Текст книги "Кули. Усадьба господина Фуада"

Автор книги: Адам Шафи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Глава II

Гудок прозвучал в половине восьмого утра, но ворота занзибарского порта уже осаждала толпа желающих получить работу. Здесь были люди всех возрастов: молодые, старики и даже дети – все грязные, едва прикрытые жалкими лохмотьями. Слышались крики, ругань. Стоявший у ворот индиец раздавал пропуска счастливчикам, которых нанимал на работу. Каждый раз, когда он протягивал очередной пропуск, за ним тянулся лес рук. Получить пропуск мог лишь тот, кого индиец знал в лицо. У новичков, впервые пришедших в порт попытать счастья, было мало шансов на успех.

Все это Рашиди увидел, когда в шестнадцать лет первый раз пришел сюда в поисках работы. Здесь потерял здоровье его отец, который так и умер без гроша за душой…

Шел 1948 год.

– Мне, мне, дайте мне! – кричал Рашиди, но его неокрепший голос терялся в шуме толпы. Рашиди был весь в отца: среднего роста, широкоплеч, коренаст. Большие и мускулистые руки его, крепкое телосложение, не вязавшееся с мальчишеской внешностью, на мгновение привлекли внимание господина Рамджу, индийца, раздававшего пропуска.

– Хочешь поработать?

Но, прежде чем Рашиди успел ответить, кто-то схватил Рамджу за рубашку. Тот обернулся, взглянул на стоящего перед ним мужчину и протянул тому пропуск. Взяв его, мужчина выбрался из толпы и присоединился к группе людей, стоявших особняком у ворот. Этим повезло – они получили работу.

– Что встал посреди дороги? – Человек с тяжелым мешком на плечах наскочил на Рашиди и, не взглянув на него, побежал дальше.

Работы не было. Рашиди стоял в нерешительности, не зная, что делать дальше. Люди продолжали толпиться у ворот, переговариваясь между собой.

…А порт жил своей обычной жизнью. Рев грузовиков, привозивших сюда гвоздику, кокосовый орех, перец и другие товары, сливался с портовым шумом и криками людей. Гремя своими тачками, проносились грузчики, угрожая сбить всякого, кто случайно окажется у них на пути.

– Эй, поберегись! – Какой-то человек схватил Рашиди за руку, и в тот же момент мимо них на полной скорости промчался грузовик.

Слышались гудки пароходов. Они доставляли грузы из Сомали, Аравии, Индии. Воздух был пропитан запахом гвоздики: неподалеку находились маленькие фабрики, производящие гвоздичное масло. Но ветер налетал с другой стороны, и этот аромат заглушался запахом тухлой рыбы.

– Вы не скажете, где здесь можно найти работу? – вежливо обратился Рашиди к стоящему рядом мужчине.

– Да у тебя еще молоко на губах не обсохло. Иди-ка ты лучше отсюда.

Ничего не ответив, Рашиди повернулся и тихо пошел к причалу, где швартовались маленькие суденышки и рыбачьи лодки. Рабочие разгружали там баржу с углем. Рашиди постоял немного и направился к арабу-шихири[5]5
  Среди проживающих на Занзибаре арабов выделяются две большие этнические группы: шихири, выходцы с южной материковой части Йемена и острова Хадрамаут, и манга, выходцы из южного Омана.


[Закрыть], надзиравшему за работами.

В руках у надсмотрщика был пакет с жестяными жетонами. За каждую корзину с углем грузчики получали по жетону, а потом все жетоны обменивались на деньги.

– Ты что, вздумал шутки шутить?! Наполняй корзину доверху! – закричал надсмотрщик на одного из грузчиков, корзина которого, как ему показалось, была наполнена не до краев.

Рашиди подошел к арабу, но заговорить с ним боялся. Наконец, набравшись смелости, он начал:

– Э-э, господин…

Надсмотрщик свирепо посмотрел на него:

– Чего тебе?

Рашиди не решился продолжать разговор. Он постоял, посмотрел, как работают грузчики, и пошел к набережной, где какие-то люди удили рыбу, но потом возвратился и, подойдя к надсмотрщику, робко сказал:

– Господин, я хотел бы получить работу.

