Текст книги "Сильнее всех преград (СИ)"

Автор книги: Zetta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

Сидя напротив Блейза с Дафной, споривших о том, в какое кафе нагрянуть сегодня же вечером, Драко думал о том же самом: о дождливо-снежном январском дне, когда он встретил её, гриффиндорку-пятикурсницу с глазами василькового цвета, впоследствии так круто изменившую его жизнь. Что именно его так зацепилов ней? Последнее время он всё чаще задумывался о тех качествах её характера, которые безумно привлекали его и которые понемногу стали зарождаться в нём самом. Самоотверженность, отзывчивость, готовность бороться, непоколебимая надежда на лучшее и эта любовь, отклик на которую он находил в своей душе; отклик такой сильный, что хотелось всё время быть рядом с ней, оберегать её, защищать, видеть её глаза – неважно, грустные или радостные, слышать её голос, стук её сердца, горячее дыхание, шёпот. Знать, что она счастлива.

Еле дождавшись назначенного времени, Астория направилась к тамбуру между вторым и третьим вагонами. Она помнила всё до мелочей: вот здесь Пэнси утащила Дафну в своё купе, здесь на неё налетела Джинни, чуть не сбив с ног, а здесь...

– Драко, – позвала она, но это было излишне. Он стоял у маленького окошка, засунув руки в карманы брюк, и смотрел на неё с такой теплотой, что Астория смущённо потупилась.

– Где же ваш чемодан, мисс? – осведомился он, подставляя ей согнутую в локте руку.

– Какой-то незнакомец заставил его лететь по воздуху в не известном мне направлении, – с улыбкой подыграла Астория, следуя за ним.

– Что за незнакомец? – недовольно спросил Малфой, пропуская её вперёд.

– О, мистер, он очень похож на вас.

Они оказались в коридоре следующего вагона, и Драко пригласительным жестом открыл дверь ближайшего купе.

– Прошу вас, мисс.

Астория, едва сдерживая улыбку, вошла и с напускной строгостью осмотрела купе. Драко тем временем произнёс несколько защитных заклинаний, направив палочку поочерёдно на дверь и стены отсека.

– Присаживайтесь, – наконец сказал он, закончив и с усмешкой наблюдая за чопорными неспешными действиями Астории. Когда она устроилась в уголке у окна, неестественно выпрямив спину и положив руки на столик, он уселся в дальнем конце противоположного диванчика и бесцеремонно закинул ногу на ногу, теперь глядя на девушку с вызовом.

– Уважаемый, вы ведёте себя неучтиво, – заметила Астория, изо всех сил стараясь не рассмеяться.

– Прошу прощения, – отозвался он, не меняя положения, – но мы отошли от темы. Что за незнакомец? Как он выглядел?

– Высокий худощавый блондин с серыми глазами, – Астория лукаво прищурилась, – я же говорю, он похож на вас, но всё-таки он другой.

– И в чём же отличие, позвольте вас спросить?

– Когда я его встретила, он был встревожен и измучен переживаниями, на его лице застыла маска отрешённого равнодушия, а глаза... ох, глаза выражали столько боли и страха, что я не смогла пройти мимо, не смогла оставить его одного.

Драко чуть заметно повёл плечом, но продолжал сохранять невозмутимый вид.

– Я знаю этого человека, мисс, и в то же время не знаю. Он рассказывал мне о вас. Немного, но этого хватило, чтобы заинтересовать меня.

– Что же он говорил? – Астория от нетерпения забыла про всякие манеры, теперь весь её вид выражал любопытство.

– Что в минуту страха и отчаяния встретил девушку, которая подарила ему веру в себя и желание жить дальше.

Астория почувствовала, как вспыхнули щёки , и, заметив на себе пристальный взгляд Драко, покраснела ещё сильнее.

– А... этот человек, он – ваше второе я? – сбивчиво прошептала она, безуспешно пытаясь скрыть смущение.

– Скорее, моё прошлое я, – уверенно ответил Малфой. – Благодаря вам, его больше нет, как нет отчаяния и безразличия, которые прежде царили в его жалком подобии души.

– Благодаря мне? – переспросила Астория; удивление в её голосе было смешано с благодарностью.

