Текст книги "Стена"

Автор книги: Адам Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 36 страниц)

Глава 2

Ему потребовалось немало времени, наверное, около часа, чтобы спуститься вниз, туда, где были остальные. Мулваине падал сквозь густую поросль молодых деревьев, скорее похожих на кусты, и их упругие стволы и ветки смягчили падение. Его тело приняла широкая крона старого, мощного платана с очень плотной листвой. Юноша лежал лицом вниз, безжизненно раскинув руки, однако Ати приложил ухо к его спине и сказал, что Мулваине все еще дышит.

Однако при падении Мулваине, очевидно, сильно ударился раненым коленом, и оно опять начало кровоточить, и даже еще более обильно, чем раньше. Он был без сознания. Кровь выходила из растревоженной раны толчками, совпадавшими с ударами сердца. Струйки крови просачивались через листву и капали на землю.

Тигхи, весь бледный от боли и затраченных физических усилий, сел и перевел дух. Ати присел рядом с ним.

– Мы с Равилре попытались снять его с веток, – возбужденно тараторил он, – но дело в том, что на этих ветках растут какие-то особенные шипы, и он застрял в них.

– В шипах? – ахнул изумленный Тигхи.

– Да, в шипах – вот такой длины, – сказал Ати и для наглядности оттопырил мизинец левой руки и, подняв его вверх, перехватил на нем второй сустав пальцами правой. – Их не так уж много, с полдюжины на каждом суку, но несколько вонзилось в тело Мулваине, это точно.

Тигхи подумал о том, какие мучения должен был испытывать Мулваине, если бы находился в сознании, и поморщился:

– Мы должны поднять его сверху.

Он выпрямился и вместе с Равилре и Ати встал у распростертого на ветках тела. Под ногами Тигхи был крепкий, надежный сук. Капли крови, падавшие на листву, как будто отсчитывали время.

– По-моему, он умрет, – сказал Ати.

– Не говори так, – предупредил его Тигхи. Боль обожгла его пах и буравом вонзилась в низ живота. Лицо юноши исказила уродливая гримаса. – Беремся и дружно поднимаем, все разом. Равилре, а ты что стоишь?

– Я голоден, – мрачно произнес Равилре.

– После того как вытащим отсюда Мулваине, поищем еду, – с укором проговорил Тигхи. Его собственный желудок отчаянно требовал пищи, но боль в тазу заглушала это желание. – После того как мы вытащим Мулваине, мы найдем насекомых. Но не раньше!

– Какого черта ты раскомандовался? Это ты уронил его, а не мы, – огрызнулся Равилре.

– Ладно, хватит! Поднимаем! – пролаял Тигхи, почувствовав, что его терпению вот-вот придет конец. – А ну, взяли! Вверх!

Трое юношей завозились у тела раненого. Они изо всех сил дергали его, но, похоже, тело прочно застряло в ветках, которые никак не хотели расставаться с ним. Наконец Мулваине немного сдвинулся с места, и из простреленной ноги брызнула кровь. Алый фонтанчик поднялся кверху и, описав дугу, упал на листву. Совсем как струйка мочи, подумал Тигхи. От боли и напряжения он уже весь вспотел.

– Еще раз! – приказал он. – Еще раз!

Юноши поднатужились, и тело Мулваине чуть приподнялось, провиснув в середине.

– Возьми его за ноги, – приказал Тигхи Равилре. – Поднимай его.

Несмотря на то что простреленная нога Мулваине болталась во все стороны и это должно было доставлять ему адскую боль, он не издал ни стона. Друзья медленно подняли его тело и оттащили в сторону. Бледное лицо Равилре потемнело от натуги.

– Туда! – задыхаясь, произнес Тигхи. – Вон туда.

Их шатало от усталости, но они все же смогли перенести Мулваине к тому месту, где из стены росли довольно крепкие платаны. Ствол одного дерева раздваивался, и ребята положили своего товарища на эту вилку.

– Переверните его, – сказал Тигхи. Часто дыша, он присел на ствол и принялся растирать свой пах. – Переверните его, – повторил он.

