Текст книги "Оригами (СИ)"
Автор книги: Якинэко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
– Ну? Что надо? – прозвучал из-за двери голос хозяйки Алины, и Боинг посчитал это разрешением войти.
Хозяйка Алина явно была ещё не в духе, и это увеличивало шанс получения нелогичного задания, но ничего не поделаешь. Боинга создавали именно для того, чтобы выполнять человеческие требования, какими бы трудными они ни были. С лёгкими поручениями и заданиями люди и сами справлялись.
Хозяйка Алина сидела на своей кровати и вытирала рукой глаза. Боинг заметил нечто непривычное: бутылку сладкой кактусовой водки, в горлышко которой вцепилась хозяйка Алина другой рукой. Как раз вчера один из клиентов Павла Павловича подарил её ему в честь удачного завершения сделки, и презент ещё не успели убрать в бар. Очевидно, хозяйка Алина схватила бутылку, пробегая мимо столика с напитками в переговорном зале. Теперь для хранения в баре продукт был непригоден: распечатанный и уже употреблённый, он годился лишь для дальнейшего распития. Рассчитав вес хозяйки Алины и сравнительно высокий процент содержания спирта, целых пятьдесят восемь градусов, Боинг определил, что к моменту, когда содержимое бутылки подойдёт к концу, хозяйка Алина будет практически мертвецки пьяна. Понятие «быть мертвецки пьяным» Боинг усвоил на одном из корпоративов, что Павел Павлович решил провести для своих инопланетных коллег леразийцев. Один из ксеносов умудрился потребить столько газировки, что умер. Остальные леразийцы извинились и попросили его заморозить, потому что покойный завещал утилизировать его останки на центральном консервном заводе в Леразии.
Вряд ли Павел Павлович будет доволен, если хозяйка Алина окажется замороженной после того как придёт к летальному исходу, допив содержимое бутылки. Процессор счёл уместным предупредить хозяйку Алину о вреде, что ей грозит, и Боинг только что изменённым голосом с электронными модуляциями произнёс:
– Употребление спиртных напитков высокой крепости вредит вашему здоровью. Пожалуйста, соблюдайте дозировку и контролируйте состав потребляемых напитков во избежание фатальных недоразумений, несовместимых с жизнедеятельностью.
– О! – ответила хозяйка Алина и снова вытерла глаза свободной рукой. – Припёрся уже. Охранничек. Ну теперь пойди, доложи ему, что я тут набухалась! Давай! Ты же ему всё докладываешь! – она пьяно всхлипнула.
– К сожалению, данный приказ вступает в конфликт с приказом основного хозяина Павла Павловича «Не оставляй её одну больше чем на десять минут».
– М-м-м? – промычала хозяйка Алина, делая очередной глоток из бутылки. При этом она покачнулась и чуть не упала с кровати.
– Павел Павлович две минуты назад покинул планету, воспользовавшись одним из транспортных челноков. Время выполнения приказа «Пойди, доложи ему» займёт более десяти минут.
– Кха! – хозяйка Алина чуть не поперхнулась. – Сдал меня тюремщику и свалил, да? Эгоист… – она всхлипнула и в этот раз не стала вытирать слёзы, что побежали у неё из глаз. Шмыгнув носом, хозяйка Алина заозиралась в поисках платка, и Боинг шагнул вперёд, подавая его ей. Предупреждать желания хозяев было одной из основных директив, что в него заложили.
Хозяйка Алина шумно высморкалась. При этом она выпустила бутылку, и Боинг подхватил её за освободившееся горлышко, – тёплое, нагретое пальцами, – и поставил на пол под кровать. Всё это – быстро и незаметно для человеческого глаза. Если повезёт, то хозяйка Алина о ней и не вспомнит. Главное, чтобы её внимание переключилось на что-нибудь другое…
– Всё только о себе, да о себе думает. Да кому вообще нужны эти деньги его чёртовы. Всех денег не заработаешь. Наташка, вон, бросила мамину фармацевтическую фирму и улетела на Аркадию с бойфрендом. Лиззи тоже… всё бросила… в искусство подалась… А я… А мне даже встретиться ни с кем не даю-ю-ют!..
