Текст книги "Сказка о колдовстве, гаданиях и проваленной охоте на ведьм (СИ)"

Автор книги: Wellixen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Адам, влюбленный

Ему не ответили. Адам постучал снова, но быстро понял, что в этом нет смысла. Сейчас дом пустовал. Разочарование зацарапало душу. Устало вздохнув, Адам покинул чужой участок и пошёл, куда глаза глядят, не желая приступать к официальной работе.

Ветер лениво обдувал лицо, облака медленно плыли по небу и яркий солнечный свет обещал что-то хорошее. Неожиданно Адам остановился и обернулся. Возле колодца стояла она.

– Девушка?

Ноги сами перешли на бег.

– Девушка! – Повторил Адам.

Она обернулась. Её могучие пальцы до боли впились в дужку ведра, а мощные плечи потянулись вниз. Всего за секунду могучий дуб стал чахлой березкой. Страх защекотал охотничьи инстинкты.

Мысленно Адам ругнулся, но к Неле подбежал. В голове его дикими птицами трещали самые разные мысли. Варианты того, как можно было бы начать беседу, отличались ужасающей нелепостью. Тело будто бросило в холодный огонь. Медленно Адам думал, как можно впечатлить прихожанку, не вызвав у той паники.

В голове промелькнули бывшие коллеги. Некоторые, особо провинившиеся инквизиторы, бросались на разъярённых жён с комплиментами. Так, собственно, они обращались и с подозреваемыми в колдовстве. Изначально в ход шло доброе слово, а уже потом, за неимением других вариантов, использовалась грубая сила. Адам ненавидел эту тактику в глубине души, но Неля стояла и ждала когда же он откроет рот.

– Знаете, у вас очень красивые веснушки!

Он все же это сделал. Он положил начало разговору. Самое сложное оказалось позади. Адам выдохнул, сгоняя и усталость, и волнение.

Вблизи Неля не набрала возвышенной, правильной красоты. Но даже так, она была все ещё хороша. О таких девушках в деревне твердили: «кровь с молоком», хотя Адам видел перед собой скорее молоко с мёдом. Таким потрясающим был трудовой загар.

Неля промолчала, а Адам растерялся. Она его не услышала или просто растерялась?

– Знаете, у вас очень красивые веснушки. Я не могу оторвать от них взгляд! – Лучшей тактикой было вывернуть своё сердце наизнанку. Адам подумал, что бы он хотел услышать от Нели. Это желание и упало ему на язык, извернувшись по полной. – Я видел так много женщин, но, клянусь, ни одна не могла похвастаться такими.

Испуганное молчание переросло в раздраженное. Лицо Нели сморщилось, тяжёлый лоб упал к глазам. Тонкая теневая полоска накрыла собой блестящие глаза и Адам невольно отступил.

– Может, потому что это следы оспы? – Неля прозвучала так грубо, что Адам невольно растерялся.

Сердце гулко ударилось о рёбра и разбилось в лепёшку. Ноги задрожали. Адам думал так много и крепко, что его собственные глаза сыграли злую шутку. И каким же идиотом надо быть, чтобы спутать веснушки и рытвины на лице, оставшиеся после оспы?! Мысленно Адам ударился головой о стену, чтобы привести мысли в хоть какое-то подобие порядка.

– Ох, прошу прощения… – Он сконфуженно опустил взгляд. – Я… Мне показалось, что это веснушки. Хах. Не зря говорят, что чтение книг ночами напролёт убивает зрение.

Оправдание прозвучало так жалко, что Неля втянула носом воздух. Или Адаму показалось? Уши мгновенно загорелись от пережитого стыда. Фактически и теоретически это было их первое знакомство с глазу на глаз, но Адам успел сделать всё, чтобы пасть в чужих глазах на самое дно. Другие потенциальные комплименты в голове зазвучали жалко и неубедительно.

Неля тяжело вздохнула и лучше перехватила дужку ведра.

– Это всё, Отче?

Вопрос стоило понимать как «я могу уйти»? Неля говорила вежливо, не моргая и не закатывая глаз, но Адам чувствовал, как натянулись её нервы. Он не просто раздражал Нелю. Он её ещё и пугал. Смесь крайне неприятных чувств наверняка царапала её нутро, заставляя себя чувствовать зверем на охоте.

– Да! То есть, нет! – Адам быстро тряхнул головой. – Давайте я лучше вам помогу!

Там, где слова служили недобрую службу, поступки можно было обратиьть в защиту.