– Получить работу? Ты хочешь сказать, что сможешь поднять корзину с углем? – насмешливо спросил надсмотрщик.

– Я смогу, я попробую! – воскликнул Рашиди, решив, что он уже принят.

– Мал еще. Убирайся отсюда, молокосос!

– Послушайте, господин, я могу нести не одну, а сразу две корзины с углем.

– Слушай, парень, тот, кто хочет работать, приходит рано утром, а не в час дня, как ты.

– Значит, если я приду рано, вы меня возьмете? – спросил Рашиди.

– Сказал тебе: уйди отсюда! Не путайся под ногами! Эй, ты! Хочешь получить два жетона за одну корзину? – Надсмотрщик отвернулся от Рашиди и обратился к рабочему, который подошел к нему за жетоном.

– Последнее время вы слишком часто придираетесь к рабочим, хозяин. Это несправедливо.

На сей раз надсмотрщик вынужден был уступить: все видели, что грузчик только что высыпал уголь в кучу и держал в руке пустую корзину.

Нещадно палило полуденное солнце. Работа кипела. Грузчики обливались потом. Пот оставлял дорожки на их покрытых угольной пылью телах. Рабочие сновали взад и вперед. Они спешили, стараясь перенести как можно больше корзин – от этого зависел их дневной заработок.

Рашиди молча постоял, а потом снова пошел туда, где сидящие на парапете набережной люди удили рыбу. Юноша пристроился рядом и полными легкими вдохнул свежий морской воздух. У него засосало под ложечкой: за весь день он съел только пару галет и выпил чашку чая в закусочной в Мландеге.

Дома тоже были одни неприятности. Денег, которые мать Рашиди зарабатывала, торгуя овощами, едва хватало. Да и развалюху, которую они снимали после смерти отца, трудно было назвать домом. Это была глинобитная хижина без потолка, крытая пальмовыми листьями. В сезон дождей вода протекала внутрь и капала в подставленные консервные банки, кишевшие муравьями. Молодые побеги разрушили стену, и с улицы можно было увидеть, что происходит в доме. Дыру в стене обычно занавешивали мешком, почерневшим от дыма очага.

Домой Рашиди идти не хотелось: уж больно там было неуютно, да и на кухне, как всегда, шаром покати.

Он поднялся и быстро пошел назад, к воротам порта. Вдруг он увидел мужчину, склонившегося над котлом, в котором что-то варилось. Рашиди подошел поближе, и мужчина спросил:

– Ты что здесь делаешь?

– Ничего, просто гуляю, – ответил Рашиди.

– Что, нечем заняться?

– Нечем.

– Тогда иди сюда, я дам тебе работу.

– Дадите работу? Какую? Я сейчас же все сделаю! – радостно воскликнул Рашиди. Наконец-то он получил то, о чем мечтал весь день.

– Видишь миски? – мужчина указал пальцем на гору грязной посуды, лежавшей у небольшого ручейка. – Вымой-ка их хорошенько!

Рашиди спустился к ручью и принялся за работу. Мисок было много, около пятидесяти. По налипшим на них остаткам пищи было видно, что их не мыли день или два.

– У вас нет мочалки? – спросил Рашиди.

– Какая мочалка! Оттирай их песком и споласкивай водой, – ответил мужчина.

Юноша работал с усердием, изредка поглядывая на своего "работодателя", который помешивал пищу в котле. Через некоторое время, когда она была готова, кашевар спросил:

– Ну что, закончил?

– Осталось совсем немного. – Рашиди быстро домыл оставшиеся миски. – Готово, господин, – сказал он, ожидая, что кашевар похвалит его. Но тот не проверил, как вымыта посуда, даже головы не повернул в его сторону.

– Ставь их сюда.

Рашиди стал расставлять миски на скамье возле очага. Кашевар позвал его:

– Давай снимем котел с огня. Берись крепче, чтобы не перевернулся!

Рашиди обеими руками взял котел с одной стороны, мужчина – с другой, они поставили его на землю, и кашевар стал раскладывать по мискам кукурузную кашу.

– Полные отставляй в сторону, а пустые подавай мне.

