Текст книги "Мы из ЧК"

Автор книги: А. Минаичев

Соавторы: Владислав Григорьев,Н. Мельников,Н. Егоров,Жамалаш Ибраев,Ф. Иванов,В. Исмамбетов,Абдиманап Тлеулиев,Николай Милованов,А. Абдуразаков,Юрий Кисловский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Ф. Иванов
ПРЕСТУПЛЕНИЕ В УРОЧИЩЕ ЧУРУК

I

Джунуспек и Суванкул люди местные, семиреченские. Оба родились в Талды-Курганском районе. Здесь росли, учились. Знали каждое урочище в горах, долины рек Коксу и Каратала. Почти каждое лето проводили на джайлау в предгорьях Алтын-Эмеля.

– Да, все это теперь не наше, – зло сплюнув, сказал Суванкул. – Будет ли сопутствовать нам удача?

– Почему же нет? – отозвался Джунуспек. – Только не следует торопиться, иначе можно погубить и себя, и начатое большое дело.

Миновав пограничные посты, небольшие заставы, они ехали теперь по узкой тропинке, петлявшей по правому восточному берегу реки Коксу. Где-то там, за Коксуйским перевалом, лежит широкая Талды-Курганская долина. Они часто останавливались, смотрели по сторонам и ехали дальше. К вечеру расстояние между всадниками и стоянкой банды Кундакбая увеличилось до ста километров.

– Кундакбай, по-моему, умело распределил нас по аулам. А это очень важно, – возобновил разговор Суванкул.

– Он с головой. У Кундакбая есть чему поучиться, – отозвался Джунуспек и, немного помолчав, заметил: – Он же бывший сотрудник милиции. Разве наши в Кульдже доверили бы такое ответственное дело непроверенному человеку. Кундакбай будет до гроба служить нам. Незадолго до нашего отъезда в Семиречье я слышал, как Абдрахман Канабеков наставлял его… Абдрахман, говорят, тоже не дурак. Еще при Анненкове был начальником пограничной охраны от Капала до Маканчей. Теперь руководит отделом в нашей крестьянской партии.

– Да-а, на самом деле человек большой. Сколько надо терпения, выдержки. В комитете партии занимает ответственный пост и одновременно руководит боевыми операциями. Из штаба почти не выходит.

Суванкул гордо посмотрел на Джунуспека, желая подчеркнуть, что и он кое в чем разбирается. Сославшись на усталость коней, предложил сделать небольшой привал. Джунуспек не возражал. Оглядевшись, они свернули с тропы, въехали в заросли тала и барбариса. Не спеша разнуздали лошадей, пустили их на лужайку, а сами, напившись из реки воды, уселись на траву. Забросили за губы насвай и некоторое время молчали, сплевывая горечь табака. Суванкул сказал:

– Я что-то не совсем хорошо представляю, с чего мы будем начинать свои беседы с колхозниками Алгабаса.

– Ну как же так! – воскликнул Джунуспек. – Все понятно. Вначале надо присмотреться к руководству колхоза, аулсовета. Там наверняка должны быть наши единородцы. Расспросим их, как идут дела, какие виды на урожай, продолжается ли раскулачивание… Потом будет видно, с чего начинать. А поначалу ты положись на меня. Я буду тебе подсказывать. Все надо клонить к тому, чтобы у колхозников вызвать недоверие к Советской власти, поднять их против большевиков. Торопиться с этим не следует, но и медлить нельзя. Все надо делать так, как учил Кундакбай.

– Хорошо, я понял, – сказал Суванкул. – Ну что, поехали?

– Нет! Давай дождемся вечера. Тут неподалеку есть одна старая казахская зимовка. На ней живет мой родственник. Когда мы уходили за кордон, он остался. Вот у него и заночуем. Отдадим охотничье ружье: нам оно ни к чему. Ему же, охотнику, пригодится. Да и у нас на одного вооруженного человека будет больше.

Суванкул согласно тряхнул головой.

– Так и сделаем…

II

О появлении Джунуспека и Суванкула на советской земле чекисты Талды-Кургана узнали еще до того, как пришло известие о прибытии в верховья Алтын-Эмельских гор банды Кундакбая. Первое сообщение о незваных гостях принес продавец сельпо Джангиз-Агачского аулсовета коммунист Сапаргали Алипов. Его, избитого, в бессознательном состоянии, привезли в районную больницу. Несколько часов Алипов не приходил в себя, а когда, наконец, открыл глаза, рассказал комотряднику Балабекову, дежурившему у постели, следующее:

– Они напали на меня внезапно, из-за кустов барбариса. Стащили с лошади, отобрали ружье, заставили раздеться. Не успел снять брюки, как один из них нанес несколько ударов ногой. Я упал. Они навалились на меня, приказали:

– Говори, кто тебя послал в горы и зачем? И не вздумай увиливать!