Ати и Равилре молча повиновались.

После того как Тигхи отдышался и почувствовал, что боль в паху немного утихла, он подвинулся поближе к телу Мулваине. Грудь раненого едва заметно вздымалась и опускалась, а веки подрагивали, повторяя движения глазных яблок. Однако из простреленного колена торчал сломанный сучок, и на одежде Мулваине появилось три кровавых пятна: два на бедрах и одно на животе. В этих местах кожу Мулваине пронзили шипы. По лицу проходила длинная, засохшая красная царапина. Она протянулась через подбородок и губы по носу и лбу. Тигхи вытащил сучок, торчащий из колена: он застрял внутри и никак не выходил наружу, однако, когда Тигхи дернул посильнее, сучок выскочил, и из колена опять потекла кровь.

– Он такой белый, – сказала Пелис, вглядываясь в лицо Мулваине. – Такой бледный.

– Он спит, – неуверенно произнес Тигхи. – Когда проснется, ему будет лучше.

– Он ослабнет.

– Ослабнет, но ему будет лучше.

– Может, стоит как-то привязать его к дереву? – предложил Ати. – Мало ли что может случиться, когда начнется сумеречный шторм?

– Мы в глубине леса, и вряд ли шторм сюда проникнет, – сказал Тигхи. – Мы должны найти пищу.

– Я умираю от жажды, – сказал Тигхи, показывая на бесчувственное тело. – Мы не можем отнести его к роднику, значит, надо найти родник и принести ему воды. Мы будем искать родник и воду.

К тому времени, когда четверка бывших флатаров отправилась на поиски пищи и воды, тени в Сетчатом Лесу начали сгущаться. Тигхи двигался медленно и неуклюже, зато Ати, Пелис и особенно Равилре перепрыгивали с одного ствола на другой, даже не смотря под ноги. Голод подстегивал их.

– Поймайте каких-нибудь насекомых и принесите сюда, – приказал им Тигхи. – Найдите родник и подайте знак голосом.

Ати обнаружил родник, и все поспешили к нему. Вода струилась из трещины в стене, перетекая через покрытый мхом ствол дерева. После того как все они напились вволю и утолили жажду, Тигхи приказал набрать воды в ладони и отнести Мулваине.

– Его мучит жажда, – грустно произнес он. – Мы должны помочь ему.

Однако нести воду в сложенных вместе ладонях было непросто. Ветки хлестали по лицам. К тому времени, когда все четверо добрались назад, вместо воды у них были лишь мокрые ладони, и они прижали их к сухим, потрескавшимся губам Мулваине.

– Он умрет, – сказал Ати.

В его голосе звучала полная безнадежность.

Тигхи чувствовал себя очень скверно. Боль в тазу отдавалась в желудке, и его начало подташнивать. Он уселся на ствол дерева, привалившись спиной к стене, и дрожащим голосом проговорил:

– Возвращайтесь к источнику, вы трое. Наберите воды в рот, а не в руки, но не глотайте. Принесите воду, и пусть Мулваине напьется хотя бы так.

Они тут же отправились назад, к роднику. Тигхи начал глубоко дышать. Это отвлекало, помогало оттеснить боль на задний план. Постепенно боль улеглась, и веки юноши стали слипаться. На него навалилась страшная усталость. Тигхи скользил куда-то вниз, падал в сон и при этом испытывал такие же ощущения, как и тогда, когда упал с мира.

Зашуршала листва. Это вернулась Пелис. Вслед за ней явились Ати и Равилре. Глаза Тигхи совсем слиплись, и он смог приоткрыть их лишь частично. Он махнул рукой в сторону, где лежал Мулваине, и друзья по очереди начали подходить к раненому и, прикладываясь губами к его губам, как бы целуя его, вливать в него воду.

– Все это без толку, – с досадой произнес Ати после того, как опорожнил свой рот. – Вода растекается по его щекам и попадает куда угодно, только не в желудок.

– Все равно так лучше, – сказал Тигхи. – Лучше.