– Разумеется, – безапелляционно заявил Драко, глядя ей прямо в глаза, – именно вы сделали из того несчастного человека меня.

Он встал и подошёл к ней.

– Но как же мне это удалось?.. – прошептала Астория, задыхаясь; он сводил её с ума уже одним только своим присутствием, одной этой опасной близостью.

– Вы перевернули всего меня, – сказал он, наклоняясь к ней, – я люблю вас.

– О, Драко... – выдохнула она, запуская пальцы в его волосы и поднимая голову с немой просьбой о поцелуе.

Он не заставил себя ждать.

Земля вновь ушла из-под ног, когда его горячие губы коснулись её приоткрытых ждущих губ, когда от резкого толчка поезда он упал на диван, тут же притянув её к себе на колени, не в силах оторваться, не в силах хоть на миг разорвать эту божественную связь. Их души словно слились в единое целое, их сердца бились в унисон – учащённо, торопливо; их мысли были только друг о друге, а желание было одно: подарить любимому человеку всего себя, без остатка, чтобы на время разлуки его согревало воспоминание об этих украденных у судьбы минутах в купе поезда Хогвартс-Экспресс...

– Проклятье, я не выдержу целую неделю, – хрипло сказал Драко, лаская губами шею Астории. Руки он сдерживал невероятным усилием воли, позволяя себе лишь поглаживать её спину и перебирать мягкие, такие приятные на ощупь волосы. – Если бы не эта война, не опасность появляться вместе на людях, не эти постоянные проверки...

При этих словах он осёкся и помрачнел, а Астория каким-то чутьём поняла, что он имеет в виду.

– Главный Пожиратель?

Малфой кивнул, в очередной раз поражаясь тому, как она всё понимает без слов. Он заглянул в её чудесные синие глаза, встретив там неизменную поддержку и готовность идти до конца.

– Как же не хочется расставаться, – досадливо сказал он, заправляя ей за ухо прядь волос. – Конечно, в компании Дафны и этого баламута ты должна быть в безопасности, но всё же, будь моя воля, я бы ни на минуту тебя не оставил.

– Мы должны, – она спрятала лицо на его груди, прижимаясь к нему ещё теснее. – Хотя я и сама не знаю, как пережить эти семь дней...

Драко несколько секунд сосредоточенно о чём-то думал, потом улыбнулся.

– Не семь.

Астория снова подняла на него взгляд, в котором читалась, прежде всего, радость, и только потом – вопрос.

– Не думаю, что кто-то в мэноре будет против моего отъезда на день раньше.

– Ты хочешь... приехать в Лондон уже в субботу?

– В точку, милая, – Драко с нежностью смотрел в эти сияющие глаза и не удержался от прикосновения к её щеке, бархатистой, тёплой и всё ещё румяной. Астория прильнула к его прохладной ладони, пытаясь напоследок впитать как можно больше его ласки и какой-то внутренней силы.

Поезд замедлял ход, уже показались огни мегаполиса, а они так и сидели, обнявшись и наслаждаясь последними мгновениями, проведёнными вместе.

Астория и не подозревала, что в мире маглов может быть столько всевозможных развлечений. Конечно, она часто бывала в кино и летних кафе, а до поступления в Хогвартс – даже в цирке, но обычно увеселительным заведениям, шумным зрелищам и концертам она предпочитала прогулки по кленовой роще недалеко от дома. Однако особняк Блейза находился почти в центре города, на Бонд-стрит, поэтому о роще можно было забыть, тем более что за эти несколько дней Дафна и Блейз решили всерьёз взяться за её досуг, таская за собой по всем своим излюбленным местечкам. Особенно часто они посещали небольшой ресторанчик, оформленный в средневековом стиле, где, по словам Блейза, была отменная итальянская кухня, и тихий сквер через дорогу от дома, на который выходили окна временной спальни Астории.

Она снова чувствовала себя гостьей, но всё же это ощущение было несколько иным, чем в Норе. Там было много людей, много движения и приятной суеты; вспоминая заботу и тёплый приём миссис Уизли, расспросы мистера Уизли об изобретениях маглов и его искренний интерес к ней не просто как к дочери его друга, а как к самостоятельной личности, Астория не могла сдержать улыбку. Всё это, наравне с шутками близнецов, обходительностью и остроумием Чарли, добродушием Рона и, разумеется, всеми качествами настоящего друга, которыми отличалась Джинни, и составляло её впечатление о Норе как о самом гостеприимном месте на свете.

