Текст книги "Оригами (СИ)"
Автор книги: Якинэко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
– Выполняется диагностика, – ответил за искина Боинг.
– А этот что молчит? – Алина обернулась по сторонам, как будто взгляд на динамики мог заставить искин перейти к заводским настройкам.
– Все ресурсы затрачены на выполнение основной задачи. – Боинг не соврал, нет. Искин действительно приступил к сканированию ближайших солнечных систем и определению их местоположения, и на это действительно тратилось много ресурсов. Но ещё ему не хотелось слышать, как другая машина, скопировав его голос, общается с Алиной. Не хотелось видеть, как её внимание обращается на кого-то другого кроме него. Это было странно. Боинг не мог подыскать логичного объяснения своей нелюбви. Разве что его бракованность после операции стала проявляться ещё сильнее. Этого Алина от него добивалась? Необъяснимых поступков и желаний? Люди – они именно такие?
– Расчётное время до получения результатов – тридцать пять минут, – добавил Боинг, предупреждая возможный вопрос Алины «ну и долго мне ждать?»
– Я так понимаю, до гасилки мы не долетели, – уточнила вместо этого Алина. И добавила нервно: – Ну ты хоть кивни что ли, если я права! Не сиди столбом! – Она хохотнула и прикрыла рот рукой.
Всё верно, Боинг до сих пор сидел в своём кресле, пристёгнутый страховочными ремнями. Вставать не было необходимости, пока ему не отдали приказ что-то выполнить. Приоритетным было получить информацию от искина, проработать и выстроить новый маршрут следования, а это нужно делать сидя за штурвалом и приборной панелью.
Боинг кивнул. Качнул головой, двинув подбородком вверх и вниз. Это движение он часто видел у людей.
– Ну, понятно… И нам ведь месяц тут торчать, – продолжала Алина. – Пока не погасится двигатель. Если мы не отыщем поблизости ни одной гасилки.
Боинг кивнул снова. Алина положила руку на пластиковую стенную переборку. Потом прижалась к ней плечом.
– Отец меня убьёт, – произнесла она. – Он просто… Запрёт меня дома пожизненно. – Алина дрожащими пальцами заправила за ухо выбившуюся прядь волос. – Я на кухню, – сказала она чуть погодя. – Надо выпить чаю. Подождём, что обнаружит искин. Может тут есть что-то поблизости. Какая-нибудь станция с гасилкой, планета… Что-нибудь.
***
Орхидея «Сверхновая» получилась с первого раза. Боинг пришёл на кухню и положил бумажный цветок перед Алиной. Его бывшая хозяйка сидела за столом, схватившись за кружку с чаем обеими руками. Тот уже остыл, а она, судя по содержимому чашки, не выпила и глотка.
– Красивый, – сказала она, слегка коснувшись выгнутого бумажного лепестка. – Знаешь, они говорили, чтобы я больше говорила с тобой вслух. И вообще много ездили по мозгам. Я даже внушилась. Я теперь за тебя ответственная перед государством, представляешь?
Алина покрутила кружку, взялась за ручку, приподняла и снова поставила, не притронувшись.
– Не могу понять, зачем я тебе это говорю. Ты же прежний. Ты нисколько не изменился. И все эти ваши морды… Вы все будто на одно лицо. Отец ко мне то одного охранника приставляет, то другого. А вы для меня все одинаковые.
Алина опустила голову к столу низко-низко.
– Ты, наверное, последний, кого отец купил. DEX-компани больше не существует, так что и киборгов больше не будет. Не думаю, что он соберётся купить пиратского кибера с подпольной фабрики: во-первых, это будет подделка, а она хуже оригинала, во-вторых, это незаконно. И собаку он брать не станет: у него аллергия. Так что ты, в какой-то степени, особенный. Последний. Ну? Какие у тебя мысли на этот счёт?
– Смысл вопроса не ясен, – ответил Боинг, догадавшись, что Алина специально держит паузу, ожидая его ответа. – Пожалуйста, переформули…
– Вот и мне не ясно ничего! – Алина пристукнула чашкой по столу. – Ты или хорошо притворяешься, или идиот! А тогда зачем я тебя тащила в ОЗК за чипом? – кружка вновь стукнулась донцем об стол, и чай плеснул через край.
