Текст книги "Рагнар Чёрная Грива (СИ)"

Автор книги: Аарон Дембски-Боуден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Но взрыва ярости не последовало. Рагнар не двинулся с места. Он словно бы и не заметил братьев, удерживающих его за плечи и руки, также, как проигнорировал остальных, силой поставивших Нальфира на колени и с почтением ожидавших приговора. Глаза Рагнара оставались холодными и неподвижными. Когда он моргнул, это скорее показалось снисхождением, чем необходимостью.

Нальфир, продолжавший держаться гордо, словно его не держали за вывернутые руки братья, посмотрел прямо в глаза Рагнару.

– Осталось двадцать пять часов. Время не на твоей стороне.

Рагнар тяжело вдохнул сквозь сжатые зубы. Сражение между благоразумием и честью было отвратительно, и верных ответов не существовало. Остальные разделяли его напряжение, хотя и по различным причинам. Он видел дикий блеск в их глазах, и слышал тяжёлые удары их сердец. Слова Острого Языка взволновали их, разумеется. Они хотели этого. Фенрисийцы до мозга костей, воины хотели видеть, как один из них повергает в бою ненавистного союзника, возвеличив славу Великой Роты этой победой.

Правильное действие, но причина ошибочная.

Рагнар тоже хотел этого. Лёд Фенриса бежал по его венам так же, как и по венам его людей.

'Мы должны быть лучше этого, – подумал он. – Выше. Возвести высшие идеалы над базовыми потребностями и инстинктами'.

Сейчас он находился в ловушке, запертый между честью и разумом. Честь призывала к бессмысленному кровопусканию, а разум предлагал трусливый выход из ситуации.

Его воины смотрели на вождя, ожидая его суда. Его первое настоящее испытание в роли командира, назначенного ярлом. И он стоял на самом краю обрыва, готовясь усугубить большую ошибку ещё сильнее. Отдавать приказы в разгар битвы – это одно. У него был дар к тому, и все происходило интуитивно, крайне редко приводя к необходимости размышлять или пересматривать своё решение. Но так? Волки и Тёмные Ангелы. Непоколебимое препятствие, встретившееся с неостановимой силой. И обе стороны вдобавок подпитывала нерушимая традиция.

Даже если Империум никогда не услышит об этой дуэли, и оба Ордена объявят себя в ней победителями, факт останется фактом. Рагнар хладнокровно убил своего кузена.

Он знал, что бы сделал лорд Берек на его месте. Берек бы принял вызов, рассмеявшись: 'Ещё один глупый воин', и вернулся в Клык со шлемом Тёмного Ангела на своём поясе и с историей о горькой чести на устах – для рассказа в пиршественной зале.

Но как бы поступил Высокий Король Гримнар? Сразился бы он, пусть и с тяжёлым сердцем, или отступил, вознеся предусмотрительность над пустой славой?

Истина была в том, что Рагнар не имел ни малейшего понятия, как бы вёл себя Гримнар. Его собственное возвышение было настолько быстрым и беспрецедентным... И в такие тихие моменты Рагнару иногда сильно не хватало примера старших, чтобы выбрать свой путь. Берек был далеко, и доверил Рагнару вести эту войну в одиночестве. Ульрик был духовным наставником, но не командиром. Великий Волк, любимый и уважаемый Орденом, был далёким королём, чей путь редко пересекался с младшими родичами.

Оставались инстинкты. Они хорошо служили Рагнару, но это был дар зверя, пылавший жаром или утихавший в крови. Чаще всего этот дар оказывался благословением, но иногда... Иногда он был проклятием.

Если Волки уйдут, они принесут в жертву все претензии на честь, обрушив хрупкий мир между Орденами. Если они останутся, Рагнар усугубит своё неуважение настоящим убийством, вызвав ещё большее негодование.

– Чёрная Грива, – сказал Седой Охотник Валькиен, – возможно, Острый Язык прав. Это всего лишь ещё один воин. Всего один сержант.

– Ты уже убил их Чемпиона, – добавил Хрольф. – Ещё один боец ничего не изменит.

'И именно потому человечество гибнет, пока его избранные защитники пожирают друг друга'. – Ульрик смотрел на него в своём бессловесном бдении, непроницаемый, и не выказывающий ни одобрения, ни порицания.