Я ответил, что еду собирать паевые взносы по поручению председателя сельпо.

Они не поверили и снова стали бить меня ногами. Потом высокий выхватил из-за пояса нож и сказал:

– Ты по заданию ГПУ приехал сюда в горы! Если не скажешь правду – зарежу!

Я молчал. Тогда он подскочил ко мне и нанес несколько ударов ножом. Я потерял сознание. Когда очнулся, увидел, как мою одежду и ружье бандиты привязывали к седлу. Они забрали мою лошадь и уехали. Мне снова стало плохо… Очнулся я в больнице.

На вопрос Беляева, сможет ли Алипов опознать этих лиц и сколько их было, ответил:

– Да, смогу. Их было двое. Тот, который нанес мне ножевые раны, высокого роста, в черном суконном широком пальто, стянутом в талии зеленым кушаком. Шапка на нем вельветовая, голубая, отороченная лисьим мехом. Второй же ростом пониже и одет победнее. На нем стеганый бешмет, тоже стянутый кушаком, но синего цвета. На голове – войлочная шляпа.

Весть о появлении в горах бандитов уже на следующий день подтвердилась. Вызванный из оперативной командировки уполномоченный Иван Степанович Чухнов, не заезжая домой, направился в кабинет своего начальника с докладом.

– Налеты бандитских групп численностью в два-три человека, – сказал он, – наблюдаются почти во всех аулах, селах и станицах района. Их совершают бывшие баи и кулаки, бежавшие после революции в Китай. Сейчас они возвращаются на нашу землю с заданием склонить на свою сторону народ. Но это не всегда удается. Вот они и зверствуют.

– Товарищ Ботвинов, выезжавший на днях в разведку, тоже получил сигнал о появлении в Чаганских горах двух бандитов, – заметил находившийся в кабинете начальника старший уполномоченный Дутов.

В тот же день Дутов, уполномоченные Ошакбаев, Чухнов и Ботвинов с оперативными группами выехали в аулы, села и станицы. Задача была одна: выявить лазутчиков из-за кордона, установить контроль за их действиями, узнать их намерения и быть готовыми к проведению операции по задержанию и аресту. Были приняты меры к приведению в боевую готовность коммунистического отряда. В областное управление ОГПУ с подробной информацией поехал фельдъегерь. Ему дали свежего коня и он быстро выполнил задание.

По данным полпредства ОГПУ, на которое ссылалось в своем ответном письме областное управление, в верховья Алтын-Эмельских гор была заслана банда Кундакбая, сформированная в Кульдже. За ее действия отвечал комитет закордонной антисоветской крестьянской партии, которую возглавили белогвардейские офицеры. Банда перебрасывалась на территорию Талды-Курганского района еще в 1930 году, но, потерпев поражение в боях с комотрядом и пограничниками, ушла обратно. В 1931 году во все пограничные районы Семиречья были направлены представители крестьянской партии, имеющие задачу создать повстанческие отряды, которые впоследствии влились бы в банду Кундакбая.

Но хорошо продуманный белогвардейцами и буржуазными националистами план был сорван чекистами. Многие организаторы восстания, прибывшие из Кульджи, были выслежены и арестованы.

По следам банды Кундакбая был направлен отряд Беляева. В исключительно тяжелых, невыгодных в военном отношении условиях, отряд выдержал два боя и в третьем жарком сражении на перевале разгромил бандитов. Кундакбаю, еще нескольким его приближенным удалось бежать.

Внезапный удар чекистов лишил Кундакбая возможности отозвать из аулов своих лазутчиков, и Джунуспек с Суванкулом еще долго оставались на свободе. Они исподволь вели антисоветскую пропаганду, совершили террористический акт против партийных и советских работников. В этом им помогали отдельные лица, недовольные Советской властью.

III

Оперативная группа Ботвинова, выехавшая из Талды-Кургана раньше других, во второй половине дня была уже в Алгабасе. Накануне прошел дождь и напоенная влагой земля требовала ухода. Но в поле никто не работал. «Почему бы это? – подумал Ботвинов. – Праздник какой справляют или несчастье стряслось?»

Первым, с кем довелось побеседовать Ботвинову, был секретарь комячейки одиннадцатого аула Тайкенов. Он сказал:

– Из райкома партии уже поступила директива по вопросу борьбы с бандитизмом. Документ хороший, важный, но нас не касается. В одиннадцатом ауле бандиты не появлялись.