Равилре и Пелис отправились на поиски пищи. Сразу же после их ухода Тигхи заснул, и ему показалось, что друзья вернулись едва ли не моментально. Они притащили большого серого червяка. Таких червяков Тигхи впервые увидел, когда совершал переход по Сетчатому Лесу вместе со всем платоном и Уолдо. Головы у него не было – очевидно, ее оторвали Равилре и Пелис, – и в этом месте наружу вываливались лилово-серые лохмотья мяса.

– Нужно испечь его, – сказал Ати. – Мы должны разжечь костер.

– Ты умеешь разжигать костер? – спросил Равилре.

– Мулваине знает, как это делать, – произнесла Пелис.

Все посмотрели на Мулваине, который по-прежнему крепко спал, слегка вздрагивая во сне. Его губы почернели и распухли.

– Мы можем съесть мясо сырым, – предложил Тигхи.

– Сегодня ночью мы опять будем замерзать, – сказал Ати. – Ведь у нас нет одеял. У костра было бы теплее.

– Сначала поедим, – подвел окончательную черту Тигхи, у которого уже начала обильно выделяться слюна. – А затем подумаем насчет костра.

Червяк был длиной чуть меньше руки, а толщиной с запястье взрослого мужчины. По всему его туловищу с правильными промежутками шли похожие на сухожилия волокна в палец толщиной. Тигхи они напомнили детали старинного механизма из пластика. Вдобавок в червяке встречались очень твердые, жилистые органы, которые было невозможно жевать. Однако в основном его туловище состояло из темно-синего мяса, которое на открытом воздухе быстро начинало приобретать серый цвет. Тигхи усердно жевал его; у мяса был отвратительный привкус затхлости и чернил, но все же это хоть какая-то пища. Когда червяка обглодали почти начисто, Пелис вслух высказала мысль о том, что было бы неплохо покормить и Мулваине. Все опять посмотрели на тело, которое едва подавало признаки жизни.

– Если он не стал пить, – сказал Ати, – то как он сможет есть?

Смеркалось. Уже более получаса Равилре и Ати пытались развести костер. Без трутницы Уолдо это оказалось очень непростым занятием. Равилре утверждал, что однажды видел, как солдаты получали огонь быстрым трением листьев между ладонями, и некоторое время вся четверка усердно пыталась раздобыть огонь таким способом. Однако листья неизменно превращались в сырую труху, окрашивавшую ладони в зеленый цвет.

– Наверное, они брали сухие листья, – нехотя пробурчал Равилре.

Пока терли листья, незаметно подкрался сумеречный шторм. Все сбились, в кучу у тела Мулваине, в страхе слушая рев и вой ветра, качавшего верхушки деревьев. Наконец буря утихла, и вокруг воцарился мрак.

Равилре и Пелис обнялись, стараясь согреть друг друга, и вскоре заснули. Ати подполз к Тигхи, и они сделали то же самое, правда, сначала им пришлось немного поворочаться, чтобы выбрать наиболее удобную для Тигхи позу. Малейшее неудобство причиняло ему боль, от которой юноша вздрагивал и стонал, однако и они в конце концов устроились.

Тигхи никак не мог заснуть. Сырое мясо комом стояло в желудке, а таз ныл от усталости и тупой боли.

– Ати? – выговорил он.

Ати вздохнул, и его выдох теплом коснулся шеи Тигхи.

– Что тебе?

– Помнишь бой на выступе?

Долгая пауза в темноте и затем:

– Да.

– Что это был за калабаш? Тот серебряный калабаш, который плыл по воздуху?

Ати пробормотал что-то невнятное, уткнувшись носом в шею Тигхи. Затем произнес более членораздельно:

– Не знаю. На мировой стене уйма всяких чудес.

– Я думаю, это был военный калабаш Отре, – сказал Тигхи. Он давно уже размышлял над странным явлением. – Понимаешь, вместо мягких материалов, вроде кожи и ткани, из которых сделаны имперские калабаши с их деревянными люльками, они применили какой-то металл. Отре соорудили машину с металлическим брюхом, которой нипочем ружейный огонь. Это страшное оружие.

