Текст книги "Хроники Эдена. Светоч (СИ)"
Автор книги: Write_by_Art
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 70 страниц)
ГЛАВА 4. «Учитель»
1.
Земля встретила новый рассвет на прохладной и серой Дельте, где на окраине владений Годфри, где-то там, где ближе к горам и лесам были разбросаны дома, что выглядели более современно чем замок Короля. В одном из таких домов, по рассвету, зазвонил будильник. Звонил он очень долго, и примечательно было то, что будильник был старого типа. Дом, в котором звонил будильник был не менее старым, но, внутри было очень уютно и чисто. Солнце заливало интерьер дома. Мужчина, который лежал в огромной кровати, покрутился в постели. Его рука накрыла будильник, и, помедлив, он поднялся с кровати.
Пройдя в ванную, мужчина залез в душ. Проведя там замечательные десять минут, он вышел, завернувшись в полотенце. Звякнул тостер. Мужчина прошел в комнату, к шкафу. Птицы пели за окном, удобно устраиваясь в скворечнике, которые построил хозяин дома.
Сам дом, имел голубую краску, в виде экстерьера он был обсажен цветами, имелась красивая веранда.
Внутри, дом был с хорошей мебелью, аккуратными коврами, чистый и очень ухоженный, как для одного проживающего в мужском лице. Внутри приятно пахло, было чисто и со вкусом. Не знающий хозяина дома, мог бы предположить, что здесь живет милая старушка на пенсии, а ни тот, кто здесь жил, на самом деле.
Мужчина натянул трусы и посмотрел на свое отражение в зеркале. Ростом был он под два метра, имел худое, можно даже сказать тонкое телосложение, но очень даже жилистое. Комплекция и рост делали парня более высоким и, на первый взгляд, могло показаться что парень тонкий как зубочистка, но внешность была обманчива по отношению хозяина дома. Длинное тело было обтянуто мышцами и небольшой паутиной стальных мускулов.
Он, внимательно, осмотрел себя. Буквально, все его тело, не считая, разве что, головы, выше шеи, были покрытыми самыми разными татуировками, не оставляя на парне живого места. Татуировки было больше чем достаточно, перемешиваясь с большими, по размеру, и маленькими, цветными и черными. Сосчитать татуировки парня казалось чем-то нереальным и на это могла бы уйти масса времени.
татуировки имели самые разные стили и значения, и парень никогда и никому не рассказывал их смысл людям. Только, лишь, пару человек во всех мирах знали, что эти татуировки значили для парня. Мужчина потрогал себя за локоть. На локте была набита паутинка, что сплеталась с другими видами искусства нательных рисунков, что выглядело не так аляписто из-за сплетений стилей тату и их размеров, как могло бы показаться на первый взгляд. Каждая татуировка будто бы была на своем месте и занимала своё пространство, иногда находясь очень близко к другой, но, в целом – ни одна татуировка, кроме тех, что были сделаны близко друг к другу специально, не мешала другой.
Да, кто-то считал это уродством, кто-то не понимал, кто-то глазел. Кто-то считал парня смелым, кто-то – наоборот. Он посмотрел на себя в зеркало, и оделся.
Завтрак был, всегда, одним. Сбалансированным и выдержанным в стиле здорового питания. Завтракал в тишине, после чего, обул беговые кроссовки, и натянул наушники.
Mel McDaniel исполнял в наушниках парня песню "Louisiana Saturday Night", чем делал утреннюю пробежку более веселой и энергичной.
Дельта, с самого утра, была холодной и серой, но, парень, каждое утро, пробегал свою дистанцию, отдавая свой разум музыке.
Он бежал, напротив гор, что присыпал снег, на самом верху. Зеленый лес, в это холодное утро пах прекрасно. Трава была, слегка мокрой, а флора ещё спящей, но, уже, красивой.
Парень бежал, стараясь дышать в ритм. Прохожих не было. Все, будто спали, эта тишина и одиночество ему нравилось в Дельте. Здесь было спокойно. Подальше от цивилизации и правления деспотичного фанатика доспехов и мечей, этот парень чувствовал себя в тишине и гармонии с собой.