Рагнар практически огрызнулся на него:

– Говори, будь ты проклят!

– И что сказать тебе, детёныш?

– Ты – душа Великой Роты. Говори, Старый Отец. Направь нас.

– Нечего сказать. Ты знаешь ставки, знаешь цену. Теперь ты ищешь правильный ответ там, где его нет. Тебя выбрали, чтобы вести нас, Чёрная Грива. Делай свой выбор. Веди.

Боевой вождь был тихим сердцем безмолвного мостика, его усталые глаза не хотели встречаться с наполненными жадным ожиданием взглядами родичей. Наконец, его ладонь сомкнулась вокруг рукояти Морозного Когтя.

И расслабилась. Он вздохнул.

Рагнар взглянул в глаза своих братьев, и протянул руку, помогая Острому Языку встать.

– Я буду сражаться.

III

Сораил не поднимал головы, пока не достиг выгравированного изображения Льва. Он был один, но не в одиночестве. Одетые в рясы слуги Ордена пели свою монашескую песнь над ним, находясь на хорах часовни. Их полуприкрытые капюшонами лица были обращены к куполу потолка. Единственной их целью и предназначением было наполнять это священное место святыми песнопениями, помогая причастию Темных Ангелов. Сейчас они пели о славе Чемпиона Харрада в жизни, а вовсе не о позоре его смерти.

Сораил часто приходил в часовню, гораздо чаще большинства своих братьев. Его меч был обнажён согласно обычаю, принятому в этом святом месте, и каждый вдох десантника привносил благовонный ладан в его лёгкие. Знакомый запах, возвращавший его ко многим подобным моментам тихой уединённости и торжественности. Он поднял взгляд на изображение Льва, высеченное из камня. Лицо примарха, исполненное строгого величия, равнодушно смотрело на сержанта.

– Я умру сегодня, – сказал он, обращаясь к статуе. Если в безжизненных глазах Льва и было осуждение, оно кануло за пределами способности Сораила к толкованию подобных знаков. 'В конце концов, это всего лишь изваяние'. Сораил видел изображение, но не икону – источник вдохновения и повод для раздумий, но не проводник божественного влияния.

Звук приближающихся шагов привлёк его внимание, нарушив сосредоточение. Он не встал. Существовала только одна причина для того, чтобы побеспокоить его здесь и сейчас. И он ожидал чего-то подобного.

– Сержант, – разумеется, это был Мортиак. Они не могли послать никого другого. Больше не осталось в живых никого, имевшего сколь-нибудь значительное звание.

– Уважаемый Лексиканиум.

Либрарий встал на колени рядом с Сораилом, ненадолго склонив голову, чтобы выразить своё почтение к павшему примарху. Как и сержант, он обнажил меч, чтобы лезвие было открыто. Сораил наблюдал за молодым воином, отмечая, что грубые заплатки для регенерации плоти все ещё покрывают щеку и горло псайкера, так и не восстановившегося до конца.

– Твои раны по-прежнему беспокоят тебя? – спросил он, когда библиарий открыл глаза.

Молодой Лексиканиум прикоснулся бронированными пальцами к разорванной и плохо заживающей плоти.

– Только смущением от того, как я приобрёл их. Боль и дискомфорт бессмысленны.

'Хороший ответ', – подумал Сораил. При всей своей молодости – Мортиак всего лишь год как покинул Роту Скаутов – он был Тёмным Ангелом. Отражением стоического образа своего примарха. Даже просто стоять, закованным в керамит – означало выжить в сотне войн, которые повергали во прах меньших воинов.

– Когда я умру, ты должен возглавить Четвёртый Дом, – сказал Сораил.

Мортиак наклонил голову, признавая свой долг.

– Есть вероятн...

– Избавь меня от разговоров о том, что может быть. Давай сосредоточимся на том, что будет.

– Вы – талантливый мечник, сержант.

– Довольно. Когда я умру, честь будет удовлетворена. Война между ротами будет предотвращена. Твоей задачей будет обеспечение возвращения Четвёртых на Скалу. Мы изранены, обескровлены и лишены командования. Наше время пребывания в глубокой Бездне завершилось.

