Текст книги "Отечественные автоматы (записки испытателя-оружейника)"

Автор книги: А Малимон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 40 страниц)

3. В начале 50-х годов в связи с появлением оружия массового поражения большого радиуса разрушительного действия внимание отечественных конструкторов было обращено на необходимость улучшения закрытости автоматики оружия от попадания различных загрязнений из окружающей среды (пыли, песка и т. п.). Выполнение этих требований осуществлялось за счет применения специальных пылезащитных устройств в виде различных щитков, заслонок и улучшения плотности подгонки наружных деталей, отделяемых при разборке. Запыление такого оружия перед стрельбой в камере в течение 20 минут пылью во взвешенном состоянии и по 5 минут при ветре слева и справа, когда в нем все окна и щели плотно закрыты щитками, являлось, по существу, формальным испытанием, мало чем отличающимся от испытаний в нормальных условиях без запыления. Такие испытания давали только представление о степени закрытости автоматики оружия от воздействия внешней среды. Открывание отдельных щитков только на период стрельбы мало что меняло в условиях испытания. При таких испытаниях не проверялась в самых трудных условиях внутренняя структура оружия, конструктивные особенности автоматики и их влияние на надежность работы оружия.

При организации таких испытаний требовался учет не только конструктивных особенностей оружия, но и учет реально возможных условий его боевой эксплуатации, при которой не все щитки возможно и выгодно держать постоянно закрытыми в положении по-походному,

В интересной форме высказал возражение один из конструкторов в отношении проведения дополнительных испытаний его образца с исследовательскими целями при открытом единственном щитке, который «по совместительству» выполнял и другие функции. «Я разработал автоматически работающий щиток, а его испытатели привязали», – заявил он начальнику полигона.

Не связано же было это замечание с несоблюдением культуры испытания, когда испытатель вместо того, чтобы разобрать механизм и снять ненужную деталь, неподвижно закрепил ее проволокой.

Начальник полигона, вызвав виновников «происшествия» к себе для объяснений, строго приказал не прибегать в дальнейшем к подобным «рационализациям», дабы не давать удобного повода для необоснованных жалоб разработчиков оружия. Сами же «виновники» без обиды про себя восхищались находчивостью конструктора, нашедшего способ выразить свои претензии к испытателям в юмористической форме.

Вполне естественным является желание каждого конструктора получить побольше плюсов и поменьше минусов по своей системе на первых же конкурсных испытаниях. Если же это и не обеспечит победы на конкурсе с первого захода, то, во всяком случае, может обеспечить право участия в нем во втором раунде. А при доработке конструктор постарается не только учесть замечания полигона, но и реализовать личный план доработки по результатам своих наблюдений за испытаниями своего и «чужих» образцов, не пренебрегая и положительным конструкторским опытом своих соперником по конкурсу.

Но есть свои цели и у испытателя. Он должен выявить не только положительные качества испытываемого им объекта, но и побольше реальных «минусов» при первых же испытаниях, с тем чтобы создать конструктору лучшие условия для доработки своей системы. Запоздание выявления недостатков, особенно связанных с принципиальной схемой конструкции, по срокам доработки создает дополнительные трудности конструктору. В худшем случае недостаток может просочиться и в войсковую эксплуатацию. Кажущаяся противоречивость профессиональных интересов конструктора и испытателя всегда идет на пользу делу и способствует достижению одной цели: созданию максимально совершенного оружия для армии.

Надолго запомнилась одному бывшему испытателю полигона реальная жалоба конструктора, связанная с «перегибом» в сторону повышения жесткости испытания созданного им изделия. При испытаниях треножного станка Сидоренко-Малиновского первой опытной модели в 1944 году молодой испытатель из-за недостаточно внимательного изучения ТТТ проверил служебную прочность станка свободным (без подталкивания) бросанием на твердый грунт с высоты 1,5 м, а не 1 м, как это было предусмотрено нормативными требованиями. С такой же высоты днем раньше бросал колесные станки его коллега по совместной работе, имевший опыт испытаний на полгода больше.

