Текст книги "Исповедь Еретика"

Автор книги: Адам Дарский

Соавторы: Кшиштоф Азаревич,Пётр Вельтровский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Я тебя знаю. А люди, которые читают желтую прессу, – нет.

Взять хотя бы Адриана Кованека из Decapitated. Когда я с ним познакомился, он был молодым жизнерадостным парнем, с целой жизнью впереди. В 2007 году он отправился в тур к нашим восточным соседям. Произошла трагедия. Один из музыкантов, Витольд Келтыка, погиб. В свою очередь, Адриан до сих пор в инвалидном кресле. С ним в принципе невозможен контакт, хотя врачи считают, что он осознает все, что происходит вокруг. Я встретился с ним в этом году, во время нашего концерта в Кракове. Улыбнулся, пожал руку, но внутри меня все разрывалось от боли. Я чувствовал страшное горе и беспомощность. Он был выдающимся вокалистом прекрасной группы. Удивительно то, какой любовью окружают его близкие и друзья. Относятся к нему как к здоровому человеку. Разговаривают с ним, берут на концерты…

КОРОТКАЯ ДОРОГА

Вернемся к The Voice. Ты был хорошим наставником?

Я не могу это оценить.

Попробуй.

Представь: совещание. Впереди финал, на котором каждый из участников должен спеть свою собственную песню. Она должна быть авторской, написанной либо участником, либо его тренером. Мы не решили заранее, что приготовить для Дамиана Укейе, поэтому уже несколько дней у меня в голове вертелась мысль о том, как и где найти песню для него. Знал, что сам ничего не выдумаю. Мозг кипит, стресс нарастает. Обстановку нагнетают остальные тренеры, потому что у каждого из них давно готов репертуар для своих воспитанников. Тем временем на моем листке, напротив фамилии Укейе, красуется «Ничего нет». Все говорят о своих выступлениях. Доходит очередь до меня. Я начинаю объяснять ситуацию, говорю, что было мало времени… Слегка паникуя я, в конце концов спрашиваю у кого-то из продюсеров: «Что будем делать?» На меня смотрят как на сумасшедшего и говорят, что у Дамиана уже есть песня. Я показываю им свой лист и объясняю, что, к сожалению, у нас ничего нет… Все расхохотались. Оказалось, что «Ничего нет» – это название песни. Вот такой из меня был наставник.

Но в итоге ты выиграл.

Дамиан выиграл. А я только подбирал репертуар.

Признайся, ты немного его выделял.

С самого начала я говорил, что пришел на The Voice, чтобы найти сильного рок-вокалиста, которого очень не хватает в Польше. Но это не значит, что я выделял Дамиана. Довольно долгое время я думал, что программу выиграет Моника. Укейе победил ее в честной борьбе; как исполнитель, он рос от эпизода к эпизоду. Я горжусь им, как, впрочем, и всеми участниками моей команды, которые дошли до выступлений вживую.

Они были хорошей командой?

У меня перед глазами стоит сцена, когда они вместе спускались со сцены. Я плакал от смеха. Камеры этого не передали, но видок был тот еще: на первом плане сумасшедшая блондинка с синдромом дефицита внимания, за ней длинноволосый Салапа, следующей шла беременная Моника, а шествие замыкали Укейе, вылитый сержант Боско из сериала «Команда А», а рядом Арес, чем-то напоминающий православного попа. Не хватало попугая, карлика и деревянной ноги! Каждому из них по отдельности было что показать, но я видел в них также команду…

Дамиан справится?

Через пять лет кто-нибудь будет о нем помнить?

Я свято в это верю. И постараюсь ему помочь. Мы подружились, даже начали вместе работать. У меня своя карьера, у него своя, но мы серьезно думаем о совместном проекте. На сегодняшний день мы находимся на этапе записи демо. Это звучит по-настоящему – настоящий классический рок. Немного от AC/DC, немного блюза, но и что-то в стиле Alice in Chains. Мы даем музыке течь, развиваться, пусть и не в том направлении, которое мы выбирали вначале.

Ты думаешь, что телевизионная программа может взрастить настоящего артиста?

А что значит «настоящий артист»?