– Страшное, – согласился Ати безразличным тоном.

– С таким оружием Отре, наверное, завоюют всю Империю.

Тигхи ощутил, как Ати напрягся всем телом.

– Никогда! – возразил он. – Они не смогут сделать это. Армия… Не знаю, – произнес он растерянно. – Может быть, Папа увел армию в Сетчатый Лес. Может, они хотят устроить Отре засаду, когда те попытаются пройти через Сетчатый Лес.

Оба друга замолчали. Наконец Тигхи снова заговорил:

– Ати?

– Да.

– Ты слышал голос?

– Какой голос? Сейчас? Да ведь нет никакого другого голоса, кроме твоего.

– Когда серебристый калабаш летел по небу, – произнес Тигхи, и при воспоминании об этом по его телу пробежала дрожь, – я услышал голос. Громкий голос.

– Шел бой, и вокруг все грохотало, – сказал Ати и зевнул.

– Мне показалось, что этот голос произносил мое имя.

Ати фыркнул:

– Я слышал сильный рокот, но он шел от взрывов. Вот и все. Тебе скорее всего почудилось.

Оба юноши опять погрузились в молчание. В тишине вокруг слышны были обычные лесные шорохи, но и они вскоре затихли.

– Ати? – позвал Тигхи. – Ати? Как ты думаешь, что там, за Великой Дверью, которую охраняют Отре?

Однако Ати уже спал.

Глава 3

Рассветный шторм разбудил всех за исключением Мулваине, который по-прежнему находился в бессознательном состоянии. Они продолжали лежать, тесно прижавшись друг к другу, пока в небе не прояснилось и сквозь сучья не пролился первый нежный утренний свет. Равилре и Пелис встали и вдвоем отправились на поиски пищи. После их ухода Ати изобразил на своем лице глупую улыбку.

– Они спрячутся где-нибудь в расщелине и будут заниматься любовью. Я уверен, – рассмеялся он.

Все тело Тигхи ныло, а ноги онемели до того, что он едва мог пошевелить ими, зато острая боль в паху притупилась. Тигхи встал и, ступая враскорячку, подошел к Мулваине.

– Ати, – обратился он к приятелю, – принеси мне немного листьев с росой.

Они принялись вместе выжимать листья так, чтобы влага капала в рот Мулваине. Его губы распухли и стали черными как ночь. Набухли и веки, которые приобрели круглую форму. В уголках глаз и на ресницах образовалась зеленоватая слизь. Пот, выступивший на лбу раненого, на ощупь был холодным и липким. Его голова была слегка закинута назад, потому что на горле между ухом и челюстью и на шее появились опухоли, похожие на шишки. Тигхи попытался разжать черные губы Мулваине, чтобы влага попадала внутрь, однако у него ничего не получилось. Губы словно срослись.

– Он болен, – сказал Ати, сделав кислое лицо.

Тигхи немного подвинулся назад, чтобы посмотреть на простреленное колено Мулваине. Кровотечение прекратилось, а кровь стала черной и липкой, как смола. Поверх всей этой густой, похожей на повидло массы начинала затвердевать корка. Она была еще тонкая и испещрена трещинами. Дырки, оставленные шипами, уже начинали затягиваться.

Грудь Мулваине по-прежнему едва заметно поднималась и опускалась. Через час с небольшим Равилре и Пелис вернулись с пустыми руками. Они вынырнули из листвы взволнованные и запыхавшиеся. Вид такой, словно за ними кто-то гнался.

– Где же добыча? – издевательским тоном поинтересовался Ати и в притворном гневе воздел руки вверх.

– По-моему, мы увидели катерпила с когтями, – начала сбивчиво объяснять Пелис. – Мы побежали и немного заблудились, а потом сообразили, в какую сторону идти.

– Не может быть! – уже серьезно вскричал Ати.

– Не знаю, – поспешно сказал Равилре, – были ли это катерпилы с когтями. Я видел что-то, но это существо было небольшим, во всяком случае, не больше того червя, которого мы съели вчера.