– Позор падёт на всех Четвертых, – сказал Мортиак. – Вернуться домой настолько обескровленными...

Переживаемые эмоции, словно тень, набежали на лицо Сораила.

– Нет. Это неверно, прямо и косвенно. Сражения были тяжкими, но враг повержен и полностью уничтожен. Мы потеряли восемнадцать братьев в праведной битве, это правда. Теперь их имена известны Императору Всего и Его сыну-Примарху. В этом нет позора. Мастер Аралех пал на передовой с честью, как и брат-капеллан Эктар. Только смерть Харрада покрыта брошенной тенью бесчестья, но позор его убийства ложится на Волчьего Лорда, а не на самого Чемпиона. Харрад сражался с Боевым Вождём Чёрной Гривой со всей честью, соблюдая мельчайшие тонкости ритуала.

– Да, сержант.

Сораил посмотрел в глаза младшего воина.

– Ясны ли мои слова, Лексиканиум Мортиак? Они должны быть поняты тобой правильно. Потому что, когда ты приведёшь Четвёртый Дом обратно, и предстанешь перед Командованием Ордена, твой голос должен нести только правду, облегчающую наше бремя.

– Ваши слова ясны, сержант.

Сораил пристально посмотрел на Либрария.

– Эта кампания была настоящим триумфом. Помни об этом, брат. Мастер Ордена Азраил должен в первую очередь услышать именно это.

– Я имел в виду только трагедию, случившуюся в самом конце этого крестового похода, и затмившую славу победы в нем.

– Бесспорно. К сожалению, это может быть правдой. Память нашего Ордена длинна. И это не первый случай, когда Волки нарушали Перемирие Примархов, – Сораил вздохнул, взглянув на своё отражение в серебряном клинке своего меча. – Хотя Тёмные Ангелы сами не так уж невиновны в этих отношениях.

– Вы говорите о конкретном сражении?

Сержант снова поднял взгляд.

– Нет, всего лишь о откатывающихся и снова наваливающихся волнах прилива этого долгого противостояния. Наше стремление к безжалостной секретности работает против нас. А Волки никогда не избегали злить тех, кому не повезло быть их союзниками... Если сегодня мы будем осмотрительны, то найдём, наконец, выход из этого тупика. И обойдёмся без того, чтобы столкнуть наши Ордена, спровоцировав Волков и Тёмных Ангелов вцепиться друг другу в глотки.

– За счёт вашей жизни.

– Я согласен с этой жертвой, брат. Есть много худших способов умереть...

– Вы знали, с чем я пришёл к вам, прежде, чем я произнёс послание. Вы знали, что Боевой Вождь Чёрная Грива принял вызов.

Лицо Сораила не отразило никаких признаков веселья, кроме небольших морщинок, появившихся возле уголков глаз.

– Этот Рагнар – варвар, плохо сдерживающий свою ярость. Но было бы весьма неразумно отказывать ему в поединке. Ты видел, как он сражался против Несущих Слово в этой кампании бок-о-бок с Мастером Аралехом. При всех своих примитивных недостатках, он отличный полевой командир и ценит жизни своих людей. Он даже принёс мне извинения, когда мы стояли лицом к лицу над телом Харрада. Редкое для Волка качество. Они ненавидят извиняться. В их культуре это признак слабости духа, но все-таки он это сделал, признавая, что допустил ошибку.

Мортиак прищурился, блеснув своими выцветшими глазами.

– Вы восхищаетесь воином, убившим Чемпиона Харрада, и сразит вас через несколько часов?

Сораил поднял бровь, выразительно показывая своё осуждение.

– Не путай признание с восхищением. Ты хотел поговорить ещё о чём-то, или только сообщить о принятии Рагнаром вызова?

– Волки спросили, где мы хотим сражаться.

– Сакристан, – не задумываясь, ответил Сораил. – Скопление Эндимиона, по направлению к центру галактики в Пустошах Голгофы.

Темные Ангелы задолго до рождения Сораила выиграли там сражение против Легионов-Предателей. Ему нравилось думать, что его кровь прольётся на землю мира, однажды очищенного его предками.

– Будет исполнено, сержант.

– Благодарю тебя. А теперь прошу оставить меня для подготовки.

