Текст книги "Сказка о колдовстве, гаданиях и проваленной охоте на ведьм (СИ)"

Автор книги: Wellixen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Адам, активный

Какое-то время висела тишина.

За окном беспечно звенел ветер, тихо скрипел под ногами деревянный пол. Неожиданно Адам почувствовал себя нежеланным гостем в своём собственном доме.

Вопреки ожиданиям, Неля криво усмехнулась. Следы оспы на её лице будто стали глубже и ярче. Под глазами проступили милые морщинки.

В один момент эта усмешка выбила из-под Адама остатки почвы. Мысленно Лоуренс, изо всех сил, приложился лбом к твердой каменной стене, выбивая мозг. Один раз, два, три. Не даром тётушка говорила, что у любимого племянника в голове рагу. Он слишком поспешил? Или говорил недостаточно убедительно?

– Это не шутка… – Адам пытался говорить серьезно, но чем больше к этому прилагалось усилий, тем плаксивей звучал голос. – Ты действительно мне нравишься!

Последнее слово вовсе будто выкрикнул ребёнок. Появилось острое чувство сжать кулаки, резко развернуться и убежать прочь, покинув это богом забытое место. Никогда Адам не желал забвения настолько сильно. В голове даже промелькнула отчаянная мысль – ударить Нелю по голове так, чтобы та потеряла сознание вместе с памятью о прошедших нескольких днях. Или вовсе забыла всю свою жизнь, чтобы действительно иметь шанс начать всё с чистого листа.

Пальцы задрожали в предвкушении крови, но Адам мысленно дал себе приказ не отступать.

– Твои бредни про колдовство и веник звучали куда правдоподобнее, чем это.

Хихиканье перенесло в полноценный смех. Ещё вчера Адам отдал бы всё, чтобы это услышать. Сегодня же ангельская песнь стала музыкой дьявола.

«Когда я умру и попаду в ад, не черти будут меня мучить»

– Но это правда! Всё это!

Неля не прекратила смеяться, и Адам почувствовал себя ещё хуже. Желание спрятаться усилилось.

– Ты такой странный.

Она говорила куда смелее обычного. Ненадолго блеснула догадка – это всё волнение. Переизбыток бушующих чувств. Некоторые осуждённые в колдовстве, оказавшись на пороге настоящей опасности, часто делали глупости под давлением бурлящих эмоций. Адам четко помнил основные проявления человеческого отчаянья: испуганно вытаращенные глаза, некрасиво раскрытый рот, непривычное поведение.

Внутри заклокотало глухое раздражение. Почему Неля была такой… Такой…

Адам замычал. Нужное слово никак не желало приходить в голову. Тем не менее, Неля действительно была «такой».

– Краса моя, ты действительно не понимаешь, что происходит.

Адам успокоил себя тем, что по такой логике к Неле стоило испытывать жалость, а не раздражение. Лоуренс покачал головой. Он уже думал легко потрепать Нелю по плечу, но та мгновенно вжалась в стенку. Будто это Адам с вилами затолкал её в лес.

– Да неужели!

Зато её тон изменился. Адам попытался обрадоваться этой перемене, но обида оказалась сильнее. Разочарованный взгляд упал на блюдо, где бессмысленно колыхалась каша в молочном вареве.

– Не там ты ищешь дьявола, не там.

Неля ничего не сказала, но Адаму показалось, что он сумел прочесть её мысли.

Лгун, обманщик, лжец. Тот, кто совершенно не заслуживает доверия. Внутри бурлило желание броситься вперёд, хорошенько ухватить широкие, могучие плечи и изо всех сил затрясти массивное тело, чтобы от тряски в голове хоть что-нибудь появилось. Но Адам не был таким радикальным. Лоуренс уже успел дать себе клятву, что пальцем не тронет Нелю, если на то не будет необходимости. Неля этого не понимала.

– Ты не знаешь, с кем живёшь.

– Ни с кем я не живу. Я вдова.

Да что за упрямство такое? Адам схватился за крестик под рубашкой и мысленно призвал силу предков. Ох, как же ему не хватало ориентиров! Что думать? В каком направлении идти? Что можно сделать такого, чтобы слова упали на правильную почву.

