Текст книги "Мы из ЧК"

Автор книги: А. Минаичев

Соавторы: Владислав Григорьев,Н. Мельников,Н. Егоров,Жамалаш Ибраев,Ф. Иванов,В. Исмамбетов,Абдиманап Тлеулиев,Николай Милованов,А. Абдуразаков,Юрий Кисловский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

НЕ УШЕЛ ОТ РАСПЛАТЫ

Через два дня после отъезда Дьяконова Поплевко перевели работать в транспортную ЧК станции Петропавловск. На новом месте он не рассчитывал на то, что сумеет выполнить наказ Виктора Ивановича и в течение недели подал два рапорта с просьбой о возвращении на прежнее место. Ответа не последовало. 7 мая 1921 года, перед сдачей дежурства, Поплевко написал очередной рапорт и уже было собрался послать его по инстанции, как в дежурную комнату вбежал запыхавшийся железнодорожник. Это был политконтролер телеграфа станции Мамлютка Петр Голованов. Из сбивчивого рассказа Поплевко с трудом понял, что несколько минут назад политконтролер видел бывшего начальника боевого участка мятежников. Голованов узнал его по небольшим черным пятнам на носу и правом виске. Ни имени, ни фамилии, ни каких-либо других примет не помнит. Видел только эти пятна. Поплевко же по оперативным документам, поступавшим ранее, знал, что комендантом в Мамлютке был Григорий Стрельников, который лично уничтожил много коммунистов и красноармейцев. Сейчас его разыскивают чекисты трех губерний. Медлить нельзя!

Поплевко тотчас прибыл на вокзал, обошел вокруг здания, но ничего подозрительного не заметил. Тогда он попросил дежурного милиционера сообщить начальнику ЧК о появлении на станции опасного преступника. Вскоре подошел поезд Омск – Москва. В сутолоке Поплевко чувствовал себя не совсем уверенно. И опасался, что не сумеет найти подозреваемого. Но вот толпа схлынула, прозвучали удары колокола. Поезд тронулся. Мимо замелькали окна вагонов. «Неужели Голованов обознался?» – подумал Поплевко.

Решение об осмотре поезда пришло в тот момент, когда приблизился последний вагон. Поплевко на ходу прыгнул на ступеньки и, растолкав находившихся в тамбуре людей, прошел к проводникам. Но осматривать вагоны никто из них не согласился. Николай решил провести эту операцию сам.

Состав был переполнен. В полутьме вагонов со всех сторон неслись злые выкрики, ругань, плач детей. Вдыхая спертый воздух, Поплевко пробирался по узким коридорам, внимательно приглядываясь к пассажирам. К концу обхода у Поплевко от шума и духоты закружилась голова, он решил выйти на первой же остановке. «Телеграфист явно ошибся», – подумал Николай и, запнувшись о чьи-то ноги, больно ударился о стойку вагона. Потирая ушибленное место, чекист, в ожидании остановки, присел на край нижней полки. Постепенно боль утихла, и Поплевко осмотрелся. В углу, облокотившись правой рукой о столик, сидел какой-то мужчина и напряженно смотрел в проплывающую за окном темноту. Напротив него двое крестьян вели между собой неторопливую беседу. Временами их лица освещали огоньки цигарок. Пучок света упал и на пассажира, сидевшего возле окна. На его виске четко обозначилось темное пятно, о котором знал Поплевко.

На очередной станции Поплевко представился дежурному сотруднику милиции и попросил его помочь задержать подозреваемого.

В комнате милиции пассажир предъявил документы на имя Морозова Григория Савельевича, техника Петроградского театрального управления, командированного по делам службы в Сибирь. При обыске же в подкладке френча было найдено удостоверение старшего милиционера Шацкого уезда Тамбовской губернии, выданное… Стрельникову Григорию Савельевичу.

В Петропавловске телеграфист Голованов и его жена опознали Стрельникова как коменданта боевого участка мятежников. В ходе следствия выяснилось, что на совести этого матерого бандита десятки загубленных жизней. Стрельников-Морозов, сознавая всю тяжесть преступлений, путал следствие, давал противоречивые показания, стремился поставить под сомнение рассказы, свидетелей. И только после очной ставки с шестнадцатилетним Гришей Савельевым перестал изворачиваться. Совершенно седой от пережитого, юноша назвал имена людей, которых казнил Стрельников. В памятный для Гриши день, когда он лишился матери, сестры, брата, убитых по личному приказу Стрельникова, последний распорядился о расстреле еще четырнадцати коммунистов и членов их семей. Гриша спрятался в заброшенном сарае местного богача и остался жив. Во дворе, на его глазах, совершалась дикая расправа.