Мортиак поднялся с колен, поклонился и сделал три традиционных шага назад, прежде чем повернуться спиной к изображению Льва. Сораил услышал, как он покидает часовню, и снова остался один. Он слушал песнопения слуг-рабов, в которых они воспевали павшего Чемпиона и деяния его жизни.

'Через несколько часов, – подумал он, – они будут петь обо мне'.

IV

Сакристан вращался в безмолвии космоса. Пограничный мир по всем признакам, которыми человечество определяет такие вещи. Его мирное спокойствие было следствием изоляции, но и она оказалась миражом, исчезающим, стоило только погрузиться в атмосферу планеты. Погода на Сакристане постоянно менялась, и пусть она не была полностью враждебна к человеческой жизни, но и не способствовала ее поддержанию.

Поверхность планеты усеивали разбросанные поселения, каждое из которых имело примитивную защиту от снежных ураганов, торящих свой путь по всему миру. Когда-то посёлки были форпостами планетарной культуры, зародившейся, правившей и павшей после восстания Легионов-Предателей Архиврага. Хотя Империум и победил в той давней войне, мир так и не восстановился после падения. Теперь поселения были независимыми городами-государствами, редко контактирующими с остальной Империей: пиратские крепости, нестандартные горнодобывающие сооружения и или другие населённые пункты, одинаково бесполезные.

Полет длительностью в неделю привёл 'Верегелт' на орбиту вокруг Сакристана. Рагнар и его воины ждали там, терпеливо и упорно, как умеют только охотники и кающиеся грешники. Их ожидание могло длиться неделю, месяц или десятилетие, и зависело только лишь от непостоянства переменчивой природы Эмпиреев.

Удача оказалась к ним благосклонна, и спустя три часа после прибытия Волков их кузены вышли из варпа на границе системы, и сигнал предупреждения о сближении, раздавшийся на командной палубе, показался скучающим Волкам сладчайшей музыкой. На оккулусе 'Меч Калибана' казался миниатюрной точкой, почти теряющейся в поле звёздного света, но передающей идентификатор по стандартным имперским каналам. Движущемуся на полной скорости судну Темных Ангелов требовалось не менее восьми часов, чтобы достигнуть Сакристана.

Не собираясь более сидеть на мостике, Рагнар собрал своих воинов, и приказал Великой Роте грузиться в десантные капсулы, и готовиться к сбросу на поверхность планеты. Он собирался ждать своего противника, стоя на твёрдой земле.

Пять кораблей прорезали себе путь к реальности. Крейсер и четыре меньших судна сопровождения шли вместе. Все пятеро были закованы в тяжёлую броню, цвета грязного кобальта, окаймлённого корродированным золотом, приобрётшим цвет сгнившей меди.

Точность их появления была такова, что Рагнар долгие годы вспоминал этот момент, и сотни раз пересматривал зернистые и размытые архивные записи артиллерийских пиктеров 'Верегелта', каждый раз открывая для себя новые подробности, и восхищаясь мастерством и изяществом манёвра прибытия кораблей.

Никогда в жизни он не претендовал на мастерство капитана корабля, летящего в трёхмерном океане глубокого космоса, но умел высоко ценить искусность, талант и склад ума, требующийся для превращения пустотных сражений в искусство. Рагнар знал достаточно, чтобы понимать различие между тренировками, опытом и настоящим даром пилотирования космических кораблей.

Прибытие этих пяти судов было проявлением полного, бесконечного совершенства. Они не вырвались из варпа в дрожащем раскачивании; они пробирались обратно в реальное пространство неправильными, плавными скользящими движениями, проворачиваясь один вокруг другого по округлым дугам. Имперские суда не могли бы двигаться так близко друг от друга, едва покинув варп – подобная степень синхронизации была запредельной для мистических технологий Империума. Эти же корабли поддерживали тончайший танец сплочённости всё время. Дым варпа, сплетающийся в тянущиеся руки и искажённые пытками лица, появляющиеся из отравленного тумана, тянулся за их корпусами.

'Как акулы, – подумал несколько позже Рагнар, наблюдая за скольжением и вращением судов в чёрном океане звёзд. – Они движутся, как морские змеи Фенриса'.

