Текст книги "Звездный всадник (СИ)"

Автор книги: Zaraza takaja

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Вот так, хорошо. Просто подняться. Почему вокруг звезды? Звезды! И правда, звезды! Много-то как. А это еще что такое? Стайка кого-то плывет совсем рядом. Они что, солнце объедают? Надо же, прямо как рыбы. Хотя нет, какие рыбы, длинные, белые, скорее змеи. Ну а ты чего смотришь? Кыш, отсюда, кыш!

Данни попробовал отогнать виденье. Мир заколыхался, как водяной матрац и его опять замутило. Все же лучше лечь. Так, по крайней мере, на тебя никто не смотрит. Вниз. Вниз. Шума то сколько. Что ж так все галдят, да еще все сразу. Помогите! Ну, кто ни будь! Эй! ЭЙ!

Данни открыл глаза. Он по-прежнему лежал на тропинке, и рядом не было никого. Чувствовал он себя вполне сносно. Руки-ноги на месте, голова тоже. Уже не мутит, и мир никуда не скачет галопом. А никуда уже и не надо. Может и хорошо, что на тропинке никого нет. Все-таки выходной, да и рано еще. Стоп, почему рано? Солнце уже выбралось из-за холма и теперь подбирается к нему.

– Силы небесные, – прошептал Данни. – Они с каждым разом все длиннее.

Они – это приступы. За последние три дня это уже пятый. Когда Данни в первый раз стало плохо, он пожаловался матери. Она уложила его в постель, включила АЛД (аппарат личной диагностики) и полчаса гоняла его по всем параметрам. Но все оказалось в норме. Данни был здоров, даже слишком. Показатели были просто идеальные.

Второй приступ случился с ним той же ночью. Это было похоже на какое-то отравление. И снова АЛД показал, что все в порядке. На следующий день, когда случился третий приступ, отец наорал на него, обвинив в симуляции, и оставил на весь вечер дома. Про четвертый Данни уже никому не рассказывал. И вот снова.

– Закончиться это когда-нибудь, или нет? – вздохнул Данни и поднялся на ноги.

Следовало поторопиться. Старик Хош’тах, должно быть, давно уже открыл свою лавочку. И хоть Данни и не был его официальным работником, и мог появиться в лавке в любое время, но каждый раз необоснованная задержка вызывала у хетара недовольную гримассу.

В такие минуты Данни приходила в голову мысль и вовсе не приходить сюда больше. Но каждый раз он выслушивал нотации молча. Ведь уйдя из лавки он навсегда лишиться возможности прикасаться к хетарским изделиям.

А они завораживали его. Каждый раз, раскладывая товары по полкам Данни ощущал себя учеником мага из древних сказок. Казалось еще чуть-чуть, и он постигнет тайный смысл этих вещей. Еще немного, и он из ученика превратиться в настоящего мага. И, как старый хетар будет сам создавать волшебные вещи.

Но это была лишь мечта. В действительности Данни не мог позволить себе даже маленькой безделушки. Цены в лавке хетара были ему не по-карману. Правда у него был маленький «светлячок». Он попался в товаре бракованный. Светил лишь иногда, загорался и гаснул по своему желанию в самый непредсказуемый момент. Хош’тах хотел было его выбрасить, но подумав, подарил Данни в обмен на генеральную уборку в лавке.

Данни торопился. Время уже близилось к обеду, когда, свернув на очередную улочку он оказался перед лавкой. Когда Данни вошел внутрь, его на пороге встретил раздраженный Хош’тах.

Внешне хетары вполне похожи на людей. Низенькие, пухленькие, суетливые. Их руки и голова находяться в непрерывном движении. Большие граненые глаза непрерывно меняют свой цвет. Хетар никогда не бывает неподвижным. И со стороны уж очень похож на скачущий мячик.

– Ты не сильно идти, – недовольно буркнул Хош’тах.

– Родители опять ссорятся, – сказал Данни и направился в подсобку.

– С-с-с-с, – огорченно прошипел хетар, и даже сокрушенно скрестил ручки.

