Текст книги "Звездный всадник (СИ)"

Автор книги: Zaraza takaja

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

========== Пролог. ==========

Центральный Сектор, звездное пространство Динар, станция Динар-3

Экипаж «Шер Танели» не спускал глаз с внешних экранов. Все семьдесят два человека с небритыми и недовольными лицами наблюдали за разговором своего капитана с командиром динарского спецназа. Всем без исключения хотелось как можно быстрее покинуть эту станцию. «Станцию мертвецов», как уже окрестили они между собой Динар-3.

Грузовой транспорт «Шер Танели» пристыковался два часа назад. То, что на станции не все в порядке, они знали сразу. Поскольку на сигналы приближающегося корабля не ответили ни диспетчерская, ни портовая службы. Тогда решили, что из строя вышла главная антенна.

Такое иногда случается с малобюджетными станциями. Транзитных рейсов мало, а значит, доходов почти нет. Бюджет станции рассчитан только на проживание. Вот и экономит персонал на плановых ремонтах. А антенна, это не система воздухоочистки. За пару часов ее ремонта никто не умрет.

По инструкции, в этом случае, «Шер Танели» должен был развернуться и направиться к следующему пункту назначения, попутно дав кодовый сигнал на станцию «Центральный». Вот только каждый пилот знает, что инструкции пишутся в светлых кабинетах. Чьи обитатели даже представить себе не могут, что значит в космосе лишний глоток воздуха или воды. Кто никогда не ждал помощи среди звезд, и не наблюдал за тем, как уровень СО плавно переползает в красный сектор.

Поэтому, не получив ответа, капитан грузовика не раздумывая направился к шлюзу. Дав на приемный модуль код аварийной стыковки, (слава богу, не в первый раз тут) «Шер Танели» беспрепятственно вошел в грузовой док.

– Совсем оборзели дикари, даже не встречают, – фыркнул капитан.

Дикарями пилоты называли всех постоянных обитателей космических станций. За полгода проживания тут любой превращался в гибрид отшельника и пещерного человека. Плохо мытый, плохо бритый, в рабочей робе и с неизменным набором автоматических ключей на поясе.

– Может у них карантин? – вставил связист, рассматривая док через внешние камеры.

– Если у них карантин, могли бы, хоть робота пустить.

Док был подозрительно тих. Не включились разгрузочные краны, не засветились огоньки переходных шлюзов, даже экран внутренней связи висел «в режиме ожидания».

– А ну-ка, Лас, переключи антенну на звуковой диапазон, – велел капитан.

В таком режиме импульсная антенна ИП-связи начинала работать как мощнейший рупор.

– Эй, трюмные крысы, транспорт встречайте! – разнесся по станции громовой рев. Если не в рубке, то в диспетчерской точно уши заткнули.

Прибытие грузового транспорта на станцию – это всегда местный праздник. Ведь корабль привозит не только еду, воду и кислород. С кем-нибудь из экипажа родственники могут передать посылку. А кроме стандартного набора продуктов, прописанного в реестре, у экипажа всегда можно купить свежемороженое мясо или рыбу, а еще сладости, и прочие приятные мелочи. Но самое главное, у капитана всегда можно разжиться бутылочкой контрабандного спиртного, с маркировкой «химические реактивы»…

Прошло десять минут, но ничего так и не изменилось.

– Они что, вымерли там?

– Похоже, здесь действительно что-то случилось, – вздохнул капитан. – Надо пойти посмотреть.

При этих словах начальник ремонтного отдела, уютно устроившийся в кресле второго пилота, болезненно поморщился.

– Слушай, кэп, может, просто свалим отсюда? Шут их знает, что у них там стряслось.

– Рад бы, да без команды из рубки мы все равно не взлетим. Пошли трех человек в диспетчерскую. Пусть глянут.

– В биозащите? А если у дикарей крышу снесло? Легкий скафандр вещь хрупкая, разорвут же.

Капитан еще раз посмотрел на пустующий док.

– Пусть автономки оденут.

