Текст книги "Оригами (СИ)"
Автор книги: Якинэко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
– Прикажи мне что-нибудь, – шепнул он, наклонившись к ней.
Алина молча покачала головой, отказываясь. Она снова провела ногой сверху вниз по его члену, сильно на него нажимая. Её прикосновения казались мягкими, такими ему необходимыми. Боинг хотел почувствовать их без одежды. Кажется, он задрожал. Он бы развернулся, давая ей лучший доступ для прикосновений, но на библиотечном диванчике было ужасно неудобно. Тесно, мало места. Впрочем, это неудобство сейчас казалось Боингу дополнительным раздражающим фактором. А всё, что раздражало – его же и возбуждало. Даже внезапный отказ Алины отдавать ему приказы. Что, кстати, за странный каприз?
– Если ты не скажешь, я не буду знать, что мне делать даль…
Алина протянула руку и накрыла ладонью его губы, заставляя замолчать. Боинг подался ближе, ухватывая удачно подвернувшуюся возможность и целуя ладонь. Алина закусила губу ещё сильнее и – шлёпнула его ладонью по губам. Едва-едва, несильно. Боинг ощутил странное.
– Для наилучшего взаимодействия необходимо… – попытался он опять и – Алина шлёпнула его снова! Боинг ощутил, как жаркое томление окатило его изнутри, налилось в нём горячей лавой, протекло по животу, обожгло член и тестикулы. Алина всё-таки решила сделать для него это?! Но как догадалась про ноги, он ведь не рассказывал. Лучше бы, конечно, в туфлях, но и так…
Алина нетерпеливо потыкала пальцами ног ему в ширинку, и Боинг торопливо её расстегнул. Эрегированный член тут же показался наружу. Наверное, всё-таки стоит носить бельё. Не сейчас, а потом, когда они улетят отсюда и… Прикосновение кожи к коже обожгло его колючими искрами. Боинг не контролировал голосовые связки, и потому тихий возглас в ответ на раздражение его тело издало само. Алина вообще любила, когда он себя не контролировал. Боинг рукой нырнул под её платье, и пальцы нащупали кружевное бельё. Он быстро прикинул, какого оно могло быть цвета. Алина не брала с собой много одежды, а значит – либо чёрное, либо бежевое. Раз туфли она надела бежевые, то и бельё, возможно, того же цвета. Внезапно цвет её трусиков перестал иметь значение. Алина встала, легко стряхнув его руку. Она опиралась на его плечо, поэтому он не поднялся следом. Она развернулась к нему лицом, взяла его за волосы и провела пальцами за ушами, по затылку, потом – по лбу, снова вернулась к ушам. От этой ласки Боинг прикрыл глаза. Его будто начало поглаживать мелкими разрядами электричества. Каждое её прикосновение дарило ему столько ощущений, что датчики – если бы он их подключил, – зашкалило бы. Наверное. Он не знал. Не думал.
Он поднял руки – они поднялись сами – и обнял Алину за талию, пытаясь прижать к себе. Алина подалась назад и – шлёпнула его по щеке. Боинг вновь ощутил тягучую лаву внутри. Почти остывшая и сделавшаяся незаметной, она всколыхнулась в нём снова. Он послушно разжал руки и посмотрел Алине в глаза. Она же смотрела сперва на него, а потом перевела взгляд ниже. На диван. И встала коленями на мягкое сиденье по обе стороны от его ног. Опустилась и присела к нему на бёдра. Прижалась, притираясь теплым телом. Вжалась в его член, дразня его кружевным подолом платья и кружевными же трусиками. Ткань слегка царапала. Боингу показалось, что напряжение электричества, что гуляло по его телу от прикосновений Алины, тут же подросло.
Но её губы оказались так близко, достаточно было лишь поднять голову и потянуться. Или опустить – и тогда бы он смог взять в рот её грудь. Соски виднелись сквозь ткань, заострённые. Дразнили.