Рашиди быстро выполнял приказания, и скоро все миски были наполнены. Тогда кашевар привез небольшую тележку и два бидона вареных бобов.

Погрузив миски, он потащил тележку к причалу, а Рашиди с бидонами пошел за ним.

Грузчики уже собрались и ждали обеда. Они сидели на земле, громко переговариваясь.

– Сколько можно ждать? Не можешь работать – не берись! Целый час здесь сидим, – закричал на кашевара один из грузчиков.

– Заткнись, – ответил ему кашевар. – На свою жену ори!

– Обед-то нам должен приносить ты, а не моя жена.

Не ответив, кашевар стал расставлять миски и раскладывать в них бобы. Подобные перепалки были в порту обычным делом. Ругались все: от начальника порта до самого последнего грузчика.

Шум и крики смолкли. Грузчики быстро ели и расходились.

– Послушай, парень, – кашевар замялся, – как зовут-то тебя?

– Рашиди. Рашиди бин-Маджалива.

– Рашиди, собери миски и сложи их в тележку.

Юноша сделал все, как ему было сказано, и они с кашеваром отправились в обратный путь. Вернувшись к очагу, Рашиди сразу же сел на землю, а кашевар принес полную миску каши и маленький котелок бобов.

– Давай-ка и мы поедим, – подозвал он юношу.

Голодный Рашиди не заставил себя долго ждать. Набросившись на еду, он стал уминать ее за обе щеки. Ему даже пришлось расстегнуть верхнюю пуговицу на брюках, чтобы в него больше влезло. Поев, Рашиди отошел в сторону и растянулся в тени. Голова его стала клониться набок, и он тут же заснул как убитый.

Обед, который съел Рашиди, и стал платой за его труд.

Глава III

Машаву не находила себе места от волнения: ее Рашиди вопреки обыкновению целый день не появлялся дома. Наконец она не выдержала и пошла к Факи, другу Рашиди.

– Можно войти?

– Кто там? Войдите, – раздался детский голос. В дверях показалась Аша, младшая сестра Факи.

– Братишка твой дома? – спросила Машаву.

– Он давно ушел. Сказал, что идет играть в футбол.

– А он ушел один или с Рашиди?

– Один, – ответила Аша.

– А куда же Рашиди исчез? Как ушел с утра, так и пропал.

– Сегодня он к нам не заходил, – покачала головой девочка.

Машаву обегала весь квартал и везде спрашивала, не видели ли ее сына, ее Рашиди, единственного родного для нее человека на всем белом свете. Но Рашиди нигде не было, и ей ничего не оставалось, как вернуться домой. Она не знала уже, что и думать, но к ее приходу сын уже как ни в чем не бывало лежал вытянувшись во весь рост на своей скрипучей узенькой кровати.

– Где это ты весь день шлялся? Я здесь вся извелась!

Машаву любила поскандалить и по любому ничтожному поводу могла ругаться целый день кряду. Пожалуй, во всем квартале не было женщины, которая превосходила бы ее в этом искусстве. И Рашиди прекрасно знал свою мать. Когда она начинала ругаться, он замолкал: ведь стоит ему ответить – и мать раскричится так, что всем соседям будет потом о чем поговорить.

– Куда ты ходил? Отвечай, если спрашивают! – кричала Машаву.

– На море, – тихо сказал Рашиди.

– Ах, на море! Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не играл там! Совсем недавно твоего друга, сына госпожи Мшибе, унес Чунуси[6]6
  Чудовище, которое, по поверьям, живет в море и топит людей.


[Закрыть]. Ты хочешь, чтобы и с тобой так случилось?

– Я на море не играть ходил, я работу искал, – сказал Рашиди еще тише, чтобы и мать в свою очередь тоже понизила голос, а не кричала на весь квартал.

– Какую еще работу? Значит, здесь работать тебе не нравится? За водой ты не сходил – кувшины вон пустые стоят. А ведь знаешь, что воду иногда на целый день отключают. И наверное, голодный? – Постепенно Машаву начала отходить и последний вопрос задала уже подобревшим голосом.

– Я поел, – буркнул Рашиди.

Машаву села рядом с сыном.