Пятёрка кораблей, выскользнув из одного разрыва реальности, идеально точно легли на курс, направленный к 'Верегелту'. Они надвигались на корабль Волков. Их двигатели светились жаром, орудийные порты раскрывались и орудия разворачивались. Перед ними катилась приливная волна ревущей энергии варпа, рассеивающейся в пространстве – даже идеальное возвращение в реальность не может предотвратить колебания монументальных сил природы – и этот энергетический всплеск врезался в 'Верегелт', снеся его с места на высокой орбите.

В этот момент Рагнар не знал ничего этого. Его мир сузился до темноты и шума – сирены, завывающие в каждом коридоре, каждой каюте, звуки, долетавшие до его усиленного слуха сквозь металлические стены загруженной в стартовый ствол десантной капсулы. Автоматические предупреждения о столкновении сливались со звонками боевых постов.

Капсула трепетала вокруг него, и каждый воин трясся вместе с ней в своих железных гнёздах. Дрожь усилилась, и превратилась в жестокую тряску. За пределами усиленного корпуса капсулы раздался громкий протестующий визг разрываемого металла. Даже с включёнными гравитационными генераторами 'Верегелта' он почувствовал изменение силы тяжести всеми костями.

– Мы разворачиваемся, – сказал Нальфир, чувствуя то же самое. – Почему мы...

Вокс взорвался голосами членов команды корабля, и все они вызывали ярла, пытаясь перекричать один другого. Каналы связи не выдерживали нагрузки.

Рагнар отстегнул застёжки-фиксаторы своей упряжи, и ударил по пластине отмены запуска. Капсула содрогнулась, и начала перемещаться из пускового захвата назад на палубу ангара, зажатая в медленных лапах гигантского крана позиционирования.

Рагнар поднял взгляд на лицо сервитора, вмонтированного в потолок капсулы и служащего грубым подобием Духа Машины.

– Открыть замки диафрагмы, – приказал он.

– Прошу подтверждения, – сказал сервитор с мёртвыми глазами, высохший до состояния мумии и полностью утративший признаки жизни.

– Открыть!

Свет из ангара пробился сквозь раскрывшуюся дверь-диафрагму. Сама капсула находилась в тридцати метрах над палубой, опускаясь с нелепой гидравлической медлительностью на кране. Слуги и техноадепты бежали к своим боевым постам, занимая кресла-троны, или принимая позицию наизготовку.

– Боевой Лидер, – раздался голос с мостика, который он ожидал услышать. Голос, обладатель которого вызывал его по воксу.

– Странник, брат мой, говори.

– Рейдеры из Мальстрёма, позади нас. Пять кораблей в цветах проклятого Восьмого Легиона, – Рагнар слышал громкие возгласы командной группы экипажа, прерывающие доклад Сиджура Странника, но сосредоточился только на голосе своего родича. – Ударный крейсер и четыре корабля эскорта, классы не распознаны. Они вырвались из варпа прямо на нас. Я никогда не видел таких манёвров.

Рагнар знал, что они ждали. Ждали окончания крестового похода Темных Ангелов и Волков; ждали, пока боевые корабли Адептус Астартес останутся во тьме и одиночестве, далеко от сопровождавших их во время многомесячного патрулирования и отвоевания границ Мальстрима кораблей Имперского Флота. Это не засада, и не битва. Это удар возмездия. Последний вздох обескровленных и разбитых, отчаянно пытающихся спасти остатки гордости.

'Они следовали за нами так быстро, как могли, и так точно, как они могли. Они ожидали, пока мы останемся в одиночестве. Теперь они нанесли удар'.

– Что с 'Мечом Калибана'?

– Темные Ангелы прошли мимо пятой планеты системы, – ответил Сиджур. – 'Меч' по меньшей мере в шести часах хода от нас. Оставаться здесь означает смерть.

Воины, находившиеся рядом с ним в капсуле, добавили свои негодующие крики в мешанину звуков на вокс-каналах. Рагнар знаком заставил их замолчать.

Пять вражеских кораблей. ПЯТЬ. Сегодня день невозможных выборов, определённо. И этот день совершенно точно стремится его опозорить, тем или иным путём.

– Время уйти, – прошептал он.