Добежав до поляны, которую, ласково покрывало солнце, парень остановился. Почесав свою густую бороду, парень стал разминаться. Поляна была небольшой, там расцветали разные цветы и зеленая трава. Там парень разминал свои конечности, затем стал устраивать бой с тенью, проводить различные упражнения до тех пор, пока солнце не вышло в зенит.
Дорога назад не заняла много времени. Душ, затем сборы, и парень был готов. Оставив дом в одиночестве, он пошел на свою работу.
Добираться любил пешком, так как его место работы находилось там, куда не всякий транспорт сможет добраться. Сначала, он шел по дорожке, вытоптанной в лесу. Затем, пейзаж сменился полями, затем, горами. Горы на Дельте были особенно красивыми. Они переносили во времена, когда люди верили в рагнарёк и решали споры топорами. Холод и серость завораживали. Одну из больших гор обвивали каменные ступеньки, вероятнее всего – естественного происхождения, по которым и поднимался мужчина.
Постепенно, среди гор виднелась школа, хотя, она не была на неё похожа. Скорее, на, старого рода, додзё, с небольшими домиками, открытой поляной с тренировками. Все сооружения были построены из дерева, и выглядели очень атмосферно, в стиле старых фильмов про кунг-фу.
Подойдя ближе, парень прошел небольшую деревянную арку. Небольшие деревянные домики стояли квадратом, а посредине был небольшого рода стадион, на котором занимались дети. Почесывая бороду и усы, что с ней срослись, парень прошел в один из домиков.
Девушка, что сидела за небольшим столиком, улыбнулась парню.
– Дезмонд, ты опять раньше всех. Заметила она. Дезмонд кивнул, приветствуя девушку.
– Привет, Эмма. Поздоровался Дезмонд.
– Все на месте? Спросил он, подходя к своему шкафчику.
– Не все. Это не они опаздывают, а ты рано приходишь. Ответила Эмма, наблюдая за тем, как Дезмонд стягивает футболку. Она, всегда, с любопытством, осматривала татуировки Дезмонда, пока он переодевался в форму. Он натягивал темно-зелёное кимоно, что было увешано всякими нашивками. Натянув его, он вышел через домик в другой.
В зале никого не было. Дезмонд прошел в середину зала и стал разминаться. Постепенно, зал стал наполнятся детьми.
Дети, внимательно, слушали Дезмонда, повторяли за ним, старались успевать и следить. Дети любили Дезмонда, как и он их, чувствуя ответственность за каждого своего ученика. Они его уважали, любили шутить с ним, рассматривать его татуировки. К этому Дезмонд уже привык. Так же, как и ещё к одной особенности своей работы.
В самом разгаре тренировки, пока дети повторяли связку движений за своим тренером, Дезмонд заметил, как на окне двинулась ваза. Он осмотрел детей, в поисках виновника этого небольшого происшествия. Ему показалось, что они поняли его. Затем, ваза двинулась сильнее, и слетела с окна, падая на пол. Подняв руку, Дезмонд остановили всех. С десяток глаз смотрели на него, снизу-вверх.
– Кто это сделал? Спросил Дезмонд, указывая на упавший цветок. Все молчали.
– Помните, что я вам говорил? Дезмонд окинул толпу детей взглядом. Они, все как один, ответили, хором: – Мы сами хозяева своих разумов! Дезмонд кивнул, и стал ощущать напряжение в воздухе. Кто-то из ребят пытался совладать со своей силой, а в дополнении с другими – это было сложно. Каждый из них обладал аурой, которая перебивает другую, смешивается, мешает. Им было, нереально, сложно, но, Дезмонд делал все, чтобы их жизнь была облегчена, хоть на минутку.
Остаток тренировки, Дезмонд медитировал с детьми, иногда, подсказывая детям, что им нужно делать.
Дезмонд сидел впереди, а сзади него сидел десяток людей. Часть детей, сидели в позе лотоса, паря над землей, вокруг летали предметы, вода танцевала, как змея под флейтой.
