сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
POV Кристиан.
Я когда-нибудь стоял на коленях перед женщиной, готовый умолять, со слезами на глазах? Нет. Определенно нет. Но очень хочется сделать это прямо сейчас, лишь бы Грейс взяла внука на руки, лишь бы сказала, что пошутила, и Тейлор бы вернул её вещи обратно в квартиру.
— Ты не можешь так поступить с нами, — Грейс передает мне сына, вытащив его из коляски, на прощание поцеловав каждого из нас в щеки. — Пожалуйста, не бросай нас! Мама!
— Могу. Ты взрослый мальчик, я люблю и тебя, и Теодора, но всё, чем я могла вам помочь — я сделала.
— Это негуманно, доктор Тревельян!
— Я и дедушка ждем вас в субботу. Напомни папе, Теодор, — мама еще раз целует внука, садится в мою машину и кивает Тейлору, негромко хлопнув дверью.
— Бабушка решила, что мы с тобой достаточно взрослые, чтобы оставлять нас одних, — устраиваю сына на плече, с умирающей надеждой смотря на то, как единственный человек, которому я мог доверить собственного ребенка, оставляет нас на произвол судьбы.
Откровенно говоря, я и так должен быть ей благодарен, а не ныть.
Я знаю, сколько стоит мой сын. Пять миллионов евро и дом на берегу Карибского моря. И я готов столько же заплатить, лишь бы он продолжал расти здоровым и счастливым и никогда в жизни не видел свою биологическую мать.
Я думал, я даю ей достаточно. Думал, у нас будет счастливая семья. Я думал, что любил её. А мисс Лейла Уильямс решила, что ей важнее бумажки, чем жизнь собственного ребенка, чем я.
«Знаешь, иногда так бывает, электричество может пропасть на две-три минуты. Представляешь заголовки газет? «Новорожденный сын Кристиана Грея погиб из-за перебоев электричества». Не сработал, почему-то, запасной источник питания, кювез отключился, и ребенок задохнулся».
Поганое чудо, что Тейлор в этот момент постучал в палату и не дал мне придушить эту стерву.
Мы много ссорились, Лейла попросила «перерыв в отношениях», и я уже был уверен, что больше не увижу её, ведь прекрасно знал, что у неё есть другой, и его она действительно любит... Но был не прав. «Аборт делать поздно. Я согласна на любую экспертизу, но это твой ребенок». За те четыре месяца она сумела сделать так, что я поверил ей. Что я готов был носить её на руках... Говорила о семье, делала вид, что любит меня, всем своим видом показывала, что счастлива ждать сына от меня… И сорвалась, увидев того, кого действительно любила. Перенервничала, преждевременные роды, и больше я о ней не слышал.
— Я никогда не любила тебя, Кристиан, каким бы хорошим не был. А вот их, — Лейла целует чек, ухмыляясь, — очень.
— Это же и твой ребенок тоже...
— Я не полюблю его, как не смогла полюбить тебя.
Сейчас Теодору четыре месяца, и не так давно он стал самостоятельно держать голову. Именно поэтому мама решила, что самое сложное позади, и я как-нибудь справлюсь. А как я, чёрт возьми, справлюсь, если у меня работа?!
Я люблю сына, по-настоящему люблю, я счастлив, что он у меня есть и он здоров, не смотря ни на что, но отец из меня, мягко говоря, «так себе».
Укладываю сына в коляску, накрываю тонким одеялом, и замечаю огромное белое пятно на плече пиджака.
Точно. Именно поэтому Грейс дала мне это чертово одеялко.
— Твою мать, Теодор… Я знаю, что я тебе не нравлюсь, но почему именно тогда, когда нет Тейлора?!
Малыш в коляске тут же начинает громко плакать, отрицая свою вину, и я хочу провалиться сквозь землю от злости, но уже на себя: наорал на младенца. Отец года!
— Нам срочно нужна няня, Теодор. Потому что я действительно хреновый отец.
Иногда даже стальные нервы могут ржаветь.
— Ребенок не виноват в том, что вы безответственный! — маленькая ладошка бьет меня по плечу, и я перевожу взгляд на этого смельчака. — Это всего лишь кусок ткани, а для ребенка настоящий стресс!
Меня отчитывает леди без туфель. Через пять минут как Грейс уехала. Спокойнее, Грей, она права.
— У вас у самой всё в порядке? — взглядом указываю на босые ноги незнакомки, и девушка смущается, отступая от меня.