– Командир? Вы что-то сказали?

Он перевёл дыхание перед ответом по воксу.

– Да, сказал. Выходи из боя, Странник. Мы отступаем. Прикажите всем готовиться к отражению абордажа – Повелители Ночи постараются нас захватить. Мы отбросим их, и уйдём в варп, как только сможем. Двинемся на полной скорости к координатам точки встречи с Ярлом Громовым Кулаком и 'Хольмгангом'.

Остальные воины освободились от своих страховочных креплений, и встали позади своего молодого командира.

– Тёмные Ангелы после всего этого так не получат своей дуэли, – сказал ему Нальфир. – Драться с ними – благородно, Чёрная Грива. Но сражаться в одиночку против вражеского флота – это самоубийство. Мы должны бежать.

– Я знаю, – огрызнулся Рагнар, – Но твоя логика меня не утешает.

– Она и не должна. Я здесь не для того, чтобы тебя утешать, родич, – бард высунулся из капсулы и плюнул на пол ангара, чтобы отогнать несчастье. – Но рядом с тобой хотя бы никогда не скучно.

Рагнар обернулся и посмотрел поверх наплечника. Безумное шутовство Кровавого Когтя плескалось в его глазах.

– Когда я умру, напишешь эти слова под моим именем в Зале Героев.

Десантная капсула снизилась достаточно для прыжка. И он выскочил из неё, издав дикий вой.

Рагнар, едва не загнав себя, добежал до мостика, вскочил на центральную платформу и принял командование судном, всего лишь кивнув Сиджуру Страннику. На других Имперских судах старший помощник обычно объявлял 'Капитан на мостике', следуя формальностям и Уставу. На борту 'Верегелта' присутствие Рагнара заявило о себе само. Каждый взгляд на мостике инстинктивно обратился к нему, пусть всего лишь на мгновение. Он принёс с собой безмолвную и наполненную жизненной силой ауру, истекавшую грубой уверенностью, словно кровью.

Рагнар ухватился за поручни ограждения, наклонившись вперёд и наблюдая за разрастающейся на многосекционном оккулус-экране битвой. Он чувствовал её по вибрации палубы, сотрясавшей кости. 'Верегелт' крутился и совершал рывки в разные стороны, но суда Повелителей Ночи походили на шакалов, кусающих и царапающих когтями более крупного зверя, нарезая вокруг него круги. Преследовать 'Верегелт' было просто – стервятники Восьмого Легиона превосходили его скоростью и числом, что позволяло направлять корабль Волков в нужном для Предателей направлении, усиливая давление с той или иной стороны. Они провоцировали его двигаться, разворачиваясь для уменьшения повреждений, и нарушая тем его собственные атаки. Они ныряли в сторону, уходя от бортовых залпов, заставляя орудия Волков бессмысленно швырять в пустоту снаряды.

Но важнее всего было то, что они отрезали Волкам путь к отступлению.

– Словно разъярённые крысы, – сказал Сиджур, стоящий рядом с Рагнаром. Ему не нужно было признавать, что орудия 'Верегелта' не нанесло никаких существенных ударов. Если бы диаграмм ауспекс-сканирования неповреждённых вражеских кораблей было недостаточно, расцветающие то и дело вспышки их работающих пустотных щитов развеяли бы это заблуждение.

Потоки данных плыли по оккулусу возле сражающихся судов. Расчёты наведения, меняющиеся каждую секунду. Векторы атаки, сдвигающиеся и перемещающиеся. Предсказательные руны мелькали вдоль сканов кораблей и предлагали сотни вероятностей одномоментно. Исключительный разум Рагнара впитал и обработал огромное количество информации с одного взгляда.

В тот же миг он пришёл к двум выводам. Во-первых, Сиджур вёл оборонительный бой очень мудро, сводя к минимуму ущерб 'Верегелта' манёврами уклонения, и отвечая противнику ограниченной стрельбой, едва предоставлялась хоть какая-то возможность.

Во-вторых, это не срабатывало совсем. Повелители Ночи разрушат корабль прежде, чем тот сможет сбежать в варп.