Дэвид Боуи и DJ ВоВо. Первый – артист, второй – нет.

Такие программы могут сделать только пластмассовую куклу, которая на автомате будет давать толпе примитивные развлечения. Это естественно. Но это не значит, что телевизионное шоу не может воспитать кого-то, кто покончит с цирком и будет достаточно сильным, чтобы ставить свои условия.

Ты знаешь таких артистов?

Не надо ходить далеко. Шоу Idol взрастило Аню Домбровскую. Уже ее дебют показал, что она не собирается ни перед кем раскланиваться. Она сделала ставку на амбициозную, я подчеркиваю, амбициозную поп-музыку. Другой пример: Моника Бродка, которая выиграла шоу в 2004-м. Она прекрасная. Как-то я попал на ее концерт, где мы и познакомились. Она молодая, но при этом чертовски зрелая как артистка. Она вспыхнула, хотя многие предсказывали, что выйдет из игры.

Короткая дорога через телевизор не ломает людей?

Многие талантливые люди не выдержали такого скачка. Они быстро вспыхивают и быстро гаснут. У славы, как и у страха, короткий век. Я на свою вершину взбирался годами. В большинстве случаев так и происходит. И все-таки нельзя обобщать. Моника и Аня справились, но есть и такие, кто в шоу несли в себе какой-то огонек, а когда оно закончилось, потеряли его. Например, Шимон Выдра, финалист первого сезона Idol.

Ты знаком с ним?

Нет, меня с ним ничего не связывает, но его музыка ужасно однообразна. Надо сажать в тюрьму людей, которые покупают такую музыку. Но есть еще один тип людей. Отлично представляет его Генадзь Лоска, победитель первого сезона программы X-Factor. Он профессионал. Но играет на улице, просто за пиво. Программа дала ему толчок, благодаря этому он издал альбом, но ничего не изменилось: он все так же живет на деньги из шапки, остается самим собой. С той только разницей, что раньше его слушали тридцать человек, а теперь – триста.

_{Под зорким оком Нергала родился очередной талант}

А кроме Дамиана кто-то из The Voice может добиться успеха?

Я рассчитываю на Филипа Салапу. Это талантливый парень, амбициозный. К тому же, неплохой «крикун». Он и не должен был выигрывать программу. У него своя группа, они в самом начале пути. Борются за успех. И я верю, что они далеко пойдут.

ВОСЬМИТЫСЯЧНИК

А ты знаешь молодых музыкантов, которые не выбирали короткую дорогу?

Ты спрашиваешь о Польше или о группах, играющих метал?

Хоть бы и о них.

Blindead – отличная группа. Но можно ли о них сказать, что они молодые? Это знаменитая группа, сделавшая себе имя. Но думаю, что они заслуживают гораздо большего. Я все время слежу за миром андеграунда. Даже больше: группы моей молодости, все эти боги метала, теперь не принесут мне столько ощущений. Поэтому я смотрю вниз, ищу вещи, захватывающие глубже, ищу там, где в музыке есть свежесть и бескомпромиссность. Я могу открыто заявить, что сегодня меня вдохновляют те, кого считают мусором стиля и звука, группы, которые выпускают альбомы тиражом не больше тысячи. Я знакомлюсь с ними и поддерживаю. Я всегда одной ногой в андеграунде. И выхожу на экран, одетый в футболку Watain…

Для некоторых они уже стали мейнстримом.

А кто-то любит вареный лук. Вернемся к исходной точке и к тому, что есть люди, которые путают узнаваемость и положение на сцене с количеством продаваемых дисков.

А на какой позиции находится Behemoth?

На протяжении многих лет я не отдавал себе отчета в том, насколько мы выросли как группа. Только позже до меня дошло, что мы забрались действительно высоко. Это наши восемь тысяч метров. Конечно, только в нашей среде, потому что Behemoth была, есть и останется экстремальной группой. Выше головы не прыгнешь. Но всегда ведь можно пройти еще несколько сот метров.

Вы видите над собой других альпинистов?

Нет, потому что мы почти на вершине. Конечно, восьмитысячников может быть несколько. На другие тоже кто-то взбирается. Потому что я слышу голоса молодых и талантливых ребят. Есть и те, кто идут с нами бок о бок.