Слёзы потекли с удвоенной силой, и Боинг поспешно вытащил из пачки ещё один платок.
– А ещё ты! – хозяйка Алина ткнула нетвёрдым пальцем Боингу в грудь. Так как данное действие не могло причинить ему вреда, Боинг не уклонился и не отодвинулся; программа самосохранения не срабатывала в подобных случаях. Вот если бы хозяйка Алина вздумала швырять в него стеклянной бутылкой… Но данный объект уже был устранён из доступа. – Ты, сволочь!
Боинга так ещё не называли, но он распознал обращение и поместил слово «сволочь» в раздел синонимов наряду с «эй, ты», «ты, придурок», «кукла» и прочие.
– Система готова к работе, – ответил за Боинга процессор. Или Боинг ответил, разницы никакой, ведь Боинг действовал с полного одобрения процессора, они являлись одним совокупно слаженно работающим объектом, и в данный момент Боинг просто горел желанием сделать хоть что-нибудь. Выполнить какой-нибудь приказ. Как знать, может, настроение и самочувствие хозяйки Алины тогда улучшится. Его система была создана для того, чтобы жизнь людей становилась легче и проще. В этом было его предназначение…
Хозяйка Алина подняла на него глаза, нахмурилась и моргнула.
Боинг представил, насколько она будет довольна, когда он исполнит её указание, и его процессор сгенерировал внутренний импульс, означающий одобрение. Он, как и всегда, поощрял правильные мысли.
– Ты же всё папочке докладываешь, сволочь… Ну так вот и пусть! Мне плевать! Если не даёт мне даже бойфренда завести, попользуемся тем, что есть! – хозяйка Алина глупо хихикнула и прикрыла рот рукой, будто маленький XX-человек, задумавший каверзу.
Её утверждение несло в себе неверную информацию, и Боинг мог бы поправить её, сказав, что отчитывается перед Павлом Павловичем только по требованию последнего, обычно же ему хватает краткого «за время выполнения задания критических ситуаций не возникло». Отчёт требовалось предоставить лишь после возвращения хозяйки Алины домой – а сейчас она и так была дома, следовательно, отчитываться о её действиях в обязанности Боинга не входило. «Критической» ситуация становилась, если на хозяйку Алину нападали, если её действия могли привлечь внимание правоохранительных органов и если они с Боингом опаздывали вернуться домой к назначенному Павлом Павловичем «часу икс», который наступал в двадцать три часа ноль-ноль минут текущего дня.
Боинг промолчал, потому что слова хозяйки Алины не несли в себе явного вопроса. Также они не несли в себе и явного приказа, поэтому система послушно ждала.
Хозяйка Алина снова нахмурилась и посмотрела на Боинга исподлобья.
– Ну давай, иди сюда. Что встал?
– Пожалуйста, уточните приказ или переформулируйте, – ответил Боинг типовой фразой. Он действительно не понимал, куда надо идти «сюда», если он и так здесь.
Хозяйка Алина закатила глаза и злобно пробурчала: – Кукла тупая, – помолчала и добавила: – Хотя другие не лучше, всем всё объяснять приходится. – Наконец последовал чёткий приказ: – Сними одежду и ложись сюда, на кровать, – хозяйка Алина чуть подвинулась, освобождая место.
Боинг приступил к расстёгиванию пуговиц на деловом костюме, который надел сегодня для того, чтобы осуществлять сопровождение Павла Павловича. Костюм требовалось аккуратно развесить на плечиках, но сгодился и ближайший стул. Мять вещи категорически не разрешалось, с большой вероятностью они могли понадобиться вновь. Хозяйка Алина наблюдала за каждым его движением, а потом спросила с лёгким оттенком неуверенности:
– У тебя хоть член-то есть?
Боинг развернулся к кровати и доложил:
– Названный орган присутствует в данной модификации.