Стрельников прибыл в Сибирь в августе 1920 года и поселился в селе Белое Петропавловского уезда. Через некоторое время он стал активистом местной организации заговорщиков. 10 февраля 1921 года, когда в селе хозяйничали мятежники, его избрали в новый волисполком, затем назначили комендантом района. Стрельников развил бурную деятельность. По его инициативе 20 февраля против частей Красной Армии выступил мятежный полк, которым командовал офицер Шевчук.

На одном из допросов Стрельников показал, что, по дошедшим до него слухам, Соленик и Дульский были казнены в Петухово по приказу руководителя следственной комиссии Кармацкого. Желая спасти свою жизнь, Стрельников сообщил, что Кармацкий в настоящее время скрывается в селе Юдино. По решению трибунала Стрельников был расстрелян.

ДЕЛО ЗОЛОТИЛИНА

Найти Кармацкого в Юдино удалось не сразу. Место, где он скрывался, указал новый сотрудник губернской ЧК Иван Ершов, откомандированный в Петропавловск из Акмолинска.

Свое первое задание Ершов получил от Бокши. Тогда же он подумал, что увидать брата Михаила, приехавшего из Оренбурга на конференцию, не удастся. А как хотелось встретиться, поговорить о житье-бытье, о домашних делах.

Бокша тем временем поднялся из-за стола, вышел на середину кабинета.

– Мы решили поручить вам доследование дела на мятежников Донских и Золотилина. Товарищ Айтиев, настаивая на вашем переводе из Акмолинска сюда, говорил, что вы умеете доводить начатое до логического конца. На этом спотыкаются другие.

– Пожалуй, меня переоценили, – улыбнулся Ершов.

– Не думаю! Наш председатель губревкома умеет разбираться в людях. Кстати, вы знаете, что он одно время тоже работал в ЧК?

– Не слышал.

– В Уральске, два года. Так вот о деле. Работники особого отдела кавбригады узнали, что Андрей Золотилин и Матвей Донских были в следственной комиссии мятежников. Вам наверняка известно, что это такое?

– Конечно.

– К сожалению, свидетели, а их пятеро, попались никудышные. Сами почти ничего не видели. А на одних слухах обвинение не построишь.

Бокша сел на свое рабочее место и, заканчивая беседу, заметил:

– У этих мерзавцев, видимо, опыт порядочный. Трупы казненных под лед Ишима упрятали. Так что, ищи ветра в поле. Других улик пока нет. Ну да прибудешь на место – разберешься.

Но разобраться было не так-то просто. Прошла неделя, а сдвигов в деле Донских и Золотилина не наблюдалось. Бокша спокойно выслушал Ершова, достал из сейфа журнал с текстом расшифрованных телеграмм и, найдя нужную запись, дал с ней ознакомиться Ивану.

– Думаю, это немного тебе поможет.

На запрос Бокши из особого отдела кавбригады сообщали, что по их данным мятежник Донских в 1920 году был арестован петропавловскими чекистами за принадлежность к нелегальной офицерской организации.

Положив журнал обратно в сейф, Бокша предложил Ершову поговорить с теми, кто раньше работал в Петропавловской уездной ЧК. Иван Вагаев, узнав об этом, упрекнул Ершова, что тот не обратился к нему.

– Я же этого бандюгу в сентябре прошлого года еще ловил. После боя с шайкой Новикова, бывшим анархистом, что в марте с подполковником Токаревым сбежал в Монголию, я и Иван Спиридонович Порфирьев возвратились в станицу Боголюбовскую. По пути встретили одиночного всадника, который открыл огонь из маузера. Красноармейцы убили под ним лошадь, его взяли в плен. При обыске я нашел у задержанного пакет с секретными материалами какой-то нелегальной офицерской организации. Он его вез из Омска. Один красноармеец опознал в пленнике боголюбовского кулака Матвея Донских.

Вагаева вскоре вызвали к председателю губчека. Ершов закрылся у себя в кабинете, стал изучать прошлогодние дела. В папке с материалами на кулака Донских было подшито всего три листа. Резолюция на одном из них гласила, что Донских бежал из-под стражи, и в связи с этим следствие решено приостановить.

Ершов, ознакомив Вагаева с содержанием папки, спросил:

– Что же вы протокол допроса не оформили?

