Текст книги "Маленькая история большой любви (СИ)"
Автор книги: Ада Грифт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
Глядя на сидящего у её ног дракона и слыша эти слова... Дери, кажется впервые поняла, что такое настоящее счастье. Она улыбнулась ему светло и искренне:
– Родной, а со слова любимая ты не пробовал начать?
На что Шиа лишь искренне изумился:
– Маленькая моя, я тебе говорил это сотню раз.
– Если и говорил, то явно на драконьем. – Поддела она его, по-прежнему улыбаясь. – Ты часто на него в постели переходишь.
– То есть... – дракон не договорил, на секунду он удивлённо замер, а потом... просто сгрёб свою жену в охапку, усадив на колени и крепко прижав к себе, начал покрыл всё лицо быстрыми короткими поцелуями. В щёки. В губы. В глаза. В шею. Снова в щёки. В нос. Опять в губы. Быстрые. Короткие сумасшедшие. – Люблю. Ты поняла? – В перерывах между поцелуями шептал он. – Безумно люблю! Да как ты вообще могла подумать иначе? Глупенькая! Я же без тебя жить уже не смогу. Не отпущу, слышишь? Никуда не отпущу! Даже если не захочешь поехать к драконам со мной – силком увезу! – он хотел поцеловать её в губы последний раз и отпустить, но... просто не смог оторваться.
Поцелуй был сначала нежным, потом... безумным, всепоглощающим, заставляющим забыть обо всём, отдать себя, раствориться друг в друге, показать всю ту любовь, о которой они так долго молчали или не понимали. Сумасшедший. Безудержный. Искренний. Непредсказуемый. Как поток горной реки. Как солнце в зените. Он ломал привычные рамки, заставлял забыть обо всём мире, увидеть истину и... утонуть друг в друге.
Всё что существовало для них в эти мгновенья(?), минуты (?), часы(?)... это прикосновения, сводящее с ума желание принадлежать друг другу, раствориться, отдаться, раскрыться друг перед другом до конца, ничего не утаивая, ничего не приукрашивая... Ведь, когда ты любишь, принимаешь своего любимого таким, какой он есть, со всеми его недостатками, всеми поступками, которые он совершил в прошлом, всеми страхами, которые ему ещё предстоит преодолеть. И сам раскрываешься перед ним полностью, без остатка. Ведь ты – это он. А он – это ты. И ты знаешь, что никогда, ни при каких обстоятельствах он не обманет твоего доверия, не причинит тебе намеренной боли. А он знает, что ты всегда сделаешь тоже для него. Это и есть любовь.
Они целовались и не могли и не хотели остановиться. Каждый раз обещали себе, что вот, вот сейчас я прикоснусь к её/его губам в последний раз и всё. И каждый раз этот 'раз' оказывался предпоследним.
– Я тоже люблю тебя. Очень сильно. – прошептала Дери между поцелуями. На мгновение они замерли... а потом вновь кинулись с головой в бушующее море собственной страсти, нежности и любви.
Дери уютно устроилась на ложе из травы, которое они как-то всё же умудрились создать, правда заклинание сработало лишь с третьей попытки. Но попробовал бы кто-нибудь из её преподавателей стихии земли правильно произнести формулу, когда... сзади к тебе прижимается сильное, безумно волнующее тебя тело любимого мужчины, покрывающего всё до чего он может дотянуться поцелуями и недвусмысленно расстегивающего твои брюки с ещё более недвусмысленной целью добраться туда, где уже и так всё изнывает без его ласк и прикосновений. Когда эти нахальные руки всё же осуществляют свои диверсионные намерения и начинают творить там, демон знает что, от чего по твоему телу прокатываются волны жара, удовольствия и безумного всё нарастающего и нарастающего желания...
Попробовал бы кто-нибудь в таких условиях правильно произнести нужное заклинание.
