Текст книги "Порывая с прошлым"

Автор книги: А. Филиппов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Иджаз Назир начал критиковать политику Пекина. Со своих мест поднялись корреспондент Синьхуа и переводчик китайского консульства.

– Социал-ревизионистская клевета! – перебивая оратора, закричали они и с шумом покинули «Катрак-холл».

– Друзья, призываю к выдержке! Не обращайте внимания на эту недостойную выходку, – обратился к собравшимся секретарь горкома Национальной народной партии Наваз Батт.

Жизнь в стране постепенно входит в свою колею. Отменено затемнение. Восстанавливаются внутренние и международные рейсы Пакистанской авиакомпании. Ликвидируется цензура на материалы, передаваемые иностранными корреспондентами. Советским журналистам вновь разрешено пользоваться международной телефонной связью. Я связался с «Правдой». Оператор московского узла, соединяя меня с редакцией, первым делом спросила:

– Как там у вас дела? Все наши живы и здоровы? Мы тут за вас волновались.

Я продиктовал оператору несколько московских номеров телефона моих друзей по Карачи, попросив ее позвонить и поздравить их родных с наступающим Новым годом.

– Не беспокойтесь. Обязательно позвоню.

И она действительно позвонила. Трудно себе представить, какую радость она доставила людям, которые долго не имели известий от своих близких. Большое Вам спасибо за это.

…Экстренный выпуск вечерних газет, вышедших 2 января, заставил иностранных корреспондентов, собравшихся на дружественный обед в отеле «Палас», отложить в сторону бифштексы и поехать на телеграф. Под крупными заголовками газеты сообщали о решении правительства взять под государственный контроль 20 компаний и предприятий 10 основных отраслей производства, в том числе машиностроительной, электротехнической, химической и цементной. Спустя некоторое время контроль был установлен еще над 12 промышленными предприятиями.

Для осуществления контроля и общего руководства этими компаниями и предприятиями правительство создало Совет директоров. Вслед за этим правительство опубликовало правила контроля над монополиями, разработав конкретные меры против «концентрации экономической власти» в руках двадцати двух капиталистических семей. Предприятия и компании, принадлежащие представителям промышленно-финансовой олигархии, а также всякого рода сделки должны были регистрироваться в комиссиях государственного контроля.

В Пакистане начались перемены.

…На третий день Нового года на стадионе карачинского Ништар-парка митинг, созываемый комитетом ППН. Журналистам сказано: ожидается выступление президента Бхутто. Все улицы и переулки часа за два до начала были оцеплены нарядами военной полиции. Охрану подходов к самому парку несут добровольческие отряды из членов правящей партии. Ребята студенческого возраста в гимнастерках и брюках цвета хаки проверяют пропуска. Людей, вызывающих подозрение, останавливают и обыскивают.

Меры предосторожности не напрасны. Накануне полиция арестовала трех активистов из партии «Джамаат-и ислами». Говорят, они готовили провокацию и даже собирались бросить гранаты в людей, пришедших на митинг.

Стадион заполнен до отказа. Более 100 тыс. человек слушают президента. Люди стоят на крышах домов, прилегающих к парку. Он говорит о политическом и экономическом положении Пакистана, о необходимости развивать широкие международные связи. Критикует политику бывшего военного режима, призывает собравшихся сотрудничать с гражданским правительством в осуществлении намеченных реформ. Бхутто – прекрасный оратор. С первых же слов президент полностью завладевает вниманием присутствующих. Ему аплодируют.

Наконец он начинает говорить о Муджибур Рахмане:

«Лидер „Авами лиг“ был арестован военными властями в марте прошлого года. До сих пор он содержится у нас. Во имя гуманизма, во имя интересов мира я предлагаю его освободить и прошу вашей поддержки, карачинцы! Вы представляете население самого большого города Пакистана. Кто „за“, поднимите руки».

Лес поднятых рук. Возгласы: «Согласны!», «Давно пора!» Но в одном конце стадиона завязывается драка. Это джамаатовцы и члены Мусульманской лиги. Их быстро выводят за ограду. Вскоре их отпускают, взяв честное слово, что они не будут устраивать дебошей. Но этим дело не кончается. После вечерней молитвы городская огранизация «Джамаат-и ислами» проводит митинг возле мечети Арамбах. «Бхутто предал ислам, предал Пакистан. Муджибур Рахман должен быть казнен», – твердят ораторы.