Как ни странно, но это был единственный довод, который действовал на Хош’таха. Все остальное он не считал достойным обсуждения. Но семейный скандал был для него, как настоящая трагедия. В такие минуты Данни отчетливо ощущал его сочувствие. Хотя особой чуткостью хетар не отлисался. И совсем не стеснялся время от времени отвешивать подзатыльники.

– Приходить тай’ах, ты дать свет.

– Сейчас?

– Нет, после солнца.

– Ясно, отнесу, – ответил Данни и принялся за свою обычную работу – вытирать пыль со стелажей.

Это сейчас он понимает хетара с полуслова, а когда он только начал работать в лавке, каждое распоряжение Хош’таха было для него ребусом. Старый хетар не слишком хорошо знал язык. Основное его общение ограничивалось демонстрацией товара и его цены. Если этого не хватало в ход шли жесты рисунки и редкие словечки. С появлением в лавке Данни словарный запас хетара возрос, но, все же, хетарских слов в нем было больше.

Вот и сегодня Хош’тах не удосужился переводом. «Тай’ах» – это мэр. Руководство города уже давно подумывало, чтобы украсить улицы Мартиса хетарскими фонарями. Конечно, не все. А точнее одну единственную – площадь перед мэрией. Через месяц День Неба. Ровно девяносто лет с тех пор, как колонисты высадились на Алидар и впервые увидели свое новый мир и свое новое небо.

Видимо, они, наконец, договорились по цене с хетаром. Теперь «светлячки» надо было установить. Данни давно наловчился это делать. Не все умели с ними правильно обращаться. Казалось бы, какое значение имеет для фонаря стороны света. А поставишь не тем боком, и будет «светлячок» включаться днем, а не ночью. Так что их установкой придется заниматься ему.

Закончив со стеллажами, Данни отправился проверять купленные «светлячки». Хош’тах сказал, что ставить их будут вечером. Но проверить лучше в лавке. Если после установки фонари не зажгутся, хетар опять свалить вину на него. Это Данни уже проходил.

Покупатели заходили в лавку не часто. А те, кто приходил, больше смотрели, чем покупали. Но, предприимчивый Хош’тах, и на этом умудрялся зарабатывать. Он, за небольшую плату, с удовольствием устраивал демонстрацию всем желающим.

В лавке хетара царил полный порядок. Для каждого товара была своя полка. У каждой вещи было свое место. Так, полки со «светлячками» стояли в самом дальнем углу лавки. Это был самый ходовой товар, поэтому хетар и отодвинул их подальше. Теперь, чтобы посмотреть на «светлячки» надо было пройти всю лавку. И, кто его знает, на какой товар при этом еще упадет покупательский взор.

Купленных фонарей было восемнадцать. Такого количества вполне хватит для освящения всей площади. Ведь ставятся они не ближе пятидесяти метров друг от друга, иначе начнут «соперничать» между собой, забивая соседа. Ничего хорошего из этого не выйдет, только сгорят быстрее. А если все поставить правильно, то каждый такой фонарь будет гореть около трех лет. И это без дополнительных затрат и какой-либо энергетической подпитки.

А через три года некоторые фонари придется заменить. Но не полностью, только начинку. Вот эти небольшие, размером с кулак, шарики. Данни внимательно рассматривал каждый из них. На каждый фонарь таких приходилось девять. Темные, гладкие, они были необычно тяжелы для своего размера. Сделаны целиком из хагара – хетарского стекла, с небольшой полостью внутри. Все это выяснили местные умельцы. Не поняли они только одного: почему те, что делают хетары, светятся, а те, которые делают люди – нет.

Данни взял в руки очередной шар. Хош’тах учил, что если покатать такой шар в руках, а потом три раза ударить по нему специальной палочкой розового дерева, то на четвертый раз в месте удара должны появиться, как на воде, круги. Если круги появляются при пятом или шестом ударе, то лампа негодная. Но, если после шестого удара шар поменяет цвет на дымчатый, то это лампа предназначена для помещения. В отличие от уличной, она светит не так ярко, зато ее пламя холодное и совсем не обжигает.

К хетарским вещам нельзя относиться рационально. Они не терпят научных исследований и разумных объяснений. Ну как можно объяснить тот факт, что прежде чем положить лампу на подставку, ее надо хотя бы раз подкинуть в ладони. А, если этого не сделать, то она просто откажется светить.