Вагаев ответил:

– Да мы его и допросить-то как следует не успели. Приехали в Боголюбовку поздно вечером. Порфирьев тогда прихварывал, у меня же правая рука на перевязи висела: анархисты прострелили. Красноармейцы, сам знаешь, какие грамотеи. Весточку домой Других просят написать. Так что не до протокола было.

– Но разговор все же состоялся? – не отступал Ершов.

– Конечно, – согласился Вагаев. – Боголюбовские исполкомовцы рассказали, что Донских при Колчаке был в контрразведке сыщиком. Он и не стал запираться. Вел себя так дерзко, что вроде бы не он у нас, а мы у него в плену находимся. Решили отложить допрос до утра. А ночью он задушил часового и сбежал. Сколько не искали, найти нигде не могли. Как сквозь землю провалился!

– Значит, он боголюбовский?

– Да, там его многие помнят.

В Боголюбовской Ершову рассказали, что через несколько дней после начала восстания Донских привел в село казачий отряд. Есаул Иванов, который стал у бандитов комендантом боевого участка, зачитал на сельском сходе приказ о мобилизации пятнадцати возрастов в «Народную армию». Донских обратился к присутствующим с призывом: «Да здравствует Советская власть и свобода! Долой коммуну!»

Председатель боголюбовской комячейки предложил Ершову побеседовать с Марией Медведевой, вдовой убитого бандитами члена исполкома А. Медведева.

– О какой власти и свободе кричал с крыльца этот палач, мы поняли только через несколько дней, когда бандиты схватили пятнадцать членов волисполкома. После ареста их жестоко избили и живыми столкнули в прорубь, – сказала она.

– Вы помните фамилии погибших? – спросил Ершов.

– Они работали вместе с мужем. Можете записать: Михаил Артамонов, Петр Быков, Михаил Гончар, Николай Докучаев, Кирилл Васин, Иван Звягин, Андрей и Матвей Лепехины, Иван Коловесь, мой муж Антон Медведев, Тимофей Матаев, Сергей Румянцев, Солдатов, кажется его звали Сергеем, затем Григорий Свиридов… Все они бывшие партизаны.

Не сумев побороть минутную слабость, женщина расплакалась. Но перед уходом посоветовала Ершову разыскать Федосью Новикову.

– Это она говорила, что Донских вместе с нашим хуторским казаком Золотилиным гонял ее целую ночь босиком по снегу.

Новикова уехала косить сено на дальнюю заимку, и увидеть ее Ершову удалось только через неделю. В сельсовет она пришла в сопровождении свекра, белого, как лунь, старика, который во время ее рассказа несколько раз нетерпеливо стучал палкой об пол, как бы требуя не останавливаться, не поддаваться горю.

– Я не видела, когда арестовали моего мужа, – рассказывала женщина. – Он собирался вместе с членами исполкома ехать в Пресногорьковскую. За день до этого мы с папаней на заимку поехали за сеном и картошкой. Ночью сюда нагрянули бандиты.

– Яшка Золотилин был, его двоюродный брат Андрей и Матвей Донских, – пояснил старик.

– Яшка все время ругался, – продолжила свой рассказ Новикова. – Тыкал в меня стволом винтовки, грозился, что застрелит, если не отдам ему партийные бумаги мужа. Потом Донских приказал Золотилину связать мне руки и босиком погонять по снегу. Бандиты перед тем где-то достали самогонки. Выпили изрядно. Под утро в лесу послышалась стрельба, и они ускакали, погрозив на прощание винтовками.

Материалы, собранные Ершовым в Боголюбовской, приперли бывших бандитов к стенке. Они стали выдавать друг друга, выгораживая себя. Особенно усердствовал Донских. Оказалось, что пытки и расстрелы он, как правило, поручал Андрею Золотилину, неграмотному, но преданному белогвардейской верхушке казаку.

– Андрей с охотой брался за это, – пояснил Донских. – Наверное, нравилась власть над людьми. Его еще при царе за избиение кочевников-казахов судили.

– Вот как! Что же вы ни разу не остановили его? – спросил присутствующий на допросе Шаповалов.

Донских промолчал.

– Видимо, и вам это нравилось, – добавил Захар. – Скажите, вам знаком Андрей Кармацкий?

– Да, я знаю этого купца.

– Только как купца? А кем он был в феврале и марте этого года?

– Председателем следственной комиссии Петуховского райштаба.

– А где он сейчас?

– Там же, где был. В Юдино.

– Не напускайте туману, Донских.

– Если жизнь мне сохранят, я его сразу найду.

– Вашу просьбу решит трибунал. И здесь ничье заступничество не поможет, – заявил Ершов.