Здесь же, в этом величественном особняке, пожалуй, было не столь уютно и не пахло вкусной выпечкой, но два человека, так настойчиво звавшие Асторию сюда, отлично создавали атмосферу тепла без всякого Инсендио. В доме своего молодого человека Дафна вела себя как самая настоящая примерная хозяйка: у Забини не было домового эльфа, поэтому Дафна сама или на пару с Блейзом готовила и убиралась, наотрез отказываясь от любых попыток сестры ей помочь.

– Во-первых, с магией всё делается очень быстро, так что мы будем только мешать друг другу, – аргументировано заявила она, – а во-вторых...

– ...а во-вторых, ещё успеешь проявить свою хозяйственность, когда переедешь к Малфою, – перебил её Блейз, смеясь. – Поверь на слово человеку, прожившему с ним в одной комнате почти семь лет – это сущее наказание! Ему невозможно угодить.

Астория смеялась в ответ, упрямо утверждая, что она всё-таки попробует. Блейз шутя обвинял её в типично гриффиндорской смелости и непрактичности и делал ставки на то, через сколько дней совместного проживания она сбежит от Драко. Как правило, всё это заканчивалось одинаково: Астория и Блейз оставались каждый при своём мнении, а Дафна отчитывала последнего за беспардонную привычку лезть в чужую личную жизнь.

Своя же личная жизнь у Блейза с Дафной была, похоже, в полном порядке, потому что каждый вечер, желая им приятных снов, Астория замечала у обоих в глазах огоньки страсти, когда они смотрели друг на друга. Она поднималась в свою комнату, слыша за спиной прерывистое дыхание и шорох одежды, и мысленно ругала себя за то, что целыми днями путалась у них под ногами. Она была уверена, что мешала сестре и её жениху (скрепя сердце, Астория наконец признала его в этом качестве) насладиться обществом друг друга, но считала в высшей степени наглостью заявить им об этом в открытую. При всей своей неуёмной любви Дафна и Блейз вели себя довольно деликатно: обязательное заклятие недосягаемости и шумоизоляционные чары давали Астории возможность посидеть в тишине и спокойно подумать о том, в чьих объятиях хотела оказаться она – хотела особенно сильно после того, как ежедневно, по пятнадцать часов в сутки наблюдала перед собой счастливую пару.

Каждую ночь, когда с характерным щелчком закрывалась дверь их спальни, в остальном доме наступала полнейшая тишина, да такая, что звенело в ушах. Астория усаживалась на широкий подоконник в отведённой ей комнате, прислоняясь спиной к оконному откосу, и смотрела на зеленеющий внизу скверик, на пар, поднимающийся вдалеке над рекой, на полное звёзд небо. Рука непроизвольно тянулась к цепочке на шее, а губы шептали его имя...

Она скучала по нему, считая дни до субботы и удивляясь тому, как прошлым летом им удалось перенести разлуку в четыре месяца. Писем они договорились не писать – слишком опасно, да и сова Астории осталась в Хогвартсе.

Уже начался апрель, а ночи всё ещё стояли прохладные, но она всё равно открывала створку окна и, подставив лицо свежему ветру, вспоминала его прикосновения, его поцелуи, его слова...

«Ты относишься к тому типу девушек, которые берегут себя для одного-единственного, кого полюбят по-настоящему; они чисты и невинны, как горные эдельвейсы...»

Природная любознательность в Астории победила желание понежиться ещё немного под слабыми дуновениями почти утихшего к ночи ветра, и она, взяв волшебную палочку, подошла к книжному шкафу, занимавшему почти полстены.

– Люмос. Так, эдельвейс, – шептала она, перебирая пальцами корешки книг, – посмотрим, посмотрим... Интересно, у Блейза есть магловские учебники? Ох, нет, так я не найду. Акцио, справочник по ботанике! Нет? Ну ладно. Акцио, любое издание по биологии!