Когда с губ вместо слов древнеэльфийского срываются лишь тихие стоны, ты непроизвольно выгибаешься, подчиняясь не своей воле, а умелым и знающим каждую клеточку твоего тела рукам, горячим, нежным губам. Когда ты плавишься в его руках, не зная, не понимая ничего, кроме того, что ты любишь этого мужчину больше жизни, что сходишь с ума лишь от одного его присутствия рядом, что он для тебя ВСЁ.
И когда заклинание всё же срабатывает (что в данных обстоятельствах вызывает у тебя искреннее удивление), и вы, обнажённые, падаете на поддерживаемое магией ложе, так и не оторвавшись друг от друга, и твоё тело извивается под любимым мужчиной моля о большем, а он, усмехнувшись и хитро блеснув глазами, жадно целует тебя, а его руки ласкающие, гладящие, проникающие туда, где сейчас так пусто и горячо, с каждым движением всё ближе и ближе подталкивают тебя к заветной пустоте, и когда твоё тело, окончательно утратившее всякий контроль, выгибается навстречу этим движениям, когда с губ срываются стоны мольбы и удовольствия... когда внутри всё сжимается, напрягается до предела, тело выгибается так, что это кажется невозможно и вдруг... вдруг внутри что-то обрывается, как будто струна лопается на самой высокой ноте, в этот миг ты безвольно замираешь, запрокинув голову и тихо постанывая от счастья и удовольствия... Ты лежишь, подчиняясь ласковым рукам своего мужчину, нежно гладящими тебя и слышишь тихий страстный шёпот...
В такие секунды ты понимаешь, что уже не сможешь жить вдали от него, что теперь, узнав это счастье – быть рядом с любимым, ты никогда не сможешь согласиться на что-то меньшее, что теперь жизнь без него будет просто существованием, серым и тоскливым, а радоваться каждому дню, улыбаться, смеяться, загораться от страсти и умирать от удовольствия, теперь ты будешь только в его объятьях.
А потом... потом всё вновь перестаёт существовать. Твои руки сплетаются с его, он нависает над тобой, чтобы уже через мгновение скользнуть внутрь и вновь и вновь доводить тебя до безумства, сводить с ума до такого состояния, что ты будешь царапать его спину и кричать в голос, задыхаться и вновь цепляться за него, как за последнюю соломинку, связывающую тебя с реальным миром, а потом, когда всё безумство схлынет, оставив после себя чувство неги и умиротворённости, ты будешь лежать в его объятьях, тихо тая от нежности.
Вновь и вновь прокручивая в голове те бессвязные обрывки, всё-таки сохранившиеся в её памяти, о недавно творящемся на этой безлюдной поляне безумии, Дери улыбалась. Она тесно прижималась к Шиагрону, положив голову ему на плечо и наблюдая за ним из под полуопущенных ресниц, таяла от нежности к этому невероятному, невыносимому, но такому любимому дракону. Он же лишь ещё крепче прижал её к себе и поцеловал куда-то в макушку.
– Я хочу, чтобы ты кое-что носила, – наконец проговорил он.
– Мы всё-таки дошли до обручальных колец?– тон эльфийки был скорее ехидным, чем заинтересованным.
– Вот ещё, даже не надейся. Если я когда-то и буду что-то носить, то только браслет. Я хочу, чтобы ты одела вот это, – с этими словами Шиа снял со своего пальца родовой перстень, что-то прошептал над ним на драконьем, от чего тот засиял и стал уменьшаться в размерах, и одел этот светящийся ободок на средний палец правой руки эльфийки, не забыв эту самую ладошку поцеловать. Кольцо ещё некоторое время сияло, потом вспыхнуло в последний раз и погасло.
Дери с любопытством рассматривала своё новое украшение. То, что это был родовой перстень, не вызывало никаких сомнений, точнее скорее даже печатка. Выполненная из мирикария, традиционно используемого драконами для ювелирных украшений и при изготовлении оружия, этот метал лучше всего воспринимал магию, обладал свойствами аналогичными серебру, но в несколько раз усиленными, кроме того, имел повышенной прочностью. Единственным недостатком являлось то, что все его обнаруженные на сегодняшний день месторождения находились в драконьих горах, а представители крылатого народа свои секреты хранили, ещё надёжнее, чем столь лелеемые ими сокровища. Так что о цене этого колечка было лучше даже не задумываться.
