Текст книги "Свет во тьме (ЛП)"

Автор книги: А. Мередит Уолтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

А. МЕРЕДИТ УОЛТЕРС
СВЕТ ВО ТЬМЕ

(Найду тебя в темноте – 2)

ПРОЛОГ

—Клэй—

Прощение.

Такое маленькое слово. Всего лишь восемь букв, но они несут вес целого мира.

Восемь букв между мной и единственным, чего я хотел больше всего в своей жизни.

Говорят, человеку свойственно ошибаться, прощать и понимать. Словно это так легко принять. Ни одно слово во всей истории слов не было сложнее дать и еще труднее получить.

Но мне это нужно. Жажда искупления засела глубоко в моих костях.

Я все еще боролся со своими сомнениями и ненавистью к самому себе. Я не заслужил прощения или понимания. Я не заслужил любовь девушки, которую уничтожил.

Но это не остановило меня от погони за ним.

И не остановит, пока не поймаю.

Пока не поймаю ее.

И может быть тогда, я смогу научиться прощать себя.

ГЛАВА 1

—Клэй—

– Ты жульничаешь! Черт побери, ты не мог выиграть шесть раундов в покер! – сказал тощий мальчик за столом напротив меня, бросая свои карты в расстройстве. Я усмехнулся, собирая красные и синие фишки, добавляя их к своей куче.

– Я предупреждал тебя, что нет никакого шанса, что ты сможешь побить меня, Тайлер. Не моя вина, что ты не воспользовался моим советом. – Тайлер проворчал себе что-то под нос, но схватил колоду карт и начал снова их перетасовывать.

Я откинулся на спинку кресла, ожидая, пока мой друг закончит. Я был в центре «Грэй сон» почти три месяца. Меня отправили на девяностодневную программу, и мое время здесь почти закончилось. Осматривая комнату отдыха, я понимаю, что мне, на самом деле, будет отчасти грустно, когда я должен буду уйти отсюда.

Что странно, учитывая, как сильно я боролся, приезжая сюда в первый раз. После того, мой гнев и противостояние лечению угасли, я вроде как стал наслаждаться своим времяпрепровождением здесь и обнаружил, что персонал и другие пациенты сделали нечто, что я считал невозможным.

Она показали мне, как исцелиться.

И это именно то, что я и делаю. Медленно. Не то, чтобы я ожидал идеального выздоровления за три месяца. Я осознал, что мое исцеление займет годы. И были дни, когда я не думал, что буду в состоянии оставить это позади и начну жить достойной жизнью за пределами центра поддержки и безопасности его стен. Но потом были хорошие дни, такие как сегодня, когда я чувствовал, что могу бросить вызов миру.

Что смогу найти свой путь обратно к Мэгги.

– Что за тупая улыбка, бро? Ты выглядишь как идиот, – добродушно сказал Тайлер, раздавая карты. Я моргнул, вырываясь из своих счастливых мыслей, и взял свои карты.

– Ничего, чувак. Просто хороший день.

Тайлер улыбался. Другие ребята, вероятно, выбили бы из меня дерьмо из-за того, что я веду себя, как эмо-размазня. Но только не люди, которые были здесь. Мы все были здесь, потому что нуждались в этих хороших днях. Так что мы понимали, как важно быть счастливым.

– Круто, Клэй. Рад это слышать. Теперь, сфокусируйся на чертовой игре. Я хочу выиграть назад хотя бы часть своих денег, – ответил Тайлер, концентрируясь на своих руках.

Я улыбнулся, прежде чем снова основательно его побил.

* * *

Группа сидела на полу, ребята расслаблялись на объемных подушках. Оглядываясь вокруг, я почти мог представить, что это была просто группа друзей, отдыхающая вместе. Кроме двоих взрослых, которые сидели в центре, задавая им вопросы, такие как: «Расскажите нам об отношениях с вашей семьей» и «Как вы из-за этого себя чувствуете»?

Да, групповая терапия была болезненной.

Темноволосая девушка справа от меня – Мария, которая пребывала здесь, борясь с тяжелой депрессией и распущенностью, вызванными серьезными проблемами с отцом, пыталась выяснить, как ответить на вопрос, который Лидия – женщина-консультант, только что ей задала.

