Текст книги "Рагнар Чёрная Грива (СИ)"

Автор книги: Аарон Дембски-Боуден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Ярл пребывал на командной палубе, когда прибыл Рагнар. Берек стоял в одиночестве, несмотря на море рабов-трэллов, прислуги и слуг Ордена, чьи команды трудились вокруг. Их Повелитель взирал на них сверху, хотя на самом деле его мысли блуждали по большому экрану-оккулусу, заполненном звёздной пустотой. Гладкий нож корабля, эсминца 'Барионикс', нёсшего цвета Ордена Расчленителей, ожидал, пока Волки решат его судьбу. Рядом с ним плыл в пустоте недавно прибывший и жестоко израненный 'Верегелт'.

Берек нахмурился снова. Он сделал это с большой задержкой.

– Ты сломал мой корабль, Чёрная Грива, – последовало за приветствием.

Ответ Рагнара был холоден.

– Я пришёл доложить об этом, мой Ярл.

– Да, я вижу. Ты должен был прийти ко мне раньше всех, знаешь. В следующий раз, когда кто-нибудь из твоей команды доложит мне прежде своего командира, это ввергнет меня в уныние.

Берек заметил, как молодой Волк быстро оскалился в ответ, а потом убрал гримасу с лица, но не до конца. Ухмылка все ещё не покинула губ Рагнара.

– Я так понял, что Острый Язык первым делом приполз к тебе, нашептать на ухо о том, что произошло.

– Он исполнял долг барда, и, кроме того, долг Волчьего Стража. И он рассказал мне о твоих делах с Тёмными Ангелами, включая все моменты – как позорные, так и благородные.

– Уверен, что он рассказал всё.

Берек прищурился.

– Ты думаешь, что он солгал? Мне?

Рагнар промолчал.

– Если ты и Острый Язык не можете терпеть один другого, то хотя бы не позволяйте ненависти выходить наружу. Если мне вдруг придётся вмешаться в вашу свару, мой приговор не устроит никого из вас, обещаю.

Рагнар снова промолчал, не говоря ни слова.

– Позора, случившегося в последний день, недостаточно, чтобы затмить славу предыдущих месяцев, Чёрная Грива. Я разочарован в тебе, это правда. Но отвращения не испытываю. А вот если бы ты проиграл войну, а потом оскорбил Тёмных Ангелов... Был бы совсем другой разговор, и в другой обстановке, клянусь.

– Да, мой ярл.

– И ты прекрасно знаешь, что должен завершить обещанный поединок с честью, чтобы ни случилось. Ты сразишься с Тёмным Ангелом... Сораилом, кажется?

– Да, мой ярл.

– Что ж. Наши двоюродные братья с Калибана не станут обращать внимания на твои откровенно дерьмовые манеры, учитывая засаду и бой с превосходящими силами врага. Но честь должна быть соблюдена... в один прекрасный день.

– Да, мой ярл.

– 'Да, мой ярл', – передразнил молодого воина Берек, точно воспроизведя безжизненный тон Рагнара. – Щенок, посмотри, что ты сделал с 'Верегелтом'. – Он кивнул на изображение двух кораблей, застывших на оккулусе. – Как будто на моем экране не хватает других страданий.

– Меня печалит, ярл, что я добавил тебе проблем.

Эти слова вызвали у Берека приступ смеха, глубокого, низкого, словно рычание медведя. Светлые волосы ярла были заплетены в множество коротких кос, обрамлявших лицо, казавшееся высеченным из бледной скалы. Без сомнения, он был уродлив, и улыбка, расколовшая его лицо, не добавляла ему красоты.

– Оставь свой сарказм при себе, щенок. Это серьёзно, и моё терпение заканчивается.

Рагнар снова посмотрел на израненный 'Верегелт', рядом с которым плыл некогда потерянный в бездне 'Барионикс'.

– Что с кораблём Расчленителей?

– Я пока не установил это. Мы нашли его десять стандартных дней назад, после того, как выслеживали его больше месяца. Слово с Клыка дошло до нас вскорости после этого, – Берек покачал головой, и амулеты, вплетённые в его косы, загремели о наплечники. Следующие слова он произнёс очень низким тихим горловым голосом. – Они посылают Убийцу.

