сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
— Это нормально для семьи, мисс Уильямс. И я вполне рад, что мой сын воспринимает мою девушку как свою маму. Она называет его «тыковка», а он ревнует её ко мне. Сразу кричит, пока не отойду. Он любит её, она любит его. И она любит меня. Помнишь? «Я никогда не любила тебя и никогда не полюблю, и не смогу полюбить и его».
— Это ложь. Это был мой ребенок, мой сын, и я хотела назвать его Ричард!
— От слова «Rich», Лейла? Маленькая золотая жилка?
Отец затыкает меня, позволяя другому адвокату с моей стороны начать говорить, и «взрослые» переговоры возобновляются. Лишь мы сидим, обиженные друг на друга как два подростка.
— У нас есть оригинал и копии договоров, где ясно указано, что мисс Уильямс отказывается от своих прав и заявляет, что не приблизится к ребенку, только если он сам её не разыщет после совершеннолетия. Там же указано, каким образом были переданы деньги и документы на дом.
— Моя клиентка была в стрессе и под давлением мистера Грея.
— Мистер Джейсон Тейлор, секьюрити мистера Грея, был свидетелем, что всё происходило на законных основаниях, как и юристы, при которых был подписан договор.
— Это нужно доказать.
— Попробуйте. Мы же настаиваем на исполнении оригинального договора, но мистер Грей любезно согласен оплатить юридические затраты мисс Уильямс. И, учитывая этот прецедент, добавить в предыдущий договор пункт о том, что в случае возникновения мисс Уильямс в жизни мистера Грея и его сына, на неё будет заведено дело о преследовании.
«Мне нужен сын».
Она не знает его имени. Она не хочет его увидеть. Она хочет убрать его в сумку и доставать только когда будет снимать деньги.
Мы ничего не решим сейчас, Лейла хочет драмы. Я не могу ей ничего предъявить без суда, и она прекрасно знает это.
Дело идет в суд.
— Я ни в коем случае не угрожаю тебе, Лейла, но если в дело вмещается пресса, если они будут беспокоить моего сына… Он просто ребенок, который не заслуживает этого. Не смей.
— Не хочешь, чтобы вся страна знала, какой ты на самом деле, Кристиан Грей?
— Не хочу, чтобы мой ребенок пострадал, Лейла. Он всего лишь младенец, он вообще не должен участвовать в такой драме.
Как специально, телефон пищит, оповещая об СМС, и я игнорирую всех, открывая его.
«Кто любит папочку? Тедди любит папочку».
Мальчишка сидит с печенькой во рту, одной ручкой придерживая её, а другой сжимая погремушку. На футболке принт «Я люблю папу», и я не могу не улыбаться.
«Я тоже тебя люблю, Теодор».
«Как у вас дела?»
«Она хочет 90/10, всё тоже самое. Я позвоню как мы закончим».
«Хорошо. Целую».
Следующим сообщением приходит селфи, где Ана в такой же футболке, как у Теодора, с немного другим принтом: «Я люблю папу Тедди», и это… Это вдохновляет меня на кое-что, что очень понравится Анастейше. Я надеюсь.
Лейлу бесит, что я счастливо улыбаюсь, уделяя больше внимания телефону, чем ей и беседам юристов, с их отчаянными попытками не доводить до суда. Я уверен в своей команде, я почти расслаблен, ведь сегодня меня полтора часа убеждали, что прошлый контракт надежен, и мы выиграем суд, если всё дойдет до решения. Может, я и должен быть более внимательным, но рядом со мной мой отец, который борется за своего сына, за своего внука, и который никогда не даст мне упасть. Я вижу в себе столько отцовских поступков, я теперь так понимаю его…
А у Лейлы нет никого… И мне искренне жаль её.
Совсем немного.
Но я ни за что в жизни не позволю ей войти в мою семью. Она этого не заслуживает.
***
— Как ты? — Ана обнимает меня со спины, когда я чищу зубы, и некрепко сжимает в своих руках.
— Хорошо, малышка. Мы ничего не решили, конечно, Лейла доводит до суда… Зато я вдоволь насмотрелся на её ножки и декольте, — сплёвываю пасту и полощу рот, в зеркало поглядывая за Аной и возмущением на её лице.
— Что?
— Твои ножки лучше. Особенно после сегодняшнего утра.
— Ты еще и сравнивал! — Ана тыкает меня под ребра, отчего я дергаюсь, и громко хохочет со мной в один голос, не в силах быть «суровой».
— Ох, мисс Стил, вы тот еще идеал, который мало кто способен достичь… А если серьезно, я был напуган, до сегодняшнего утра, опять же. Пока не получил результаты ДНК-экспертизы. Я не представляю, в каком я бы был отчаянии, если бы Теодор оказался бы мне не родным сыном. Она бы просто могла забрать его и не быть мне чем-то обязанной, я ему никто.