Участники сборища направляются к зданию секретариата правящей партии, находящегося возле мавзолея Джинны. Настроение у них воинственное. У многих в руках металлические прутья и даже кинжалы. Они остановили движение. Кажется, беды не миновать. Навстречу им движутся отряды добровольцев ППН. Обе стороны встречаются на Бандер-роуд. Добровольцы Партии пакистанского народа не вооружены. Они уговаривают демонстрантов разойтись. В конце концов это им удается.

Вечером слушаю последние известия. Диктор говорит, что президент издал распоряжение об освобождении лидера «Авами лиг».

На следующий день после митинга ко мне приехал курьер из министерства информации провинции Синд. Он вручил приглашение приехать 6 января в Аль-Муртаза, родрвое поместье Бхутто в Ларкане. Свой день рождения глава государства решил отметить вместе с иностранными журналистами.

Сорок минут полета – и двухмоторный самолет «Фоккер-Френдшип» приземляется в аэропорту Мохенджодаро. Здесь нас уже ждут машины. Отсюда до Ларканы около 40  км.Дорога, устланная галькой, идет вдоль пшеничных полей, бамбуковых и апельсиновых рощ, плантаций сахарного тростника.

Вот и сам город, чистый и ухоженный. Улицы запружены жителями. Отовсюду несутся бой барабанов, трели рожков. Ворота поместья, окруженного массивным каменным забором, увиты цветами. Мы проезжаем внутрь и попадаем в царство зелени и прохлады. Выходим возле большой лужайки, на которой разбит темно-красный шатер и установлены ряды плетеных кресел. Не успели мы занять места, как появился З. А. Бхутто в сопровождении адъютантов. Он тепло здоровается с каждым из нас.

– С чего начнем нашу встречу? – спрашивает он. – С ваших вопросов или с моего выступления?

Договорились, что сначала выступит президент, а потом мы будем спрашивать.

– В Пакистане у власти ППН, которая порывает с прошлым, – говорит З. А. Бхутто. – Мы в трудном положении. Наследство от военных досталось тяжелое. Война расшатала и без того слабую экономику Пакистана.

Наш долг западным державам составляет около четырех миллиардов долларов. Предстоит ликвидировать колоссальную безработицу, инфляцию, бороться с болезнями и нищетой. Вчера мне сообщили, что на счетах в иностранных банках за рубежом находится более четырехсот миллионов долларов, переведенных пакистанскими бизнесменами. Специальным решением мы обязали их возвратить эти суммы в Пакистан. На днях правительство приняло решение о введении государственного контроля над некоторыми ведущими отраслями экономики. Это лишь начало. На очереди аграрная реформа и в области образования. Наша партия выполнит обещания, данные народу.

– Хочу обратить ваше внимание на то, – продолжает Бхутто, – что задачи национального обновления могут быть успешно решены лишь в том случае, если другие национально-патриотические силы будут способствовать этому. С удовлетворением сообщаю, что Национальная народная партия заявила о своем желании сотрудничать с нами по широкому кругу вопросов, касающихся нормализации экономической и политической жизни страны.

Президенту задают ряд вопросов. Все они в основном сводятся к одному: намерен ли Пакистан восстановить дипломатические отношения с Индией и признать Бангладеш?

– Да, – твердо отвечает Бхутто. – Бангладеш, будем так называть Восточную провинцию, – сегодня реальность. С этим нельзя не считаться. Принимая решение об освобождении Муджибур Рахмана, правительство учитывало этот фактор. С лидером «Авами лиг», который является также президентом Бангладеш, мы ведем переговоры по интересующим обе стороны проблемам. Завтра в Равалпинди они будут продолжены. В ближайшие дни Муджибур Рахман вылетит на родину. Отношения с Индией у нас сложные. Тем не менее мы все делаем для их нормализации. Я готов сесть за стол переговоров с индийскими лидерами. Поэтому прошу вас не искажая передать то, что я сказал, в ваши газеты и информационные агентства. Но учтите одно. Решить сразу все проблемы невозможно. Потребуется какое-то время.

Корреспондент «Дейли телеграф» задает вопрос:

– На декабрьской сессии Генеральной Ассамблеи ООН вы говорили, что СССР подписал договор с Индией, помогал ей в войне против Пакистана. Что вы скажете сейчас как глава государства?