Автономный скафандр предназначен для наружных ремонтных работ. Его ресурс позволяет комфортабельно находиться в космосе до двенадцати часов. Помимо запасов воздуха там присутствует дренажная система и минимальный объем воды и пищи. Но самое главное его достоинство в том, что одевается он с помощью автоматов. Это полностью исключает контакт человека с наружной поверхностью скафандра. А значит и со всем тем, что можно на нем принести.

Все, кто был в рубке «Шер Танели» с интересом смотрели на обзорные экраны. На одном из них шла картинка наружной камеры, на трех других – изображение со встроенных камер скафандров. Трое ремонтников шагали по металлическому полу ангара как инопланетные чудовища. В динамиках корабля раздавался свист сервоприводов, да тяжелое дыхание. Все-таки автономки весили немало и не были рассчитаны не гравитацию.

Ремонтники подошли к переходному шлюзу. На панели приветливо мигал зеленый огонек.

– Шлюз не заблокирован, это уже неплохо, – прокомментировал капитан.

Трое вошли вовнутрь, и пропали с внешних камер корабля. Двухминутная дезобработка показалось вечностью. Но вот дверь открылась, и они шагнули на станцию. Коридор был пуст.

– Давай, Бозо, ты в диспетчерскую, – просипел голос из динамиков, – А мы к докерам.

– Не разделяться, – рявкнул капитан в микрофон. – Все трое в диспетчерскую.

– Ладно… Идем…

Опять натужный свист сервоприводов.

– Ой, покончают они мне сервы, – сокрушенно вздохнул механик. – На что я их ремонтировать буду.

– Твою…за ногу! – громкий крик из динамиков заставил капитана подскочить в кресле.

Диспетчерская была видна на экранах с трех ракурсов. И везде одно и то же.

– Тут вся дежурная смена, – сообщил ремонтник. – Они мертвы! Все!

– И не только тут! Сюда гляньте! – тот, кого назвали Бозо, смотрел на монитор внутренней связи. Даже экраны «Шер Танели» позволяли рассмотреть, что там видна часть столовой. Где вповалку на столах лежали люди.

– Никаких следов. Похоже, они так и не поняли, что случилось.

– Биодатчик!!! – в один голос крикнули все.

Такая внезапная смерть, а что она была внезапной, говорили позы погибших, могла прийти только с одной стороны. Отравление. Кокой-то газ или яд попал в систему вентиляции. Но на этот случай в каждом отсеке станции стоят биодатчики. Как только любое вредоносное или неизвестное вещество попадает на датчик, немедленно срабатывает система блокировки отсека. Дабы прекратить распространение заразы дальше.

После блокировки покинуть зараженный отсек можно только через специальные фильтры, и только после полной проверки. Если у фильтра появиться малейшее подозрение на зараженность, он автоматически перейдет в режим карантина. А сам отсек будет разблокирован только после санобработки.

– Биодатчик зеленый, – донеслось из динамиков.

Теперь и остальные на корабле видели показания датчика. Состав воздуха в норме. Содержание кислорода чуть больше обычного, и система уменьшила его подачу. Вредоносные объекты отсутствуют, радиация в норме.

– Что же их тогда убило, черт побери.

– Что бы это ни было, отсюда надо убираться. Срочно! – сказал капитан.

– Давно пора! – обрадовался механик.

– Ладно, ребята, возвращайтесь! Там больше нечего смотреть! – отозвал он ремонтников.

– Раз датчик зеленый, значит можно пойти в биозащите, – задумчиво протянул капитан.

– Ты куда это собрался? – удивился механик.

– В рубку. Мы сели аварийно, теперь без команды оттуда не взлетим. Мне надо еще двух человек с резаками. Там наверняка дверь заблокирована.

– Сам, что ли пойдешь?

– Я эту систему хорошо знаю. Дам отбой аварийке и сразу назад.

– Надо еще людей в медотсек послать, – подал голос вечно мрачный вахтовый.

– Зачем? – удивился капитан.