Боинг сперва провёл по её груди щекой, потом осторожно и будто бы случайно – губами. Потом – раскрыл рот и надавил на затвердевшую вершинку языком, придержал зубами, легко потянул на себя. Алина ощутимо содрогнулась, сидя на его коленях. Не сдержав неровного дыхания, она впечаталась в него своими широко раскрытыми бёдрами, накрепко зажимая его член меж их телами. Это было почти больно. Боинг подался вверх, стараясь уйти от чрезмерного давления – и продлить его, усилить. Алина жадно вздохнула и вновь вплела пальцы в его волосы. Боинг закрыл глаза и принялся сосать её грудь, потом дождался очередного толчка бёдрами – кружево уже не казалось таким уж жёстким – и сжал зубы сильнее. Алина отреагировала тут же: её пальцы сжались в кулак, потянув пряди волос. Боинг раскрыл глаза. Боль была несущественной, щекотка, а не боль, и тем не менее – Алина возвышалась над ним, Алина держала его в кулаке… Боинг послушно отвёл голову в сторону, запрокинул, подчиняясь её руке. Алина издала смешок и схватилась второй рукой за спинку библиотечного диванчика. Её груди прижались к груди Боинга. Она потянула его за волосы сильнее, толкнула, заставив откинуться спиной на диван. Она вжалась в его член, лаская и царапая кружевами, дразня невозможностью коснуться. На сей раз Боинг сдержал голос, хотя и ценой сознательно приложенных усилий. Алина молчала; он тоже будет. Она тёрлась о него молча, с каждым движением нажимая на член, Боингу подумалось, что сейчас её трусики уже наверняка стали влажными от смазки – и тут же ему стало казаться, что ткань, которая касается его кожи, влажная и скользкая. Он порывисто вздохнул. Алина склонилась к нему и коротко, почти кусаясь, быстро поцеловала его губы. Боинг дёрнулся, но не смог продлить поцелуй; пальцы, державшие в кулаке его волосы, не дали ему вырваться. Алина усмехнулась почти что злобно, коварно. Она высунула кончик языка и легко обвела его рот по краю, очерчивая контуры губ. Боинг несильно простонал. Не сдержался. Его член горел. Его губы горели. Алина горела на нём. Он попытался включиться в ритм, что задавало её тело, попытался толкаться бёдрами ей навстречу – и был вознаграждён ещё одним укусом-поцелуем. Её губы, влажные и тёплые, обжигали томным теплом. Он хотел влагу её рта, его упругость и нежность, но она снова отстранилась. Боинг приоткрыл губы и посмотрел вверх. Алина запрокинула голову и коротко простонала. Она сильнее сжала пальцы в его волосах, её рука, вцепившаяся в спинку дивана, задрожала от напряжения. Боинг приподнял бёдра и замер, член предательски запульсировал, но он сумел сдержать ток семени, которое едва не пролилось из-за стона Алины. Её голос сжигал его заживо. Её тело. Её воля. Боинг так зависел от них.
Алина посмотрела на него туманным расфокусированным взглядом. На его приоткрытые, готовые для поцелуя губы. Наклонилась и прижалась к его рту, застонала в него, стиснула бёдрами, задрожала, застонала громче. Боинг сильнее приподнялся, практически поднимая Алину на себе – она стиснула коленями его бока, крупно вздрагивая, схватилась за его плечи обеими руками. Боинг понял, что пора – и отпустил себя. Его обожгло горячей влагой, и на мгновение показалось, что в этом он весь, – горячий, мокрый, истекающий, – Алине в губы, на её одежду, на её кожу, – что он сейчас испятнает её собою полностью. Он потерялся в ней. Он навсегда был в ней. Иного места ему не было.
Алина порывисто вздохнула, всхлипнула, подняла голову.
– Помоги встать, – попросила, приказала.
Боинг взял её в руки, такую маленькую, невесомую, хрупкую. Как бумажный цветок, нет, лучше цветка. Прижал к себе.
– Ну ты чего, не слышал? Дай подняться, – буркнула Алина, ничуть не сопротивляясь. Она льнула к его рукам. Расслаблялась в них.
– Глупый Боинг, – шепнула она, спрятав лицо у него на шее.
В ответ он погладил её вдоль спины.
– Совсем глупый, – и она шмыгнула носом.
Когда он нашёл её губы своими губами, она его поцеловала, одна её щека была мокрой. Боинг провёл по коже пальцем, и тогда Алина сбивчиво заговорила:
– Это ничего… Это так… У людей иногда бывает. Ну, у меня, – она опять шмыгнула носом и постаралась улыбнуться. – Прости, что-то я расчувствовалась.
