Текст книги "Свет во тьме (ЛП)"

Автор книги: А. Мередит Уолтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Я почувствовала легкую тошноту от количества еды, которое съела. Раньше я никогда сама не съедала весь банановый сплит в «Bubbles». Но, черт возьми, если я не сделала своей миссией съесть хотя бы один. Будто я что-то доказывала себе. Будто если я смогу это сделать, я смогу двигаться дальше своей жизнью.

Хотя, думаю, все, что я получила, это потребность заблевать весь стол.

Дэниел лишь покачал головой, когда я бросила ложку в миску с громким лязгом. Я встретилась с ним глазами, бросая ему вызов сказать хоть что-нибудь о моем ужасном переедании. Но он лишь ухмыльнулся и доел свой гамбургер.

Джейк пнул мою ногу под столом. Я посмотрела на него и застенчиво улыбнулась.

– Думаю, я могла перестараться, – признала я, чувствуя, что мой живот скрутило в восстании.

– Это было впечатляюще, – сказал Джейк, отталкивая в сторону свое полусъеденное мороженное с фруктами. – Так что ты думаешь о том, чтобы посмотреть фильм в субботу? Мы можем отправиться в IMAX в Шарлоттсвилле, – предложил Джейк, и мне захотелось застонать, когда Дэнни резко поднял свою голову.

– У вас, ребята, планы на выходные? – спросил Дэниел, приподнимая на меня бровь. Меня допросят об этом позже. Если не Дэниел, то Рэйчел. Отдельно они были опасны, сейчас, как единая команда, они были почти смертельны.

– Да, у нас есть планы, – сказала я резко, кидая глазами кинжалы в его сторону. Если он смутит меня, я убью его.

– Это круто. Мы с Рэйчел можем присоединиться? Проведем групповое свидание? – спросил Дэниел, и мое раздражение испарилось от того, что нам с Джейком не придется неловко сидеть на этом свидании.

Дэниел приподнял бровь, и я знала, его предложение не было мгновенной идеей. Мой друг знал меня так хорошо. И я часто недооценивала, что он делал для того, чтобы сделать меня счастливой. Он действительно был хорошим парнем, даже если он слишком часто пытался скрыть это под броней придурка.

Джейк пожал плечами, хотя могу сказать, что он был не в восторге от такого свидания. Но Джейк тоже был не плохим парнем, и никогда не покажет свое разочарование.

– Звучит хорошо. Мы можем уточнить, что собираемся делать во время ланча. Хорошо? – Джейк посмотрел на меня, и я подняла большие пальцы.

– Уверен, мы с Рэйч сможем найти глупую мыльную оперу, на которую можно потащить вас ребята. Думаю, Зак Эфрон или ох, я знаю, как насчет фильма с Робертом Паттинсоном! Кинотеатр полный визжащих женщин, это будет потрясающе!

Я хлопнула в ладоши. Дэниел засмеялся, зная, что я ненавидела это. Не было никакой возможности, чтобы я подвергла себя мыльной опере, не говоря уже об остальных.

– Не важно, мы обсудим это завтра. Я должен забрать Рэйчел с работы. Пошли, Джейк. – Мы выскользнули из кабинки и оплатили свои счета. Джейк пытался оплатить мой, но я твердо отказалась. Мы не были парой, и хоть мы и шли на это почти свидание на выходных, это не значит, что я должна бросить с головой в совместную жизнь. Я была не готова для этого.

– Увидимся завтра, – крикнула я, направляясь к своей машине. Впервые с тех пор, как себя помню, я чувствовала себя хорошо. Хандра, в которой я находилась после телефонного звонка Клэя, окончательно отступила. И пока я нервничала из-за того, куда двигались дела с Джейком, я не была этим шокирована. Даже звук моего барахлящего двигателя не смог испортить моего настроения.

Это могло означать только то, что дела, наконец, шли в гору. Облака расступились, я снова смогла увидеть солнце. Я сделала глубокий вдох, чувствуя, как холодный воздух сжигает мои легкие, и я чувствовала, что улыбаюсь. Просто так.

