Текст книги "Герой-Завоеватель (ЛП)"

Автор книги: Winters

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Габриель пересмотрела взгляды на войну. Она стала бороться за благое дело. Наджара дала ей некоторый баланс, показала свой, другой путь.

Другой путь. Почему эта чертова фраза преследует меня снова и снова?

– И каков же этот путь?

– Путь истинного воина. Суровый, но без садизма, чему была подвержена Габриель. Наджара сумела изменить это. Не позволяй себе обмануться ее королевскими одеждами. Она лучшая в драке, за исключением Габриель... Даже лучше тебя, Зена. Но хочу сказать, что в последнее время...

– Что? – я не могла скрыть волнения в голосе.

– Обе изменились. Не только Наджара, но и Габриель тоже.

Любопытный взгляд, которым я смотрела на Эфини, заставил ее задуматься. – Наджара все больше нервничает и напоминает параноика. Габриель более уходит в себя.

– Уходит в себя?

– Да, кажется она стала много задумываться в последнее время, и есть причина этому. Я знаю, между вами была физическая связь. И также знаю, что Наджара не в курсе таких дел. Габриель изменяла и раньше, но теперь она становиться другой.

Я озадачивалась все больше, и это читалось на моем лице. Эфини продолжала.

– Она была всегда гневлива, но в последнее время эти взрывы стали более частыми, особенно с момента твоего появления. Но в тоже время, я вижу, как чаще она стала улыбаться... это хорошо, лучше чем когда-либо. Как будто она находит определенный баланс и счастлива этим, – затем Эфини добавила. – Ты влияешь на нее, Зена. Я не знаю как, и не уверена почему, но у тебя есть сила над ней, даже большая, чем у самого Цезаря когда-то.

– И что же это за сила по-твоему?

– Страх. Не страх тебя, но сам страх по себе, так кажется.

Я наблюдала как Солари закончила разговор с Габриель и Лао Ма, и направлялась к нам снова.

– Хорошо, так что с супругой? Что мы можем сделать?

– Я не могу их разделить, но могу перекинуться парой слов с Габриель сегодня вечером прежде, чем она выпьет слишком много вина. Я увижу, если есть какие-то проблемы.

– Я буду признательна за это, – кивнула я с уважением.

Эфини наклонилась, тщательно изучая меня. – Мне кажется, Зена, что ты говоришь скорее как супруга, а не охрана.

Я ухмыльнулась.

– Может быть, в другой жизни так и было. Благодарю тебя, Регент Эфини.

– Всегда пожалуйста, Зена, – сказала она, предлагая руку. – Ты храбро сражалась сегодня и доказала свою преданность в моих глазах. Я посмотрю, что смогу сделать.

Еще раз поклонившись Эфини и Солари, я отправилась к банкетному столу. Захватив тарелку, я осмотрела огромное количество явств перед собой. Свинина, домашняя птица, овощи из дальних уголков известного мира заполняли длинный прямоугольник стола. Я положила себе немного еды, а затем начала высматривать среди прочих фигуру моей матери. Встретившись со мной глазами, она подарила мне теплую улыбку. Мне еще не удалось объясниться с ней, почему я "ее Зена". Люди на вечеринке были заняты каждый своим делом, и будучи никем незамеченной, я решила покинуть праздник.

Перед тем как зайти в кухню я еще раз оглянулась, чтобы увидеть Эфини, отводящую Габриель в сторону ото всех, включая Лао Ма и Наджару. Эфини все же выполняла свое обещание. Чувствуя некоторое облегчение, я выдохнула и последовала за своей матерью.

Я осмотрела тех, то был еще на кухне. Повара были заняты своими делами, так что захватив мать под локоть, я отвела ее в сторону прочь от суеты.

– Я должна объясниться с тобой. Будет трудно поверить в подобное, но этот мир, эта "действительность", не совсем реальна, – начала я.

Она довольно странно взглянула на меня, но я продолжила.