Едва он потянулся к ведру, как Неля подалась назад и испуганно вытащила глаза. В любой другой момент она могла подозревать шутку или попытку присвоить ведро себе. Но Адам понимал – Неля боялась другого. Неля боялась его интереса. Как же хотелось сказать, что зря это. Он не вор и не душегуб, пришедший за очередной ведьмой, но губы сами склеились между собой. Не было такой формы, в которой все мысли могли бы звучать убедительно и не так…жалко.

Адам, улыбаясь через силу, потянул ведро себе. Часть воды перебросило за металлические стенки, намочив носки ботинок. Кончики пальцев мгновенно напитались сыростью.

– Я, кстати, видел вас в церкви.

Неля сглотнула и затопталась на месте. Глаза её робко метались от лица Адама к ведру в его руках. Сердце Лоуренса забилось быстрее от этого зрелища. Это было так очаровательно! Чувство тихого восторга всё ещё казалось новым, и Адам ловил себя на мысли, что ему мало это видеть. Ему хотелось наблюдать каждую эмоцию нареченной.

Нервно топчась на месте, Неля неуверенно заговорила:

– Я не хотела опаздывать. Я вообще никогда не опаздываю! Клянусь, коза умудрилась развязать верёвку и…

Теперь она звучала не зло и обиженно, а смущенно и сконфуженно. Прямо как ученик, прогулявший занятие. Невольно Адам мысленно вернулся с юности в семинарии. Ещё никогда ностальгия не ощущалась настолько приятно.

– О, не беспокойтесь. Мне главное, что вы пришли. Кстати, может, перейдем на «ты»? Меня зовут Адам Лоуренс. Рад буду помочь в любое время дня и ночи.

Его фамилия заставила кровь схлынуть с лица ещё сильнее. Теперь испуганная ученица превратилась в запуганную. Мысленно Адам снова прикусил язык, вспомнив, что сначала в головах окружающих идут неприятные ассоциации, а потом уже люди. Уравнение вышло простым: грозная отцовская слава – сам отец – и лишь потом, в самую последнюю очередь, сам человек, прятавшийся под фамилией.

– Это может прозвучать глупо, но я не тот Лоуренс, о котором говорят. – Адам пытался говорить тихо, точно передавая страшный секрет. – Я глуповат, мягкосердечен и ведом. Правда, нелепо?

Отчасти он соврал, а отчасти сказал сущую правду. Время растянулось и не без робости Адам начал ждать. В идеале он надеялся на веселый смешок, робкую улыбку или веселый огонёк в глазах. Неля никак не реагировала. Она продолжала идти рядом, коса глядя исключительно на своё ведро.

Адам не страдал застенчивостью или лишней скромностью, но прямо сейчас ему хотелось уйти под землю и больше никогда не появляться. В голове начала пульсировать боль, перекрывая вопрос: «и что мне делать дальше?».

В горле точно засела лягушка. И что она могла думать о нём? Каким видела после этого признания?

– Точнее, люди говорят, что я совсем не похож на отца. – Адам быстро закашлялся, хватаясь за остатки невозмутимости. Срочно требовалось выдать более смешную шутку, чтобы спасти крошечные осколки собственной репутации. – Некоторые даже думали, что я – приемный ребёнок.

Неля даже не попыталась улыбнуться, когда другие, слыша это признание, выдавливали хотя бы вежливые улыбки.

«Просто заткнись!» – приказал себе Адам, но в тот же момент печать молчания снова слетела с губ.

– Так как тебя зовут?

Нести объёмное ведро оказалось не так сложно, как пытаться целенаправленно кого-нибудь очаровать. Движение ног заставляло быстрее течь кровь, а та разгоняла стыд, сбившийся клубами у самых щёк.

Неля всё ещё молчала и Адам неловко улыбнулся. В груди его всё горело. Её игнорирование и губы, так упрямо сжатые вместе, подливали масло во внутренний огонь. Теперь она напоминала не испуганного зверёныша, а уставшего от чужого внимания.

– Краса моя, я не собираюсь тебя есть! Пожалуйста, скажи мне хоть что-нибудь!

Смертельная бледность её лица сменилась смущенным пунцовым налётом. «Красивая…» – подумал Адам, всё ещё находясь во власти странного девичьего очарования.

– Уверена, староста уже всё обо мне рассказал. – Отозвалась Неля и теперь в её голосе звучала откровенная неприязнь.