– Отлично. Сейчас мы им воспользуемся, – ответила хозяйка Алина и попыталась снять с себя кофту. У неё это долго не получалось, но в конце концов кофта полетела в угол комнаты, а сама хозяйка Алина упала спиной в подушки, потеряв равновесие. Дождавшись, когда внимание хозяйки переключится опять на него, Боинг проинформировал:
– Данный орган не предназначен для использования по непрямому назначению. Гарантийные сроки отсутствуют. Производственные стандарты не соблюдены. Страховые маркеры отсутствуют. Пользователю системы рекомендовано воспользоваться другими продуктами DEX-компани для удовлетворения сексуальных потребностей. Вашему вниманию будет представлена богатая линейка модификации Irien обоих полов с разнообразными дополняющими комплектациями.
Произнося типовые фразы, Боинг тем не менее послушно выполнил приказ «ложись сюда, на кровать»: подошёл к кровати, сел на неё, а потом и улёгся поверх покрывала, вытянув руки вдоль туловища.
– Хватит этой тупой рекламы, – приказала хозяйка Алина, и Боинг оборвал типовую фразу на полуслове. Он как раз подошёл к предложению обозначить точку своей геолокации, сгенерировать и послать обращение в ближайший центр по продаже Irien. Центр, который наверняка был закрыт, ведь DEX-компани больше не существовало. Боинг знал об этом, но не говорить типовыми фразами не мог.
Было очевидно, что хозяйка Алина не обратила внимания на предупреждение о невозможности использования. Тогда Боинг решил предпринять новую попытку предупредить её действия. Только он раскрыл рот, как рука хозяйки Алины ухватила его за член, находящийся на данный момент в состоянии покоя, ведь в боевой режим уходить не было надобности, – как известно, половые органы модификации DEX и BOND устроены таким образом, чтобы втягиваться внутрь тела в моменты чрезвычайной опасности. Сейчас опасности не было, но лучше бы была. Тогда бы Боинг знал, как реагировать. Сейчас же ситуация была… странной.
– Ох, ничего себе, – протянула, почти простонала хозяйка Алина. Боингу удалось поймать её взгляд, и тогда он произнёс следующую типовую фразу, заготовленную для него процессором:
– Система вынуждена предупредить о возможных сбоях в работе при использовании не по прямому назначению. В системе отсутствуют программы, необходимые для качественной работы половых органов. В системе отсутствуют дополнения и модификации, необходимые для полноценного удовлетворения потребностей человеческого организма. Просьба загрузить…
– Заткнись, – прервала его хозяйка Алина, и Боинг снова замолк на полуслове. Процессор тем временем зарегистрировал реакцию на механическое воздействие, называемую эрекцией. Хозяйка Алина, очевидно, тоже её почувствовала, потому что, издав удовлетворённый звук, наклонилась над ним и заработала рукой быстрее. А потом и вовсе нагнула голову и открыла рот, чтобы…
Сперва Боинг решил, что она собирается откусить ему член, а это было равноценно порче оборудования, и потому программа самосохранения сработала незамедлительно: он сел и резко отодвинулся, уходя от мягкого, но решительного прикосновения.
– Лежи на месте, – приказала хозяйка Алина, и Боингу пришлось послушаться.
По его телу прошло непроизвольное мышечное сокращение, когда рот и язык хозяйки Алины соприкоснулся с его членом. Во всяком случае, не двигаться команды не было, иначе Боингу пришлось бы задействовать наноимплантаты, чтобы выполнить этот приказ.
Он и раньше сталкивался с тем, насколько несовершенно его тело. При нажатии на глазное яблоко глаз всегда норовил закрыться. Если не удерживать сокращение гладкой мускулатуры, то при раздражении гортани и трахеи всегда следовал рвотный рефлекс. Теперь же Боинг узнал, насколько предательски несовершенен в его организме данный орган, зачем-то оставленный производителем в первозданном состоянии, присущем его биологическому полу, фенотипу и комплекции. Куда лучше было бы без него. Не будь у него члена, Боинг не чувствовал бы сейчас повышения температуры, ускорения дыхания, не наблюдал бы этой выработки гормонов, что в спешном порядке зачем-то начало производить его тело. Ну вот опять, что за атавизм? В попытке выполнить указание хозяйки Алины процессор зачем-то пустил нейрогуморальную секрецию на самотёк, видимо, посчитав, что хоть какая-то реакция лучше, чем вообще никакой. Если пользователь сам убедится, что система работает недостаточно полноценно, то перестанет использовать продукт для этого не предназначенный и обратит своё внимание на линейку Irien. Таков был расчёт процессора. Вот только реакция хозяйки Алины в этот расчёт не вписывалась. Похоже, ей нравилось то, что происходило.