Раньше она никогда не плакала, испытав оргазм.
– Сильное эмоциональное напряжение? – спросил Боинг. У людей слёзы появлялись зачастую именно по этой причине.
– Придурок, – Алина стукнула его кулачком по плечу, как будто он сказал какую-то глупость.
Внезапно в библиотеке раздался сигнал искина и его голос – опять голос Боинга, между прочим! – полный серьёзной суровости:
– Получено входящее сообщение.
– Ну что там опять? – Алина напряглась, её расслабленности и мягкости словно и не было. – Снова этот бородатый?! Что ему ещё нужно? – Она вздохнула и обернулась к тумбе голопроектора: – Проигрывай.
Запись на этот раз велась прямо из скафандра. На весь экран стали видны крупные щёки, заросшие чёрным волосом, глаза, окружённые мелкими мимическими морщинками, и нос.
– Привет соседям. Слушайте, тут такое дело… Короче, сунулся я с резаком на корабль этот раздолбанный, пошукать чутка, вдруг чо, ну… ценного, а там, прикиньте, этот, саркофаг. – Возбуждённый голос прервался. – Короче, он там живой может быть. У вас, вроде, яхта – игрушка навороченная? Есть медотсек или капсула какая, подлечиться? Тут режим какой-то дебильный, и запасов энергии почти не осталось, не уверен, что нормально разморозить смогу. Короче, жду ответа. Давайте, выручайте, соседи. Человеку в космосе нужна помощь. Отбой.
Последняя фраза показалась Боингу каким-то лозунгом вроде социальной рекламы «Спасём космических альбатросов» или «Спасём природу от жестокости». Оказывается, и такие лозунги существуют? О помощи попавшим в беду космолётчикам?
Алина отодвинулась от него, села, оправила платье. Пробормотала:
– Вот ведь неугомонный хрен, – кажется, настроение у неё упало совершенно. Взяв с неё пример, Боинг быстро застегнулся и расправил рубашку.
– Лучше переоденься попроще, – посоветовала Алина. – Джинсы там, свитер… Давай, пойдём. Мы, конечно, частники, но вообще он прав. Блин, как я хочу просто улететь отсюда, – она потёрла глаза. – Скажи этому, что капсула у нас есть. Она хоть заправлена?
– Да, полностью, всем необходимым. Реанимационное оборудование тоже в рабочем состоянии, – тут же доложил Боинг.
– Ну, окей. Тогда иди, помогай этому. А то мы без его гасилки здесь ещё три недели сидеть будем. Надо сотрудничать.
Она не спросила Боинга, хочет ли он участвовать в спасательной операции. Но дело было в том, что ему и самому стало интересно, как выглядит «саркофаг». Боинг попытался настроить камеры яхты на максимальное увеличение и поискать Миклуху рядом с развалинами корабля, но обнаружил поблизости лишь «Марину». Повреждённый пиратами корабль плыл над астероидом по какой-то своей орбите и сейчас, видимо, удалился из видимости. Возможно, он вообще находился на другой стороне астероида. Как знать.
Алина всё-таки заставила Боинга снять рубашку и брюки и сперва отправила переодеваться, а уж потом – отвечать на сообщение. Отрывая бирки от купленной одежды – на сей раз, поискав повнимательнее, Боинг даже нашёл свой размер, – он отправил через искина короткое текстовое сообщение: «Капсула автохирурга в наличии, выход на связь через три минуты». Потом уже, быстрым шагом в новых кроссовках добираясь до мостика, подумал, что, наверное, нужно было дать времени Миклухе побольше. Всё-таки время передачи данных по радиосвязи на таких расстояниях в космосе равно длине радиоволны, которая…
– Эй, на яхточке, принимайте нас! – раздался в динамиках бодрый голос Миклухи.
– Не понял? – спросил Боинг.
– Шлюз, говорю, открывай, тут я уже, с посылкой, – проорал Миклуха странным от напряжения голосом, как будто тащил таинственный «саркофаг» на себе. Боинг заставил искин настроить обзорные камеры и быстро обнаружил искомое.
– Обнаружен посторонний объект на внешней обшивке, – запоздало сообщил искин. Боинг мстительно скинул его настройки обратно на заводские. И нечего тут сообщать об ошибках его голосом.