— Просто не кричите на него. Он же такой маленький и полностью зависящий от вас, для него нет ничего страшнее, чем ваше плохое настроение и злость. Возьмите его на руки и успокойте — осторожно улыбнувшись, девушка отходит от нас и выбрасывает пару черных кожаных туфель в урну, тяжело вздыхая. Белая блузка, пиджак, юбка чуть выше колена и небольшая сумка, в которой точно нет другой пары. Работает в офисе, или какие-то важные дела, требующие от нее серьезности, по ней видно, что это не её стиль.
Потрясающие голубые глаза. Но я не люблю блондинок... Грей, твою мать!
Даже безумная незнакомка с босыми ногами справляется с младенцем лучше, чем я.
Провожаю девушку взглядом, последовав её совету, и сын перестает плакать. Я чувствую, что ему легче, он понимает, что его не бросили и его любят. Я так редко держал его на руках, боялся ранить, обидеть, сделать больно, ведь он такой маленький, а ведь только через прикосновения он может понять, что любим мной.
— Ты моё сокровище, Теодор. А я у тебя мудак, но я очень люблю тебя.
Придерживая сына одной рукой, другой набираю сообщение маме, чтобы она сама подобрала Теодору няню. Она мать, бабушка и врач, она разбирается в этом явно лучше меня. Никогда не забуду, как она учила меня менять ему подгузники. Грейс, моя мама, мой супергерой. И я очень ей благодарен за всё.
Комментарий к
затравочка вам. :3
========== Часть 3 ==========
— Дерьмо! — папка с очередным резюме летит в стену моей просторной спальни и с грохотом приземляется на пол, еще больше выбесив меня.
Я не требую невозможного! Я просто хочу квалифицированную, не пожилую и адекватную женщину. Теодор будет активным ребенком, он уже активный, и я хочу, чтобы няня справлялась со своими обязанностями, а не умерла от сердечного приступа.
Из невозможного я хочу лишь то, чтобы она, эта молодая женщина, была… человечной. Для этого нужна мама, я понимаю это и принимаю, но это естественно, что я хочу для сына нежности и любви. Я хреновый отец. Я слишком крепко сжимаю его, слишком мало, ему неудобно… И меня бы, в принципе, устроило, если бы сыну менял подгузник не робот, а женщина, которая с легкостью пожалеет его. Которая действительно любит детей.
Радионяня пугает меня жутким шипением, сели батарейки, и я с большим трудом выбираюсь из-под одеяла. Господи, лишь бы Теодор поел и уснул еще на пару часов. Пожалуйста.
Захожу в уютную детскую и беру сына на руки, на автомате проверяя подгузник. Пусто.
— Ты голодный, да? Я тоже не люблю чувство голода, Теодор. И я чертовски счастлив, что ты никогда не узнаешь его так, как знаю я.
Мама сумела спасти меня. Меня забрали от моей биологической матери слишком рано, чтобы я что-то помнил. Но я точно помню, что всегда хотел есть. Помню эту режущую изнутри боль, когда желудок начинал переваривать сам себя. Уже тогда я знал, что не ел несколько дней. На память о тех временах я получил гастрит и вечную изжогу, не смотря на чертовски жесткую диету.
Беру с полки бутылочку, насыпаю две мерных ложки смеси и заливаю её теплой водой. Несколько долгих мгновений в нагревателе, и я проверяю на руке, как учила мама и фильмы, чтобы смесь не была горячей.
Разве смесь должна быть такой бежевой?.. Может, стерилизатор окислился? Он ведь может окислиться?
Грей, блять!
Кофе. Сраный кофе с привкусом молочной смеси.
Я чуть не убил сына. Четырехмесячному младенцу в жизни только кофе с молоком не хватает.
Во вторую бутылочку насыпаю точно две ложки смеси и ставлю в нагреватель. А с первой поступаю немного эгоистично: смирившись со вкусом, выливаю жижу в чашку и за несколько глотков выпиваю. Кофеин — главное.
Теодор жадно пьет свое молоко, не сводя своих огромных внимательных глазок с меня, и я устало улыбаюсь, целуя его в лоб, стараясь не мешать ему кушать.
Я очень хорошо помню тот день, когда моя младшая сестра появилась в нашем доме. Улыбчивая, такая забавная в своем кукольно-розовом платье. Карие глаза сияли, а темные волосы только пробивались на маленькой головке. Её, зачем-то, обстригли налысо, и мама повязывала ей красивые банты на поясе. Я искренне полюбил её, и до сих пор обожаю, хоть она и доставляет много проблем…
Поэтому я не испугался, когда Лейла явилась и сказала, что у нас будет ребенок. Растерялся, но не более. Не обрадовался, но принял. Я хотел этого ребенка. Возможно, в силу возраста, социального статуса и рисков, но хотел и не жалею об этом.
