Текст книги "Стена"

Автор книги: Адам Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 36 страниц)

Глава 6

Ати провел Тигхи мимо парней, которые, как он теперь мог хорошо видеть, не танцевали, а действительно совершали одни и те же однообразные движения. За ними в стене находилась выемка, внутри которой была устроена дверь. Она вела в длинное узкое помещение, где на полу лежали травяные матрацы. Неровные пол и стены все еще хранили на своей поверхности морщины и складки, характерные для работы лопатой. Очевидно, помещение было вырыто совсем недавно.

– Ати?

Голос исходил от какой-то фигуры в дальнем конце землянки.

– Командир! – тут же откликнулся Ати. – Вот он.

Неясные очертания фигуры заколебались в полумраке. Она двинулась к Тигхи. Когда человек, окликнувший его спутника, оказался в месте, куда доставал свет, проникавший через открытую дверь, Тигхи смог разглядеть его черты.

Это был низкорослый мужчина с туловищем круглым, как один из калабашей, которые до сих пор занимали воображение Тигхи. Его лицо показалось юноше странным, искаженным, но сначала он отнес это за счет плохой освещенности. В следующую минуту Тигхи понял, что ошибся. Лицо было изрезано шрамами. Казалось, оно застыло в вечной гримасе смертельного ужаса: так сильно кожа была стянута к скулам. Или же ему навстречу дул вероятно сильный ветер. Вглядевшись получше, Тигхи заметил, то белая кожа лица имеет мертвенно-бледный, восковой оттенок. Человек уставился на Тигхи, и по его обезображенному лицу нельзя было угадать, как он воспринял появление новичка.

– Вот ты какой, – сказал он.

Его голос оказался более пронзительным, чем ожидал Тигхи.

Поежившись, Ати ткнул Тигхи локтем.

– Скажи «да, командир», – прошипел он.

– Да, командир, – повторил за ним Тигхи.

Несколько долгих минут человек пристально рассматривал его. Затем произнес:

– Меня зовут Уолдо. Я капитан платона, и ты принадлежишь мне. Твои жизнь и смерть в моих руках. Таковы армейские порядки. Ясно?

– Да, командир, – ответил Тигхи.

– Ты хорошо говоришь на нашем языке, – отметил Уолдо, почесав складки кожи на своем лице.

Тигхи не знал, нужно ли ему отвечать, и потому промолчал.

– Пошли, – коротко скомандовал Уолдо, шагнув вперед и схватив юношу за талию. Тигхи крепко испугался, и из его горла вырвался сдавленный крик, однако Уолдо крепко прижал его к себе. Это было интимное, вызывающее тревогу объятие. Грубая синяя ткань кителя Уолдо царапала лицо юноши. Его ноздри заполнил запах Уолдо, от которого разило потом и травяным маслом, а также чем-то вяжущим и неприятным, чем-то горьким, как от кусочков нарда, добавленного в суп.

В следующее мгновение сильные руки Уолдо рывком подняли Тигхи вверх. Воздух резко выскочил из легких, и Тигхи, задыхаясь, стал судорожно хватать его широко открытым ртом. Затем капитан флатаров поставил его на пол и отпустил. При этом Тигхи слишком сильно ударился больной ногой и немного пошатнулся, но все же не упал. В свете полуденного солнца, заглядывавшего в дверь, он разглядел крошечное темное пятно на кителе Уолдо, следы слюны в том месте, где его губы коснулись ткани.

– Хорошо, – присвистнул Уолдо. – Ты легкий, очень легкий.

– Однако, – произнес Тигхи и замолчал.

– Да, командир, – вставил свое слово Ати и ткнул Тигхи локтем.

– Да, командир, – задыхаясь, выдавил из себя юноша.

– Ты тощий, – произнес Уолдо и опять поскреб свое изуродованное лицо. Открытие, похоже, обрадовало его. – Прекрасно для флатара. Это единственное, что меня интересует. Должно быть, ты деревенский парень.

– Да, – подтвердил Тигхи.

Кивком Уолдо выразил свое одобрение:

– Знаю я эти деревеньки. Жратвы там вечно не хватает, и все ложатся спать на тощий желудок. Люди всегда в отличной форме и не набирают лишнего веса. Скорее наоборот.

В Тигхи, оправившемся от шока, заговорила гордость.