– Ты прекрасно понимаешь о чем я.

Лицо Нели скривилось. Будь между ней и стеной ещё немного места, Неля бы отсела в очередной раз. Лицо, покрытое следами оспы, недружелюбно вздулось, а глаза как-то некрасиво сверкнули.

– Ты гулящей вздумал меня назвать? Думаешь, у меня мужики под крышей ночуют, стоило мне Остера в другой мир проводить? Постыдись, Отче! Годовой траур лишь недавно кончился!

Невольно Адам вздрогнул. Запоздало пришло понимание – он задел какую-то очень болезненную рану. Лоуренс даже испытал вину, но это было быстро и мимолётно. Появившееся раздражение укрепилось.

– Я не бросал тень на твою честь, краса моя. Я верю, что ты образцовая вдова. Но взгляни шире: рядом с тобой живут не только куры. У тебя ещё есть… – И Адам скривился. Противное слово, знакомое ещё с раннего детства, оставило на языке гнилостный привкус. – …соседи.

Гнев Нели перетёк в недоумение. Адам сильнее зажал крестик между пальцами. Наружу просился облегчённый вдох. Быть может, они сегодня даже не подерутся. Это радовало, ведь Неля была не только девушкой, но ещё действительно могла прибить кулак промеж глаз так, что те навсегда съедутся в кучу. Мелко, но приятно задрожали колени.

«Эти бы кулаки, да в правильное русло»

– Обычные соседи. Чего ты вообще к людям цепляешься, Отче?

– К людям? – Приятные грёзы подняли настроение. Адам усмехнулся, качая головой. – Где ты людей нашла, краса моя? Это ведь натуральные упыри. Причём все!

Воцарилась тишина. От нервов потянуло есть. Адам бегло взглянул на свои пальцы, делая подсчёт. Если память не врала, то Светлая Неделя всё ещё шла. По заветам святых книг стоило избегать мяса, яиц, муки и масла. Недолго думая, Адам подошёл к слову и вынул оттуда два пирожка с мясом. Тесто успело стать твёрже, но Лоуренс был уверен в крепости своих зубов. Кроме того, пирожковая начинка становилась куда вкуснее при дневной выдержки.

Грубое тесто зацарапало нёбо, но мысленно Адам воссиял. Теперь мясо стало немного кислым, с лёгким намёком на горечь. Луковый сок приятно дополнял вкус, но вот чёрного перца Лоуренс добавил бы чуточку больше.

В некотором роде это могло считаться даже успешной встречей. Ел Адам, ела Неля. Тётушка говорила, что ничего не сближает так сильно, как совместная трапеза. Поэтому она никогда в жизни не ела с отцом Адама в одном помещении.

Лоуренс смотрел в окно, меланхолично жуя пирожок. Кожей он чувствовал короткие, быстрые взгляды Нели. Та пыталась его «считать», что льстило. Кем бы она не считала засланного инквизитора, Адаму было приятно чувствовать её внимание.

– Не все люди упыри. – Адам услышал сёрбанье. Неля поднесла чашу к губам и быстро выпила коричное молоко. – Здесь много хороших, достойных людей.

Хотелось услышать скромное: «ты, например», но Адам ясно понимал – некоторые мечты обречены оставаться лишь мечтами. Мрачную мысль перебила надежда, что такое незавидное положение не навсегда.

– Ну да. Достойные люди, краса моя, они ведь такие: сбиваются в кучку, травят кого-то по подозрению в колдовстве, пока сами, дома, тёмными вечерами, приносят кровавые жертвы во благо тьмы.

Ничего в ответ не последовало, поэтому Адам прекратил рассматривать старые, сельские могилы и повернул голову в сторону кровати. Неля озадаченно смотрела куда-то в согнутые колени, нахмурив рыживатые брови.

Ничего не поняла.

– Они колдуны, краса моя. Не знаю, первоклассные чернокнижники или кто попроще, но факт на лицо. Ты единственная овца среди волков.