– Вот она, настоящая магия, – восторженно вздохнул Данни, наблюдая за бегущей по поверхности рябью. – Разве можно в нее не влюбиться с первого взгляда.

Рассматривая очередной шар на свет, Данни, вдруг, замер. Внутри него, будто запертые в колбе, порхали несколько бабочек. Или не бабочек. Данни присмотрелся внимательнее. Странные создания не просто летали, они то исчезали, то появлялись внутри темного шара.

Данни подбросил шар на ладони. Стоило ему поймать его, как порхающие бабочки, вдруг, слились воедино, в маленький плотный комок. Шар, будто замер в ожидании. Прошла минута, и вот из плотной сердцевины высунулся сначала один жгутик, потом еще, и вот плотное ядро опять распалась на порхающих бабочек. Данни так увлекся игрой, что пропустил появление Хош’таха.

– Зачем ты дразнить свет? – отвесил подзатыльник старый хетар. – Если все смотреть, иди работать!

– Смотри Хош’тах, там что-то летает! Видишь!

– Что там! Свет там!

Но вдруг Хош’тах перестал подпрыгивать, и внимательно посмотрел на Данни. Для этого ему пришлось подойти вплотную и нагнуться так, чтобы глаза хетара оказались на одном уровне с мальчиком.

– Ты смотреть свет? Там? – хетар ткнул толстеньким пальчиком в темный стеклянный шар. – Всегда смотреть?

– Нет, только сейчас заметил, – ответил удивленный Данни.

Он никогда раньше не видел старика Хош’таха таким озадаченным. Ну что такого в том, что он спросил у него про эти всполохи в лампе? Но хетар, похоже, думал по-другому. Пробежавшись по лавке, он вернулся к мальчику.

– Ты вчера видеть свет?

– Нет, говорю же, только сейчас заметил.

Хетар подпрыгнул и вновь скрылся, уже в недрах подсобки. Появившись оттуда через пару минут снова подошел к Данни.

– Ты только свет смотреть, или это тоже? – спросил Хош’тах и вытянул вперед руки.

От неожиданности Данни закричал и отпрянул назад, едва не перевернув стеллаж. С обеих рук хетара на него пялились по паре отвратительного вида ящериц.

– Да, и это тоже, – озадаченно повел головой хетар.

Новое зрение начинало доставлять Данни хлопоты. Теперь знакомые с рождения предметы вдруг стали выглядеть иначе. В первый раз Данни потребовалось почти две минуты, чтобы понять, что большое плоское решето на холмах – это его родной «Искатель». А в школе его едва не отправили в больницу, когда посереди урока соскочил с парты и попытался прогнать только ему видимую амебу, облизывающую его «вирт». В школу Данни больше не приходил, сославшись на плохое самочувствие. Родителям было не до него, и он практически поселился у старого хетара, приходя домой только на ночь. И то не всегда.

Невероятно, но лавка Хош’таха оказалась забита сверху до низу самыми разными тварями. Почему он раньше этого не замечал? Может это как-то связано с теми необъяснимыми приступами, что случались с ним в последнее время. Как бы то ни было, одно он понял точно: никто, кроме него всех этих странностей не замечает. Так что говорить про это вслух не стоит.

Если бы не Хош’тах, Данни бы решил, что просто спятил. Но хетар не только видел все то же самое, но и прекрасно умел этим пользоваться. Именно от Хош’таха он узнал, что отвратительные ящерицы, которых он так испугался в первый раз, на самом деле сторожевые псы. На ночь хетар привязывал их возле дверей и окон, и мимо них не могла пролететь даже мошка. А если кто из воров засунет руку, то без нее и останется. А вот это уже было известно всем. Лавку Хош’таха пытались ограбить трижды.

Но самое главное, хетар стал учить Данни пользоваться тем, что он видит. Все оказалось не так уж сложно, и теперь каждый день приносил столько новых открытий, что мальчик почти забыл про сон.

– Посмотри Хош’тах, что там такое белое? – спросил Данни, рассматривая свой бракованный «светлячок».