Миклуха, конечно, не тащил груз на себе, а привязал его металлическим тросиком к своему кобайку, но выглядело это тоже внушительно. Боинг обозрел и скафандр, и машинку, и «саркофаг» – криокамеру незнакомой модели, подмигивающую красными и жёлтыми огоньками. Обзорное окно «саркофага» было затемнено, есть ли кто внутри, отсюда было не разглядеть.
– Миклуха, кобайк не влезет в шлюз, – предупредил Боинг. – Паркуйся снаружи.
– Как я тебе его запаркую, у меня на нём магнитка барахлит! – тут же крикнул в ответ мусорщик.
Боинг принял решение и направился к шлюзу.
– Ты куда это собрался? – Алина поймала его у поворота коридора.
– Надо сотрудничать, – сообщил Боинг в рамках выполнения приказа – нет, поручения, – самой же Алины «иди, помогай этому».
Алина поступила странно. Привстала на цыпочки и чмокнула Боинга в щёку.
– Тогда будь поосторожнее, – и посмотрела на него так голодно, будто он был её любимым сэндвичем, а она сидела на диете.
– Хорошо. – Боинг бы соврал, если бы сказал, что ничего при этом взгляде не почувствовал. Но он бы не прошёл даже начальный тест в DEX-компани, если бы его лицевые мышцы реагировали на любой раздражитель.
Он отправился к стойке скафандров и быстро облачился в один из них. Уложился в тридцать секунд. Подключился к передатчику скафандра Миклухи по внутренней связи. Сказал:
– Я выйду в шлюз. Давай, приму у тебя криокамеру. У нас полностью заряженный медикаментами автохирург. Подключим к капсуле, автоматика проведёт диагностику и выдаст результат.
– Ты врач? – последовал вопрос.
– Нет.
– И я – нет. Знаешь, ссыкотно до жути, а вдруг она не выживет.
– Она?
– Ну, тут, внутри… Кхм, короче, пострадавшая.
Попутно разговаривая, Боинг задраивал шлюз и открывал внешний гейт, а Миклуха, судя по тихому басовитому урчанию движка кобайка, что слышался даже сквозь скафандр, очевидно подруливал ко входу и притормаживал.
– Она бы и так не выжила, если бы ты на тот корабль не отправился «пошукать ценного».
– Ну… – Миклуха крякнул, признавая правоту нехитрых логических выкладок Боинга, – эт ты прав. Но дело ведь такое, ответственность теперь за неё чувствую. Ты ж погляди, ну как такую не спасти?
Поглядеть? Боингу ещё в одиночку нести криокамеру из шлюза до отсека с автохирургом, успеет по дороге наглядеться. Он дал команду искину выдвинуть внешний пандус и на нём вышел за границы действия гравитатора яхты. Тело сделалось невесомым и лёгким, пришлось активировать магнитные подошвы скафандра. Миклуха в видавшем виды скафандре, украшенном заплатами на странного вида подпалинах, потянул за тросик, медленно подтягивая к Боингу «саркофаг». Человек двигался неторопливо и плавно. Боинг бы справился и один, он бы даже не побоялся отключить магнитные держатели и попросту прыгнуть за борт, отбуксировать «саркофаг» прямо к шлюзу безо всяких тросиков – у него был при себе полностью заряженный ракетный ранец, да и искин бы подвёл яхту ближе, если бы ему понадобилось. Но он просто не стал геройствовать, а дожидался неуклюжих действий Миклухи. Зачем-то притворялся человеком. Наконец, он принял «саркофаг» и отметил две странности.
– Что у тебя с рукой? – спросил он Миклуху.
– Да ты глазастый, – усмехнулся в микрофон капитан утилизатора. – Это мне в одном из конфликтов на Шебе. Только-только из учебки вышел – и сразу в бой. Такой трындец был. Ну, короче, оторвало на хрен по локоть, потом гангрена, отняли по плечо. Потом по правительственной квоте сделали протез – и под зад ногой из армии на гражданку комиссовали. Я освоил мирную профессию, и вот. Скоро уже лет пятнадцать как болтаюсь по космосу. Рука-то хорошо пришита, на совесть. Многие не замечают. Да и удобно с ней, – Миклуха похлопал себя левой рукой по правой, – она у меня кибернетическая, сильная. Только иногда барахлить стала. Надо техосмотр что ли какой… Вот деньжат накоплю, уволюсь, вернусь домой – сразу к докторам в больничку лягу на профилактику. Это же как с зубами, запускать нельзя.