Мысленно Адам усмехнулся и покачал головой. Это «всё», за которым прятался вполне очевидный намёк, при любом другом инквизиторе мог стать спусковым крючком для нового судебного дела. На памяти Лоруенса некоторые страшные и довольно бессмысленные дела рождались из слов, куда более невинных.

Собственная непохожесть на коллег, и на отца в частности, в очередной раз повысила самооценку. Жаль только, что Неля этого не знала. Адам склонил голову вбок и невольно умилился искреннему непониманию устройства мира. Жизнь в отдаленном уголке страны совсем притупила осторожность, превратив потенциально дикое животное в ручного котёнка.

Отмеченные оспой щеки покраснели опять, и Адам резко отвернулся, поймав себя на мысли – он слишком явно на неё пялится.

Адам пожал плечами. Как бы он не старался, а почувствовать хоть какую-нибудь сверхъестественную угрозу от Нели он не сумел. Его колдовское чутьё, позволявшее выявлять таких же отступников от веры с одного только взгляда, упорно молчало. О союзе чистокровных колдунов стоило забыть, но это не особо расстраивало. Создавать семейный ковен Адам не стремился.

Оттого горче оказалась мысль, что при любом другом инквизиторе Неля оказалась бы на костре зря. Лоуренс опять повернул к ней голову. Обычная, пусть и необычайно крепкая, Неля невольно воплотила в себе его самое главное тайное желание – надежду на обычную жизнь. И да, у неё были все зубы, что невольно привлекало ещё сильнее.

В глазах Нели нельзя было увидеть проблески великого, колдовского знания, а единственной книгой, которую она наверняка прочла за всю свою жизнь, был молитвенник.

«Интересно, а она умеет читать?» – Вдруг подумал Адам, скользнув взглядом к её могучим рукам, которые всё ещё были сжаты в кулаки. – «Не уверен, что она умеет писать, но это не проблема. Если надо, я могу поставить подписи за нас двоих».

Но вот чтение стало чем-то вроде камня преткновения. Ему искренне хотелось приоткрыть дверцу в свой мир, познакомить её с трудами заграничных мыслителей и рассказать о концепте свободной магии, так активно цветущей на востоке. От предвкушения затряслись колени. Воображение живо нарисовало как он, уставший после служб, лежит на старой кровати и с упоением слушает её хрипловатый голос.

«Даже если она не умеет, я научу» – И он снова посмотрел в её хмурое лицо. – «Или она умеет и читать, и писать. Слышал, что некоторые лекари из отдаления владеют грамотностью»

Скорость грёз, возникавших в голове, поражала. Адаму пришлось взять себя в руки, чтобы обрубить мечтания и вернуться в реальный мир. Грёзы были хороши, но какой существовал от них толк, пока они были лишь грёзами?

Следовало что-то делать. Мало хранить предсказание у сердца. Нужно положить начало своим мечтам.

– А кто сказал, что я его слушал? – Он беззаботно улыбнулся.

Неля споткнулась на месте, но не упала. Многочисленные серые юбки её платья колыхнулись, оголив кусочек загорелых ног. «Сильные» – подумал Адам, невольно покраснев. Неожиданно он обнаружил её одну слабость, о которой даже не подозревал.

Гнев на лице Нели смешался с искренней растерянностью.

– Знаешь, люди могут говорить всё что угодно. – Тема снова становилась опасной. – Но я хочу услышать именно тебя, краса моя.

– Неля. – Процедила Неля, резко схватившись за ведро. – И мы уже пришли.

Прежде чем Адам попытался ответить, она выхватила ведро. Вода снова хлынула вниз, на этот раз намочив и ботинки, и брюки. Воды осталось так мало, что та плескалась практически на дне. Но на это Неля и не думала обращать внимание. Стоило дорожке к её дому начаться, как местная не-ведьма изо всех сил рванула в дом, оставив Адама под четким прицелом городских сплетниц.

Адам, потихоньку втягивающийся

Адам ненавидел осень.

Не за серое небо, слякоть и хандру, прибывающую с серыми тучами. Вовсе нет. Он ненавидел осень за то, что сразу после неё шла холодная, жестокая зима. Зимой работы наваливалось много: люди умирали и женились, женились и умирали. Если город ещё немного выходил из этого порочного круга, то сельские местности были плотными заложниками календаря и всего того, что с ним связано.