– С Родного Мира? – Рагнар не ожидал такого сюрприза. Фенрис был в четверти галактики отсюда. Чтобы достичь их флота, Волчьему Жрецу потребуются месяцы.

– Нет. Убийца был вместе с Великой Ротой Красной Луны, сражавшейся у границ Бледных Звёзд. Ярл Гуннар получил приказ доставить к нам Убийцу, а затем вернуться обратно. В одиночку, – в голосе Берека не было недостатка в неодобрении. – Убийца останется с нами, чтобы советовать.

– Э... Это великая честь, – заметил Рагнар.

– Это что? Редкий пример такта из твоих уст, Кровавый Коготь?

– Это чудесный день, в конце концов, сир.

Но Берек не улыбнулся.

– Мне все это не нравится, Чёрная Грива. Ни неудача найти этот обломок кораблекрушения, ни присутствие Убийцы. А меньше всего мне нравятся цвета, в которые раскрашен корпус этого боевого корабля. Конец Чести случился задолго до твоего рождения, младший брат, но в тот день мы все увидели истинное 'я' Расчленителей. Я бы скорее доверился Острому Языку при игре в кости, чем этим падальщикам, которых сводит с ума вкус крови.

Рагнар почувствовал себя пленённым. Вряд ли кто-то из его братьев видел когда-либо лорда Берека Громовой Кулак, ведущего беседу и спокойно созерцающего космос. Младший воин сохранил молчание, дождавшись продолжения слова Волчьего Лорда.

– Сказано, что Чёрные Корабли Инквизиции посетили Родной Мир лишь один раз за сто веков. Ты знаешь об этом? В летописи Клыка занесён лишь один инквизитор с фенрисийской кровью за всю историю Империума. Всего один. Инквизитор Ярлсдоттир, так её звали. Она сражалась вместе с Волками в Войну Позора, пять столетий назад. На стороне Великого Волка Гримнара, если ты сможешь поверить в это. Она даже встречалась с Бьорном Разящей Рукой. Я слышал, как он сам рассказывал об этом.

Рагнар почуял, что его колени подгибаются при упоминании Первого Высокого Ярла, Бьорна Брата Русса, прозванного родичами и братьями 'Разящей Рукой'.

– Я никогда не слышал об этом Инквизиторе.

– Немногие слышали, да. Особенно в этом столетии. Но её имя произносят вместе с проклятиями, если произносят вообще. В последний раз, когда её видели глаза лояльных Империуму воинов, она сражалась на стороне Расчленителей. Видишь? – Берек сгорбился, и сплюнул на палубу, то ли от отвращения, то ли чтобы отогнать неудачу. Рагнар был не уверен. – Это проклятый Орден. Всё, к чему они прикасаются, становится для них плохим. Каждая наша с ними встреча заканчивается сломанными клятвами и пролитой кровью.

Молодой воин, всё ещё остающийся внутри Кровавым Когтем, несмотря на своё быстрое возвышение до Волчьего Стража, знал, что его лорд крайне редко ищет понимания у других. Особенно у тех, кто не так давно опозорил себя. Рагнар наградил своего ярла долгим проникновенным взглядом, приблизившись в своих словах к грани, за которой начинается неуважение.

– Ты боишься, что этот корабль – ещё одно чёрное знамение, – рискнул произнести он полуутвердительно.

– Я ничего не боюсь, – ответил Берек. В этот момент Рагнар ощутил любопытную двойственность: в голосе его лорда звучал вызов и одновременно фальшь. Берек мог не бояться ничего из того, что у обычного человека вызвало бы ужас. Но, как и многих Волков, в последний год угроза темных знамений заставляла его тревожиться и колебаться. С тех пор, как небо Фенриса стало чёрным.

– Прости мне мой бедный выбор слов.

Берек фыркнул.

– Знамения везде. Может, это и есть страх, а? Как может кто-то из нас узнать его вкус, даже если бы это было так?

До затмения солнца Фенриса ни один из Волчьих Лордов никогда не сказал бы этих слов. Теперь же сомнение проникло в кровь Ордена, и оно было угрозой, слишком коварной, чтобы с ней можно было бороться. Чтецы рун и говорящие с духами заразили каждую из Великих Рот Эйнхерии тьмой, которую не могло уничтожить никакое сражение.