Боинг наклонился и осторожно переложил оригами подальше от мокрого пятна.
Алина вскинула на него ошеломлённый взгляд.
– Это что, всё, что тебя волнует? – руки, держащие кружку, затряслись. – Только это, да?!
– Ответ отрицательный, – сказал Боинг, отвечая на прямой вопрос.
У Алины задёргалась щека, а лицо странным образом исказилось: гримаса на нём никоим образом не походила на улыбку, но тем не менее Алина издала звук, похожий на хохот. Она отцепила руку от кружки и смяла бумажный цветок в ладони. Швырнула на стол. Рывком вскочила, как будто больше не могла сидеть. Обошла Боинга и почти бегом выскочила из кухни.
Боинг некоторое время стоял, уставясь в стол. На смятую бумагу. И не понимал, что чувствует. То есть, он не должен был чувствовать ничего. Однако ему приходилось прилагать усилие, чтобы сердце билось ровно, а дыхание не ускорялось. А ещё его лицо… Он почувствовал, как мышцы на нём непроизвольно сократились. И посмотрел на себя со стороны, воспользовавшись камерой наблюдения искина корабля. В его мимическом наборе не было отображения таких эмоций. Ему почти что с ностальгической тоской вспомнилось: «Требуется обратиться в ближайший сервисный центр для диагностики общего сбоя в работе системы». Ему требовалось это и сейчас. Он поломался. Алина его поломала. Сломала, как этот цветок, смяла, уничтожила. Боинг не знал, что можно сделать больно, не прикасаясь, но у его бывшей хозяйки это получилось очень легко.
Он присел на стул за столом, – ещё тёплый, протянул руку к цветку, взял скомканную бумажку и стал её выправлять, разгибать, разворачивать. Пока опять не получился лист. Можно было бы сложить из него новый цветок. Но надо ли теперь? Боинг замер, приказав себе сидеть не шелохнувшись. Ему не хотелось двигаться. Когда процессор им командовал, всё было проще. Он останавливал действия Боинга раньше, чем результат мог причинить ему боль.
Боинг заложил первый загиб. Нет, бумага уже слишком мятая, ничего не получится. Надо пойти и взять новый лист. Его пальцы разгладили сгиб. Боинг сложил бумагу вчетверо. Кажется, сейчас он был не способен встать. Разве что отдать приказ наноимплантатам. Но зачем? Он сложил лист ещё и после начал отгибать края углов.
В коридоре, ведущем на кухню, раздались шаги. Алина возвращалась. Наверное, за оставленным чаем, она ведь его забыла. Боинг должен был встать. Он занял её место…
– Сиди, – сдавленным голосом сказала Алина, и Боинг послушался, хотя мог бы и не подчиняться. Нечему было его заставить слушаться её приказов. Алина подошла к нему вплотную и положила свои руки ему на плечи, прижалась грудью к лопаткам и сказала: – Прости.
Боинг слишком сильно потянул за край листа, и тот неровно оторвался по сгибу, оставшись у него в пальцах.
– Прости, я не должна была, – шепнула Алина и шмыгнула носом. – Мне страшно, я тут совсем одна. И я не умею извиняться, так что прости… – она взяла его за руку и заставила разжать пальцы. Просто провела по ним рукой, и те разжались сами. – Ты сделаешь другой цветок, ещё лучше, – сказала Алина. Она плакала; по её лицу текли слёзы. – Ты всё сможешь, у тебя очень хорошо получается…
Боинг чуть развернул руку и взял её ладонь. Делать оригами расхотелось. Он провёл пальцами по её ладони, по сгибам и линиям, по тёплой коже, по пальцам, по их маленьким подушечкам, по ногтям: аккуратной формы и обгрызенному и запиленному на большом пальце. Алина вздохнула прямо ему в ухо.
– Боинг, скажи, – попросила она. Он слегка повернул голову, показывая, что слышит. – Ты почти ничего не говоришь, и я не понимаю… – Алина ткнулась в его ухо носом. Потом губами.