— Ты его папочка… Всё будет хорошо, Кристиан.
— В данный момент я хочу побыть папочкой для тебя, детка.
— Хочешь поиграть со своей девочкой?
— Именно так. Я должен выпустить пар, и пить я не хочу. Боюсь не остановиться.
— Хорошо, папочка, — Ана хихикает, снимая с меня полотенце, и она уже готова опуститься на колени, но я останавливаю её.
Лейла любила… просить меня о чем-нибудь таким образом.
— Пойдём в постель. Ты ведь знаешь, что я предпочитаю заниматься с тобой любовью, а не «перепихоном».
— Бедный Тедди опять будет спать один… Ты ужасный родитель, Кристиан.
— Я хороший папочка, но сегодня — только для тебя.
***
Ана нежится рядом, поглаживая еще спящего Тедди то по волосам, то по животику, и не может сдержать довольной улыбки.
— Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, — и я прекрасно понимаю, что её признание было не для меня, но не ответить ей не могу. — Ты красивая.
— Спасибо, — Ана тихо шепчет, ладошку с Тедди перемещая на мою щеку, и я чмокаю её в пальчики.
Нужно подарить ей кольцо. Просто кольцо, любое. Мне не нравятся «голые» пальцы.
— Я и подумать не могла, что в двадцать два года у меня будет двое мужчин, без которых я просто не могу.
— Не бросай его. Ты можешь бросить меня, мы можем «не сойтись характерами», но не бросай Теодора. Ты нужна ему.
— Я не хочу об этом говорить! — Анастейша отвечает мне слишком резко и чуть громче, чем шепотом, чем пугает Тедди, и он начинает ворочаться во сне. Тихо, но требовательно хнычет, пока не прижимается ко мне, при этом крепко схватив Ану за майку.
— Ты нужна ему. Даже в моих руках.
Ана мне больше не отвечает, но пододвигается ближе, почти зажимая между нами снова сладко спящего малыша, и вскоре сама засыпает, отчего-то улыбаясь во сне.
Я никому не позволю обидеть вас, мои хорошие.
И уж тем более — себе.
Комментарий к
две главы вам подавай, да эпилог ещё, посмотрите-ка.
ну и держите вот одну. завтра или послезавтра вторую-небольшую... и эпиложку вам, эпиложку.
на самом деле, я все сегодня уже хотела сделать, но внезапные дела, дела, поэтому пришлось чуть-чуть переписать. :D
========== Часть 19 ==========
Тедди весело смеётся на руках у мамы Анастейши, пока сама Ана носится по кухне, доготавливая и выкладывая неимоверное количество блюд на тарелки и выставляя их на огромный стол в гостиной. Они с Гейл потрудились на славу, и настолько сосредоточились на кухне вчера, что бедному Тейлору пришлось сидеть некоторые время с Теодором. Зато сегодня у Тейлора и Гейл заслуженный выходной, и я немного завидую им: у меня дома собирается вся наша с Аной близкая родня, дабы познакомиться друг с другом и вместе отпраздновать День Благодарения. Чёрт возьми, почему не у родителей?!
Ничего не в порядке.
Судья тянет, позволяя Лейле доказывать свою правоту. Она привлекает общественные организации, которые с упоением рассказывают, что такое послеродовая депрессия. Начавшаяся через час после родов, блять, а через три часа достигшая «пика». Хором доказывают, какой я богатый, расчетливый ублюдок, использовавший Лейлу как инкубатор, чуть ли не выкравший ребенка, а пять миллионов и сраная вилла — так, мелочь, подачка, которой я просто заставил её закрыть рот.
Я бы так не злился, если бы в суде мисс Уильямс не заявляла, что я ограничиваю её доступ к сыну, когда она сама ни разу не пришла. Если бы это была любовь, материнский инстинкт, и если бы я действительно ограничивал её — мне бы Анастейша не позволила так поступать с Лейлой.
К чёрту эту тварь.
— Кристиан, переодень тыковку. В детской красная рубашка и джинсы. Колготки тоже надень, если ему станет жарко — снимем джинсы, — Ана неожиданно появляется рядом, вручая мне сына, и чмокает в щеку, убегая помогать своей маме.
— Пошли, модник. Рубашка у него красная…
Миссис Адамс устроила мне настоящий допрос вчера вечером, пока Ана всё ещё была занята готовкой. Прямым текстом спросила, серьезные ли у меня намерения, и очень была удовлетворена положительным ответом. А так же не прямым текстом уточнила, не бью ли я её дочь. И, кажется, она мне не поверила, когда я сказал, что нет…
Тедди чуть ли не рыдает, когда я надеваю на него колготки, громко и очень возмущенно кричит, но немного успокаивается, когда я застегиваю его рубашку-боди под подгузником. Боже мой, она с «бантиком»… С «галстуком-бабочкой»!