– Я делюсь с вами тем, что сейчас больше всего волнует пакистанский народ. Речь идет о будущем Пакистана. Не копайтесь в прошлом и не пытайтесь меня поссорить с Советским Союзом, – следует ответ.

Но корреспондент не унимается:

– В какой степени СССР причастен к волнениям в Белуджистане?

– Какие волнения и причем тут СССР? Не собирайте, пожалуйста, сплетен, – с раздражением отвечает Бхутто.

Пресс-конференция прерывается. Президент приглашает всех к столу, накрытому на веранде. Великолепный плов, шашлык, кебаб, фрукты, напитки. Он знакомит журналистов со своим сыном Муртазой, которому одиннадцать лет, и пятнадцатилетней дочерью Шахназ. Но за столом поток вопросов не прекращается. Вместе с корреспондентом Московского радио Иваном Старшиновым я протискиваюсь к президенту и задаю всего один вопрос:

– Что думает президент о перспективах развития советско-пакистанских отношений?

Ответ интересует и других журналистов. Наступает тишина.

– Советский Союз – друг Пакистана, – говорит Бхутто. – В прошлом СССР много сделал для экономического развития нашей страны. Я горжусь, что немногим более десяти лет назад мне довелось в качестве министра экономики подписывать первое советско-пакистанское соглашение о сотрудничестве в развитии нефтяной и газовой промышленности. Мы стоим – и я это подчеркиваю – за дружбу и прочные деловые контакты с великой социалистической державой. В самое ближайшее время я собираюсь совершить поездку в СССР.

Возвращаюсь в Карачи до начала сеанса телефонной связи с Москвой, и мне удается, несмотря на помехи в эфире, передать подробную информацию о встрече в Ларкане в редакцию. На следующий день она появляется в «Правде».

Страна шагает в будущее

^{Конференция Национальной народной партии. Курсом прогрессивных преобразований. Благодатные земли Панджаба. Решительные действия гражданской администрации. Отпор проискам правых сил. В краю гор и водопадов. Дух Симлы. Развивается деловое сотрудничество с Советским Союзом. Переговоры на высшем уровне}

Ништар-парк сегодня напоминает стоянку войск Великих Моголов. Он полон шатров и палаток. Здесь Национальная народная партия проводит свою первую после окончания войны конференцию. Впервые после долгих лет военной деспотии более четырехсот делегатов, избранных от организаций всех четырех провинций Пакистана, могут спокойно обсудить свои дела.

Конференция ННП – крупное событие в жизни пакистанского народа. Газета «Доон» писала накануне, что сотрудничество этой влиятельной политической организации с правящей партией способствовало бы ускорению процесса стабилизации экономической и политической жизни Пакистана. В двух из четырех провинций страны – Белуджистане и Северо-Западной пограничной провинции – эта партия имеет большинство в народных собраниях.

О сложных взаимоотношениях этих двух партий немало говорится в общественных кругах и прессе. Противники гражданской администрации предсказывают, что противоречия, существующие между этими организациями по ряду вопросов внутриполитического урегулирования и поискам путей нормализации обстановки на субконтиненте, станут основной темой дискуссий на конференции.

«Это поведет к тому, что на конференции возобладают силы, не стремящиеся к сотрудничеству с ППН, – пишет орган, Джамаат-и ислами“ газета „Джассарат“, – и тогда Зульфикару Бхутто поневоле придется искать поддержки у истинных поборников ислама».

Иностранные корреспонденты тоже приглашены на конференцию. С голубым пригласительным билетом, присланным городским комитетом партии, еду в Ништар-парк. Улицы и переулки, выходящие к самому парку, перекрыты нарядами моторизованной полиции. Возле солдат группами и в одиночку прохаживаются молодые ребята. На головах у них красные фески. Это распорядители, активисты местных партийных ячеек, выделенные для обеспечения порядка. Вместе с полицейскими они проверяют пропуска. Проверяют очень тщательно. Карачи – город большой. Где-где, а здесь-то уж немало противников партии, да и просто хулиганья готового за деньги на любую пакость.

Во всем чувствуются порядок и организация. Гостей – а среди них представители правящей партии и профсоюзных объединений – рассаживают на заранее отведенные места. В распоряжение журналистов предоставлены переводчики с пушту, синдхи, урду, панджаби и балучи. В пресс-центре, помещающемся в палатке армейского типа, можно получить брошюру по истории партии, биографические справки о тех или иных деятелях организации.