Конструкторы подобный вид испытания, как и волочение оружия по песчаной местности в целях проверки закрытости автоматики, считали «варварским» отношением к их разработкам. Но что такое высота 1,5 м? Это была высота борта военно-транспортной машины «Студебеккер», поставлявшейся в военное время для Красной Армии союзным государством. Эти машины использовались некоторое время в воинских частях как транспортное средство и после войны. Испытание легкого оружия свободным бросанием с высоты 1,5 м имитировало собою его случайное падение при выгрузке солдат с подобной транспортной машины. Аналогичные испытания были предусмотрены и для станков. Но испытатель треножного станка не просто копировал метод, применявшийся накануне по колесному станку, который был более чем в 2 раза тяжелее. Он считал, что с тяжелым колесным станком через высокий борт машины никто выгружаться не будет, для этой цели более удобен низкий задний борт. А с легкой треногой, имеющей весьма компактный вид в сложенном положении для переноски на лямках за спиной, выгрузка солдат через высокий боковой борт машины вполне возможна. Схватил солдат станок за лямку – и через борт, а в процессе преодоления этого «препятствия» можно случайно выпустить лямку из руки. Следовательно, требования по прочности к треножному станку должны быть нисколько не меньшими, чем к колесному.

Треножный станок Сидоренко-Малиновского в первом опытном своем варианте в основном выдержал испытания на служебную прочность. Его разработчикам пришлось только повысить жесткость рукояток некоторых зажимных устройств, получивших погибы при падениях, и уменьшить их выступание над основными габаритами станка.

Однако тактико-технические требования на разработку изделий военного назначения являются законом не только для конструктора, но и для испытателя. Испытатели бывшего оружейного полигона и спустя десятилетия вспоминают об этих испытаниях пулеметных станков, когда встречаются на юбилеях конструкторов-оружейников. Было это и в апрельские дни 1991 года, когда в г. Туле широкая оружейная общественность отмечала столетний юбилей знаменитой отечественной винтовки обр. 1891/30 годов, созданной выдающимся русским оружейником капитаном гвардейской артиллерии Мосиным С.И.

Винтовка Сергея Ивановича Мосина согласно императорскому указу Александра III принята для перевооружения русской армии 16 апреля 1891 года без указания имени автора, а просто: «3-линейная винтовка образца 1891 года». Не было указано также, что она русская, очевидно, по одной и той же причине: пачечная обойма и подаватель магазина в ней были от винтовки бельгийского фабриканта и конструктора Л. Нагана, участвовавшего в отечественном конкурсе по созданию лучшего «малокалиберного ружья» вместе с многими другими зарубежными конструкторами.

Совершенствование методов испытаний вслед за полигоном стало производиться и на оружейных заводах. На ведущих предприятиях оружейной отрасли стали создаваться автоматизированные способы испытаний по методикам полигона. Но до проведения этих мероприятий при отработке новых изделий некоторое время применялись упрощенные методы испытаний с попытками максимального приближения их по эффективности воздействия на оружие внешней среды к условиям, создававшимся на полигоне. В этом оказывали помощь заводам испытатели расформированного оружейного полигона, направленные в военные представительства оружейных заводов.

Примитивность испытания дорабатываемого опытного оружия в условиях запыления на одном из заводов заключалась, например, в том, что его запыление производилось в стандартном деревянном ящике из-под оружия, в который пыль поступала через отверстие в крышке и затем разгонялась по всей полости ящика с помощью крыльчатого вентилятора, т. е. методом, близким к тому, какой применялся на полигоне в 40-х годах. Достаточность дозы запыления была установлена с участием бывшего испытателя полигона субъективным методом: по ощущению руки при периодической проверке перемещения частей за рукоятку перезаряжания.

Удачно установленное общее время запыления (30 минут) выдерживалось потом при повторении испытаний дорабатываемых изделий.

Результаты испытаний по самозарядной винтовке оказались сопоставимыми с получаемыми на полигоне и в других подобных испытательных организациях. Это помогло конструктору преодолеть кризисное состояние своего образца, который по надежности работы при испытаниях на полигоне перестал уступать своему главному «сопернику» по конкурсу.