Я была удивлена тем, что увидела машины мамы и отца на дорожке, когда вернулась домой. Обычно мама работала часы напролет, а для папы это была ночь боулинга. Он и несколько других библиотекарей обосновали лигу пару месяцев назад и сделали даже себе футболки с названием их команды «Люблю книги, играю в боулинг», вышитым на спине. Я долго смеялась, когда он показал их мне. Мой отец не был удивлен, когда я попросила футболку для себя. Он знал, что это точно было не из-за моей любви к боулингу или библиотекарям.

Я бросила ключи на стол у двери.

– Привет? – сказала я, заходя в гостиную.

– Мы на кухне, Мэгги. Можешь, пожалуйста, подойти сюда? – крикнула мама. Мне не понравился звук ее голоса, и мое хорошее настроение мгновенно улетучилось, а тревожная нервозность заняла его место в моем желудке.

Я зашла в ярко освещенную кухню, которая, казалось, так отличалась от темных взглядов моих родителей. Они вдвоем сидели за кухонным столом, сложив руки почти в идентичной позе. Если бы они не выглядели такими серьезными, я бы рассмеялась.

– Эм, все в порядке? – спросила я, садясь на свободный стул за столом. Папа посмотрел на маму, которая, я уверена, послала мне похожую на обнадеживающую улыбку. Вместо этого она выглядела напряженной и неловкой.

– Ну, милая, я недавно услышала плохие новости, – сказала мама неуверенно, сделала глубокий вдох.

– Ну, что случилось? – спросила я, чувствуя, что в моем горле образуется ком. Мама вздохнула и накрыла мою руку своей.

– Это касается Лисы МакКейб, – начала она, и я моргнула от неожиданности, куда направился разговор. Лиса? Я нахмурилась в замешательстве.

– Что случилось с Лисой? – спросила, зная на инстинктивном уровне, что мне не понравится то, что она должна мне сказать.

Мама сжала мою руку.

– Этим утром Лиса попала в автомобильную аварию, – сказала она мягко. Я напряглась.

– Она в порядке? – спросила я тихо, уже зная, по выражениям на их лицах, какими точно будут ее следующие слова.

Папа покачал головой.

– Лиса перевела свою компанию по медиа производству в Шарлоттсвилль, верно? – спросил отец, и я кивнула. – Очевидно, она ехала домой после ночной работы и заснула за рулем. Она врезалась в ограждение и ударилась о руль. Она умерла от удара.

Я втянула воздух и закрыла глаза. Боже, как ужасно!

Я сразу почувствовала себя виноватой из-за того, что позволила своим отношениям с Руби и Лисой прекратиться. Я так сильно пыталась держать расстояние между мной и всем, «связанным с Клэем». Но это не было справедливым. Особенно, когда Лиса и Руби не делали ничего, кроме того, что лишь любили и поддерживали меня. Лиса глубоко заботилась о Клэе. Она так сильно хотела ему помочь.

Я подумала о ее визите в кафе всего пару недель назад. Я не могла взять в голову, что это был последний раз, когда я ее видела.

– Я должна позвонить Руби. Пойти увидеться с ней. Сделать хоть что-нибудь, – сказала я. Это убьет Руби. Я всегда думала, что ее отношения с Лисой были прекрасными. Это была любовь, которая будет длиться вечность. Это так нечестно, что их вечность не продлилась достаточно долго.

Я поднялась на ноги. Я знала, что должна что-то сделать. Просто не была уверена, что именно. Мое горе за Лису было тяжелым делом. Мама с папой быстро подошли ко мне, оба обняли меня за плечи, держа меня с обеих сторон.

– Мы можем увидеться с ней вместе, Мэгги. Увидим, сможем ли мы чем-то помочь. Руби такая любящая женщина, – предложила мама, и я наклонилась к ней, благодарная за комфорт.

И затем я подумала о другом человеке, которого затронет неожиданная трагедия. О человеке, который не может позволить себе быть ошеломленным от боли, которую это вызовет. Кого-то, кто едва восстанавливался. Удар по моим внутренностям на этот раз был не из-за меня или из-за Руби. Это полностью было из-за Клэя, которому я знаю, будет больно.