Постепенно, детей приходили забирать родители. Они, всегда, делились на два типа, для Дезмонда. Одни принадлежали типу богачей, которые настолько богаты, что могут позволить себе не сидеть за рулем, не выполнять домашние обязанности, так как они купили тех, кто делает это за них. Такие, как правило, не особо интересуются успехами своих детей, даже не подозревая, какой прогресс делают их чада. Дети второго типа – очень грустные, как правило, или зажаты в себе, что Дезмонд мог понять. Обладатели таких родителей, плюс обладать таким даром – проклятие.
Второй тип родителей был противоположностью. Семьи, что еле сводят концы с концами, обладатели опухших от слез и недостатка сна, глаз. Они бросают все, ради своего чада, чтобы облегчить ему жизнь. Дети таких родителей, как правило, веселые, и не думающие за вещи, думать за которые присуще детям родителей первого типа. Родители типа два стараются, максимально, облегчить жизнь своему ребенку, и ребенок, хоть и живет в бедности, но не знает горя одиночества, и злобы на родителей.
Иногда, родители подходили, спрашивали о успехах детей. Как правило, подходил только второй тип, но, бывали исключения.
Дезмонд не думал врать родителям, и говорил, как есть, стараясь не скрывать ничего, попутно, предоставляя советы, и свои контактные данные, на случай, если ночью случится приступ. Подобное было, всего пару раз, когда его ученики ночью, неожиданно, поджигали все шторы, находясь во сне, или перемещая предметы на бешенной скорости, силой мысли. Дезмонд был готов помочь всем, отдавая этому всю свою жизнь. Дезмонд был одинок, у него были лишь те, кого он тренировал.
Работа подошла к концу, и Дезмонд был свободен. Добравшись до дома, пешком, парень принял душ, после чего, переоделся, проходя в гостиную.
Вся гостиная была увешана картинами. Они были самыми разными, от метода зарисовки, до содержимого. Карандаш, пастель, масляные краски, и многое другое.
Проходя мимо множества мольбертов, огромных картин, полотен, он чувствовал себя как дома. На столе стояли принадлежности. Доски, подставки для красок, тюбики, карандаши, скляночки с красками.
На одной из досок, он смешал нужные краски, затем, открыл шкафчик, что был под столиком. Огромное разнообразие различных кистей завораживало. Разная длинна, миллиметраж, материалы. Дезмонд выбрал нужную, и, слегка, окунул её в краску, обтирая кисть на доске, чтобы остался нужный слой. Вознеся руку ввысь, Дезмонд, легким движением руки, махнул по полотну, оставляя полоску. Процесс пошел. Сплетения полосок, ляпов, мазков краски, на полотне, сплетались воедино, создавая шедевр. Дезмонд, полностью, ушел в процесс, не обращая внимания ни на что. Ему нравилась такая жизнь. Она была размеренна, легка. В ней был только он и гармония его действий. Несмотря на внешность, Дезмонд, только снаружи, казался тем, какого мнения о нем витало среди большинства людей. Сам же Дезмонд, был хорошим человеком, и, всегда, старался помочь.
Дельту обтянуло прямыми намёками на дождь, на удивление для Дезмонда. Солнце спряталось за посеревшие тучи, Дельта стала похожа на тропический и дремучий лес, куда не пробирается солнце. По началу, капельки дождя еле покрывали стекла окон, но, со временем, пошел сильный ливень. Возможно, одна из немногих муз Дезмонда. Под шум дождя и этот свежий запах дождевой воды и мокрой флоры, он творил, перенося мысли на полотно, или мольберт.
Музыка была неотъемлемой. Сейчас, из его проигрывателя играла Three Days Grace– Get Out Alive. Прекрасная музыка, чтобы побыть наедине со своей гармонией.
Ливень усиливался, и Дезмонд, увлеченный своим занятием, не увидел силуэт, который подобрался к его дому. Силуэт этот еле передвигался, будто тащил за собой многотонный груз, или же, этот силуэт не имел больше сил. Под проливной дождь, не оставляя на теле сухого места, силуэт подошел к двери.
Звонок в двери заставил Дезмонда выйти из состояния Нирваны. Он насторожился. Первый звонок в его дом, спустя очень долгий срок. Он нахмурил брови. Натянув футболку, чтобы не пугать гостя своим телом, почёсывая бороду, Дезмонд направился к двери.