– Вредитель, – фыркнул хетар. – Случайно быть и съедать свет. Брак.

– А если его оттуда вытащить?

Но старик только скривился.

– Откроешь – свет разбежится.

– А если не открывать? Так достать.

Темный шар «светлячка» не казался Данни таким уж неприступным. Ну и что, что он из хагара, с некоторых пор стекло, да и другие твердые вещества перестали быть для него преградой. Впервые Данни понял это неделю назад, когда в азарте погони за одноглазым сторожем просунул руку сквозь стол. Не то что бы сквозь. Сбежавшая сторожевая ящерица, загнанная им и старым хетаром в угол, вдруг изогнулась дугой и нырнула куда-то (вниз?).

– Ушла, ссурах’ар! – в серцах выругался Хош’тах.

Но Данни все еще ее видел. Правда теперь она стала полупрозрачной и продолжала стремительно таять. Недолго думая, он сунул руку следом. Сквозь стол и часть стены. Данни тогда так и не понял, как это случилось, но сторожа, все же, схватил. Зато когда вытащил руку обратно, взвыл от боли. С ладонью было все в порядке, а вот с запястья, в том месте, где оно было прикрыто рукавом рубашки, оказалась содрана кожа. Сама ткань рукава как будто расплавилась, и он еще два дня выдирал из раны нитки.

Теперь, наученный горьким опытом, Данни высоко закатал рукав. Как следует примерившись, он прищурил глаза и ясно представил себе, как сейчас его пальцы проникают вглубь хагарового шара и хватают эту белесую загогулину. Глубоко вдохнув, он запустил руку внутрь.

С момента первого печального опыта, Данни уже несколько раз проделывал подобное. Он понял сам принцип, но опыта, все же, не хватало. Он промахнулся, и в первый раз, и во второй, и в третий. Это было похоже на то, как будто ты ловишь руками рыбу в аквариуме. Только после каждой неудачной попытки, приходиться вынимать руку обратно. Хош’таху надоело наблюдать за этой рыбалкой, и он вернулся к подсчету выручки. Стоило только старому хетару отвернуться, как Данни схватил верткую тварь. С победным криком он дернул руку наружу.

Внутри шара вредитель был размером не больше ногтя, но стоило Данни вытащить его оттуда, как запятая начала раскручиваться, и через несколько секунд в лавке хозяйничала огромная белая змея. Внезапно ощутив свободу, она заметалась из стороны в сторону, ломая стеллажи и роняя товар. Наконец, оказавшись в том же углу, откуда пыталась сбежать сторожевая ящерица, змея свернулась в спираль и пропала.

– Ссурах’ар! – взвыл Хош’тах, выглядывая из-под стола. – Что ты ломать! Кто тут складывать!

– Хош’тах, я не знал, что она такая огромная! – Данни сам был ошарашен еще больше хетара. – Прости, я все уберу на место.

– Ты складывать, а кто чинить? Один глупый свет ломать половину товар!

Ну, половину это Хош’тах загнул. Данни быстренько оглядел лавку. Ничего серьезного не случилось. Больше всего пострадали сами стеллажи, а все остальное только разбросано.

– Тут только полки сломаны, я попрошу Рина, он все починит.

– А кто платить ремонт?

– Я… я с ним договорюсь сам, – вздохнул Данни.

Он прекрасно понимал, что хетар ни за что не выложит собственных денег. Либо заставит ремонтировать самого, либо опять придется отрабатывать деньги, таская ящики в соседнем кафе. Данни посмотрел на все еще зажатый в руке фонарь. Зато теперь у него есть исправный «светлячок». А за него можно будет уговорить Рина не только починить стеллажи, но и прибрать в лавке.

– Сегодня праздник, – продолжил Данни, – никого не найдешь, а завтра Рин все сделает.

– А сейчас все будет бросать?

– Ну, мы же на праздник собирались. Да и какой смысл все складывать, если стеллажи сломаны. Хош’тах, обещаю, завтра вечером тут будет чисто, – сказал Данни, а про себя подумал: «Если Рин не успеет починить полки, придется тащить ящики из подсобки…»

– Ладно, – смиловался хетар, – праздник идти. Неси сторож, закрывать будем.