Разъяснение встретил хриплый, короткий смех. На мгновение Адам даже забоялся, что Неля снова подавилась корицей. Она дышала как побитая птица, изредка выдавливая «ха-ха» и «ха-а-а-ах», но на этом всё и заканчивалось. Неля облизнула губы, но над массивным, но ровным носом всё равно остались белые усы.

– Ты отвратительный врун. И паршивый шутник, между прочим. И… – Тут-то она и поняла, что жует он пирожок. – И Отче из тебя так себе!

– Всевышнему плевать, что ты ешь. – Адам снова посмотрел на кресты, чтобы задушить внутри пухнущий смех. Странное наблюдение, но некоторым женщинам усы шли. И даже больше, чем мужчинам. – Главное, чтобы это не было плотью ближнего твоего.

– Вообще-то…

– Да-да, «плоть нуждается в смирении, оттого не вкушай ты мяса, не ешь рыбу в те дни, когда славится Имя Моё», но краса, эти правила появились давным-давно, когда каждая зима была похожа на маленькую смерть. – Адам с упоением дернул языком кусочек мяса, застрявший в верхних зубах. Или это был лук? – В первую очередь – это контроль за пропитанием. Воздержавшись от вяленого мяса летом, ты больше скушаешь его зимой.

Лицо Нели побледнело. Круглые щёки будто бы стали острее, а от бровей и до самых глаз протянулась тень. Адам не сумел сдержать смешка. Зрелище выдалось забавным, особенно с усами. Пришлось напомнить себе, что у них за отношения, чтобы не встать и не стереть молоко пальцем.

– В тебя попадёт молния. – Севшим, глухим голосом сообщила Неля. – Богохульник.

– Вообще-то ученик семинарии. – Поправил Адам, проглотив пирожок. – С двенадцати лет меня отправляли в библиотеку Ордена, а в пятнадцать я слепил трактат о причинно-следственных связях и воле Всевышнего.

Едва он это сказал, как поясницу ужалило холодное понимание – это было давно. Мелькнуло воспоминание: искренняя отцовская похвала и приказ, чтобы трактат снесли в закрытую секцию инквизиции. Тогда Адам был счастлив настолько, что не обратил внимания на непонятный комментарий о провокационности содержимого. Было приятно только от вести, что весь проделанный труд сохранят, а не пустят на растопку печей в столовых.

– Я тебе не верю.

Адам снова повернул к ней голову. Неля выглядела и раздражённой, и уязвлённой, но не сильно агрессивной.

«Она меня сегодня не побьёт»

– Я бы показал своё табель, но, краса моя, он остался в столице. Интересно, не пустила ли моя матушка на розжиг камина?

Последнюю фразу пробормотал быстро, не рассчитывая на понимание, но Неля всё услышала и подвинулась чуть ближе.

– Зачем твоей матушке его сжигать?

– Ах. Я сказал «матушка»? Прошу прощения. Мачеха.

Лицо Нели дрогнуло, губы сжались. Могло показаться, что именно она сказала что-то обидное. Адам просиял.

– Моя настоящая матушка умерла почти сразу после моего рождения. Меня воспитывал отец и ворох тётушек. Мне было около трёх, когда отец женился.

– Некрасиво вышло… – Неля вцепилась в край одеяла. – Очень.

– Потом, когда в дом вошла новая «матушка», отцовское вмешательство в моё воспитание стало минимальным.

Лицо Нели оказалось бесценным. Адам и не догадывался, что она способна смотреть так грустно, так трогательно, так проникновенно.

Чтобы не упустить момент, Лоуренс полез глубже в воспоминания. Что ещё можно было сказать такого плохого о своём прошлом, чтобы девушка тебя несомненно пожалела? Адам напрягся. В голове явственно всплыло лицо мачехи. Бледная кожа, тонкие губы, пустой взгляд. Она всегда смотрела не на Адама, будто немного сквозь.

Ничего плохого, кроме рождения Авеля, эта женщина не сделала. Точнее, сам факт рождения Адама никак не смущал. Он не испытывал ревности к родителю. Проблемы начались в тот момент, когда стало очевидно отсутствие нормального воспитания.