Боинг, у которого с пятью комплектами зубов был полный порядок, последний пассаж Миклухи не понял, но ответил: – Понятно. – И снова посмотрел в обзорное окошко криокамеры.
Нет, Алине этого показывать он точно не будет. Но ведь она полноправная хозяйка на яхте, если захочет прийти в отсек с автохирургом и посмотреть на то, что «спас» Миклуха, то как он ей это запретит? Никак.
– Э, братух, ты чего завис-то? – похлопал кибернетической рукой Миклуха по боку Боинга. – Что, знакомая твоя? Или втюрился в девчулю? Чур, я первый её заметил.
– Это не девчуля, – ответил Боинг, – это киборг.
Миклуха удивился: – Да? Не признал. А ты откуда знаешь?
– Работал в этой области, – ответил Боинг. И ведь почти не соврал.
– А-а… Ну тогда ты их всех, наверное, по лицам наперечёт знаешь.
– Да. По лицам, – теперь пришлось соврать. Но дальше Боинг сказал правду: – Это киборг модификации Irien. Мужская модель.
– Чо? – вскрикнул Миклуха и вытаращился из своего округлого шлема на Боинга. – Мужик что ли? Правда? А ты не ошибся, э?
– Не ошибся, – Боинг допустил в голос немного эмоций, чтобы тот прозвучал снисходительно. Мол, такие как он в данном вопросе не ошибаются.
– Ох, ёпт… Ну, блин… – заохал Миклуха, заглядывая для верности в окошко. – А я думал, баба. Ну всё теперь… Тьфу, бляха-муха. А я уж думал познакомиться. Погоди, ты сказал, киборг какой? Иришки – они же для сексу и все девки, да?
– Не все. Есть и мужские модификации.
– Ну дела… Ну дают… Да неужто бабам нормальных мужиков уже расхотелось, что они на киберов перешли?
Боинг задал бы тот же вопрос Алине, но не думал, что она на него ответит. Вместо этого он деловито спросил другое:
– Ну так что, спасать его не будем? Я пойду обратно?
– Та стой ты, какое обратно? – Миклуха снова стукнул его по руке. – Тут подумать надо. Кораблик богатый. Если владелец жив или его родственники существуют, то могут отдать за его имущество вознаграждение. У меня пару раз так было, нехило наваривался. Ты не думай, я на кораблях не мародёрствую, – голос его предательски дрогнул, но Боинг промолчал. – Так вот. Кибер этот явно ценный, раз его в саркофаг засунули. Может, владеет важной информацией. Или дорог сам по себе. Хрен знает, короче. Надо его разморозить и расспросить о владельцах, пусть называет их контакты и адреса. Ну, ты и сам прекрасно всё знаешь, раз говоришь, что работал в этой сфере.
– Знаю.
– Ну вот, – Миклуха подобрел голосом. – Сорок процентов барыша, так уж и быть, тебе. Ну а если ничего не выйдет, обратимся в общество по защите прав киборгов. У меня всё будет задокументировано в официальном рапорте начальству, они у нас не отвертятся! Мы с тобой спасли кибера. Пускай отвалят нам деньжат в качестве вознаграждения. Ну? Хорошо я придумал?
– Хорошо, – Боинг подавил вздох и взялся за бок криокамеры, передвигая её к краю пандуса, где действовала гравитация. Криокамера начала медленно опускаться дальним концом вниз, и Боинг, подталкивая, затащил её в шлюз.
– Ну, бывай, брат, – сматывающий тросик Миклуха махнул ему на прощание рукой. Искин начал задвигать пандус внутрь шлюза.
– И ты бывай, – сказал Боинг совсем нерадостно.
– Не буди его сразу, если возможность будет, – добавил Миклуха торопливо, как будто закрытие гейта шлюза могло помешать их радиосвязи в скафандрах. – Дай мне часов восемь, я разберусь с магниткой и прилечу. Вместе посмотрим, что за перца я выловил. Заодно гляну, есть ли там ещё что-то. Но, по-моему, он там один был… Ну лан, бывай, – пошли помехи в микрофоне, сквозь которые донёсся звук разогнавшегося двигателя кобайка. – До следующего сеанса свя… пшш… скр… – сигнал наконец затих, и Боинг с облегчением стал снимать шлем. Как раз и давление успело выровняться настолько, чтобы можно было открыть внутреннюю дверь и войти на яхту.