Ботвинов уловил в словах секретаря нотки тревоги и понял, что Тайкенов пытается скрыть от него действительное положение дел. Тут же решил поговорить с председателем исполкома аулсовета Джубановым. Но он, как и Тайкенов, заявил, что в ауле нет посторонних лиц. «Неужели сведения, поступившие в ОГПУ, оказались ложными, – думал Ботвинов. – Надо побеседовать с народом. Но как это сделать?»

Тем временем наступил вечер. Почти все, кто не был связан с животноводством, находились дома. Ботвинов, прогуливаясь, незаметно вышел за аул, рассчитывая на встречу с рядовыми колхозниками. Но его надежды не оправдались. Люди, возвращавшиеся в аул, обходили Ботвинова стороной не останавливаясь. Опыт подсказывал, что в таких делах надо быть терпеливым и осторожным. Ботвинов верил в честность советских людей, в их прямоту. И чувствовал, что кто-то мешает им подойти к нему, рассказать всю правду.

Уже стемнело, когда Ботвинов вернулся в аул.

– Ну, что нового? – спросил он у сотрудника Серикпаева.

– Ничего пока нет. Люди нас сторонятся. Не хотят разговаривать.

– Да, это верно, – согласился Ботвинов и спросил: – Лошадей куда поставили?

– Здесь они, рядом. В сарае. Мы с Виктором накосили травы. Себе постель приготовили на крыше конюшни. На улице спать сподручнее…

– Хорошо придумали, молодцы! А хозяин не вернулся?

– Нет еще. Хозяйка говорит, будет только завтра.

В это время из дома вышла Зайнеп – жена хозяина – и пригласила всех на ужин.

Дом, в котором остановились чекисты, указал председатель исполкома аулсовета. Раньше никто из них в этом доме не был, и поэтому все чувствовали себя несколько стесненно. Зайнеп молча разливала в пиалы чай, а когда ужин закончился, быстро убрала посуду и ушла в другую комнату, где спали дети и отец ее мужа.

Серикпаев и Виктор, молодой, недавно демобилизованный из армии, уже крепко спали, когда дремавший Ботвинов услышал тихий шорох. Сначала подумал, что у какой-то лошади сползло с ясель сено. Но, подняв голову, различил силуэт согнувшегося человека, медленно пробиравшегося к конюшне.

– Кто идет? – негромко, но строго спросил Ботвинов, нащупывая под подушкой револьвер.

– Это я… колхозник. Здравствуйте. Мне надо срочно поговорить с вами.

– Я вас слушаю, – сказал Ботвинов и быстро спустился по лестнице на землю.

Познакомились. Колхозник, а им оказался Сураганов Ахмедкали, бывший солдат-пограничник, сказал:

– В ауле скрываются вооруженные перебежчики из Китая. Когда приехали, остановились у сына бая Камаева. Он живет на старой зимовке, там за речкой, у Коксуйского перевала. Вчера перебежчики были здесь, в ауле, в доме бая Сатыбалды Камаева. Но испугались вас и с наступлением темноты уехали. Куда – не знаю.

– А их фамилий не помнишь?

– Нет. По слухам они местные. Одного звать Джунуспек, второго – Суванкул. Раньше, до коллективизации, якобы проживали неподалеку, в соседнем ауле.

– Как одеты?

– Джунуспек высокий, в суконном черном пальто. На нем зеленый кушак, шапка, отделанная лисьим мехом. Суванкул пониже ростом. В стеганом бешмете, в войлочной шляпе.

«Об этом же говорил продавец сельпо Алипов, – отметил про себя Ботвинов. – Приметы совпадают».

– Что еще вы знаете о них?

– Когда они появились, то к Мажиту на зимовку несколько раз ездили Камаев и заведующий сельпо Кожаберды Тохтыбаев. Оба закадычные друзья нашего председателя исполкома аулсовета Нургали Джубанова и его секретаря Садвакаса Бейгалина. Торгаш Тохтыбаев и секретарь комячейки Тайкенов являются сыновьями баев и открыто поддерживают их сторону. Сейчас в колхозе идет массовый забой скота, и люди перестали выходить на работу: не убирают хлеб, не косят сено. Все гуляют, устраивают той. Пока режут свой скот, но ходят слухи, что и до колхозного добраться могут.

– А эти… перебежчики зачем в аул приехали? – после некоторой паузы спросил Ботвинов.

– Народ мутят. Говорят, что скот и все имущество большевики отберут. Непокорных расстреляют. Уходите, говорят, пока не поздно в Китай. Хвалят тамошнюю жизнь. Некоторые верят им и уже готовятся к откочевке.