Увесистая тёмно-бордовая книга выпрыгнула из шкафа, и Астория еле успела её поймать, уронив палочку на кровать. С озорной улыбкой думая о преимуществах совершеннолетнего волшебника, она просмотрела оглавление в поиске буквы «Э».

– Вот... Страница семьсот двенадцать.

Открыв справочник, она подошла к окну, машинально ища свет, но было новолуние, и в небе мерцали только далёкие звёзды.

– Люмос максима, – тихо шепнула она.

Серебристо-синий свет от палочки стал значительно ярче, и Астория, легко найдя нужную статью, быстро пробежала её глазами.

– «Научное латинское название эдельвейса – Leontopodium, происходит от греческого leon – «лев» и podion – «лапка», поскольку внешний вид соцветия этого растения напоминает львиную лапу». Хм, интересно. Так, что там дальше... «Родовое название «эдельвейс»: от немецкого edel – «благородный» и weiß – «белый»...

Она закрыла книгу, стараясь подавить в душе вызванную этими несколькими строчками бурю эмоций. «Белый», «благородный», «лев»... Неужели Драко, прежде чем сравнить её именно с этим цветком, прочитал подобный справочник? Нет, не может быть, это не в его стиле. Тогда, выходит, он просто угадал. И угадал потрясающе, соединив в названии цветка принадлежность к факультету, описание её характера и оригинальный комплимент.

– Сто очков Слизерину, – улыбнулась Астория, захлопывая окно и возвращая книгу на место. Укрытая белоснежным покрывалом кровать словно приглашала её окунуться в мир сна, и девушка не замедлила скинуть халатик и лечь на шелковистую ткань, блаженно потягиваясь. – Два дня, всего два дня, и мы будем вместе.

====== 23. Золотое трио ======

Вечером в пятницу в магловской кондитерской, которая, разумеется, не шла ни в какое сравнение со «Сладким королевством», к ребятам присоединился Энтони Голдстейн, как ненормальный радуясь знакомым лицам и при этом не теряя возможности пожаловаться на отсутствие волшебников в радиусе пяти миль, а также на то, что его родители только и делают, что заставляют его сидеть за учебниками.

– Голдстейн, – со вздохом сказал Блейз за чашкой кофе, решив прервать его истошную тираду, – если по возвращении в школу ты ещё хоть раз скажешь, что мы мозолили глаза тебе, то, поверь, ЖАБА тебе даже не придётся сдавать, потому что ты до них попросту не доживёшь.

– Блейз! – возмутилась Дафна.

– Да брось, он же шутит, – рассмеялся Энтони, – слушайте, ну кофе здесь просто отвратительный, у мадам Паддифут в тысячу раз вкуснее.

– Ммм, у мадам Паддифут? – подмигнула Астория. – С кем это ты пил кофе в месте для влюблённых парочек, признавайся?

Когтевранец нервно схватил с блюдца десертную ложечку, потом положил обратно и сцепил пальцы, явно не зная, куда деть руки.

– Кого ты спрашиваешь, Астория, – пробубнил Блейз, уплетая пирожное, – по вопросам дел сердечных обращайся ко мне, ибо только я знаю всё.

– Всезнайка ты наш, – насупился Энтони, – лучше молчи, а то до ЖАБА не доживём мы оба.

– Кстати, о всезнайках, – Блейз осушил половину чашки, а Дафна заботливо вытерла салфеткой белковый крем с уголка его губ. – Спасибо, золотце. Так вот, ничего не слышно о наших великих спасителях мира сего?

Астория лишь пожала плечами. Она и сама не прочь была бы узнать, где сейчас Гарри, Рон и Гермиона, но последние выпуски «Дозора» мало проясняли ситуацию.

– Они живы. Это всё, что нам известно, – сказала она.

– Уже почти год прошёл, – добавил Энтони, – а Тот-Кого-Нельзя-Называть, по-моему, стал только сильнее. В школе стало почти как в тюрьме.

– Откуда тебе знать, как в тюрьме, бестолочь? – Блейз усмехнулся, но сразу же посерьёзнел: – Но это и вправду какой-то кошмар. Взять хотя бы ситуацию с первокурсниками. Голдстейн, ты помнишь их лица, их глаза? Да за одну детскую слезинку уже можно порвать в клочья этого изверга, называющего себя Лордом!