Алина стояла во внутреннем коридоре и постукивала каблуком по полу. Её руки были сложены под грудью. Переоделась она не в платье, а в комбинезон с красиво отстроченными молниями и швами. Одна лямочка вечно норовила съехать с плеча. Вот и сейчас…
– Irien, значит? – поправив съехавшую лямку, спросила Алина, явно слышавшая весь их разговор с Миклухой. Ну разумеется, искин любого подключил бы к внутренней связи между скафандрами прямо с мостика, достаточно просто отдать ему нужный приказ. Что-что, а приказывать Алина умела. – Дай посмотреть!
Боинг будто увидел себя со стороны. Большой и высокий, он загораживал Алине доступ к обзорному окошку саркофага, тьфу, то есть, криокамеры, – удалить ненужный синоним из базы данных.
– Ну? – вопросительно подняла на него взгляд Алина. – Ты ещё за шиворот меня оттащи. Да ничего я ему не сделаю, не волнуйся. Иди, скафандр снимай, а я посмотрю пока.
Боинг смирился и отошёл к стойке со створами, на ходу расстёгивая скафандр. Не забыть проверить запас кислорода в баллоне. У него расход был меньше, но всё-таки о подобных вещах нужно заботиться заранее. Он нарочно избегал смотреть за спину, где Алина склонилась над смотровым окном. И трансляцию камеры искина на внутренний монитор отключил. И…
– Так вот ты какой, Irien, – протянула Алина.
Боинг выронил пульт магнитного крюка, и тот громко лязгнул об пол. Не сам выронил, пальцы дрогнули. Вот сейчас она его увидит – и что? И поймёт, кто на самом деле отмороженный, и кого ей нужно было будить своими поцелуями?
– Ты всё? Ну давай, неси его. Раз этому Миклухе захотелось повозиться с его памятью и владельцами, то надо помочь инвалиду. У него гасилка.
– Он не похож на инвалида, – ответил Боинг. Внутренне ему захотелось возразить. Хоть в чём-то. Он вцепился в первую попавшуюся возможность. – Вполне дееспособный индивид.
– Да как скажешь, мне всё равно, – Алина пожала плечом, и лямка опять съехала до локтя. Под комбинезон Алина надела белую шёлковую футболку с белым же лифчиком, а туфли были те самые, бежевые. Боинг сглотнул. И развернулся к криокамере, зацепил магнитным крюком за крепления по бокам и прямо так, волоком, потащил её к отсеку с автохирургом. При большом желании, кстати, автохирург и сам мог трансформироваться вокруг пострадавшего в криоустановку. Только не такую допотопную, как та, что он нёс сейчас. Действительно саркофаг. И для спасения в открытом космосе при крушении автохирург можно было использовать… На повороте криокамера с Irien’ом стукнулась об угол, и Боинг только мстительно выдохнул. Мстительно? Он, киборг, созданный идеальным?
Боинг даже приостановился, осознав, до чего докатился. Он читал об этом. Это – ревность, внутренний конфликт индивида, возникающий при появлении конкуренции за внимание важного объекта психологической или физиологической привязанности. Он ревновал. Какое это было неудобное и глупое чувство. Суетливое. Жгущее изнутри кислотой. Но с жалобой на него к Алине уже не пойдёшь. Собственная неуверенность только оттолкнёт её от него. Ей нравятся сильные и самостоятельные, неуверенность и слабость она не уважает. Она оттолкнёт Боинга, и это даст Irien’у, пока безымянному, больше шансов на успех. Она его захочет. Как бы было хорошо, если бы этот киборг никогда не очнулся. В принципе, это можно было устроить. А что такого? Боинг всего лишь устранит объект конкуренции.
– Надо провести диагностику, ты говорил? – спросила Алина, зайдя вместе с ним в отсек с автохирургом. Кажется, последний раз им пользовалась та бракованная шестёрка, встреченная на Охаре, позывной «Джек». Но с тех пор прошло уже больше полугода, все потраченные ресурсы и медикаменты были восполнены в полном объёме.