– Тогда вам не отыскать Кармацкого! Он еще отомстит за меня! – крикнул Донских, вскочил со стула и кинулся на Ершова. Шаповалов и караульный с трудом оттащили бандита.

– Все ясно, – сказал Ершов после того, как арестованного увели в камеру. Кармацкий скрывается на какой-нибудь заимке близ села.

– Ты в этом уверен? – спросил Шаповалов.

– Абсолютно! Донских специально не назвал место, где укрыт Кармацкий. Но сказав: «Я его сразу найду», выдал сокровенную тайну.

Ершов не ошибся. Через несколько дней удалось установить, что Кармацкий прячется на заимке местного богача. Купец рассчитывал продержаться там до осени, а затем перебраться за кордон. Однако судьба распорядилась иначе.

На задержание Кармацкого Ершов выехал сам. В напарники, на всякий случай, взял работника волостной милиции. В Михайловском исполкоме им выделили бричку. Возница, молодой парнишка лет пятнадцати, набросал в нее побольше свежего сена, и Ершов, полулежа, даже немного вздремнул. К заимке добрались под вечер. Несмотря на свою привязанность к акмолинским степям, Ершов не переставал восхищаться красотами здешних мест. Березовые колки, словно острова, возвышались среди ровной, как стол, степи. Местами дорога почти вплотную подходила к березняку, и жирные, тяжелые от насевшей пыли листья цеплялись за бричку. Откуда-то из зелени слышалось попискивание бодрствующих пичуг. Непоседа дятел усердно обрабатывал своим крепким и длинным носом высохший ствол осины.

Кармацкого взяли сонным. Купец настолько, был уверен в своей безопасности, что спал прямо на земле у завалинки. Спросонья долго не мог сообразить, зачем его подняли. Но позднее, уже со связанными руками, стал отбиваться, поносить нецензурными словами большевиков.

Пока допросы вел Ершов, Кармацкий категорически отрицал свое участие в следственной комиссии мятежников. Как-то в кабинет следователя зашел Шаповалов. Кармацкий, встретившись с ним взглядом, сразу обмяк, затем признался, что действительно работал у мятежников и допрашивал этого человека.

– Давно бы так, – сказал Шаповалов. – Зря вы, Андрей Авдеевич, ягненочком прикидываетесь. – Людям вашего возраста юлить неприлично. Ведь шестой десяток уже идет, не так ли?

– Ну и что? Жить-то все равно хочется.

– Но вы по-прежнему не говорите о главном, – заметил Ершов. – Я вынужден устроить очную ставку с Меньшиковым, Тухватшиным, Авдониным, Шарипковым.

– Ты не оговорился насчет Шарипкова, – спросил Захар после того, как Кармацкого увели. – За что его взяли?

Армейские чекисты взяли Шарипкова в бою за станцию Петухово. Прямо в штабе мятежников. Правда, под арестом этот человек был недолго, большая группа коммунистов подтвердила, что бандиты мобилизовали его как офицера. Работал в штабе писарем и кое-кому из наших крепко помог.

– Верно! – подтвердил Шаповалов.

– Но вскоре на него поступило заявление Брюховецкого – есть такой у нас, в губземотделе. Этот знаток земельного вопроса готов обвинить всю беспартийную интеллигенцию. Шарипков ему и попался. Конечно, бывший учитель мог бежать из штаба, но струсил, а так как он работник штабного ранга, то особый отдел возбудил ходатайство о расстреле. Мы иного мнения. Подготовили письмо в президиум ВЧК. Вопрос остался открытым. Если ты против расстрела, иди подписывайся.

– Я подпишусь, – согласился Захар. – Но ты, Иван, прав. Шарипков мог бежать хотя бы со мной. Но струсил, остался в штабе и в чем-то помог бандитам.

– Вот, вот! Я так же ему объяснил. Сейчас кается… Меньшиков на очной ставке с Кармацким подробно рассказал о казни Соленика.

– А ведь ты, Андрей Авдеевич, – говорил Меньшиков, – оказывается, давно знал Василия Соленика. Перед расстрелом кричал чекисту в лицо, что он погибает, как падаль, и об этом никто не узнает. Зачем ты от нас скрывал, что чекист твои магазины для общего дела забирал?

– Ни тебе, бухваловскому добровольцу, меня судить, – огрызнулся Кармацкий.