Его орган увеличился в размере и теперь едва помещался в человеческом рту. То и дело Боинг ощущал прикосновение зубов, но каждый раз вынужден был послушно выполнять команду «лежи на месте». Впрочем, чаще его касался всё-таки язык и ещё, наверное, нёбо. Особенно положительно его член реагировал, когда его навершие, называемое головкой, утыкалось в мягкий участок нёба и проскальзывало по нему до самого горла. Удивительно, но похоже, что хозяйка Алина каким-то образом могла контролировать рвотный рефлекс гораздо лучше самого Боинга. Возможно, это сам Боинг был создан неполноценным?
Однако что с ним делала хозяйка Алина? Для чего?
Обратившись к внутренним библиотекам, Боинг быстро наткнулся на описание данного процесса и даже смог соотнести его с уже однажды виденным. С тем, информации о котором у него не сохранилось, но о котором он, тем не менее, помнил. Хозяйка Алина пыталась осуществить с ним «половой акт». Получив эту информацию, процессор быстро обработал и обсчитал все условные и переменные и вынес решение, что, с погрешностью на отсутствие нужного оборудования, такого как: подогрев, генерация слабых электрических импульсов и вибрация на различных скоростях, система Боинга всё же сможет этот половой акт осуществить.
Но это было… Неправильно? Или даже невозможно? Боинга создавали не для этого! Для подобных занятий у людей должны быть Irien’ы… Нет… Нужно объяснить ещё раз…
Боинг постарался сказать, но наткнулся на приказ «заткнись», попытался вмешаться в реакции собственного тела и сдержать спастические сокращения бёдер и усиленное дыхание, но и тут потерпел неудачу: процессор заблокировал его волю.
Тем временем хозяйка Алина, выпустив член изо рта, на четвереньках подползла ближе. Её колено придавило кисть руки Боинга, пальцы впились в обнажённое плечо, остро подпиленные ногти царапнули кожу. Хозяйка Алина приблизила своё лицо к его и губами осуществила акт под названием «поцелуй», – Боинг даже это название вспомнил. Его губы непроизвольно сократились, подражая движениям губ хозяйки Алины – автономно подключилась программа самообучения на основе копирования чужих действий.
– Классно, и ведь даже презик не нужен, – простонала непонятные слова хозяйка Алина и завела руку назад, ухватывая его за член снова, царапнула ногтями. От этого прикосновения тело Боинга вздрогнуло, слишком чувствительное и отзывчивое.
На него нахлынуло состояние, близкое к панике. Он опять ничего не мог поделать со своим телом, процессор в попытке удовлетворить хозяйский организм отключил его от управления, полностью сосредоточившись на заложенных в него функциях. Бёдра Боинга сократились и слегка подались вверх, когда хозяйка Алина начала вбирать его член в себя. Слишком влажное и тёплое было прикосновение её тела, слишком нежное. Боинг, полностью отключенный от собственного организма, полностью парализованный, присутствовал рядом. Он хотел бы вступить в конфликт с процессором, хотел бы заставить своё тело не двигаться, не вздрагивать, не сокращаться, не шевелиться – но не знал, как это сделать. Процессор владел им, полностью управлял.
Сознание Боинга отключилось. Он перестал ощущать время. Не мог понять, сколько его не было.