– Арес, бог войны создал этот мир. Но в реальном мире ты остановила отца от убийства. Я росла буйным подростком, а затем в течение десяти лет посвятила себя гневу и мести, с тех пор как на нашу деревню и семью вероломно напали. Я встретила Геркулеса, который показал мне, что я могу стать благородным человеком, немногим позже я встретила и Габриель. Она была дочерью фермера, и рискнув судьбой отправилась со мной путешествовать. Годы позже, она и я стали любовниками. Когда я стала на сторону добра, Арес потратил годы, пытаясь вернуть меня, но я всячески сопротивлялась. Когда он понял, что не сможет уже изменить меня, он устремил свое внимание на Габриель, она в это время стала прекрасным воином. Он не добился успеха и с ней. Тогда он решил создать новую реальность для Габриель, где она становиться королевой. Он дал Габриель "мою жизнь" и вырастил из нее Завоевателя.

Моя мать не двигалась, но на ее лице было беспокойство.

– Трудно поверить в подобное, я знаю. И не удивлюсь, если ты сочтешь меня за сумасшедшую. Я и сама здесь иногда теряю свой ум, но я честна.

Мать опустила руку в карман за своим блокнотом и стала писать. Я прочитала три слова. "Я верю тебе".

Слезы были снова готовы вырваться из моих глаз. Чувство того, что ты висишь словно в невесомости, но кто-то все же верит тебе и хочет поддержать. Я обняла мать, когда мы снова направились к двери на кухню.

Габриель бушевала, следуя за Эфини. Она вытащила кинжал из-за пояса и воткнула его в стену рядом со мной. Лезвие холодной плотью коснулось моего подбородка.

– Мой Лорд, пожалуйста, – попросила Эфини.

– Достаточно! – закричала она на Регента. Ее холодные глаза повернулись ко мне. – Теперь я понимаю, как ты тянешься ко мне, но весьма удивлена, что твои истинные намерения – испортить мои отношения с супругой.

Это было совсем не то, чего я ожидала. Я наблюдала как Наджара и Лао Ма тоже вошли в кухню. Я знала, что имею только один шанс выйти из этой ситуации живой, и этот шанс звали Лао Ма.

Часть 11

Мой взгляд остановились на Лао Ма, словно она была спасительным якорем. Китаянка подошла и остановилась около Габриель.

– Пожалуйста, мой Завоеватель, – начала Лао Ма. – Опусти свое оружие вниз. Зена не причинит тебе никакого вреда.

– Пошли все вон отсюда, живо! – крикнула Габриель. Кухня быстро очистилась от лишних свидетелей, за исключением моей матери, Эфини, Наджары и Лао Ма. Она обернулась, чтобы посмотреть на свою супругу. – Я сказала выйти!

Глаза Наджары были готовы вылезти из орбит, но она сделала, как ей велели. Эфини все же не двигалась с места, переведя на меня извиняющийся взгляд. Слава Афродите, что Лао Ма могла противостоять всему. Но ситуация была напряженной и я беспокоилась за свою мать, так как возмущение Габриель остановилось теперь на ней. Не предупреждая, Сирена медленно подошла и вытащила кинжал из руки Габриель. Ей удалось всем своим видом сказать одно слово: "Нет".

В глазах Габриель плескалась ярость, она была на грани взрыва. Лао Ма осторожно коснулась ее плеча.

– Эта женщина просто пытается охранять тебя. Не причиняй ей вреда.

Габриель тяжело вздохнула и опустила голову вниз. – Пожалуйста, уйди, – обратилась она к матери. Сирена быстро глянула в мою сторону, и я кивнула ей в знак согласия, что со мной все будет в порядке. Только затем она передала кинжал Лао Ма, и направилась к выходу.

Кажется мы стояли там целую вечность втроем, и только Эфини была вне круга, наблюдая за нами со стороны. Глаза Габриель ни на мгновенье не оставляли моих. Без слов, она отвернулась и вышла за дверь.

– Я сожалею, Зена. Я поговорю с ней, – сказала Эфини прежде чем последовать за своей королевой. Я прислонилась к соседнему столу, повесив голову и размышляя, как все развернулось неправильно и так быстро.

– Что мы посеем в этой жизни, то мы пожнем в наших будущих жизнях. Это – определенный вызов нашей "кармы".

Я повернулась к Лао Ма.

– Что? – спросила я.

– Ты не принадлежишь этому миру? – ее голос всегда был для меня бальзамом.