– Эти, – кивнул Сандар в сторону экранов, – откинулись совсем недавно, может несколько часов, иначе бы датчик засек. А если кто в изоляторе лежал, мог в живых остаться. До медотсека ближе, чем до рубки. Раз все равно ждать, надо и туда метнуться.

– Я не буду рисковать своими людьми. Хватит нам того, что есть, – ответил капитан.

– Могу я сходить, – не унимался вахтовый. – Я ведь бывший медик. Я мигом разберусь.

Сандар действительно был бывшим медиком и на грузовике частенько выполнял роль медбрата. Вот только причину, по которой он так и не стал врачом, тут никто не знал.

А ведь его тогда чуть не посадили. Слишком активно молодой лаборант продавал направо и налево запрещенные препараты. Организаторы у этого дела тогда оказались «высокими». Ими то и занялось следствие, дав возможность Сандару вывернуться. Посадить его не посадили, но в медицину дверь оказалась закрыта.

А последние полчаса в нем боролись жадность и осторожность. Разум твердил, что не стоит соваться на мертвую станцию, а лучше остаться в уютном кресле. Но стоило только припомнить, какие препараты лежат в сейфе у главврача. Безнадзорно лежат, бесхозно. Ключ у главврача, а он сейчас также аккуратненько, как и эти, лежит на своем столе. И помешать никто не может.

А уж стоят они сколько! Если толкать аккуратно, маленькими дозами, на целый год денег хватит. Тут главное только до корабля донести, а уж здесь он найдет, где спрятать. Точку в споре Сандара с самим собой поставил Бозо, когда в объектив его камеры попал монитор внутренней связи. Прямо над ним висела камера наблюдения с потекшими пломбами.

«Камеры станции не работают!» Мелькнуло в голове Сандара и, тут же жадность взяла верх.

Капитан задумался лишь на минуту. Вдруг кто и правда живой есть. А раз вахтовый сам вызвался…

– Хочешь, иди. Но учти, опоздаешь, взлетим без тебя!

Дважды повторять Сандару было не надо. Он вышел из рубки вслед за капитаном, но торопиться не стал. С несвойственной ему чуткостью помог облачиться в биозащиту двум ремонтникам с резаками. И, только когда они с капитаном вошли в шлюз, стал собираться сам.

Покидая корабль, Сандар взял с собой второй комплект защиты. Если кто это заметит, всегда можно сказать, что он шел спасать людей. А на самом деле: ну не совать же препараты себе в биозащиту. Тем более не известно, отчего погиб персонал станции. Сандар готов был рискнуть, но умирать он не собирался.

Так быстро, как в этот раз, он не бегал уже давно. Лифтом пользоваться он не стал, уже на бегу сообразив, что его перемещение тут же отразиться в автоматических бортовых журналах. Пришлось потратить десять минут на подъем по трапу.

Оказавшись на нужном уровне, Сандар понял, что задыхается. Бежать дальше не было сил, и он прислонился к стене. Время! Выделенное ему время утекало с каждым ударом сердца.

На попадающиеся по дороге тела он обращал внимания не больше, чем на досадное препятствие. Об опасности тоже не думал. Тут чистая удача, он или вляпается, или нет.

Время! А еще надо сейф открыть. Станционный «день» в разгаре. Так что сейф должен быть снят с блокировки. Ключ он найдет, а что касается кода, так врачи всегда оставляют лазейку на тот случай, если придется послать за препаратом кого-нибудь другого.

Время! Сложившаяся в голове сумма будущего дохода придала Сандару новых сил. Он опять побежал.

Медотсек. Даже не взглянув на блоки изолятора, Сандар тут же направился к сейфу.

– Твою! Твою!! Твою мать!!!

– Сандар, что случилось, – тут же отозвался по переговорке капитан.

– Ничего, кэп. О переборку ударился. Я уже скоро. – Ответил вахтовый как можно спокойней. А внутри закипало бешенство. Сейф был опечатан.

Теперь его можно вскрыть разве что корабельным резаком. Все, что есть в медотсеке ценного, лежит там. Все остальное он может найти и на «Шер Танели».