Боинг не понимал, что именно она хочет, чтобы он сказал. До этого она хотела, чтобы он её простил. Как он должен ответить?
– Пожалуйста, уточните требуемые параметры, – сказал он. Так как Алина стояла рядом, он понизил голос до слабо слышного.
– Ты должен сам, – мотнула головой Алина. – Они говорили, что ты должен научиться говорить сам. Если… Когда у тебя просят прощения, надо говорить «да, прощаю» или «нет, не прощу». – И Алина ломко рассмеялась. – Пожалуйста, выбери первый вариант из предложенных.
Из динамиков донеслось мелодичное арпеджио. Боинг вскинул голову, удивляясь, как он мог забыть и не обратить внимание на окончившийся отсчёт времени. Искин готов дать результаты расчётов.
– «Да, прощаю», – повторил Боинг и сразу без перехода добавил: – Окончены расчёты и получены результаты местоположения яхты. Мы находимся в ста пятидесяти шести световых днях от ближайшей станции с гасильной установкой. Расчётное время до окончания погашения колебаний двигателя – двадцать девять дней. Существуют рекомендации для подобных случаев по прилагаемым действиям во время возникновения подобных чрезвычайных ситуаций. Первое: включить сигнальный маяк с сигналом SOS. Второе: добраться на досветовых двигателях до ближайшей звезды, планеты или крупного космического тела и занять на его орбите стабильное положение, отключить двигатели для экономии топлива, по мере требования задействовать маневровые двигатели для корректировки геостационарной орбиты. Третье: произвести ревизию кислорода, воды и пищи для расчёта питательных пайков во избежание чрезвычайных ситуаций, связанных с нехваткой жизнеобеспечивающих ресурсов. Ревизия проведена; количество пищевых и водных ресурсов превышает норму в два с половиной раза.
И Боинг умолк.
– Ясно, – сказала Алина, и через камеру наблюдения искина было видно, как сурово сжались у неё губы. – Тогда давай. Включай маяк и полетели отсюда до ближайшей удобной звезды. И заодно ещё не мешало бы выяснить, почему нас вообще здесь выкинуло. Искин что-нибудь обнаружил? Аномалию? Чёрную дыру? Магнитные потоки?
– Производится сканирование близлежащего космического пространства, – кивнул Боинг. Всё верно, вычислить причину будет не лишним. В конце концов, им рядом с этой причиной почти месяц дрейфовать. Возможно, есть смысл отлететь подальше.
Алина вынула свою ладонь из его пальцев и отошла в сторону. К холодильнику.
– А что если мы полетим к станции? На сигнал SOS должны реагировать полицейские катера. Они ведь должны патрулировать космос, и всё такое… Вдруг мы встретим помощь раньше, чем пройдёт двадцать девять дней?
Боинг возразил:
– Необходимость в неотложной помощи отсутствует. Полицейские катера не оборудованы установками, способными погасить колебания прыжковых двигателей.
– Да, ты прав, – вздохнула Алина. – Смысла нет вызывать полицию… Они не помогут нам быстрее добраться до Охары. Как плохо, что здесь нет инфранета и невозможно позвонить!
Алина повернулась к холодильнику, открыла дверцу и взяла с полки ближайший сэндвич. Потом положила его обратно и спросила:
– Это всё, что осталось? Восемь штук? Больше нет? Ты же говорил, что еды хватает! А тут её нет!
– Среди пищевых запасов имеется большое количество круп, макаронных изделий и консервов, стандартных пищевых брикетов, а также витаминно-белково-углеводный концентрат и синтезатор, способный создать из этого концентрата тридцать вариантов блюд.
– Что? Что ты сказал? – переспросила Алина и не дав Боингу повторить, продолжила: – То есть мне что, придётся здесь готовить?! – в её голосе звучала неподдельная паника.