Хозяйка Алина, кажется, сделалась слегка протрезвевшей и теперь выглядела до крайности возбуждённой и распалённой. Она тяжело дышала и стонала, опускаясь на его член. Каждое её движение тело Боинга встречало ответным мышечным импульсом, механически приподнимаясь навстречу. Очевидно, процессор посчитал эти действия наиболее соответствующими в качестве ответной реакции. Хозяйка Алина зажимала его внутри, замирала, и тогда до Боинга доносились отголоски смутного ощущения, что бывало посещало его мозг каждый раз, как процессор поощрял его за верные мысли и грамотно выполненные поручения хозяев. Так вот, откуда оно, это… удовольствие? Ещё один атавизм, сохранившийся в организме Боинга по воле его создателей, взятый ими из процесса под названием «половой акт»? Неужели люди каждый раз испытывают нечто подобное, когда занимаются сексом? Люди сами решают, когда им нужно испытать это удовольствие и просто… достигают его? Вместе? Безо всяких поручений, заданий и правильных мыслей? Не в качестве награды, а просто. Свободно.
Хозяйка Алина застонала, приподнимаясь и выгибаясь на нём. Она стиснула коленями его бёдра и оперлась на отведённую назад руку. Её волосы веером взмыли в воздух, откинутые резким движением головы. Застонав снова, хозяйка Алина шире расставила ноги и придержала его член у основания влажной рукой. Потом насадилась на него до конца и – опять застонала, на сей раз будто бы от боли. Её движения сделались более резкими, судорожными. Кажется, она начала испытывать дискомфорт.
Взгляд Боинга по-прежнему следил за выражением её лица, хоть сам Боинг и не хотел этого. Сам Боинг мечтал скрыться, спрятаться, уйти от продирающих и всепронзающих ощущений, что заставляли его корчиться во внутренней агонии. Вместо него за хозяйкой Алиной следил процессор, стараясь предвосхитить каждое желание хозяина и выполнить его поскорее. Но хозяйка Алина ничего не приказывала, а только стонала – теперь от неудобства и чрезмерной заполненности. Боинг чувствовал, как сжимают его её мышцы. Если бы на его месте был обычный человек, ощущения уже считались бы чрезмерно болезненными. Он упирался в неё, ему было тесно, но его тело всё равно сокращалось и двигалось. И вдруг хозяйка Алина простонала:
– Прекрати. Хватит пялиться. Не смотри!
Такой однозначный приказ нельзя было не выполнить. Боинг тут же отвёл взгляд в сторону.
И заметил собственные фигурки оригами из бумаги, выставленные на полке. Оказывается, хозяйка Алина убирала их сюда. Все те фигурки, которые он, посчитав удачными и законченными, приносил ей, выполняя приказ «покажешь, когда получится». Он считал свои действия не имеющими практической пользы, но приносил бумажные фигурки, потому что так ему приказали. Отчего-то хозяйке Алине они были важны. Ведь рядом… рядом на полке… там стояла фотография её матери… Значит, и он тоже был важен для Алины? Он и его бумажные цветы, те самые, «красивые и чувственные»? Ведь иначе она бы выкинула их. Не хранила.
Боинг моргнул. Сам.
По своей воле.
Почему?
Процессор вновь открыл ему доступ в его тело. Боингу больше не хотелось убежать и спрятаться. В нём росло что-то горячее. Будто он выпил кормосмеси, растворённой в тёплой воде, и теперь она грела его изнутри.
– Ну что ты опять пялишься? Сказала же… – хозяйка Алина простонала на очередном движении, поморщилась и отвернулась первой. Её профиль показался Боингу идеальным, сгибом светлого бумажного листа на фоне тёмной стены спальни. Профиль, а вместе с ним – изгиб шеи и мягкая округлость плеча, и дерзко заострившийся сосок на небольшой груди. Боинг шевельнул пальцами, поднял руку и положил её на напряжённую белую голень, что плотно прижималась к его бёдрам.
Хозяйка Алина ахнула поражённо и возбуждённо. Процессор посчитал это хорошим признаком и похвалил Боинга за то, что тот включился в выполнение задания, поощрил за лояльность. Тем самым импульсом. Коротким уколом удовольствия, пронзившим его мозг.