Столкнувшись с молчанием своего родича, Берек продолжил говорить, испустив ворчащий вздох.

– Каждый провидец, шаман и жрец внутри Клыка говорит нам, что мы должны быть бдительными. Потому мы смотрим так, как они хотят. Они поют панихиды Рассвету Конца и приходу Времени Волка. Потому мы слушаем и внимаем. Теперь скажи мне, Чёрная Грива, почему мы должны разбираться с этим кораблём, сбившимся с пути? Почему просто не уйти, и не оставить его гнить в пустоте?

Испытание было не слишком изощрённым, но Рагнар решил воспользоваться редкой возможностью так или иначе дать совет своему Лорду. Он ответил сразу, и говорил правду, не издеваясь.

– Меньшие Ордена поступили бы именно так. Но ты не трус, Берек. Чем больше ты презираешь этот боевой корабль, висящий там, в пустоте, тем сильнее ты изнываешь от любого шевеления теней. Затмение обещало принести тьму, и мы правильно делаем, когда воспринимаем это как предупреждение, но предзнаменования должны сделать нас более осторожными, а не лишить мужества.

Берек снова приподнял пересечённую шрамами бровь. Глаза его, цвета выжженного камня, цепко и с интересом смотрели на молодого воина.

– Красиво говоришь. Если бы я не знал тебя лучше, я бы сказал, что почувствовал в твоих словах наставление. Это так, молодой Кровавый Коготь?

Рагнар далеко не всегда понимал, когда нужно говорить, а когда лучше промолчать. Это был навык, который он изучал. Медленно.

– Возвращайся к своим обязанностям, младший брат. Помимо ссоры с Темными Ангелами и битого 'Верегелта' у тебя есть большое дело, которым ты можешь искупить свои ошибки.

Но Рагнар остался на месте, несмотря на полученный им приказ. Берек недовольно шевельнул бровью.

– Ещё что-то, Чёрная Грива?

– Да, сир. Вы не сказали, что именно наши десантные команды нашли на борту корабля Расчленителей.

Волчий Лорд колебался какое-то время.

– 'Просьба' Убийцы гласила, что судно должно оставаться в неприкосновенности до его прибытия.

– То есть, вы хотите сказать, что не отправляли несколько абордажных партий за десять долгих дней, сир?

Берек издал ворчание, похожее на хмыканье.

– Я говорю, что мои абордажные партии обеспечили безопасность корабля без нарушения или разрушения чего бы то ни было. Можешь ли ты пообещать мне то же самое?

Рагнар не удостоил горькую подколку своего ярла ответом.

– А что насчёт экипажа? – вместо этого спросил он.

– Там нет опасности. Всё на борту либо мертво, либо находится в стазисе. Всего тысяча слуг. Девяносто один трэлл Ордена в погруженной в стазис секции машинного отделения. Почти четыре сотни едва живых рабочих на одной из нижних палуб. Три мастерских-барака закрыты стазис-полями, внутри которых двести ещё функционирующих сервиторов. Сорок один раненый в стазис-капсулах апотекариона, все выглядят как боевые слуги. Никого из астропатического хора. Никого из Навигационного круга.

Рагнар почуял, к чему тот ведёт.

– Что с Расчленителями?

– Семь, – подтвердил Берек. – Их семеро. В стазисе, запечатанные снаружи, а не просто обездвиженные.

Рагнар почесал небритую щеку, задумавшись.

– Почему ты хочешь идти, скажи? – суровые глаза ярла снова сузились.

– Чтобы увидеть всё своими глазами. Знать, кто твой враг – преимущество, мой ярл. Не больше, но и не меньше.

– Вижу. Я не возражаю, но... возьми с собой Острого Языка.

– Почему? Зачем?

– Потому что он попросил меня о том же самом. И потому, что я говорю тебе так сделать. Это называется 'приказ', Кровавый Коготь. Ты помнишь такое слово, да?

– Сир...

– Ну-ну. Щенок, за твои последние проступки я мог бы тебя обезглавить. Даже и не думай теперь со мной препираться.