Отперев их, парень немного отступил, осматривая его гостя.
Девушка промокла насквозь, так сильно, что с её волос, что слиплись, стекала вода, как и с одежды. Очки были покрыты капельками дождя. Девушка выглядела уставшей и измотанной стуча зубами от холода. Она посмотрела на Дезмонда, а он на неё. Отдышавшись, девушка спросила: – Вы – Дезмонд Каннингем? Поинтересовалась девушка. Дезмонд продолжал смотреть на девушку.
– Да, это я. Любезно ответил Дезмонд.
– Меня зовут Велма. Велма Гарднер, и вашему другу, Квентину МакГратту нужна помощь. Услышав это имя, лицо Дезмонда изменилась, и он, подумал, что было бы неплохо закрыть дверь, но Велма, казалось бы, прочла его мысли, и сказала: – Прошу выслушайте меня! Дезмонд посмотрел в глаза Велмы, понимая сколько отчаяния в них. Неожиданно, она заплакала, стараясь скрыть этот факт от Дезмонда, прикрывшись тыльной стороной руки, чем заставила парня немного опешить, пока Велма рыдала, под проливным дождем.
– Это случилось из-за меня. Твердила она. Дезмонд испугался. Неужели, на этот раз, что-то серьезное?
2.
В далеких 2040 годах, на Дельте, солнце поднималось, даря Приюту новый день.
Приют – это такое место, куда попадали дети, вроде Квентина, с которыми родители не могли совладать. Это был закрытый пансионат, в который родители сдавали своих «Необычных» детей, чтобы квалифицированные люди смогли за ними следить, и обучать контролю своего «Дара».
Усадьба была большая, обнесена забором. Забор был каменный, как вокруг замков. Внутри же, было довольно мило. Зеленая трава, большие деревья, цветы. Все было аккуратно убрано, и место выглядело живым.
Тут был учебный корпус, где дети учились, как и все нормальные дети, проходя ту же программу. Дальше, шел корпус процедур и терапий, где детей обследовали, брали анализы, заставляли проявлять дар, подавлять его и все в этом духе.
Столовая не нуждалась в объяснении, так же, как и спортивный зал, спальни, комнаты игр и развлечений.
Все корпусы были в кучке, находясь недалеко друг от друга. Здесь, дети проводили свою жизнь, изредка покидая это место, и встречаясь с родными, с теми, кто ещё не бросил своих детей на произвол. Заведовал этим местом некий Арчибальд Малайз, что имел внешность, слегка, скользкого, лысоватого старичка, худого, тонкого, в круглых очках. Среди детей он заимел кличку «Гремлин», можно было догадаться, почему.
Мистер Арчибальд Был близким другом самого Годфрида Ривса, действующего Мэра Дельты.
Когда-то давно, по распространённым слухам, Годфри и Арчи пришли к выводу, что Дельта, вполне подходит для такого места, где необычным детям могли бы оказывать помощь. Ни один Мэр не брал на себя ответственность, собрать всех необычных детей в одном городе, под одной крышей, и риск был оправдан. Однажды, на одном заседании, Годфри сам вызвался взять на себя этот риск, чем удивил остальных Мэров и свой народ, напрямую противореча себе в своей же политике. По сей час этот жест остался непонятым, и Король не говорил об этом. Вероятнее всего – что-то изменилось.
Последующим решением, было принято построить закрытый пансионат, в котором будут жить и учится необычные дети. Строительство продвигалось долго, под чутким взором Годфри. Абсолютно всем было интересно, чего добьется Годфри, с его методами правления.
Почти через полтора года все было готово. Снаружи, место выглядело как какая-то крепость, чему никто не удивлялся, но, стоило только попасть за ворота – как оказываешься в каком-то, настоящем, студентском городке, со своими блоками, общагами, корпусами. Зрелище внушало, все мелочи были учтены. Блокаторы мыслей, непробиваемое стекло, термоустойчивые обшивки, шума изоляции, посуда, сделанная из высококачественной пластмассы.
С медицинской точки зрения, с самым минимальным вкладом Эдена, по требованию Годфри, все выглядело отлично. Новейшее оборудование, препараты, и прочие полезные вещи.