Сторожей хетар держал в подсобке. Восемь ящериц дрейфовали по воздуху в самом дальнем углу. Иногда цапались между собой, но как-то нехотя. Данни ни разу не видел, чтобы Хош’тах их чем-нибудь кормил. Да и ели ли они вообще? Данни было не до них.

Сняв рубашку, хватит уже ободранного запястья, Данни подтянул первый поводок. Намотав «хвост» ящерицы на ладонь, он взялся за вторую. На каждую руку пришлось по две ящерицы. Можно было и по три, но за оставшимися двумя все равно еще раз спускаться.

– Этих в окно, – распорядился Хош’тах, забирая у Данни двух сторожей.

На двери он всегда привязывал сам. Так, чтобы и выйти можно было, и снаружи, не видя ящериц, не пройдешь. С окнами проще. Натянул поводок поперек, и укоротил его, только чтоб морду высунуть могла. А не то оттяпает случайному прохожему руку, проблем не оберешься.

Привязав сторожей, Хош’тах и Данни выскользнули из лавки. На улице день был в самом разгаре. Жаркое солнце заставило хетара прищуриться, а Данни набросить на голову капюшон. Улицы были забиты народом. Люди был одет по-разному, но у всех было одно общее: каждый прятался от солнца кто как мог. Женщины в длинных платьях или брюках. Но на каждой наброшен плащ с глубоким капюшоном. Мужчины, в основном, в легких светлых костюмах. Кто-то просто в головном уборе, а кто и в накидках, как их жены. И вся это пестрая толпа, разодетая по случаю праздника, текла в одну сторону – на главную площадь.

Главная площадь Мартиса, она же одна единственная, была забита битком. Сегодня здесь собралось полгорода. Народ сидел в уличных кафе, просто на газонах или бродил между торговыми палатками. Торговали здесь всем: едой, игрушками, сувенирами и даже одеждой.

– Мы могли бы сегодня поторговать здесь, – предложил Данни.

Хетар только скривился.

– Товар не этот. Сегодня воду продавать, а не мы.

Действительно, торговцы водой сегодня заработают больше всех. Но этот бизнес уже давно распределен, и хетар, даже при своей огромной любви к деньгам, туда не лез. Они пришли вовремя. На трибуне, установленной перед входом в мэрию, появился первый оратор.

– Кто это? – толкнул Данни хетар.

– Кто-то из совета.

– Не говорун, женщина кто?

– Какая женщина?

– Там, в накидке неба.

Данни покрутил головой. В том направлении, которое указал хетар, он увидел только одну даму в фиолетовом плаще.

– А, это Лоанна, местная гадалка.

– Гадалка? – переспросил Хош’тах. – Что она работать?

– Что делает? Судьбу предсказывает. Говорят, неплохо получается. К ней много народу ходит. Больше, чем в церковь. Может поэтому отец Бартолио ее ведьмой называет.

– Что ведьма работать?

– Не работать, Хош’тах. Ведьма – это такая женщина, которая… – Данни почесал голову, соображая как лучше объяснить это хетару. – Ну, она магией занимается. Это когда разные заклинания читают, руками машут, а потом всякие необычные вещи происходят. Непонятно?

Хетар склонил голову на бок.

– Это как ты сторожа ловить, и вредителя из свет достать? Я не понять. Ты ведьма.

– Эй, я не девчонка! А ведьмами только женщины бывают. Тебя отец Бартолио тоже, между прочим, бесовским созданием называет. И весь товар, который ты продаешь… – Данни немного подумал, а потом добавил: – Это, наверное, потому, что он не видит то, что мы с тобой.

– Она удивительно на тебя видеть.

– Ты чего, ей, наверное, лет пятьдесят. Да и я у нее ни разу не был. Слишком дорого берет. Она, небось, на тебя пялиться. Не каждый день в Мартисе хетара увидишь.

Хош’тах только покачал головой.

– Странно смотреть, внимательно.