– Нет, – ответила я, пока глаза Лао Ма пристально рассматривали меня.

– Ты и Габриель... Вы обе проходите путь вместе, ваши души переплетены, – она казалась довольно заинтригованной.

– Как? – мой голос дрожал; она улыбнулась и взяла мою руку.

– Это – красота вселенной, Зена. Каждый имеет в ней свое место. Каждый имеет значение, каждый связан с другим, чтобы найти свою целостность. Когда Габриель представила тебя раньше, я увидела, что ее душа становиться целой рядом с тобой. А твоя – с ее.

– Она – половинка моей души, – ответила я, как только смогла собрать свои мысли воедино. Я все же решила присесть на ближайший табурет. Лао Ма с грацией, свойственной только ей одной, присела рядом.

– Я вижу, удивительно, но она не находила себе места с самого моего прибытия. Я подумала, что тут наверняка виновата ее супруга, что они больше не вместе, но теперь вижу, что все значительно глубже и серьезнее, – она бросила на меня короткий взгляд. – Ты заставляешь ее чувствовать..., и это пугает ее больше всего на свете. Она теряет управление, Зена.

– Чем больше я нахожусь здесь, тем более понимаю, что нужно было оставить вещи такими, какие они есть. Она была счастлива здесь, пока не появилась я, а я ведь только хотела сделать все как лучше, – у меня было чувство, что я разрывает на осколки.

– Ты не веришь в то, что делаешь, не так ли?

Я пожала плечами. Я не была уверена, во что мне сейчас верить. Женщина, которую я любила больше самой жизни, просто хотела воткнуть нож в мое горло. И все это я объясняю своему величайшему наставнику, который был продолжительное время мертв. Во что мне верить прямо сейчас?

– Никто не гарантировал счастья, – Лао Ма загадочно улыбалась той улыбкой, которую я знала много лет тому назад. – Жизнь просто дает нам время и пространство. Только в наших силах заполнить ее радостью и значением. Габриель не ощущала этих чувств с тех пор, как была ребенком, но я очень верю... Ты – единственная, кто способен вернуть ей эту радость. Даже если она сама не понимает этого.

Мы обе замолчали, но я ощущала, что Лао Ма продолжает изучать меня.

– Вначале, когда я встретила Габриель, Завоевателя..., она была так потеряна, наполнена недоверием и ненавистью. Она была слишком закрытой, чтобы видеть ясно. По прошествии месяца, я все же смогла увидеть свет в ее сердце, он ждал, когда его освободят, – она поднялась и стала ходить взад и вперед, сцепив руки за спиной. Затем выглянула из окна.

– Я знала, что она имеет сердце поэта, рассказчика, и попросила ее как-то записать свои мысли. Она записала все довольно быстро и затем сердито попросила проверить, что не так. То, что я прочла, было красивым. Она – гречанка, ты знаешь? Если бы у нее была другая жизнь, то она могла бы стать знаменитой, более чем многие драматурги, несмотря на возраст, но только если бы она использовала этот свой талант... Моя просьба расшевелила ее, но что-то напугало ее... Она оставила Китай вскоре после этого и я не получала известий от нее довольно долго, – Лао Ма вздохнула, а затем продекламировала сочинение Габриель.

– Мое лицо – маска, которую силой надеваю я, заставляя скрыть хрупкие чувства, прячущиеся в измученной душе, – Лао Ма прочистила горло и повернулась ко мне. – Даже сейчас я помню ее слова. Это был проблеск человека, а не Завоевателя. И она была напугана, пока ее страх не превратился в гнев.

– Как теперь? – мне казалось что я говорю как ребенок, после этой великой женщины.

– Да, как теперь, – согласилась она.

– Я не знаю, что мне предпринять! Найду ли правильные слова для Габриель? Я не знаю, хватит ли моих сил.

Лао Ма мягко улыбнулась. – Давай, Зена, мы же знаем, насколько ты прочна, и не просто физически, – я не могла не ухмыльнуться в ответ. Она была права, я просто начала хандрить. На самом деле я часто говорила (хоть гораздо реже верила в это), что у меня много талантов. Моя сила была одной из них.