Глава 3
Испытатели

Испытатель оружия – сложная и всеобъемлющая профессия, она требует знания принципиальных основ конструирования, особенностей оружейного производства и условий эксплуатации испытываемых объектов. По сравнению с другими видами техники требование к качеству работы оружейного испытателя имеет особое значение, так как она связана с защитой жизни людей. И, видимо, по этой причине к оружию проявляется постоянный всеобщий интерес людей всех профессий. Большое разнообразие условий эксплуатации, непредсказуемость ситуаций, в которых может оказаться оружие, усложняет процесс моделирования испытаний с максимальным приближением их к реальным условиям его боевой службы в армии.

Специалистов по этой профессии не готовит ни одно учебное заведение. Их обучает и воспитывает практическая работа. Главной профессиональной школой является военный полигон. Нестандартность подхода к испытаниям каждого отдельного объекта, даже в условиях существования отдельных общих методик, является главной специфической особенностью работы испытателя оружия.

В поисках рациональных и наиболее приемлемых методов испытаний и состоит творческий подход испытателя к исполнению своего профессионального долга. «Толковый и знающий свое дело испытатель – клад для конструктора-оружейника, от него можно получить и дельный совет, и необходимую помощь», – говорят многие конструкторы. Но не любой испытатель, даже обладающий высокими общетехническими знаниями, может явиться «находкой» для конструктора-оружейника. Здесь кроме общетеоретической подготовки и специальных технических знаний нужны еще высокий профессионализм, добытый большой практической работой и высокоразвитое интуитивное чувство конструктивного и эксплуатационного качества объекта, основанное на личном опыте. Конструктору может оказать помощь испытатель не как «соглашатель», формально выполняющий свою работу и все подряд принимающий на веру, а как специалист, добывающий необходимую информацию своими опытами и своими исследованиями.

Интересы общего технического прогресса в оружейной технике и изменения в тактике применения оружия постоянно требуют, чтобы испытатель, как и конструктор, не стоял на месте, а как специалист постоянно совершенствовал методы испытаний, искал и добивался чего-то нового и в творчестве конструктора.

Весьма важной стороной профессионального опыта испытателя является его способность раскрыть прогрессивные стороны испытываемого изделия, оценить перспективные возможности дальнейшего повышения его качества за счет конструктивной доработки и с учетом этого дать объективную оценку испытанному объекту. От испытателя оружейного полигона требовалось не только выявить имеющиеся недостатки в испытываемом изделии и установить их причины, но и дать рекомендации, а если это возможно, то и конкретные предложения по устранению выявленных недостатков. В этом ему должно было помогать и прогрессивное мышление конструкторского направления.

Испытатель полигона несет прежде всего моральную ответственность за правильность отбора лучшего образца в проводимых конкурсах, за полноту и правильность рекомендаций по его дальнейшей доработке, и мера этой ответственности повышается с приближением всего комплекса конструкторских работ к финишному рубежу. Полигон является предпоследней инстанцией, служащей преградой для поступления в армию оружия с недостатками. Последней являются войсковые испытания, но они не всегда могут обнаружить то, что должно быть выявлено на полигоне.

Профессии конструктора и испытателя имеют не только тесную взаимосвязь между собой, но и определенное сходство в творческом плане. Один проектирует объект, второй – методы испытаний, стараясь искусственно воспроизвести процесс, максимально схожий с реальной эксплуатацией проверяемого объекта.

Удовлетворять в полной мере высоким требованиям, предъявляемым испытателю оружия, в условиях полигона можно было только при условии, если занимаешься этим делом увлеченно, с постоянным проявлением к нему профессионального интереса, пытливости и трудолюбия. Нужно было иметь к этой работе и определенное призвание. Если кто по ошибке кадровиков направлялся на эту работу, не имея определенных склонностей к исследованиям, а еще хуже – и необходимых знаний по оружейной специальности, то он долго на ней не задерживался. Связанная с этим «текучесть» кадров была особенно заметна в годы войны, когда профессиональная требовательность к испытателю оружия была особенно высокой.