Постепенно, слух о неком Приюте разошелся быстро. Приют пустым стоял недолго, и, вскоре, он стал наполняться детьми. Годфри позаботился обо всем, наняв специальных людей.
Так, научными корпусами заведовали ученые, что были привлечены Эденом. Их было около десятка, а возглавляла их некая Доктор Амелия Престо.
За школьный корпус отвечали учителя. Эден и Дельта привлекла мастеров своего дела, и учительский состав был такой же, как и в школе, а заведовал ими Макс Шрэйф. Рассудительный, темнокожий директор школы, что заслужил доверие своего города, после чего проводил открытые уроки на Эдене.
Дети поселились в свой новый дом.
Поначалу, бывали прецеденты, самого разного сегмента. От побега детей, до, внезапных, вспышек агрессии, в последствии чего – разрушения. Бывали такие моменты, когда дети пытались использовать силу против сотрудников приюта. Со временем, все перестали об этом думать. Все перестали думать о том, что это место тюрьма, как обычно бывает, все, просто – смирились.
Постепенно, Приют обретал репутацию закрытого учебного комплекса, а ни тюрьму, питомник, или лабораторию.
Все больше детей прибывали в Приют, обретая новый дом. Там, они учились самостоятельной жизни, без родителей, но, со своим даром. Жизнь шла размеренным темпом, пока Приют обрастал популярностью и пополнялся детьми, с каждым годом поселяя все больше детей, поэтому, в связи с этим, Арчибальду пришло нанять специальных людей, чтобы следить за порядком.
Так называемые, Вожатые – это были парни или девушки, мужчины, или женщины, что следили за порядком и старались свести происшествия к минимуму. В какой-то момент, у них это, заметно, получалось. Все больше и больше, страсти вокруг Приюта утихали.
Никому, до сих пор, Годфрид не рассказывал, почему именно он вызвался это сделать, но, как бы там не было, Приют процветал.
Сюда, ровно восемнадцать лет назад, в 2082 году, попали два парня, с интервалом в пару недель. Оба парни были образцами среди своих, и у корпуса терапии был большой спор по поводу этих двоих. Заметив их потенциал, Доктор Престо, то и дело, доставала Арчибальда всякими заумными терминами.
В Приюте царила жизнь, где заимела начало дружба двух парней, что были совершенно разными, но, с одной проблемой, на всех.
3.
В один из летних дней, когда на Альфе было ужасно жарко, а на Дельте – приятно тепло, около приюта затормозил шикарный автомобиль, даже на те времена. Он был выдержанный, строгий, дающий людям вокруг понять, что владельцы этого автомобиля – как минимум, очень богаты. Первым, оттуда показался мужчина средних лет, прилично одетый. За ним, женщина. Красива и молода, в облегающем платье. Дальше, вышел маленький светлый мальчик, который просто смотрел себе под ноги. Он был ещё мал, но, не так сильно чтобы не понимать, что за место он посетил и что будет с ним дальше. Он молчал. Молчал всю дорогу, от машины, через владение Приюта, шагая через пару корпусов, вместе со своими родителями, которые, в свою очередь, следовали за девушкой, которая показывала всё то интересное, что имел внутри себя Приют.
После, он, молча сидел, ждал, пока родители обсудят с Арчибальдом Малайзом условия проживания его сына здесь.
Вожатый, а именно, молодая девушка, с рыжими волосами, стояла позади малыша, которого обнимала мать. Отец стоял рядом.
– Мы любим тебя, Дезмонд. Шептала мать, а мальчик молчал, дожидаясь уезда родителей. Через некоторое время – автомобиль скрылся, оставляя Дезмонда, позади которого стоял его новый дом.
Со временем, Дезмонд стал привыкать к Приюту. К его распорядку. Он был тихоней. Ни тем, кто постоянно молчит, и не выходит из тени, а тем, кто не умел громко говорить и не видел смысла в том, чтобы заводить друзей, переводя их в статус тех, кого он, просто, более чем знает по имени. Он не всегда молчал, но, большую часть времени – точно.
Отменное поведение, хорошая успеваемость, ничего такого. Но, была одна странность. Он отличался от детей, насколько громко можно было сказать это слово, если учесть место, в котором он теперь проживал.