– Сандар, мы возвращаемся. – раздалось в наушниках.

Ну конечно, капитан не стал играть в конспирацию и воспользовался лифтом. Все, все бесполезно. Теперь, если он хочет улететь отсюда, ему надо идти. В этот момент взгляд Сандара упал на рабочий стол главврача. Его хозяин неподвижно лежал в своем кресле, запрокинув голову. А рядом, как-то совсем тут не уместно, лежала новенькая галакамера.

Сандар видел такую только в рекламе. Трехмерный эффект присутствия, точечная проекция, куча спецэффектов: от запахов до осязания. А цена… Ему на такую полгода работать. Рука потянулась сама.

Уже на бегу, засовывая галакамеру в дополнительный комплект биозащиты, Сандар связался с капитаном.

– Кэп, в изоляторе никого. Я возвращаюсь!

– Давай, – ответил капитан, и, немного подумав, добавил: – Если что, подождем.

Вообще-то, капитану мрачный вахтовый никогда не нравился. Он и держал его только потому, что на эту работу никто другой не шел.

«Вот оно как бывает» – думал капитан, возвращаясь на корабль. Вот так недолюбливаешь человека, недовернешь ему, а он, что бы спасти других жизнью рискует!»

Сандар успел на корабль первым. И, даже, вернул на место дополнительный комплект. Через пару часов он вернется с анализатором, чтобы убедиться, что не принес на камере никакой заразы. После чего она перекочует в его собственный тайник на «Шер Танели».

Сандар переоделся и возвратился в рубку. К его удивлению там не оказалось никого, кроме связиста.

– Капитан вернулся?

– Куда там, – фыркнул Лас.

Вахтовый с удивлением посмотрел на связиста.

– Чего такой довольный?

– Да так, – отмахнулся он, – подключился к информационной системе станции. Вот, смотри.

На обзорном экране «Шер Танели» появился небольшой (по сравнению с грузовиком) хищный кораблик.

– Это еще кто?

– Динарский перехватчик. Подошел десять минут назад. Высадились сразу же в комдок. Они капитана с ребятами перехватили, когда те командирскую палубу покидали. Сейчас там разборка идет. Лишь бы эти уроды нас на карантин не посадили, а то прощай премия.

– Где они сейчас? – забеспокоился Сандар. Если спецназовцы начнут обыскивать корабль, камеру могут найти. Но и убирать ее сейчас, при всем народе, тоже нельзя. Остается уповать только на удачу.

– Здесь. Смотри, сейчас из шлюза выйдут.

По периметру шлюзовой камеры побежали зеленые огоньки. Как только они соединились в сплошной круг, дверь распахнулась.

– Слушай, Лас, ну что там? – в рубку протиснулся штурман. – Там ребята уже извелись, мы взлетаем или нет?

– Какой там взлетаем, смотри что твориться. – Связист кивнул на экран.

– Капитан. А это кто с ним?

– Динарцы. Тут их спецназ сел.

– Слушай, а чего они…Да нет, нет, не взлетаем. Жопа тут! – крикнул штурман в переговорку. – Объяснять долго. Сейчас, погоди…

– Лас, – обратился штурман уже к связисту, – а ты можешь дать эту картинку на внутренние экраны. А то многим туалетная бумага скоро понадобиться?

Экипаж «Шер Танели» не спускал глаз с внешних экранов. Все семьдесят два человека с небритыми и недовольными лицами наблюдали за разговором своего капитана с командиром динарского спецназа. Всем без исключения хотелось как можно быстрее покинуть эту станцию. «Станцию мертвецов», как уже окрестили они между собой Динар-3.

========== Глава 1 ==========

Алидар, Западный материк, Инартин.

Дар Харбин постепенно приходил в отчаяние. В какой-то момент ему показалось, что его затея не увенчается успехом. Или того хуже – будет слишком поздно. Шутка ли, просто прилететь в чужой мир и добиться встречи с его главой. Не имея при этом ни дипломатического статуса, ни каких либо знакомств, ни денег.