Но молодые специалисты, еще не «испорченные» на другой работе, но и не сразу привыкшие к своей первой профессии, не торопились уходить. Они старались познать все тайны выбранной специальности и тонкости испытательной работы, все глубже проникая в суть процессов и явлений, происходящих в оружии. И им помогали руководители всех степеней, прощая первые промахи и неудачи. Здоровый многочисленный коллектив технических специалистов полигона способствовал воспитанию у молодого пополнения именно тех качеств, которые необходимы были как для правильной оценки испытываемого оружия, так и для оказания необходимой помощи его конструкторам.

Важным моментом в решении текущих исследовательских вопросов и повышении профессионализма испытателей являлся взаимный обмен опытом работы. Он проходил ежедневно у начальника отдела при вечернем докладе о результатах дневной работы на испытательных «направлениях». У него собирались в это время испытатели всех видов стрелкового вооружения. В военное время испытатели по окончании работ группами или по одиночке добирались до штаба части пешком, преодолевая расстояние до 3 км с «секретными» ящиками, наполненными различными рабочими документами, имея при себе личное оружие.

После окончания войны на полигоне появился старый скрипящий и дребезжащий автобус, развозивший испытателей по «направлениям» и доставлявший их после работы к штабу. Одновременно он являлся и главным транспортным средством, удовлетворяющим текущие потребности жителей военного городка.

После доклада начальнику отдела о дневной работе никто из испытателей не торопился уходить, а оставался слушать, о чем будут говорить другие. Затем происходил взаимный обмен свежей испытательной информацией, делились опытом работы, советовались.

Долго дебатировался вопрос о возможностях и путях устранения причин разрыва патронов в пулемете Горюнова. При контрольных испытаниях этой системы серийного изготовления произошел резкий выпад живучести одного из стволов в сторону почти 4-кратного ее увеличения по сравнению с привычными результатами. Ствол простоял не 5–7 тысяч выстрелов, как обычно, а перевалил за 20, ухудшения кучности стрельбы до браковочного значения все еще не наступало.

Контроль начальной скорости пули показал, что она понизилась почти на 50 процентов по сравнению с первоначальным значением, что в практике полигонных испытаний пулеметных стволов ранее не встречалось. Кто-то из испытателей предложил проверить кучность патронами повышенного давления, дающими повышение скорости пули. Такие патроны были снаряжены в лаборатории К. Морозова. Стрельба ими на кучность показала полную потерю дееспособности исследуемого ствола, так как на фанерном щите, установленном на стометровой дальности, все попавшие в него пули дали овальные или боковые пробоины.

Вскрытие канала ствола показало, что он имеет весьма большой эрозионный износ металла в начале нарезов с образованием глубоких вымоин. Этот износ явился причиной большого понижения давления в стволе со значительным снижением скорости пули, при которой обеспечивалось более плавное ее продвижение по каналу с нормальным вхождением в нарезы.

Начальник испытательного отдела инженер-полковник Н.А. Орлов имел большой срок службы в армии на различных офицерских должностях. Артиллерийскую академию окончил в начале 30-х годов – в период, когда, как он сам рассказывал, в школах за полученные знания отчитывался бригадир, а зачет ставился всей бригаде. Длительное время служил в дальних сибирских гарнизонах, возглавляя службу артвооружения в различных воинских частях. О своей многолетней службе в войсках он часто рассказывал офицерам своего отдела, делясь полученным опытом работы. По своей службе на полигоне Николай Александрович Орлов любил вспоминать об интересных предвоенных поездках в Москву вместе с конструкторами Н.В. Рукавишниковым и И.И. Раковым для демонстрации в кремлевском тире созданного ими оружия маршалам К.Е. Ворошилову и Г.И. Кулику. Полигону были нужны специалисты, хорошо знающие войсковую службу оружия, и он умел их ценить.

Одним из главных критериев оценки качества работы инженера Н. А. Орлов считал количество отчетов, прошедших через «сито» Охотникова без возврата на доработку. «Пятый отчет ваш прошел без возврата, – говорит он одному инженеру. Хорошо!»