Сураганов вскоре ушел. А Ботвинов до утра не сомкнул глаз, пытаясь осмыслить рассказ Ахмедкали. Два последующих дня ушли на проверку полученных данных. Потом Ботвинов со своими товарищами выехал в Талды-Курган.

О положении дел в колхозе был информирован секретарь райкома партии Целых. Через некоторое время в Алгабас выехала новая группа чекистов.

Было ясно, что прекращение уборки хлеба, заготовок кормов для скота, преждевременный забой овец, крупного рогатого скота – дело рук пробравшихся на руководящие посты байских сынков, их вдохновителей Джунуспека и Суванкула. Бюро райкома партии приняло экстренное решение: направить в Алгабасский аулсовет члена бюро, заведующего районным отделом народного образования Капеспека Балабекова. Совместно с коммунистами местной парторганизации ему следовало принять необходимые меры по оздоровлению обстановки в колхозе, вплоть до организационных выводов в отношении злостных саботажников.

Балабекова сопровождал милиционер Сегизбаев, получивший строгое указание не отлучаться от Капеспека ни на шаг. Такая предосторожность не была излишней, ибо в одиннадцатый аул продолжали наведываться бандиты Джунуспек и Суванкул. Можно было столкнуться и с другими неожиданностями.

Балабеков на месте установил, что все сигналы, поступившие в райком партии, соответствуют действительности. Продолжался забой скота. Почти открыто велись разговоры о предстоящих откочевках в Китай. Члены исполкома аулсовета и правления колхоза, зная об этом, бездействовали. Подтвердился и тот факт, что председатель исполкома аулсовета Джубанов является сыном крупного бая, но при вступлении в партию скрыл свое социальное происхождение. Секретарь аулсовета Садвакас Бейгалин – сын муллы, заведующий сельпо Кожаберды Тохтабаев – сын бая, а секретарь парторганизации Тайкенов – сын известного во всей округе торговца.

По сообщению колхозников, рядовых членов партии, Тохтабаев, Джубанов и Бейгалин разбазаривали фондовые товары, поступавшие в сельпо, прикарманивали вырученные за них деньги.

Нашли свое подтверждение слухи о связях Тохтабаева с баем Камаевым, о систематических встречах последнего с Джунуспеком и Суванкулом.

Сопоставив данные, Балабеков окончательно убедился, что пока не будут сняты с занимаемых должностей Джубанов и Бейгалин, об активизации работы аулсовета не может быть и речи.

На партийном собрании, которое вскоре состоялось, Балабеков сказал:

– Райком считает, что работа вашей партийной организации по пропаганде решений партии и правительства ведется слабо, от случая к случаю. Так оно и есть. Срыв важнейших сельскохозяйственных мероприятий объясняется полным бездействием исполкома аулсовета и правления колхоза. Председатель исполкома Джубанов, секретарь Бейгалин разъезжают по зимовкам, кистау, пьянствуют и бесбармачат. Секретарь же парторганизации Тайкенов, зная об этом, не принимает решительных мер. Так дальше продолжаться не может.

Собрание загудело, словно горный поток. Рядовые коммунисты, получив поддержку со стороны Балабекова, говорили о недостатках, о злоупотреблениях властью.

По предложению Балабекова Джубанов был исключен из партии, отстранен от занимаемой должности. Тайкенов и Бейгалин строго предупреждены.

После партсобрания Балабеков заперся в кабинете и до утра писал докладную записку секретарю райкома партии и статью в районную газету «Вперед». В них он подробно осветил положение дел в ауле, подверг резкой критике тех, кто мешает проводить в жизнь решения партии и правительства. Утром пакеты с материалами были переданы Бейгалину, который с нарочным должен был их отправить в Талды-Курган.

IV

Милиционер Сегизбаев на полном скаку остановил во дворе районного отдела ОГПУ коня, спешился. Конюх, принимая из его рук повод, заметил:

– Ты что, с ума сошел! Совсем загнал лошадь. Я вот доложу начальнику, пусть строго накажет за это.

– Ладно, старик. Потом поговорим, – бросил на ходу Сегизбаев. – Я сам к нему иду!

– Что так быстро вернулся? – спросил начальник районного отдела ОГПУ, едва Сегизбаев переступил порог кабинета.

– Балабеков пропал… Не уберег я его.

– Как пропал? Я же тебя специально послал его охранять.

– Так точно! – вытянулся Сегизбаев. – Позвольте доложить, как все произошло.

– Рассказывай!