Нет, деньги у него, конечно, были. Но совсем не те, которые дают их обладателю способность открывать любые двери. И, даже, не те, чтобы поселиться в люксе. Профессор Харбин жил в одной из самых дешевых туристических гостиниц Инартина – одного из крупнейших городов Западного материка Алидар.

На Алидар только два материка. Восточный распластался по экватору, между умеренным поясом северного полушария и тропиком южного. При этом его протяженность составляет больше двадцати тысяч км. Западный материк вытянулся полумесяцем. Он был гораздо уже Восточного, зато протянулся от северного полюса до южного. Между ними целая россыпь островов. Которые, в совокупности, дают площадь в половину континента.

Где-то в другом месте профессор мог найти себе за эти же деньги жилье и получше. Но его интересовал Инартин. Ведь именно здесь располагалась западная резиденция императорского Дома.

Дар Харбин уже сбился со счета, сколько чиновничьих кабинетов он обошел за этот месяц. Он дошел до советников Большого Круга и даже до Глав некоторых Родов. Но ему нужен был император.

Харбин прилетел на Алидар впервые. За две недели полета он успел прочитать про империю все, что было в Сети. Но это мало помогло. В особенностях политического устройства Алидар ему пришлось разбираться на месте.

В состав империи входили две планеты: Алидар, Хет-Кар. А так же несколько шахтерских поселений на спутниках, которые и полноценной колонией и не назовешь. Хет-Кар его не интересовал. Разбираться, почему высокоразвитые хетары уже почти триста лет подчиняются пришлым людям, ему было некогда.

А вот Алидар управлял Большой Круг. Он состоял из Совета двенадцати алидарских Родов. Все эти должности были выборными, хотя и не имели определенного срока. Проще говоря, человек занимал свою должность до тех пор, пока это устраивало его Род. Хоть месяц, хоть пятьдесят лет. Внутри Рода есть своя иерархия, но в такие подробности профессор не вникал.

Кроме Большого, был еще и Малый Круг. Это двенадцать Глав Родов. Если применить аналогию с другими мирами, то Большой Круг – это исполнительная власть, а Совет Рода – законодательная. Вот только с какой стороны тут император, Дар Харбин понял не сразу.

Впервые, когда советник одного из Родов, после задушевной беседы, посоветовал профессору обратиться в храм, он не предал этому значения. Но когда такие советы начали повторяться снова и снова, Харбин спросил напрямую: «Почему туда?» Вот тут и выяснилась интересная вещь. Император был главой не светской, а духовной власти.

Это было в двойне удивительно оттого, что Алидар не являлся религиозным государством. Более того, как таковой религии, в общепринятом смысле, здесь вообще не существовало. К высшим силам на Алидар относились скептически. То, что они есть, никто не сомневался. Но то, что эти высшие силы интересуются судьбой каждого человека тут считали домыслом.

Ну как можно верить и надеется на того, кто тебя не видит и не слышит. И что бы там священники не говорили о вере, доверять можно только тому, кто действительно способен что-то изменить. А молитвы священников не меняют ничего. Они не способны вернуть здоровье, они не могут наказать виновного, и даже не в состоянии указать верный путь. Ну а то, что в Бога Единого верит большинство жителей Простора? Так это у них Храма, просто, нет.

А вот Храм может все! Он действительно способен изменить жизнь человека. Жрице храма достаточно лишь взглянуть тебе в глаза, чтобы рассказать, что тебя тревожит. А самое главное, дать совет, как тебе поступить дальше. И все равно, о чем идет речь: о семье, о работе или о деньгах. Совет жрицы всегда будет самым правильным решением. Это пройдено на практике.

А есть еще Старшие. Это те жрицы, кто способен исцелять не только душу, но и тело. Именно Старший Храм, во главе с императором, или как здесь его называют, сати, творит настоящие чудеса. Со всего Простора сюда едут люди, чтобы исцелиться от неизлечимых болезней, вернуть себе утраченные органы или конечности. А самое удивительное – обмануть время и вернуть себе молодость.