– Наши щиты упали четыре минуты назад, – сказал Сиджур. – Сейчас они охотятся на наши двигатели, пытаясь разбить их тысячами мелких ударов. Я пытаюсь приманить их, чтобы абордаж начался раньше, и они перестали стрелять. Абордаж мы выиграть сможем.

Корабль сотрясался под их сапогами от постоянных ударов. Дрожь пробежала по поручню ограждения, проникнув в сжатые пальцы Рагнара и охватив его руку. 'Верегелт' получал один безжалостный удар за другим.

– Статус 'Меча Калибана'?

Сиджур вывел на экраны дальнего обзора вид другого боевого корабля Адептус Астартес, выглядевший темной точкой в бесконечной бездне пространства космоса.

– Они в нескольких часах хода от максимальной дальности стрельбы их орудий. Но с теми повреждениями, что мы получаем, я не могу быть уверенным ни в чём. Даже в том, что они по-прежнему направляются к нам.

'Теперь мы один. Мы не сможем сбежать, мы не можем перебороть их. И помощи не будет'.

– Очень хорошо, – сказал Рагнар. – Вызовите 'Меч Калибана'.

Соединение устанавливалось несколько секунд. Когда связь заработала, канал оказался плотно забит статическими помехами.

– ...мандир Чёрная Гр... – произнёс не поддающийся распознанию голос.

– Говорит командующий Чёрная Грива, 'Верегелт'. Сораил, мой кузен, я с тяжёлым сердцем отказываюсь от нашей дуэли, – он сглотнул, и стиснул зубы. Ярл Громовой Кулак может захотеть увидеть его голову отделённой от тела за такие слова. Даже в том случае, если два Ордена не сойдутся в братоубийственной войне из-за оскорбления.

– ... вражеские корабл... отступ...

– 'Меч', ваш сигнал слишком искажён, – ответил Рагнар. – Я молюсь, чтобы вы слышали мои слова лучше, чем я слышу ваши. Флот врага вокруг нас значительно превосходит нас числом, с вашей помощью или без неё. Не вступайте в схватку. Повторяю, не вступайте в бой. 'Верегелт' в любом случае умрёт в космосе, прежде чем вы доберётесь до нас.

Сиджур встретился взглядом с Рагнаром и покачал головой. Сигнал, и так слабый, почти исчез.

– Сораил, – закончил Рагнар, – прости меня за это бесчестье. Если мы встретимся снова...

– Сигнал пропал, – сказал Сиджур.

Рагнар зарычал, выпуская гнев перед тем, как говорить.

– Перестаньте пытаться найти путь к бегству. Они перекрывают дорогу слишком быстро. Приблизиться и сосредоточить огонь на ближайшем фрегате.

– 'Чёрная Молитва'.

– Мне плевать на его название, просто убей. Нужно спровоцировать остальных на изменение траекторий.

Когда 'Верегелт' вздрогнул, повинуясь приказу своего временного хозяина, Рагнар смотрел на танец пустоты, проходящий посредством мириад вычислений, мелькавших фенрисийскими рунами на оккулусе. Он заметил намерение Повелителей Ночи, едва они начали движение по новому шаблону атаки.

Он указал на одну из траекторий эскорта.

– Этот эсминец... 'Видение Энтропии'. Он отрежет нас, проходя между 'Верегелтом' и 'Молитвой', заставив нас свернуть и отказаться от атаки, – Рагнар сузил глаза, оценивая и вычисляя с максимальной скоростью, чтобы оставаться в синхронизации с трёхмерной картиной перед собой. – Не уклоняйся.

Воины, окружавшие его, посмотрели на своего командира поражёнными взглядами.

– Чёрная Грива? – спросил Сиджур, ища хотя бы подтверждения, но не понимания.

– Это лучший шанс прорваться через их заслон. Когда 'Видение' пересечёт наш курс, чтобы заставить нас сломать траекторию атаки, не уклоняйся. Иди сквозь них. Да, мы рискуем всем. Прорваться и вырваться на свободу... или позволить им разнести нас в клочья.

– Никакого выбора вообще, да? – сказал Нальфир, тихо посмеиваясь. – Знаешь, это почти наверняка убьёт нас.

Рагнар неосознанно повторил слова своего соперника-Ангела.

– Есть худшие способы умереть.