========== Глава 5 ==========
Аномалия была. Нейтронная звезда, создававшая колебания не только света, но и материи в подпространственной плоскости. Подобные звёзды впервые начали изучать фриссы в позапрошлом веке, и сейчас их исследования уже поутихли, ведь практической ценности научные выкладки так и не нашли. Звёзды эти встречались редко, колебания их пульсации обычно были слишком слабы, чтобы принести существенный вред космолётчикам.
– Слишком слабы, значит?! – кипела праведным гневом Алина, ходя из угла в угол в кают-компании. Она уже приняла релаксационный душ и переоделась в рубашку, джинсы и туфли. И выглядела как обычно, то есть хорошо. Боинг убрал скафандры обратно в шкаф и удостоверился, что система рециркуляции воды на яхте работает исправно. Душ Алина любила принимать часто. – Ну я им покажу «слишком слабы»! – девушка потрясла кулаком в потолок. – Это ж надо же… Так попасть… Застрять тут…
Боинг следил за её перемещениями глазами, расслабленно стоя в углу кают-компании, рядом с воздушным фильтром. Обычно раньше, если хозяевам требовалось его присутствие, он всегда занимал именно это место, потому что из данного угла был наилучший обзор на всё помещение. Вообще-то он предпочёл бы находиться на мостике. Но Алина приказала… нет, высказала просьбу, чтобы он постоянно её сопровождал.
– А то я снова сорвусь, – загадочно пояснила девушка. Боинг этого не понял, ведь Алина явно не была киборгом. Да и упасть на яхте она никуда не могла: никаких скал и пропастей тут не наблюдалось. Сорваться и упасть?.. Их яхта заняла геостационарную орбиту возле крупного астероида и сейчас находилась в свободном падении. Но вряд ли это могло напугать: находясь на этой орбите, они вместе срывались и падали, совершая по восемь витков в сутки. Нет, явно «сорвусь» относилось не к перемещению в пространстве. Быть может, имелось в виду что-то психологическое? Но Боинг плохо знал человеческую психологию. Оставалось только наблюдать и учиться, что он и делал.
– Ладно… Ладно, надо успокоиться, – сказала Алина, нервно заломав руки. – Орбиту мы заняли, теперь надо запланировать питание. Боинг, ты свою «элитку» подсчитал? Еды тебе хватает?
– Ответ положительный.
Алина вскинула на него глаза и пробормотала: «Так, над этим мы тоже поработаем». Фраза прозвучала, будто угроза.
– Ну а мне на меня придётся готовить. Ты ведь готовить не умеешь?
– Ответ отрицательный.
– Допустим, макароны я сварю. Ну и суп какой-нибудь. Делов-то, покидать и прокипятить. В крайнем случае, есть брикеты сухпайка. И ещё какие-то мороженые субпродукты… Если у меня не получится что-то приготовить, ты всё это съешь! И продукты переводить не придётся, и экономия будет соблюдена! Договорились?
Алина уставилась на него выжидательно.
– Ответ положительный, – чуть помедлив, ответил Боинг.
Алина чему-то ухмыльнулась. Должно быть, действительно радовалась, что смогла придумать способ экономить на продуктах. Хотя Боинг предпочёл бы, чтобы его еда оставалась его едой, а человеческую еду ели люди.
– Книгу рецептов мне распечатай! Или найди и принеси у отца в библиотеке, – приказала Алина и махнула рукой, что означало, что приказ следует выполнять.
По дороге в каюту-библиотеку – настоящие книги на пластиковой полке, декорированной под дерево, специальные держатели для книг, препятствующие их самопроизвольному перемещению в моменты невесомости, – Боинг послал запрос в более обширную и богатую библиотеку искина, обнаружил там три книги рецептов «Для холостяка», «Книга домохозяйки» и «Рецепты планет восточно-азиатского направления расселения» и задумался, что именно распечатывать. А то так никакой бумаги не хватит, из чего он тогда будет делать оригами? Да и рабочий принтер Павла Павловича заполнен всего на пятьдесят три процента, на все три книги его, скорей всего, не хватит. Быть может, распечатать первую в списке по алфавиту? Тогда «Для холостяка» будет идти самой первой, и в ней же будет самое меньшее количество страниц. А вдруг Алине не понравится содержание?