Само место, где проходит работа конференции, за тянуто сверху и по бокам громадными расписными тентами. В одной части – сколоченное из обыкновенны: досок возвышение, на котором установлен стол с дюжи ной микрофонов. Позади – скамьи для президиума. Но импровизированную трибуну поднимаются руководители Национальной народной партии. Среди них я узнаю Абдул Вали-хана, Махмудул Хак Усмани, Амин Могул и Гаус Бахш Бизенджо. Импозантного вида мулла с окладистой черной бородой протяжным голосом произносит молитву, желает участникам конференции успех в работе.

К микрофону подходит Махмудул Хак Усмани. В его докладе дается анализ обстановки в стране. Экономические и политические трудности, переживаемы страной, являются следствием авантюристической политики бывшего режима генерала Яхья-хана, говорит он. Военщина, которой оказывали поддержку и американские империалисты, и маоисты, и националисты-экстремисты, несет ответственность за вооруженный конфликт с Индией. Военная клика игнорировала итоги выборов в Национальную ассамблею, учиняла кровавые расправы над населением бывшего Восточного Пакистана.

Оратор называет десятки имен товарищей по партии, погибших от рук палачей в годы военной диктатуры, патриотов-бенгальцев, павших в борьбе за национальную независимость. Среди многих имен, названных Усмани, я слышу имя Шахидуллы Кайсара. Трудно поверить, что не стало этого прекрасного человека, большого друга нашей страны.

Минутой молчания делегаты почтили память патриотов.

Усмани продолжает доклад. Он говорит, что для ускорения процесса восстановления демократических свобод, нормализации жизни в Пакистане необходимо наладить сотрудничество всех патриотических сил с нынешним правительством. Он призывает правительство активнее действовать в отношении признания Бангладеш и восстановления нормальных отношений с Индией. В этом, говорит он, новая администрация может рассчитывать на твердую поддержку ННП.

«Одобряем! Одобряем!» – скандируют делегаты.

Два дня, пока работала конференция, я внимательно следил за выступлениями делегатов. Всего выступило 38 человек. И ни один из ораторов не обошел молчанием вопрос о нормализации отношений с Индией и Бангладеш.

Многие с гневом говорили о том, что Пекин активно помогал режиму Яхья-хана подавлять освободительную борьбу бенгальцев, подстрекал правящие круги Пакистана на продолжение войны с Индией. Запомнились выступления поэтов Хасан Хамиди и Хабиб Джалиба. В стихотворной форме они едко высмеивали маоистов, которые, выдавая себя за друзей борцов за свободу, в то же время предавали их.

Делегаты говорили о Советском Союзе: поддержав освободительную борьбу бенгальского населения, СССР показал пример истинно братской солидарности и пролетарского интернационализма.

Ряд делегатов и гостей отмечали, что советско-индийский договор о мире, дружбе и сотрудничестве является инструментом мира, и заявляли о своей поддержке выдвинутого Советским Союзом предложения об обеспечении коллективной безопасности в Азии.

^{Исламабад. Одно из административных зданий пакистанской столицы}

Долго не смолкали овации, когда объявили, что отколовшаяся несколько лет назад большая группа активистов, примкнувшая к прокитайской группировке Бхашани, порвала с маоистами и вернулась в ряды ННП, пообещав строго соблюдать дисциплину и участвовать в борьбе за новый Пакистан.

Всем бросилось в глаза, что на конференции отсутствовал корреспондент Синьхуа, хотя ему тоже было направлено приглашение.

На конференции был поставлен вопрос о сотрудничестве с правящей партией. Вопреки нажиму со стороны делегатов, отражавших интересы феодально-помещичьих кругов из районов племен и бывших княжеств, видевших в намеченных преобразованиях угрозу своим позициям, конференция высказалась за сотрудничество. И надо сказать, сотрудничество между ННП и ППН в первые месяцы после падения военного режима во многом способствовало тому, что правительству удалось в сравнительно короткий срок стабилизировать положение в стране и приступить к осуществлению социально-экономических реформ. Это сотрудничество в значительной мере расчистило путь и к пакистано-индийским переговорам в Симле.