Лао Ма продолжила.

– Габриель всегда использовала слова, чтобы стать ближе к тебе? Задумайся, воин, и помни, что каждый может заявить, что любит тебя, но только через действия видно истинное отношение.

– Она была истинным другом, понимая мое прошлое, – тихо ответила я. – Даже не прожив его сама. И она верила в лучшее будущее и принимала меня, как и мой путь, – страх, исходивший из моего голоса, потряс меня.

– Ты думаешь, что не можешь стать ей другом? Принять ее? Поверить ей? Еще одна мудрость в том, что никто не может поверить в себя, если в него не верит ни одна душа. Стань тем, кто поверит в Габриель, и это поможет вам обеим освободиться.

И если я сделаю это, то ты будешь мертва, подумалось мне. И мать. И Эфини и Солари. Она грациозно вышла из кухни, оставив меня в раздумьях.

– Она права, правда? – Я услышала мягкий голос за спиной. – Она – все та же мудрая и решительная женщина.

Это была Афродита.

– Я не уверена, что именно могу сделать. Я не знаю, с какого конца начать.

– Я слышала, что Арес сделал тебе "небольшое предложение", – она ухмыльнулась. – Он испуган. Ты – ближе к сердцу Габриель, чем догадываешься.

– Этот говорит мне Богиня Любви? Могу ли я принять это как данное? Даже если она перережет мне горло при этом?

Афродита уперлась руками в бедра. – Иногда в тебе столько «королевской» драмы... Итак, ты решила, что она была готова убить тебя – большое дело.

– Нож у моего горла не был иллюзией, Афродита.

– Нет, но этому были причины.

– Смысл?

– Смысл в том, что сладкая горошинка не хотела убить тебя, – богиня Любви посмеивалась. – Она хотела напугать тебя, чтобы проверить, чтобы увидеть, как ты будешь реагировать на обвинение, свалишь ли все на Эфини. И я горда за тебя, ты не поддалась на провокацию и сделала еще один важный шаг к ее сердцу.

Я потерла висок. Это был длинный день и нужно было время, чтобы разобраться, что же было утомительней – битва с римлянами или противостояние попытке Габриель вычислить меня.

– Ты все сможешь, Зена. Подумай о том, что сказала Лао Ма, – затем добавила еще, прежде чем исчезнуть. – Хорошенько подумай.

И я думала... долгое время. Я не помню как добралась до своего барака, а затем впала в прерывистый сон. Видения, так много видений.

– Посмотри на Сирру. Город прекрасен, – Габриель улыбалась.

– По мне, это самое безобразное место на Земле, – во мне сидело чувство вины.

– Я не думаю, что ты должна продолжать наказывать себя за случившееся, – она как всегда смотрела на меня.

– Я не начинаю наказывать себя. Я просто не понимаю почему.

– Почему что? – ее голос был неуверенным.

– Почему так случилось. Почему я та, кто я была. И как я могу когда-нибудь все искупить, – если это было вообще возможно?

– Ты изменилась, Зена. Подобно этой долине. Раньше это было местом полным смерти и насилия. Но теперь оно наполнено красотой и жизнью. Ты изменилась так же.

– Я хочу, видеть этот путь.

Я дернулась и обнаружила себя на кровати, но видения не оставили меня.

"Когда живые думают о мертвых, те могут услышать их мысли. Слушай," – сказала Мила, а затем я снова услышала голос Габриель.

– Зена? Я знаю, что ты можешь меня слышать, где бы ты ни была. Я знаю, ты всегда говорила мне об этом, и я верю в твои силы. Ты не можешь меня оставить, только не теперь. Я знаю, что это не твое время. Я могу почувствовать это в своем сердце. Я чувствую этой пустотой, которую никогда не знала прежде, и это пугает меня. Зена, просто помни свою судьбу. Вспомни и борись. Просто, борись, чтобы вернуться. Этот мир нуждается в тебе. И я нуждаюсь в тебе.

Единственного человека, который верил мне, любил меня, я хотела так просто покинуть; раня его безмерно. Я почувствовала себя жуткой эгоисткой, недостойной, и захотела того, чего не хотела уже слишком долге время. Мне хотелось жить.