Рагнар не стал спорить. Однако его взгляд говорил об обратном.

– Тебе повезло, что ты мне нравишься, – сказал ему Берек. – А теперь убирайся с глаз моих, пока я не передумал.

VI

Два воина шли через арки из подвергшейся коррозии бронзы и грязного железа, пробираясь вдоль походившего на пещеру магистрального пути, пронзавшего боевой корабль насквозь.

По ощущениям Рагнара, весь корабль пропитался вонью разложившейся мертвечины: известь и корица чувствовались в каждом вдохе, слишком слабые, чтобы их можно было назвать зловонием. Они шли через память о смерти, её аромат выветрился, говоря о том, что всё случилось давно. Дыры и развороченные вмятины на металле испятнали стены, говоря, вместе с разбросанными на полу гильзами, о болтерной стрельбе. Ожоги лаз-лучей, исчёркавшие металл, как граффити, показывали, где именно человеческий экипаж сражался со вторгнувшимся на корабль противником.

Тела лежали везде, в каждом туннеле и проходе, многие в весьма неприглядном состоянии и полуразложившиеся. Сервитор, сгнивший до костей и обнажившихся стальных компонентов, прислонился к переборке, давным-давно покрывшейся оранжевой ржавчиной. Его бионическая рука всё ещё дрожала, а кончики пальцев бесполезно царапали металлическую палубу, издавая тонкие повизгивания.

Один из Расчленителей пал дальше по коридору, пришпиленный к стене тремя массивными копьями, пробившими его грудную клетку. Глазные линзы шлема мерцали от включённой системы энергоснабжения, что подтверждал визг его наспинного блока питания, то и дело выбрасывавшего искры.

Рагнар зарычал на Нальфира, когда тот сделал шаг к пронзённому трупу.

– Что такое? – спросил бард, заметив напряжённость своего собрата.

– Это место упокоения Адептус Астартес, – в голосе Рагнара звучал упрёк. – У Расчленителей свои обряды для почитания мёртвых.

Нальфир только насмешливо фыркнул, добравшись до печатей, освободивших уплотнительные кольца под шлемом павшего космодесантника.

– Острый Язык, – предупредил Рагнар. – Убийца хотел, чтобы этот корабль оставался нетронутым. Это включает и всех убитых на его борту.

Когда бард поднял тяжёлый шлем вверх, не последовало шипения воздуха. Но Нальфир ничего не сказал, а Рагнар подошёл к нему, и сжал его запястье.

– Сколько дней назад ты наставлял меня о соблюдении святости ритуалов Темных Ангелов? Что изменилось с той поры?

– Не будь наивным щенком, Чёрная Грива. Ритуалы Темных Ангелов – это и наши ритуалы. Но Расчленители – псы, предатели и сволочи, все до последнего. Убери от меня свои руки, пока я их тебе не отрубил.

Рагнар, зарычав, отдёрнул руку. Он посмотрел на труп. Расчленитель смотрел на них безглазым черепом, его лицо сгнило вплоть до грязных костей в разрушенной броне. Обрывки кожи и тканей мышц удерживали кости шеи вместе, не давая им рассыпаться.

– Хорошая смерть, – сказал он, указывая на три копья, пробивших грудь космодесантника. – Тяжёлая, но хорошая.

Нальфир отошёл от тела, ухмыльнувшись, и продолжил путь по широкому коридору. Рагнар сделал над телом павшего воина знак, выражающий уважение, и неохотно последовал за своим братом.

Спустя короткое время они наткнулись на первого убитого врага. Это был Железный Воин. Его керамитовые плиты доспеха, разорванные лезвиями и болтами, скрывали сгнившую плоть. Повреждения костей шеи и груди рассказывали совсем другую историю. Рагнар догадался.

– Его геносемя было извлечено.

Случаи, когда можно было исследовать кого-то из Предателей, выдавались крайне редко, и Рагнар присел на корточки рядом с телом легионера, разглядывая разбитую броню с нанесёнными на неё неописуемыми руническими знаками.

Он принюхался, и, хотя Предатель был мёртв столетия, уловил следы невероятных ароматов. Смазка для оружия, сделанная на крови. Кровь из кислоты и прометия. Дыхание, воняющее пламенем. Огни горнов, подпитывающихся криками и воплями горящих мучеников.