— Ты у меня очень хороший, Теодор. Папа любит тебя. Как умеет, но любит, очень. Нам просто нужна няня, и мы не пропадём.
Я так хочу спать, но перебарываю себя, укутывая сытого сына в одеяло и располагая на своем плече, прикрытом полотенцем. Теперь я в курсе, и всегда начеку.
Он мой, такой крохотный и беззащитный, та странная леди ведь действительно была права, он не может без меня, он безоговорочно любит меня всем своим существом.
Я две недели не появлялся на работе, когда Теодор только родился. Был с ним каждую минуту, следил за маленьким человечком и готов был разнести к чертям всю больницу, понимая, что в нём так много химии, что он не может без всех этих медицинских проводов и трубок, а самый крохотный подгузник, что я смог найти, закрывает все его тело. Что он на грани жизни и смерти.
— Ты станешь старше, и мы обязательно каждый год будет летать во Флориду, в Мир Дисней. Объездим все достопримечательности Штатов. И я научу тебя рыбачить, как твой дедушка учил меня. А когда подрастёшь еще немного — я покажу тебе мир, — малыш смешно зевает, и я продолжаю кружить по комнате, пока он совсем не уснёт. — Спи крепко, Теодор. Набирайся сил, завтра нас ждет очередная порция потенциальных нянь, а потом мы поедем в гости.
Я не помню, как именно оказываюсь в собственной постели, но я очень благодарен сыну, что он дал мне поспать до самого утра.
***
— Здравствуй, сынок, — мама целует меня в щеки, запустив в дом, и тут же забирает переноску с Теодором. — У нас сегодня незапланированная небольшая вечеринка.
— Много гостей?
— К Миа приехали подружки, а ко мне Элена. Наш дедушка на деловой встрече, но он скоро вернется.
— Я хочу кофе, мам.
— Мой бедный мальчик, — мама ухмыляется, оценив мои страдания, и кивает в сторону кухни. — Там должна быть Гретхен. Попроси, она принесет тебе перекусить. Мы возле бассейна.
Эта девушка, Гретхен, она пугает меня. Она всегда так смотрит на меня своими влюбленными глазами, будто еще мгновение, и я схвачу её и страстно поцелую, а она, по законам жанра, вцепится мне в шею, согнув ножку.
Но, если уж честно, я уже согласен и на Гретхен, если бы это не имело последствий.
Давай, Грей. Вызови себе красивую, подтянутую, дорогостоящую элитную проститутку, скатись в гребаное дно.
— Мистер Грей, — Гретхен кашляет, чтобы привлечь мое внимание, и я прихожу в себя, отрываясь от стены. — Я подам вам большой латте и два кусочка пирога? Обед будет часа через два. Чтобы вы дотерпели.
— Спасибо, — вежливо киваю, и девушка отворачивается, принимаясь за кофе, а я впервые в своей чертовой жизни пялюсь на бедра прислуги.
Надо позвонить братцу. Мне нужна девушка, а он точно знает, где они водятся. И почему нет мужского обозначения «шлюхи»? Я бы так и записал в телефон Элиота.
— Добрый день, Элена.
— Привет, дорогой, — женщина машет мне своими солнечными очками, не отрываясь от моего сына, и я устало улыбаюсь. Она потрясающая женщина, и я говорю не о восхитительной для её возраста внешности, а о ней как о человеке. Она сильно повлияла на меня, когда я был подростком. Стала другом, которого мне так не хватало. Сама или по просьбе мамы, я не знаю. Но я очень ей благодарен. Элена единственная поддержала меня, когда я бросил Гарвард и решил начать собственное дело. Она нашла для меня деньги, когда отец заморозил мой трастовый фонд.
И она, в отличие от родителей, однажды собрала нас с Элиотом в каминной, и рассказала, что такое презервативы и зппп. Отец долго смеялся, а мама злилась, крича, что её детки слишком маленькие для этого. Элиоту было семнадцать, мне пятнадцать. Миа было двенадцать, когда Элена беседовала с ней о девчачьих штучках и подростковом возрасте, но за это уже мама была ей благодарна.
— Бабушка Элена.
— Я тебя ударю, — средний палец с изящным маникюром и несколькими тонкими кольцами возвышается над шезлонгом, и я усмеюсь, опускаясь на соседний лежак. Лишь бы не уснуть…
— Кристиан, твой кофе, — мама легко толкает меня в плечо, и я разлепляю глаза. — Ты задремал на пятнадцать минут. Хочешь, поднимись в спальню?