– Это родовой перстень моего рода. Он создан нашими магами, – Дери при этих словах увеличила примерную цену колечка ещё так раза в два-три, – с его помощью я всегда смогу найти тебя, а некоторые господа сразу поймут с кем будут иметь дело, если тронут хотя бы волосок на твоей голове.
– Шиа, не преувеличивай. Я просто растерялась, и он застал меня врасплох, неужели ты думаешь это первый мужчина, решивший ко мне поприставать.
– Маленькая, мне всё равно кто и как пытался к тебе приставать когда-то, я даже попыток не допущу.
– А ты собственник! – шутливо попеняла она ему, проведя ноготками по груди.
– Я дракон.
– Что, в принципе, одно и тоже. Хорошо, я буду носить твоё кольцо, доволен. Но даже не надейся, что я перестану работать и превращусь в благовоспитанную леди. – Эльфийка приподнялась и уперлась в грудь дракона.
– Любимая, я не ставлю перед собой невыполнимых задач.
– То-то же! Потому как в противном случае, я превращу твою жизнь в чертоги демонов, причём исключительно от скуки.
– Хорошая моя, я не враг самому себе. – Дракон поднял руки, показывая, что не собирается ограничивать её ни в чём.
– Вот-вот! – Покрутив новое украшение на пальце, Дери прищурившись посмотрела на Шиагрона. – Это же твоё кольцо, что ты тогда сам собираешься носить?
– Маленькая, я это кольцо заказывал специально для того, чтобы не выделяться на фоне имперских лордов, у нас родовые перстни не носят.
– А что носят?
– Ничего. У нас для этого есть фершхеры.
– Что-что?
– Руны на лбу.
– А... так вот как они называются! То есть рисунок родовой.
– И родовой в том числе. Но вообще, в нём отражается вся информация о драконе.
– То есть в течение жизни он меняется?
– Да, моя хорошая, меняется.
– Не надо смотреть на меня с такой снисходительностью! Мне правда интересно.
– Любимая, хорошо, что ты не шпионка, ты у меня информацию выведываешь на раз.
– Вот ещё! – Возмутилась Дери и решила закрыть эту тему, а то неизвестно до чего можно договориться. Её внимание вновь обратилось на кольцо. – Я надеюсь это единственная побрякушка, которую ты намерен заставить меня носить.
Шиа наблюдавший за своей леди с усмешкой лишь в очередной раз хмыкнул:
– Вообще-то нет. Я написал своему другу. Он артефактор. Он сделает для тебя милый защитный браслетик с парочкой атакующих заклинаний. Но это будет чуть позже, недели через две. Обещаю, тебе понравится.
Откровенно говоря, против защитного артефакта Дери была совсем не против, собственных сил на создание атакующих заклинаний у неё никогда не хватало. Приходилось выкручивать более хитрыми способами.
– А друг – дракон?– с любопытством спросила она, вновь устраиваясь на его груди, подперев голову кулачками. Шиа молча терпел все её ёрзанья, ожидая пока она устроится, а потом крепко обнял.
– Ну, разумеется! Стал бы я связываться с человеческими магами, – с возмущением заметил он.
– Шиа, что за высокомерие! Ты мне моего брата-эльфа напоминаешь, когда говоришь такие вещи.
– Милая, что за сравнения?– теперь уже был порядком возмущён сам Шиагрон. Вот ещё, его с остроухим сравнили!
– Сам виноват. С людьми никогда нельзя быть ни в чём уверенным. Иногда они могут увидеть простейшее решение проблемы, которая нам кажется неразрешимой. И вообще, люди, несмотря на свою низкую жизнеспособность, очень гибкая и легко приспосабливающаяся к новым условиям раса, сам же говорил. Поверь мне, когда-нибудь ты в этом убедишься.
Дракон слушал возмущённую тираду с явно читаемой на лице снисходительностью.
– Я искренне надеясь на то, что у тебя низкие способности к прорицанию.