– Вы знаете, что в Алгабасе состоялось партийное собрание.. Решения, принятые на нем, стали известны всем колхозникам. Они одобрили разработанные коммунистами мероприятия. Я лично слышал такие отзывы. Колхозники потянулись в поле. Началась уборка зерновых. Так было на второй день и на третий.

Однажды утром, когда Балабеков сидел в правлении колхоза и ожидал очередную сводку о сдаче зерна государству, к нему подошел секретарь исполкома аулсовета Бейгалин. Я в это время сидел неподалеку и слышал, как он сказал:

– Есть сигнал, что бывшие баи во второй бригаде спрятали пшеницу в ямы и теперь отказываются выполнять план хлебосдачи. Если можно, пошлите туда Сегизбаева. Пусть разберется…

Балабеков похвалил Садвакаса за сообщение, спросил:

– Кто принес эту весть?

– Один колхозник. Имени просил не называть: боится!

– Ну и порядки! – вздохнул Балабеков и приказал мне немедленно ехать в бригаду.

– Если сообщение Бейгалина подтвердится, – заметил он, – прими все меры к розыску спрятанного хлеба.

Я тут же вышел, оседлал лошадь и поскакал в бригаду. Вскоре сюда же долетели слухи о том, что Балабеков уехал в урочище Актюбе-Булак и где-то в пути потерялся. Его искали, но не нашли.

– Что говорят об этом люди? – спросил начальник.

– Колхозники рассказывают, что на следующий день после моего отъезда секретарь комячейки Тайкенов пригласил Балабекова к себе на завтрак и якобы за чаем сказал: «Во второй половине дня Бейгалин будет проводить общее собрание колхозников в урочище Актюбе-Булак. Неплохо было бы выступить перед людьми, довести до них наши решения. Если не возражаете, мы с надежным проводником отправим вас туда. Завтра утром вернетесь».

Балабеков согласился и после завтрака отправился в бригаду. Его сопровождал колхозник Ахмет Суюнбаев. Утром Тайкенова разбудил посыльный, вручил ему записку от Бейгалина. Тот сообщал, что Балабеков на собрание не явился и неизвестно где находится. Вот эта записка.

Сегизбаев положил на стол листок и продолжил рассказ:

– Тайкенов тотчас оседлал коня, поскакал в исполком аулсовета, чтобы сообщить об исчезновении Балабекова. Через час к исполкому собрались конные и пешие. Тайкенов говорил: «Скачите, идите по всем тропинкам. Обшарьте кусты, овраги, заросли тала и камыша. Разбейтесь в доску, но без Балабекова не возвращайтесь. Я тоже еду на розыск. К вечеру вернусь в сельсовет. Надеюсь, и Балабеков к этому времени будет на месте».

Все разъехались по указанным маршрутам. Тайкенов уехал к Джубанову. Затем они вместе навестили Тохтабаева и Бейгалина.

Розыск никаких результатов не дал. Я собрал показания всех, кого Тайкенов посылал на поиски, беседовал с колхозником Суюнбаевым, который сопровождал Балабекова. Он сказал следующее: «В пути следования нас догнали два верховых казаха. Один оказался учителем, знакомым Балабекову. Вместе мы ехали километра два. От быстрой езды моя лошадь стала уставать. Заметив это, Балабеков велел мне вернуться обратно, а сам поехал со своими новыми спутниками дальше…»

Сегизбаев отпил из стакана глоток воды и продолжал свой рассказ.

– Колхозники Салыков и Садвакасов сообщили, что они якобы видели, как два неизвестных вели в поводу лошадь, на которой ранее ездил Балабеков.

На основании собранных материалов секретарь исполкома Бейгалин пришел к выводу, что Балабекова убили бандиты, и прекратил его розыск. Мне же сказал, чтобы я немедленно ехал в райцентр и сообщил обо всем вам.

Если судить по словам Сегизбаева, версия об убийстве Балабекова казалась правдоподобной. Но у начальника после ухода милиционера появилось сомнение. Уж слишком все было гладко, по-театральному. Профессиональное чутье подсказывало, что эта версия кем-то сфабрикована. Следствие хотят направить по ложному следу.

И вот в Алгабас направляется оперативная группа во главе с сотрудником ОГПУ Кульбаевым, хорошо знавшим все урочища этого колхоза, его людей. Вместе с Кульбаевым выехал бывший комотрядник и разведчик Рустем Абикенов. Он должен побывать на всех отдаленных зимовках, в кистау, на пасеках, заимках и попытаться разыскать Балабекова. О своих наблюдениях сообщать Кульбаеву.