– Ты начинай, а я посмотрю. Хоть какое-то развлечение. А то скучно.
Не уйдёт, – понял Боинг. Похоже, отключение жизнеобеспечения криокамеры придётся отложить на более поздний период времени. Например, когда Алина будет спать.
– А он хорошенький, – сказала она будто между прочим. Боинг промолчал. Тогда Алина присела на криокамеру в ногах Irien’а. А Боинг принялся подключать датчики через переходник к капсуле автохирурга. Переходник использовался впервые. Приходилось то и дело сверяться с инструкцией. Диагностика началась на полной автоматике, как только самый последний датчик был подключен. Уровень кислорода, уровень содержания продуктов распада, томография, давление, микрорентген костей. Это-то зачем? – удивился Боинг, но отключать и отменять ничего не стал. Пускай обследуется.
– Но типаж, конечно, не мой, – продолжила говорить Алина. – Ясно, почему наш инвалид перепутал его с девушкой. Он реально как девчонка. А мне больше брутальные нравятся.
– А я брутальный? – спросил Боинг.
Алина подняла на него удивлённый взгляд. Потом в этом взгляде что-то промелькнуло.
– Ты самый брутальный из всех. Я весь каталог пересмотрела, прежде чем тебя увидела. Мы вместе с отцом заходили, он дал мне выбрать. Иначе купил бы бабскую модель в бронелифчике, – добавила Алина с ворчанием. – По ней вся Галактика слюну пускает.
– Я не пускаю, – ответил Боинг. – Женская модификация DEX по силе и скорости реагирования ничем не отличается от мужской.
– Да, но бронелифчик. Что за озабоченный мудак её делал, – Алина скривилась.
– Твоя грудь мне нравится больше.
– Чего?
Боинг набрал на пульте автохирурга команду, разрешающую поддержку жизненных функций киборга в криокамере, подачу кислорода и отведение продуктов метаболизма, – пусть тот был и в замороженном состоянии, но обмен в теле всё-таки шёл, – и перевёл на Алину взгляд. Отметил гиперемию лица.
– Мне нравится форма твоей груди, – повторил он. – И как она ощущается в ладони. Мягкая, округлая. Номер «три-плюс» вполне нормальный размер, как мне кажется. Ты всегда зря переживала по этому поводу.
Алина раскрыла рот, но вслух ничего не произнесла. Потом перевела дух и спросила:
– Ты знаешь, о чём я переживаю?
Боинг кивнул:
– Размер груди, форма носа, разрез глаз, густота ресниц, звук голоса, рост, форма ног, рельеф живота, цвет и густота волос… Отсутствие постоянного удобного бойфренда, необходимость работать на отца, наличие подруг, которые более успешны в жизни, чем ты, ранний уход матери, боль в ногах после целого дня в туфлях…
– Хватит… Хватит, заткнись! Замолчи, Боинг. – Алина вздохнула и взъерошила волосы. Которые были нормальной густоты и объёма. И красивого цвета. – Ты очень наблюдательный. Была бы я дочерью настоящего мафиози, мне пришлось бы тебя убить, – она невесело хохотнула.
– Ты не можешь отдать мне приказ умереть, – напомнил Боинг.
– И раньше не могла, и теперь не буду, – пожав плечами, ответила Алина с высоким процентом искренности. Лямки комбинезона снова съехали по скользкому шёлку до локтей. Почему она вечно носит такую неудобную одежду, которая соскальзывает? – Просто ты столько обо мне, оказывается, знаешь.
Боинг приблизился, – для этого ему пришлось обойти криокамеру, – и поправил лямки, натянув их обратно на плечи.
– Этот комбинезон неудобный, – констатировал он.
– Зато фирменный, – парировала Алина.
– Платья лучше.
– И их не надо снимать, достаточно поднять подол, – добавила Алина.
– Или юбки, – добавил Боинг. – И без колготок. Они тонкие и легко рвутся.
– Можешь порвать его, если хочешь, – почти прошептала Алина, отчего-то отведя взгляд в сторону. Её щёки снова сделались гиперемированными. Она краснела, когда в открытую говорила о сексе или когда кто-то говорил при ней о нём. Боингу показалось, что он понял что-то ценное, открыл ещё одну потаённую частичку её внутреннего мира.