Кто?

Я думаю, что их довольно много. Могу назвать нескольких и с уверенностью утверждать, что мы играем в одной лиге с Nile, Gojira, Electric Wizard, уже упоминавшимися мной Watain… Не считая классиков жанра и групп, которые уже на вершине, хотя не на той же самой, что и мы. Mastodon например. Можно ли их и сегодня назвать экстремальными? Но вне сомнения, они совершенны.

Твое участие в The Voice не ослабило ваших позиций?

Ни в коем случае.

Ты стал узнаваем за пределами своего мира. Нет искушения смягчить звучание Behemoth и играть музыку для более широкой аудитории?

Нет, потому что мне не хочется своими альбомами забавлять народ. Я хочу забавлять себя, потому что я эгоист.

Так, может, на очередное шоу?

Я не говорю «никогда», но не думаю. Эксперимент удался. Для чего мне возвращаться и делать то же самое? Конечно, я снова выиграл бы. Теперь я выбираю то, что действительно важно, – группу. Мы завершили туры и заинтересованы в выпуске нового альбома. Потом продвижение, выпуск альбома, год или два – туры. Потихоньку я начинаю жить новым альбомом. У меня есть черновики и записи нескольких новых песен, и это звучит… иначе, но до боли искренне.

Ты хочешь с помощью нового альбома преодолеть те несколько сот метров?

Мы уже работали с лучшими людьми на этом рынке. Мастеринг последнего альбома нам сделал Тед Янсен, звукоинженер, который работает с Мадонной, «Металликой». Колин Ричардсон, который сводил Evangelion, – гуру продюсирования тяжелого метала. Круче только Рик Рубин и Боб Рок.

У тебя уже есть номера их телефонов?

Я работаю над этим, но смотрю скорее в другом направлении. И вижу таких людей, как Стив Альбини, Энди Уоллес, Росс Робинсон или Мэтт Хайд. Ищу кого-то, кто дал бы нам больше непредсказуемости и позволил бы уйти от избитых решений. На следующем альбоме я представляю себе больше асимметрии и шума. Конечно, в разумных пределах. В конце концов, мы играем достаточно сложную и агрессивную музыку, должно быть немного порядка в ее звучании. Стив Альбини сводил несколько альбомов Neurosis. В свою очередь, Робинсон ответственен за отличное звучание альбома Iowa группы Slipknot. Не такое это простое решение. Если он сделает то же самое для Behemoth, чтобы получить такое же звучание, то выйдет, скорее, какофония. Есть те, кто говорит, что лучше найти кого-то надежного и проверенного. Но я не хочу. Я хочу рискнуть. Так мне подсказывает интуиция.

Ты говоришь о риске, но уже давно появились обвинения в том, что вы стараетесь добавить в музыку как раз то, что сейчас модно.

Я давно это слышу. Говорят, что мы бежим от блэк-метала и играем дэт. Говорят, что мы повернулись в сторону «религиозного блэк-метала». Но что это такое вообще – «религиозный блэк-метал»? Funeral Mist? Но мы не звучим, как Funeral Mist. Мы никогда не звучали, как Cannibal Corpse или Suffocation, а они играют чистейший дэт-мегал.

А как Morbid Angel?

Они вечный источник вдохновения. Их музыка у меня в крови. Можно найти сходство. Но мы никогда не были и не будем их копией.

УЖЕ ВСЕ СЫГРАНО

А вы в принципе оригинальные?

Я ненавижу эту слово, и его нет в моем лексиконе. У гитары двадцать четыре лада и шесть струн, иногда семь. Все аккорды уже сыграны много лет назад. Как ни старайся, новых не придумаешь. Мы можем играть музыку, но ничего нового не сыграем. Зато я могу сосредоточиться на эмоциях, искренней подаче. Мои друзья из God Forbid признались как-то Дарреллу Даймбэгу, что играют его риффы… Он так им ответил: «Послушайте, мы не крадем друг у друга риффы, мы их одалживаем». Этот человек действительно сделал для метала что-то новое, настоящий guitar hero.