— Сынок, Ана сказала, что ты должен быть красавчиком. А мы с тобой слушаемся нашу Ану. Мой хороший, — обнимаю моего мальчишку, стирая его слёзы, и он широко улыбается, поднимая ручки. — Эй, это что? У тебя снова растут зубы, мистер? Маленький зубастик. Тедди, мне до сих пор кажется, что ты у меня на ладони поместишься, а ты растёшь и растёшь. Почти за год в два раза… И ты такой тяжелый, бедная наша Ана! Люблю тебя, — мальчишка хихикает, и я смеюсь вместе с ним, зацеловывая его с головы до пят. Ты моя радость. Маленькое кареглазое чудо.
***
Мистер Стил крепко сжимает мою руку, смотря в глаза чуть дольше, чем положено, но всё же разрывает рукопожатие, изобразив на лице что-то наподобие улыбки. Я ему не нравлюсь, как и маме Аны, они боятся за неё, и я прекрасно их понимаю.
— Я рад, что ты в порядке, Кристиан. И я рад, что мы познакомились, наконец.
— Я тоже очень рад, мистер Стил.
— Папа, Кристиан. Всё в порядке?
— Конечно, дочка. Я оставил ружьё в багажнике и спускаться за ним я пока не намерен.
— Папа так шутит, Кристиан. Проходи, поздоровайся с мамой. Я хочу поговорить с Кристианом, — мистер Стил целует дочь в висок и исчезает в глубине квартиры, и я глубоко выдыхаю. — Папа у меня своеобразный, бывший военный…
— Всё в порядке, малышка. Мы ждём кого-то ещё?
— Элену, но она сразу сказала, что приедет позже. Я не могла не пригласить её, она не чужая твоей семье.
— Отлично. Спасибо за лучший День Благодарения за последние лет десять.
— Пойдём ко всем.
Так странно видеть Элиота с Теодором на руках. Дядюшка покачивает малыша, иногда щекочет и прижимает к себе, поглаживая по спинке, и он абсолютно спокоен. И Тедди нравится такая компания, с рук высокого дяди ему всё видно.
— Нашёл себе приятеля?
— Да. Он так прикольно смеется! — Элиот в восторге от моего сына на своих руках. — Ты немного подрастешь, и я обещаю купить нам с тобой по машинке на радиоуправлении, Тедди. А ещё я научу тебя плавать.
— С чего такая любовь к «ошибке»?
— Я был не прав, Кристиан. К тому же, он перестал выглядеть хрупким, я несколько раз играл с ним, когда вы спихивали его на маму. В отличие от тебя, мы с Миа до сих пор хорошие детки и приезжаем к родителям по выходным.
— Ждём ваш «косяк», мистер Элиот Грей.
— Да это ты, скорее, второго заведешь, чем я женюсь.
— Одного вполне достаточно.
Второго.
Я не готов, и вряд ли буду готов скоро. Ребенок — это слишком сложно, а когда их два… Господи, а некоторые заводят многодетные семьи, как мои родители, с тремя детьми и более. Мне Теодора достаточно. Я не готов переживать за ещё одного малыша.
— Идите за стол. Ваш папа согласился прочитать молитву. Мой, как всегда, стесняется, — малышка неожиданно оказывается рядом и осторожно обнимает меня из-под руки. Элиот ухмыляется, что-то говоря мне одними губами, и оставляет нас наедине.
— Могу я поцеловать тебя?
— Целомудренно, мистер Грей! — Ана хихикает, вытянув ко мне губы, и я легко чмокаю её, не позволяя этому зайти дальше.
— Ты помнишь, что я делал с тобой позавчера?..
— Прекрати! — румянец на щеках мисс Стил ясно говорит, что она не только помнит прошлую ночь, но и думает о ней. — Пошли за стол, — вырвавшись из моих объятий, Ана сжимает мою задницу, и тут же делает вид, будто она невинна, смотря мне в глаза.
— Я всё расскажу твоему папе.
— Тогда я расскажу Тедди, кто всё его пюре с бананом съел.
— Ох, чёрт! Вы выиграли, мисс Стил.
***
Анастейша такая красивая… Мягко улыбается нашим матерям и своей мачехе, покачивая на руках уже капризного, сонного Теодора, и в её взгляде я вижу легкое отчаяние и мольбу, когда она замечает меня. Естественно, что её немного раздражают подвыпившие люди, когда сама она не притронулась к алкоголю. И естественно, что её очень раздражают дамы, дающие ей советы по заботе о Тедди.
Пора её спасать.
— Если ты найдешь зайчика — я сам уложу Теодора, — забираю сына с рук Аны, и она радостно кивает.