– В моей деревне я – принц, – заявил он.

Уолдо задвигал бровями, отчего гримаса на его лице стала еще более ужасной.

– Что означает это слово?

– То же самое, что и Папа, – ответил Тигхи, пытаясь набить себе цену в глазах Уолдо.

– Да? Как король? Ну и что? Кого только не встретишь в нашей армии. Нам наплевать, кто ты, принц, король или Папа. Для тебя я заменяю их всех. Понятно?

Тигхи вздохнул.

– Да, – уныло произнес он.

– Выйдем наружу.

Уолдо шагнул к двери, отпихнув Тигхи, и переступил порог. Юноша, хромая, последовал за ним. Ати пристроился сбоку.

– Теперь это твой командир, – прошептал он Тигхи. – Не зли его.

– Почему у него такое лицо? – едва слышно произнес Тигхи.

Его взгляд был устремлен на Ати, и поэтому юноша не заметил кулака Уолдо. Просто почувствовал, как что-то обрушилось сбоку на его голову. Из глаз посыпались искры, а в ушах появился какой-то не то звон, не то свист, очень высокий и неприятный. В следующий миг Тигхи уже лежал на земле, плотно припечатавшись щекой к ее утрамбованной сотнями ног поверхности. Голову пронзила острая боль, а все тело онемело до бесчувствия.

Чьи-то пальцы схватили его за руку. Тигхи оторвал голову от земли и рукой потрогал ухо, в котором гулко стучала боль. Ати сидел рядом на корточках и что-то говорил. С помощью Ати Тигхи сел и пальцами стряхнул грязь со щеки. Ухо по-прежнему сильно болело, но скрежещущий звук в голове постепенно сходил на нет. Тигхи попытался сосредоточиться на том, что говорит Ати.

– Я же предупреждал тебя, ты, варвар, – прошипел Ати. – А ну давай вставай на ноги.

Подхватив Тигхи под мышки, он рывком поставил его на ноги и придержал, чтобы тот не упал снова. Уолдо стоял перед ним, опустив руки.

– Ты не будешь говорить о моем лице, – произнес он высоким, но спокойным голосом. – Ты не будешь говорить о моем лице. Понял? Если ты разозлишь меня, я сброшу тебя с мира.

– Да, командир, – произнес ошеломленный Тигхи.

– Заткнись и иди за мной.

Уолдо повернулся и пружинистой, легкой походкой подошел к стене, где, сложенные штабелем, лежали большие змеи. Тигхи последовал за ним, сильно хромая и держась рукой за распухшее ухо.

– Ну, – громко сказал Уолдо, поворачиваясь лицом к Тигхи, который мог видеть всех остальных флатаров.

Они напряженно смотрели на него.

– Ну, – повторил Уолдо. – Ты когда-нибудь раньше видел воздушного змея?

Тигхи кивнул. Он знал, что это такое. У его друга, жившего в деревне, был игрушечный змей, которого он запускал рано утром, когда воздух поднимался. Это была игрушка.

– Слушай внимательно. Я скажу тебе это только один раз, – проговорил Уолдо. – Не кивай мне, как идиот.

– Нет, командир, – мгновенно ответил Тигхи.

– Ты знаешь, что такое воздушный змей?

– Да, командир.

– Змеи для людей, как эти? Или только маленькие, кадхео?

– Только маленькие, командир.

Уолдо кивнул:

– Это змеи для людей. Военные змеи. Я получил приказ от самого Кардинелле научить тебя летать на таком змее, точно так же, как этих парней и девушек. – Он показал на будущих товарищей Тигхи, и тот взглядом последовал за движением его руки. – Продолжайте упражнение! – рявкнул Уолдо. – Нечего глазеть попусту!

Ему не пришлось повторять дважды. Уолдо опять переключил внимание на Тигхи.

– Я получил приказ, и я его выполню. Ты будешь плохим флатаром, потому что нам дали слишком мало времени. Однако я всегда выполняю приказ.

Последовала пауза, и Тигхи не знал, как ему отвечать, утвердительно или отрицательно.

– У тебя слабые руки, – сказал Уолдо. – Чтобы летать на военных змеях, тебе понадобятся руки посильнее, чем эти. Поэтому начнешь с того, что будешь носить камни. – Он показал на кучу больших камней, лежавших позади штабеля змеев. – Перенеси их на другую сторону уступа и сложи у стены. Понял?