Но в феврале 1973 т. сотрудничество было нарушено, что волнует многих представителей прогрессивной демократической общественности. От Фаиз Ахмад Фаиза, Мазхар Али-хана и десятков других честных пакистанцев я не раз слышал, что активизация правых стала в последнее время возможной из-за разобщения национально-патриотических сил. Но их глубокому убеждению, возобновление сотрудничества между этими влиятельными политическими силами могло бы способствовать успешной борьбе против реакционеров и сыграть большую роль в осуществлении социально-экономических преобразований.

…Замечено, что каждый раз перед принятием правительством какого-нибудь важного экономического или политического решения в стране начинается активная пропагандистская кампания. Вся вторая половина февраля 1972 г. прошла под знаком публикации в газетах материалов о положении в сельском хозяйстве. Основной лейтмотив – пора покончить с концентрацией земельной собственности в руках феодалов, необходимо усовершенствовать систему арендных отношений и поднять сельскохозяйственное производство.

1 марта З. А. Бхутто огласил программу аграрных преобразований. Вот ее основные положения:

потолок землевладения устанавливается в размере 150 акров орошаемой земли и 300 акров неорошаемой (по реформе 1959 г., которая так и не была полностью осуществлена, предел владения землей составлял соответственно 500 и 1000 акров);

владельцы не получают компенсации за отчужденные земли;

земельные излишки передаются арендаторам безвозмездно;

запрещается продажа с аукциона государственных земель;

запрещается насильственный сгон арендаторов с земель, принадлежащих феодалам, причем арбитром становится суд;

государственные служащие во время службы и после ухода в отставку имеют право владеть 100 акрами орошаемой земли;

передача земли разрешается лишь прямым наследникам.

Вскоре были внесены уточнения. Помещики, у которых наделы превышают потолок землевладения, имеют право при перераспределении площадей выбирать себе участки. Указывалось, что конфискованная земля будет распределяться между нуждающимися крестьянами из расчета на одну семью: в Панджабе и Северо-Западной пограничной провинции – по 12,5 акра орошаемой, в Синде – по 16 акров орошаемой, а неорошаемой во всех провинциях будет предоставляться по 32 акра. Реформа будет проводиться постепенно с учетом социально-экономических факторов на местах, ввода в оборот целинных и залежных земель, расширения ирригационных систем. К 1980 г. она должна быть в основном завершена.

Демократическая общественность, отмечая прогрессивные стороны этой реформы, которая подрывала господство феодалов в деревне и улучшала положение бесправных в прошлом арендаторов, указывала, что она все же несовершенна, оставляет массу лазеек для помещиков и капиталистов. Например: участки земли до 250 акров, которыми государственные чиновники владели еще до поступления на службу, не подлежат сокращению, излишки у них не изымаются.

…В середине мая 1972 г. правительство девальвировало пакистанскую валюту. Новый паритет денежной единицы установлен на уровне 11 рупий (вместо 4,76) за доллар. На девальвацию рупии пакистанское правительство пошло после настойчивых требований западных стран, в первую очередь США, и международных организаций-кредиторов (Консорциум помощи Пакистану, Международный валютный фонд, Международный банк реконструкции и развития). Те, кто следил за событиями в стране, помнят, что вопрос о девальвации как условии продолжения экономической помощи Запада Пакистану встал остро в 1969/70 финансовом году. Используя его как средство политического давления на Пакистан, западные страны приостановили помощь. Тогдашнее правительство всеми способами пыталось оттянуть решение вопроса о девальвации до урегулирования внутренних политических и экономических проблем.

Политические события 1971 г. отодвинули на какое-то время вопрос о девальвации. Однако он возник снова, когда пришедшая к власти администрация З. А. Бхутто приступила к нормализации экономической жизни. Страны Консорциума потребовали проведения девальвации в качестве условия предоставления очередной помощи. Правительство, лишенное финансовых средств для стабилизации экономики, вынуждено было пойти на это.

Недовольство западных кредиторов объяснялось тем, что реальная стоимость пакистанской рупии в последние годы не соответствовала международному курсу, по которому Пакистан рассчитывался с этими странами. Фактически накануне девальвации в стране существовало около семи неофициальных курсов рупии. Дело в том, что в последние годы расширилось действие бонусной системы в валютно-финансовой и коммерческой области.