– Можешь вздохнуть спокойно. – Выговорившись, Дери успокоилась, да и запал прошёл. Ну, хочет её дракон думать так, его право, в конце концов, у него есть свой жизненный опыт и право на своё мнение. Так что спор продолжать она не стала. – Нулевые. Но вообще я говорила серьёзно. Сам же прекрасно знаешь – не бывает правил без исключений.
– Хорошо-хорошо, маленькая. Но браслет ты будешь носить?
Дери уже и забыла, про браслет. Нет, вообще она была только за, кто же отказывается от авторского драконьего артефакта, но повыламываться то она должна. Женщина она всё-таки или нет!
– Ну, если он мне понравиться, то я подумаю...
– Ррррр... – Шиа, легко разгадавший все мысли своей половинки, резко перевернулся и подмял ехидно улыбающуюся эльфийку под себя, – вредина, ведь сама меня провоцируешь!
– Ну... может быть и провоцирую, – согласилась эльфийка. А идея начинала ей нравиться. Что ж, можно и попровоцировать. Она начала медленно гладить пальчика грудь своего мужа (пусть и на семь лет, но мужа же) медленно спускаясь всё ниже, потом поднимаясь снова вверх, зарылась ими в его волосы. Дери так увлеклась своими манёврами, что не заметила ответной атаки противника. Мррр! Как приятно. Шиа перехватил её руку и медленно, глядя ей в глаза, перецеловал каждый пальчик, слегка прикусывая их и щекоча языком.
– Так что там, с браслетом, – наклоняясь, прошептал он ей в самое ухо, нежно покусывая его кончик.
– Ну... Я думаю. А ты этому совсем не помогаешь, – капризно промурлыкала она.
– Маленькая, я же сейчас так помогу, что ты забудешь, о чём думала.
– Угрозы, угрозы... сплошные угрозы. А где же действия?
– Любимая, ты меня точно провоцируешь!
– Можешь даже не сомневаться! – Дери лукаво улыбнулась и попыталась вывернуться из объятий.
– Ну всё!
Беглянка была схвачена, водружена на законное место в объятиях дракона и наказана. Впрочем, сама Дери совсем не возражала против такого наказания. Поцелуй был, как всегда, невероятным. И как этот невыносимый мужчина всегда заставляет её хотеть его, просто прикоснувшись к ней.
Поцелуи становились всё безумнее, взаимные ласки всё откровеннее... желание вновь захлестнуло их с головой, унося с собой любые проявления здравого смысла.
Они были счастливы, они обожали и любили друг друга, делясь этой любовью со всем миром. Ничто и никто не имел для них значения в эти минуты. Ни случайные свидетели, которые могли нагрянуть на поляну, ни драконы, которые могли пролететь в небе, ни эльфийские пограничники, привыкшие добросовестно нести свою службу, ни император, плетущий очередные интриги в своей столице, ни совет Четырёх, заседавший при Светлом Повелители, даже Стехриэны, даже они, были для них сейчас абсолютно безразличны.
Безразличным было и то, что поляна, на которую Шиагрон, так символично привёл свою возлюблённую, но так и забыл это объяснить, находилась на границе трёх государств. Это была единственная точка на карте, где Светлый Лес, Великая Гора и Рестарионская Империя пересекались. Ничейная земля, так и оставшаяся нетронутой, в память о подписании мирного договора о ненападении друг на друга. Место, действительно, символизирующее их отношения. Но даже это не имело уже значения.
Даже неиссякаемое любопытство Дери сдалось, вытесненное страстью, нежностью, любовью, безумным желанием принадлежать друг другу, раскрыться без остатка, стать одним целым. В этом безумном вихре было безразлично всё. Даже, когда острый край молодой ещё травы порезал руку девушки, это осталось незамеченным. Пара лишь вновь перекатилась на ложе, поглощённая друг другом.
