сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
— Он выжил. Он жив и здоров, благодаря мне, Лейла, я знаю… При мне девочка в реанимации умерла. Точно такая же, как Тедди, те же двадцать девять недель, неделя в кювезе… И я даже не смог себя представить на месте её мамы. Мне никогда не было настолько больно, как было в тот момент за чужого ребенка. Так страшно за своего ребенка. И после всего, что мы с ним пережили, ты хочешь просто взять и забрать его? Заявить свои права? Ты вообще помнишь, каким он родился? Как ты просто смогла закрыть глаза на крошечного человека? Тридцать пять сантиметров и полтора килограмма веса. Сейчас почти десять килограмм и около семидесяти сантиметров. Мой сын. Сын для Анастейши, спасшей его от приступа удушья. Но не для тебя.
Глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю, стараясь успокоиться. Не зол. Просто в горле встал комок, а на глазах слёзы, лишь только думаю о том, каким был Тедди, и что могло произойти… Что он мог уйти, как ушла та малышка, названная своими родителями Хоуп.
Я счастливчик. Я чёртов счастливчик.
Лейла удаляется от меня быстрым шагом, плотнее укутываясь в своё пальто, поправляя шарф, и всего на мгновение мне кажется, что она всхлипывает… Но мне всего лишь кажется.
Пора домой. Я соскучился по Ане и Тедди.
Я соскучился по своей семье.
Комментарий к
простите-простите-простите, что не сразу ответила на ваши отзывы! :(( я замоталась, ведь пообещала вам скорую проду, плюс отдых, как-никак.)
ну, что, страшно? :3 а вот бойтесь)
========== Часть 20 ==========
— Тыковка-тыковка-тыковка! — Ана хохочет в один голос с мальчишкой, отталкивая от себя качели с Тедди и «хватая» его, когда они летят к ней.
Декабрь тёплый и солнечный, в отличие от холодного, почему-то, ноября. Около десяти градусов тепла и совсем не было снега, но сильные ветра. Но сегодняшний день настолько теплый и тихий, что Анастейше удалось вытащить нас в парк. Я медленно пью свой кофе, уже инстинктивно покачивая пустую коляску, и наблюдаю за счастьем, что принадлежит мне. Я так скучал по ним… Будь проклята эта Лейла.
Я действительно был готов сжалится над ней. Оставить право проведать сына, выплатить ей денег, выполнить решение суда или часть её договора… Если бы она тоже была человеком. Если бы так не давила, если бы так откровенно не заявляла, что плевать она хотела на «этого» ребенка. Если бы не хотела лишить меня сына.
Лейла сама решила, что хочет ада в своей жизни. Глупая, жадная сука забыла, с кем она имеет дело.
Я сделаю что угодно, чтобы защитить свою семью.
Симпатичная мамочка с таким же маленьким мальчиком, как и Теодор, просит уступить им качели, и Ана без споров соглашается. Я не слышу их диалог, но Ана счастливо улыбается, кивая, и целует Тедди, когда другая мама что-то ей говорит, усаживая своего сына.
Мне не нравятся эти многолюдные площадки, но Теодору нужны друзья, да и мне наблюдения помогли и помогают, как обращаться с ним.
У довольно взрослой пары, мужчине точно за сорок, жена чуть моложе, дочь делает первые шаги от папы к маме. После почти победных двух метров малышка спотыкается, и она готова начать горько плакать, смотря на родителей, но мать семейства одергивает перепуганного, как и я, отца, и оба они широко улыбаются и хвалят её, что вызывает улыбку и на её пухлом личике. Она пытается подняться сама, но у неё не выходит, и мама подает ей руку, только так помогая, а не поднимая. Отцу семейства дурно от такого обращения с его принцессой, но это к лучшему.
Мне-то со стороны легко судить, ведь это не мой ребенок споткнулся и, так или иначе, но ушибся. Я бы уже круги выплясывал, если бы Тедди упал, и я буду выплясывать, если Ана не будет меня так же одергивать. Еще месяц-два и он пойдет. Он очень подвижен, но сам не стоит, не получается встать, хотя, прекрасно катается по квартире в ходунках.
Пусть не торопится. Всё хорошо. Мама говорила изначально, что он может пойти только к полутора годам, после года ползать… А он у меня полностью здоровый молодец.
Чёрт, кофе кончился.
Ана смотрела на меня не иначе как с завистью, когда я заказал кофе, а она взяла себе фруктовый чай. И до меня действительно долго доходило, почему она избегает «вредные» продукты и напитки. Моя героиня.