– Сынок, ты бы не привыкал нахлебничать. Уж лучше терпеть голод, чем так унижаться. Даже если тебя кто-то спросит, хочешь ли ты есть, скажи, что ты сыт. Понимаешь?

Некоторое время мать и сын молчали, а потом тишину снова прервал сочувственный голос Машаву:

– Пойди на кухню, открой шкафчик, там в узелке стоит котелок, накрытый тарелкой. Это твой обед, поешь.

Рашиди ничего не сказал, а только посмотрел матери в лицо, и она поняла: сын хочет сказать ей что-то очень важное.

– Мама, – начал он, – я уже не маленький. Мне давно пора найти работу, чтобы я мог сам зарабатывать.

– А кем ты хочешь быть, сынок?

– Когда я сказал тебе, что ходил на море, ты зря рассердилась и накричала на меня. Можно было бы то же самое сказать спокойно, и я бы все объяснил тебе. Ты думаешь, я ходил купаться? Вовсе нет. Я ходил в порт, пытался подыскать работу, но сегодня мне не повезло. Теперь я буду ходить туда каждый день, пока не найду что-нибудь подходящее.

Рашиди больше ничего не стал рассказывать матери. Он сходил за водой, помылся и сел за ужин. Поев, он сразу же разделся и лег в постель. Но мысли, роящиеся в голове, мешали заснуть. Он ворочался с боку на бок, пытаясь улечься поудобнее, а на память один за другим приходили эпизоды прошедшего дня.

Рашиди твердо решил начать жить по-новому. Совесть не позволяла ему больше сидеть на шее у матери: хватит, он уже взрослый.

Рашиди не рассчитывал быстро получить работу: он был неграмотный, не знал никакого ремесла. Единственное, что у него было, – это пара сильных рук.

"До каких же пор люди будут так жить?" – вертелось у него в голове, пока сон не сморил его.

На рассвете юношу разбудил зазывала, скликающий людей на распродажу. Рашиди открыл глаза и сел, ежась от холода. Он не выспался, но ложиться снова не хотелось. Выругавшись, он встал, почистил зубы и собрался уходить. Может быть, сегодня в порту ему повезет больше. Перед уходом он постучался в комнату к матери.

– Что тебе понадобилось в такую рань? Мало того, что ты целыми днями мне досаждаешь, так еще и под утро не даешь поспать спокойно!

Рашиди привык к ворчанию матери и поэтому пропустил ее слова мимо ушей.

– Ты не можешь дать мне один шиллинг? – спросил он.

– Какой еще шиллинг? И вообще, куда это ты собрался ни свет ни заря? – сварливо бормотала Машаву.

– Мама, я же сказал тебе, что пойду в порт искать работу.

– Ну ладно, возьми один шиллинг на окне и иди куда хочешь.

Нельзя сказать, что Машаву не одобряла желание Рашиди самому зарабатывать на жизнь. Но она считала, что сыну пока еще рано работать грузчиком.

Взяв деньги, Рашиди вышел из дома и направился к порту. Свежий утренний бриз приятно обдувал его.

Мимо проносились грузовики, груженные мешками с маниокой и бататом, гроздьями бананов и другими продуктами. Они ехали на рынок, куда уже стекались толпы народа. Рашиди шел по дороге, ведущей из района Гулиони, где он жил, мимо мечети Мабулуу в центр города. Он был один из многих, направлявшихся туда в надежде заработать себе на пропитание, – портовых рабочих, грузчиков, носильщиков, мелких торговцев. Все они – кто пешком, кто на велосипеде – спешили, чтобы успеть к началу трудового дня.

В Малинди Рашиди остановился у небольшой лавчонки, где можно было купить нехитрую пищу. Вокруг толпились люди, которые поспешно ели и уходили, боясь опоздать на работу. На одной из скамеек Рашиди нашел свободное место и заказал себе вяленой рыбы и миску маниоки с кокосовым соусом.

Поев, он снова отправился в путь и больше не останавливался, пока не подошел к железным воротам порта. Уже много людей ожидало, когда выйдет господин Рамджу. Все было как всегда: крик, шум, давка. Каждый старался протиснуться поближе к воротам, чтобы Рамджу смог его заметить. Но вот прозвучал гудок, вышел старик индиец, и выдача пропусков началась.