Пока он изучал корешки книг в библиотеке, Алина к нему присоединилась.
– Пришла помочь. А то ты долго, – сказала она, хотя от неё не требовалось что-то ему объяснять. Кажется, или Алина стала больше обращаться к нему? Почти все её слова и фразы были направлены на него или сказаны для него. Алина выполняла требования, которые озвучила подруга Мэй Ким? Больше с ним разговаривать и общаться? Для чего это требуется делать? И что должен делать Боинг в ответ? Ведь видно же, что его слова-ответы машинными фразами Алине не нравятся.
– Ой, вот где она! – воскликнула Алина. – А я и не знала! Значит, отец убрал её сюда…
Боинг обернулся и увидел, как Алина вытаскивает с полки небольшую книгу и садится с нею на диванчик, что вместе с галогеновым торшером был закреплён в центре библиотеки. «Адаптации всемирно известных сказок» – было написано на обложке над красочным изображением пары особей людей, мужской и женской, одетых в скафандры. Боингу странно было видеть Алину, читающую что-то кроме журнала мод, каталога скидок и новинок или сводок их фирмы.
– Иди сюда, хочешь, почитаю? Отец мне давным-давно читал её. Недолго. – Алина скривила лицо. – Потом он нанял для меня гувернантку.
Боинг подошёл и встал за диваном, специально удостоверившись, что не загораживает свет от торшера. Но Алина всё равно оказалась недовольна.
– Сядь рядом со мной, – она хлопнула ладонью по дивану, – да, вот так. И откинься на спинку. А-ай, всё равно как бревно… Расслабься. Ещё больше расслабься. Да, вот так.
Боингу пришлось расслаблять мышцы принудительно, отдел за отделом. В конце концов, Алина удовлетворилась позой, в которой он бы спал, если бы ему пришлось спать сидя. Странные способы у людей расслабляться. Вроде и спать нельзя, а мышцы расслаблять приходится…
– В одной далёкой галактике, – начала читать Алина почему-то не с начала, а откуда-то из середины, – жила-была королевская семья. У королевы долго не было детей, отчего она часто плакала. И однажды король обратился к инопланетчикам с просьбой о помощи, и те откликнулись и прилетели к нему на планету во дворец в гости. Обследовали короля с королевой и пообещали им посодействовать в создании потомства. Фриссы привезли с собой инкубатор, альфианцы взяли образцы клеток короля и королевы, а центаврианцы проследили, чтобы из этих клеток стал развиваться здоровый человеческий младенец. И так, спустя девять месяцев, у короля с королевой появилась дочь, прелестная и красивая девочка. Все радовались и желали им здоровья, и одни только центаврианцы хотели забрать младенца, чтобы провести над ним свои опыты и испробовать какие-то методики. Король воспротивился, и тогда центаврианцы затаили на него злобу и смертельно обиделись. Они улетели, рассеяв по всей планете странные споры и пообещав, что через шестнадцать лет король об этом пожалеет. Но альфианцы и фриссы пообещали королю, что через шестнадцать лет они прилетят и помогут ему и всем жителям его планеты.
Тут Алина прервалась и с раздражением сказала:
– Какой-то странный момент, совсем его не помню. Да этих центаврианцев надо было не отпускать, а под суд отдать за то, что они заразу распространяли! И что это за угроза такая «через шестнадцать лет», мстить – так сразу… Ну ладно, раз начали читать, то закончим. – И она продолжила.
Боинг слушал сказку с интересом. Фриссы, за шестнадцать лет создавшие много-много криокамер, казались ему самыми замечательными. Альфианцы, поработавшие над терраформированием планеты, тоже были молодцы, чума, что рассеяли центаврианцы над атмосферой, должна была помереть за сто лет, а животные и растения приобрели резистентность к ней благодаря изменениям альфианцев.