Дара Харбина, как истинного христианина, это задевало достаточно сильно. Но именно за этим он сюда и приехал. Ему придется пойти в храм, другого выхода просто нет. Он должен добиться встречи с сати, в этом сейчас был, без всяких кавычек, смысл его жизни.

Профессор страдал. После умеренной Аллеи и прохладного Сармака здесь было неимоверно жарко. Днем термометр показывал плюс 45-50 С. Спасало только то, что ночью температура опускалась до приемлемых плюс 25С. Да и обилие зелени не давало солнцу превратить город в сковородку. Не добавлял хорошего настроения и внешний вид алидарцев. Профессора угнетал тот факт, что он не сразу мог отличить юношу от девушки.

С коротким рукавом здесь ходили только в помещении. Молодые девушки беззастенчиво разгуливали в костюмах, больше напоминающих купальники. Юноши – в легких широких брюках и длинных, без рукавов, туниках, застегивающихся только на поясе. Мужчины постарше носили длинные прямые платья, так напоминающие Харбину женские наряды родной Аллеи. Но при выходе на улицу, все без исключения, надевали яркие цветные накидки, обязательно с капюшоном. Неудивительно, при таком то солнце обгореть до волдырей, можно было за несколько минут.

Прибавьте к такому внешнему виду еще то, что оба пола здесь носили длинные волосы. Из-за чего Харбин, первое время, регулярно попадал в неприятные ситуации. Пока, однажды, не заметил одну закономерность. Женщины Алидар очень часто украшали лицо горстью блестящих камешков. Чего мужчины не делали никогда, хотя других побрякушек на них хватало.

Но, не смотря на всю женственность наряда, мужчины здесь не выглядели «нетрадиционными». Скорее в них было что-то от первобытных аборигенов, начисто лишенных какой либо вежливости. Что для профессора, уроженца Центральных миров, выглядело почти оскорбительно. Ну как, простите, нормальный цивилизованный человек может спокойно относиться к тому, что молодые люди выясняют отношения прямо на улице?!

Он своими глазами видел, как в кафе ссорились юноша и девушка. Она явно не хотела уходить, а он все время торопил ее. Услышав в очередной раз «не пойду», юноша просто поднялся, отодвинул девушку от стола вместе со стулом и просто взвалил на плечо. Девушка взвизгнула и несколько раз ударила молодого человека ладонью. Профессор просто опешил. Но еще больше его удивило то, что окружающие никак не отреагировали на это.

Повинуясь внезапному порыву, он попытался вмешаться. В общем, от мордобоя в тот день его спасло только явно не местное происхождение. Хотя нет, ему все-таки досталось. Та самая девица вылила ему на голову стакан с соком, когда Харбин пытался заставить ее парня поставить ее на землю.

Воспитанному в идеях «корректной демократии» Харбину приходилось не сладко. До сих пор он так и не смог понять, в каких случаях следует вмешиваться, а в каких нет. В итоге он пришел к выводу, что правы были те ученые Простора, которые называли Алидар «первобытной культурой». Нет, с техническим прогрессом тут было все в порядке. Но с моральной и духовной точки зрения, ни в какие ворота не лезло.

Во всем цивилизованном мире приняты нормы корректности, которые предписывают человеку уважать личностные границы другого человека, кем бы он ни был. Проще говоря, при общении не стоит подходить к человеку вплотную, и уж тем более касаться его, без его на то разрешения. Даже если ты находишься с этим человеком в законоустановленных отношениях. Проще говоря – в браке. При разговоре не нужно смотреть прямо на собеседника, а лучше выбрать объект чуть сбоку от него. Отдыхая в общественных местах, не стоит разговаривать слишком громко, этим ты можешь помешать окружающим. И уж тем более не надо устраивать скандалов. Если тебе что-то не нравиться, обратись юридическую службу.

Но на Алидар правил корректного поведения, похоже, сроду не знали. На улицах люди беззастенчиво обнимались и ругались, дети в парках носились как оголтелые без всякого присмотра, кричали и, даже, играли в мяч. Хотя каждому цивилизованному человеку должно быть понятно, что для таких игр должны быть специально отведенные площадки, оборудованные средствами безопасности и контроля.