– Господин Рамджу! Господин Рамджу! – кричал Рашиди, отчаянно стараясь протиснуться сквозь толпу, но какой-то человек оттолкнул его в сторону, и юноша оказался на самом краю копошащейся людской массы. Рашиди снова начал проталкиваться вперед. На этот раз ему удалось приблизиться к воротам, и он так крепко ухватился за железную скобу, что, казалось, не было силы, которая могла бы его оторвать. Рашиди кричал во все горло, но Рамджу на этот раз и головы не повернул в его сторону. Юноша не сдавался, он продолжал толкаться и кричать, стараясь привлечь к себе внимание, но вот все пропуска раздали, и железные ворота захлопнулись.

Те, кому не удалось получить работу в порту, устремились на рынок, где шла торговля гвоздикой. К ним присоединился и Рашиди.

Рынок жил напряженной жизнью. У длинных прилавков суетились скупщики. Подъезжали и отъезжали грузовики с гвоздикой. Разгружались сотни мешков, которые затем складывались штабелями, – они принадлежали теперь индийским торговцам, нанимавшим, кроме скупщиков, еще и по пять-шесть рабочих, которые выгружали мешки из машин, а потом разносили по складам.

– Эй, Рашиди! Эй! – вдруг раздался голос откуда-то сзади.

Рашиди оглянулся, но вокруг было так много людей и царил такой гвалт, что он не понял, кто звал его.

– Ну! Рашиди! Ты что, не слышишь меня?!

Юноша вертел головой из стороны в сторону и наконец увидел человека, сидевшего на большой тележке в тени под деревом. Это был его сосед, старик Тиндо, которого люди прозвали Коршуном. Прозвище это очень нравилось старику. Пробравшись сквозь толпу, Рашиди подошел к соседу.

– Шикамоо![7]7
  Почтительное приветствие, обращенное к старшему.


[Закрыть] – поприветствовал он старика.

– Марахаба[8]8
  Ответ на приветствие «шикамоо».


[Закрыть]. Что ты здесь делаешь?

– Я ищу работу, – ответил Рашиди.

Старик Тиндо придирчиво оглядел юношу – фигуру, грудь, руки – и отметил про себя, что этот сильный парень может стать неплохим грузчиком.

– Иди-ка садись, – позвал он, подвигаясь и указывая на место рядом с собой.

Тиндо не спешил. Он был старостой в артели грузчиков, которые на тележках развозили товары. Сейчас члены его артели сгружали мешки на складе компании "Клоув гроуэрз ассосиэйшн", занимающейся экспортом занзибарской гвоздики.

Тиндо был стар, но еще очень крепок. Он работал грузчиком давно, служил многим хозяевам, и все они очень ценили его за усердие и умение заставлять работать других.

– Послушай, парень, ты действительно будешь вкалывать или пришел сюда так, поразвлечься? Вчера я слышал, как мать кричала на тебя за то, что ты поздно вернулся домой.

Старик Тиндо хорошо знал Рашиди и его мать, видел, как они живут, и понимал, что Рашиди будет работать не за страх, а за совесть, чтобы прокормить себя и мать. Тиндо ничего не стоило нанять Рашиди. Скажи он только хозяину, индийцу Морарджи, что нашел хорошего рабочего, как тот с готовностью принял бы его. Хозяин во всем доверял Тиндо, потому что по опыту знал, что любое предложение артельщика оборачивается ему, Морарджи, дополнительным барышом. Тиндо уже давно служил ему верой и правдой, за что время от времени получал небольшие подачки.

– Многие молодые люди приходят сюда наниматься, а потом поработают дня два-три и уходят. – Старик Тиндо испытующе посмотрел на Рашиди. – Ремесло наше тяжелое, оно требует терпения.

– Эй! – прервал их разговор чей-то крик. – Мы уже все загрузили. Там осталось немного места для тех мешков, о которых вы говорили. Ну, тех, что на складе в Кипонде.

– Хорошо, если здесь закончили, идите туда. Времени у нас в обрез, – сказал Тиндо.

Грузчик зашел на склад и скоро вернулся с четырьмя товарищами, утирающими пот с разгоряченных лиц.