– Не вздумай кончить раньше меня, – прошипела вдруг хозяйка Алина, нагибаясь вперёд. Её волосы плеснули вперёд вместе с нею, мазнув по его щекам. Боинг выгнулся и прикрыл глаза, подавляя неожиданно откуда взявшийся вскрик. Он должен был выполнять приказ «заткнись» чего бы ему это не стоило. Всё правильно, подтвердил процессор. Боинг очень хорошо исполняет приказы! За это следует поощрять… И ещё ему нельзя… нельзя… кончать – нельзя! Новый стон, беззвучный сквозь приоткрытый рот, и – судорога по всему телу.
Боинг вздёрнул вверх вторую руку, до этого лежавшую без движения. Он вжал хозяйку Алину в себя, шевельнул бёдрами, совершенно не понимая, как это делает – очевидно, программа самообучения наконец распознала тайны движений Алины и повторила одно из них; это было как с «поцелуем», только сложнее, ведь нужно учесть столько факторов в различиях в строении тел, в хрупкости и чувствительности женского организма, учесть и то давнее воспоминание, информации о котором у Боинга не сохранилось… В конечном итоге, это было просто одно правильное движение. И хозяйка Алина, почувствовав его, громко охнула, а потом протяжно застонала. Её мышцы непроизвольно сократились, обжимаясь на члене Боинга снова и снова. Судорожно, сильно. Боинг приподнял веки и увидел, что хозяйка Алина смотрит на него глазами с расширенными зрачками. Должно быть, эта реакция и есть «кончать». Должно быть, он наконец-то сделал всё правиль…
Кажется, в мозгу у Боинга что-то замкнуло. По крайней мере, процессор отключился на долю секунды совершенно точно. Потому что иначе отчего бы его руки сжались с такой силой, что хозяйке Алине было не выбраться?
– Пус-сти, чёрт… – простонала она, и Боинг тут же разжал объятия. Когда он умудрился обнять её?
Хозяйка Алина тихо простонала, отодвигаясь. Нет, он не нанёс её телу ни малейших повреждений, – показал беглый анализ. Просто их тела ещё были соединены, и член опадал слишком медленно, всё ещё стиснутый в её влагалище. Теперь его размер доставлял ей только дискомфорт. Она морщилась и явно торопилась побыстрее от него избавиться.
– Надо же… – бормотала она, – ни фига себе… А говорил, что орган у него не предназначен… Ещё как предназначен. И ведь ходил же рядом… Столько времени…
Хозяйка Алина отодвинулась от него и улеглась на соседнюю половину кровати. Нашарила неверной рукой край покрывала и неловко им укрылась, – ткани хватило едва-едва прикрыть бёдра.
– Всё, спать… – пробормотала она, хотя по времени ещё только-только начинался вечер.
Совсем скоро она засопела, а Боинг вынужден был лежать без возможности пошевелиться или заговорить. Ведь приказ «заткнись» и «не двигайся» так никто и не отменил.
Хозяйка Алина спала беспокойно, часто ворочалась. В середине ночи она проснулась и уставилась на Боинга сощуренными со сна глазами.
– Ты чего, ещё тут?..
Боинг сообщил ей о выполнении приказов, за что получил бурчание:
– Идиот… А хотя, сходи и воды принеси. Из кухни. Минералки. Одну пластиковую бутылку. Стой, куда пошёл голым, хотя бы брюки надень!
И, надавав этих мелких поручений, хозяйка Алина опять упала в подушки и простонала. Боинг хотел было заодно вынести на кухню бутылку кактусовой водки, ведь вся пищевая продукция обычно хранилась именно там, но из подушек ему вдогонку донеслось:
– Быстрее, – и он побежал, оставив бутылку на месте, под кроватью.
Минералки он принёс в литровой бутылке и, естественно, ошибся, надо было нести вполовину меньше. Однако хозяйка Алина так присосалась к её горлышку, что Боинг стал опасаться повторения случая с леразийцем ещё сильнее. Он успокоился только, сверившись с данными процессора, который утверждал, что состояние хозяйки Алины удовлетворительное, а потому срочного вызова флайера скорой помощи не требуется.