Сотни других невозможностей, каждая из которых ненатуральнее предыдущей. Это был запах безумия. Вызывающий дискомфорт, но не отвратительный, а привлекательный, не без следа сладости. Зловоние Великого Ока и его поддавшихся порче обитателей.

Серебряный шлем Железного Воина был повернут в сторону, озирая тёмный коридор, в котором лежало изуродованное тело Расчленителя. Причина смерти была очевидна: взрыв болта сорвал половину лицевой пластины, обнажив кости черепа с дырой в них.

– Хороший выстрел, – прошептал Рагнар. Он потянулся к зияющему отверстию, чтобы повернуть шлем и осмотреть другую его сторону. На броне не было нанесено отметок или узоров, знакомых ему, и уж тем более он никогда не встречал шлемов, украшенных парой рогов из биометаллической слоновой кости.

Теперь уже Нальфир остановил его.

– Скитна! – сказал бард, использовав слово из языка племён Фенриса, означавшее 'нечистое'. – Оставь это, Чёрная Грива.

Пальцы Рагнара замерли, чуть подрагивая, в дюйме от шлема мертвеца. Волк поднялся на ноги с завыванием механизмов силовой брони, решив, что следовать за сородичем гораздо лучше, чем выслушивать такие аргументы.

Первой их остановкой был не мостик. Путаный путь Нальфира привёл их в часовни-казармы, размерами достойные настоящих полнокровных Орденов. В них могли разместиться множество Космических Десантников, отдыхая между миссиями.

Здесь не было трупов. В большей части индивидуальных часовен не было и признаков жилья. Рагнар заподозрил, что 'Барионикс' до самого своего катастрофического конца никогда не загружал на борт полный набор воинов Адептус Астартес.

Два Волка двинулись дальше, проверяя комнату за комнатой, пока не обнаружили часовню, принадлежавшую когда-то живому существу. Рагнар ощутил медленно наползающее чувство, что ему знакомо это место, особенно увидев, что именно выбрал живший когда-то тут воин в качестве трофеев. Сломанное оружие ксеносов, прикованное к тёмным стенам. Рваный вымпел, почти полностью истлевший – его принадлежность, как и символы, начертанные на ткани, стали почти нечитаемыми. Свитки с цитатами и знаки отличия, тщательно выставленные с выверенной точностью на полках спартанской комнаты.

Не нуждаясь в разрешении, Волки двинулись по персональному убежищу исчезнувшего воина. Рагнар направился к оружейным стойкам, и провёл рукой по закреплённому на них болтеру – тяжёлому, мощному и агрессивному оружию модели 'Тигрус', крайне редко встречавшемуся в арсеналах новых Орденов. Инстинктивно он подсчитал внушающее уважение количество отметок убийств, выцарапанных вдоль ствола, и только потом перешёл к полке с памятными вещицами и побрякушками, собранными с разнообразных полей битвы.

Среди них были зубья цепного меча, разбитые и затупленные от разорвавшего их удара. Тонкая полоска бритвенно-острой колючей проволоки, которой обносились траншеи Имперской Гвардии, обёрнутая вокруг деактивированной гранаты. Опалённый и повреждённый чешуйчатый панцирь какого-то непознаваемого ксеносущества был помечен грубыми буквами низшего готика, складывавшихся в слова 'Безрассудство Мигара'.

Рагнар даже представить не мог, какие истории могли бы рассказать эти вещи. И чем именно они были важны для того воина, который сохранил их.

– Ликартан, – сказал Нальфир со своей стороны комнаты. Он прикоснулся закованными в броню пальцами к распадающемуся свитку. – Воин, обитавший здесь. Его звали Ликартан.

Рагнар отвернулся от сувениров военного времени, слушая тяжёлое урчание своей силовой брони. Он начал просматривать сгнившие остатки толстых листов бумаги, разглядывая плесневые тени того, что было когда-то орбитальными снимками разрушенных войной городских ландшафтов.

– Как-то неудобно продираться сквозь все эти реликвии. Такое чувство, словно идёшь по гробнице.