Вот только лесу, да-да, тому самому эльфийскому Лесу, чей дух или, как их называли драконы, Стехриэн наблюдал за творившемся на поляне безобразием, было далеко не безразлично. Лес был возмущен. Лес был разгневан! Его дочь, его потерянное дитя, со всё ещё спящей магией, покинула его, чтобы полюбить врага? Презренную крылатую рептилию! Мерзкого холоднокровного гада! Неужели она не понимает, что им никогда не быть вместе, что он погубит её, оставив умирать в одиночестве, что...
Упавшая на траву капля эльфийской крови стала для возмущенного Стехриэна той единственной возможность вернуть блудную дочь в лоно Леса, которую он не намерен был упускать. Невидимая, лёгкая как ветер, живая как сама жизнь, магия заструилась по поляне, впитывая тёплые ещё красные капли, связывая себя с их хозяйкой, активируя её спящую сейчас эльфийскую магию, делая её такой, какой ей было предначертано стать изначально. Вот так. Наконец-то!
Ни Дери, ни Шиа всего этого не заметили, отдаваясь своей любви без остатка. Им было безразлично всё. Довольный же дух Леса, смотрел на занимающуюся любовью пару теперь уже совсем иначе. Процесс был запущен. И теперь, пусть и не сразу, пусть даже через несколько лет – что эти годы значат для высшего существа – её магия проснётся, и его дочь вернётся домой, как и всякая достойная эльфа. Скоро. Совсем скоро...
Пара же продолжала и продолжала придаваться вечному, безумному танцу страсти, не зная, не ведая, даже не предполагая, что с этого момента их расставание было предречено.
ГЛАВА 9. Детские воспоминания или дипломатическая переписка
Мастерина Альэдера так и лежала в центре поляны, приходя в себя после танца. Её глаза были закрыты, а перед глазами всё ещё мелькали картины прошлого, на её лице блуждала едва уловимая улыбка, дыхание было спокойным и глубоким, почти как у спящего человека, а в выражении лица отражались полный покой и спокойствие. В магическом же плане на поляне всё было далеко не так спокойно.
Аура эльфийки заканчивала настройку на местный парк. Теперь до конца осени она будет в относительной безопасности, представители местной флоры будут подпитывать её энергией, пусть и не так эффективно как бы это делал эльфийский лес, зато намного более безвозмездно. Отдать свою свободу за возможность жить дальше... Нет, даже в минуты полного отчаяния Альэдера не была согласна на такое.
Тонкие нити энергии парка продолжали латать её ауру, налаживая стационарный канал для передачи сил. С этого момента её больше не будет мучить безумная эйфория, больше похожая на опьянение, которым, по сути, она и являлась. От переизбытка магии тоже можно опьянеть, теперь некоторое время она сможет жить нормальной жизнью. Нити продолжали и продолжали ткать своё кружево, а мастерина по-прежнему пребывала в мире прошлого.
Но всему рано или поздно приходит конец. Вот и этот длительный процесс настройки и обновления ауры одной слишком свободолюбивой и гордой эльфийки был закончен. Она почувствовала это по едва ощутимым колебаниям энергии, её нити легонько, будто шутя, толкнули девушку напоследок.
Мастерина Альэдера открыла глаза.
Перед ней по-прежнему была знакомая до боли (за последние годы она приходила сюда столько раз, что уже сбилась со счёту) поляна, над головой по ярко голубому небу проплывали клочья радостно бегущих куда-то облаков, а окружающий её парк тихо жил своей жизнью: издали слышались голоса адептов, вышедших на очередную охоту за растениями, поскрипывания старых деревьев, шуршание травы на ветру.
Всё было настолько предсказуемым, однотипным. Вся её жизнь превратилась в замкнутый круг. Одни и те же события, одни и те же разговоры, похожие до одури лица, повторяющиеся проделки адептов. Временами ей казалось, что это всё ненастоящее, что она просто попала под заклинание иллюзорного сна и видит длинные-длинные тоскливые видения. Вот только магу было лень придумывать для них разные сюжеты и теперь она так и живёт, бродя по кругу, ожидая, когда прекрасный принц из сказки найдёт её и разбудит поцелуем. Вот только её сон – это реальность и единственное, что может его прекратить, это прогулка в чертоги Единого. Что её удерживало от этого? Временами ей казалось, что лишь гордость и упрямство.