Я вспомнила один разговор с Тарой. Она была потерянным ребенком, напомнившим меня в этом возрасте.

– Мой отец сказал, что я не изменюсь, что я одна большая неприятность, – я ощутила, как ей было плохо.

– Это не правда, ты все можешь исправить. Ты можешь меняться каждую секунду твоей жизни, – я думаю, что я узнала это только с Габриель.

Затем видения отправили меня к моменту убийства Thelassa. Я сдалась также, и Габриель заплатила за эту ошибку, как и в других случаях. Даже если оказалось, что я не виновата в ее смерти. Я ощущала так много вины на себе за несчастья Габриель.

– Зена, если ты ищешь искупления, то не найдешь его здесь, – Остров Акулы был не достаточным наказанием для меня, но кое что я все же поняла в этом месте.

– Я не ищу искупления грехов больше. Габриель, мы всегда говорим о поиске твоего духовного пути. Ты говоришь, что ты нуждаешься в каком-то действии для ощущения полноты. Хорошо, я сделаю это.

Я медленно вернулась из сна в сознание, и слова Лао Ма вспомнились мне. Это было не то, что говорила Габриель когда сражалась с моими демонами, а то, что она сделала. Это она стояла со мной на пригорке рядом с Сиррой и не позволила поддаться темноте. Это она вернула меня из мира мертвых, борясь с амазонками за мое спасение. Это она пришла на остров, пытаясь излечить мою душу. Это были совсем не слова. Это были поступки, за которыми стояло ее отношение. И не я ли говорила ей, что я – женщина действия?

Но у меня не было много времени, чтобы обдумать свое откровение. Крики Габриель заставили меня подняться на ноги, и опрометью кинуться из бараков. Не беспокоясь о последствиях, я была готова встретиться с демонами Габриель. Когда я ворвалась в комнату, Наджара лежала на полу, в то время как Габриель замахнулась сверху мечом и собиралась нанести удар. Инстинктивно, чтобы спасти не тело, а душу Габриель, я закрыла собой Наджару.

Часть 12

Наджара, как и Габриель выглядела ошеломленной, но еще более ошеломленной была я. Не хочу говорить громких слов. Но я поняла, что совершенное мной не имело ничего общего со спасением Наджары. По шатающейся позе Габриель я поняла, что она еще более пьяна, чем ранее на кухне.

– Отойди, Зена! – предупредила она.

– Остановись, Габриель, – попросила я. – Если ты убьешь свою супругу в ярости, когда пьяна, то совсем потеряешь свою душу... и не будет никакого возврата назад.

Габриель выглядела так, как будто готова была разрыдаться; сабля в ее руках задрожала. Медленно я переместилась в сторону, помогая Наджаре подняться на ноги рядом с собой.

– Благодарю тебя, – прошептала Наджара.

– Не вспоминай больше, – а про себя добавила "ты повернутая". – Почему бы нам всем не отправиться отдыхать? Если пожелаете, мой Завоеватель, я сопровожу вас до вашей спальни. Наджара, пожалуйста, останься здесь. Вы обе сможете обсудить все свои проблемы завтра, когда головы будут яснее, – я остановилась, а затем добавила. – Пожалуйста? – преисподняя, это слово всегда срабатывало в моем случае, когда Габриель так говорила.

Габриель опустила меч и гневно вышла из комнаты. Наджара и я выдохнули с облегчением. Не глядя в ее сторону, я направилась к выходу. – Я послежу за ней до утра, Наджара. Тебе нужно отдохнуть.

– Зена, – позвала она. Сопротивляясь, я все же остановилась. – Благодарю тебя.

Я не была уверена, что справлюсь с собой, но подошла к ней вплотную.

– Позволь мне объяснить тебе, Наджара. Я совсем не люблю тебя. И я не думаю, что ты тут натирала до блеска ботинки Габриель. И если бы я решила, что твоя смерть принесет ей душевный покой, то сама бы помогла опустить ей меч. Но знаю, что лучше. Я не спасала твою жизнь сегодня вечером, так что не благодари меня. Я пришла спасти Габриель.

Я снова пошла к выходу, когда услышала вызов Наджары. – Ты понимаешь, что как супруга Завоевателя, я могу вызвать тебя на Арену, если захочу.