Главный рифф Conquer All ты одолжил у Anthrax? Или, может, украл?

Как-то я подошел к ним после одного из концертов, представился и объяснил, что, наверное, нехотя их «скаверовал». Они расхохотались. Отлично знали, о какой песни Behemoth идет речь.

Каким образом в одной из ваших песен оказался рифф-близнец из Be All End All?

Я помню день, когда я наиграл этот мотив. Он не идентичен, но, согласен, очень похож. Conquer All не с этого началась. Сначала я написал соло и только потом, уже под него, мы писали партии ритм-гитары. Я играю на репетиции это соло и говорю: «Так оно должно и быть!» Начинаю напевать: «Та-дам… та-да-да-да да-дам». Ищу те же звуки на грифе. Все работает, я чувствую мощь. Мы даем музыке свободу. Я знаю, что рождается рифф риффов. В какой-то момент Збигнев говорит: «Нер, я знаю эти аккорды». Я буркнул: «Похер! Без этого риффа не будет песни!» Так оно и получилось.

Как ты реагировал на заявления о том, что кто-то до вас уже сыграл… этот рифф?

Я избегал этого, хотя многие мне говорили, что Conquer All звучит как Anthrax. Когда мне было лет двенадцать-тринадцать, мне очень нравился их альбом State of Euphoria… Может, что-то у меня в подсознании отложилось? Но я не хотел слушать этот альбом, понимая, что наша песня немного попахивает плагиатом. Только во время тура, без предупреждения, мне включили оригинал. Сбежать я не мог. В любом случае я помню эту историю.

Есть еще похожие истории?

В одной из ранних песен Behemoth я вдруг заметил фрагмент из песни группы Goblin, написанной для фильма «Суспириа» режиссера Дарио Ардженто. Его сюрреалистические образы страха многие считают культовыми. Еще в детстве, когда я сидел с друзьями возле костра, кто-то рассказывал о фильме и напевал мелодию. Я был поражен. Она запала глубоко в душу. Не скажу точно, в каком моменте фильма она звучит. Пусть фанаты сами посмотрят фильм и найдут. И тем, кому не нравится наша музыка, я все равно рекомендую его посмотреть.

Ты играешь с оригинальностью, часто повторяешь, что у музыки Behemoth есть свой характер.

Я, как губка, впитываю все, что меня окружает. Музыка, фильм, разговор. Когда берешь губку, то из нее не течет та же самая вода. Ты все фильтруешь через свой опыт. Свой характер? На этом стою! Но это не означает оригинальности. Предпочитаю быть вторым, но искренним. Например, Aspergillus Flavus – была когда-то такая группа в Гданьске. Ребята были помешаны на оригинальности и технике. И если кто-нибудь говорил им: «Слушайте, это на Voivod похоже», то они всю песню выбрасывали в мусорку. Они так и не издали альбома, отыграли несколько концертов. Слушать это было невозможно.

С какой целью вы гримируетесь перед выходом на сцену?

От многих вещей отказались, но не от этого. Для чего вам костюмы, маски… это не детское баловство?

Разве? Мне так не кажется… Alice Cooper, Kiss или Celtic Frost до сих пор разрисовывают лица перед выступлениями, но детьми их не назовешь. Я не знаю, откуда взялось убеждение, что зрелым артистам не подобает использовать на сцене дополнительные экстремальные примочки, костюмы или корпспэйнт. Я считаю иначе: любому артисту можно все, если это поможет ему достичь своей цели и высказать свою точку зрения. Естественно, у нашего корпспэйнта есть свои корни, эстетика, которая сродни блэк-металу. Предтечи жанра использовали рисунки и боевую раскраску на теле. Мы переняли эстафетную палочку, но делаем это по-своему. Сегодня Behemoth выглядят как Behemoth. Для нас это не только эстетика. Для нас макияж имеет гораздо более глубокий смысл. Это алхимия. Макияж нас перевоплощает, наделяет новыми ролями, пространством для которых является сцена. Я часто говорю, что мы находимся на поле боя. Когда мы идем на войну, мы разрисовываем себе лица. Это очевидно.

Но люди оценивают вас через призму этого театра.