Тяжко вздохнув мастерина Альэдера поднялась, привела в порядок одежду при помощи заклинания, обулась, сплела новую иллюзию и вновь отправилась бродить по своему иллюзорному сну, совершая одни и те же, предусмотренные сценарием действия.
Эльфийка прошептала условную фразу кустам, открывая проход, и скрылась из виду. Маленькая поляна вновь вернулась к своему одинокому существованию. Так было всегда. Одна лишь мастерина могла проникнуть на её территорию. Вот только...
Сегодня привычные, незыблемые, казалось, правила были жестоко опровергнуты. Стоило мастерине отойти от своего тайного убежища достаточно далеко, как на поляну вышел... эльф. Совершенно типичный, абсолютно правильный эльф: высокий рост, золотистые волосы, широкие плечи, поджара фигура. Да. Совершенно типичный. Настолько, что если бы здесь сейчас присутствовал кто-то из адепток, это типичного представителя вида эльф благородный сверхвысокомерный могли бы и на ленточки разорвать. Последний же... огляделся, подмечая невидимые простым смертным мелочи, прошёлся по чужому тайному убежищу и зловеще улыбнулся. Его ждало весьма интересное развлечение. Через мгновение, неизвестный вновь скрылся в кустах, сверкнув напоследок холодными зелёными глазами.
Леди Вариэльская, больше известная в стенах этой академии просто как Олинера, староста, отличница и вообще, очень положительная девушка (для педагогов) и зубрилка и зануда (для некоторых адептов), медленно брела по заброшенной части парка, не знавшей руки садовника, кажется, с основания академии, вслед за Гремом. Он уверенно вёл её по местной чаще, ориентируясь так, будто бывал здесь не раз. Хотя, наверное, все оборотни так могут, потому как место для прогулок было явно не самым подходящим. Грем в самом деле очень много знал о растениях и честно выполнял возложенную на него миссию, рассказывая о них.
– Вот смотри, – он осторожно надковырнул лопаткой, отобранной у неё ещё во время первой попытки, потерпевшую сокрушительную неудачу, выковырять из земли первый приглянувшийся девушке цветок, очередной редкий представитель местной флоры, имевший вид низенького стелящегося побега с мелкими, скорее даже крошечными, длинными листочками тёмно-зелёного цвета, – это селагинелла, даже не знаю, как она здесь прижилась, это одно из древнейших растений, обитает в основном в очень влажных местах, видишь, у них нет корней, а только выросты, через них она впитывают воду, правда, такая система несовершенна, поэтому современные растения используют для минерального питания корень. Селагинеллу применяют в медицине, как компонент некоторых лекарственных зелий, в основном от кожных заболеваний, а также от болезней желудочно-кишечного тракта...
Олинера честно пыталась сделать вид, что ей интересно, но даже такая 'дикая' флора не вызывала у неё ничего кроме безразличия, даже тот факт, что ей нужны эти знания, не помогал.
Девушка и в самом деле совершенно не любила возиться с растениями, можно даже сказать, это занятие не вызывало у неё ничего кроме отвращения. Что поделать, минусы детства, проведённого в аристократической семье.
В их загородном поместье, где семья Вариэльских проводила большую часть времени, была огромная оранжерея. Каких там только растений не было: большие и крошечные, с цветами самых невероятных форм и обычные стелящиеся коврики, на подобии того, что держал сейчас в руках Грем, кактусы и лианы, водоросли (огромный аквариум) и эпифиты с воздушными корнями. Оранжерея была гордостью её матери.
Леди Вариэльская старшая, в отличие от дочери, пошедшей в отца и им же воспитанной, магическим даром не обладала, как и особыми талантами тоже, зато обладала классической красотой, лицом с идеально правильными чертами, зелёными глазами, унаследованными от прабабки, бывшей оборотнем, длинными золотистыми волосами, высокой стройной фигурой и весьма расчётливым умом. Выйти замуж за одного из самых знатных лордов империи, обладающего к тому же огромным состоянием, но не вызывающего у него ни то что любви, даже симпатии, казалось ей намного более привлекательным, чем провести жизнь в какой-нибудь глухой провинции, рядом с понравившимся ей боевым магом пограничником.