– Принцесса выглядела в своей криокамере свежо и прекрасно даже спустя сто лет, – вдохновенно читала Алина, и Боинг представлял спящую девушку под заиндевевшем колпаком криокамеры. Отчего-то ему представлялась именно Алина. – И храбрый и отважный путешественник, который случайно прилетел на их спящую планету, увидел принцессу и влюбился в неё с первого взгляда. Не в силах сдерживаться, он отключил камеру, поднял крышку, склонился над девушкой и разбудил её поцелуем. После этого они разбудили и короля с королевой, и всех-всех своих подданных. На планете снова настали мир и процветание, а храбрый отважный путешественник обвенчался с принцессой и взял её с собой, летать от звезды к звезде и исследовать новые миры… – Алина вздохнула. – И всё-таки красивая сказка. А ты что скажешь?
События, изложенные в данной истории, заставляли Боинга сомневаться в их правдивости. К примеру, от криосна никогда не будят поцелуем. Организму требуется ряд восстановительных процедур и физиотерапия, особенно если прошло целых сто лет с момента погружения в сон. Судя же по рассказу, принцесса просто открыла глаза и проснулась – да быть такого не может! Но Алина выжидательно ждала, и Боинг заставил себя сказать что-то положительное:
– Некоторые аспекты достаточно достоверны и не подлежат сомнению.
– Что? – Алина моргнула. – Это какие такие аспекты?
– Процесс «поцелуй» действительно возможен, – ответил Боинг, не вдаваясь в подробности о том, что вряд ли он поможет вывести из глубокого анабиоза человека, лежащего в криокапсуле. Там, наверное, и инъекция адреналина бы не помогла. Лучше подключить принудительную интубацию лёгких в совокупности с электрической дефибрилляцией сердечной мышцы.
– Что ты знаешь о поцелуях… Погоди, ты что-то помнишь? – почему-то прошептала Алина. Цвет лица её изменился, сделавшись бледнее. Её сердце стало биться чаще, Боинг прекрасно это слышал.
Она догадалась, что он помнил. Поняла. Подтверждать это ещё и словами было уже не нужно. Поэтому Боинг продемонстрировал. Он придвинулся к Алине и медленно поцеловал её в губы. Сперва просто прикоснулся, потом, – когда губы Алины расслабились, – усилил нажим, а когда она слегка приоткрыла рот, то он смог углубить поцелуй и дотронуться до её языка своим. Кажется, он целовался правильно. По крайней мере, реакция её тела это подтверждала. Ускорение сердцебиения, расширенные зрачки, выработка гормонов. Алина сжала его плечо и отодвинулась, схватила ртом воздух так, будто не дышала вечность. А может, поцелуем действительно можно разбудить от криосна? – подумал Боинг.
– Что ещё… Что ещё ты помнишь? – Алина подалась к нему, прижалась всем телом к его боку. Книга, что лежала у неё на коленях, сложилась и упала на пол.
– Требуется демонстрация? – уточнил Боинг. Для этого требовалось раздеваться, да и на диване было неудобно лежать. Он правильно сделал, что уточнил.
Алина перевела взгляд на книгу. Рука, которой она держала Боинга за плечо, дрожала.
– Нет. Не требуется, – ответила она чуть погодя. – Ты тогда не понимал, что происходит. И не мог сопротивляться. А я была пьяная… Никому не говори, понял? Никому не рассказывай про это, ясно?
– Ответ положительный.
Алина небольно стукнула его по плечу.
– Ну хватит уже! Говори нормально! Отвечай: «понял», «ясно», «да», «хорошо»! Поищи синонимы в своей базе, по книжкам почитай. Ты же умный, читать умеешь. Давай, обогащай свою речь! И чтобы я от тебя этих типовых машинизмов больше не слышала!
Боинг быстро обработал и проанализировал требование. Если он будет больше похож на человека, общаясь с Алиной вариативными словосочетаниями и отвечая ей рандомными фразами, это поможет ей лучше адаптироваться к существующей обстановке. Иллюзия нормального собеседника, обретение товарища по несчастью – вот, что ещё помимо поварской книги и запаса воды требуется человеку в критической ситуации.
– Запрос понятен, информация сохранена, – ответил Боинг, и Алина скривилась. Наверное, надо было сразу приступить к использованию слов-заместителей. – Хорошо, – сказал Боинг запоздало.