– Да, командир.

– Носи их, ясно? Не вздумай класть их на бедро или живот. Носи так, чтобы они не касались твоего тела. Тебе нужно нарастить мускулы. Понял?

– Да, командир.

Весь оставшийся день Тигхи, выполняя приказ Уолдо, таскал камни. Первый камень показался юноше не слишком тяжелым, пусть даже у него ныла левая ступня и он сильно хромал. Он поднял камень сильным рывком и, держа на весу подальше от туловища, заковылял с ним к противоположной стороне утеса. Со вторым камнем справиться было потруднее, а третий Тигхи едва не выронил на середине пути. Когда он возвращался за четвертым камнем, все тело исходило потом, боль из уха гулко стучала в голове, а нога горела адским пламенем, и каждый шаг причинял почти невыносимые страдания. Тигхи видел, что Уолдо все еще наблюдает за ним, и потому изо всех сил старался не дать камню прикоснуться к своему телу. Однако теперь юноша двигался очень медленно – шаг, остановка, шаг, остановка.

Освободив руки от четвертого камня, Тигхи был вынужден сделать небольшую передышку и лишь после этого смог проковылять назад, к основной куче камней. И тут на его глазах Уолдо повернулся и направился к входу в казарму-землянку. Когда за ним закрылась дверь, Тигхи пронзило чувство облегчения настолько острое, что его сначала можно было спутать с болью. Не ощущая больше на себе пристального взгляда нового хозяина, Тигхи поднял следующий камень и, прижав его к бедру, двинулся к дальней куче. Благодаря этой нехитрой уловке боль в ноге значительно уменьшилась, да и сил уходило меньше.

В общей сложности юноша перетащил двенадцать камней и так умаялся, что ноги отказывались держать его. Выпустив из рук двенадцатый камень, Тигхи тут же сел на землю и, свесив голову между колен, стал жадно вдыхать воздух. Его ладони покрылись мелкими царапинами от камней, а на бедре образовалась ссадина.

В этот момент Уолдо опять вышел наружу, и Тигхи с виноватым видом кое-как поднялся с земли.

– Сколько? – грозно прорычал Уолдо.

– Двенадцать, командир, – ответил юноша.

Уолдо презрительно фыркнул и вернулся в казарму.

Прошел час, и тело Тигхи настолько пропиталось болью, что у него возникло ощущение, будто его мускулы превратились в камень. Солнце стояло высоко в небе. Все парни и девушки платона собрались у входа в казарму и, хихикая и перешептываясь, наблюдали за Тигхи, который безмерно устал и совсем не обращал внимания на повышенный интерес к своей особе.

Уолдо самолично вынес два высоких узких котла с металлическими ручками поперек зева, по одному в каждой руке, и поставил на землю. За ним следовал флатар, который нес на вытянутых руках высокую стопку маленьких мисок. В них стали наливать суп из котлов и раздавать парням и девушкам. Это был травяной суп, в котором плавали кусочки мяса: причем не только насекомых, но и какого-то более крупного животного, которого Тигхи не узнал по вкусу.

Смертельная усталость валила Тигхи с ног, и он думал, что заснет в тот же миг, как только доберется до своего матраца. Однако когда Уолдо отвел наконец весь платон в казарму и приказал ложиться спать, результат оказался противоположный ожидавшемуся. Новая среда и предчувствие крутого поворота в своей судьбе, не говоря уже о теле, кричавшем от боли, сделали свое дело.

После того как все легли и закутались в одеяла, Уолдо вышел из спальни и закрыл за собой дверь. Помещение вмиг заполнилось темнотой. Как только парни и девушки остались одни, в воздухе повисла невидимая паутина шепота, пробежавшего по всему ряду матрацев. Некоторые слова были незнакомы Тигхи, но саму суть ему удалось схватить. Неужели этот новичок и есть тот небесный мальчик, упавший с неба? Конечно, идиот, а кто же он еще, как ты думал? Но его волосы, запах, кожа! А ты видел, как он надрывался, когда носил камни? Да, у него очень слабые руки. Ты видел, как командир ударил его по голове? Несколько человек хихикнули. Их сдавленные смешки были похожи на шорох – шш-шш-шш. Должно быть, он сильно разозлил чем-то командира. Я привел его сюда, прошептал Ати. Я знаю его. Тупее не бывает. Он варвар. Он ничего не знает. Ты сам варвар, Ати-смати, прошептал кто-то еще, ты вонючка из низин, и все расхохотались. Смех взорвал тишину. Дерьмо падает вниз, прозвучал очередной шепот, и раздался новый раскат смеха.