Отличие было тем, что он не делал ничего, что указывало бы на его Дар.
Остальные, в первые ночи, дни, недели, месяцы, швыряли предметы телекинезом, поджигали простыни, и скатерти, взглядом превращали комнату в ледышку, и тому подобное.
Месяцами, Дар Дезмонда не проявлялся, и вопросов было все больше. Он был самым обычным, и, среди вожатых, шли слухи о том, что его состоятельные родители бросили обычного мальца в Приюте не по причине того, что он необычный. Конечно, такие слухи долетали и до Арчибальда, но, Доктор Амелия Престо, говорила, что мальчик необыкновенный. Да, он не проявлял свой дар ни коим образом, но, его показатели, при прохождении тестов были поразительными.
Мистер Малайз был рад всем, в любом случае, поэтому, старался не вникать в слухи.
Шли месяцы, все продолжало развиваться. Жизнь стала размеренной, Дезмонд быстро привык к режиму. У него не было ни друзей, ни врагов, он существовал. Амелия Престо сделала акцент на том, что у мальчика имеется огромная склонность к рисованию. Это было правдой. В своих тетрадках, альбомах и дневниках, Дезмонд рисовал что видел. Людей, флору, фауну, предавая рисунку максимум точности и качества. Дезмонд мог рисовать часами, если бы можно было – ночами. Это было единственным его хобби, в котором малец был готов утопать.
Странность Дезмонда, касательно рисования, заметили все. Дети были разные. Обижали, хвалили, но, однажды, случился прецедент, после которого никто больше не хотел смотреть в сторону Дезмонда.
Это случилось одним весенним утром, в выходной.
На выходных, детям Приюта разрешалось гулять на улице, в игровом корпусе, или где кому хотелось.
Дезмонд устроился в небольшом месте, что было похоже на пар, на улице, внутри кольца сделанного из корпусов. Двор Приюта имел небольшой участок, с газоном, деревьями, беседками и цветами. С мольбертом, Дезмонд остановился в белой деревянной беседке, рисуя пейзаж. Он живо передавал все линии света и узоры, но, вот было в его картине ещё кое-что странное.
Поверх почти готового пейзажа, Дезмонд рисовал какого-то черного великана. На фоне пейзажа, сей великан выглядел неуклюже, скорее так, как нарисует его очень маленький ребенок. Дезмонд и сам не понимал, зачем это делает, но ему нравился этот великан. Он рисовал его, по началу, безобразно, затем, стал добавлять образ. Тут, уже и более разборчивые руки, конечно, что напоминали ветки. С лицом Дезмонд решил не заморачиваться, и, просто, обрисовал голову черным цветом, оставляя три белых пятна, которые он не перекрасил, внутри черной головы. Получились глаза и рот. Деза забавлял такой вид великана. Его фантазия гуляла. Он рисовал его, подобно снежному человеку, только более выше и мешковатее, и, конечно, без шерсти.
Продолжая рисовать, Дезмонд не увидел, как в декоративном парке показалась Аннабель. Она была красива, для Дезмонда, на тот возраст, и имела множество ей симпатизирующих детей. Подобно клишированным сценарием, за ней гнались пару недоумков-мальчиков, которые дразнили девочку. Дезмонд отвлекся, посмотрев на происходящее. Его сердце съежилось. Посмотрев на Мольберт, мальчик осмотрел своего великана, и прошептал: – Помоги мне, если что-то случится. Прошептал, ничего не подозревающий Дезмонд, оставляя сверху рисованного великана имя, которое Дез захотел дать своему новому другу. Положив кисть, Дез обернулся и стал шагать прочь от мольберта, оставляя красивый пейзаж с великаном и именем, поверх всего. Наполеон. Почему-то, именно такое имя он и придумал для этого чудного великана из черной краски.
– Оставь её в покое, Джонатан! Воинственно воскликнул мальчик Дезмонд, и пара недоумков, что успели нагнать девочку, остановились. Они перевели взгляд на Тихоню Дезмонда, и Джонатан, что имел дар покорять электричество, встал на ноги, оборачиваясь к Дезмонду.