Дар Харбин уверенно шел по тенистой улице к Храмовой площади. Он решился на этот визит, потому что иного выхода не видел. Он вообще никакого выхода не видел. Чем больше времени он проводил на Алидар, тем отчетливее понимал, что вся его затея есть огромная авантюра. Он приехал сюда, поддавшись внезапному порыву. Это был жест отчаяния. И до сих пор он не сделал ничего.

Да, он обошел тысячи кабинетов, не только чиновничьих, но и больничных. Официальная медицина Алидар не способна была сделать ни на микрон больше, чем клиника на Мирта. Снова и снова он слышал одни и те же слова: «Простите, уважаемый Харбин, но с таким диагнозом вашему сыну поможет разве что Храм». И звучало это как: «надейтесь на чудо».

Но он же знал, что чудо возможно. Он видел людей, прошедших лечение на Алидар. Видел восстановленные части тела. Нет, не протезы, и не трансплантацию. Собственные, заново отращенные органы и конечности. Видел людей, прошедших омоложение. Девяностолетних бизнесменов с телом и всеми показателями двадцатилетних юношей. Правда до недавнего времени он и не подозревал, что все это делает не медицина, а Храм.

Храмовая площадь только называлась площадью. На самом деле это был скорее парк. Алидар не терпит открытых пространств. Любое место, лишенное тени сразу же превращается в жаровню. Так что высокие раскидистые деревья здесь считались, чуть ли, не национальным достоянием.

И все же на площади было больше места, чем где-либо. Здесь росли настоящие гиганты. Их кроны сплетались высоко вверху, а стволы больше напоминали колонны. Кроме деревьев на площади росла только трава. Ни кустарников, ни других насаждений. Здесь Харбин впервые ощутил свободу пространства.

Заметив на другой стороне большое одноэтажное здание, профессор, вдруг, остановился. Снова накатили сомнения и, неведомо откуда, появился страх. Ему не хотелось туда идти. Было полное ощущение того, что он совершает святотатство.

Внезапно его внимание отвлекла стайка галдящих подростков, гоняющих между собой по воздуху какой-то диск. Внутри закипело возмущение: «Неужели они не понимают, что это неприлично! Мало того, что орут во все горло, так еще и этой штукой вполне можно кого-нибудь ударить!» Харбин покрутил головой и почти сразу же увидел трех шети – местных полицейских.

В отличие от праздного люда, эти были одеты во вполне приличную форму. Светло-бежевый свободного покроя китель и такие же брюки. На голове что-то похожее на фуражку. Не успел Харбин подумать, что сейчас юным хулиганам достанется от стражей порядка, как неловко брошенный диск отскочил от ствола дерева и полетел в их сторону.

Профессор ожидал, какой угодно реакции, только не этой. Один из шети перехватил диск прямо в полете. Для этого ему пришлось вскочить на стоящую рядом скамейку. Окликнув стайку подростков, он весьма ловко запустил диск обратно.

– Ей богу, как дети, – фыркнул Харбин. – Вместо того чтобы поддерживать порядок, сами же его нарушают.

Упоминание про бога вернуло Харбина к делам насущным. Он не был фанатиком, но весьма болезненно относился к чужим богам. Поэтому в любой религии, с которой ему приходилось сталкиваться, он искал отражение своей. И находил весьма часто. Пусть называют бога по-другому, пусть поклоняются по-особому, но всегда есть «красная нить», характерная всем. Одни и те же постулаты, одни и те же ценности.

Но, как может быть религия без бога, он не понимал. И, тем не менее, она существовала. Здесь, на Алидар. Приходя в свой храм, алидарцы не шли к богу, они шли к жрицам. Все это было больше похоже на кабинет психоаналитика. У них не было молитв, не было проповедей. А если они и упоминали про бога, то чаще всего говорили, что «тому, кто прошел по траве все равно, какие травинки примялись»

Харбин продолжал рассматривать Храм. Его фасад представляет собой несколько рядов расположенных в шахматном порядке колонн. Так что разглядеть происходящее внутри было не возможно. Он наблюдал уже полчаса, все не решаясь войти. За это время он успел насчитать полтора десятка вошедших внутрь приезжих, и это не считая алидарцев.