Олинера знала эту историю в подробностях, разумеется, совсем не из маминых уст. Однажды, когда ей было лет двенадцать, девочка нашла на чердаке старые тетради, одна из которых оказалась дневником леди Тариэки Шальтеринской в замужестве Вариэльской. Впрочем, из материнских уст она не могла узнать ничего в принципе, поскольку женщина не испытывала никаких чувств не только к мужу, но и к дочери. Единственным, что занимало её внимание были цветы.
В их доме они были везде. Все комнаты были заставлены свежими, только что срезанными букетами, вокруг дома был парк с огромным розарием и цветниками, ну и, конечно, жемчужиной коллекции была оранжерея, огромная, со стеклянным потолком, с зоной для гостей, где её мать принимала наиболее почётных посетителей. Она отдавалась этому хобби (временами Олинера думала, это уже скорее навязчивая идея) с такой страстью, что у неё не оставалось времени больше ни на что: ни на мужа, ни на дочь, ни на домашние дела. Она могла находиться в оранжерее или парке часами, то подрезая зелёные побеги, то поливая пересаженные цветы или просто любуясь ими из плетёного кресла.
Сейчас, Олинере было на это уже наплевать, они с отцом привыкли и смирились с этой страстью матери и смогли адаптироваться к массированной флористической атаке её подопечных. В детстве же... В детстве она так ждала маму, чтобы она поиграла с ней, почитала сказку, расчесала волосы, да даже просто посидела рядом. Но мама никогда не приходила. Всё её время занимали её цветы и светские развлечения. До дочери ей просто не было дела. А маленькая Лин ждала, каждый вечер отказываясь ложиться спать, пока мама не пожелает ей спокойной ночи. Но она не приходила никогда, а утром на все её вопросы лишь отмахивалась.
Когда девочка немного подросла, она решила всеми силами завоевать внимание мамы. Сначала она, чтобы сделать ей приятное, рисовала её любимые цветы, на что мать каждый раз лишь сухо благодарила, не глядя, бросала рисунок на первый попавшийся стол и возвращалась к своим делам. Потом она решила пойти дальше и прочитала книгу по ботанике, девочка не поняла там большую часть, но выучила целые отрывки наизусть. Однако, та, для кого это всё делалось, осталась равнодушна ко всем стараниям, она послушала дочь ровно две минуты, сделала замечание за испачканное в пыли платье и отправила к горничной переодеваться.
Таких попыток было много. Все они заканчивались одинаково неудачно. Лин было, девять, когда она, наконец, придумала, как сможет заслужить мамину любовь...
Ночью девочка пришла в оранжерею. Она долго рассматривала притаившиеся в темноте растения, казавшиеся теперь, когда их окутала своим покрывалом ночь, то ужасными чудовищами, то, наоборот, сказочными героями, то и вовсе целыми замками. Сегодня Лин пришла сюда не просто так, она хотела сделать маме сюрприз. Девочка собиралась вырастить при помощи магии, которую у неё обнаружили совсем недавно и которую она (в тайне от взрослых) потихоньку тренировала, одно деревце. Заклинание ускоренного роста растений было не таким уж трудным, но требовало огромного запаса магической энергии, но ради сюрприза для мамы маленькой девочке было не жалко ничего, даже если потом ей станет плохо и она неделю проваляется в постели.
Лин осторожно, чтобы ничего не задеть, брела между рядами каких-то растений, в темноте она с трудом разбирала, что это. Оранжерея была наполнена таинственными тенями, листья едва слышно шуршали, касаясь друг друга, в огромной клетке тихо ухала серебристая сова, от чего девочка каждый раз вздрагивала. Было страшно. Девочка постоянно испуганно замирала от очередного, показавшегося ей слишком громким шороха. Сердце будто то уходило в пятки, то подпрыгивало, норовя, вырваться из горла. Белоснежная ночнушка до пят путалась и очень мешала, её кружевной подол волочился по полу. Со стороны девочка проходила на маленькое приведение.