– Спасибо, мама, папа, – прошептала я, неспособная найти свой голос. Папа поцеловал меня в макушку и подошел к электрическому чайнику, вытаскивая мой любимый ромашковый чай, чтобы заварить мне чашку. Мама подошла к шкафу, начала вытаскивать ингредиенты и выкладывать их на стойку. Я узнала продукты, нужные для запеканки из семи сыров. Что такого было в смерти, что заставляло готовить? Это казалось таким незначительным при сложившейся ситуации. Но, как я предположила, это было от желания быть полезным. Даже если это удовлетворяет наши потребности больше, чем чьи-либо еще.

– Мне надо подышать свежим воздухом, – все, что я смогла сказать, и обнаружила, что выхожу через черный ход во двор. Я смахнула челку со лба и откинула голову назад, смотря в небо. Все, о чем я могла думать, был Клэй. Клэй. Клэй. Клэй.

Казалось, мысли о нем никогда не брали перерыв. Мое сердце разбивалось снова и снова за мальчика, которого я глубоко любила всеми фибрами своей души. Я не могла удержать себя от мысли о том, как он будет вести себя, когда узнает новости. Уничтожит ли это прогресс, которого он достиг? Сможет ли он оправить от горя? Он любил Лису, как маму. Она и Руби были всем, что у него было от поддержки и заботы семьи. Была вероятность, что это снова его разрушит.

И затем мой разум застопорился от внезапного понимания. Он вернется назад в Дэвидсон. Черт, конечно, он вернется. Я покачала головой, схватив себя за волосы. Я не могу думать об этом. Не буду думать о том, что это будет означать для меня, когда я увижу его снова. Потому что было в высшей степени эгоистично беспокоиться о своих чувствах, когда Руби и Клэй потеряли так много.

Я вытащила свой телефон и набрала номер Руби. Я не знала, что скажу. Слова казались бесполезными в этот момент. И я ненавидела то, какое облегчение испытала, когда услышала ее голосовую почту. Мои глаза жгли слезы от звука глупого сообщения, которое они с Лисой использовали в качестве приветствия. Я всхлипнула и вытерла слезы с глаз, когда прозвенел сигнал об окончании.

– Руби. Это Мэгги. Я, эм, я лишь хотела позвонить и казать, как... я сожалею. Боже, я так сожалею, – подавилась я словами и должна была остановиться. Я пыталась успокоиться, чтобы сказать все что хотела. – Я лишь хотела, чтобы ты знала, если тебе что-то нужно, пожалуйста, звони. Я любила Лису. Она была таким замечательным человеком. Просто я так сожалею, – закончила я шепотом. Я ничего не могла больше сказать, так что просто повесила трубку.

Моя голова упала, подбородок ударился о грудь. Телефон выпал из моей руки на землю, и я потерялась в чувствах грусти о жизни, которая оборвалась, и о влиянии, которое она окажет на человека, которого я люблю больше всего.

ГЛАВА 8

– Клэй —

День начался как обычно. Мой будильник зазвенел в семь. Я выбрался из кровати и принял душ. После того, как съел едва съедобный завтрак, я направился на первое групповое занятие. Сегодняшней темой было – выстраивание системы поддержки. Я был увлечен и сосредоточен. Потому что я был Клэйтоном Ридом – Супер Терпеливым!

Затем я два часа учился. Закончил задания по биологии и начал работать над эссе – короткой историей «Роза для Эмили» из моего листа назначений. Я никогда не наслаждался школой. Ненавидел заполненные коридоры и людей, вмешивающихся в ваши дела. Но теперь семичасовой школьный день втиснулся в два, и я скучал по роскоши прогуливаться из класса в класс. Я ненавидел сломя голову читать и писать, пытаясь засунуть получение образования в такой маленький промежуток времени.

Но я надрывал задницу! Я никогда не беспокоился о том, чтобы чувствовать себя хорошо. Делать домашнюю работу? К черту это. Уделять внимание лекциям учителя? Ни за что. Но теперь, когда моя голова в игре больше, чем это было раньше, я, наконец, полностью посвятил себя образованию, серьезно.