Бонусная система, введенная администрацией Айюб-хана, призвана была стимулировать экспорт страны. На первых порах экспортерам некоторых видов товаров предоставлялась бонусная премия в размере 10–20 % выручки. К моменту отмены этой системы размер бонусной премии увеличился до 45 %. То, что бонусные премии были не одинаковы, породило множество курсов пакистанской рупии.

Разница между официальным курсом пакистанской рупии и фактическим ее курсом – 4,76 рупии и 14 рупий за доллар – давала возможность предпринимателям получать огромные прибыли, открывала лазейки для всяких махинаций. Вместе с тем, поскольку имелась возможность получить бонусную премию за экспорт товаров, предприниматели не были заинтересованы в снижении себестоимости товаров и в повышении производительности труда.

Заместитель председателя синдского провинциального комитета и член ЦК ППН Камал Асфар, экономист по образованию, откровенно сказал мне, что девальвация – это вынужденная мера нового правительства. Она также продиктована и новым направлением экономической политики – стремлением полнее использовать внутренние резервы Пакистана. С этим направлением связаны и изменения в экспортно-импортной политике. Вместо прежней системы оплаты импорта предусматривается ввоз товаров и продукции по так называемым «свободному курсу» и «ограниченному курсу». Экспортно-импортные операции будут регулироваться лишь таможенными пошлинами. Все это должно способствовать увеличению вывоза и сокращению ввоза, что в конечном итоге улучшит торговый баланс страны.

…Карачи позади. За горизонтом, окрашенным сизым дымом цементных заводов, скрылись фабричные трубы и голубые минареты мечетей. Мы едем новой автострадой, связывающей Карачи со старинным городом Хайдарабадом. Дорога идет по каменистой, выжженной солнцем равнине, поросшей местами метровой высоты кактусами. Непрерывно гудя клаксонами, будоража предрассветную тишину, навстречу несутся грузовики. Они доверху нагружены апельсинами, яблоками, лимонами, огурцами и помидорами. В кабине обычно сидят два шофера, которые ведут машину попеременно. Фирмы, заготовляющие фрукты и овощи, стремятся доставить продукцию с минимальными потерями. В вечерние и ночные часы дорога находится, как правило, в распоряжении транспортных машин. Оплата водителя, который принимает участие в приеме фруктов и овощей, зависит от того, в каком состоянии будет доставлена продукция, и от количества ездок. С небольшими интервалами на обед и заправку бензином машины проходят в сутки до тысячи километров.

По обочине неторопливо бредут нагруженные тюками и домашним скарбом верблюды в сопровождении босоногих погонщиков. Мохнатые головы великанов повязаны красными сетками со множеством свисающих книзу разноцветных тесемок и колокольчиков. Соревнуясь с ними в скорости, огромный детина в длинной белой рубахе отчаянно колотит голыми заскорузлыми пятками по брюху крошечного ослика.

Перед самым Хайдарабадом появляются рисовые, хлопковые и пшеничные поля, пальмовые рощи. Это сердце Синда, провинции, которая почти не знает дождей. Жизнь ее полей зависит от влаги, которую дает могучий Инд, опустившийся сюда с заснеженных отрогов Гималаев. Синд и (соседняя провинция Панджаб, орошаемые его водами, – основные сельскохозяйственные районы страны. Они кормят, обувают и одевают основную часть 65-миллионного населения Пакистана, снабжают сырьем большинство промышленных предприятий.

Сворачиваем с автострады и долго едем вдоль оросительных каналов, изрезавших поля. Видим, как пожилой в белой до пят рубахе крестьянин, понукая буйволов, деревянной сохой поднимает сухие бурые пласты земли. Следом за ним спешит босоногий мальчуган лет десяти. Он мотыгой разбивает комья.

С нами в машине – Азис Сомро, инспектор ирригационной службы провинции Синд. Я знаком с ним давно. Всегда, когда судьба Сводит нас вместе, он охотно старается помочь. Вот и сейчас он предлагает остановиться и побеседовать. Увидев нас, пахарь передает соху мальчугану и не спеша направляется в нашу сторону. Подносит натруженную руку к груди:

– Салам алейкум!

Держится он с каким-то особым достоинством. Узнав, кто мы такие, вступает в разговор. Крестьянин со своей семьей из семи человек живет недалеко отсюда, в деревне Кхар. До ноября 1972 г. этот участок размером 3 акра арендовал у помещика. После реформы получил эту землю в полную собственность. По другую сторону дороги ему выделили еще 4 акра. Правда, земля бедная, выветренная, и не так уж ее много. Но все же теперь можно жить.