– Сколько не жди, а идти надо, – прошептал он. Затем достал из под рубашки крестик и сжал его в ладони. – Видит Господь, вера моя сильна, ибо иду туда просить не за свою жизнь.

Вернув крест обратно, профессор застегнул рубашку под самый ворот и решительно пересек площадь.

Колонн было семь рядов. Причем каждый последующий ряд был тоньше и изящней предыдущего. Пройдя последний ряд, Харбин сразу попал в помещение. Никаких дверей или чего-то похожего на них. Видимо, храм не закрывали никогда.

Здесь было темновато. Зал освещался стоящими прямо на полу лампами. Отчего неплохо был виден сам пол, но все, что выше, утопало во мраке. Шагов не было слышно совсем, поэтому профессор так и не понял, откуда она появилась.

– Ты долго не решался войти, дари. Какая беда привела тебя сюда?

– Мне сказали, что здесь я могу найти то, что ищу. Могу ли я увидеть кого-нибудь из жриц?

Девушка тихонько усмехнулась, и на ее ладони появился огонек. Теперь он мог рассмотреть ее лицо. На вид ей было лет двадцать, темные прямые волосы и темные глаза, в которых танцевало пламя.

– Ну что ж, теперь ты ее видишь.

– Простите, я не думал, что…, – растерялся Харбин.

– Пойдем, у нас не принято разговаривать на пороге.

Жрица взяла его за руку и повела вглубь. За спиной послышались голоса, но слов было не разобрать. Похоже, в храм вошел кто-то еще.

Девушка привела его к маленькому фонтану, красиво подсвеченному изнутри. Она села прямо на край и Харбину пришлось сделать то же самое. Здесь было значительно светлее, чем у входа, поскольку лампы располагались не только на полу, но и на стенах.

– Как мне к вам обращаться? – спросил Харбин

– Деи, как и к любой женщине на Алидар, – ответила жрица, и, заметив недоумение Харбина, добавила: – В храме не приняты имена. Нам все равно, кто приходит за помощью. Мы открыты для всех.

– Простите, но я принадлежу другой вере, – профессор попытался нащупать крестик сквозь рубашку.

– А разве твоя вера отвергает помощь других людей?

– Нет. Но я пришел сюда не за этим. Мне нужно увидеть кого-нибудь из императорской семьи. И мне сказали, что вы можете помочь в этом.

– Можем, но не так как ты себе это представляешь, дари. Мы дадим тебе силы, которые у тебя на исходе. Мы уберем сомнения и страхи, что сжигают твое сердце и затмевают разум. И, выйди отсюда, ты ясным взглядом посмотришь на свое положение и увидишь решение, которое до сих пор от тебя ускользало.

– Я не это имел в виду. Простите, деи. Похоже, я не правильно понял то, что мне говорили.

– Ну почему же, ты понял все правильно. Ведь тебя отправили сюда чиновники. Вот только по храмовой лестнице так быстро не подняться. Отсылая тебя в храм, они имели в виду Старший Храм, который, действительно возглавляет сати. Вот только увидеть даже простую жрицу Старшего Храма для тебя будет не менее сложно, чем самого императора.

– Почему?

– Потому, что они редко покидают Айри. А попасть на остров ты не сможешь.

– Айри? Старший храм находится рядом с императорским домом?

Жрица кивнула. Про то, что на Айри нельзя попасть Харбин уже слышал. Остров-призрак. Кое-кто на Просторе, вообще, склонялся к мысли, что его просто не существует. Красивая сказка, предназначенная для поддержания местных суеверий. Но здесь были уверены, что он есть. Хотя Айри не значился ни на одних картах Алидар.

– Но постойте, если к Айри не подходят корабли и туда не летают флаеры, то каким образом император и жрицы туда попадают?