Я был полон решимости стать образцовым ребенком после этого разрушительного поведения. Посмотрите на меня, я могу пойти в школу, поговорить о своих чувствах и быть полезным членом общества. Отсосите, мама и папа.

Я закончил задания и сходил на ланч. Мария и Тайлер все еще были с группой, а Сьюзан на терапевтическом занятии. Остались лишь мы с Грэгом. Это было клево. Грэг был забавным парнем, придававшим слову сумасшествие новый смысл. Потому что Грэг подходил под стереотип психического больного. Или, может быть, кто-то изображает «Пролетая над гнездом кукушки».

Можно подумать, что у него синдром Туррета¹². Но нет, он такой сам по себе. Говорить кому-то отвалить по пятам объясняя, почему глобальная экономика падает. Он может вас напугать или вы втянетесь в это. Должен признать, я испытываю сразу все.

Так что, как я и сказал, день проходил как обычно, с тех пор как я приехал в центр «Грэйсон». Я должен был знать, что в момент, когда все начало приходить в норму, пол был готов провалиться из-под моих ног.

Я сидел в своей комнате. Тайлер все еще был на ланче, он пришел, когда я уходил. Поэтому я пытался насладиться этим редким мгновением одиночества, вздремнуть до того, как снова отправлюсь в группу поддержки. Я как раз засыпал, когда в мою дверь постучали.

Я пытался не зарычать, когда сказал:

– Входите.

Зашел Джонатан, и я мог мгновенно сказать – что-то было не так. Я сел и поставил ноги на пол.

– Доктору Тодду нужно тебя увидеть, – сказал Джонатан, посылая мне слишком участливую для моего душевного спокойствия улыбку.

– Что? Что происходит? – спросил я воинственно. Я ненавидел секреты. Они были опасны тем, что несли за собой слишком нежелательные последствия. Быть вызванным в офис терапевта кроме обычной встречи, было не хорошим знаком.

Я подумал про свое поведение на прошлой неделе, но не вспомнил ничего плохого. Конечно, меня ни за что не буду наказывать?

После сумасшествия из-за моего звонка Мэгги, я очень старался взять свое дерьмо под контроль. Я думал, что проделал чертовски хорошую работу. Так зачем хороший док вызывает меня на специальную встречу?

Джонатан лишь пожал плечами, но ничего не сказал. Это разозлило меня. Особенно потому, что я начал бояться. Потому что могу сказать по взгляду на его лице, он знает, из-за чего все это. И что бы это ни было, мне лучше услышать это от моего психоаналитика.

Это было не хорошо.

Поэтому я последовал за Джонатаном в офис доктора Тодда и ждал, пока он постучит в дверь. Он просунул голову внутрь, и я слышал, как он сказал доктору Тодду, что я здесь. Джонатан опустил руку мне на плечо, после того как повернулся ко мне.

– Держись. Я вернусь, и мы увидимся позже. – Дерьмо, это было плохо. Очень, очень плохо.

Я никак не отреагировал на слова Джонатана, просто прошел мимо него в офис доктора Тодда. Закрыл за собой дверь и встретился лицом к лицу со своим терапевтом, удивленный увидеть Джулию, Лидию и Мэтта, других терапевтов центра, в комнате. Доктор Тодд вытащил свой стул из-за стола, благодаря чему он сидел перед ними. Он жестом указал мне сесть на диван напротив него.

Мэтт подвинулся, освобождая мне место, и я старался не быть настороженным от очевидной озабоченности на их лицах. Но, по-видимому, самоконтроль не был моей сильной стороной.

– Уже достаточно. Просто скажите, какого хрена здесь происходит, – выплюнул я хрипло, тяжело опускаясь и скрещивая руки на груди. Я был зол. И обеспокоен. И это делало меня еще злее.

Казалось, нейтральное выражение на лице доктора Тодда не изменилось, хотя я заметил, как он сощурил глаза, словно овладевая собой, чтобы сказать что-то, что как он знал, мне не понравится. Боже, если я еще не был сумасшедшим, бесконечные размышления в моей голове о том, что я могу услышать, определенно сделает меня таким.