Спрашиваю, как проходила реформа в этих местах. Бедняки получили небольшие наделы, позволяющие прокормить семью какую-то часть года. Но у помещика, у которого он арендовал участок, осталось еще около 800 акров орошаемых земель. С нескрываемой злостью в голосе крестьянин говорит, что помещик перевел землю на своих родственников. Он ухитрился даже записать несколько участков на еще не родившихся детей. Крестьяне сообщили об этом в комитет ППН Хайдарабада. Приезжала одна комиссия, но помещик опротестовал действия местного аграрного комитета. Ожидается приезд другой комиссии. Перераспределение земли временно прекратилось.

– На все пойдем, а добьемся, чтобы были изъяты излишки земли у помещиков, – замечает он. – Мы создали крестьянский комитет, чтобы защищать свои права..

О своем положении крестьянин рассказывает сдержанно. Над ним еще висят долги прошлых лет местному ростовщику, дающему деньги под высокий процент. Долг убывает медленно. Всей семьей приходится то батрачить на помещичьих плантациях, то наниматься на работу по ремонту дорог и очистке каналов. Старшему сыну здорово повезло: моет машины на бензоколонке под Хайдарабадом. Начальное образование сейчас бесплатное, говорит крестьянин. Это хорошо. Но никто из детей пока посещать школу не может. Надо работать, чтобы поскорее рассчитаться с долгами и не влезть в новые.

– Эта семья все же относится к более или менее состоятельным. Как-никак у них свой буйвол и инвентарь, – говорит Азис. – Большинство же не имеют и этого. Живут очень трудно.

Инспектор не сгущал красок. Позже я встречал немало крестьян, которые бы и рады получить землю, да обрабатывать ее не в состоянии. Нужны деньги, чтобы приобрести семена, удобрения, инвентарь. Конечно, можно обратиться за ссудой в банк. Но если за тобой имеется задолженность, то на кредиты рассчитывать не приходится. Тем не менее аграрные преобразования подорвали систему феодального землевладения и вселили в людей надежду на лучшее будущее.

…Из-за размашистых крон великанов-платанов показались голубые купола мечетей, стены полуразвалившейся старинной крепости воинственных Тальпуров, когда-то правивших Синдом. Это Хайдарабад. Огромные рекламные щиты, установленные при въезде, напоминают, что город известен как один из центров текстильной промышленности Пакистана. Тянутся караваны автомашин и запряженных волами повозок, перевозящих хлопок, который выращивается на синдских и панджабских полях.

Ткани, выпускаемые в Хайдарабаде, отличаются стойкостью красок и изяществом рисунка. Они пользуются большим спросом за рубежом. Здесь есть две фабрики с оборудованием, закупленным в СССР. Всего же только в одном Синде насчитывается около десяти предприятий, где работают наши станки.

По программе – посещение радиологического центра Джомшоро, где установлено советское рентгеновское оборудование. Наши специалисты, работавшие здесь до войны, помогли обучить местный персонал. Сейчас здесь работают только пакистанцы.

Директор центра д-р Мунир Сиддики и главный врач проф. Ахмад Ансари показывают лаборатории и лечебные кабинеты, проводят по палатам, где лежат больные. В демонстрационном зале нам предлагают посмотреть слайды. Они дополнят рассказ о том, как пакистанские медики ведут борьбу с опухолями и раковыми заболеваниями.

Гордиться есть чем. С начала 1969 г. центр оказал эффективную помощь около 5 тыс. пациентов. При новом режиме онкологическая помощь крестьянам и рабочим оказывается бесплатно, а представителям обеспеченных семей – за плату. Правда, учитывая специфику этой болезни, суммы, уплачиваемые ими, невысоки.

Хайдарабад, как, впрочем, и Карачи, – город многонациональный. Примерно 40 % его жителей – люди, переселившиеся сюда после 1947 г. из Индии, а также из северных районов Пакистана. Сложилось так, что ведущие отрасли промышленности и крупная торговля оказались в руках пришлой буржуазии. Пришельцы занимают посты в полиции и местном административном аппарате. Все это накладывает свой отпечаток на взаимоотношения между синдхами – местными жителями и пришлым населением.