Адам облизнул пересохшие губы.

– На самом деле всё не так уж и плохо, краса моя. Какое-то время назад я был даже не самым пропащим ребёнком! – Адам оглянулся. Дом прошлого Отче казался жалкой лачугой даже на фоне общих казарм. То, что удалось прихватить из родного дома, казалось смешным и нелепым. И дело вовсе не в том, что место всё ещё помнило прошлого хозяина. Просто кто-то сверху сказал, что фарфор будет смотреться убого на грубо сколоченном столе из сосны. – А потом папочка увидел, как я проявляю милосердие…

Жалел ли он об этом? До этого момента Адам не задумывался. Печаль внутри всё же была, но она казалась смутной и абстрактной. Не помни Адам последних событий, он бы решил, что грустит из-за какой-то мелочи.

– И что ты сделал?

Губы сами растянулись в улыбку. Какое-то время Адам смотрел на Нелю и гадал, как же та поступит. Воскликнет, называв его убийцей? Замолчит, совсем вжавшись в стену? Убежит с криком?

– Ты не хочешь этого знать, краса моя, а я не хочу вспоминать об этом.

Лицо Нели напряглось, но это были все изменения. Какое-то время они молчали. Адам медленно доедал пирог, а Неля продолжала сидеть на кровати, смотря перед собой. Эту идиллию не хотелось рушить, но Адам ясно помнил с чего всё начиналось.

– Тебя действительно окружают упыри.

– И самый главный говорит мне это. – Прорычала Неля, резко вставая с кровати.– Всё. Хватит. Я домой.

– Ну… Удерживать тебя силой неправильно. – Адам облизнул губы и подошёл к напряженной Неле. Та вздрогнула, когда его ладонь прошлась прямо у неё под носом. Очаровательные усы исчезли. – Я провожу тебя до дома.

– Обойдусь.

Неля попыталась отойти, но позади неё была лишь кровать. Адам попытался миролюбиво улыбнуться, но чужое сердце не смягчилось.

– Я всё равно так просто от тебя не отстану, краса моя. Легче просто согласиться. – Не дожидаясь её ответа, Адам схватил Нелю под локоть и улыбнулся. – Обещаю показать тебе каждый подклад, каждый еретический символ на участке твоих любимых соседей. Ну же, расслабься. Обещаю, я тебя не разочарую.

Неля, потрясенная

Она успела пожалеть, что не осталась в кровати.

Адам шёл быстро, а его руки так крепко обвивали запястье Нели, что та чувствовала себя козой на верёвке. Слабость в теле никуда не исчезла, и догонять Адама было тяжело. Протоптанные дороги о коварно прятались, то выскакивали, из-за чего шаг был неровным. Неля боялась упасть.

– На самом деле колдовство может быть наукой. – Адам говорил это негромко, но Неля прекрасно слышала каждое слово. – У него есть своя логика, но мы не можем её изучить из-за позиции Божьего Дома.

«Не слушай его! Не слушай!»

Крупные капли холодного пота текли по шее. Над небом висело солнце, и воздух вокруг всё ещё был полон тепла, но Нелю бил озноб. Внутренний холод пронизывал практически каждую клеточку тела. Настоящий грех был совсем рядом. Его теплые пальцы кандалами сковывали руку, не оставляя иного выбора, кроме как идти следом. В одной из бабкиных притч была история о святой, которую искушал нечистый. Он предлагал запертой в башне деве и власть, и любовь, и счастье, если та согласиться стать его женой. Лукавый даже пообещал, что все войны и беды мира кончатся, если дева согласиться подарить ему любовь. Дева сказала, что она согласна, но свадьбу надо справить ночью у пустой ячменной башни. Нечистый не понял подвоха и согласился. Когда он пришёл к башне, грудь его пронзило освященное копьё, и соблазнитель обратился в пепел. К концу этой истории так и не было понятно, было ли искушение обманом, или большая часть проблем человечества действительно исчезла, согласись дева отдать своё сердце.