– Клэй, (ненавижу, когда люди начинают высказывание с моего имени) недавно нам позвонила Руби. – Знаю, я выглядел удивленным, потому что спокойное лицо доктора Тодда превратилось в несвойственную ему гримасу.

Я смотрел на других терапевтов, и все они смотрели на меня выжидающе. Дерьмо, что, по их мнению, я собираюсь делать?

– Прошлым утром произошла авария, – мягко сказала Лидия, будто пыталась успокоить дикого зверя. Я в панике поднялся на ноги.

– Руби в порядке? Какого черта произошло? – я слышал, как в моем голосе нарастает истерика. Если они не начнут давать мне ответы, я не собираюсь быть милым. Доктор Тодд должно быть заметил безумие на моем лице, потому что незамедлительно встал около меня. Он тяжело опустил свои руки мне на плечи, немного надавливая.

– Сделай глубокий вдох, Клэй, – в его голосу звучал авторитет, к которому я прислушивался без желания заехать ему по лицу. Я старался вдыхать через нос и выдыхать через рот, но мои мысли были далеко.

– Просто скажите мне, пожалуйста, – просил я, полагая, что если ярость не заставляет их говорить, тогда может мольба сможет. Доктор Тодд продолжил надавливать на мои плечи. Знаю, он пытался «приземлить» меня. Это должно было создать «охлаждающий» эффект, вызывая способность организма расслабиться и успокоиться. Прямо сейчас эта фигня не помогала.

– Это о Лисе. Она попала в автомобильную аварию, – мягко сказал доктор Тодд. Все мое тело напряглось, будто готовясь к удару.

– Она в порядке? – прохрипел я. Мое зрение размылось, и следующие слова дока достигли меня через густой туман.

– Лиса не пережила этого. Мне так жаль, Клэй, – сказал доктор Тодд, его голос твердый и сильный. Я несколько раз моргнул, неуверенный, что правильно его расслышал.

– Лиса этого не пережила? – уточнил я. Нет, это не может быть правдой. Я разговаривал с Лисой на прошлой неделе. Она вылила на меня кучу дерьма о просмотре «Дневника Памяти», хотя у меня был маленький выбор фильмов в центре. Но Лисе нравился каждый момент, пока она дразнила меня. Затем я высмеял ее новые байкерские ботинки. Это был потрясающий разговор, она пообещала вернуться с Руби, когда меня выпишут из «Грэйсон» через две недели.

Доктор Тодд кивнул, его руки все еще тверды на моих плечах.

– Нет, Клэй. Она не пережила, – подтвердил он. Мое сердце упало на дно, и я почувствовал себя плохо. Какого хрена? Мэтт появился передо мной, не прикасаясь ко мне, но действие должно было быть поддерживающим.

То, что я чувствовал, было чертовым удушением.

– Отвалите к черту от меня. Пожалуйста, – я старался говорить угрожающе, но вместо этого звучал слабо и сломлено. Мэтт нерешительно взял меня за локоть и попытался направить к дивану.

– Сядь, Клэй. Мы можем поговорить, если ты хочешь. – Я вырвал свою руку и попятился назад. Запустил пальцы в волосы и начал тянуть. Знакомое ощущение – будто я разваливаюсь на части, щекотало края моего сознания.

– Клэйтон. Садись сейчас же, – слова доктора Тодда, возможно, были более суровыми, чем требовала ситуация, но он знал, что я реагировал на его авторитет. Не знаю, почему это произошло, но его твердый голос прорвался сквозь шум в моей голове. Чувак не получил степень кандидата наук просто так.

Я тяжело опустился и смутно слышал, как Лидия предлагает мне сосредоточиться на дыхании. Бл*дь! Они могут вдыхать и выдыхать через свои задницы. Кто они, черт побери, такие, чтобы говорить мне успокоиться, когда я только что узнал, что одна из трех женщин, которых я когда-либо любил, была мертва?

Дерьмо... Лиса мертва. Казалось, я вечность не хотел ничего делать. Я хотел лишь проснуться и понять, что это был плохой сон. Я начал щипать себя за руку, наслаждаясь болью, но зная, это значит, что я точно проснулся.