— Нет, нет. Кофе и перекусить, — потягиваюсь, осматриваясь, и замечаю на другой стороне бассейна двух девушек. Подружки Миа, не помню их имен, но ту рыжую я трахал на прошлый день рождения сестры. А блондинок я просто не переношу. Не знаю, не нравятся.
Не то, о чем нужно вспоминать сейчас.
— Кристиан! — хрупкий ураган налетает на меня, и я крепко сжимаю сестру в руках, щекоча. — Я скучала, тебя так давно не было видно!
— Я теперь взрослый, если ты не забыла, — киваю в сторону Теодора, и Миа улыбается, вставая с меня.
— Жаль, что ты не девочка, Теодор, — сестра забирает племянника с рук Элены и много-много целует, прижимая его к себе. А я очень рад, что это не девочка. Очень сильно. — Пошли к нам, Кристиан. Оставь маму с Эленой, ты украл её почти на два месяца, но теперь она свободна.
Если рыжая не обижается, что я не перезвонил, то у кого-то сегодня будет секс.
— Только не грузите меня девчачьим мусором.
— Обещаю! Сэм и Ким, если ты забыл, — сестра пихает меня, и я крепко хватаю её за руки, делая вид, будто скину в бассейн, отчего она верещит. — Оставь только место Ане. Она сейчас выйдет.
Сбрасываю футболку и чуть спускаю шорты, на всякий случай. Чертов очевидный мужской организм. Но эта Сэм не была настолько хороша, чтобы до сих пор помнить.
— Миа, ты сущий дьявол!
— Но ты меня любишь, — сестра смеется, обнимая третью подругу, и я приподнимаюсь со своего места, желая рассмотреть потенциальную жертву.
О, чёрт возьми, да!
Отличная фигура, которую я без стыда рассматриваю, прикрытая крохотным купальником, одолженым у моей сестры. Аккуратные бедра и небольшая грудь. Шатенка с пухлыми губами… О, я бы нашел применение её губам… Грей, твою мать, как подросток!
— Ана, это Кристиан, мой брат. Не обижай Ану, Кристиан, — сестра угрожает мне кулачком, и я примирительно поднимаю руки вверх. Я её не обижу. Лишь подарю неземное удовольствие…
Мило улыбнувшись, малышка Ана дефилирует к своему месту рядом со мной, и я хищно улыбаюсь, наслаждаясь видом её стройных ног. Они бы шикарно смотрелись на моих плечах.
Твою мать, Грей! Тебе почти тридцать, мудила, возьми себя в руки!
— Рад с вами познакомиться, Ана.
— Взаимно, — я не вижу её глаз из-за очков, но чувствую надменный взгляд. Я ей не нравлюсь? Неужели? Ей, наверное, эти сучки жаловались…
Расслабляюсь, но не позволяю себе заснуть, украдкой следя за милой Аной и стараясь не слушать бред девушек. Ана сама любезность с подругами и настоящая стерва со мной. Она пробуждает во мне давно забытое желание завоевывать.
Надо побольше разузнать о ней…
— Кристиан, твоему сыну пора спать, — чёрт возьми, мам… Я понимаю, что она права и всё правильно делает, я должен делать всё сам, когда это касается заботы о сыне, но это так сложно…
Миа с двумя подружками хихикают надо мной, но мне плевать. А темноволосая малышка не сводит с меня своего взгляда, всё ещё скрытого очками, и я подмигиваю ей, забрав сына с рук бабушки.
— Пойдём спать, малыш. Я побуду с тобой, — Теодор награждает меня улыбкой, и я сам широко улыбаюсь, поглаживая его по спине.
Улыбнулся при виде меня, получается, узнал и обрадовался мне. Всё идёт хорошо. Он развивается, он здоров.
***
Просыпаюсь в своей детской спальне в гордом одиночестве, набравшись сил, но умирая от голода. Видимо, материнское сердце не выдержало моей усталости, и она забрала Теодора, позволив мне поспать. Я бы свихнулся без Грейс.
Спускаюсь на первый этаж, поражаясь звенящей тишине дома, и нахожу сына в компании Аны, а не бабушки.
— Миа выпила, а миссис Грей срочно вызвали на работу, — на девушке надет сарафан, а не купальник, о чем я немного сожалею, но я искренне ей благодарен за чистое боди на Теодоре и, следовательно, сменянный подгузник.
— Ты покормила его?
— Да, как проснулся. Тедди замечательный, — Ана сжимает его ладошку, не мешая греметь игрушкой, и очаровательно улыбается.
— Теодор. Его зовут Теодор.
— Кристиан, ему два месяца… Ладно. Это твой сын. Теодор. Я могу называть его мистер Грей, —, а Ане не чужд сарказм. Значит, не тупая.