– Я не хочу возвращаться в прошлое, и твои Джины знают это. И пока этот день не настал, – затем добавила. – Держись подальше от меня, и я поступлю также. Договорились?

– Пока ты в Королевской охране, это будет трудно, – усмехнулась она.

– Я не думаю, что ты задержишься в этом королевстве надолго, – ответила я с самоуверенной усмешкой. Я начала уже закрывать дверь. – Хороших снов супруга Завоевателя.

За закрытой дверью я услышала расстроенный вопль Наджары и звук разбитой посуды. Да, это было достаточно опасным для меня, но я не могла не улыбнуться. Если быть откровенной, то излишний нажим на Наджару, возможно, мог сыграть не в мою пользу. Но она всегда была гвоздем в моей заднице, и даже сумела как то мне наподдать .Но тогда я просто недооценила ее. Это и стало роковой ошибкой. Теперь все будет иначе, но в любом случае мне нужно всегда быть настороже с этой безумной.

*****

Теперь меня ожидало весьма важное и тягостное дело в казармах. Уходя, Габриель все еще оставалась с оружием в руках. Она была пьяна и сердита, и это могло стать большой проблемой. Я остановилась перед своей дверью, потрясенная собственным состоянием, руки дрожали. Открыв дверь, я была еще более изумлена, когда она встретила меня сидя на стуле рядом с дверью, с бокалом вина и мечом, покоящемся на ее левом колене.

– Скажи мне, Зена, – она опорожнила бокал и кинула его в стену. – Почему ты так интересуешься, убью я свою супругу или нет? – С мечом наготове она переместилась в мою сторону. – Ведь ее смерть открыла бы дорогу тебе, – ее голос был очень жестким.

– Зачем тебе ее смерть?

– Не твоего ума дело, Зена. Я спрашиваю тебя снова. Тебе была бы на руку ее смерть. Я права? – сколько же льда было в ее голосе.

– И при этом наблюдать, как погибает твоя душа? Нет, уволь меня.

Она усмехнулась мне в лицо, схватившись за рукоятку меча. Оружие уперлось прямо в живот. Я не пыталась защититься, а кончик стального лезвия переместился к моей шее.

– Я не совсем уверена, в какую игру ты играешь со мной, Зена, но уже порядком утомилась задавать тебе вопросы. Я должна убить тебя прямо сейчас, – к своим словам она добавила убедительности, надавив сильнее на шею.

– Если это принесет тебе мир, Габриель, тогда сделай это, – я наклонила голову так, чтобы ей еще легче было прикончить меня. Она выдохнула, опуская оружие, и направилась к столу с вином

– Я люблю тебя, Габриель.

Она села с бокалом в руках, метнув на меня взгляд. – Я не люблю тебя, Зена. И никогда не буду.

Вероятно, было бы более милосердно, если бы она проткнула меня своим мечом.

– Ты же видишь, я не знаю любви, и вряд ли такое может вообще случиться, – она сделала глоток. – Так что не трать свое время попусту.

Последнее предложение прозвучало скорее по детски, нежели как из уст Завоевателя. Она снова налила себе вина, но я подошла ближе и отняла флягу.

– Пожалуйста, Габриель. Не стоит больше пить сегодня.

Я ожидала борьбы, удара слева, гневных слов – но ничего не произошло. Она просто опустилась на стул, выглядя при этом совершенно разбитой. Это была женщина только что уничтожившая Римскую Империю.

– Было время в моей жизни, когда я чувствовала то же самое, что и ты. Я не могу забрать твою вину, и знаю это хорошо, так как пережила подобное. Ты хотела бы знать, какова бы была твоя жизнь, если бы все можно было вернуть назад и изменить. Тупая боль в животе и тяжесть на плечах, а выход – хорошая драка. Иногда даже не на поле боя, а в жизни. И трудно осознать настоящую причину. А все имеет свою причину. Как все это можно исправить? Я задавала этот вопрос не так уж и давно. Что я знаю – то, что есть большое отличие, когда кто-нибудь верит в тебя, дает смелость и силу. Это может научить любить даже стальную душу, – я смотрела в ее глаза. – Я люблю тебя очень сильно и верю в тебя всем сердцем, Габриель. Поэтому не могу просто отойти в сторону, и смотреть, как ты медленно уничтожаешь сама себя.