– Забини, если бы всё было так просто, Поттер с друзьями уже бы расправились с ним, как думаешь?

– Верно, но если они не расправятся с этой змеюкой до конца учебного года...

– ...то он явится в Хогвартс, – тихо сказала Дафна.

– Почему ты так думаешь? – хором спросили все трое.

– У него свои ставленники на высших должностях в школе, и это явно не просто так. Вся эта псевдодисциплина, новый “порядок”, абсолютно неправильно преподаваемые предметы – это же звенья одной цепи! Пожиратели смерти хотят изменить наше сознание, заставить нас жить по их принципам.

– Ненавидеть маглов и до помешательства чтить чистоту крови, – подхватил Блейз. – Отвратительно.

– Никто не спорит, но ведь это, к сожалению, действует. Сам вспомни, как теперь рассуждают ребята, которых набрали в этом году? По крайней мере, на нашем факультете? Двое мальчиков не постеснялись напрямую мне высказать своё презрение, – Дафна в таком отчаянии всплеснула руками, что Блейз, опередив Асторию, поймал её ладонь в воздухе и накрыл своей. Она же, чуть улыбнувшись, пояснила: – Мол, ты полукровка, ты ниже нас по статусу.

– И тебя это беспокоит? – перебил её Энтони. – Да не обращай на них внимания!

– Меня не это беспокоит, – спокойно возразила Дафна, – а то, что у малышей в головах уже с первого курса сидит осознание своей так называемой избранности. Из них вырастут такие же Томы Реддлы, если всё это не прекратить.

– Мы и так делаем всё возможное... – начал Энтони и сразу замялся. – Ну, не всё возможное, но хотя бы что-то, да ведь, ребята? Мы сопротивляемся!

Астория вздохнула.

– Да, Энтони, ты прав, но по большому счёту всё зависит только от Гарри. Как сказал Люпин, он наша главная надежда.

В это же время, в нескольких десятках миль от шумного центра Лондона, в кресле у резного мраморного камина в просторной гостиной сидел Драко, со смесью осуждения и горечи рассматривая бокал с виски в дрожащей руке Люциуса. Каникулы подходили к концу, а они за это время ни разу не поговорили всерьёз. У Драко складывалось впечатление, что отца не интересует ничего, кроме восстановления доверия Тёмного Лорда; за общими банальными вопросами об учёбе и весьма неуместными воспоминаниями о Хогвартсе его времени скрывалась невысказанная, слабая надежда на то, что Волан-де-Морт наконец-то простит Малфоев. Драко пытался разными способами вывести его на прямой разговор, но безуспешно: тот сразу замыкался в себе, опускал взгляд и лишь ещё чаще подливал виски в бокал на тонкой ножке.

– Отец, – Драко наконец нарушил повисшую в очередной раз тишину, – я уеду завтра. У меня есть дела в Лондоне.

– Да, да, конечно... – рассеянно отозвался Люциус. – Раз будешь в городе, зайди в наш особняк, проверь, держит ли его прислуга в чистоте, я давно там не был.

– Хорошо, – Драко отодвинул кресло, вставая, чтобы отправиться к себе в комнату, как вдруг с улицы послышались приглушённые мужские голоса. Это показалось ему странным. После показательного убийства двух Пожирателей остальные вели себя крайне тихо, боясь разозлить своего владыку, который мог нагрянуть в поместье в любой момент, а потому такой шум был тем более необычен.

Драко подошёл к главным дверям, которые были чуть приоткрыты, и в проёме почти сразу увидел мать. Нарцисса имела привычку прогуливаться по саду перед сном и поэтому, услышав голоса, первая подошла к кованым воротам, держа наготове волшебную палочку и настороженно прислушиваясь. За воротами явно происходила какая-то борьба. Она сняла с ворот одно из защитных заклинаний, чтобы увидеть незваных гостей, и упавший из гостиной луч света сразу выхватил из темноты лица нескольких егерей.

– В чём дело? – холодно спросила Нарцисса.

– Мы пришли к Тому-Кого-Нельзя-Называть! – проскрежетал один из них. Драко сразу узнал этот противный лязгающий голос: Сивый.

– Кто вы?