— Пойдём, я достану… Простите, — наш дуэт очень умиляет «взрослых», поэтому нас без возражений отпускают.
— Зайчик под подушкой, если ты действительно его потерял.
— Я знаю, где он. Мне просто хотелось спасти вас с Тедди.
— И за это тебе большое спасибо, — Ана чмокает меня в щеку, и я отвечаю ей тем же. — Ты действительно уложишь его?
— Конечно. Расслабься, малышка. Можешь отдохнуть, выпить…
— Спасибо.
Мальчишка трет глазки кулачком и даже не хнычет, когда я укладываю его на столик для пеленания и раздеваю. Подгузник сухой, Ана недавно меняла… Мне нравится эта пижама, Ана купила её совсем недавно, на ней забавный принт: «Лучшее, что есть в этом мире». И это так, Тедди действительно лучшее, что случалось со мной. Как я радовался, но почему-то очень стеснялся выразить эту радость, когда врачи подтвердили, что он здоров, что его зрение и слух в порядке.
У многих детей, рожденных так рано, часто бывают проблемы со зрением или слухом, так как органы еще не до конца сформированы, они формируются одними из последних… Тедди поздно задышал самостоятельно, но сейчас легкие у него полностью здоровы. Мама говорит, в полтора-два года он догонит сверстников по развитию. Он уже сидит. Ползает. И здорово шевелит ногами в ходунках, он здоров.
— Ты моё чудо. Моя радость. И моя гордость, Теодор.
В одной руке мальчишка сжимает своего зайчика, а в другой — мою ладонь, лежащую на его животе. Тедди смотрит на меня, но за минуту зевает целых три раза, поэтому не возражает, когда я начинаю покачивать его.
— Спи, малыш. Папа всегда рядом. И, кажется, я даже составлю тебе компанию.
***
Очередное судебное заседание переносится на час позже, и мы стоим с Лейлой друг напротив друга у зала суда. Наши юристы беседуют между собой чуть в стороне, и я чувствую, что отец не спускает с меня взгляда.
Блять, да не так я хотел готовиться к первому рождеству сына, к его дню рождения!
Мы с Аной должны искать игрушки на дерево, которого у меня ни разу не было с переезда в эту квартиру, чулки на камин, выбирать рождественский костюм тыковке, я не должен был пропадать с утра до вечера сначала в суде, а потом на работе! Я Теодора не держал на руках уже неделю.
— Я согласен на мировую, — в коридоре было слишком тихо, меня слышали все. На устах мисс Уильямс расцветает улыбка от сладкой победы, она считает, она добилась своего. И она права, так или иначе…
— Кристиан, ты уверен?..
— Да, после этого заседания вы должны предоставить мисс Уильямс и её адвокатам мировое соглашение на подпись в течение недели. Это должно закончится к рождеству.
Я действительно хотел решить всё «по-мирному». Но с меня достаточно. Победа не будет твоей, Лейла. И ты не посмеешь испортить мне подарок, что я подготовил для Анастейши.
Мои адвокаты выводят меня на улицу, подальше от лишних ушей, но ни один из троих не решается задать главный вопрос: какого черта я, собственно, творю.
— На одной из встреч вы говорили о «запасном» плане. Он должен быть выполнен к Рождеству. Мне нужен сын, и даже «девяносто на десять» в мою пользу меня не устроит. У вас две недели. Двойная оплата.
Хочу напиться. Я жутко вымотан.
— Проигрываешь, но делаешь вид, будто гордо держишь голову, Кристиан? — Лейла выходит из здания суда и осторожно спускается по скользким ступеням, застегивая на себе теплое пальто и поправляя шарф. Чёрт возьми, эти сапоги на шпильке…
— Я просто гордо держу голову, Лейла.
— Я не понимаю, почему ты так долго выделывался…
— «Долго выделывался»? Твою мать, понимаешь, о чем ты вообще говоришь?! Это мой сын! Это тебе было плевать и сейчас плевать, как он, что с ним…
— Мне не плевать!
Заметив нашу перепалку, к нам чуть ли не бегут «взрослые», но я останавливаю их одним движением руки. Не приближайтесь, чтобы тоже не получить.
— Но почему-то только я выкармливал его, считал за счастье, когда мне позволяли взять его на руки на пять минут, потому что он долго не мог поддерживать температуру собственного тела. Это я радовался как ребенок, когда он сам задышал. Только я провел два месяца в реанимации новорожденных. Крохотный, нездорово красный, но кожа прозрачная-прозрачная, видны все венки, синячки от уколов… Я ненавижу тебя, Лейла. Не-на-ви-жу.
— Кристиан, но он же выжил, — ничего не выражающий голос, будто я рассказываю о чем-то глупом и неинтересном. Будто это не важно. Сука.
Десять. Девять. Восемь…