– Просто подумай о самом счастливом воспоминании, связанном с твоей мамой. Это может быть что-то простое, как, например, разговор с ней о прошедшем дне, или когда она улыбалась тебе, – предложила Лидия мягко. Проблемы Марии, как и большинства людей в комнате, были твердо прикованы к отношениям с ее родителями.

Сегодняшняя тема в группе пыталась заставить нас признать положительные аспекты наших семейных отношений. Сказать, что это было тяжело для большинства из нас, было бы преуменьшением.

Я опасался группы, когда мы должны были говорить о наших родителях в более позитивном ключе. Было намного легче выразить, насколько ужасны они были, чем потратить энергию на поиск чего-то милого, что можно было бы о них сказать.

– Эм…Ну, думаю, это было, когда мне было около шести. Тогда мама повела меня в парк, и катала на качелях, – предложила Мария, смотря на Лидию и Мэтта – другого консультанта.

Они кивнули. – Хорошо. И как ты потом себя чувствовала? – призывал Мэтт.

Мария немного улыбнулась. – Это было хорошо. Как будто она... я не знаю... любила меня. —Улыбка на ее лице была грустной, и мое сердце болело за нее. Я слишком хорошо понимал ее необходимость чувствовать любовь матери.

Было еще немного обсуждения, и потом период молчания, пока все давали Марии время, чтобы она взяла себя в руки. Потом была моя очередь. Мэтт выжидающе посмотрел на меня. – Клэй. Что насчет тебя? Какое самое счастливое воспоминание о твоих родителях? – группа посмотрела на меня, ожидая моего ответа. За последние два с половиной месяца, это обсуждение все еще казалось трудной задачей для меня.

Я не был человеком, который очень легко раскрывает личные подробности. Безусловно, они включали в себя Мэгги – человека, которого я больше всего люблю в этом мире, и у меня заняло много времени, чтобы открыться. И если для меня было трудно говорить об этом с Мэгги, то открыться перед группой незнакомцев – это как заставить меня вырывать зубы.

Но со временем, после большого количества индивидуальных и групповых терапий, я обнаружил, что в состоянии расслабиться и говорить больше о том, что я испытал. О том, что я чувствовал, о моих страхах, моей боль, и о том, чего я хотел больше всего в своей жизни. И я обнаружил, что чем больше я говорил, тем лучше я себя чувствовал.

Я начал понимать, что эти люди были здесь не для того, чтобы судить меня или заставить чувствовать себя плохо, когда я говорил о желании убить себя, или как тяжело для меня было не резать себя. Они не смотрели на меня, словно я был сумасшедшим, когда я сломался после особенно мучительной терапии. Это была лучшая поддержка, которую я не чувствовал ни от кого, кроме Мэгги, Руби и Лисы, за всю свою жизнь.

И это ощущалось невероятно.

Так что, со всеми этими взглядами, устремленными на меня, я очень сильно задумался над вопросом Мэтта. А потом, появилось оно. Воспоминание, которое вообще-то было хорошим и не запятнанным гневом и горечью. – Мой отец брал меня на рыбалку. – Лидия улыбнулась мне. – Да. Это было перед тем, как все стало действительно плохо. Мой отец еще не был окружным прокурором, поэтому у него было больше времени на меня. Однажды, он рано забрал меня из школы, и мы поехали на озеро. Я, правда, не могу вспомнить куда именно. Во всяком случае, мы провели весь день за ловлей рыбы и болтовней. Было здорово.

Я понял, что улыбаюсь, вспоминая время, когда я мог быть со своим отцом, не желая разбить его лицо. Мэтт кивнул. – Это звучит круто, Клэй. Спасибо, что поделился этим с нами. – И он перешел к следующему человеку.

Память о том времени, проведенном со своим отцом, заставила меня чувствовать себя хорошо. Я чувствовал себя так намного чаще в последнее время. Меньше сумасшедшей депрессии и гнева, и больше беспечности, которую, как я думал, я не был способен испытывать.