— Малышка, я куплю еще кофе, вы будете здесь? — тихо подхожу к ней и осторожно обнимаю со спины, целуя в ушко. Как же я скучаю по ней, по её телу…
— Мы будем здесь. Только подай мне рюкзак, я посажу Тедди. И купи мне что-нибудь вкусное, пожалуйста, — киваю и протягиваю Анастейше рюкзак, забирая на мгновение у неё Тедди, пока она натягивает его на себя. Сынок с комфортом устраивается в рюкзаке, откуда ему всё видно, и я чмокаю его в щеки, вызывая у него улыбку и легкое смущение, отчего он откидывается на Ану и хихикает.
— Я скоро вернусь.
Господи боже, каким же спасением для меня, для нас оказался эрго-рюкзак. Удобнее слинга, намного удобнее для Тедди, чем обычные «кенгурушки», и просто спасение, когда Тедди капризничает. Мальчишка совсем не малыш, на руках его уже трудно удержать, но укладывать спать его же нужно. Или гулять с ним, Теодор очень ручной ребенок, я разбаловал его изначально, иногда он устраивает целые концерты, когда хочет сидеть на руках на улице, и никак иначе, в коляске ему плохо.
Лотки не вызывают у меня доверия, как и странная индийская забегаловка почти при входе в парк, поэтому я возвращаюсь чуть назад, до того кафе, где мы брали чай и кофе. Беру нам с Аной свежий ягодный чай, сэндвичи с курицей, и малышке на десерт брауни, она любит выпечку. Ярко представляю недовольное личико Теодора, потому что он уже прекрасно разбирается, кто и что ест, и лишний раз сам требует « взрослую» еду. Беру моему взрослому малышу бретцель с морской солью, которую счищу с теста, прежде чем дать ему, и прогулочным шагом возвращаюсь в парк.
Ана не знает, что за ней следят, когда с ней нет охраны, как и сейчас. Это не паранойя, не недоверие. Это безопасность, и не только Теодора, но и её. Я сделаю всё ради безопасности моей семьи.
— Тыковка, кто к нам пришёл? — Тедди рассматривает толпу на площадке, а когда взглядом находит меня — тыкает пальчиком, произнося что-то нечленораздельное, но что явно имеет в себе звуки «па-па».
Скоро мы начнем учить с тобой новое слово, Тедди, которое при тебе редко кто произносит: мама.
Ситуация с Лейлой кое-что прояснила для меня: у меня есть семья. У меня не «есть сын», «есть девушка» и «у Теодора есть Ана», у нас семья. У Теодора есть мама, самая настоящая мама. Я не воспринимал это настолько серьезно до появления Лейлы.
И это единственное, за что я могу её поблагодарить.
***
— Люблю тебя, моя сладкая тыковка. Будь хорошим мальчиком, Теодор.
— Он в безопасности, вы же знаете, с ним я всегда «взрослая».
Тедди сегодня с тётей Миа, и я разделяю переживания Аны, но надеюсь, что мы отвлечемся сегодня.
То время, что Ана игнорировала и «динамила» меня, нельзя считать за ухаживание. Если мы и не можем насладиться тоской друг по другу, то вернуть ей кусочки «конфетно-букетного» я в состоянии. И малышка вполне заслуживает красивого платья, похода в ресторан и небольшую безделушку в подарок.
— Ты потрясающая в этом платье.
— Вы тоже очень сексуальны с галстуком, и не уставшим, мистер Грей, — Ана мило прикрывает рот рукой, как всегда делает, когда смущается, и я целую её тонкие пальцы, на одном из которых переливается кольцо с бриллиантами в форме знака бесконечности.
Ана игнорировала кольцо намного дольше, чем серьги. Она чертовски хорошо знает цену этой мелочи, ведь это её любимый ювелирный бренд, как мне сказала Миа, она умеет считать и ценить деньги, и она жутко хочет доказать мне, что ей плевать на моё состояние. Будто это не очевидно.
Анастейша по-хозяйски размещает свою руку на моём бедре, точно так же, как и я на её, и до ресторана не произносит ни слова, лишь улыбается сама себе, смотря на ночной Сиэтл в моём окне.
Моя малышка.
Зал полон людей, я вижу нескольких знакомых, но ни с кем не собираюсь заводить беседы. Передо мной только Анастейша, нежно держащая меня за локоть, пока мы идём до нашего закрытого столика. Я хочу романтики, я хочу вкусной еды, но я ни в коем случае не хочу, чтобы кто-то смущал Ану. Только вдвоем.
— Почему мы не могли остаться дома?
— Потому что ты тоже должна отдыхать. Теодор уже не такой маленький, а белый цвет моей квартиры способен свести с ума даже самого здорового человека. Позволишь мне сделать заказ?
— Только не картофель. Терпеть не могу картофель. Из алкоголя — только шампанское, не больше бутылки.
— Договорились.