– Это верно, что ни мне. Но из-за вас, стервецов, и мы, дурни, в драку полезли. Пиши, начальник, все пиши. Он – купец. Но у Родина сам просился в следственную комиссию. И нас отбирал туда. Меня поймал на том, что продотрядчики хлеб весь выгребли, а жену нагайками посекли. Злой я был и не знал в ту пору, куда податься. Потом только подробности об обидчике своем узнал. Начальником карательного отряда, оказывается, был при Колчаке Золотухин Василий Ильич. Когда пришли красные, он потихоньку в продком пристроился. Нарошно нас грабил, чтобы, значит, поднять против Советской власти. А мы, темнота, и поверили, что коммунисты во всем виноваты…

– Вы о Кармацком расскажите, – напомнил Ершов.

– О купце не забуду я. Не бойся, гражданин следователь. Если его пожалеете, мужики не простят. Много на нем крови народной. А Дульского Луку он у изменника Окулича выпросил. Тот все-таки пожалел больного, а этот – нет. Чекиста-то они хворым взяли. Тот после тифу слабый был. На станцию приехал и красноармейцев стал совестить: «Что же это вы, братцы, – говорит, – опять Колчака захотели. Аль забыли вкус казачьей плетки?» Окулич приказал скрутить Дульского и в казарму утащить. А Кармацкий его больного забрал, бить начал. Рука у купца тяжелая, так он кулаком Дульского прикончил. Потом, для пущей верности, из пистолета в упор выстрелил.

Показания Меньшикова подтвердили другие свидетели, в том числе и Шарипков. Кстати, он же рассказал о том, как Кармацкий глумился над взятыми в плен красноармейцами из группы Ильина, наступавшей на станцию Петухово.

– Ну, с купцом ясно, – заметил Ершов. – А почему вы, грамотный, интеллигентный человек, к бандитам пошли?

– Семья, гражданин следователь, – потупил взор Шарипков. – А потом наша интеллигентская бесхребетность сказалась. Думал о себе, как о пупе вселенной. А на поверку вон что получилось. Приказали погрубее, с матом, и пошел…

– Счастье ваше, что кое-кто из коммунистов, чекист Шаповалов, например, согласились подтвердить ваши показания. А то бы не миновать вам расстрела, Шарипков, – сказал Ершов, подавая на подпись протокол допроса [10]10
  16 сентября 1921 года по ходатайству Акмолинской губчека комиссия ВЧК заменила Шарипкову расстрел на один год исправительно-трудовых лагерей (автор).


[Закрыть].

Вскоре после выяснения обстоятельств гибели чекиста Дульского удалось задержать Окулича. А через несколько дней, при разгроме одной из мелких банд, красноармейцы поймали Шантурова и братьев Севастьяновых. На допросах в ЧК бывшие главари нелегальной эсеровско-белогвардейской организации сознались, что готовили к мятежу 253-й полк, намереваясь овладеть городом без боя, сделать его базой мятежников. Неожиданный арест сорвал все их планы. Шантуров показал на допросе, что Кудрявцев и Токарев входили в офицерскую антисоветскую организацию, но не успели наладить прочную связь с шантуровцами, так как потеряли Пяткова и Воротова. В октябре 1920 года их связной Матвей Донских был задержан чекистами. Но ему удалось сбежать из-под стражи.

– Ты смотри! Верно тогда Порфирьев говорил, что Донских не простой связной, – воскликнул Вагаев, когда Шаповалов и Ершов рассказали ему о роли колчаковского сыщика. – Очень сильно горевал Иван Спиридонович, узнав о побеге Донских. Важное звено, говорит, упустили.

В начале июня стали известны некоторые подробности Каркаралинской трагедии. Бокша ознакомил с ними работников губчека.

– Немногим больше двух месяцев назад, – сказал он, – Виктор Иванович Дьяконов отбивал в Акмолинск, Каркаралинск и Семипалатинск тревожные телеграммы. Волновался он не зря. Есаул Токарев собрал вокруг себя остатки разбитых частей мятежников, почти три тысячи бандитов. Все они направились к Анненкову и Дутову, расстреливая на пути коммунистов, красноармейцев, сжигая семенное зерно. Внезапным ударом банда взяла Каркаралинск. Погибла вся городская партийная организация.

– Как же так, Владимир Викентьевич? – вскочил с места Михаил Крупинин. – Ведь вы сами только что говорили об отправленных телеграммах.

– К сожалению, мне тоже не все ясно. Знаю одно – банда после Каркаралинска обошла выставленные 13-й кавалерийской дивизией заставы и, после ожесточенного боя у границы, прорвалась за кордон. Думаю, что разобраться в причинах Каркаралинской трагедии будет нелегко. Придется собирать материал по крупицам. Всем, кто будет допрашивать мятежников, необходимо напомнить и о Каркаралинске.