Затем заскрипела дверь, и в ее проеме показался Уолдо.

– Тихо, – скомандовал он, и сразу же все стихло.

Уолдо закрыл дверь поплотнее, чтобы вечерний шторм не выстудил помещение, улегся на свой матрац и заснул.

Глава 7

Пять полных дней от зари и до заката Тигхи таскал камни и выполнял упражнения. В первый день каждое движение отзывалось страшной болью во всех мышцах и суставах, однако к пятому дню Тигхи приобрел определенные навыки; его мускулы стали более упругими, и с каждым днем упражнения давались все легче и легче.

Он быстро освоился с жестким распорядком дня, привык вставать и ложиться в одно и то же время, приспособился к тому, что вся жизнь здесь, от тренировок до отношений между солдатами подразделения флатаров, укладывалась в русло, определяемое требованиями воинской дисциплины. Казалось, что в армии все (за исключением лазарета) строго распределено по минутам. Однако армейские часы были не похожи на часы, которые Тигхи знал в деревне и которые делили сутки на десять часов. Каждому часу соответствовала определенная часть окружности. В Имперской армии использовались солнечные часы, которые делили сутки на градусы, от маленьких углов утром до широких в конце дня. Пятьдесят градусов обозначали полдень, сто градусов означали, что солнце исчезло за верхушкой стены.

Распорядок дня подчинялся именно таким часам. В этот час (пятнадцать) прием пищи, в другой (тридцать) упражнения, таскание камней для наращивания мускулов рук и плеч. Упражнение было обязательно для всех. После первой недели пребывания в платоне флатаров Тигхи стал выполнять это упражнение вместе со всеми. Он больше не таскал камни весь день, только утром.

К пятидесяти градусам солнце достигало одного уровня с уступом, и воздух прогревался вполне достаточно для того, чтобы возникли восходящие воздушные потоки. Так объяснили Тигхи. Так было устроено в природе, сказали ему. Жар солнца нагревал воздух, и нагретый воздух поднимался вверх, – стремясь к Богу, сказал Ати, который оказался очень набожным, хотя с его религией Тигхи был совершенно незнаком. Другой флатар, которого звали Мулваине, объяснил Тигхи, что на том же самом принципе основано устройство калабашей. Их огромные оболочки, сшитые из ткани, наполнялись горячим воздухом, и этот горячий воздух стремился вверх, вдоль стены. К Богу, опять сказал Ати.

Тигхи подумал, а не поделиться ли ему с другими тем, что он узнал в деревне: что Бог не сидит наверху стены, но укрылся у ее подножия и бросает солнце через вершину. Однако он не настолько проникся доверием к своим товарищам по платону флатаров, чтобы поведать кому-либо из них столь еретическую гипотезу, – Тигхи не знал, насколько серьезно в Империи воспринимают то, что противоречит религиозной ортодоксальности. Иногда к Тигхи относились хорошо, но с другой стороны, нередко передразнивали его акцент, смеялись над цветом его кожи, дергали за волосы и били.

Однако время близилось к пятидесяти градусам, и Уолдо торопил своих курсантов к змеям. Начиналась летная практика.

– Равилре! – кричал он. – Ты не получишь сегодня вечернего рациона, ты слишком растолстел – и Бел! У тебя слишком длинная кость теперь, тебе осталось летать на змеях не больше нескольких месяцев, ты слишком быстро растешь. Ничего не поделаешь, а плакать бесполезно – так иногда бывает, ребята прибавляют в росте и весе, и тогда им опасно подниматься в воздух. Будем надеяться, что скоро начнется война и ты еще успеешь совершить свой первый боевой вылет.