Она молчала некоторое время, тщательно уперевшись взглядом в свои ботинки. Затем глубоко вздохнула. Было видно, что она пыталась управлять чувствами. Габриель подняла голову и посмотрела на потолок, сдерживая слезы. Как никогда мне хотелось прижать ее, давая приют объятий. Хотелось подобрать правильные слова, как когда-то Габриель находила для меня. Я хотела добавить что-то к своим словам, но взамен начала говорить она.

– Была большая битва, с тех пор луна поменялась два раза, мы воевали против Персии.

Я села на полу перед ней, чтобы слушать.

– Кровавая бойня длилась в течение нескольких дней. Они были очень сильны, и я порядком устала от затяжной резни. Устала от холода, смертей, чертовски устала, – она тяжело вздохнула, переводя дух.

В одну из ночей мы неожиданно напали на них снова. Я потеряла много хороших людей. Помню, как соскользнула на землю, находясь на переднем плане, в гуще битвы. Один из персов был готов смахнуть мою голову с плеч, время остановилось на мгновенье, и я подумала, как легко будет просто позволить ему сделать это. Какая-то часть меня хотела умереть, желая искупить вину, но другая часть – воин, не позволила случиться подобному.

– Это не имело ничего общего с воином внутри тебя. Это не стало бы искуплением грехов, Габриль. Это было бы самым легким выходом. Ты никогда не выбирала легкий путь в жизни, вот почему ты сразились тогда.

– Ты не считаешь, что моя смерть многих сделала бы счастливыми? Цена моей жизни, чтобы заплатить за каждую ошибку, Зена?

– Конечно, есть те, кто получил бы удовольствие от твоей смерти, да и моей тоже. Но те хорошие дела, что ты сделала, перевешивают плохое в твоей жизни. Ты можешь сделать так много для живых, так что не стоит погибать за мертвых. Это – трудно, медленно и иногда мучительно, но в конце концов, это имеет смысл. Ты найдешь свое искупление, – я знала, что она не верила моим словам.

– Скажи, почему среди окружающих есть люди, которые служат тебе столь преданно? Не говори мне, что это из-за страха. В твоем подчинении найдется достаточно людей, который верят тебе и готовы отдать за тебя жизнь. Вспомни Джоксера, солдата, что умер. Он защищал тебя не из страха, а из отношения к тебе, – я поместила руки на ее колени, но она все еще не хотела встретиться со мной глазами.

– Габриель, ты была лишь ребенком, когда пришло зло и забрало твою невиновность. Ты завоевала мир не из-за гнева или жадности. Ты воевала, чтобы другие невиновные не прошли через то, что пришлось вытерпеть тебе. Боги женщина, почему моя мам... Сирена любит тебя как свою собственную дочь? – я надеялась, что скрыла свой огрех.

– Твоя кто?

Прежде, чем я смогла ответить, раздались крики и шум их соседних помещений. Один из голосов был слишком знакомым. Габриель и я вскочили. Подбегая ближе, мы поняли, что что-то случилось на кухне. Зайдя в помещение, мы обнаружили полный разгром. Огромный горшок был опрокинут с огня, все вокруг разбросано в беспорядке.

– Боги! Сирена? Надежда? – Габриель запаниковала Мы дошли до их спален и замерли на месте. Комната была разворочена, повсюду кровь. В углу комнаты моя мать удерживала истекающую кровью Каллисто.

Часть 13

– Мама, что случилось? Что она сделала? – спросила я, осматривая обеих. Она была такой обезумевшей, объясниться было просто невозможно. Я спешно осмотрела помещение. Габриель металась по комнате, но спрашивать мою мать было в данном случае бесполезно.

– Надежда! – крикнула Габриель, осматривая комнату. – Надежда, ответь мне!

Моя мать стала показывать жестами, чтобы привлечь наше внимание, она указала на больший ящик около двери. Мы обе наблюдали за Габриель, в движениях которой читался страх за то, что она могла там обнаружить. Как только она подняла крышку, мы услышали детские всхлипы.