– А как ты думаешь, что чувствует Берек? Когда он проходит через палаты павших родичей, решая, как распорядиться их броней и оружием. Какую из их реликвий выбрать, чтобы захоронить с их телами, когда они будут погребены в Клыке? Комфортно ему, или нет, но он лицом к лицу встречает свой долг. Без колебаний, Чёрная Грива.

Рагнар никогда об этом не задумывался, и признал правоту Нальфира.

– Я знаю, – сказал Нальфир без особого осуждения. – Пойдём, брат. Пойдём посмотрим, не оказался ли этот Ликартан одним из выживших.

Машины стазиса казались неповреждёнными. Рагнар удивился их архитектуре – каждый пилон из вулканического стекла был вырезан в форме королевских ящериц Кретации, и, в свою очередь, располагался внутри больших ниш, прорубленных в стенах из ржавого железа. Являясь чем-то большим, нежели простой совокупностью машин со священным предназначением, установка стазиса напоминала скульптурное отражение жизни в диком варварском мире. Каждый обсидиановый карнозавр, во много раз превышавший размерами человека, был наполовину погружён в свою огромную раковину. Казавшиеся бесконечными провода каждой установки походили на вены, едва различимые под чёрной стеклянистой кожей.

Рагнару повезло однажды оказаться на корабле Кровавых Ангелов, и разглядеть некоторые из технических и художественных чудес на его борту, созданные руками Технодесантников Ордена. Здесь, на борту 'Барионикса', он видел слияние знакомого и незнакомого. Мастерство сынов Сангвиния сочеталось с беспощадной жестокостью Расчленителей.

Индивидуальные капсулы выстроились в линии вдоль стен. Они были обрамлены лапами возвышавшихся звероящеров, таким образом оставляя спящих в стазисе в стеклянных когтях огромных рептилий.

Он шёл между капсулами какое-то время, подводя итоги. Большая часть помещения была отдана напоминающей сталагмит колонне серой машинерии, стремящейся вверх, где с арочного потолка, подобно сталактитам, свисали такие же конструкции. Их мистическая функция лежала за пределами понимания Рагнара. Но он понимал, что все эти священные машины соединяются с каким-то вторичным источником энергии. Плазменное ядро корабля уже почти умерло. Всё здесь работало на запасённой энергии, выживая за счёт взятого взаймы времени.

Это место давило на сознание, оставляя ощущение, что тебя преследуют. Не ясностью слышимых голосов, отражающихся эхом от стен, и не короткими вспышками на краю поля зрения. Нет, в каком-то смысле старая, очень старая комната могла впитать в себя жизни тех, кто когда-то пребывал в ней. Это было место памяти, а не святилище или гробница. Мемориал.

Рагнар подошёл к стазис-капсулам. Большая часть из них были пусты. Многие – взломаны или повреждены иным способом. Кратеры от взрывов болтов и следы ожогов от лаз-лучей остались почти на всех капсулах, стенах вокруг них и металлических полах. Бой шёл здесь ещё до того, как Расчленители, очевидно, вышли из сражения с Железными Воинами, и сбежали в варп, предпочтя его обманчивую безопасность.

'Семь, – говорил ярл. – Семеро из них в стазисе'.

Это подтвердилось. Семь Расчленителей спали, запертые в застывшем времени своих стазис-капсул, все до единого – лишённые шлемов. На их бледных лицах застыло выражение душераздирающей ярости, обнажившей удлинённые клыки в провалах ртов, замерших в вечном рычании. Рагнару было странно видеть шрамы и выражение мук на лицах подобного эстетического совершенства. Кровавые Ангелы и их преемники многими считались вершиной человеческой красоты. Но здесь находились Расчленители, отвратительные в своей безмятежности.

– Они – не то, что я ожидал увидеть, – вызвал он Острого Языка по воксу. Хотя на самом деле, он не знал, чего ожидал. Может, скорбного неповиновения. Темной стороны ангельского гнева, проявившегося в их дремлющих чертах. Но точно не этой гордой и одновременно жалкой агонии.

Нальфир не ответил. Кровавый Коготь не обеспокоился этим – его внимание привлекла другая деталь. У каждого из последних трёх Расчленителей на грудной пластине доспеха были прикреплены свитки, разорванные на тонкие полоски, и сложенные в форме крестов. Словно символические повязки.