– Послушай, Рашиди, – обратился Тиндо к юноше, – сегодня часов в семь заходи ко мне. Если меня не будет, подожди немного.

С этими словами Тиндо взялся за оглобли тележки, грузчики облепили ее со всех сторон и бегом покатили по направлению к Фородани. А Рашиди остался стоять у склада, рассеянно наблюдая за происходящим. У входа за окошечком кассы сидел человек. В его руках мелькали пачки банкнотов, на столе лежала груда мелочи. Время от времени к окошечку подходили люди, протягивали кассиру квитанции, и тот отсчитывал им деньги. В основном это были арабы-манга, приехавшие из своих поместий, чтобы продать урожай гвоздики или кокосового ореха.

– Господин! Господин! – Рашиди схватил за руку мужчину, только что отошедшего от кассы с пачкой денег. – Дайте мне шиллинг, я очень хочу есть!

У Рашиди не было привычки просить деньги у чужих людей. Его мать, Машаву, всегда учила его довольствоваться тем, что имеешь, и не завидовать богатству, но сегодня он не выдержал.

Мужчина посмотрел на Рашиди, молча положил на землю трость, которую держал под мышкой, расстегнул пиджак, достал из внутреннего кармана бумажник, вынул шиллинг и протянул его юноше.

– Спасибо! Большое спасибо, господин! – Рашиди согнулся в низком поклоне. Но тут же вспомнил, как мать всегда запрещала брать подачки и как еще в детстве родители всыпали ему за то, что он выпросил у прохожего монетку в пять центов. "Ничего, – успокаивал он себя, – они уходят отсюда с целыми пачками денег, а мы прозябаем в нужде без цента в кармане. У таких брать не грех".

Рашиди пошел к причалу, где стояли большие океанские корабли. Утром в порт не пускали, но теперь, когда волна желающих получить работу схлынула, вход был свободен.

Рашиди спокойно прошел через открытые ворота порта, но у других ворот его окликнул дежуривший в будке полицейский:

– Эй, парнишка! Подойди-ка сюда!

На полицейском была форма цвета хаки и красная феска с желтой кисточкой.

– Куда идешь? – спросил он.

– К причалу.

– Зачем?

– Я договорился встретиться с одним человеком, который там работает, – не моргнув глазом ответил Рашиди.

Полицейский кивнул, давая юноше понять, что позволяет ему пройти.

На этот раз Рашиди чувствовал себя в порту свободнее. Он перешучивался с грузчиками, брался то за одну, то за другую работу, и к вечеру в кармане у него лежало уже два шиллинга. Наконец рабочий день подошел к концу, и грузчики потянулись к проходной. Столпившись у дверей, они ждали, пока двое полицейских обыщут каждого выходящего наружу.

Рашиди возвращался домой счастливый. Он прикидывал, как лучше распорядиться своими двумя шиллингами. Никогда в жизни ему еще не приходилось быть обладателем такой суммы. "Один шиллинг я отдам матери, а другой…" Рашиди не успел решить, что он сделает со вторым шиллингом, как столкнулся с велосипедистом.

– Смотри, куда идешь! – крикнул ему тот. Рашиди ничего не ответил. Он только отряхнулся и пошел дальше.

Рашиди пришел домой в шесть часов вечера. Машаву сидела перед домом и наполняла лампы керосином.

– Здравствуй, мама!

Машаву подняла глаза.

– Я вижу, ты взял моду возвращаться домой поздно, – начала она выговаривать сыну.

– А разве я не говорил тебе утром, куда иду? – кротко спросил он.

Некоторое время они молчали. Машаву зажигала лампы.

– Ну что, получил работу? – спросила она наконец.

– Ту, что хотел, не получил, но немного подзаработать удалось. Рашиди достал из кармана полшиллинга и протянул их матери. Машаву тут же оттаяла.

– Спасибо, сынок. Да благословит тебя аллах! – растроганно сказала она, принимая деньги.

Рашиди взял зажженную лампу и молча пошел к себе в комнату. Сев на стул, он начал в подробностях вспоминать утренний разговор со стариком Тиндо.