Николай Сергеевич Охотников был знающим и высокоэрудированным техническим руководителем полигона, и отсутствие возврата отчетов от него считалось высоким показателем качества выполненной инженером работы. Замечания первого зама по техническим документам были взвешенные и продуманные, воспринимались они как должные и, как правило, не имели опровержений. Стоило Николаю Сергеевичу ускорить вращение своих очков, которые он удерживал в руке за одну дужку, и бросить взгляд на стоящую рядом высокую этажерку, заваленную различной технической литературой, подшивками отчетов и других дел, как все разговоры по его замечаниям прекращались. Последним из его кабинета выходил начальник отдела, повторяя впереди идущим: «Я же вам говорил… Я же вам говорил…»

При подписании очередного отчета он любил повторять свое излюбленное:

– Ох, и подводите же вы меня, едят вас мухи с комарами. – Затем, взмахнув рукой, уверенно и разборчиво ставил свою подпись.

На полигоне появилось требование, чтобы подписи под техническими документами их исполнителями и должностными лицами ставились разборчиво, во всяком случае, чтобы они имели хотя бы какое-то сходство с истинной фамилией. Начальник испытательного отдела показывал личный пример в этом отношении своим подчиненным. Но первый зам не только возвращал отчеты их исполнителям для внесения исправлений или переделки. Бывали случаи, когда он сам брался за перо и производил корректировку выводов и заключения отчета. Но это были испытания иностранных образцов оружия, проводившиеся по двухсторонним соглашениям, где требовалось соблюдение не только технической точности, но и определенного дипломатического такта.

Придавая большое значение качеству технических документов, выходящих из полигона, Н.С. Охотников уделял также большое внимание вопросам технических обобщений материалов полигонных испытаний по основным объектам вооружения. Обладая завидным трудолюбием, он и сам находил время для личного участия в этой трудоемкой и кропотливой работе, весьма полезной и нужной в повседневной работе испытателей и исследователей оружия. Многие сведения из этих обобщений, в том числе и принадлежащие перу Охотникова, использовались и при выполнении настоящей работы.

Чудом сохранившиеся обобщения по автоматам, заканчивающиеся системой Судаева (инв. № 12025 ПР), не раскрывают имени своего автора, но по полноте информации, качеству ее оформления и техническому почерку угадывается Н. С. Охотников.

С объектами испытаний первый зам, как правило, знакомился на испытательных «направлениях», но если не успевал этого сделать в ходе испытаний, то уже обязательно перед подписанием отчета. Наиболее характерные замечания по ним заносил в свой «кондуит» и с воспитательной целью докладывал о них на ежемесячных собраниях офицеров.

В клубном зале, где офицеров, непосредственно занимающихся испытаниями, в процентном отношении было сравнительно немного, наступало всеобщее оживление, когда Охотников выходил на трибуну и вынимал из внутреннего кармана офицерского кителя свой «кондуит». Затем мгновенно наступала тишина. Неспокойно чувствуют себя испытатели в ожидании предания широкой огласке их, казалось бы, естественных текущих, ошибок и промахов в работе. Хорош этот метод или нет как средство предупреждения повторения подобных недостатков в работе, никто не обсуждал, но после Охотникова ни один первый зам к нему не прибегал.

В 1949 году Охотников перешел в научно-исследовательский институт, работал в тесном контакте с В.Г. Федоровым. Был с ним единомышленником в отношении калибра патрона для оружия типа автомата.

В 1961 году в «Военно-историческом журнале» напечатана статья Н.С. Охотникова о В.Г. Федорове как основоположнике отечественной школы автоматического оружия.

Летучие встречи испытателей и обмен опытом работы были не только во всегда людном кабинете начальника отдела, но и на испытательных «направлениях», где часто происходили неожиданные события и возникали сложные ситуации: полный отказ в работе испытываемого изделия по неясной причине, редкая поломка весьма важной детали, встреча с совершенно новым явлением в оружии, требующим специальных исследований и т. п. В этих условиях эффективным оказывалось обсуждение сложного вопроса с участием Дейкина, Куценко; Шевчука, Канеля, Лютого. Коллективная помощь оказывалась весьма полезной не только молодому, но и уже имеющему опыт испытателю. Почти всегда в разборе сложных вопросов принимал участие П.В. Куценко. В период работы на испытаниях крупнокалиберного оружия он провел большие фундаментальные исследования по тугим экстракциям гильзы. Эта работа получила высокую оценку специалистов-оружейников. Выводы, сделанные по результатам проведенной работы, подходы и методы исследования данной проблемы имели применяемость и в отношении оружия нормального калибра.