Ещё темнело рано, холодало резко, и вообще не было никакого настроения что-либо делать. Тем не менее, работа шла. Адам не успел привыкнуть к новому жилью: домик прошлого священника был маленьким, немного убогим изнутри и окна его выходили прямо на церковное кладбище. Всякий раз, когда Адам смотрел в окно, пальцы его сами охватывали крестик из орешника. Молчаливые могильные камни и зловещие кресты теряли силу, когда всходило солнце. Ночью же Адам спал, повернувшись лицом к стене и стараясь забить голову самыми скучными мыслями.

Прошлый священник тоже чувствовал некую угрозу, поэтому раскидал мелкую языческую атрибутику по всем четырём углам. Адам неприятно удивился, когда обнаружил прибитую подкову за святым образом. Мало того, что настолько близкое соседство двух разных мировоззрений само по себе было дурной идеей, так ещё сама подкова оказалась прибита неправильно. Вместо того, чтобы тянуть в дом счастье и удачу, талисман подзывал беды и неурядицы.

«Забавно, если меня сослали сюда только из-за ржавого куска металла».

Адам криво усмехнулся, но про себя сделал выводы. Если в доме священника теплились остатки еретических учений, то какие секреты скрывались в домах простых жителей? Что скрывала Неля?

Адам сдавленно застонал. Снова все его мысли вернулись к ней. Неля, Неля, Неля! Его наваждение, его судьба, его предназначение. Первая и единственная живая девушка, которая пленила разум настолько, что исполнять свои обязанности оказалось практически невозможно. Лоуренс шумно вздохнул, поправил правильно висящую подкову и подумал – это не приворот. Яйцо, накануне спрятанное под кроватью, не почернело. Белая скорлупа покрылась несколькими темными пятнышками, но Адам их без труда узнал – чужие зависть и страх. Но уж точно не приворот.

Ситуация вообще выходила странной – целое поселение мнимых верующих, которые продолжали жить на языческой опоре. Да, эти люди сменили идолов на иконы и посещали церквушку каждое воскресенье, но под крышами их домов продолжали жить древние обычаи. Так что же такого сделала Неля, чтобы отказаться единственной еретичкой? Адам не знал, а староста, как назло, говорил обо всём угодно, но только не о ней.

Даже местные сплетницы, голодные до чужих ушей, держали рты на замке. Неля и всё то, что её касалось, пряталось в оболочке табу. Тем не менее, по наблюдениям Адама, в её дом активно ходили. Едва день сменялся ночью, как группки людей ручейком стекались к самому дальнему дому на улице. Эти наивность и двуличие со стороны сельских неприятно удивляли. Неужели они действительно думали, что Адам такой дурак, что не заметит очевидных сборищ, попахивающих чем-то нехорошим?

«А ведь если я их всех сдам, то Отец может отменить наказание!»

Мысленно Адам примерил на себя новую форму и звание героя-освободителя, который собственными руками разворошил еретическое гнездо. Всё-таки здесь, у самой границы, жизнь действительно текла иначе.

– Как же это сложно. – Адам опёрся щекой на кулак и перевернул страницу доверенной ему летописи. Глаза немного болели, света тоже не хватало. В инквизиции освещали лучше. Свечи были толще и давали их так много, что Адам никогда не задумывался о том, что они способны закончиться. Теперь же в его распоряжении было двенадцать свечек до конца недели. – О, Господи, за что мне это всё?

Вечерняя служба прошла, а несколькими часами ранее жена местного лесоруба разродилась мальчиком. Адама позвали как раз в тот момент, когда ребенок уже был вытащен, бит и помыт. Поветухи, что странно, Адам не застал. Хоть Лоуренс и понимал, чьей заслугой были хорошо прошедшие роды, он никак не мог перестать удивляться, смотря на чистую ткань, которая укрывала новорожденного. Опять его смущал опыт жизни в столице. Даже в зажиточных купеческих семьях не брезговали закутывать новую жизнь в то, что окажется под рукой.

«Меня точно сослали на окраину?»

Как бы оно не было, о крещении договорились быстро и назначили его на воскресенье. Перед тем как уйти, Адам поцеловал младенца в лоб, бегло помазал нос, лоб, руки и ноги новорожденного миром и перекрестил, мысленно пожелав ребёнку удачи и дожить до конца недели.

– Отче, только выберете имя получше. – Попросила новоиспеченная мать.

Она едва нашла в себе силы привстать на кровати. Голос её был хрипл, глаза судорожно блестели, а постельное белье… Тоже чистое. Присмотревшись, Лоуренс понял – то, что он сначала посчитал родильным потом, оказалось обычной водой. Молодую мать помыли, хотя та не походила на ту, кто должен вот-вот умереть. Странно.