Тем не менее, святая стала святой, отвергнув чужое предложение, а Неля скептически посмотрела на узкую грудь Адама. Какой была вероятность, что его плоть станет пеплом? Наверное, никакой. Даже одержимые умирали, как простые люди.

– Мне, на самом деле, эта позиция никогда не нравилась. – Адам как-то заискивающе улыбнулся. – В писаниях нет прямого порицания магии. Точнее есть, но осуждаются «подарки искусителя». В мире есть такие, чьи таланты – это награда правильной стороны.

«Пожалуйста, замолчи»

Что скажет староста, если Неля перескажет этот разговор? Страшно представить. И если судьба Адама не ясна, то Нелю точно сожгут. Хотя бы из-за того, что уши её услышали часть греховных предложений.

– О. Смотри!

Адам резко остановился. Появилась возможность передохнуть.

Лоуренс ткнул пальцем в сторону забора старой Фриды. Мысленно Неля скривилась. Эта старуха была одной из первых, кто пускал слухи о чёрном колдовстве и связи с чертями. Некрасиво Адам указал пальцем в сторону крыши, тяжело лежащей на худых деревянных стенах.

– Видишь гнездо у центрального окна? Это не гнездо. Это талисман на достаток. Старый, но сильный. Птичий пух, красная шерсть и воробьиные перья. Примитив.

Неля скептично фыркнула. Домишко, как домишко. Хоть черноте языка Фриды могла позавидовать сама ночь, Неля сомневалась в сказанном.

– Хочешь, чтобы доказал? Что ж, краса моя… – Тонкая тёмная накидка была сброшена прямо в руки Нели. – Подержи, пожалуйста.

Она поняла его замысел слишком поздно.

– Что ты де…? Нет!

Но прежде чем Неля схватила Адама за ворот, Лоуренс лихо перепрыгнул через невысокий деревянный забор. Тощая собака на верёвке низко зарычала, но стоило Адаму повернуть голову в её сторону, как рык оборвался. От удивления у Нели перехватило дыхание. Псина, противная не меньше хозяйки, замолкла с первого раза!

Адам закатал рукава, огляделся, а после подпрыгнул и выдернул гнездо из-под крыши, после чего подбежал к Неле и протянул находку через забор.

– Любуйся, краса моя.

К горлу подкатила тошнота. Чем бы это не было, у Нели скрутило живот от отвращения. Куцые перья жалко свисали с прохудившийся нити, а среди грязно-желтого пуха явно что-то сдохло. И не единожды.

– Ты ничего не говорил о костях.

– А? Это плата. – Адам выбросил отвратительный пример в сторону и перелез снова на улицу. Про себя Неля решила, что этому Отче она даже руки не подаст. Хотя бы до того момента, пока он не искупается с мылом и известью. – Некоторые вещи не работают просто так. Вот суёт голову любопытная птичка, а потом… – И Адам резко сжал руку, будто это было животной пастью. – И всё. Ням-ням. Знаешь, как некоторые растения на болотах, которые жрут насекомых. Такое, кстати, считается черным колдовством. Кровь, плоть, личная выгода. Боюсь, местным обитателям выпишут приличный котёл.

Неля вспомнила перевернутый веник и сдавленно хмыкнула. Как и в том случае, сказанное звучало слишком фантастично. Да и вообще, сердце разрывалось на две части. Одна во что-то верила, а другой становилось откровенно смешно от происходящего. Веник, нитки, наука и котлы. Этот набор не вызывал никакого доверия даже на уровне инстинкта.

Спутника же это волновало мало. Неля видел как блуждал его взгляд по дому Фриды. Невольно Неля перекрестилась, когда в одном тусклом окошке промелькнула едва заметная тень.

– Дом скоро развалится. – Адам какое-то время смотрел на деревянного петушка, смотрящего с центра крыши. – И все богатства обратятся в щепки.

Если в первое Неле верилось, то второе вызывало сомнение. Старая Фрида была феноменально скупа. По этой причине её единственная дочь пошла замуж за пьяницу Августа, который был единственным мужчиной, который не пытался содрать приданное. Ходили слухи, что брак этот не принёс ничего, кроме несчастий и лишних синяков на тощем, бледном девичьем лице.