Алина кивнула, будто бы ей действительно понравилось то, что она услышала. Но на самом деле понравился ей поцелуй. Действительно понравился. Боинг заметил. А потом Алина отчего-то огорчилась. Это было непонятно. И Боинг рискнул уточнить:
– Для наилучшей адаптации системе требуется внести уточнения. Допустимо ли в дальнейшем использовать «поцелуй» и при каких обстоятельствах? Пожалуйста, обозначьте условия проведения данного процесса, подходящие для оптимизации воздействия.
– Ну ты сейчас загнул… – протянула Алина. – Я даже не знаю… Это что, реально надо и помогает адаптироваться?
– Да, – ответил Боинг.
– И ты этого хочешь?
Хотел ли он, чтобы Алине было хорошо и спокойно в нынешней обстановке и при данных обстоятельствах?
– Да, – сказал Боинг.
– Тогда используй… – Алина сглотнула, – используй, когда почувствуешь, что эта, как ты говоришь, потребность в адаптации возникает.
Боинг тут же наклонился к Алине и начал использовать. Девушка подалась ему навстречу, с готовностью приоткрыв рот. Первые три секунды их поцелуй проходил успешно, потом Алина с коротким возгласом отодвинулась.
– Ну не сейчас же! – возмущённо воскликнула она, вытирая рот тыльной стороной руки. Потом засопела и поглядела на Боинга, сурово сдвинув брови. Спустя несколько секунд сказала: – Да какого хрена? – поднялась и пересела к нему на колени. – Руками меня держи, – Боинг тут же сжал пальцами её бёдра. Алина протестующе сжалась, стиснула его бёдрами сильнее, и Боинг, повинуясь скорее наитию, чем подсказке какой-нибудь программы, слегка ослабил нажим. Никакая программа не помогла бы ему сейчас. На внутреннем экране было пусто. Ни одной всплывающей подсказки или поясняющего маркера. Часть системы работала в штатном режиме, выполняя поиск синонимов к типовым машинным ответам. Их требовалось заучить и запомнить органической памятью. Благодаря ПО, установленному в ОЗК, у Боинга больше не было ни имитации личности, ни программ, следящих за работой лицевых и мимических мышц. Это было важно ещё каких-то полчаса назад, а сейчас внезапно перестало иметь значение. Алина увлечённо его целовала и больше не замечала ничего вокруг. Она прервалась лишь когда ей понадобилось сделать вдох, и Боинг попытался придать своему лицу привычную маску расслабленного равнодушия, но Алина, кажется, что-то заметила, внимательно всмотревшись ему в глаза. Она удовлетворённо хмыкнула и сказала:
– Прямо как в сказке, да?
Боинг, уже наученный, ответил:
– Да, похоже.
– Тебе надо ещё поработать над выражением, – сказала Алина. – А так уже лучше. Всё, надо притормозить, а то…
Она не договорила и подалась назад. Боинг догадался, что руки нужно разжать. Он сделал это наперекор себе; странным образом казалось, что Алину держать руками приятно. То есть… Он посмотрел на собственные ладони. Возможно, причина была в том, что его кожа снабжена рецепторами и анализаторами. Но эта кожа словно сама тянулась продлить контакт с телом Алины. Неосознанно.
Потом они всё-таки нашли в библиотеке какую-то книгу по приготовлению пищи. Специально для космолётчиков с их урезанным запасом провизии. И распечатывать электронные версии поваренных книг не понадобилось. Боинг вздохнул с облегчением: запас его бумаги оставался не тронут.
Первое блюдо, «Макароны по-флотски», Алина запорола. Сами макаронные изделия она сварить смогла, хотя те и оказались пересолены. Но на сковороде вся масса слиплась и начала пригорать. Им повезло, что они не успели выложить туда же тушёнку. Пришлось Боингу есть макароны прямо из сковороды, заедая их содержимым из ополовиненной банки с надписью «Сублимат лиса тушёный белок есть». Вторую половину «сублимата» съела Алина, кривясь и ворча на консистенцию и вкус продукта.