– Однако у него была совсем другая окраска, – стояла на своем Пелис. – Я уверена, что это был катерпил с когтями. Мы должны уйти отсюда – нужно подняться повыше.

– Нет, – сказал Тигхи. Его голос задрожал, когда он произносил это слово, поэтому юноша повторил еще раз, но уже более твердо: – Нет, нельзя нести Мулваине туда. Подождем, пока ему не станет лучше.

– Что? – грозно спросил Ати, поворачиваясь к Тигхи. – Он умрет.

– Пройдет день-другой, и он начнет поправляться, – не сдавался Тигхи. – А когда ему станет лучше, мы поможем ему подняться вверх по стене.

– А катерпилы с когтями?!

– Думаю, все же мы находимся на такой высоте, куда катерпилы с когтями не забираются, – объяснил Тигхи. – Помните, что сказал Уолдо? Тогда они шли по Сетчатому Лесу гораздо ниже. Вот почему Папы повели нас через лес так высоко.

– Папы, – фыркнула Пелис.

Ати повернулся к ней.

– Не насмехайся над Папами! – пропищал он. – Не смей!

Они долго еще грызлись между собой, и Тигхи не стал вмешиваться и мирить их. Он закрыл глаза и ушел в себя. Боль в паху теперь ослабла до такой степени, что давала о себе знать, только если он делал резкие движения тазом или бедрами. Когда Ати и Пелис надоело препираться и они умолкли, Тигхи снова открыл глаза.

– Мы останемся с Мулваине. А вы, Равилре и Пелис, должны опять идти искать пищу. Если мысль о катерпилах с когтями не дает вам покоя, можете подняться повыше и вести свои поиски там. А мы с Ати пойдем к роднику, который нашли вчера, и принесем Мулваине воды.

Тигхи возвратился с водой во рту и попытался разъединить зубы Мулваине. Ему пришлось запустить пальцы в рот юноши, который вот уже второй день находился без чувств. Ощутив под пальцами зубы, Тигхи с силой дернул вниз нижнюю челюсть, и из уголков рта стала сочиться темно-коричневая кровь, разукрасившая темными линиями щеки.

Это зрелище внушало отвращение. Тигхи потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы коснуться своим ртом потрескавшихся, черных, кровоточащих губ Мулваине. Он выпустил воду из своего рта и быстро отстранился назад, чтобы увидеть, проглотил ее Мулваине или нет, однако так ничего и не понял.

– Теперь ты, Ати. Твоя очередь, – сказал он, однако Ати сам проглотил свою воду и стал фыркать, выражая этим свое отвращение.

– У него безобразные, отталкивающие губы, – произнес он. – Ты говоришь, он проснется. Если так, то может попить и сам, когда проснется.

Возмущение и отчаяние Тигхи были столь велики, что он не мог даже подыскать подходящий способ для их выражения.

Ати и Тигхи не разговаривали между собой целый час, пока не вернулись Равилре и Пелис. У первого в левой руке была пара жилистых, в палец толщиной червей, а под мышкой правой торчал жук, в лазуритовом панцире размером с кулак. На брюхе у насекомого шевелилось множество ножек, похожих на ресницы. Пелис принесла в подоле рубашки кучу насекомых меньшего размера.

Маленькие насекомые не представляли особой ценности, потому что едоку приходилось выбрасывать большую часть – оболочку, ноги. Оставался лишь крошечный кусочек мяса. Четверка бывших флатаров разбитой Имперской армии приступила к трапезе, однако праздник желудка был недолгим, и у каждого осталось чувство неудовлетворенности и пустоты. Жук в лазуритовом панцире оказался на вкус очень противным, хотя Равилре, более голодный, чем другие – во всяком случае, он постоянно твердил об этом, – долго возился с ним. Черви оказались вполне съедобными, однако их было слишком мало.

После такого завтрака на всех напала апатия. Равилре и Пелис уже не скрывали взаимных симпатий и не выпускали друг друга из объятий.

– Мы и в самом деле пойдем домой? – спросила Пелис.