– Скорее наступит судный день.

– Что ж, тогда он наступит. – Адам взял накидку и набросил ту на плечи. – Это не её деньги. И не ей они должны отягощать кошель. Идём дальше?

Никуда идти не хотелось. Когда Адам опять попытался схватить запястье, Неля испуганно отпрыгнула в сторону. Тошнота снова дала о себе знать, едва в голову пришла мысль чудовищном клубке под крышей.

– Ну же, Краса моя.

– Я тебе не краса.

Адам тихо посмеялся, и Неля вдруг подумала, что смех его напоминает лисий. Было в нём что-то странное.

– Тебе это не поможет. – Мрачно фыркнула Неля, когда Адам потёр руку о накидку. – Не трогай меня своими грязными лапами!

– Краса моя, бьёшь сердце без плети. – Но он прекратил искать прикосновений. Адам озорно улыбнулся, и на его лице проступили небольшие морщинки. – Вообще магия – это странный предмет. Одни в неё верят, а другие – нет. Это прямо как со Всевышним. Мы не можем почувствовать его, дотронуться телом или осязать Его запах. Всё это на уровне личных ощущений.

Неле казалось, что стоит её освободиться, как ноги сами понесут её прочь. Ещё никогда ошибка не казалась такой глупой и странной. Адам медленно пошёл дальше и Неля, зачарованная его голосом, побрела следом. Разум ослаб, наполнился дымом. Она видела, как поднималась и опускалась его макушка. Гулким эхом в её ушах звучали ритмичные шаги. Удивительно понятной дробью звучали слова.

В какой-то момент Неля подумала – этому человеку нужен собеседник. Адам говорил, не стесняясь и не придерживаясь рамок. От страха сердце почти остановилось. Этот человек в черном плаще не был еретиком. Дела обстояли намного, намного хуже.

– Кстати, присмотрись. Видишь там, на пороге черную отметину? Я готов поставить всё своё жалование, что это кровь петуха. Сомневаюсь, что чёрного, но всё-таки. Так стараются отвадить тёмные силы. Выходит немного иронично: люди стараются тьмой отвлечь тьму. О, а видишь эти цветы? Они густо прорастают на могилах вдов и убитых младенцев. Как думаешь, сколько трупов можно найти у них во дворе?

Под «ними» Адам подразумевал семью конюха. Этих людей Неля знала плохо. Те к ней практически не ходили, а если и ходили, то говорили исключительно по делу, чем вызывали симпатию. Детей у них не было, из-за чего в их доме жило несколько сирот. Неля уставилась на цветы и криво усмехнулась. Незабудки давно отцвели. Лепестки опали, оголяя стебли и листья. В голову закралось сомнение.

– Ты что-то путаешь, Отче. Я слышала, что они всходят на могилах некрещеных младенцев. Про вдов и убийства речи не шло.

Лицо Адама немного померкло. Какое-то время священник смотрел на кусты, после чего развернулся и фыркнул, словно ничего особенного не произошло.

– Ладно, тут я мог ошибиться. Предания никогда не были моей сильной стороной, но, эй, я крестиком могу поклясться, что с этим домом что-то не так. – Но долго эту мысль он вынашивать не стал. Будто ребёнок, завидевший ярмарочные прилавки, Адам понёсся дальше, к новому жилищу. – Тут тоже пахнет злом. И тут тоже. И тут. И тут!

«Или злом разит от тебя, Отче»

Адам продолжил рассказ, но теперь каждое слово Неля мысленно взвешивала. Он говорил сбивчиво и быстро, будто боясь, что кто-то придёт и оттащит его прочь. Ах, как же Неля хотела, чтобы это случилось, но люди, будто сговорившись, сидели по своим норам. Кожей Неля чувствовала их взгляды, а краем глаза видела силуэты, скользящие то во дворах, то в мутных оконных стёклах.