– …День Неба праздник солидарности и единения. Он – как символ тех невзгод, что перенесли колонисты, покинув родной мир и устремившись к звездам. Как символ радости, что наполнила их сердца, когда они увидели свой новый мир. Один корабль, одна команда. И каждый был членом экипажа, независимо от того дежурил ли он в рубке или на кухне. Сейчас уже не осталось в живых тех, кто девяносто лет назад прошел по Великому Пути и вновь увидел небо. Другое небо, но уже свое…

Мэр продолжал заливаться речами, но Данни уже не слушал. Подняв голову вверх, он рассматривал сиреневато-розовое небо. Другие тоже смотрели, но скорее по привычке. Небо как небо, облака плывут, птицы летают, чего там не видели. А вот Данни именно рассматривал.

– Да что они могут знать про «другое небо» – подумал Данни. – Никто даже представить себе не может, что значит увидеть «по-другому».

Небо, широкое, глубокое, фиолетовое. Данни теперь видел его именно фиолетовым, хотя все еще помнил, что оно розоватое. Как много изменилось за последний месяц. Да что же с ним, в конце концов, происходит? Почему он стал другим? Почему видит то, чего не видит больше никто? Что это: его дар, или его проклятие?

Небо, такое родное. Он не знает другого. И никто здесь не знает. Они только говорят про другое небо, на самом деле оно одно. То, которое над ними, над нами. Оно не другое, оно наше, оно мое.

Небо. Такое близкое и такое далекое. Протяни руку, и ты коснешься его. Потянись ввысь, и ты покинешь его, стоит только захотеть. Данни, вдруг, почувствовал себя легче пушинки. Неведомая сила оторвала его от земли и взвила высоко вверх. Туда, где небо уже не фиолетовое, а черное. Туда, где месяц назад, во время последнего приступа, он видел стаи неведомых существ.

Только сейчас вокруг было пусто. Чернота вокруг была вязкой и гнетущей. А блеск звезд мертвым и зловещим. И из этого безмолвной тьмы на него надвигалось что-то ужасное.

– Данни! – хетар дернул за рукав с такой силой, что едва не свалил мальчишку на землю.

– Что?! – в первую секунду он едва не задохнулся от пережитого только что ужаса.

– Идем куда, быстро!

– Постой, куда идем?

– Идем, тебе говорить!

Внезапно Данни понял, что хетар в ужасе. Последним остатком разума он пытался увести его с площади. Но вокруг все было спокойно. Мэр продолжал вещать с трибуны, люди, как ни в чем не бывало, отмечали праздник. Единственное, что внушало Данни беспокойство, это небо.

– Погоди, там сверху что-то не так…

– Что-то! Ссурах!!! – отчаянно взвыл хетар.

– Да оставь ты свои проклятия. Лучше туда взгляни.

– Это не ругать! Это ссурах!!! Уходить, быстро! Нельзя где много люди! Надо один!

В этот момент, без того темное небо, стало зловещим. И, словно темный ангел, на площадь медленно опустилось существо. Оно было одно. Но, его одного вполне хватило, чтобы заполнить собой весь мир. Какой-то определенной формы это существо не имело. Оно клубилось, как водяной пар, запертый в оболочке. А за ним тянулся шлейф.

Данни стоял как приклеенный. Он даже не сразу заметил, что исчез старик Хош’тах. Он просто стоял и смотрел. А оно, тем временем, собралось в комок. И, через секунду, рванулось из глубины наружу, раздирая ткань пространства.

Из глубины! Дошло, наконец, до Данни. Все то, необычное, что он видел, и сторожа, и порхающий свет, и даже ОНО находилось не снизу, не сбоку, а в глубине реальности. Как будто мир обрел еще одно измерение. А наша реальность лишь поверхность, тоненькая пленочка над глубинами Вселенной. И теперь оттуда снизу выныривал глубоководный монстр.

Вынырнув на поверхность ссурах, как назвал его хетар, внезапно оказался виден всем. На площади началась паника. Больше тысячи человек, собравшихся сегодня на праздник, в один миг обезумели. Пытаясь убраться подальше от монстра, толпа хлынула в стороны, и площадь вдруг превратилась в огромную мясорубку.

Люди давили, топтали друг друга. В отчаянной попытке прорваться на соседние улицы сносили прилавки и тенты кафе. Зазвенели разбитые стекла, где-то сработала сигнализация. На мощеную площадь пролилась первая кровь.