– Не трогайте меня, – девочка плакала. Габриель подхватила ребенка, обнимая и закрывая руками. Понимая, что это Габриель, девочка обняла ее крепко за шею.

– Она сделала это? – я переместила взгляд от Габриель к матери и Каллисто. Моя мать отрицательно покачала головой. Я не могла понять, что же произошло.

За нее ответила Надежда.

– Вошли несколько мужчин, – ее голос дрожал. – Женщина-блондинка сражалась с ними.

– Какие мужчины?

– Я не могла видеть их, – ответила Надежда. – Бабушка спрятала меня в ящик. Все так грохотало, затем наступила тишина. Потом я услышала, как вы меня звали.

Каллисто не шевелилась, она была либо мертва, либо на грани жизни. Ее грудь едва вздымалась. Я подошла проверить ее состояния. Тартар, жизнь в ее теле еле теплилась.

– Зена? – ее глаза едва приоткрылись.

– Да?

Каллисто кашлянула, изо рта пошла кровь. В ее состоянии я уже не могла ничем помочь.

– Надо было вернуться, – она ухмыльнулась.

– Почему? Тебя же изгнали, – спросила я.

– Завоеватель оставила мне жизнь, – слова давались ей с трудом. – Надо было вернуться... Наджара хотела убить Надежду. Чтобы не было никаких наследников... Сохрани ее, Зена... Не надо больше мертвых детей и матерей..., – она начала кашлять и вскоре обмякла в руках моей матери, взгляд стал стеклянным. Крики Надежды становились громче; мать плакала, и я поняла что слезы тоже стекают из моих глаз – Каллисто наконец нашла свой мир. А Габриель снова победила там, где я потерпела неудачу – у нее получилось спасти душу Каллисто. Я прикрыла веки покойной. Развернувшись к Габриель, я увидела, что она все еще не может отпустить девочку. Глаза Завоевателя были закрыты, и только когда девочка успокоилась немного, она начала говорить с нею.

– С тобой все хорошо?

Надежда отодвинулась и посмотрела на Габриель, полностью игнорируя вопрос.

– Ты моя мама? – она спрашивала в неверии. Габриель сглотнула комок в горле и через некоторое время ответила.

– Да, но ты не можешь всем говорить об этом, сладкая.

– Но почему не могу?

– Я объясню позже, – она не добавила ничего больше. Взамен повернулась к моей матери, сидящей на полу и удерживающей Каллисто. – Сирена, ты не пострадала? – спросила она.

Мать отрицательно покачала головой. Габриель просто кивнула ей в ответ, прижимая к себе Надежду. Я наблюдала, как Завоеватель уносила девочку прочь от места резни. С этим можно было разобраться и позже. Теперь, когда сумасшествие Наджары было обнаружено, все становилось гораздо более опасным. Вероятно, нападавшие двое мужчин ничего не докажут, но я была уверена, что за ними стоит Наджара. Моя бедная мать все еще удерживала Каллисто, так что я осторожно приподняла ее тело и хотела выйти из помещения.

В этот момент передо мной возникли два охранника. Подозрительно, где они были, когда началась драка, и почему их не было так долго на месте? Я уложила тело Каллисто осторожно на пол.

– Что случилось? – спросили они одновременно.

– Вы расскажите мне, – ответила я.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил один из охранников.

– Почему две женщины и ребенок подверглись нападению, а вы не знаете об этом?

Они виновато посмотрели друг на друга, в то время как подошла Габриель.

– Хорошо, – начал второй охранник. – Мы были на своем посту, но потом Хоратиус... захотел побыть...только... так, мы...

Он дрогнул при попытке описать любовное свидание с другим охранником. Очевидно, Габриель услышала достаточно. Она вытащила свой кинжал из сапога и крутанула им в воздухе. Прежде, чем я сообразила, что происходит, она ранила говорящего прямо в сердце, смерть пришла за парнем немедленно. Лезвие было выдернуто из тела, чтобы полоснуть по горлу другого ошеломленного охранника. Он схватился руками за шею, и булькая, обрушился на землю поверх первого. Габриель яростно дышала над убитыми.