Господи, естественно, что я заранее сделал заказ. И естественно, что я знаю, что ты не любишь картофель, дорогая.
Наши беседы не ограничиваются Теодором, что очень нравится мне. Меня бы пугало отсутствие общих интересов и отсутствие каких-либо интересов, кроме Тедди, у Аны. Она такая молодая, такая живая, разносторонняя, веселая и просто покорившая меня своим обаянием, и с моей стороны было бы просто неправильно «загубить» её, сделать «домохозяйкой»…
— И чего ты хочешь в будущем? Своё кафе?
— Нет, ты что… Я не диктатор, даже не стерва. Хочу… знаешь, я ввязалась в очень удачные отношения, так что, наверное, моей накопленной зарплаты хватит мне на машину. С пятнадцати лет хочу что-то компактное и красного цвета… Всегда мечтала быть содержанкой, — в голосе сарказм, даже некая злость на меня, но, чёрт возьми, с чего бы это я должен её слушать? В конце концов, жилье и питание оговаривалось еще в трудовом договоре. А обновить её гардероб — моя прихоть.
— Так ты умеешь водить?
— Ты помнишь моего отца? У меня не было выбора. Я могу управлять машиной, мотоциклом и моторной лодкой, потому что папа хотел сына и любил рыбачить.
— Детка, да ты идеальна.
— А до этого не была?!
— Пойдём потанцуем, идеальная с первого взгляда, моя городская сумасшедшая.
— Не напоминай…
Мы выходим к нескольким уже танцующим парам, и я соблюдаю все правила и приличия, когда сначала приглашаю Ану и вежливо сопровождаю её, а в танце соблюдаю полную дистанцию. Одна рука на её талии, ни сантиметром ниже, другая сжимает мягкую маленькую ладошку, её рука на моем плече, и мы кружим по залу в мягком ритме какой-то современной классики, смотря друг другу в глаза.
— Вы позволите? — Анастейша кивает, и я прижимаю её к себе, оставляя между нами совсем небольшое расстояние, которое можно сократить. — Твои глаза сияют.
— Я влюблена, я счастлива, и я обожаю танцы. Мы могли бы заниматься этим дома.
— Будто дома у нас нет дел поинтереснее, мисс Стил.
— Тогда я буду танцевать с Теодором.
— Я буду играть для вас. Рояль в гостиной стоит не для мебели.
— Потрясающе, — Ана прижимается ко мне еще ближе, обнимая за шею, и я крепко сжимаю её тонкую талию. — Как твои ребра? Тебе точно не больно?
— Забудь. Ты слишком красивая, чтобы я думал о чем-то другом, кроме тебя в этом потрясающем наряде.
— Под которым нет трусиков.
Твою мать.
— Ты чувствуешь, что я чувствую к тебе?
— Похоть, мистер Грей, — она еле слышно шепчет мне на ухо, потянув мочку губами, и член в штанах дергается, отчего малышка хихикает, мы слишком близко друг к другу. — Грязный мальчишка.
— Ты не любишь общество, поэтому всеми способами заставляешь меня отправиться домой?
— Именно.
— Давай вернемся за наш столик. Я пригласил тебя, чтобы сделать тебе небольшой подарок и поговорить о кое-чем важном.
— Ты такой предсказуемый.
Это ты так думаешь.
Малышка, только не злись на меня.
Я тяну время, забалтывая её, чем уже не злю, а заставляю Анастейшу нервничать, ведь сказал ей, что хочу поговорить. Она ерзает на стуле, почти не прикасается к аппетитному главному блюду, и тянуть больше не за чем…
— Между нами за столь короткий период произошло очень много всего, Анастейша. Мы обрели друг друга, полюбили, и ты чуть не потеряла меня… И именно поэтому у меня к тебе будет небольшая просьба. Ничего не значащая, кроме того, что я очень люблю тебя и доверяю тебе.
— Кристиан, ты пугаешь меня до чертиков.
— Подпиши это, пожалуйста, — из кармана пиджака достаю конверт и протягиваю его Анастейше, который она тут же хватает и разворачивает, не ожидая уединения. — Это просто бумажка, в данный момент.
— Ты идиот, Кристиан.
— Анастейша…
— Я не буду это подписывать!
— Когда будешь готова. Там открытая дата.
Она перечитывает доверенность снова и снова, но в конце концов убирает конверт в свой клатч, а не швыряет в меня с криками.
Простой лист А4, но с голограммой и несколькими печатями, сложенный втрое, при наличие подписи Анастейши означающий, что она опекун Теодора, если я потеряю дееспособность или покину этот мир.
Я рискую? Нет, я не рискую. Всё только Теодора, это подчеркнуто, и это больше для согласия Анастейши, а не из-за моего страха.