– Мы все пойдем домой, – ответил Тигхи. Сказанные слова взволновали его самого. – Каждый из нас. Включая Мулваине. Я обещаю.

– Значит, ты придешь в мой дом, – сказала Пелис, протянув руку вверх и нежно взяв Равилре за подбородок. – Ты придешь к нам и познакомишься с моей матерью и ее супругом, и с моей бабушкой тоже. Как они будут восхищаться тобой!

Однако Равилре никак не отреагировал. Тигхи вдруг заметил, что в глазах юноши стоят слезы. Впрочем, это почти не удивило Тигхи. Все понимали, что он переживает смерть Бел.

Наступила неловкая тишина. Ничего не сказав, Равилре повернулся лицом к стене и уткнулся в нее лбом.

Настроение у всех окончательно испортилось.

Позднее вся четверка отправилась на поиски съестного. Тигхи уже достаточно оправился, чтобы проявлять на охоте большую ловкость, и неплохо перепрыгивал с ветки на ветку. Он вернулся с пригоршней муравьев, зажатых в кулаке, и невероятно длинным червяком, длиною с двух взрослых мужчин, однако толщиною меньше самого маленького пальца. Червяк извивался, и его было неудобно нести, поэтому Тигхи оторвал ему голову. И все равно тварь продолжала извиваться, тогда юноша оторвал червяку хвост. Но даже после этого его непросто было удержать. Тигхи все же нашел выход: он обвязался червяком вокруг талии, как веревкой или канатом, и в таком виде стал пробираться через заросли к телу спящего Мулваине.

Остальные вернулись с подобными же трофеями. Исключение составила Пелис, которая поймала еще одного жирного серого червяка. Теперь все наелись досыта. Они ели и ели, пока животы не раздулись от пищи. Настроение поднялось. Вялость и апатичность уступили место шуткам и смеху.

В ту ночь Тигхи впервые за долгое время спал хорошо. Ему не снились никакие странные сны; он не просыпался от острых приступов боли. Единственным посторонним ощущением, которое регистрировало сознание юноши, был холод, и поэтому его состояние было сном лишь наполовину, другая половина сознания бодрствовала. В темноте, перед тем как начался рассветный шторм, Тигхи почувствовал себя особенно неуютно. Когда завыл ветер, юноша покрепче прижался к Ати, и у него появилось странное ощущение уюта и безопасности. Он чувствовал рядом теплое тело Ати; гнев и хаос рассветных ветров были где-то там, за пределами леса, и ему ничего не угрожало.

Утром ветры были особенно влажными, и к Тигхи под одежду начала проникать сырость. Он убрал руку с тела Ати и провел ладонью по своему боку и ноге, а затем по лбу. Ладонь стала мокрой, и Тигхи прижал ее к своим губам. Влага приятно освежала прохладой. Он вспомнил о почерневших, распухших губах Мулваине, но тут же успокоил себя мыслью о том, что рассветный шторм наверное смочит влагой и спящие губы Мулваине и наполнит его живот водой. Драгоценная вода. Даже думать о ней было почти так же приятно, как пить ее.

Тигхи лежал с закрытыми глазами и слушал удалявшийся гул рассветного шторма. Наконец беснование стихии прекратилось, и Тигхи услышал шорохи листвы, скрипы сучьев и стук капель влаги. Приятные, музыкальные звуки.

Тигхи открыл глаза. Звуки, которые он сейчас слышал, наводили на размышления. Было странно думать, что такие простые вещи, как стук капелек влаги и шорох листвы, могли звучать настолько по-человечески. Их можно было сравнить со звуками, которые производит младенец, сосущий материнскую грудь. Они навевали Тигхи воспоминания о жизни в деревне; он вспомнил, что когда девушка по имени Инти родила ребенка, то часто кормила его грудью, и он издавал такое же чмоканье и бульканье. Еще звуки напомнили ему козлят, сосавших материнские соски. Тигхи подумал о своей ма. В памяти возник ее яркий образ; ее лицо, которое вдруг высветилось до мельчайших подробностей; улыбка, полная тепла и любви.