«Откуда тебе знать вкус яблока, если смотришь на дерево? Откуда тебе знать о вкусе меда, если смотришь на пчел?»

Это слова с альбома Мацея Маленьчука, ты согласен с ними?

Именно.

PUDELSI

Он тоже любит «перевоплощаться». Как пересеклись ваши пути?

Я смотрел выпуск Idol по телевизору. Вдруг показали Мацея, а он был в майке Behemoth. Я нс подозревал, что он любит такую музыку. Темой оформления этой футболки была фигура Бафомста. Тогда же Мацей играл Воланда в спектакле по мотивам «Мастера и Маргариты». Я подумал, что футболка – кстати, прекрасная работа нашего давнишнего друга, Томаша Даниловича – соответствовала его образу. В любом случае зерно было посеяно, а я… заинтересовался музыкой его группы I Iomo Twist.

Раньше не знал о них?

Название и отдельные песни. Я услышал альбом Demonologie и обалдел. Прошло несколько лет, и когда случайно, перед самым началом студийной работы, я написал музыку Lucifer к стихотворению Тадеуша Мининского, я моментально подумал о Мацсе. Услышал в голове, как он читает строчки из текста. Позвонил его менеджеру и сделал предложение. Спустя пять минут он перезвонил и сказал, что Мацей с удовольствие примет участие в проекте. Я спросил: «За сколько?» В трубку услышал: «Бесплатно конечно, для него это большая честь».

Он приехал на запись?

Нет. Он записал все буквально за час в своей студии. Еще через час он уезжал в тур. Весь аудиоряд ему должен был выслать мой друг Kikut, у которого своя студия, и он, в принципе, разбирается в подобных нюансах. Я с нетерпением жду записи, вдруг мне звонит звукорежиссер Мацея и говорит, что запись идет очень медленно, потому что материал, который был выслан, очень странный. «Что значит «странный»?!» – просто кричу в трубку. Оказалось, что Kikut каким-то образом выслал ему часть, на которой был записан только фон. Короче говоря, без всего! Без гитар, баса, барабанов. Я был в бешенстве. К счастью, Мацей успел получить другой материал. На него и записал вокал. Мы должны были немного его отредактировать, но в конце концов все получилось гениально. Lucifer – это один из тех треков из Evangelion, от которого у меня мурашки по коже бегут.

Маленьчука можно увидеть и в видео на эту песню.

Это было естественное развитие сотрудничества. Я пригласил его, он согласился… Но я ничего не сказал парням. Представь себе их лица, когда во двор места, где мы снимали клип въезжает черный Subaru, из которого выходит Мацей.

В его альбоме ты спел в качестве ответного жеста?

Несколькими месяцами позже, после съемок клипа я встретил Мацея на финале программы X-Factor. Куба Воеводский объявил выступление его группы вместе с гостем, Генадзем Лоска. Также он сказал, что в студии присутствует Адам «Нергал» Дарский, который наверняка оценит их выступление. Они играли действительно здорово. В гримерке Мацей поделился идеей записи кантри-альбома. И предложил мне участие. Мы долго думали над репертуаром. Мне с детства нравятся такие мотивы. Люблю Джонни Кэша, а из новых артистов мне нравятся Стив фон Тилл, Бьорн Берге, Wino & Conny Ochs или Джефф Мартин из The Tea Party. Очень простая формула: гитара и голос. Но эта музыка очень близка моей природе. Той, другой, рассудительной и спокойной. Озарение пришло во время пробежки. Я включил в наушниках песню группы The Highwaymen… и эврика! Все прояснилось. Еле добежал до дома, чтобы позвонить Мацею. Результат можно услышать в альбоме. Я думаю, эта песня очень близка моему сердцу… и жизнеописательна. Должен был быть еще и клип, но, к сожалению, его не будет.

Не удалось договориться?

Сложно сказать. О клипе речь шла с самого начала. Когда я вспоминаю мысли Мацея о записи песни, сразу вспоминаю и придуманный к ней образ. Мог получиться клип, о котором бы люди заговорили. Все шло хорошо. До определенного момента.