Другие парни и девушки каждый день совершали тренировочные полеты на змеях; Тигхи пока приходилось наблюдать за ними с земли. Вначале, после первой недели, Уолдо посадил его на стационарную раму, которая была целиком сделана из дерева. До этого Тигхи еще никогда не видел столько дерева в одном месте – еще один пример невероятной расточительности военных. Конструкция была похожа на составленные вместе четыре дверных рамы. Получалось нечто вроде комнатки, но без стен. Внутри находилась сложная система из кожаных ремней и веревок, к которым внизу были привязаны тяжелые камни. Тигхи пристегивали ремнями внутри этой клетки, как в настоящем змее, и он должен был имитировать различные маневры, учиться управлять змеем, подниматься, опускаться, совершать повороты.

– Тигхи! – завопил Уолдо, придав своему лицу еще более уродливое и свирепое выражение. – Ты не просто в форме. Худой как тростинка, вы только посмотрите на него! Ты в идеальной форме! Эти деревенские парни, которые не жрут ничего, кроме травы; жир не прет из них во все стороны, как из вас, городских бездельников.

Тигхи тренировался в клетке до исступления, пока не заскрипели от боли все его суставы и на спине не появились мозоли. Ночью, в спальне, когда Уолдо на некоторое время уходил и платон оставался без командира, все начинали возбужденно перешептываться. Сначала Тигхи побаивался вступать в эти беседы, однако довольно скоро ему стали задавать вопросы напрямую. Голоса слышались со всех сторон.

– Откуда ты, небесный мальчик?

– Почему твоя кожа такого цвета?

– Ты и в самом деле упал с неба?

– Да, – ответил Тигхи.

– О-о-о! О-о-о!

– Упал с неба!

– Как это было? – поинтересовалась девушка с курчавыми волосами, которую звали Мани.

Ее голос Тигхи мог безошибочно распознать в полифоническом шушуканье, несмотря на темноту.

– Я не очень помню, – ответил Тигхи. – Я падал долго.

– Вы только послушайте его произношение, – прошипел кто-то из дальнего угла. – Он же туп, как безмозглая тварь.

В разговор поспешил вмешаться Ати:

– Я долго разговаривал с ним. Он совсем бестолковый, он ничего не знает, он говорит очень смешно.

– Ты сам говоришь смешно, тупица из низин, – осадил его кто-то.

– Ты редерен из калабаша, – послышался другой голос.

– Что значит «редерен»? – спросил Тигхи, стараясь сделать так, чтобы его голос прозвучал как можно более непринужденно и естественно. В ответ прозвучал, издевательский смех. – Откуда ему знать, незнайке? Редерен – это бонг-бонг, – произнес кто-то.

Вскоре все дружно принялись повторять это слово. Бонг-бонг-бонг. Смех становился все громче и громче, пока у Тигхи не заложило уши. Юноша почувствовал себя совершенно беспомощным и беззащитным. В этот момент распахнулась дверь, и в проеме возникли очертания фигуры командира. Смех мгновенно растворился в темноте.

– Всем спать! – приказал он.

Девушки – их было пятеро – обычно держались особняком. Если им выпадала минутка свободного времени, что бывало нечасто при очень плотном распорядке дня, насыщенном различными упражнениями, практическими занятиями и полетами, они сбивались в кучу и играли в одну и ту же игру – хлопали друг друга ладонями о ладони в различной последовательности и при этом что-то произносили хором. Что именно, Тигхи никак не мог разобрать.

Парни вели себя гораздо более шаловливо, по крайней мере тогда, когда Уолдо не обращал на них внимания или вовсе отсутствовал. Они подначивали друг друга, затевали ссоры и даже драки, бросались камнями (доставалось и Тигхи) и вообще творили все, что хотели. Лишь Уолдо, который, казалось, обладал непререкаемым авторитетом, был способен навести порядок.

Однажды утром, когда Тигхи выпутался из одеяла и встал с матраца, готовясь идти получать утренний рацион, на него вдруг набросился один из парней. Он мгновенно стянул с юноши штаны и очень больно дернул его за вик. Никогда еще Тигхи не подвергался такому унижению, да еще прилюдно. Слезы брызнули у него из глаз, и он рухнул на пол, сжавшись в комок. Тишину взорвал издевательский хохот. Курсанты кривлялись, гримасничали и показывали на него пальцем. Затем опять наступила тишина. Должно быть, вошел Уолдо, мелькнула догадка у Тигхи.