Наконец, цель была достигнута. Крохотное, меньше тридцати сантиметров в высоту деревце с жёлтыми, округлыми, как маленькие монетки, листочками (именно поэтому девочка называла его монетным) стояло на резной подставке возле маминого любимого кресла в тонком мареве, которое Лин уже научилась видеть, магического кокона, помогающего растению акклиматизироваться в новых условиях. Девочка знала, что это заклинание ставил маг земли, и даже примерно поняла, как он это делал. Ничего вот она выучится и тоже научится так делать, и тогда мама точно будет любить её больше всех. Пока же у неё была другая задача. Лин осторожно дотронулась до узловатого ствола и погладила тёмную шероховатую кору, посылая внутрь дерева лёгкий магический импульс, растение едва ощутимо отозвалось. Контакт был налажен.
Монетное деревце появилось у леди Тариэки Вариэльской совсем недавно, его привезли откуда-то издалека её знакомые, знавшие о страсти леди к диковинным растениям. Да точно, так они и сказали, диковинным растениям. Лин хорошо запомнила эту фразу. Деревце было очень красивым, но таким маленьким, что до сих пор росло в обычном цветочном горшке. Мама не отрывалась от него уже месяц, всё время кому-то его показывала, не уставая восхищаться, брала с собой на прогулки по парку, что-то ему рассказывала. Лин даже немного завидовала ему, хоть няня и говорила, что зависть это не хорошо. Но с его помощью она сможет, наконец-то завоевать мамину любовь. Девочка улыбнулась, представляя, как завтра мама обрадуется, увидев своего любимца большим и красивым, и обязательно похвалит её и, может быть, даже поцелует, и с воодушевлением принялась за работу.
Заклинание было выучено до полного автоматизма. Наверно, даже если бы её разбудили посреди ночи и спросили его, она бы без запинки протараторила нужную формулу. Не зря три дня её зубрила. Лин всё боялась, что в последний момент испугается, но слова легко, без запинки всплывали в голове. Детский голос звучал в практически абсолютной тишине оранжереи, как звонкий колокольчик. Магия девочки откликнулась на её призыв и послушно потекла в сторону монетного деревца.
Девочка сосредоточенно шептала слова, деревце начало подрастать, но совсем чуть-чуть, силы всё уходили и уходили, внутри появилось какое-то странное ощущение, Лин начало подташнивать, оранжерея начала кружиться, маленькая магичка зажмурила глаза, надеясь, что так ей будет проще, но даже так, в темноте собственного внутреннего мира ей было тяжело, перед глазами мельтешили какие-то светящиеся мушки, слова начинали произноситься всё труднее и труднее, собственный голос стал едва различим. Мушки мельтешили перед глазами всё быстрее. В голове нарастал какой-то гул... Наверное, это жужжат мушки. Интересно, они теперь будут жить в моей голове и всё время жужжать? Это было последнее, что успела подумать Лин, прежде чем провалиться в темноту.
Олинера до сих пор помнила, как проснулась на следующее утро. Судя по яркому солнцу день уже был в разгаре, из её гостиной (у девочки уже были стандартные взрослые покои, состоящие из спальни, ванной, гардеробной и гостиной, конечно, она скорее выполняла функцию игровой комнаты, но тем не менее название сохранялось) доносились приглушённые голоса, разговор явно вёлся на повышенных тонах.
Оглядевшись, Лин заметила на прикроватной тумбочке чашку с каким-то отваром, видимо оставленным для неё. Взяв её в руки, девочка сунула туда свой нос и тут же уловила ощутимое покалывание от магических потоков, вплетенных в структуру питья. Видимо, это было восстанавливающие зелье, её наставник по магическому искусству, приходивший к ней два раза в неделю, рассказывал ей о таком. Одним махом Лин выпила всю чашку и почувствовала приятное тепло от того, что магия распространялась по телу, восстанавливая её резерв, проясняя сознание и побуждая к действиям.