– Меня-то вы знаете! – в голосе оборотня звучала обида. – Я Фенрир Сивый! Мы поймали Гарри Поттера!

Услышав это, Драко так и замер в дверях. Не может быть!

Тем временем Сивый вытащил того, кого он принял за Поттера, на свет.

– Он, видите ли, маленько опух, сударыня, но это точно он, – вмешался второй егерь, по всей видимости, Струпьяр. – Вы посмотрите получше, видите шрам? А на девчонку гляньте! Та самая грязнокровка, что вместе с ним путешествует, мэм! Он это, ясен цапень, и волшебную палочку мы прихватили. Вот, сударыня...

– Следуйте за мной! – приказала Нарцисса, машинально забирая у него палочку. – Мой сын приехал из школы на Пасхальные каникулы. Если это Гарри Поттер, он его узнает.

Драко отошёл вглубь комнаты, к камину, слыша, как за его спиной настежь распахнулась дверь и пленников пинками погнали вверх по широким ступеням лестницы. Он старался собрать мысли воедино. «Та самая грязнокровка». Если это Грейнджер, то, значит, они на самом деле поймали Поттера, а если это так, то дело плохо.

Он обернулся как раз в тот момент, когда пленных втолкнули в прихожую, и внутри у него что-то оборвалось. Перед ним был Поттер с искажённым, разбухшим, но тем не менее отлично узнаваемым лицом, а с ним его неизменные спутники Уизли и Грейнджер, да ещё в придачу темнокожий гриффиндорец, Дин Томас, и какой-то гоблин. Драко смутно помнил, что видел его в Гринготтсе в последний раз. Кажется, гоблина звали Крюкохват.

– Что такое? – растянуто проговорил Люциус, поднимаясь из кресла.

– Они говорят, что поймали Поттера, – нервно ответила Нарцисса и подозвала сына жестом. – Драко, подойди.

Он подошёл, медленно, нехотя, чувствуя, как к горлу подкатывает ком ужаса. По-прежнему стараясь держаться от пленников на расстоянии двух-трёх шагов, не смея взглянуть правде – и Поттеру – в глаза, он продолжал лихорадочно соображать.

«Без сомнения, это он. Что же делать? Если я скрою правду, то, возможно, хоть как-то посодействую их борьбе против всего этого кошмара. Потому что только эти трое действительно способны остановить его. Если же я выдам Поттера, это может реабилитировать отца и всю нашу семью в глазах Лорда. Только нужна ли нам эта реабилитация? Мне – однозначно нет. Отцу – скорее всего, да. Матери... она вообще не хотела всего этого».

Драко знал, что никогда не забудет глаза Нарциссы, полные слёз отчаяния, когда ему ставили метку, когда здесь, в этой самой чёртовой гостиной, ставшей эшафотом, Волан-де-Морт и его прихвостни прилюдно мучили и убивали противников нового режима, и десятки простых, ни в чём не повинных волшебников только за то, что они нечистокровные...

В глазах Драко блеснула решимость, и в ту же секунду Сивый подтолкнул пленников вперёд – так, что Поттер оказался прямо под люстрой, тоже упорно не глядя на Драко. Они словно заключили негласное соглашение ни в коем случае не показывать, что знают друг друга.

– Ну, что скажете? – проскрежетал оборотень.

– Ну что, Драко? – с жадным интересом подхватил Люциус, подходя к сыну. Руки его уже откровенно тряслись. – Это он? Это Гарри Поттер?

– Не знаю... Не уверен, – ответил Драко, проклиная себя за дрожь в голосе и надеясь, что никто не расценит это как подтверждение его лжи.

– Да ты погляди хорошенько! Подойди к нему поближе! – голос Люциуса тоже дрожал от волнения, но явно по другому поводу. – Драко, если мы передадим Поттера в руки Тёмного Лорда, нам всё простят...

Драко мрачно усмехнулся. Что и следовало доказать.

– Давайте-ка не будем забывать, кто его поймал на самом деле, а, мистер Малфой? – с угрозой сказал Сивый.

– Конечно-конечно! – нетерпеливо отозвался Люциус, приближаясь к Гарри и рассматривая его раздувшееся лицо. – Здесь что-то виднеется, – вдруг прошептал он. – Может быть, и шрам, только туго натянутый... Драко, иди сюда, посмотри как следует! Как ты считаешь?