– Тигхи, что ты делаешь на полу? – Голос Уолдо звучал очень близко, из чего Тигхи заключил, что Уолдо стоял над ним. – Почему у тебя спущены штаны? Как это мерзко, отвратительно.

Тигхи поднялся с пола с заплаканными глазами.

– С меня сдернули штаны, – произнес он. – Кажется, это сделал Мулваине. Он дернул меня за вик.

Уолдо отвесил ему оплеуху, правда не слишком сильную:

– Хватит хныкать! Не будь путавре! Ты в армии и сам должен постоять за себя.

Однако постоять за себя самому Тигхи никак не удавалось. Почти каждую ночь он беззвучно плакал, завернувшись в одеяло. Другим парням, похоже, доставляло особое удовольствие доводить его до слез. Однако бывали дни, когда эти же парни если и не проявляли трогательную заботу, то, во всяком случае, относились к Тигхи вполне терпимо, и это было очень странно и непостижимо для юноши. Обычно такое случалось, когда объектом насмешек и издевательств становился Ати. Как-то утром, когда Уолдо вышел из казармы и курсанты платона должны были убирать постели и готовиться к завтраку, трое парней напали на Ати. Несмотря на отчаянное сопротивление, они повалили юношу на пол и размазали по его лицу что-то липкое, пытаясь запихнуть это ему в рот.

– Жри! Жри! – приговаривали они.

Эта сцена не оставила безучастным никого. Все, даже девушки, собрались вокруг, возбужденно переговариваясь и посмеиваясь. Мулваине обнял Тигхи за плечи.

– Видишь, как мы ненавидим нижнестенщиков, тех, кто родом из низин Империи? – сказал он, усмехнувшись.

И внезапно Тигхи догадался. К горлу подступила тошнота. Лицо Ати было измазано человеческим калом. Должно быть, ночью кто-то опорожнил свой желудок на кусок грязной тряпки, и теперь они пытались заставить Ати съесть эту гадость.

– Дерьмо падает вниз по стене! – промурлыкал кто-то нараспев.

– Отведай-ка это блюдо, приятель! Какая вкуснотища, верно! – добавил другой курсант.

Эти издевательства, казалось, доставляли всем, кроме, разумеется, самого Ати, огромное удовольствие. Ати сопротивлялся изо всех сил, рыча сквозь стиснутые зубы. Тигхи было противно даже думать об этом, не говоря уже о том, чтобы видеть подобную мерзость своими глазами. Жестокость этих людей по отношению к тому, кто был им гораздо ближе, чем Тигхи, заставила его содрогнуться. И вместе с тем юноша испытывал странное возбуждение. Он смеялся точно так же, как и другие, ухмыляясь и жестикулируя над телами, копошащимися на полу. Он поступал нехорошо, и его не покидало чувство стыда, однако Тигхи ничего не мог поделать с собой.

А затем вся вакханалия прекратилась так же внезапно, как и началась. Все курсанты вмиг разбежались к своим матрацам и принялись как ни в чем не бывало складывать одеяла, причесываться и приводить в порядок одежду. Парней, издевавшихся над Ати, можно было определить без труда: они вытирали свои руки об пол и о штаны. Сам Ати стоял посреди помещения, и, несмотря на скудный свет, Тигхи и остальные видели следы кала на его лице. Всем своим видом он выражал страдание: поникшие плечи, отвисшая челюсть.

– Ати! – рявкнул Уолдо, который уже успел вернуться в казарму. – Что с тобой? Хочешь, чтобы я побил тебя?

– Виноват, командир, – ответил Ати.

Тигхи вдруг понял, что тот готов вот-вот разрыдаться.

– Всем выйти! – скомандовал Уолдо. – Носить камни. – Он посмотрел на Ати. – Отвратительно! Отвратительно! Мы позаботимся о том, чтобы Ати научился следить за собой.

После этого все вышли наружу и стали таскать камни. Кое-кто ухмылялся, прищурив глаза в утреннем свете, однако у Тигхи было подавленное настроение, и он хотел как можно скорее забыть о случившемся. Когда Ати вышел наконец из казармы и присоединился к курсантам, выполнявшим упражнения, его лицо было уже чистым, но на щеке красовался огромный синяк.