– А вдруг это вообще консервы для животных?! – выдала она наконец. – Ты с шоаррского понимаешь? Если это действительно лиса, то это всё равно что съесть собаку! Вот потом девчонкам буду рассказывать, как месяц провела в глубоком космосе и жрала собак… – Алина прикрыла лицо ладонью. – Нет. Не дай бог кто-то узнает. Я ни за что им этого не расскажу. Всем будем говорить, будто были на курорте в Новой Аркадии.
Боинг покрутил опустевшую банку из-под тушёнки и сказал:
– Содержит синтезированный белок со вкусом копчёностей, лука и приправ. Ни одно животное не пострадало при приготовлении этого продукта. – Он поднял на Алину взгляд, чтобы посмотреть на её реакцию. Лисиц в банке не было. Довольна ли Алина?
Девушка вздохнула и не ответила, с грустным видом поковырявшись в тарелке вилкой. Потом посмотрела на опустевшую сковороду, стоящую рядом с Боингом. Взгляд её сделался ещё более унылым. Боинг понял, что ещё немного, – и скоро у Алины будет очередной нервный срыв, а там и до депрессии недалеко. И ещё он понял, что дело поправлять следует именно ему. В конце концов, его создавали для того, чтобы заботиться о людях, это его цель и… И, наверное, хорошо, что это именно Алина.
Он встал с высокого табурета, закреплённого возле кухонного стола, – и Алина подняла на Боинга удивлённый взгляд. Он обошёл стол, и Алина отложила вилку. Он наклонился к ней – не слишком быстро, чтобы не напугать и чтобы она поняла его намерения, – и поцеловал её в уголок рта.
– Ты чего так внезапно… – успела произнести девушка.
– Так нужно, – ответил он, поясняя. На самом деле, используя заместительные синонимы, общаться было даже труднее. Ничего толком не объяснишь. – Данное действие необходимо для наилучшей адаптации к ситуации.
– Вот прямо сейчас что ли…
Вместо ответа Боинг снова её поцеловал. Алина, наверное, хотела сказать что-то ещё, но не успела. Боинг углубил поцелуй, Алина, поражённая этим процессом, не сопротивлялась. Она откинула голову, потом опустила руку Боингу на плечо, потом привстала, потом капризно застонала… Боинг провёл руками по её плечам, частично копируя жест Алины: какая-никакая, а программа обучения у него была. Алина ахнула, ненадолго оторвавшись от поцелуя, и посмотрела на Боинга расширившимися зрачками. Взгляд у неё сделался рассеянный и очень… красивый. Нежный. Боинг чуть сжал руки, не зная, что он может сделать ещё. Алина впилась в его губы сама, покусывая их и постанывая. Это было что-то новое. Должен ли Боинг копировать эти звуки или это выражение сугубо женское и не требует копирования? «Признак крайнего удовольствия», – внезапно сработала всплывающая подсказка. Боинг пожалел, что у него нет необходимых подсказок со списком всех чувствительных точек на теле Алины. Насколько было бы проще помогать ей адаптироваться, если бы он точно знал, каким образом и где воздействовать на её организм.
Алина внезапно вцепилась в его шею и уселась на стол. Тарелка звякнула, упав на пол, но не разбилась: весь сервиз был из «фарфорового» пластика, созданного специально для использования в космических перелётах.
Боинг был вынужден шагнуть к столу и наклониться: теперь Алина почти лежала, держась за его плечи. Ногами она обхватила Боинга за пояс. Хорошо, что он был без пиджака, его пришлось снять, помогая в процессе готовки, а рукава рубашки аккуратно закатать к локтям. Сейчас Алина одной рукой гладила его предплечье, а второй – всё так же цепко держалась за шею, так что даже и не выберешься. Впрочем, выбираться-то как раз Боинг и не собирался. Его всё устраивало. Ему всё нравилось. Процесс «поцелуй» сегодня зашёл дальше, чем обычно. Алина казалась кладезем поразительной информации, получать которую было можно лишь посредством невербального общения, тактильно и физически. О чём ещё он сейчас узнает, Боинг не представлял. Он помнил, чем может закончиться тесный физический контакт, но сомневался, что процесс «половой акт» возможен в одежде.