Павел Васильевич Куценко был у испытателей постоянным консультантом по задержкам, связанным с тугой экстракцией гильзы. На опытных испытаниях оружия под винтовочный патрон не было ни одного образца, обладающего твердыми гарантиями по нормальному экстрактированию гильзы. Даже винтовка образца 1891/30 годов, состоявшая весьма длительное время на вооружении, не была полностью свободна от этого недостатка. Открывание затвора в ней при ручном перезаряжании имело два способа: «от руки» и «от колотушки», которые были отражены в Технических условиях (ТУ) на изготовление винтовки и отмечались в отчетах полигона по ежеквартальным контрольным испытаниям. «От колотушки» – означало, что при перезаряжании винтовки для открывания затвора применялись удары по рукоятке стебля затвора снизу деревянным молотком в связи с тугим поворотом боевой личинки для экстрактирования гильзы.

За успешную и плодотворную работу в области исследования различных образцов оружия П.В. Куценко был представлен к досрочному присвоению очередного воинского звания и назначен на должность начальника научно-исследовательского отдела полигона, его заместителем стал П.А. Шевчук, руководивший до этого лабораторией по исследованию автоматики оружия.

В.С. Дейкин, длительное время в конце войны готовившийся для поездки в одно из союзных государств по войне с Германией, которая так и не состоялась, возвратился из Москвы на полигон и был назначен на должность начальника исследовательской лаборатории испытательного отдела. Вскоре Дейкин, а вслед за ним в конце 40-х годов и Куценко стали ведущими специалистами в отделе УСВ ГАУ по вопросам разработки новых образцов оружия. П.А. Шевчук возглавил научно-исследовательский отдел, которым он руководил вплоть до расформирования полигона в 1960 году.

Многочисленные испытания и многогранные исследования различных образцов отечественного и иностранного оружия являлись главными источниками роста квалификации и профессионализма инженерно-технического состава полигона. Это была большая «школа полигона», по существу, «вторая академия» для его инженерно-технических кадров. Успешно прошедшие обучение в ней становились высококвалифицированными испытателями и исследователями оружия, а при необходимости и ценными специалистами отделов УСВ ГАУ. На такого испытателя с «опасением» поглядывали даже опытные конструкторы, не всегда выражавшие открытое желание получить побольше «минусов» на испытаниях своих образцов.

Появление в 50-х годах новых методик, оснащенных средствами автоматизации технологии испытаний и обеспечивающих высокую стабильность условий их проведения, а равно и сравнимость получаемых результатов, существенно расширило возможности экспериментальных исследований оружия.

Стало возможным проводить сравнительные испытания различных образцов оружия с более глубоким изучением влияния их конструктивных особенностей на эксплуатационные свойства.

Оказалось, например, что состоящий на вооружении ручной пулемет Дегтярева при полностью закрытых всех щелях (достигалось путем плотного заклеивания их бумагой на период запыления в специальной камере) по надежности работы приближается к автомату, а автомат в случае запыления с открытой щелью под рукоятку перезаряжания начинает давать задержки. Эта щель являлась единственной в автомате, она при официальных испытаниях всегда закрывалась щитком в связи с необходимостью постановки системы на предохранитель в целях обеспечения безопасности испытаний. Постановка на предохранитель и закрытие щели щитком являлись одной операцией, так как этот щиток был одновременно и рукояткой сектора переводчика.

При каком положении щитка нужно проводить запыление автомата в камере, долгое время являлось спорным вопросом.

– А все-таки автомат лучше пулемета, – воскликнул испытатель, когда при сравнительной проверке запылением на нем с открытой щелью получено одной задержкой меньше.