Дед Джаффи убил ее. Столкнул с мира. Тигхи забыл об этом; ужасное событие просто выпало из его памяти. Он выдавил его из памяти, как выдавливают молоко из вымени козы. И к юноше вернулся старый рефрен; незначительность всего происходящего. Люди – муравьи, стена – муравейник. После всего, что он видел: великое столкновение двух империй, война, которая потрясла всю стену, – идея, что дед убьет свою собственную дочь ради нескольких коз, ради того, чтобы еще более укрепить свое положение самого влиятельного человека в деревне, показалась юноше абсурдной и мелочной. Она не имела масштаба. И это, в свою очередь, заставило Тигхи вернуться к своему восприятию всего окружающего. Наверное, эта мысль была как нельзя кстати, потому что все огромное, возвышавшееся над ним бескрайнее пространство мировой стены являлось просто-напросто миниатюрным сооружением, экспериментом маленького бога с ограниченными возможностями.

Настроение Тигхи испортилось. Выпутавшись из объятий Ати, он сел и попытался сосредоточиться на боли в паху. Однако ничего не получилось, потому что боль уже почти не ощущалась.

Он протер глаза и посмотрел туда, где лежал Мулваине.

Происхождение чавкающего, хлюпающего звука стало очевидным.

Какая-то тварь – очевидно, катерпил с когтями, хотя по величине она была куда меньше, чем те, о которых рассказывал Уолдо, – вгрызлась в ногу Мулваине. Она уже полностью прогрызла колено, и теперь вся нижняя часть ноги – голень и ступня – отделилась от тела Мулваине и не отваливалась только потому, что ее удерживала штанина. После этого катерпил с когтями принялся обгладывать бедро Мулваине, точно так же, как маленькая гусеница обгладывает зеленый лист.

– Нет! – вскрикнул Тигхи. – Нет!

Он вскочил и бросился к телу Мулваине.

Катерпил с когтями имел серо-зеленую окраску и в окружности был такой же величины, как и сам Тигхи, хотя, если бы его поставили вертикально, он был бы пониже юноши. На разделенной кольцами на части спине росли густые светло-коричневые волосы, а из-под пластин выбивалась щетина потемнее и покороче. Когда тварь глотала мясо, которое ее черные, дергавшиеся челюсти откусывали от бедра Мулваине, видневшегося из разорванной штанины, ее бок, покрытый плотной, гладкой кожей, пульсировал и перекатывался. Чавканье перемежалось хрустом, когда челюсти катерпила вместе с мясом перемалывали кости.

Тигхи ухватился за сук и принялся ожесточенно дергать его. Ему пришлось заломить его пару раз, прежде чем он оторвался. Он бросился вперед и начал хлестать суком гусеницу-катерпила. Листья, оставшиеся на суку, смягчали удары. Кроме того, они не давали размахнуться как следует. Катерпил не реагировал на нападение Тигхи, словно ничего и не происходило.

К тому времени проснулись и повскакали со своих мест остальные. Охваченные ужасом при виде отвратительного зрелища, они плакали и оглашали воздух истошными криками. Какая-то часть разума Тигхи, несмотря ни на что, продолжала функционировать с предельной четкостью и ясностью. Юноша принялся лихорадочно обрывать с сука ветки с листьями. Через несколько секунд сук превратился в дубинку, пусть и не слишком большую.

Тигхи подступил к гигантскому насекомому и начал лупить его дубинкой по спине, покрытой панцирем. Впервые катерпил с когтями перестал делать то, что он делал. Чавканье и хлюпанье прекратились. Тварь повернула голову и смерила Тигхи каменным взглядом. Ее глаза представляли собой скопища крошечных шариков, миллионы малюсеньких яиц насекомых, находившихся по обе стороны головы. Под глазами был рот, весь в крови и волокнах мяса. Он безостановочно открывался и закрывался.