– Сегодня ночью? – уточнил он.
– Сейчас, – поправила его Алина и поднялась.
Они стояли вплотную друг к другу, и Боингу казалось, что из отсека кто-то коварный выкачивает весь кислород. Ему сделалось трудно дышать, когда он подумал о том, что может попробовать – всего лишь попробовать, – дать ей то, чего ей так отчаянно хочется. Полного секса. С членом. Он мог бы попробовать. Но лучше предварительно уточнить.
– А ты бы хотела меня… то есть, мой ч…
Алина прижала палец к его губам.
– Я тебя по-всякому хочу. Пошли быстрее, – и она повела его за собой. Наверняка в каюту. Куда же ещё можно идти так целенаправленно после подобных признаний.
Она его хочет. Хочет по-всякому. И сейчас у них наконец-то будет нормальный взрослый секс, – Боинг ощущал, как растёт температура его тела, как влажнеют ладони и колотится сердце в груди, стоит ему только подумать об этом. Об Алине, разгорячённой и стонущей в его объятиях. О себе, выполняющим её приказы, всегда неожиданные, как уколы иглы, жалящие требовательные приказы. Он хотел поклоняться Алине, как божеству, прямо сейчас. Вымаливать, вытягивать из неё снисхождение. Добиваться. Делать ей хорошо.
Уровень его гормонов достиг невиданной отметки, дыхание выдавало нетерпение, но Боинг намеренно не успокаивал своё разошедшееся тело. Он хотел ощутить всё, без фильтров и блоков, без подавляющих ингибиторов, по-человечески.
В каюте Алина закрыла дверь и развернулась, прижала Боинга к створкам. Он понятливо заблокировал их, иначе вывалился бы обратно в коридор.
– Ну что, Боинг? – спросила Алина, вжимаясь в него грудью и животом. – Ты дашь мне? Чур, я сверху, – её глаза смеялись, но тон голоса сохранял серьёзность. Боинг подыграл:
– Дам. Сделаю всё, как ты хочешь.
Во взгляде Алины скользнуло сытое довольство. Наверное, она тоже мучилась нетерпением точно так же, как и он.
– Тогда…
И тут её перебил сигнал искина, свидетельствующий о входящем сообщении.
– Входящий вызов под грифом «срочно», – сообщил искин вслух.
– Да ёж твою двадцать! – выкрикнула Алина в потолок. – Этот придурок что, никогда не угомонится? Теперь ему чего надо?!
Боинг быстро проверил канал связи и обнаружил, что вызов ещё идёт. Он отправил текстовое сообщение:
«Нам некогда. Это срочно?»
Ответ пришёл тут же, тоже текстовый, со множеством восклицательных знаков:
«Тут пиратский корабль! Как думаешь, это срочно? Резче сюда, я драпаю!»
– Там пираты, – сказал Боинг Алине. – Миклуха собирается улетать.
Алина побледнела.
– Он ждёт нас, чтобы взять на буксир, как и обещал.
Алина сглотнула и сухим твёрдым голосом сказала:
– Тогда пойдём на мостик. Быстрее.
Они не пошли, они побежали.
В коридоре их застал очередной вызов. Боинг, не дожидаясь указаний, сам принял решение и приказал искину ответить. В динамиках забасил, затараторил Миклухин голос с хрипотцой, выдававшей волнение:
– У них там что-то странное творится, у пиратов-то. Вам видно?
– Что творится? – потребовала ответа Алина.
– А, нет, вам не видно, астероид заслоняет, – сам ответил Миклуха. – Воюют они там с кем-то. Вот зуб даю, воюют. Слышь, Боинг, ты тут? Щас трансляцию налажу, как тут эта… Куда ж нажать…
Боинг с размаху влетел в своё кресло, произвёл устойчивое соединение с искином, по лучу связи запросил доступ к Миклухе и вслух сказал:
– Это я стучусь к тебе. Дай доступ.
– А? А-а, щас, щас… Да куда ж тут… А, вот, нашёл.
Алина с торопливой дробью каблуков пробежалась до кресла второго пилота и уселась в него, принялась добросовестно застёгивать страховочные ремни. Всё как по инструкции, – понял Боинг с одобрением. Он заметил, что она не сводит с него взгляда. Это вызвало в нём ещё большее одобрение.