Рагнар подошёл к контрольной панели ближайшей капсулы. Дисплей мерцал. Труп техноадепта, сгнивший до костей и завёрнутый в остатки робы, безглазо взирал на него с пола. Волк не обратил на него внимания, ища хоть какое-то упоминание о лежащих в капсулах.

Ни одного имени не было среди множества рунических знаков, отдалённо напоминавших Готик. Большая часть того, что видел Рагнар, не значила для него ничего. Один символ вспыхивал ярче других, очевидно подчёркивая срочность. Две скрещённые линии красного цвета – знак тревоги – пульсировали, снова и снова.

– Острый Язык, – снова сказал он по воксу. – Я что-то нашёл.

Но Нальфир опять не отвечал. Рагнар окинул быстрым взглядом помещение, походившее больше на тёмную металлическую пещеру, но барда нигде не было видно. Он вслушался, стараясь отфильтровать звуки движения шестерён, часовых механизмов и тяжёлый лязг древних машин, ища стук сердца своего брата или урчание приводов его силовой брони. Но шум автоматики стазисной камеры сделал все его усилия бесполезными. Он не чувствовал запахов, кроме пряной сухости древней гнили и отдающей медью вони испорченной машинерии.

Все чувства Волка были перегружены здесь. Рагнар почувствовал, как встаёт дыбом шерсть на загривке, и медленно потянул из ножен Морозный Коготь.

То, что рванулось к нему сзади, своим весом сбило бы его с ног, но Рагнар почувствовал движение, и резко рванулся в сторону. Инстинкт сработал, и Кровавый Коготь скользнул по палубе, вскочив на ноги с рёвом сервоприводов коленных суставов брони. Морозный Коготь завизжал зубами кракена, вставленными в его цепь, перемалывая ими холодный воздух часовни.

Он встретился взглядом с Расчленителем. Тот стоял сгорбившись, облитый ледяным воздухом. Кожа его лица казалась неимоверно белой, и была исчерчена рубцами шрамов. Расчленитель обнажил длинные клыки, зашипев на Волка. Глаза космодесантника сияли ярким светом безумия. Разбитые фиалы звенели по чёрному металлу доспехов цепями, крепившими их. Свитки чести, закреплённые на керамите печатями, не могли полностью скрыть безукоризненно нанесённые кроваво-красной краской кресты, издалека напоминавшие открытые раны.

– Предатель! – воскликнул раненный ангел.

– Постой... – Рагнар поднял свой меч, предупреждая противника. – Я – Рагнар, прозванный Чёрн...

– Предатель!!! – воин бросился на него, но Рагнар был готов к этому. Он встретил Расчленителя наплечник к наплечнику, со стуком керамита остановив атаку.

– Остановись! – прошипел он снова, когда они, схватив друг друга за запястья, старались швырнуть один другого на палубу. – Да постой же ты... проклятье...

– Грязный предатель, – со свистом втягивая воздух, прошипел воин. В его широко раскрытых пустых глазах не было и малейшего признака понимания происходящего. Зрачки Расчленителя были размером с булавочную головку, и взгляд казался полностью лишённым разума.

Рагнар почуял, как его ботинки проскальзывают по палубе, когда воин отшвырнул его назад. Сила Расчленителя была слишком велика, больше, чем у любого брата-по-битве, с которыми когда-либо боролся Волк. Рагнар давил все сильнее, рыча в искорёженное шрамами молочно-белое лицо своего противника, но все равно отъехал по скрипящему металлу палубы ещё на метр. Меч был бесполезен в этой ситуации, и Рагнар бросил его, чтобы обхватить запястье ангела и не дать Расчленителю выдавить ему глаза.

– Я начинаю хотеть увидеть тебя мёртвым, – выдавил Волк через стиснутые до боли зубы.

– Предатель, – выдохнул ему в лицо сумасшедший воин.

Рагнар ударился о стену, чувствуя, как прочный металл уступает натиску. Расчленитель навалился на него ещё сильнее, словно обретя второе дыхание, и положил ладонь на лицо Рагнара. Давление было невыносимо мучительным, пальцы противника сжимались с силой тисков. Сквозь боль Рагнар чувствовал, как скрипят кости его собственного черепа, угрожая треснуть в любой момент.