– Ты это мне? Спросил Джонатан. Дезмонд перевел взгляд на маленькую Аннабель, и сглотнул.
– Она не хочет играть с тобой, Джонатан. Ты плохой. Заявил маленький Дезмонд. Джонатан стал подходить к Дезмонду, пока его дружок держал Аннабель.
– Не знал, что ты умеешь говорить, Дезмонд. Хихикнул Джонатан. Дезмонд молчал, сжимая кулаки, что заметил дружок Джонатана.
– Смотри-ка, он собирается напасть! Вскрикнул Дружок, разрываясь в хохоте.
– Ты уверен, что хочешь этого? Спросил Джонатан.
– Не надо! Пыталась сказать Аннабель. Но, Дезмонд смотрел на Джонатана грозно, напрягая вены на лбу.
Он понимал, что потерпит поражения, но, не ударит в грязь лицом. Дружок Джонатана, тем временем, отстал от Аннабель, и стал приближаться. В какой-то момент, у Дезмонда включилась паника, но, отступать не было смысла. Парни стали приближаться, по-детски разминая кулаки, но, вдруг, остановились. Закричала и Аннабель. Парни переглянулись, и стали убегать, а Дезмонд так и остался стоять, неподвижно, стараясь понять, что произошло. Они бежали и оглядывались на него. Стали смотреть дети. Выбежали вожатые, даже доктора. Все указывали пальцами на беседку, позади которой стоял Дезмонд. Кто-то кричал, чтобы тот бежал, или был осторожным. Почесав затылок, Дезмонд повернулся на 180, и был поражен. На купольную крышу, подобно Кинг-Конгу, вылез и висел некто огромный и даже немного бесформенный. Поначалу, Дезмонд не мог понять, что это за чудовище, но, приглядевшись, его глаза стали раскрываться сильнее.
– Наполеон? Спросил Дезмонд, подходя к беседке. Позади послышались крики. На крыше висел огромный, черный силуэт, с неуклюжими тремя дырками, вместо глаз и рта. Он был настолько неуклюж и похож на кляксу, что требовалось напрячь зрение, чтобы понять, что это такое. Как только Дезмонд подошел к беседке, Наполеон, неуклюже, свалился перед мальчишкой. Позади собрались люди. Наполеон вытаращился на Дезмонда. Мальчик не мог поверить в происходящее. Его картина ожила и была перед ним. Он сглотнул, протягивая руку. Все закричали сзади, просили бежать или не делать этого, но, Дезмонду было плевать. Он тянул руку к Наполеону.
Посмотрев, вопросительно, на руку, Наполеон протянул свою, и рука Дезмонда исчезла в темной руке Наполеона. Последний стал улыбаться, Как Кретин, и подставлять голову, чтобы Дезмонд почесал её.
Появившаяся в толпе Амелия Престо была поражена. Она смотрела на мальчишку с его питомцем, и не могла поверить.
– Господи, Боже мой… Пронеслось у неё.
Дезмонд посмотрел на толпу. Боялись, тыкали пальцами, кричали, или радовались – непонятно. Дезмонд посмотрел на Наполеона, и в голове созрел план.
Толпа расступалась, как река, которую раздвигает Моисей, образовывая проход. Наполеон шел, подобно Орангутангу, а на спине его сидел Дезмонд, смотря только вперед. Наполеон шел мимо людей, чья реакция была разной. Взгляды были прикованы к ним до тех пор, пока мальчик и его новый друг не скрылись в жилом корпусе. Молчание после данного происшествия длилось неприлично долго. Никто не осмеливался ничего говорить.
4.
Дезмонд сидел за столом уютной кухни своего дома на Дельте. Руки он скрестил на подбородке, отправляя их в свою бороду. Мыслей не было, он просто ждал. В голове пролетали мысли о Квентине, некоторые воспоминания о Приюте. Дверь в душевую была заперта. Оттуда доносились звуки воды. Дезмонд посмотрел на дверь, затем на плиту. Поднялся. В его руке появилась турка, и он стал варить кофе. Процесс, которому стоило уделить внимание. Под его умелым началом, вскоре, на столе оказались две чашки, с горячим напитком внутри. Дезмонд смотрел, как пар танцует, выбираясь из чашки. Незаметно, вода прекратила шуметь. Дождь тарабанил по окнам. Дезмонд посмотрел на окно. Дверь открылась. Велма вышла, с полотенцем на голове, и в одежде Дезмонда. В огромных шортах и футболке, в которой Велма могла бы утонуть. Она, робко, осмотрела комнату и направилась к кухне. Обойдя Дезмонда, она села, напротив. Дезмонд кивнул на чашку, и Велма схватила её.