Я закрыл лицо руками и оперся локтями на колени, пытаясь остановить вторжение паники. Никто не трогал меня. Никто не говорил. Единственный звук – постоянное тиканье часов доктора Тодда на стене.

Не знаю, как долго я так просидел. Может быть минуты. Даже часы. Кто, мать его, знает? Но, наконец, я поднял голову и увидел, что остальные три человека в комнате не двигались. Все они выглядели готовыми и ожидали моего неизбежного краха.

Ну, ненавижу разочаровывать их, потому что этого не произойдет.

– Я хочу позвонить Руби, – сказал я, гордясь тем, каким я был уравновешенным. Мэтт и Лидия встали.

– Увидимся с тобой чуть позже, – заверил меня Мэтт. Я не кивнул. Мне было плевать. Я лишь хотел, чтобы он ушел. Лидия сжала мое плечо, и я хотел откинуть ее руку. Я никогда не чувствовал то, что центр «Грэйсон» – место для меня. Но прямо сейчас, я чувствовал себя воплощением психического больного. Все ходили на цыпочках вокруг меня, и от этого хотелось кричать.

Как только терапевты покинул комнату, доктор Тодд поднял телефон со стола и протянул его мне.

– Клэй, Руби будет горевать. Прямо сейчас она в ужасном месте. Будь готов к тому, что ты будешь делать. Осознай собственные спусковые крючки, и я помогу тебе с ними справиться, хорошо? – он посмотрел мне прямо в глаза, и я взял телефон из его руки.

– Ага. Хорошо, – пробормотал я. Я быстро набрал телефонный номер Руби и ждал. Я слышал, как он звонит. И звонит. Наконец, когда я собрался повесить трубку, то услышал щелчок соединения. Приветствие Руби звучало глухо.

– Тетя Руби, – выдохнул я, мой голос дрогнул. Я слышал ее сломленное рыдание на другом конце.

– Клэй, милый. Я так рада, что ты позвонил, – сказала Руби через задыхающиеся вдохи. И потом она начала плакать. Я был парализован. Я не знал, что делать. Я не привык играть роль утешителя. Всю мою жизнь, эти роли менялись местами. Это Руби собирала кусочки и пыталась восстановить меня снова.

Я не знал, как быть с ней таким же. И я чувствовал себя ужасно из-за этого. Я чувствовал себя бесполезным. Так что я сделал единственное, что мог. Позволил ей плакать, пока сам плакал.

– Не знаю, что я собираюсь делать, Клэй, – шепчет Руби, ее голос хриплый.

Моя голова была в беспорядке. Я не мог собрать вместе свои мысли. Я был в шоке, я знал это. Мое тело чувствовалось онемевшим, и я не мог сфокусироваться. Но я должен был что-то сказать.

– Я возвращаюсь домой, – все, что я сказал.

– Я... Клэй... нет, прямо сейчас ты должен думать о себе. Лиса бы не захотела, чтобы ты прервал свое лечение, – спорила Руби, и я немедленно прервал ее.

– Перестань, Руби, я возвращаюсь домой. Я должен быть там, – мое горло сжалось, и я опустил голову на стол. Не уверен, что это было лучшим решением для меня. Но другого выбора не было. Конечно, я приеду.

– Спасибо большое. Я просто не знаю, что делать... надо о многом подумать, – Руби снова начала плакать, и я ненавидел быть вдали от нее за тысячи километров.

– Скоро буду, – пообещал я, прежде чем повесить трубку. Я сказал Руби, что позвоню ей, когда улажу все с вылетом. После того, как я отключился, я повернулся к доктору Тодду, неуверенный, буду ли бороться за свой отъезд. Но правда была в том, что меня это не волновало. Ничто не остановит меня от того, чтобы я сел в самолет до Вирджинии.

– Я хочу купить билет на самолет, – сказал я коротко. Доктор Тодд пристально посмотрел на меня, но просто кивнул.

– Я могу организовать это для тебя, – ответил он, доставая телефон и звоня Луису, администратору дневного времени, давая мне разрешение использовать интернет, чтобы заказать рейс.