Тигхи упражнялся и упражнялся в клетке, пока все движения не въелись в его плоть и кровь, не стали его второй натурой, а мозоли на спине не лопнули и не засохли и кожа в этих местах не затвердела. Затем, однажды утром, когда Тигхи наблюдал за тем, как парни и девушки забирались в свои змеи и готовились к практическим занятиям, Уолдо схватил его за плечо и встряхнул.

– Сегодня ты полетишь, – сказал он.

Вот и все. Как просто.

Ему дали змей, настоящий змей: деревянный крест с деревянными перекладинами, в форме слезинки, высотой с Тигхи и шириной в половину его роста. Рама была обтянута чем-то вроде кожи, однако кожи более тонкой, гибкой и прочной, чем любая шкура, какую Тигхи когда-либо видел.

Перед полетом курсанты собирали свои змеи; выставляли траверсы в главную балку и соединяли раму поперечинами и обтягивали ее кожей. Тигхи проделывал это много раз, сделал и теперь. Каждый парень или девушка занимались сборкой своего аппарата, сидя на земле, подобрав под себя ноги. Так было удобнее. Такую же позу принял и Тигхи. Все операции он выполнял в строгой последовательности, как его учил Уолдо.

После сборки змеи прислоняли к стене, чтобы кожа высохла на солнце и натянулась. В ожидании, пока это произойдет, курсанты платона выполняли ряд упражнений для выработки точности движений. Разрабатывались суставы, которые начинали действовать как шарнирные соединения, а мускулы приобретали необходимую эластичность. Именно эти упражнения отрабатывали курсанты платона, когда Тигхи в сопровождении Ати впервые появился здесь.

Затем он взял своего змея и встал в общую очередь, двигавшуюся к краю уступа. Уолдо шел за ними. Тигхи старался не думать о том, что ему сейчас предстоит сделать. Пока все шло, как обычно. Очередь двигалась довольно быстро, и вот уже Тигхи стоит на самом краю мира и должен сам шагнуть в бездну. Внизу живота появилось противное сосущее ощущение, а сердце застучало в несколько раз быстрее обычного. Ноги и руки отказывались слушаться.

И тут Тигхи с ужасающей ясностью стало понятно, что у него ничего не получится. Страх парализовал его. Он просто не мог. Просто не мог. Тигхи застыл на месте, а затем попытался было сделать шаг назад, однако Уолдо держал его железной хваткой.

– В ремни, мальчик-предвестник, – произнес он.

В его голосе прозвучала угроза. Тигхи продел руки в ремни и почувствовал, как змей уперся ему в спину. Юноша весь покрылся потом, по коже забегали мурашки.

У него ничего не получится.

Ничего.

Справа от Тигхи стоял Ати. Большим пальцем правой руки он чертил какой-то сложный узор у себя на груди. Заметив, что Тигхи наблюдает за ним, юноша пояснил:

– Перед полетом я всегда осеняю себя крестным знамением.

Ати говорил громко, чтобы перекричать ветер, который шумел все сильнее. Его щека покрылась румянцем, а зрачки сузились.

– Нет, – произнес Тигхи тихим, сдавленным голосом. Затем громче: – Нет, я не могу.

Но Ати уже не слушал его. Уолдо привязывал шнур к змею Ати. Другой конец шнура он прикрепил к змею Тигхи.

– Этот шнур, – сказал он, – связывает тебя со змеем Ати. Он поведет тебя. Следуй за ним, учись, как нужно летать в воздухе, смотри на него и делай, как он.

– Нет, – сказал Тигхи. Это было невыносимо. Мир сжался. Все поплыло перед глазами. Ветер, казалось, ввинчивался в его голову через уши. – Нет, – сказал он в который уже раз.

– Ты почувствуешь себя по-другому, когда поднимешься в воздух, – пообещал Уолдо.

Ветер выл так сильно, что командиру пришлось сказать это Тигхи в самое ухо, почти касаясь его губами. Как ни странно, но неподчинение юноши, похоже, пока не раздражало Уолдо.

Справа от Тигхи змеи один за другим проваливались в пустоту. Змей, находившийся слева от юноши, вдруг резко взмыл вверх, подхваченный порывом ветра. Тигхи увидел фигуру, пристегнутую к змею ремнями. Некоторое время змей висел в воздухе, а затем вдруг резко провалился вниз и исчез из виду. Это было уже слишком.