Незадолго до назначенного времени Рашиди переоделся и вышел на улицу. Старик Тиндо жил совсем рядом. В тот вечер он вопреки обыкновению не пошел играть в карты с приятелями, а, развалясь в шезлонге у дверей дома, слушал радиоприемник.

Уже стемнело, и Рашиди не сразу узнал соседа.

– Дядя Тиндо! – позвал он.

– Да! Кто это? – вздрогнул старик, который уже было задремал под звуки негромкой музыки. – A-а, Рашиди?! Пришел все-таки. А я думал, ты забудешь.

– Как же я мог забыть! – воскликнул Рашиди, стараясь придать своему голосу почтительные и даже подобострастные нотки.

Сосед стал неспешно расспрашивать его, как он живет, чем занимается, как дела дома.

– Мать здорова? – поинтересовался Тиндо.

– Да как сказать… Ей то лучше, то хуже. То голова болит, то ноги ноют, а то вдруг жар начинается. Здоровье у нее уже не то.

– А ты бы отвел ее к лекарю-шихири, который живет в Малинди. Он хорошо умеет пускать кровь. Или к старику ньямвези[9]9
  Одна из народностей Танзании, населяющая местность к югу от озера Виктория.


[Закрыть], что торгует нюхательным табаком, – поучал старик Рашиди назидательным тоном, каким взрослые втолковывают прописные истины непонятливым детям.

Рашиди знал, что старик позвал его не за этим и сейчас просто поддразнивает его, прежде чем перейти к главному, но отвечал на все его вопросы вежливо, ничем не выдавая своего нетерпения.

– Хорошо, я постараюсь разыскать того ньямвези, – ответил он.

– Разыскать? Его и не нужно искать. В любой день сходи в Килиматинди – и встретишь его там. – Вдруг, сразу сменив тон, старик Тиндо перешел к делу: – Значит, ты приходил сегодня в Малинди, чтобы найти работу?

– Да, уже второй раз прихожу туда, но пока безуспешно, – ответил Рашиди.

– Ну и как тебе тамошнее столпотворение? – спросил Тиндо и, не дождавшись ответа, громко крикнул: – Амина! Эй, Амина!

На пороге показалась молодая девушка.

– Принеси-ка молодому человеку стул, – попросил Тиндо.

Девушка скрылась в доме, но тут же вернулась со стулом и поставила его около Рашиди, который стоял возле сидящего в шезлонге старика.

– Садись, – предложил Тиндо.

Рашиди сел, подвинувшись поближе к старику.

– Послушай-ка, сынок, – начал Тиндо, – вы, современная молодежь, почему-то думаете только о развлечениях. Кроме кино, футбола и танцев, знать ничего не хотите. – Старик немного помолчал. – Когда я был таким же, как ты сейчас, я и получил свое прозвище – Коршун. Да, Коршун, сын Манданды, потому что меня, как коршуна с добычей, всегда видели с мешком в руках. Я брал мешок на складе в Малинди и без остановки бежал с ним аж до Кидонго-Чекунду. Если бы твой отец был жив, он бы подтвердил это.

Старик Тиндо еще долго рассказывал Рашиди о своей молодости: каким сильным он был, как дрался и побеждал своих соперников, как владел ножом и дубинкой и как все женщины сходили по нему с ума. Рашиди волей-неволей пришлось выслушать все до конца.

– Ты же видишь, что я и сегодня еще still going strong[10]10
  Все еще силен (англ.).


[Закрыть]. – Старик вставил в свою речь английскую фразу, услышанную где-то на побережье. – Так вот, слушай. Завтра утром жди меня у кинотеатра в Малинди. Я возьму тебя на работу, если ты обещаешь мне действительно работать, а не дурака валять.

– Спасибо большое. Я обязательно приду! – радостно сказал Рашиди.

– Ну-ну, посмотрим. Передай привет матери.

Попрощавшись со стариком, Рашиди вприпрыжку побежал домой.

– Где это ты пропадаешь? – спросила Машаву спокойно и без крика, что очень удивило Рашиди.

– Был у старика Тиндо.

– Какие у тебя могут быть дела с таким почтенным человеком?

– Я говорил с ним насчет работы, – ответил Рашиди, – а сейчас, мам, извини, я пойду спать – мне завтра рано вставать.