– В этом никто не сомневается, – ответил пулеметчик, – у него не только лучшая закрытость автоматики, но и лучшее ее устройство.

По обеспечению лучшей закрытости автоматики магазинное питание имеет преимущество перед ленточным. Кроме того, магазин обеспечивает более надежную работу и по той причине, что в нем меньшее усилие выталкивания патрона, чем из звена ленты, по которой имеется еще требование в отношении обеспечения необходимой прочности удержания патронов при тряске в процессе стрельбы.

Проведенные опыты выдвинули проблему повышения закрытости автоматики пулемета. В УСВ А.Д. Ермоленко разработал к нему даже схему автоматического закрывания щели под рукоятку перезаряжания и привез на полигон для показа деревянную ее модель, изготовленную им в домашних условиях.

В отношении инициативных экспериментальных исследований испытатели полигона имели большую свободу действий. В организационном отношении никаких препятствий не было. Наоборот, были созданы все необходимые и весьма благоприятные условия. Начальник службы АХО П.Д. Путилин по заявкам руководителей испытаний весьма оперативно и своевременно обеспечивай! испытательные «направления» всем необходимым. Достаточно было утром дать заявку экспедитору, доставлявшему оружие и боеприпасы на «направления», как вторым рейсом к обеду все необходимое доставлялось на место. Не требовалось длительного согласования, особого разрешения, заблаговременного планирования и т. п.

Был случай, когда при испытаниях опытного ручного пулемета усиленным режимом (500 выстрелов без охлаждения ствола) испытатель стал замечать, как сильно перегревается ствол в конце каждой такой стрельбы, что особенно бросалось в глаза с наступлением сумерек. Деталь приобретала такой красный вид, особенно в районе газовой каморы, словно ее только что вынули из нагревательной печи кузнечного или прокатного цеха. В связи с этим после окончания всех программных стрельб были проведены сверхрежимные испытания, т. е. после 500 выстрелов без охлаждения стрельба была продолжена в целях проверки запаса эксплуатационной прочности ствола. Естественно, с соблюдением всех необходимых мер по технике безопасности. Еще не было израсходовано и половины третьей ленты, как стрельба самопроизвольно остановилась. Пуля, не дойдя еще до газового отверстия, пробила боковую стенку ствола и застряла в кожухе. Ее долго пришлось выковыривать оттуда, с тем чтобы можно было отделить ствол при разборке пулемета. Запас прочности ствола пулемета, которому в будущем суждено было стать 7,62-мм ручным пулеметом образца 1946 года (РП-46), оказался недостаточным. Пришлось ствол упрочнить за счет добавления металла, в связи с чем увеличилась его масса.

Подобные инициативные исследования опытных изделий, проводимые в отдельных случаях с нарушением общих правил испытания, в конечном счете способствовали конструктивному совершенствованию испытываемого оружия.

Сложнее обстояло дело с расширением объема испытаний штатных изделий текущего массового производства. При этих испытаниях строго должен был соблюдаться порядок, предусмотренный нормативными документами на изготовление и приемку заказчиком.

В сложных условиях, когда отдельные неотложные вопросы требовалось решать в крайне ограниченные сроки, на полигоне применялись простейшие методы исследования, не требовавшие много времени. Они не всегда давали законченный результат, но и в этом случае оказывались полезными, так как помогали определять направление дальнейших более широких исследований на фундаментальной научно-технической основе. Такой подход к решению срочных неожиданно возникавших вопросов поддерживал помощник первого заместителя начальника полигона по научно-исследовательской работе Б. И. Лысенко. Случалось, что и сам он был не только инициатором, но и соучастником подобных исследований.

Однажды Б. И. Лысенко пришел на 4-е «направление» в отделение испытаний индивидуального оружия, которое всего только несколько месяцев возглавлял В.Ф. Лютый. Увидев в дверях кабинета входящего старшего начальника, В. Ф. Лютый сразу встал из-за стола с намерением подойти к нему поближе и по форме доложить о проводимых в подразделении работах. Но старший по воинскому званию и занимаемой должности успел упредить младшего, сам быстро подошел к столу и, подав руку, сразу заговорил о деле, по которому сюда пришел: