Текст книги "Сказка о колдовстве, гаданиях и проваленной охоте на ведьм (СИ)"

Автор книги: Wellixen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Неля, потерянная

Она считала себя не самой плохой дочерью Всевышнего.

Неля не могла назвать себя безгрешной овцой в стаде, но всё-таки полагала, что она не самое худшее, что рождалось на Земле. Существовали люди намного хуже и противнее. Не внешне, но внутреннее. Они жили здесь, в одном поселении, занимали соседние дома, но при этом ведьмой все считали именно Нелю.

Это так несправедливо!

Неля посмотрела на полученные деньги и положила монеты на стол. Одна, две, три… Раньше бы Неля отделила две монетки и забросила их в шкатулку, где лежали ранее накопленные деньги на черный день. Сейчас в ларец полетело всё, ведь черные дни настали. Неля тоскливо вздохнула, быстро перекрестилась и тихо заплакала.

Всю свою жизнь она старалась быть хорошим человеком. Так почему Всевышний сослал сюда своих псов из Божьего Дома? Почему ей, Неле, придётся бежать? Почему в это унылое место прислали инквизитора, а не какую-нибудь полицию нравов? Неля посмотрела в окно, туда, где горели огоньки света в чужих домах. Туда, где как небывало, жили изменщики, обманщики, обжоры и сплетники.

Горячее чувство скрутилось в животе. Неля ненавидела этих людей, которые звали её ведьмой и стыдились её компании при свете дня. В то же время Неля и любила их. Охотно помогала принимать роды, делала настойки для здоровья, просто выслушивала под покровом ночи. Неля не могла разобраться в собственных мироощущениях, и временами это сводило её с ума.

Два года прошло с момента смерти Остера и три с того дня, как древний жених привёз её, шестнадцатилетнюю Нелю, на территорию поселения с другого края страны. И ведь тогда казалось, что все будет хорошо. Всё будет правильно. И местные были дружелюбными, и нелюбимый жених не обижал, и работы было так много, что печалиться не приходилось. Потом же Остер умер и местные, как заговорённые, в один момент решили – это Неля виновата. Они связали в один узел и ее талант к врачеванию, и ее лёгкую отстранённость, и волосы, чей цвет на свету отдавал иногда пламенной рыжиной. И никто, совершенно никто, не подумал, что это Остер оказался слишком стар и самонадеян, когда женился в пятый раз под закат своих дней.

Ситуация выходила странной. Местные начали звать Нелю ведьмой и слухи, что она хладнокровно отравила своего мужа, пожаром разнеслись по поселению. Если бы не Отче Савва, встретивший смерть от старости, любезные соседи ещё тогда сложили бы Неле костёр. Прошло время, прежде чем до соседей дошло – лучше не отрезать новоиспеченную вдову от общественной жизни. О прошлой дружбе речи не шло, но вот вариант взаимной выгоды рассматривал каждый.

Местные тешили себя тем, что они получают исцеление, не пачкая руки в сатанинских книгах, а Неле не пришлось распродавать имущество, чтобы жить так, как она привыкла с Остером.

Поначалу такое расположение дел ранило, но сейчас Неля свыклась и даже была довольна. Вежливое терпение в отличие от дружбы, гарантировало оплату хлопотных трудов, а лёгкий страх в глазах и недобрая аура раз и навсегда пресекли разговоры о том, что лучше бы подумать о новом замужестве. Годовой траур прошёл, своё Неля отскорбила, но женихов у её порога не появилось. Да и не появится.

Неле слишком понравилась вдовья свобода.

Жаль только, что всё подошло к концу. Неля посмотрела на скопленные за два года сбережения и ощутила глухую тоску. Её стараниями домик Остера стал немного шире и ухоженнее. Несколько месяцев назад местные в плату за лекарства перестелили солому на крыше, подправили забор. Сама Неля освежила краску на оконных ставнях, смазала дверные петли, купила и поставила новый засов в доме.

Уходить из места, где её хоть не любили, но всё же ценили, было больно. И страшно. Неля смутно представляла какого это – начинать всё с чистого листа, исключительно на своих силах. До шестнадцати лет за неё думали родители, с семнадцати и по восемнадцать – Остер, с восемнадцати и до сегодняшнего дня Неля была себе хозяйкой. И как же это – начинать всё в полном одиночестве?

К родителям я не вернусь! – Неля очертила пальцами на шкатулке со сбережениями невидимые символы. Она точно знала, что спустя время мать с отцом её сосватают к кому-нибудь другому. Старый Остер оказался мужем хорошим. Да, древним физически, но добрым и почти ласковым в сердце. Смотря на жизнь замужних соседок, Неля понимала – такое везение бывает лишь раз в жизни. Рисковать более Неля не желала, да и весь её последующий интерес к браку угас ещё в тот момент, когда Остер начал раздеваться.

От отвращения по телу прошла волна. Неля сглотнула кислый привкус и быстро перекрестилась, мысленно прося у умершего мужа прощение за столь злые мысли. И ещё она извинилась за могилу, которая останется без присмотра.

«Если бы не инквизиция, я бы не стала убегать»

Адам её подозревал. Неля чувствовала его прямой, горячий взгляд во время службы. Этот же взгляд упирался куда-то между лопаток, когда Неля просто проходила по улице или возилась в огороде. Неля не видела этого точно, но была готова поклясться, что временами Адам за ней следил. Как бы староста жарко не обещал, что новый Отче не доставит проблем, Неля не верила в эти сказки.

Толстая Мафута, дочь владельца таверны, как-то вечером шепнула Неле, что отец отослал Адама от себя за чрезмерную, даже для инквизитора, жестокость. Отчасти бестолковая девка хотела Нелю припугнуть, отчасти она просто делилась свежей, всё ещё теплой сплетней, пока ожог на её руке медленно прекращал болеть.

«Да, этого парня действительно отослали» – подумала тогда Неля, меняя кусок ткани на чужой, распухшей руке. – «Не надо быть гением, чтобы это понять. Но из-за жестокости ли?»

По своей натуре Адам мог быть не так страшен, каким его рисовали слухи. Быть может, он принадлежал той породе славных молодых мужчин, которые сначала душили ведьм до смерти, после чего бросали их тела в костёр. Как бы обстоятельства не сложились, но подробностей Неля знать не хотела.

Неля хотела жить, и пока Адам присматривался к ней, наверняка собирая «доказательства» её вины, она составляла план побега. Дело шло за малым. Быстрее и тише продать дом, собрать вещи и рвануть куда глаза глядят. Если за три дня она не сможет этого сделать, бежать придётся с пустыми руками и сбережениями.

«И всё-таки, почему прокляли именно меня?»

Свечной свет перед иконой задрожал. По нарисованному лику пробежали тени, но на этом всё и завершилось. Неля уныло вздохнула. В такие моменты она даже жалела, что не владеет и толикой волшебных сил. С их помощью можно либо прочесть судьбу, либо сгинуть на костре не просто так.

«Даже не думай! Это грех!» – Неля снова перекрестилась и тряхнула головой.

Понимание, что она ночует дома последние дни, принесло унылую тоску. Неля огляделась и тяжело вздохнула. Больно было думать, что все её труды, нажитые за три года, пропадут так бесславно. Да и будущее вырисовывалось туманным. Как она, одинокая девка с деньгами, пойдёт на другой край мира? Эти плановые прорехи смущали, но Неля заставила себя об этом не думать. Главное – выйти живой, а всё остальное уже второстепенно.

– И всё-таки, Господи, не покинь меня.

Перекрестившись в последний раз, Неля робко поцеловала святой образ в лоб и полезла в кровать. Кровавое платье чёрным пятном распласталось по лохани, похоронив под собой мутную, пенную воду. До того, как покинуть её, Остер научил молодую невесту такой хитрости – при правильной комбинации трав заляпанная кровью вещь будет как новая, если оставить её на ночь в тёплой воде.

Неля шумно втянула носом воздух. Ох уж этот Остер. Не было такой ночи, когда Неля о нём не вспоминала бы. И ведь даже не было понятно, любила ли она его или ненавидела. Она его точно уважала, но кроме этого существовало другое чувство, чью природу Неле раскрыть не удалось.

На краешке сновидения Нелю посетила безумная идея – попытаться объясниться перед Адамом. Рассказать, что то, что она делает – это не колдовство и чары, а простые закономерности. Она просто наблюдала, и эти наблюдения легли в основу её методов лечения. Хотелось рассказать, что любой человек способен сотворить успокаивающий напиток, если добавить в кипяток несколько листиков мяты, женьшеня или мелиссы. Или объяснить, что это некоторые видов растений заставляют кровь быстрее свёртываться, а не шёпот дьявола.

«Даже не думай. Тогда он сожжёт тебя ещё быстрее»

Сон забрал её быстро. Только Неля закрыла глаза, как те открылись сами ранним утром. Колесо дня перевернулось, и сонно зевая, Неля окунулась в утреннюю рутину. Вытянула уже чистое платье, повесила его для сушки, ополоснула целебным отваром рот, вымыла лицо, переплела косы. Уныло Неля думала о том, как бы выпросить встречу со старостой и успеть убрать сухие тыквенные плети. Люди начнут что-то подозревать, если не увидят Нелю на огороде. В этом отношении по ней можно было сверять календарь. Помолившись и пропустив завтрак, Неля поспешила в церковь. Кроме бдительности соседей ей, подозреваемой, стоило усыплять бдительность присланного Отче. Она и раньше не пропускала молитв в церкви, но сейчас Неля стремилась приходить на службы в числе первых. Маленькая, ничтожная надежда, что Адам разглядит в ней верную христианку, жалким жуком копошилась в сердце.

Зря. Этим утром он снова читал проповедь, быстро бросая на неё взгляды. Пару раз Адам даже не так назвал слова. Неля не хотела цепляться, просто эти стихи она так часто слышала от покойного Отче Саввы, что не зацепиться за несоответствие просто не вышло. Другие прихожане не смутились. Быть может, они даже не заметили. Конечно «узнай» и «познай» звучали похоже, но в корне слова ведь были разными по смыслу. В понимании Нели «узнать» отвечало за знание стихийное, полученное случайно, когда «познать» несло в себе зрелое решение, сделанный выбор.

А может она ошибалась и просто хотела набить себе цену. Неля не могла дать чёткого ответа и на этот вопрос. Когда утренняя проповедь подошла к концу, Неля приготовилась уйти самой первой, но Адам её окликнул. Кровь прильнула к ушам.

<i>Краса моя!</i>

Люди поспешили покинуть церквушку, хотя Неля знала, что та же Мафута, а с ней Гретта, Лора и Жижа тут же прильнут к дверям, чтобы подслушать. Вместе с ними у дверей церкви скопится и всё поселение. Староста как-то грустно кивнул, прежде чем выскользнуть прочь.

Очень быстро церковь опустела.

– Краса моя! – Повторил Адам неуместное, пошлое и немного пугающее обращение. Он насмехался так над Нелей? Или намекал, что время её жизни подходит к концу?

«Ты станешь намного красивее, когда огонь сморщит твоё лицо, кожа лопнет, а мясо станет чернильно-черным» – Невольно Неля тронула пальцами рытвины на щеках, которые в своё время сильно сузили круг потенциальных женихов.

Мышцы лица напряглись, а на губах показалась совсем неискренняя улыбка. Проглотив скользкий ком страха, Неля почтительно посмотрела на Адама снизу вверх.

– Да, Отче?

Тот ненадолго замер, наверняка думая, что же с ней он может сотворить. Это здесь, в далёких деревнях ведьм сжигали или топили. В столице же, поговаривали приезжие торговцы, перед казнью подозреваемых крепко накрепко пытали. Вырывали ногти, сворачивали суставы, засовывали раскалённые иглы под кожу. От одной этой мысли по спине Нели пробежали холодные капли пота.

«Я ведь отдам Всевышнему душу раньше, чем что-то подобное коснётся меня!»

Эта мысль и обнадёживала, и заставляла отчаяние сгущаться.

Губы Адама дрогнули в счастливой, придурковатой улыбке. Нелю передёрнуло. Что именно этот ублюдок только что представил?!

«Почему я не родилась мужчиной? Я бы осталась в родительском доме, стала бы работать в кузне и не знала горя и бед. Или почему проклятая оспа поразила меня? Я бы сейчас могла уже качать своих детей и дожидаться мужа с поля! Почему ты, Всевышней, сделал меня такой уродливой женщиной?»

От Адама её ведь никто не защитит. Староста, может быть, вставит пару неуверенных словечек, но на этом всё. Если Адам захочет её казнить, он казнит. Без разговоров и вопросов, он исполнит свой долг, и никто не вступится за Нелю.

– Я слышал, что вы выращиваете травы.

Слизь заклокотала в самом низу горла. Неля вдруг подумала, что вот он – конец её истории и начало длинного обвинительного приговора.

– Да, целебные. Богоугодные. Бог ведь землю создал, а вместе с ней и траву, чтобы и человек, и скот от голода не сдох. – Насколько жидкими были её оправдания? Неля не могла сказать точно, но и сдаваться просто она не собиралась. – Всякая трава может быть проклятием, но и всякая трава благословлена, если знать к ней подход. Не черный, дьяволом в ухо подсказанный, а людской, полученный путём проб и ошибок.

Она могла говорить много. Слова всё лезли и лезли, а глаза, как стеклянные шарики, даже не думали моргать. Наверняка Неля сказала что-то, за что Адам мог схватиться и вынести беспощадный вердикт. С замиранием сердца Неля смотрела на его губы, тонкие и не очень симметричные. На узком, загорелом лице они казались по-женски чувственными. Верхняя губа, совсем тонкая и острая на вид, почти полностью сливалась с нижней губой, пухлой, с небольшим шрамом в самом центре.

Медленно эти странные губы вынесли неожиданный вердикт.

– Краса моя, а у тебя мяты не найдётся?

Это была проверка? Неля затравленно огляделась. Глаза её скользили по иконам, которые свисали с высоких, грязно-белых стен. Непроницаемые выражения лиц святых оказалось просто невозможно прочесть. И что ей сказать? Мысленно Неля взмолилась Всевышнему, попросила у него знак. Ничего не произошло. Даже воздух не изменился.

– Мята?

В какой-то момент Неля даже забыла, что такое мята. Ей толстые, острые листья перемешались с листьями мелиссы, зверобоя, кинзы, розмарина, лаванды. Да и была ли мята растением? Может, Отче говорил о ткани, животном или дереве?

«Думай Неля, думай!»

– Мне бы на чай. – Адам неловко почесал затылок. – В последнее время нервы шалят, если ты понимаешь, о чём я.

А вот это точно был намёк. Как сомнамбула, Неля медленно кивнула головой. Да, она хорошо знала как «шалят» нервы. Адам осторожно дотронулся до её плеча, но Неля отпрянула назад, будто её коснулись раскаленным прутом. Реакция Адама не порадовала. Вместо удовольствия на грани садизма Неля увидела… Нет. Ей не стоило обманываться.

– У меня есть мята для лекарств. – Последнее слово она подчеркнула голосом. – Её можно добавлять в напитки и пищу.

– Здорово… – Несколько секунд Адам смотрел на свою руку. Ту самую, которая тронула Нелю. – Не могла ли ты принести мне пару веточек?

Не могла. Не хотела.

Неля кивнула.

– Вам сегодня?

– Желательно.

Неля, удивленная

Никто не согласился доставить мяту.

Неля пробовала и подкуп детей угощением, и предлагала деньги их родителям, лишь бы самой не идти в сторону скромного инквизиторского жилища. Никто из встречных не согласился. Был, правда, один ребёнок, почти схвативший свежий, только вынутый из печи хворост, но его мать в последний момент оттянула чадо назад и зло шикнула, точно отбиваясь от кошки или надоедливой вороны.

Неля почувствовала себя полной дурой, стоя с протянутой едой.

Человеческий страх, ставший привычным, точно сгустился и стал тяжелее. Когда Неля с трудом, но вынула из сокровенного ларца самую большую монету и пошла к колодцу, чтобы найти помощь, бабы и мужики мгновенно разошлись по разным сторонам.

«Как тараканы» – с отвращением подумала Неля, сворачивая к дому старосты. Вот он не имел права ей отказать. Она верила, что у него хватит и сил, и желания для похода к новому священнику. Уж они наверняка должны дружить между собой.

План с треском провалился. Старосты просто не оказалось дома. Так, к закату, Неля осталась один на один со своим заказом. В сумке все ещё лежал сахарный хворост, а чашечки в коленях неприятно задрожали. Кровь внутри то дико бежала по венам, напоминая гончих псов, то неожиданно сгущалась и не текла вовсе, будто водный дух.

Неля перекрестилась.

Адам её ждал.

Соблазн примешать к мяте листья лантаны оказался неожиданно велик. Это ядовитое растение было очень похоже на низкорослую, ароматную траву, которую местные часто растирали для облегчения болезни. В прошлом году несколько отчаянных парней отдали Всевышнему душу, когда вместо мяты добавили в горячие напитки листья лантаны. Спасти их Неля не сумела, но призвала местных уничтожать злополучные кусты, которые ростом могли сравниться со здоровым мужиком.

«Но на тебя подумают первой. Да и грех это всё, спаси Всевышний мою душу»

Неля перекрестилась, бросила пучок свежей мяты в сумку и с тоской посмотрела на огород, который так скоро перестанет быть её. Мята, мелисса, чабрец, привезённая с родины лаванда, другие травы, которые хороши как на кухонном столе, так и для настоек. Земля, уже третий год обрабатываемая её силами, успела стать такой родной и любимой.

С трудом подавив всхлип, Неля резко отвернулась и решительно пошла в сторону церкви. В одном отделении сумки, укутанная тряпицей, лежала мята. В другом же, также надёжно скрытая под полотном, лежала злополучная лантана. Но не для Адама, а для себя. Даже морально Неля не была готова умереть от бесконечных пыток.

Если уж она и предстанет перед Всевышним с этим грехом, то попытается оправдаться.

«Да, я страшусь боли в моем теле сильнее, чем душевных мук. Мне стыдно за эту слабость. Пожалуйста, прости меня. Прости за трусость и глупости. Отпусти мои грехи. Убереги меня от решений греховных и неправильных. Не оставь меня в тот час, когда я нуждаюсь в твоей любви больше всего на свете».

Кладбище дыхнуло в лицо пылью, жаром и пыльцой. Неля облегчённо выдохнула. Рядом с ней был Остер. Да, он лежал под землёй, мясо успело отделиться от кости, а глаза стать пищей червям, но ведь он был тут, совсем рядом. Неля прикрыла глаза и постаралась вообразить, как Остер стоит за её плечом и тихо шепчет:

– Он тебя не тронет. Он не посмеет тебя тронуть, пока я смотрю на тебя. А я никогда не отвожу от тебя глаз.

Этого оказалось достаточно, чтобы ноги дрожали чуточку меньше.

– Он не тронет меня, пока ты смотришь на меня. А ты смотришь всегда. – Пробормотала Неля, стараясь придать себе сил.

Собрав волю в кулак, Неля резко перепрыгнула через одну из ступеней и с размаху постучала в дверь. Тут же щеки залил румянец смущения. Дверь сотряслась так силньо, что на мгновение показалось – она вылетит прочь, как пробка из бутылки. Неля перестаралась.

«И что теперь будет?!» – От ужаса всё застыло. Неля вообразила себя с горящей от порки поясницей.

– Ох, краса моя, ты пришла!

Адам выскочил так резко и неожиданно, что Неля невольно сделала шаг назад. Напрочь забыв о ступеньке, травница качнулась, но не упала. Адам схватил её за руки ровно в тот момент, когда земля позвала её к себе. Пальцы его, неожиданно нежные, явно не знавшие тяжелой работы, плотно обхватили её ладони. Краска залила лицо Нели. Гнев защекотал живот. Как же беззаботно жил этот человек.

И как вовремя появился, чтобы открыть дверь.

«Будто высматривал меня!»

Глаза Адама блестели, и чувство неудобства усилилось. Продержав её дольше, чем требовалось, бывший инквизитор мягко потянул гостью на себя. Опора вернулась под девичьи ноги. Адам улыбнулся и рук о рясу не вытер, хотя большая часть местных практически сразу стремились «стереть» след Нелиного касания.

Неправильно всё это.

Неля заскрежетала челюстью. От того, что он смел улыбаться, когда её привычная жизнь буквально уходила под землю, хотелось долго и зло кричать. Злиться, драться, кусаться. Вернуть своё по праву. На худой конец Неля подумывала разреветься и броситься к Адаму в ноги, чтобы вытянуть из того хотя бы струну человечности.

Неохотно травница вынула мяту. Смотреть на Адама было также неприятно, как смотреть на солнце. Очень быстро Неля потупила взгляд.

– Кто даёт вещи через порог?

«Отче Савва всегда их давал»

– Давай, заходи, краса моя.

Прежде чем Неля сумела вежливо отказаться, Адам втянул её к себе. Маленький и слабый внешне, бывший инквизитор обладал завидной энергией. Прелый, затхлый запах ударил Нелин нос. Так пахла старость, чернила и что-то ещё. Так пах Савва, когда он был жив. Запах Адама не успел примешаться к устоявшемуся аромату. Тем не менее, новый житель уже начал выносить свои изменения в обстановку. Неля никогда не бывала у Саввы в гостях, но могла поклясться, что бывший отче был совершенно холоден к шерстяным покрывалами, странным картинам и посуде.

Точнее, особенно к посуде. Неля считала себя девушкой далёких от мирских удовольствий, но её сердце бешено забилось при виде небольшого белого чайника и двух чашечек с блестящей каймой.

«Какие красивые…»

Такого интересного комплекта Неля не видела даже в доме деревенского старосты, хотя тот питал откровенную слабость к роскоши.

Да и картины… В большинстве своём это были рисунки силуэтов. Ярким пятном выделялась лишь одна картина. Точнее, портрет. Девушка, невиданной красоты, была заточена в узкие пространства рамы. Невольно Неля отвернулась. Глаза у нарисованной незнакомки показались до странного живыми и смутно знакомыми.

«Не пялься!» – Приказала себе Неля.

Взгляд её опять вернулся к чашкам и чайнику. Не глиняные или металлические, но какие-то другие. Блестящие в свете закатных лучей и с крупными цветами на стенках. Ещё никогда Неля не видела такой красоты. Она даже не могла дать названия краски.

– Фарфор. – Не без гордости сообщил Адам, легко тронув пальцами рисунок. – Заграничный.

Нет, этот инквизитор мог посоревноваться со старостой в любви ко всяким дорогим штукам. Впервые в жизни Неля ощутила острую, нестерпимую зависть. И к чему?! К красивому чайнику и чашкам!

«Это все нервы» – Неля попыталась успокоить сердце, которое бешено билось в груди. – «Ещё немного и начнёшь на соседский мусор засматриваться»

– Проходи, присаживайся.

– Нет, у меня ещё… – Со скрипом затворилась дверь. Гремя, толстый засов лениво влез в металлическую петлю. Адам широко улыбнулся, когда сердце Нели остановилось. -… дела.

– А у меня чай. Ну же, краса моя, проходи.

Насколько глупо было прыгать прямиком из окна? Неля испуганно огляделась и досадно закусила губу. В доме окна были маленькими, почти крошечными. Покойный Савва как огня боялся убийц и воров. Неля не была даже уверена, что в эти узкие оконца влезет хотя бы одно её плечо.

Адам продолжал улыбаться, и Неле показалось, что она видит кровавые крапины между его зубами. В голове тут же ожили слухи разной степени ужасности. Он будет её пытать? Есть заживо? Кормить гвоздями?

Неля снова осмотрелась. Чайник, чашки, медный чайник с кипятком, кровать, небольшой комод, убогая полка, картины и никаких намеков на щипцы или раскаленные башмаки. Сердце немного ухнуло. Странным образом убогая мебель, своеобразное наследство покойного Саввы, смешивалась с такими диковинными вещами, что до этого дня Неля и не подозревала, что такое вообще есть. Её праведную душу даже немного уязвило то, что странных картин с силуэтами оказалось больше, чем святых образов.

– Находишь мою скромную обитель интересно? – Адам негромко засмеялся. – Краса моя, не суди меня строго. Я лишь недавно приехал. Ещё не успел придать этой обители достойный вид.

«Не паникуй. Он может тебя просто запугивать»

– Ты когда-нибудь пробовала чай?

Адам встал к ней спиной, даже не обернувшись назад. Какая беспечность. Неля сделала шажок вперёд и расставила руки. Ей приходилось убивать. Не людей, но животных. В далёкой, старой жизни под родительским надзором, Неля убивала птиц и помогала забивать свиней. Адам, беспечно стоящий перед глазами, от домашней птицы отличался мало. От вида удивительно тонкой, загорелой шеи, внутри Нели всё завязалось в узел. Для того, чтобы свернуть голову петуху, ей требовалось меньше минуты и что-то внутри подсказывало, что с Адамом она сумеет справиться за не сильно больший срок.

«Либо я, либо он, либо я, либо он…» – И Неля тряхнула волосами, прежде чем остановиться. Мысли сотрясла молитва. – «Не будь такой дурой "

– У меня есть отличный чай! – Беспечный Адам снял кипящий медный чайник и обернулся. Неля едва успела завести руки за спину. – Ты любишь чай?

Невольно Неля отошла на несколько шагов и закивала головой. В горле забулькала горечь. Опасность притаилась так близко, что Неля чувствовала её давление на себе. Стоило как можно быстрее убраться прочь.

– Мне не нравятся цветы липы. Извините.

Адам негромко засмеялся, и Неля вдруг подумала, что этот смех совершенно не подходит его сущности. Негромкий, тёплый, совсем юношеский. И ведь не скажешь, что этот парень был из инквизиции. Неля тряхнула головой. Непривычно мелкие, опасные мысли саранчой застрекотали в голове. А вдруг он не такой уж и плохой? Вдруг он желает ей добра?

Нет, нет, нет. Неля уже начала обманывать себя. Сердце бешено забилось, а кровь прилила к стопам.

– Мы ведь договорились разговаривать на равных, разве нет? Брось эти формальности. Просто «ты». – Адам улыбнулся и в этот момент под его глазами проступили лучики-морщинки. – И я говорю о чае, а не о липе.

Адам тряхнул коробкой из лёгкого металла. Новая улыбка растянулась на узком лице. На фоне темно-синей краски ввысь взлетали белые птицы. Неля их названия не знала, но они казались ей очень смутно знакомыми. На переднем плане зеленело незнакомое растение, похожее на трубку, а позади растянулись облака, полные спиралей.

– Нет… Это ведь…

– Моей тётушке подарили, когда она помогла одной очень знатной даме с деликатной проблемой. – Адам снова посмеялся и ласково, почти любовно, погладил крышку коробка. – А тётушка отсыпала мне. Клянусь, ты никогда не пробовала ничего подобного! Ну же, краса, дай мне поухаживать за тобой.

Как же это было неправильно! Его слова, его жесты, его взгляд. Все это отличалось от повадок мужчин, с которыми Неля обычно зналась. Нехорошее предчувствие сильнее вцепилось в душу.

«Это ещё один из приёмов инквизиции? Сначала показаться добрым безобидным, а потом нанести удар?»

Медленно Неля села за предложенное место и не без трепета начала следить за тем, как Адам в маленьком красивом чайнике заваривает диковинные травы. Сердце подскочило к горлу.

– Тебе нравится сладкое? – Адам закрыл чайник и быстро пошел в другую часть комнаты. – Сам я не готовлю, но сегодня меня угостили пирожками яблочным повидлом. Сладкое вообще хорошо идёт с этим чаем. Кстати, тебе сахара положить? Или повидла будет достаточно? Ох, я слишком наседаю. Ты должна сама все попробовать и решить.

Тарелка, полная выпечки, с тихим стуком оказалась на столе. Вместе с ней Адам выставил и сахарницу, сделанную по тому же принципу, что и чайник с чашками. Сердце Нели заболело. Каким же красивым оказался этот набор! Впервые Неля искренне захотела что-то украсть. Продолжая улыбаться, Адам разлил чай по чашкам и подвинул пирожки.

– Ну же, краса моя, возьми это.

Какой была вероятность, что напиток отравлен, а внутри пирожков скрывались опилки? Дрожащей рукой Неля взяла красивую чашку и поднесла ту к губам. Сильный травянистый запах защекотал нос. Неля шумно втянула запах, стараясь понять, что же внутри. Вода окрасилась в бледно-желтый и пахла так, будто внутри сварили сено. Неля облизнула губы и поднесла чашку ближе, но Адам её остановил.

– Дай ему время настояться. Тогда вкус станет сильнее.

Какой странный… Сначала предложил чай, потом попросил подождать. Чувство, что он ищет предлог, чтобы дольше удержать её на месте, усилилось. Мысленно Неля снова попросила защиты у святых.

«Я ведь ничего не сделала! Пожалуйста, не дайте душе сгинуть напрасно!»

Адам выдохнул, подпёр голову рукой и посмотрел на Нелю. Что-то неясное и зыбкое читалось в его взгляде. Невольно Неля отодвинулась чуть дальше и Адам, будто очнувшись, придвинул тарелку с пирожками.

– Ну же, угощайся. Я не смогу столько съесть один. – Адам засмеялся, и Неле вдруг показалось, что ему неловко. – Может, тебе нравится что-то ещё? Не стесняйся просить! У меня есть и мёд, и сушёные ягоды, и орехи. О? Или ты любишь мясо? А может рыбу? Ну же, моя краса, не молчи! Как я могу быть хорошим хозяином, если совсем ничего не знаю о тебе?

Он почти обманывал здравый смысл. Будь Адам кем-нибудь иным, Неля бы даже решила, что он с ней заигрывает. От смущения закололо в щеках.

– Это допрос?

Адам негромко засмеялся и от этого смеха сердце Нели почти остановилось. Смеялся он точно также, обрекая неизвестных Неле людей на смерть? Как он будет смеяться, когда отравит на костёр саму Нелю?

– Допрос? Нет, что ты! – Он снова очаровательно улыбнулся. – Я просто хочу узнать тебя лучше. Разве это странно?

Неля нервно усмехнулась. Весь этот диалог, вся эта беседа почти сводили её с ума.

– Да. Я ведь не сделала ничего, чтобы пытаться меня узнавать.

В глубине души она надеялась на подсказку. Движение брови, дёрганье губ, ехидный смешок. Невольное отшельничество от остальных научило Нелю вычленять такие маленькие сигналы, которые помогали более-менее улавливать чужое настроение. Адам же, случайно или специально, не подавал никаких знаков. Все в этом Отче оказалось загадкой.

– Не согласен. Ты очень интересная. Не каждая женщина в состоянии тянуть на себе хозяйство в одиночку.

Все внутри Нели сжалось. Было глупо надеяться, что слухи не дойдут до Адама, но какая-то часть девичьей души надеялась, что этот разговор никогда не завяжется. Одно дело – знать о том, что он знает и другое – обсуждать это. Волнение холодными иглами впилось в спину. Сидеть стало жутко неудобно. Под тёплыми, немного насмешливыми глазами Адама хотелось просто раствориться.

– Да какое это хозяйство? – Неискренняя улыбка налезла на лицо. – Дом и три курицы, мелочь.

– А я слышал, что ещё была коза.

Неля помрачнела, вспомнив Каштанку. В голове мелькнули доверчивые, янтарные глаза с горизонтальными чёрточками. Глаза Каштанки всегда напоминали Неле о доме и материнском ожерелье из янтаря. Там, много лет назад, застряла муха. Вроде нелепица, но сердцу все равно становилось тепло. Теперь же ни глаз, ни памяти, ни доброго слушателя.

Что-что, а Каштанка Нелю всегда любила. Когда Остер только привёл молодую невесту в дом, строптивая коза ни разу не попыталась бодаться Иногда, холодными ночами, Неля даже думала, что если не коза – она бы сдалась. Собрала вещи, раньше продала дом и ушла, куда глаза глядят.

Смерть Каштанки точно стала началом новой, черной полосы в жизни.

– Зарезала ещё весной, чтобы не мучилась.

– Волки?

Да, этот инквизитор оказался первоклассным актером. Неля почти поверила в его сочувствие. От этого страх и ненависть внутри только возросли.

– Болячка. У половины дворов скот захворал. Меня это тоже не обошло.