А ссурах упивался происходящим. Первое время он вообще стоял не двигаясь. Но Данни хорошо видел, что людские страх, боль и отчаяние, будто грязные ручьи текли от толпы к его ногам. И он впитывал эти ручьи, как впитывает воду губка.

Данни стоял и смотрел на все это, боясь шелохнуться. И только через несколько минут он понял, что стоит посереди беснующийся толпы. Люди кричат, давятся, падают, но все это происходит вокруг. Поток обтекает его, как обтекает ручей, лежащий посереди валун. Как будто невидимый щит отделяет его от происходящего на площади. И этот щит неожиданно привлек внимание ссурах.

Он перестал впитывать в себя текущие ручьи. Клубы дыма внутри него взорвались новыми вихрями, и Данни ощутил взгляд. Заинтересованный, и слегка удивленный взгляд разумного существа. Но уже через секунду Данни понял: не просто разумного существа – хищника, завидевшего особо лакомый кусок добычи.

Долгие секунды они смотрели друг на друга. Затем ссурах взмахнул (крыльями?), и, сверху на толпу, полетело сетчатое покрывало. Падало оно стремительно, и через мгновение главная площадь Мартиса погрузилась в гробовое молчание. Каждый человек, кто задел невидимое для них плетение, неподвижно застыл. И окружающая реальность вдруг превратилась в музей восковых фигур. Медленно, никуда не спеша, ссурах поплыл к своей лакомой добыче.

Данни тоже попал под действие сети. Руки и ноги как будто завязли в желе. Он продолжал все чувствовать, но пошевелиться не мог. В кармане куртки бесновался «светлячок». Ссурах приближался. Данни отчаянно понимал, что если сейчас не вырвется, то это будет конец.

Зажмурив глаза, он попытался, как со «светлячком» представить себе, как рвутся невидимые путы, и он вновь получает свободу движения. Данни пытался, но ничего не происходило. Он по-прежнему стоял скованный сетями. От чувства собственного бессилья на глазах выступили слезы.

Но усилия не были напрасны. Воздух перед ним пошел трещинами, и взорвался миллионом осколков. Брызнув во все стороны, они проделали большую дыру в упавшей на площадь сети. Данни вдруг почувствовал, что свободен. И не только он. Десяток человек, стоящих рядом с ним, тоже ожили. Застонал упавший мужчина со сломанной ногой, четверо бросились бежать.

Далеко они не ушли. Ссурах взмахнул когтями и все те, кто только что ожил, снова упали, на этот раз замертво. Данни тоже должен был умереть, но в последний момент перед ним расцвел огненный росчерк, принявший на себя удар.

– Надо уходить с площади, – услышал он за спиной женский голос.

Данни обернулся. Лоанна, та самая городская гадалка, которую показал ему хетар. Сейчас она стояла рядом с ним и пыталась увести прочь. Но ссурах не собирался бросать свою добычу. Он опять заклубился и следующим ударом вырвал пучок серых нитей, которые словно корни уходили с площади на глубину. И тут же гибкий жгут закрутился в его «руках». Раскручивая его все сильнее, он попытался достать беглецов.

Уже на бегу, лавируя в плотном столпотворении неподвижных фигур, Данни обернулся. Серый жгут догнал их и распался на сотню более тонких нитей. Лоанна бросила горсть порошка, но он лишь осыпался бесполезными искрами. И тут же она оказалась накрепко спелената этим жгутом. Нити сомкнулись вокруг нее, как кокон, и продолжали давить все сильнее. Лоанна пыталась сопротивляться, но было ясно, что вырваться ей не под силу.

И тогда Данни вцепился в жгут, пытаясь порвать его пополам. Не тут то было. Вместо того, чтобы порваться, жгут накрепко прилип к его ладоням и стал оборачиваться вокруг рук. Мальчиком овладела паника. Лоанна корчилась от боли в своем коконе, а Данни впервые пожалел, что при нем нет какого-нибудь ножа, а еще лучше – меча, как у древних рыцарей.