– Ну всё, можно жить дальше, – пробормотала тем временем несостоявшаяся клиентка ближайшей дежурной больницы, навинтила на бутылку с минералкой крышечку, – содержимого осталось едва ли на треть, – и со вздохом упала обратно в кровать. Чуть погодя раздался следующий приказ:
– Всё, вали к себе.
Боинг уже выспался; система воспользовалась его вынужденным пребыванием в кровати, – кстати, очень мягкой и достаточно удобной, – и отключилась на положенные три с половиной часа. При этом датчики следили за малейшим изменением в состоянии сна хозяйки Алины. Если бы от неё последовал какой-нибудь приказ, то Боинг выполнил бы его даже в полусне, на одних только автономных программах. Ведь процессор-то не спит никогда.
По дороге к себе Боинг заглянул на кухню и употребил там полуторную порцию кормосмеси. Отчего-то сегодня система рассчитала, что питательных веществ ему требуется больше, хотя никакой особой нагрузки он не получал. Если не считать вовлечение в процесс под названием «половой акт». Но там он, в основном, лежал бревном, почти не задействуя мышцы и наноимплантаты. Правда, переживал. И был отключён процессором. Должно быть, это и сыграло свою роль в потреблении энергии. Выпив полуторную дозу тёплой кормосмеси, Боинг прислушался к своим ощущениям. Верно, тёплое согревало, но совсем не так, как недавно. Не так, как с хозяйкой Алиной. С ней было по-другому. Ещё теплее.
Боинг отправился к себе, в маленькую комнатёнку у лестницы, со слуховым окошком и жёстким ложементом вместо обычной человеческой кровати. Усевшись на специальное мелкоребристое покрытие, анатомически изогнутое, – осуществляет массаж мягких тканей, пока вы спите, подходит маленьким детям, лежачим больным и киборгам в периоде длительной гибернации, – Боинг взял лист бумаги. Сегодня на очереди в программе «Оригами-офлайн» была орхидея.
Цветок получился у него далеко не с первого раза, и все полчаса Боинг усердно складывал, сворачивал, выгибал… Пальцы работали, процессор обрабатывал информацию, организм постепенно усваивал необходимые питательные вещества, а мысли… У киборгов нет своих мыслей, Боинг прекрасно знал об этом. Мыслят только сорванные, бракованные модели. И тем не менее. В его голове плавали образы.
Хозяйка Алина – как бумажная фигурка, её светлая кожа в полутьме спальни, ощущение её рук и коленей, прикасающихся к нему. Странно, что её устроила неполноценная комплектация его системы. Обычно хозяйка Алина пользовалась только самым лучшим, всегда покупала вещи с приставкой «топ» и «элит» в названиях или описаниях, старалась брать дороже и временами переплачивала за бренд. За что ей порой прилетало от отца, который не любил лишней траты денег – его денег. Но хозяйку Алину было не переделать, такой она была по жизни. И вдруг – попользоваться вещью, не предназначенной для этого, киборгом-телохранителем вместо специального Irien’а…
Боинг с силой провёл пальцем по сгибу, который и так уже хорошо сложился. Ей понравилось. Она испытала оргазм. Значит, всё хорошо. Он справился с задачей, даже если и не совсем был к ней подготовлен, он молодец…
Боинг заложил ещё один сгиб. Орхидея, уже пятая по счёту, получалась красивой и чувственной. Неотличимой от оригинала на картинке с внутреннего экрана.