Тигхи испытал прилив страха. Один вид этого чудовища внушал страх. Взгляд его отвратительных глаз не оставлял сомнений относительно его намерений. У Тигхи возникло непреодолимое желание бросить дубинку и бежать как можно дальше и быстрее. Это было невыносимо. Взгляд монстра заставлял отводить глаза. Однако руки Тигхи действовали почти механически, не подчиняясь мозгу.

Используя дубинку в качестве рычага, они просунули ее под сравнительно мягкое брюхо катерпила с когтями и перевернули его. Катерпил отреагировал с ужасающей быстротой, свернувшись и защелкав челюстями; однако угол наклона дубинки был уже слишком высоким, и челюсти сомкнулись в воздухе, а не на бедре Мулваине. Еще пара секунд – и тварь уже кувыркалась в воздухе.

Раздался громкий треск сучьев и веток, и монстр, проламывая себе дорогу в зарослях, покатился вниз и исчез из поля зрения Тигхи и остальных.

Тигхи часто дышал. В глазах его стояли слезы. Затем он почувствовал их и на своих щеках. Ноги под ним подкашивались, и юноша присел на ствол дерева. Сердце было готово выскочить из груди.

Взволнованные друзья сгрудились вокруг.

– Тигхи! – повторял Ати снова и снова. – Тигхи! Тигхи!

– Я знала, что видела катерпила с когтями, – жалобно проскулила Пелис. – Я так и знала, что они водятся здесь.

Дыхание Тигхи стало чуть более размеренным, хотя слезы по-прежнему струились из глаз. Он вытер их дрожащими пальцами и, опираясь на плечо Ати, с усилием встал на ноги и выпрямился.

– Что мы будем делать? – спросил Равилре. – Что мы будем делать?

Тигхи подошел к телу Мулваине. Раненый выглядел гротескно и почти неузнаваемо. Его лицо было так искажено, что он совершенно не напоминал прежнего Мулваине, каким его привыкли видеть друзья. Теперь он едва ли походил на человеческое существо. Щеки и рот вздулись, а кожа потрескалась и лопнула. Плотно закрытые глаза были окружены россыпью фурункулов. Волосы спутались и слиплись в плотную массу. Как ни странно, но укороченная нога выглядела более или менее естественно. Мулваине лежал так, что казалось, будто он поджал ногу под себя.

Тигхи наклонился над ним и поразился: Мулваине все еще дышал, его грудь до сих пор едва заметно поднималась и опускалась.

– Он все еще жив! – объявил Тигхи. – Он все еще жив!

Друзья сгрудились вокруг.

– Рана. Его нога, – сказал Равилре. – Из нее не идет кровь. Как это может быть? Почему она не течет?

– Не знаю, – ответил Тигхи.

Пелис стала озираться во все стороны, очевидно, опасаясь, как бы из листвы не выползли другие катерпилы.

– Нам нельзя здесь оставаться, – произнесла девушка.

– Да, – подтвердил Тигхи. – Оставаться нельзя.

– Какое ужасное зрелище! – сказал Ати, обхватив голову руками. – Как страшно! Непостижимо, как Бог мог создать таких чудовищ!

– Мировая стена кишит чудесами, – сухо произнес Тигхи. – Мулваине все еще жив. Мы обязаны перенести его вверх.

Раздались дружные возгласы негодования.

– Нет, нет, – возразил Равилре. – Он слишком плох. Он уже умер.

– Нет, не умер, – сказал Тигхи.

Он почувствовал прилив сил. Первоначальные страхи и растерянность прошли. Происшествие прочистило его мозги, внесло ясность в мысли. Страх всегда обладает очищающими свойствами – особенно задним числом.

– Мы не можем нести его!

– Он наполовину съеден.

– Он будет приманкой для других катерпилов с когтями, – сказала Пелис.

– Мы понесем его, – твердо произнес Тигхи.

– У него только одна нога, – прогнусавил Ати.

– Значит, он весит меньше и нам будет легче его нести! – Голос Тигхи прозвучал резко. – Ладно, пойдем. Ати, сначала его понесем мы с тобой. Когда устанем, вы, Равилре и Пелис, смените нас.