– Я должен вернуться в свою комнату и взять свой бумажник. Мне нужна моя кредитка, – сказал я, зная, каким раздраженным звучу.

– Многое придется принять, Клэй. После того, как ты зарезервируешь свой билет, иди в свою комнату, поспи. Отдохни. Отдай Луису свой маршрут, и он передаст его мне. Но я хотел бы первым делом встретиться с утра.

Я только кивнул. Говорить больше нечего.

Так что я делал все на автомате. Я был в состоянии заказать полет из аэропорта Майами на завтрашний вечер. Двадцать четыре часа, и я вернусь обратно в Вирджинию. Я не мог позволить себе думать о том, что это будет значить для меня. Я был сфокусирован лишь на новой зияющей дыре в моем сердце.

Потому что Лиса, моя тетя, жесткая как гвозди, но с золотым сердцем девушка, была мертва. Боже. Я никогда не был в состоянии мириться со своим горем и бороться с ним здравым способом. Первым моим инстинктом было – поранить себя. Воткнуть глубоко в свою кожу и наблюдать, как я кровоточу. Или стать таким опустошенным, что на размышления не было бы сил. Было так легко потерять себя в чем-то подобном. Я облизал губы, практически выделяя слюну при этой мысли.

Нет! Черт возьми, НЕТ! Я начал ходить по своей комнате. Будто дыра в моем полу что-то сделает. После этого я ничего ровным счетом не добился, попытался лечь и закрыть глаза. Все еще ничего. Ничего не помогало. Я попытался вспомнить эти супер удивительные навыки управления, которые должны были помочь мне с тяжелыми ситуациями.

Сжимая глаза, я попытался переосмыслить. Когда это не помогло, я начал чувствовать себя довольно отчаянно. Мне было нужно что-то, что отвлечет меня от того, чтобы я нашел что-то острое или заостренное, или какое-то лекарство. Открывая глаза, я увидел в углу коробку с вещами со дня рождения. Я все еще не убрал свои подарки, так что они до сих пор стояли на одном месте, где я их оставил.

Я засунул руку внутрь и целенаправленно заставил себя убрать книгу вырезок, схватить альбом для рисования и карандаши. Сел за стол и включил лампу. Надев наушники, я пролистал свою музыку, пока не нашел что-то из «Апокалиптики» и врубил это. Затем начал рисовать. Эскиз за эскизом, я вылил все из себя через пальцы и на бумагу.

Прошли часы, а я все еще рисовал. Пришел Тайлер и попытался поговорить со мной, но я игнорировал его. Он знал меня достаточно хорошо, чтобы оставить одного. Зашла Мария, очевидно, услышала про Лису, но я проигнорировал и ее. Я ни на мгновение не опускал карандаш. Я был как одержимый.

Я остановился около полуночи. Рисунки засоряли поверхность моего стола, и единственный свет шел от мягкого свечения моей лампы. Я мог слышать мягкое дыхание Тайлера, и знал, что помощник дежурного в скором времени будет проводить обход и всех проверять.

Я начал листать эскизы и понял, что даже не могу вспомнить, что рисую. Я позволил своим эмоциям взять верх. И это сработало. Я смог направить свои суицидальные потребности в нечто другое.

Были рисунки деревьев и полей. Океан и десятки рисунков Лисы. Лиса с Руби. Лиса, читающая книгу. Лиса, готовящая обед. Я взял их и собрал вместе. Отдам их Руби.

Я начал складывать остальное, когда осознал, что еще нарисовал в исступлении. Конечно, я должен был знать, когда поднес карандаш к бумаге, что ее лицо материализуется. Это всегда происходит.

Я коснулся изгиба щеки Мэгги, которую так тщательно и точно изобразил. Ее глаза были закрыты, словно от боли. И я не мог игнорировать то, что возвращение в Дэвидсон значит для меня. Я разорву рану, которую мне было так сложно зашить. Даже если швы только начали заживать.

Я вздохнул, убрал рисунки в ящик своего стола и выключил лампу. Заползая в кровать, я свернулся на ней и боролся с личными демонами, которые угрожали все разрушить.