Инстинктивно он плюнул своей коррозийной слюной на ладонь, заткнувшую ему рот, но едва не задохнулся от химической вони плавящегося керамита... и кислоте потребовалось бы слишком много времени, чтобы добиться какого-то весомого результата. Он умрёт прежде, чем яд доберётся до плоти под перчаткой.

Рагнар откинулся назад, на изуродованную стену, отвоёвывая достаточно места для удара ногой по колену Расчленителя. Безумец почти не отреагировал. После второго удара Рагнар оставил свой ботинок на коленном суставе брони противника, давя ногой со всей силой, которая у него оставалась. Все, в чём он нуждался, было одной-единственной секундой, в которую Расчленитель потеряет равновесие.

Что-то щёлкнуло в его скуловой кости. Потом раздался треск. Затем – влажный хруст кости. В глазах стало темнеть.

Взревев, Рагнар снова ударил, вкладывая в это усилие все оставшиеся у него силы. Расчленитель на мгновение покачнулся, всего на один удар сердца – но этого хватило Волку, чтобы высвободиться из мёртвой хватки. Когда сокрушительное напряжение в костях исчезло, оставив после себя холодное благословенное облегчение, омывшее лицо Рагнара, Волк ударил Расчленителя костяшками пальцев по глазам, сокрушив глазницу и заставив голову воина мотнуться в сторону. Он швырнул в прыжке своего противника на палубу, с силой, которая сбила бы с ног Громового Волка. Прижав своего соперника к металлу, Рагнар раз за разом наносил удары по разбитому изуродованному лицу Расчленителя.

Все мысли о милосердии бежали прочь из разума. Он разбрызгивал кровь ангела, сокрушая кости лица воина градом ударов. Генетически улучшенная кровь расплескалась вокруг, заставив перчатки смердеть, но он продолжал наносить удар за ударом по голове Расчленителя.

Это было невозможно, но умирающий ангел издал громкий рёв, сбросив Рагнара с себя, как щенка, одним необоримым движением. Кровавый Коготь развернулся в воздухе, приземлившись в боевом приседе на стазис-камеру. Под его керамитовыми ботинками усиленное стекло пошло мелкими трещинками, побежавшими по его поверхности.

– Предатель! – заорал на него искалеченный воин. Кровь потоками текла по лицу Расчленителя. Один глаз, размозжённый кулаком Рагнара, сплющился и истекал розоватым желе. Клыки пронзили язык безумца. Он был полностью сумасшедшим... но почему-то не казался озверевшим. Разум отсутствовал в его кровавом взоре, но не сознание.

– Предатель! – Расчленитель двинулся на Рагнара, протянув руки к его шее.

Рагнар встретил его ударом локтя в мягкую броню воротника, чувствуя хруст костей и боль разорванных нервов доспехов, но сила Расчленителя и момент его инерции были достаточны для того, чтобы бросить Волка на палубу. Невзирая ни на что.

Они шли один навстречу другому, сталкиваясь вновь и вновь. Клыки. Кулаки. Подошвы ботинок. Удары головой. Кровь лилась дождём с разбитого и сломанного лица ангела, каплями разлетаясь в воздухе, как раскалённое масло, попадая в том числе и на оскаленное лицо Рагнара. Те капли, что попали через стиснутые зубы Волка, имели химический привкус, и заставили мозг вспыхнуть слабыми туманными образами памяти, никогда ему не принадлежавшей.

Чешуя на шкуре какого-то гигантского зверя, неспешно движущегося в ночи. Бесконечная защитная стена укреплений под горящим небом. Крылатый полубог с мечом, объятым пламенем. Резкая вонь заражённого порчей пота. Пламя, втекающее в лёгкие. Боль, бегущая через него по сети нервов.

Он сумел освободиться от захвата, поставив один ботинок на грудь Расчленителя, и отшвырнув роняющего пену с клыков воина в сторону. Отползая прочь, с трудом отталкиваясь непослушными ногами, задыхаясь, Рагнар почувствовал, что удача обернулась к нему своим лицом. Его ладонь легла на рукоять отброшенного в начале схватки клинка.