Обнажив клыки, Сиджур скомандовал рулевым:

– Таранная скорость! Внимание всем, готовимся к удару!

Корабль Повелителей Ночи 'Видение Энтропии' танцевал рядом с 'Верегелтом', получая случайные попадания от бортовых орудий эсминца, когда его догнало раненое судно Волков. Щиты 'Видения' засверкали от рассеиваемой ими энергии, и судно ускорилось, стараясь занять позицию между кораблём Рагнара и 'Чёрной Молитвой'.

Хищник с тысячелетним опытом схваток, 'Видение' действовало и реагировало как живое существо, плывя в глубинах бездны космоса. Корабль Повелителей Ночи был быстр, его двигатели пылали и кричали в безразличный лик пустоты, его кормовые башенные орудия выплёвывали ревущие потоки плазмы и снарядов в носовую броню 'Верегелта'. При определённой удаче он мог выжить несколько минут ответного огня на данной дистанции, удерживая шквал залпов корабля Волков своими щитами.

Но ожидаемого обратного залпа от горящего 'Верегелта' не последовало. Когда капитан 'Видения Энтропии' осознал, почему, было уже слишком поздно. 'Верегелт' рванулся вперёд, резко и неожиданно ускорившись, и ворвался в эсминец врага с силой стрелы, сбивающей летящего ястреба.

Бронированный нос 'Верегелта' уничтожил пустотные щиты 'Энтропии', рассеяв их за секунду до удара в корпус. Зубчатые надстройки, поднимавшиеся над броней судна Повелителей Ночи, рассыпались, безнадёжно уничтоженные массой и скоростью вонзившегося в него эсминца.

Сотни членов экипажа 'Верегелта' были сброшены со своих рабочих мест, или сбиты с ног. Сотни людей погибли, и их тела размозжило о стены и палубные настилы. Нос боевого корабля превратился в расплющенные руины, и был исковеркан до полной неузнаваемости. Передние орудия были скомканы и разбиты, лишив корабль возможности вести из них огонь. 'Верегелт' тащил за собой останки 'Видения Энтропии', когда корабль Предателей развалился окончательно, превратившись в скопище взрывающихся секций корпуса.

Окончательный конец 'Видению' пришёл во вспышке взрыва, случившегося одновременно с зажиганием варп-двигателей 'Чёрной Молитвы'. Взрыв ударил в переднюю часть израненного судна Космических Волков, пронзив броню огненными трещинами.

Выжившие корабли эскорта Повелителей Ночи вырвались из огненного безумия разрушения, увеличив дистанцию. Они пытались вернуться, и продолжить преследование, потому что корабль Волков снова зажёг слабые щиты вокруг своих пылающих надстроек, и рванулся во брешь, открывшуюся посреди вражеского построения. 'Верегелт' оставлял за собой шлейф обломков и потоков воздуха, с рёвом вырывавшегося из его ран, и выглядел так, словно только что бездыханным покинул кладбище кораблей.

И затем, с невероятно тихим взрывом энергии, которой никогда не должно было существовать в материальной вселенной, освящённые двигатели 'Верегелта' вырезали рану в пространстве-времени. Корабль нырнул в неё, и исчез.

Разрыв в реальности рассеялся за его кормой, превратившись в визжащие и плавящиеся лица десяти тысяч чудовищ.

Волки ушли.

V

Ярл Берек, Повелитель Громовых Кулаков, был королём без трона. В этом он считал себя словно высеченным из скалы, по образу и подобию Лемана из племени Руссов, первого и величайшего Высокого Короля Родного Мира. Сотни апокрифов рассказывали, как Русс точно так же отказался от трона, сказав, что это икона для писцов и администраторов, требующих уважения, а не для военачальников и командиров, которые уважение заслуживают.

Когда он унаследовал 'Хольмганг' от своего предшественника, центр командного возвышения занимал гигантский трон из чёрного железа. Первым приказом Берека было расплавить его, и выковать из железа сотни колец, которые он раздавал как награду своим избранным воинам за их подвиги и заслуги. Его элитные Волчьи Стражи носили эти кольца под доспехами, как гривны, ожерелья или браслеты на бицепсах. Так родилась традиция. Служение во внутреннем круге Роты прозывалось 'надеть железо ярла'.