Жилые дворы оказались позади, а Адам всё шёл и шёл, нырнув прямо в лес. Неля пошла следом, хотя мысль остаться один на один с этим странным человеком вызывала неловкое покалывание где-то ниже поясницы.

– Не впечатлил, да? – Адам грустно улыбнулся. – Не переживай, краса моя. Я говорю правду и только правду. Ты это скоро поймёшь.

«Может, отец сослал тебя сюда не из-за черных сил, а бед с головой?»

Таких людей Неля лично не видела, но знала об их существовании. К обычному неприятию добавилась колючая жалость. Но, с другой стороны, Адам не пускал слюни и смотрел прямо в глаза. У него был хороший говор, а не мычание телёнка. Свой сан он как-то получил, что тоже не было бы возможно без здоровья.

Шаги стихли. Опавшие иглы и прелая листва душили звук шагов, зато над головой всё громче и громче разрывали глотки птицы.

– Всё я говорю, и я. Краса моя, а расскажи-ка ты мне что-нибудь!

Нет, теперь точно настало время убегать. Неля попыталась придумать отговорку, но все идеи звучали в голове так глупо, что становилось стыдно. Адам тихо посмеялся и выставил руку вперёд. Маленький воробей, будто ручной, впился лапками в черный рукав.

– Ты так долго молчишь. Видишь, даже воробушек хочет услышать твой голос.

Совсем внезапно Неля оробела. Улыбка на губах Адама стала шире.

– Не надо скромничать. Это естественно. Мы вроде знакомы, но я совсем ничего о тебе не знаю. Кто ты? С каких краёв приехала? Кем были твои родители? Или… Прочь! – Адам стряхнул птицу и взял руки Нели. – Давай я сам расскажу о тебе!

Волоски на шее встали дыбом. Неля попыталась отшатнуться, но Адам оказался цепким, будто клещ.

– Обещаю, Всевышний не зачтёт это как грех. Ты ведь не просила. – Мягко, но настойчиво он разжал её пальцы на левой руке. – И если грянет Страшный Суд, не бойся, краса. Я обязательно закрою тебя своей грудью. Гадания никогда не были моей сильной стороной, но…

В её прошлой деревне девки не брезговали таким баловством. Да, это было неуклюже и нелепо, отчего рвался смех, но вообще Неля такого не одобряла.

Адам дунул в раскрытую ладонь. Его глаза уставились на собрание линии, мозоли и шрамы.

– Ты не одна в семье. – Голос прозвучал глубоко, но не пугающе. Мысленно Неля усмехнулась. Такой новостью в это время никого нельзя удивить. – У тебя есть братья. Ты единственная девушка. Талантливая, сильная. Отец рыдал от того, что ты не мальчик.

А вот тут он попал прямо в цель. Спину Нели наводнили холодные мурашки, а в голове тусклым воспоминанием прогремел голос отца: «кузнеца была бы твоя, родись ты парнем».

– Сейчас ты совсем одна. Твоей крови нет. Огонь забрал твою кровь.

Она не верила. Не хотела верить, но всё же спросила:

– Что ты бормочешь?

Адам поднял немного мутные глаза и холодок усилился. Он смотрел и сквозь, и внутрь и изнутри. Его пальцы сильнее сжали крупную ладонь.

– Краса моя, ты одна совсем одна. Нет кузни. Нет братьев. Нет родителей.

Если раньше взгляд Адама пленял, то сейчас Неля резко нарушила чары. Кровь бросилась в лицо. Крепкие ладони сильно сжали худые плечи. Адам вскрикнул, взгляд его стал осмысленным.

– Как это «нет»?!

– Краса моя, больно!

Она усилила хватку. Неля не знала, что за чувства обуяли её. Адам не успел пикнуть, когда носки его ботинок оторвались от земли.

– Как это «нет»? – Повторила Неля, с трудом сдерживая рвущийся наружу рык. Адам побледнел и скривился от боли. Неля его тряхнула, будто тряпичную куклу. – Отвечай!

– Я не знаю! Не чувствую! Я их просто не видел! Видел огонь и куски камня! Ай! Краса…

Она его резко отпустила и бросилась бежать.