Теперь он был вынужден подойти вплотную, оказавшись прямо перед лицом Гарри. Их глаза не несколько мгновений встретились, и Драко нервно сглотнул: в зелёных, опухших, но очень знакомых глазах Поттера застыл ужас и... неужели мольба? Чёрт, если дело дошло до мольбы, Поттеру действительно жизненно необходимо спастись.

– Не знаю я, – пробормотал Драко снова и отошёл к камину.

– Мы должны знать наверняка, Люциус! – сказала Нарцисса мужу. – Нужно совершенно точно убедиться, что это Поттер, прежде чем вызывать Тёмного Лорда. Эти люди сказали, что взяли его волшебную палочку, – прибавила она, разглядывая палочку из терновника, – однако она совсем не подходит под описание Олливандера. Если тут ошибка и мы зря побеспокоим Тёмного Лорда... Помнишь, что он сделал с Долоховым и Роули?

Драко поморщился, крепко сжав зубы. Мать не знала, что после провальной попытки этих двух недоумков схватить Поттера с друзьями в кафе на Тотнем-Корт-роуд, куда они сбежали прямо со свадьбы после атаки Пожирателей, Волан-де-Морт заставил Драко использовать против них Круциатус самолично. Как бы сильно он ни презирал этих людей, которых, по сути, и за людей-то не считал, всё же это заклятие ему ни в какую не давалось. Беллатриса всегда говорила, что для желаемого эффекта нужно испытывать удовольствие от боли и мучений наказываемого. А он всё-таки не был на такое способен. В тот жуткий вечер, который он был бы рад выкинуть из своей памяти, всё закончилось тем, что Волан-де-Морт взашей прогнал его из этой самой гостиной и позвал Люциуса, у которого Круциатус удавался значительно лучше.

– А грязнокровка? – прорычал Сивый, возвращая Драко к реальности. Егеря повернули связанных пленников так, чтобы на свет вышла Грейнджер.

– Постойте, – резким тоном произнесла Нарцисса. – Да! Я видела фотографию в «Пророке». Смотри, Драко, это Грейнджер?

– Не знаю... – вымученно сказал он, опуская голову. – Может быть... Вроде да.

Посмотреть в лицо Грейнджер, которая все эти годы терпела его оскорбления и насмешки, которая тем не менее никогда не опускалась до того, чтобы нахамить ему в ответ и которая здорово врезала ему в челюсть на третьем курсе, после чего он всерьёз её зауважал, было непросто.

– А это – мальчишка Уизли! – вскричал Люциус, остановившись напротив Рона. – Это они, друзья Поттера! Драко, взгляни, это действительно сын Артура Уизли, как его там?..

– Вроде да, – не оборачиваясь, повторил Драко, ненавидя себя за это. – Может, и он.

Вдруг открылась дверь, и повисшую тишину нарушил женский голос, при звуке которого все присутствующие ещё сильнее напряглись.

– Что здесь происходит? В чём дело, Цисси?

Беллатриса медленно обошла пленников кругом и остановилась справа от Поттера, глядя на Грейнджер из-под тяжёлых век.

– Это же та самая грязнокровка! – вполголоса проговорила она. – Это Грейнджер?

– Да, да, Грейнджер! – откликнулся Люциус. – А рядом с ней, похоже, Поттер! Поттер и его друзья попались наконец-то!

– Поттер? – взвизгнула Беллатриса и попятилась, чтобы лучше рассмотреть того. – Ты уверен? Так нужно поскорее известить Тёмного Лорда!

Она засучила левый рукав, и Драко автоматически схватился за палочку, понимая только одно: ни в коем случае нельзя допустить появления Волан-де-Морта здесь. Но вдруг Люциус взял Беллатрису за запястье, не давая ей коснуться метки.

– Я сам собирался призвать его! Я вызову его, Белла! Поттера привели в мой дом, и потому моё право...

– “Твоё право”! – фыркнула Беллатриса, пытаясь вырвать руку. – Ты потерял все права, когда лишился волшебной палочки, Люциус! Как ты смеешь! Не трогай меня!