Уверен, это было связано с моими новыми лекарствами. После того, как я попал в центр «Грэйсон», мой новый доктор – доктор Тодд, как мы называли его, выписал мне новые таблетки. Те, которые могли контролировать мои перепады настроения без превращения меня в зомби.

Это было великолепно. И даже притом, что у меня были моменты, когда я странно скучал по этим энергетическим всплескам, которые, как сказал доктор Тодд, были нормальными, я дьявольски уверен, что не скучал по приносящим вред перепадам настроения. Психотерапия, на которой я присутствовал три раза в неделю, тоже сильно помогала. Было приятно не переживать о том, что я могу ранить себя или кого-то другого. Думать, что может быть я смогу собрать свое дерьмо в кучу и найти путь обратно туда, где мое место.

С Мэгги.

Я покачал головой. Я не мог думать о ней здесь, в группе. Это было то, что я сохранял для себя, когда был один. Потому что если я начну думать о ней сейчас, я неизменно начну думать о том, как сильно обидел ее, и как я здорово облажался. И затем мое хорошее настроение испариться в мгновение ока. Щелчок. Прямо вот так.

Должно быть, я отключился на некоторое время, потому что я вдруг понял, что остальные ребята поднялись на ноги. Мария улыбнулась мне. – Земля вызывает Клэя! – она потянулась к моей руке, чтобы помочь мне подняться. Мгновение я смотрел на нее, поднимаясь на ноги. У Марии была милая улыбка и симпатичные глаза. Но она не была Мэгги. Я быстро выпустил ее руку. Я старался притвориться, что не заметил вспышку разочарования на ее лице. Мы вместе вышли из общей комнаты и направились по коридору в кафетерий. – Сегодня было довольно напряженно, – сказала Мария, когда мы присоединились к другим, которые выстроились в линию на обед.

Я кивнул. – Да. Тяжело сказать что-то милое о моих родителях. Ты знаешь, учитывая, что они кучка эгоцентричных ослов, – пошутил я, беря поднос. Мария хихикнула позади меня.

– Я знаю, что ты имеешь в виду. Моя мама отказалась защитить меня от моего отца. Думать о сентиментальных и слащавых временах, которые мы провели вместе, гораздо больше, чем немного сложнее.

Я взял пасту и салат, и направился к напиткам, беря бутылку воды. Мария последовала за мной к нашему обычному столику возле большого окна с видом на сады. Тайлер и остальные наши друзья, Сьюзан и Грэг, уже сидели там.

– Привет ребята, – сказал я, садясь. Грэг подвинулся, чтобы освободить место, и Мария села с другой стороны от меня.

– Как группа? – спросил Тайлер, с набитым сэндвичем ртом. Мы с Марией в унисон пожали плечами и рассмеялись.

– Это была все та же группа. Как насчет вас, ребята? – прокомментировала Мария. Трое других были в группе по злоупотреблению психоактивными веществами, а мы с Марией были в своей. Сьюзан Биддл – низкая девушка с каштановыми волосами и большими карими глазами, которые сильно напоминали мне подругу Мэгги, Рэйчел, фыркнула.

– Было бы лучше, если бы крикун Остин не решил быть полным придурком перед Джин. —Джин была консультантом по злоупотреблению запрещёнными веществами в центре. А Остин был Полом Делаудером в этом месте – придурком, который сломал мой mp3-плеер в первый мой день в «Старшей Школе Джексона», в Вирджинии.

Парнем, на которого накинулась Мэгги, чтобы защитить меня. Я улыбнулся воспоминанию о своей храброй девочке.

Мария толкнула меня локтем в бок, возвращая меня обратно к разговору. – Черт, Остин. Он отстой, – сказал я улыбаясь. Грэг, Сьюзан и Тайлер согласились, и разговор сосредоточился на фильме, который сегодня вечером показывают в центре.

Каждую неделю, если мы зарабатывали достаточно поощрений и справлялись со своей терапией – зарабатывали вечер кино. Мы получаем поощрения за завершение хозяйственных работ, которые консультанты и терапевты назначают нам. На этой неделе моей работой было держать общую комнату в чистоте. Я разделял работу еще с тремя ребятами. Я заработал все свои поощрения за неделю, что было довольно клево. Многие из них я терял в свои первые две недели здесь. Так что присоединяться к веселым вещам, было так же взволновано, как и получать больше.

Не то, чтобы мы чувствовали легкость или нечто подобное. Но было круто проводить время со всеми в нетерапевтическом смысле и смотреть фильмы, не говоря о своих чувствах. Каждый мог просто расслабиться и ненадолго вспомнить, что да, мы все еще были подростками.

Мария, Тайлер (который был моим соседом) и я шли обратно в комнату после ленча. У нас был час до начала послеобеденной терапии. У меня была встреча один на один с консультантом по злоупотреблению запрещёнными веществами, Джин. У других были терапии с их консультантами или в группах. Это была суть этого места. Это была одна большая терапия после другой, со смесью крошечной доли школьного обучения. У нас было два часа школьных занятий утром, предоставленных школьным округом Майами, а остаток дня был предоставлен разборке с нашими проблемами.

Мария пришла и плюхнулась на мою кровать, чувствуя себя как дома. Я очень сблизился с ней с тех пор, как попал сюда (в чисто платоническом смысле конечно), и она часто приходила в комнату, чтобы провести время с Тайлером и со мной. Но все еще было странно, что она была на моей кровати, даже если она просто сидела на ней. Потому что я не хотел видеть никакую другую девушку на своей кровати, кроме Мэгги Мэй Янг.

Хоть я и написал Мэгги письмо месяц назад, говоря ей двигаться дальше, это не значит, что я делаю то же самое. Я не могу переварить мысль о том, чтобы быть с кем-то, кроме нее. Никто другой не важен. У меня было чувство, что я начал нравиться Марии больше, чем друг. И даже если я не сделал ничего, чтобы поощрить это, я чувствовал, что должен скоро что-то ей сказать.

Я ни в коем случае не собираюсь обижать другую девушку, о которой я забочусь.

Тайлер сел за свой компьютер и начал писать электронные письма. Я вытащил свой рабочий стул и оседлал его задом наперед, опираясь руками на спинку. Мария наклонилась и подняла рамку с фотографией с моего ночного столика.

– Она действительно красивая. – Прокомментировала Мария с какой-то мукой в голосе, которую я был не в состоянии распознать. Она взяла единственную фотографию, которая была в комнате. Это была фотография нас с Мэгги на «Осеннем Балу». Мы сидели рядом друг с другом в «Красном Лобстер» и оба корчили рожицы в камеру. Мне не было нужды смотреть на фото, чтобы вспомнить, как все было между нами. Это все, о чем я мог думать. Каждую секунду каждого дня. И я думал. О хороших временах. И о плохих. И обо всех испорченных вещах между нами.

Мария тихо вздохнула и поставила рамку обратно на место. – Ты когда-нибудь поговоришь с ней? – спросила она меня. Мне всегда было странно говорить о Мэгги. Даже если все стало настолько ужасно между нами, моя любовь к ней была единственной чистой вещью в моей жизни. Я хотел сохранить все это для себя, и не делиться ни с кем. Она была последней, о чем я думал перед сном, и первой, когда я просыпался.

Я постоянно задавался вопросом, что она делала, была ли счастлива, начала ли с кем-то встречаться. Это было больно. Сильно. Потому что я на самом деле хотел, чтобы она жила своей жизнью, даже если это значило двигаться дальше без меня. Но это не значит, что мне это должно нравиться. – Нет. Я не думаю, что это будет хорошо для каждого из нас, – признался я, передвигая рамку так, чтобы я мог ее видеть.

Мария нахмурилась. – Почему? Если ты так сильно ее любишь, не думаешь, что поговорить с ней будет хорошо? – Я сжал зубы. Объяснение чего-то насчет своих отношений с Мэгги заставило меня обороняться. Но я заставил себя успокоиться; используя свою дыхательную технику, которую консультант вдалбливал в наш мозг долгое время.

– Потому что Мария, тот факт, что я люблю ее, и есть причина того, почему я не могу больше переворачивать ее жизнь. Я не хочу снова так издеваться над ней. Она через многое прошла из-за меня. – Я звучал так жалко. Власть Мэгги надо мной, была такой же непреклонной, как всегда.

Лицо Марии смягчилось, ее глаза увлажнились, как у девушек, когда парень говорит что-то милое (у Мэгги был такой же взгляд каждый раз, когда я говорил ей, что люблю ее). – Она счастливица, что ты любишь ее, Клэй. Надеюсь, она понимает это.

Я сдержался, чувствуя себя немного некомфортно, говоря об этом с Марией и практически с Тайлером, который был в пяти фунтах от нас. Мария потянулась и сжала мою руку, и я заметил, что ее пальцы задержались на моей коже. – Просто продолжай делать то, что делаешь, и может однажды, ты почувствуешь, что можешь позвонить ей.

Я улыбнулся. Да. Может быть... однажды.

ГЛАВА 2

– Мэгги —

Эта работа убьет меня. Я обернула влажное полотенце вокруг ожога на своем запястье и поморщилась. Горячее кофе и Мэгги Мэй Янг явно не совместимы.

Позвольте мне перефразировать. Горячий кофе несли на опасно сбалансированном подносе, что для Мэгги Мэй Янг было плохими новостями. Я убирала полотенце и посмотрела на большое красное пятно на моей коже. Здесь, несомненно, появится волдырь.

– Какого черта ты сделала? – спросил голос позади меня. Я закатываю глаза на Джейка Фитцсиммонса, который отложил выпечку (ее нужно было загрузить в витрину), и подошел, чтобы проверить мою боевую рану.

– У меня небольшая неприятность с латте, – безразлично сказала я, потянув за рукав, чтобы прикрыть раздраженную кожу. Я послала своему коллеге и другу раздраженную гримасу. Джейк с озабоченностью нахмурился и протянул руку.

– Дай мне посмотреть, Мэгги, – сказал он мне твердо. Я снова закатила глаза, но протянула ему свою руку для проверки. Я обвела взглядом оживленное кафе, осознав, что должна вернуться к работе. Место было заполненным.

Я работала в «Java Madness» две недели. Три дня назад закончился мой испытательный срок и вот она я, нянчусь с неприятным ожогом, готовая бросить свой фартук на пол и уйти отсюда. По некоторым причинам я боролась с приготовлением кофе и ожидающими столиками. Вы не думали, что это было сродни операции на головном мозге, но я уронила больше подносов, разбила больше кружек и сделала больше неправильных заказов за последние две недели, чем казалось приемлемым.

Менеджер, по имени Джейкоб, готов был выгнать меня еще прошлой ночью, когда столик пожаловался на то, что я испортила их сэндвич, причем не раз, а целых два. Я пыталась. Честно. Но, как и все остальное в моей жизни... это была лишь борьба. Больше не было ничего легкого и нормального. Было тяжело вернуть на место все кусочки, чтобы собрать картину, которая имела бы смысл.

Джейк Фитцсиммонс работает в «Java Madness» год и пытается помочь мне сохранить работу. Я слабо ему улыбнулась, когда он слегка пробежал пальцами по ожогу. Я постаралась не вырвать у него свою руку, мне не нравилось то, как он меня трогает. Но он не пытался лапать меня. Он просто был обеспокоен.

И через несколько секунд, я ничего не могла поделать; я вытащила руку из его захвата. – Я жива, – пробормотала я, повернувшись к машине эспрессо, которая однажды уже покалечила меня. Я посмотрела на блестящее, серебряное, хитроумное изобретение. – Веди себя хорошо, – пробормотала я себе под нос.

Джейк рассмеялся, когда я начала возиться с ней. Он потянулся из-за моей спины и поставил две чашки под трубки и включил ее. – Спасибо, – сказала я, посылая ему, как я надеялась, искреннюю улыбку. Серьезно, я бы потерялась в этом месте, если бы он постоянно не спасал меня от неудач связанных с кофе.

– Ты научишься... в конце концов, – подразнил он, повернувшись к витрине. Я ждала напитки и облокотилась на стойку. Джейк смотрел на меня, его глаза сверкали в этой флиртующей манере, и мне пришлось отвернуться. Джейк был милым и в одно время, я обнаружила его внешность соседского парнишки привлекательной. У него были короткие рыжие волосы и милые голубые глаза, что здесь может не нравиться? Но это было прежде, чем я была потеряна для любого другого парня, который не был бы темноволосым волком одиночкой.

Улыбка Джейка сразу заставила меня чувствовать себя некомфортно. У нас с ним было легкое подшучивание. Всегда было. Даже если он постоянно не очень тонко намекал на то, что хочет большего, чем дружба. Но это не подталкивало его с... ну... с момента инцидента.

Боже, я даже в своих собственных мыслях не могу об этом думать. Я вообще не могу о нем думать, не тогда, когда я в общественном месте. В противном случае, я рискую превратиться в огромный всхлипывающий беспорядок. И я поклялась себе шесть недель назад, когда получила то письмо, что не стану этим человеком... снова.

Но мне все еще странно быть среди людей. Будто они все смотрят на меня, говорят обо мне и чувствуют… черт... СИМПАТИЮ ко мне. И я ненавидела это. Потому что я не нуждалась или не заслуживала их симпатии. Но я была девушкой, которая сбежала со своим психически неуравновешенным парнем, только чтобы вернуться в город после его попытки самоубийства с последующим помещением в специальное учреждение. В Дэвидсоне не было секретов, так что конечно, все знали грязные подробности.

И парни... ну, они не рассматривались. Встречаться, целоваться, может быть, любить кого-то, все это еще не святилось на моем радаре. Не тогда, когда каждую ночь я засыпала, и изображение его лица всегда присутствовало в моей голове.

А Джейк. Милый, добросердечный Джейк. Мы были лишь друзьями. Будем лишь друзьями. Но я вижу то, как он смотрит на меня. Я не была идиоткой. Я просто отказывалась это признавать. Отрицание, казалось, работало, так что я увязла в этом.

Я положила маленький, круглый поднос на стойку и поставила на него напитки. – Может тебе вернуться и отдохнуть, – предложил Джейк, указывая на мой полный поднос. Его приподнятые брови заставили меня смеяться. И это было хорошо. В последнее время я так редко смеялась, что совсем забыла, как ощущается, когда это происходит.

– Думаю, ты прав, – признала я, взяла напитки и обошла стойку, чтобы отнести их своему столику. Я все доставила и протанцевала немного джигу, когда вернулась к своему месту у машины эспрессо. Джейк подошел и дал мне «пять», ухмыляясь.

– Ты сделала это! Четыре столика подряд без того, чтобы что-то уронить! Это должен быть рекорд, – пошутил Джейк, сжимая мое плечо. Я пыталась не сбросить его руку и заставила себя улыбнуться.

– Все мое тело должна покрывать надпись «работник месяца», – пошутила я, и Джейк покачал головой, прежде чем направиться к собственным столикам.

Я повернулась на звук колокольчиков на двери, сигнализирующих о новых клиентах. – Привет ребята! – крикнула я, когда зашли Рэйчел и Дэниел. Было все еще странно видеть их вместе, держащимися за руки. Они посмотрели на меня и в унисон, убрали руки. Я нахмурилась. Они часто это делали. Настаивали на своем, чтобы не прикасаться и не вести себя как пара, которой они были. Я беспокоилась, что они делали это из-за меня. Что было смешно. Я говорила им снова и снова, что была на седьмом небе от счастья, что они вместе.

Или они сжалились над моим жалким существованием без любви.

Дэниел мне ухмыльнулся. – Ну и сколько сегодня? – спросил он без предисловий. Я послала ему взгляд чистой смерти. Он рассмеялся, когда Рэйчел ударила его локтем в живот, заставив ворчать.

– Заткнись, Дэнни, – зарычала она, и я ей улыбнулась. Рэйчел правда выросла за последние шесть месяцев. Давно прошли время, когда девушка боялась высказывать свое мнение и постоять за себя. И я была первым человеком, который был рад видеть, что неуверенная девушка отвалила.

Эта Рэйчел мне нравилась чертовски больше.

Джейк подошел ко мне и перегнулся через прилавок, чтобы удариться кулаками с Дэниелом, и потом обнять Рэйчел. Затем он приобнял меня рукой за плечи. – Сегодня нуль, чувак. Наша девочка сегодня в ударе, – сказал Джейк со смешком.

Мой желудок сжался, и я сразу напряглась. Наша девочка? Ух, я так не думаю.

Я посмотрела на Рэйчел, которая очень демонстративно смотрела на руку Джейка, так небрежно обернутую вокруг меня. И было очевидно, что она заметила мой дискомфорт из-за такой фамильярности Джейка. Мы были просто друзьями. Тогда почему это выглядело так, будто я совершала предательство, даже позволяя прикоснуться к себе?

О, точно, потому что я все еще отчаянно надеялась, что мой сломленный рыцарь прискачет обратно в мою жизнь и заберет меня.

Я никогда не утверждала, что не буду помешанной.

Я высвободилась из-под руки Джейка, и он немного отступил. Он улыбнулся мне, что едва скрывало его разочарование. Ну, ему придется жить с еще большим разочарованием, потому что Я НЕ собираюсь быть с ним, жестко подумала я.

Дэниел испустил возглас, привлекая мое внимание к лучшим друзьям. – Ничего не сломано за два часа? Это, черт возьми, потрясающе, Мэгс! – Он потрепал мои волосы в этой раздражающей манере, и я шлепнула его по руке.

– Хватит о моих звездных способностях официантки, и делайте уже свой чертов заказ, – выплюнула я, стараясь не раздражаться от его дружелюбного одобрения. Рэйчел снова ткнула его локтем, и он схватил ее руку и поднес ко рту, мягко целуя.

Они смотрели друг другу в глаза, и я с тоской наблюдала, как их тела инстинктивно приблизились друг к другу. Потом, как будто осознали, что делают, они одновременно посмотрели на меня и отошли друг от друга.

И из-за этого я почувствовала себя, как дерьмо. Я не хотела, чтобы они скрывали, какими чертовски влюбленными они были лишь потому, что жалели меня. Даже если наблюдение за их очевидным счастьем было как нож в сердце. Резкое напоминание о моем одиночестве и горе.

Я натянула улыбку на лицо. – Как обычно? – спросила я, смотря между ними. Они кивнули. – Идите за столик, и я принесу ваш заказ через минуту, – сказала я, отталкивая деньги Дэнни, которые он пытался вложить мне в руку. – За мой счет, – сказала я ему.

– Спасибо, Мэгги, – сказала Рэйчел признательно и послала мне поцелуй, направляясь к столику у окна. Дэниел схватил горсть салфеток.

– Ничего не урони! – пошутил он, и я бросила в него пластиковую палочку для перемешивания кофе. Джейк сделал Рэйчел панини¹ с сыром и помидором, а я положила на тарелку брауни² и миндальное печенье для Дэниела. Для парня в такой отличной форме, он ест как пятилетний ребенок с сахарной зависимостью.

– Ты собираешься к Рэю сегодня вечером? – спросил Джейк, слева от меня. Я послала ему взгляд уголком глаз и схватила миндальное печенье. Всматриваясь в тарелку, я полагала, что могу ввести Дэнни в сахарную кому со всем этим барахлом.

– Эм, я не знала, что у Рэя что-то намечается, – ответила я уклончиво. Не то, чтобы меня не пригласили; я просто знала, что куча людей перестали утруждать себя, приглашением на их вечеринки и просто ждали всех. Я слишком долго пыталась начать жить нормальной жизнью, и даже сейчас все это продвигалось очень медленно. Рэйчел и Дэниел были единственными, с кем я проводила время. Большие общественные мероприятия чувствовались как паническая атака замедленного действия.

Я никогда раньше не была так повернута на социальной фобии, как была закрыта сейчас. Но после всего, через что я прошла за прошедший школьный год, и осознания, что я все еще была темой многих домыслов и сплетен, у меня не было никакого желания общаться.

Джейк раздраженно фыркнул, и я удивленно посмотрела на него. – Что? – спросила я обороняясь. Джейк закатил глаза и выглядел так, будто хотел встряхнуть меня.

– Когда ты перестанешь прятаться, как отшельница? Твоя жизнь не закончилась так, как ты ведешь себя, – сказал он с раздражением. Мои глаза немного расширились в шоке, а затем они сузились в сердитые щели. Какое дело Джейку Чертову Фитцсиммонсу пойду я или нет? Я не ценю его намеки или отношение.

– Я не веду себя так, будто моя жизнь кончена. Извини меня, если у меня есть больше дел, какими надо заняться, чем тусоваться с кучкой бездарных пьяниц, которые находят пиво-понг высшей изощренностью, – прошипела я, выхватывая тарелку с панини Рэйчел из рук Джейка, роняя при этом несколько картофельных чипсов.

Я испустила рык разочарования и нагнулась, чтобы убрать беспорядок. Я хотела накричать на Джейка, чтобы он отвалил. Но я так же хотела накричать на себя. Потому что, может быть, он был прав. Я была в своем убежище месяцы. Я вела себя так, будто моя жизнь закончилась.

Но разве это не так?

Разве я не положила все свои надежды и мечты на парня, который, в конечном счете, разорвал их и выбросил? Я была глупой, наивной девушкой. Но я также скучала по этой девушке. Потому что она была той, кто остался позади с разбитым сердцем.

Джейк встал рядом со мной на колени и вздохнул. – Мне жаль, Мэгги. Мне просто надоело видеть, как ты хандришь по этому парню. Он не вернется. Ты не думаешь, что время начать что-то большее, чем то, что ты делаешь? – спросил он деликатно, очевидно не уверенный, как я отвечу на его слова.

Потому что мы никогда не говорили о Клэйтоне Риде. Дело в том, что большинство людей избегали этой тему совсем. Ну, по крайней мере, мне в лицо. Я знала, его имя шептали за моей спиной – часто.

Но Джейк был просто другом. А я была недостаточно дружелюбна с ним в последнее время. И может он был прав... мне нужно перестать заставлять своих друзей наблюдать за моим эмоциональным самоубийством. И потом я снова почувствовала злость. В этот раз на Клэя. За то, что превратил меня в это. За то, что позволил мне уйти. Что отказал мне, когда я никогда, ни разу, не покидала его.

И это было то, что заставило меня подняться на ноги и выпрямить спину. – Ты прав, Джейк. Я пойду сегодня, – сказала я с решимостью, которую потеряла на некоторое время.

Джейк ухмыльнулся и заключил меня в объятия. Я постаралась не оттолкнуть его. Но он, казалось, слишком много прикасался ко мне в последнее время. Вероятно, я должна поставить его на место. Напомнить ему, что я была не заинтересована в нем. Но мне нравилось, что он держит меня. Однако ненадолго. Так что я позволила ему. На несколько секунд. Затем я почувствовала дискомфорт и отстранилась.

Чувствуя себя немного лучше, я отнесла Рэйчел и Дэниелу их еду и напитки. Дэниел не терял времени, прежде чем атаковать «тарелку диабета», которую я дала ему. Рэйчел откусила от своего сэндвича и посмотрела на меня своим всевидящим взглядом.

– Ну, все выглядит здесь ужасно дружелюбно, – заметила она, и я хотела, чтобы она перестала это делать. Рэйчел и Дэниел упоминали более чем один раз, что Джейк был заинтересован во мне. Ты должен быть слепым, чтобы этого не заметить. Но они никогда не продвигали это, зная, что я не была готова. Но я знала, что они держатся за молчаливую надежду, что я отделаюсь от дурмана Клэя и дам другу Дэниела шанс. У Рэйчел были серьезные фантазии о двойных свиданиях (что-то, в чем она, вероятно, не смогла бы убедить Дэниела, когда я была с Клэем). Я очень устала уклоняться от этой пули. Но впервые, я не унижалась перед ее словесным вопросом. Я просто пожала плечами и села на стул, наблюдая с отвратительным страхом, как Дэниел заканчивал со своей едой.

Я видела немало усилий, которые требовались Рэйчел, чтобы подавить ее очевидное ликование. Она знала, отсутствие моего ненавистного ответа было своего рода маленькой победой. И я дала ей это. Пока что.