Желудок Тигхи отреагировал самым неожиданным образом. Юноша ощутил спазмы, а затем изо рта неудержимым потоком хлынула рвотная масса. Ему показалось, что кишки вывернулись наизнанку и стали добычей стремительного ветра.

– Блюешь? – заскрежетал Уолдо своим странным пронзительным голосом. – Отвратительно! Отвратительно! Прочь отсюда!

Однако он не столкнул Тигхи вниз; вместо этого Уолдо взялся руками за траверсу его змея и потянул вниз. Тело юноши приняло наклонное положение, и струя рвоты пролилась в грязь, лежавшую у края уступа.

Тигхи закрыл глаза. Ему было стыдно, и чувство стыда заслонило страх, который он испытывал перед предстоящим полетом. Откуда-то сзади донеслись голоса, выражавшие преувеличенное отвращение. Вой ветра не смог заглушить голос Ати, который вопил во всю глотку:

– К полету готов. Я готов, готов.

Тигхи по-прежнему мутило и внутри от горла до желудка сильно жгло, однако Уолдо, потерявший наконец терпение, выругался и, грубо встряхнув, рывком вернул юношу в прежнее положение. Тигхи открыл рот, чтобы извиниться перед командиром, однако изо рта вырвался лишь слабый стон. Его глаза были по-прежнему закрыты. Ремни змея больно врезались в плечи. Последовал рывок, который вызвал новые спазмы в желудке, и шум ветра стал другим, приобрел басовитый оттенок.

Тигхи открыл глаза.

Он поднялся! Ветер оторвал его от земли.

На фоне сильного шума ветра слышался пронзительный вопль. Тигхи понял, что это его собственный голос. Ветер изменил направление, застав Тигхи врасплох, и его змей накренился в левую сторону.

Ноги болтались над пустотой. Туда, вниз, страшно было даже посмотреть. Значит, лучше смотреть вверх.

Стена мира была на месте. Она простиралась вверх и вниз с завораживающей бесконечностью, от которой веяло непоколебимой, вечной прочностью. На мгновение страхи Тигхи испарились; противный вкус во рту, спазмы в желудке отступили на задний план, превратились в ничто перед грандиозным размахом самой стены. Теперь он удалился в воздухе на достаточное расстояние, чтобы оценить ее необъятность. Он заметил также небольшую кривизну стены или выпуклость; она слегка изгибалась вправо и влево. Однако это объяснялось оптическим обманом перспективы: его взгляд устремился вверх, туда, где продолжение стены терялось в дымке.

Ати потянул за шнур, и змей Тигхи дернулся и, уйдя в сторону, совершил вираж. Изменились и перспектива. Глаза юноши скользнули по стене, и в следующий момент перед ним открылось голубое пространство, испещренное крошечными рваными облаками. Тигхи увидел шнур, протянувшийся от его змея к змею Ати. Он был туго натянут.

Разверзшаяся внизу бездонная бездна манила взгляд словно магнитом, и Тигхи снова ощутил спазмы в желудке. Конструкция на его спине заскрипела: все ее элементы испытали нагрузку, когда Тигхи резко ушел вниз.

Сейчас он даже не знал, есть ли в нем страх, боится ли он. Очень досаждал привкус горечи на языке, которая жгла, словно огнем. Во рту, на зубах, на губах, везде сохранялся вкус рвотной массы. Как жаль, что нет баклажки с водой, чтобы выполоскать рот и избавиться от горечи, подумал Тигхи.

Его грудь содрогнулась от рыданий, которые, впрочем, вскоре прекратились. Всхлипнув в последний раз, он успокоился. Он не погиб. Все в порядке. Он в воздухе. Он летит. Протянув руку, Тигхи дернул за тягу, как его учили на практических занятиях в тренировочной раме. Ветер свирепо ревел и хлестал Тигхи в лицо, но змей постепенно начал выполнять тот маневр, какого хотел Тигхи. Несмотря на шум ветра, было слышно, как заскрипел кожаный шнур, соединявший оба змея. Юноша тут же отреагировал на это, дернув за обратную тягу, сделав это почти машинально. Змей дрогнул, края крыльев опустились, и он совершил левый поворот, описав плавную дугу. Натяжение шнура ослабло, и под воздействием ветра он выгнулся дугой.