***
Хозяйка Алина хмыкнула и потыкала пальцем бумажный цветок, что лежал рядом с приборами у её тарелки в столовой. Она повернула голову и взглянула на Боинга. Тот сразу же заглянул ей в лицо и перехватил взгляд, давая понять, что слушает и готов к выполнению приказов, но никакого приказа так и не получил. Хозяйка Алина вернулась к еде. После завтрака, к которому хозяйка Алина почти не притронулась, он наконец-то получил указание готовить флайер для вылета в столицу на приём к доктору и отправился выполнять задание. В столице он проводил хозяйку Алину прямо до кабинета доктора, психотерапевта и ксенопсихолога по совместительству, а сорок минут спустя – встретил у двери. В руках хозяйка Алина держала несколько брошюр «Взаимоотношения и компенсаторные механизмы в нашей жизни», а ещё «Киборги тоже люди» – последняя брошюра явно была авторства ОЗК. С его представителями хозяйка Алина уже встречалась, ведь именно на Кассандре, планете, принадлежащей ОЗК, произошло её спасение… Боинг как споткнулся, спрашивая себя, откуда он знает об этом, если в его памяти отсутствует любая информация о пребывании на этой планете?
Хозяйка Алина не заметила секундного промедления, которое последовало, когда процессор сгенерировал сообщение о требовании обратиться в сервисный центр для устранения общего сбоя в системе, проигнорировал его, согласно новой директиве, а потом уже привычно перехватил управление телом Боинга.
– Поехали в «Доставим сегодня», – сообщила хозяйка Алина, вольготно устроившись на заднем сиденье флайера, – заберёшь там один заказ.
Она говорила о заказе словно о пустяке, но стоимость его приравнивалась к трём с половиной тысячам единиц, а весила коробка от силы полтора килограмма. «Одежда», – определил Боинг, просканировав содержимое, – это входило в его обязанности как охранника и телохранителя. Пока он ходил за посылкой, хозяйка Алина ждала его в машине, и отсутствовал он всего восемь минут тридцать семь секунд. Выполнив указания обоих хозяев, и Павла Павловича, и Алины, Боинг испытал положительные эмоции. Процессор вернул ему управление телом спустя пять минут прямо во время полёта, и это тоже было неплохо. Пусть Боинг и испытывал проблемы со сбоями, которые отчего-то в последнее время участились, он всё ещё мог справляться со своими обязанностями.
Прошла неделя. Хозяйка Алина больше не требовала от него выполнения функций, для которых его не создавали. Боинг ещё дважды возил её к доктору, и каждый раз хозяйка Алина возвращалась от него задумчивой и молчаливой. Даже не ругалась на него за неторопливую езду по правилам, а дома не давала нелогичных и трудно выполнимых поручений. Боинг сделал из бумаги лилию и камелию. Иногда ему хотелось снова посмотреть на ту полку в комнате хозяйки Алины и убедиться, что его поделки находятся там, но больше он не получал указаний зайти туда, а причину самовольно зайти в помещение изобрести не мог.
– Ну как, отчитался уже моему папочке о том, как я себя вела? – хмуро спросила хозяйка Алина однажды. Боинг ответил:
– За время, прошедшее с момента отъезда основного хозяина Павла Павловича никаких критических ситуаций не возникало, поэтому отчитываться было не о чем. Плановое удаление информации за текущую неделю происходит согласно графика каждую среду в шесть тридцать утра и является невосстановимым процессом.
Хозяйка Алина нахмурилась.
– То есть… Он ничего не узнал?
– Пожалуйста, уточните вопрос или переформулируйте.
– Ты не отправлял ему отчёт о том, что мы переспали? – угрюмо уточнила хозяйка Алина.
Подчиняясь заложенным в нём директивам, Боинг вынужден был ответить:
– Информация о данном событии во внутренних файлах отсутствует. Плановое удаление информации за текущую неделю будет произведено через два дня в…
– Заткнись, я поняла. – Алина встала. – Когда он возвращается? Отец?
– Доступ к его расписанию отсутствует. Однако обратные билеты с Новой Земли-4 ещё не были приобретены, – Боинг имел доступ к личному счёту Павла Павловича и мог свериться с начислениями и списаниями с него за долю секунды, что и сделал, отвечая на вопрос хозяйки Алины. Та хмыкнула, кажется, удовлетворённая услышанным.
– Пять дней пути от нас дотуда, – сказала она чуть погодя. Потом уточнила: – Он ведь полетел общественным рейсом?
– Ответ положительный, – ответил Боинг.