Несколько серых нитей, из тех, что все еще свободно уходили на глубину, сплелись в подобие меча. Данни осталось лишь податься вперед, чтобы его схватить. Не долго думая, он рванул его на себя. Нити порвались, и в руках Данни оказалось самое настоящее оружие. Первым ударом он перерубил удерживающий его жгут. Вторым рассек кокон Лоанны, и обессиленная женщина рухнула на землю. Все это начинало напоминать мальчику виртуальную игру. Разум просто отказывался понимать, что это происходит на самом деле.

«Игра, так игра» – решил Данни и, вырвав очередной пучок нитей, превратил его в щит.

Ссурах вновь раскручивал жгут, но в этот раз Данни ударил первым. Внезапно обретя «источник силы» Данни, не стесняясь, обрывал нити, превращая их то в град убийственных стрел, то в шар-ловушку. Под таким натиском ссурах отступил. Но отступил не совсем. Лишь для того, чтобы собраться с силами и ударить с новой мощью.

Это уже была не погоня за добычей. Добыча показала зубы и немедленно превратилась во врага. Того, кого следует просто убить, уже не заботясь о своей выгоде. Ссурах избавился от ненужного жгута и нырнул. В глубину, туда, где человек не мог его достать. Данни мог бы последовать и за ним, но для этого надо было скинуть одежду. Мальчик все еще помнил про обожженную руку. Подняться с глубины с содранной кожей он не хотел. Вместо этого он продолжал внимательно следить за монстром. Очередной пучок нитей превратился в копье, и, как первобытный охотник, он приготовился убить своего «кита».

Ссурах, пройдя по глубине, вынырнул сразу перед мальчиком. Данни бросил копье. Оно вошло в дымящееся тело ссурах наполовину. Вошло, но не убило. Зато в сторону Данни полетело очередное плетение монстра. Данни едва увернулся, но когда выпрямился, вдруг понял, что слишком поздно. Когти ссурах уже падали на его голову.

Но тут случилось непредвиденное. На ссурах с трех сторон набросились шесть одноглазых ящериц. Они бросались на него, как собаки бросаются на медведя. Кусая больно, но не смертельно.

– Сторожа из хетарской лавки, – пронеслось в голове у Данни.

Не утруждая себя размышлениями по поводу: «Как они тут оказались?» Данни размахнулся мечом и перерубил отвлекшегося ссурах пополам. Сквозь дымчатое тело меч прошел легко. В последний раз взмахнув «крыльями», монстр начал тонуть в глубинах.

– Но-ран’кхер! Ты его смерть! – услышал Данни до боли знакомый голос.

– Хош’тах, ты вернулся?!

– А что еще делать я?

– Ты его убил. Ты действительно его убил, силы небесные! – Лоанна поднялась с земли и теперь стояла, ошарашенная, рядом с Данни. – Невероятно! Вот уж не думала, что за свою жизнь еще раз переживу весь этот ужас!

– Какой ужас? – не понял Данни.

Лоанна внимательно посмотрела на мальчика. В ее взгляде скользнуло что-то странное. То ли материнское, то ли женственное.

– Однажды я уже видела такого, – начала она тихо. – Это было тридцать лет назад, я тогда была еще подростком. Слышал когда-нибудь про «мертвый город»?

– Таирис? Вымерший город в дельте Арци?

Лоанна кивнула.

– Я там родилась. И выросла. Там я прозрела и местная веда взялась меня учить. Я много от нее узнала… Но однажды в город пришел ОН. Он убил всех. Он собирал их жизни, как жнец собирает выросший урожай.

– Ссурах, – тихо прошептал Хош’тах.

– Ткач? – удивилась Лоанна.

– Они не только брать, но и плести. Они плести свою жизнь, жить вместо нас, – задумчиво вставил хетар. – Не видел, что ты тоже плести…

Последняя реплика предназначалась Данни, но он так и не понял ее смысла.

– А что потом?

– Потом? Потом из целого города нас осталось в живых только четверо. Я, веда, и еще двое. Меньше всего я ожидала, что переживу это еще раз. Ты убил его! – в голосе Лоанны послышалось неподдельное восхищение. – Ты убил его, надо же, я и не подозревала, что для этого понадобиться столько жизней!