Будучи уже на полдороге к студии, я получил телефонный звонок… Мацей отменил все. Почему? Я не знаю, я не смог с ним об этом поговорить. Одно могу сказать: я очень разочарован. Жаль. Мы могли бы сделать что-то на самом деле выдающееся.

_{С Мацеем Маленьчуком во время съемок клипа Lucifer.}　

А как дошло до вашего сотрудничества с Леславом Можджером?

Это музыкант с совершенно другой планеты.

Я столкнулся с ним в студии Radio Gdańsk, где мы записывали The Apostasy. Он знал, кто такие Behemoth, а я знал, кто такой Лешек Можджер. Это было приятно. Мы были из разных миров, но оказалось, что разговариваем на одном языке. Еще это был импульс. Мы как раз работали над Inner Sanctum, я выбегаю из режиссерской, смотрю по сторонам и вижу этого парня. Он смотрит на меня, я на него. И сразу становится все ясно, словно я его об этом уже просил. Говорю ему, что нам нужна партия фортепиано к песне, которую мы как раз записываем. Он не стал ходить вокруг да около: «Знаешь, почему бы и нет?»

Мы договорились, что в течение нескольких дней он все запишет. Когда он появился, до того, как сесть за инструмент, попросил текст песни. Я показал ему слова. Это очень искреннее стихотворение, от сердца, но его мотив, безусловно, далек от католических взглядов. Что Лешеку не помешало. Он не хотел играть музыку, хотел сыграть слова. «Я хочу видеть тьму в конце туннеля света» – задержался на этих словах, задумался на минуту, сел за фортепиано, сыграл короткое начало. У нас округлились глаза, играл он виртуозно. Через минуту попросил пустить запись. И записал свою партию, буквально четыре звука. Именно столько, сколько этой песне требовалось.

А в принципе тебе нравится джаз?

Ненавижу. Это музыка для лифтов. В буквальном смысле. У нее нет точки. Нет ни конца, ни начала. Я слушаю джаз только тогда, когда живу в отеле и езжу в лифте с одного этажа на другой. Или случайно в каком-нибудь баре в самом сердце Нового Орлеана, в котором лучшему в мире стейку аккомпанирует настоящее черное трио. Когда контекст верный, то и аккомпанемент подходит.

Это тебе не помешало пригласить на запись Можджера?

Абсолютно нет! Я его очень уважаю. У меня такое ощущение, что музыканты, актеры, люди сцены пользуются каким-то универсальным кодом. Они понимают друг друга вне зависимости от того, в какой сфере работают. Представь себе такую ситуацию. Я развалился на барной стойке в холле отеля Radisson в Варшаве. Скорее уставший, чем пьяный. Все происходит в мае, поэтому тепло. Я заказываю очередной эспрессо, пробую разбудить себя и вдруг вижу: входит парень. Узнаю его! Он смотрит на меня, становится понятно, что тоже меня знает. Это польский музыкант Станислав Сойка. Мы не знакомы лично, но он подходит и жмет мне руку, словно это обыденное для нас дело. Начинаем разговаривать. Вот так это и работает. В другой раз посреди ночи я делаю покупки в одном из гипермаркетов. Вдруг сталкиваюсь плечом с каким-то мужчиной. Мы оборачиваемся, минуту концентрируемся – и смеемся… Мы никогда не были знакомы лично, но даем пять. Тогда это был польский актер Борис Шиц.

Ты поддерживаешь связь с людьми, с которыми так познакомился?

По-разному. С Борисом мы несколько раз зависали до самого утра. Очень дружелюбный и рок-н-ролльный парень… И наверное, он рад, что я не его сосед, иначе он не выжил бы. С Можджером я поддерживаю периодический контакт. В последний раз он пришел на наш концерт в Гданьске. Точнее, пришел перед концертом. Не мог остаться, но привез нам подарки. Я получил от него трусы.

Ты шутишь!

Он долгое время был в Бразилии и решил что-то нам оттуда привезти. Мне достались трусы, теплого розового цвета. На резинке – двуглавый орел, который подозрительно напоминает порочного феникса, символ Behemoth, который часто появляется на майках группы. Как оказалось, мы заразили даже латиноамериканскую моду.