– С вашего разрешения, мистер Малфой, – вмешался Сивый, – Поттера поймали мы, так что нам и получать золото...

– Золото! – расхохоталась Беллатриса, продолжая вырываться и свободной рукой нащупывая в кармане палочку. – Забирайте своё золото, жалкие стервятники, на что оно мне? Мне дорога милость моего... моего...

Она вдруг так и застыла с открытым ртом. Драко проследил за обезумевшим взглядом её тёмных глаз и к своему удивлению наткнулся на меч Гриффиндора, который не заметил раньше. Тем временем Люциус, решив воспользоваться заминкой, выпустил руку Беллатрисы и рванул кверху свой собственный рукав.

– Остановись! – пронзительно крикнула она. – Не прикасайся! Если Тёмный Лорд появится сейчас, мы все погибли!

Люциус замер, держа палец над Чёрной меткой. Беллатриса отошла в сторону.

– Что это такое? – спросила она, с опаской глядя на блестящий клинок.

– Меч, – буркнул кто-то из егерей.

– Дайте мне!

– Он не ваш, миссис, он мой! Я его нашёл.

Раздался треск, и полыхнуло красным – Беллатриса вывела егеря из строя Оглушающим заклятием. Его товарищи возмущённо загомонили. Струпьяр выхватил волшебную палочку.

– Это что ещё за игры, дамочка?

– Остолбеней! – завизжала она. – Остолбеней!

Егеря так и упали, где стояли, за исключением одного Сивого; он рухнул на колени, вытянув вперёд руки. Драко словно во сне наблюдал, как Беллатриса подскочила к оборотню, сжимая в руке меч Гриффиндора. Лицо её залила восковая бледность.

– Где вы взяли этот меч? – прошипела она, вырвав волшебную палочку из обмякшей руки Сивого и тыча клинок ему в лицо. – Он лежал на хранении в моём сейфе в Гринготтсе!

Перед мысленным взором Драко промелькнул августовский день, когда он сопровождал Беллатрису в банк. Так вот что она держала тогда в длинном свёртке.

– Драко, убери отсюда этот сброд, – приказала тётка, указывая на лежащих без сознания людей. – Если самому их прикончить характера не хватает, оставь их во дворе, я потом займусь.

– Не смей так разговаривать с Драко! – вспыхнула Нарцисса, но Беллатриса прикрикнула на неё:

– Помолчи, Цисси! Положение серьёзнее, чем ты думаешь!

Драко с помощью палочки перенёс полубесчувственные тела егерей в пустую комнату на втором этаже, а когда вернулся, увидел Беллатрису в том же положении: слегка задыхаясь, она пристально рассматривала меч, приглядываясь к рукоятке, а потом наконец вспомнила о притихших пленниках.

– Если это в самом деле Поттер, нужно позаботиться, чтобы ему не причинили вреда, – пробормотала она как будто самой себе. – Тёмный Лорд желает сам разделаться с Поттером... Но если он узнает... Я должна... Должна знать! – Она снова повернулась к сестре. – Пусть их запрут в подвале, а я пока подумаю, что нам делать. Пусть запрут всех, кроме... Кроме грязнокровки.

Сивый радостно хмыкнул.

– Нет! – закричал Уизли. – Лучше меня, меня оставьте!

Беллатриса ударила его по лицу так, что по комнате зазвенело. Драко бросил на Уизли беглый взгляд: как самоотверженно тот защищал Грейнджер, просто поразительно...

– Если она умрёт во время допроса, тебя возьму следующим, – пообещала Беллатриса. – Для меня предатели чистокровных немногим лучше грязнокровок. Отведи их в подвал, Сивый, и запри хорошенько, но зубы пока не распускай.

Она швырнула оборотню его волшебную палочку и достала из складок мантии серебряный кинжал. Перерезав верёвку, Беллатриса отделила Грейнджер от других пленников и за волосы вытащила на середину комнаты. Несмотря на застывшие в глазах слёзы, девушка держалась стойко и не издала ни звука. Сивый тем временем погнал оставшихся четверых к дальней двери. Едва та захлопнулась, и пленников поглотил тёмный коридор, Беллатриса с хищным оскалом повернулась к Грейнджер.