– Спасибо. За все. Помедлив, отозвалась Велма, отхлебывая кофе из чашки, обхватив её трясущимися пальцами
– Квентин говорил, что у тебя, просто, нереально, много татуировок. Просил не пялится, сказал, что ты этого не любишь. Она, и правда, старалась не пялится, а смотрела, с интересом по сторонам. Дезмонд уловил её взгляд и мысль, и улыбнулся.
– Его здесь нет. Покачал головой Дезмонд. Велма посмотрела на Дезмонда.
– Что? Переспросила она.
– Если Квентин говорил обо мне, он рассказал не только про татуировки, я это точно знаю, но, его здесь нет, можешь не искать. Велма, виновато, посмотрела в чашку.
– Прости. Шепнула девушка в очках. Дезмонд улыбнулся.
– Можешь звать меня Дез. Кивнул Дез, отхлебывая глоток из свей чашки. Велма кивнула.
– Что ещё говорил Квентин? Спросил Дез. Велма опустила голову, и Дезмонду показалось, что ей неприятно, или больно вспоминать об этом.
– Он успел сказать немногое… Ответила Велма.
За 36 часов до этого:
– МакГратт, это не шутки! Кричал Михаил. Квентин стоял на месте. Его мозг разогнался на полную мощность, и, на секунду, он застыл. Велма плакала, а Глэдис требовала от Квентина действий.
– Они пришли за мной! Взревела Велма, понимая, что это конец.
Квентин тряхнул головой. Посмотрел на Велму и на Глэдис, предположительно.
– Что ты задумал, Квентин? Спросила Глэдис, насторожливо. Квентин выдохнул. Это, просто, убийство – Подумал Медиум.
– Глэдис, запускай протокол «Первому игроку приготовится». Холодно произнес Квентин. Казалось, все замолчали.
– Ты уверен, Квентин? Переспросила Глэдис. Велма, сглотнув, поднялась.
– Что это? Спросила Велма. Квентин посмотрел на неё, и отвернулся. Велма утерла нос, и поправила очки.
– Глэдис, что за протокол? Квентин? Квентин, почему ты молчишь? Велму стала окутывать паника.
Послышались лязги оружейных затворов. Квентин писал что-то на бумажке. Писал на скорую руку. Закончив, он обернулся на Велму.
Та, уловив взгляд Медиума, стала рыдать. Он подоспел к ней, и сунул бумажку в руки.
– Его зовут Дезмонд. Дезмонд Каннингем. Не пялься на его татуировки, и Наполеона, это такая огромная клякса-голем, он очень милый, хоть и выглядит страшно. Послышались шаги. Квентин обернулся на дверь. Дыхание участилось. Квентин взялся за руки Велмы, стараясь успокоить девушку, дабы чётко проговорить её задание.
– Найди его и расскажи, что случилось, после, вам нужно будет отыскать меня, вероятнее всего, я буду в Эденской тюрьме, а быть может и в Изоляторе, Дезмонд знает где это. Возле дома стали шуршать ботинки. Велма рыдала, а Квентин встал.
– Вернитесь сюда, чтобы отключить протокол, и Глэдис поможет меня найти. Сказал он, подходя к двери. Велма встала, протягивая к нему руку.
– Квентин, стой! Потребовала она. Медиум остановился. Велме показалось, что он улыбнулся.
– Всё хорошо. Произнес он.
– До встречи, Глэдис. Сказал он.
– Спокойной ночи. Вежливо сказала Глэдис и потухла. Под лестницей, что вела на кровать, открылся проход.
– Тебе нужно идти. Сказал Квентин, подходя к двери. Велма упала на колени, пуская слезы.