— Я переживаю за него, и это естественно, что я хочу обезопасить его, особенно обезопасить его от Лейлы. И это естественно, что я доверяю своего сына только тебе, Ана. Подпиши, когда осознаешь, и верни мне, я передам доверенность своим юристам.
— Кристиан, это неправильно. Я никто тебе. Я никто ему. Такой документ должен быть на Грейс, на Миа, не на меня…
Чертов трус. Просто произнеси это. Произнеси.
— Ты ему ближе, чем они.
Слабак.
— Не злись на меня, пожалуйста, — мило улыбаюсь, но Анастейша лишь хмурится. — А это маленький подарок, о котором я говорил. Тебе понравится.
— Это уж вряд ли.
Молча достаю из-под стола большую квадратную бархатную коробочку и протягиваю Ане. Она смотрит на коробку с опасением, но всё же открывает, и не может оторвать свой взгляд от неё. Всего лишь цепочка средней длины и прикрепленный к ней маленький кулон-сердечко. Никаких камней. Только гравировка на кулоне.
Тыковка.
— О, боже, Кристиан…
— Простой. Милый. И тебе чертовски нравится.
— Спасибо! Он потрясающий… — малышка снова радостно улыбается и тут же ерзает на месте, жестами подзывая меня помочь ей застегнуть цепочку на её шее. — Моя тыковка теперь всегда со мной. Ты такой милый и такой дурак, что я не могу понять, злюсь ли я ещё или уже нет.
— Я тоже люблю тебя, малышка, — целую мою девочку в щеку, и она хихикает, крепко обнимая меня за шею.
— Люблю-люблю-люблю, Кристиан! Очень сильно люблю тебя!
— Хоть я и дурак?
— Ты самый лучший, самый заботливый и самый ответственный папочка на свете, Кристиан. И никакой ты не дурак, я просто разозлилась… Я очень боюсь эту тему, особенно после того, что произошло с тобой.
— Я с тобой, малышка. Я всегда буду с тобой.
— Моя любимая булочка с корицей, — Ана чмокает меня в нос, сжимая мои щеки, и я хихикаю настолько же противно, как и Теодор, зацеловывая малышку в ответ. — Тедди весь в папочку, я так понимаю.
— Увы и ах, мисс Стил. Попробуйте изменить нас.
— Да ни за что.
Комментарий к
эх, даже не знаю, как вы чувствуете себя, автор вас обманывает и обманывает. ;D
всё никак руки не доходят дописать, даже эту не могла три дня выложить) но я обещаю исправиться)) вы хотели драмы с лейлой, сбили мне весь настрой, будет вам драма!)
========== Часть 21 ==========
— По-моему, потрясающе.
— Да, мне тоже нравится.
Тедди спит в своих качельках рядом с нами, здорово уснувший вовремя, не мешавший нам наряжать елку, и Ана поправляет на нём сползшее одеялко. Чулки над камином уже висят, на них вручную вышиты Аной наши имена, а вся гостиная украшена разноцветными гирляндами, одновременно горящими всеми цветами сразу. Всего четыре дня до Рождества… И Ана купила нам всем одинаковые свитера, но для Теодора припасена ещё и шапочка, как у Санты. Это первое моё настолько семейное Рождество.
Тедди любит зайчиков, поэтому в этом году Санта подарит ему одного интерактивного зайца, большую плюшевую игрушку и костюм зайчика. Он всё равно не запомнит этот праздник.
Анастейша любит Теодора, любит меня, но в этом году Санта уже принес ей избавление от её страхов. Я сказал Лейле очень верную вещь, с которой я и должен, и хочу считаться: Теодор сын для Анастейши. И я, в своеобразной манере, пообещал ей, что не разлучу их. Что у неё, в отличие от мисс Уильямс, есть на него права…
А мне Санта уже всё подарил. Одна часть моего подарка спит, а другая целует его.
— Ты когда-нибудь занимался любовью под рождественской елью?
— У вас есть предложения, мисс Стил?
— Возможно, — Ана толкает меня, и я опускаюсь на локти, позволяя ей вести. — Но лучше вечером…
— Лучше вечером, — мы вдвоем с тоской смотрим на спящего Тедди, и он улыбается во сне, будто специально. — Маленькая вредина, ведь проснется, если переставим качели.
— Тыковка, которая видит всё.
***
Ана лежит на моей груди, обнаженная, расслабленная, довольная нашим вечером, нашей игрой, чуть не опрокинутой елью, и я рассеяно играю с её волосами, думая обо всём и ни о чём сразу.
Я не сразу догадался, что она накинулась на меня с порога из-за Лейлы и своей ревности. Я почти четыре часа провел с мисс Уильямс, и глупая малышка думает, что мне от этой твари что-то нужно было…