Адам задрал голову. Как Лоуренс подозревал ранее, даже в обычных домах красовались атрибуты относительно далёкого прошлого. Пучок сушеных трав и несколько окропленных кровью деревяшек свисали вниз, напоминая собой детскую игрушку.

«Они это даже не спрятали! Совсем тут страх потеряли!» – Адам закашлялся. Увиденного уже хватало для того, чтобы сжечь и женщину, и мужчину, и ребёнка. Но другая, еретическая сторона, осталась в восторге. Амулет был изготовлен давно, но силы его всё ещё хватало для защиты будущих поколений. Хорошее наследство.

– Отче, ты это… Постарайся. – Молодой отец занервничал, заметив слишком пристальный взгляд гостя. Дрожащими руками мужчина всучил в руки Адама несколько монет. – Выбери хорошее имя. Мы тебя не обидим.

– Угу.

Неохотно Адам принял деньги, перекрестился и пожелал милости Всевышнего для этой семьи. Когда дверь закрылась за его спиной, на горизонте загорелась первая звезда. Адам выдохнул, но домой не поспешил. Вместо этого он прильнул к стене и подвинулся к окну. Спустя несколько минут к привычным голосам молодых родителей примешался ещё один голос. Сердце бешено забилось.

Затаив дыхание, Адам прильнул к окну. Фигура Нели высилась посреди комнаты. Кровяные пятна алыми цветами украшали бледно-серую рубаху и поблескивали на черной юбке. На расстоянии лицо Нели практически не читалось, но жесты и повадки выдавали усталость. По-хорошему ей стоило присесть, но Неля продолжала стоять на ногах. Её губы и губы мужчины шевелились. Неля дёрнулась вперёд, что-то отчаянно стараясь донести, но глава дома не стал её слушать. Он сунул в её руки деньги, но не трепетом и страхом, как ранее он сунул их Адаму, а резко и немного брезгливо.

Всё внутри закипело, когда тот же отец слабо толкнул Нелю в сторону, ясно намекая, что той пора уходить. Неля в последний раз всплеснула руками, а после развернулась и пошла. Дверь хлопнула, а Адам изо всех сил вжался в деревянную стену. На крыльце Неля раздражённо бросила:

– Всё равно этого будет мало. Ей нужно восстанавливаться хотя бы неделю, иначе кровь…

– А вот здесь мы разберемся и без тебя. Давай, уходи быстрее! Не хватало, чтобы церковник тебя у нас увидел!

Мужчина снова подтолкнул Нелю и та, обречённо вздохнув, покорно сошла с крыльца. Дверь хлопнула снова, теперь окончательно отделяя улицу от домашнего пространства.

– Вот же кретин… Зато простыни сменил. Хоть что-то хорошее. – Казалось, ещё немного, и Неля заплачет. Адам с трудом сдержал себя, чтобы подойти к ней со спины и обнять, показывая поддержку. Тем не мене, плакать Неля не стала. Она сжала руки в кулаки и задрала голову вверх, уставившись прямо в небо. – Что ж, ладно. Боже, я своё дело сделала. А теперь помоги им ты.

Это даже не было молитвой, но прозвучало так искренне и проникновенно, что Адам был уверен – Всевышний просто не сможет проигнорировать эту просьбу. Неля быстро перекрестилась и поспешила пойти в сторону своего дома. Несколько секунд Адам думал – пройти за ней или заняться своими делами. С трудом выбор упал на второй вариант, но перед этим Адам запустил руку в наплечную сумку. Пальцы пробежались по корешку молитвенника, прежде чем натолкнуться на маленькую жестяную коробочку. Недолго думая, Адам открыл её и вынул одну из игл.

Оберег в доме был хорош, но вот за его пределами люди становились беззащитными. Даже их нательные золотые крестики не способны защитить от всего. Не без злорадства, Адам вогнал иглу между брёвнами и четко, как его когда-то учила тётка, произнёс проклятие, нацеленное точно на главу семейства. Ничего страшного. Просто целая дюжина неприятностей, способная испортить жизнь.

После этого Адам вернулся домой и в мрачных чувствах засел за многострадальную летопись. Полученные монетки, задаток грядущего крещения, удобно разместились на окне, вроде бы подзывая богатство. Адам не совсем понимал принцип действия этого ритуала, но осквернять эти деньги было не жаль.

Вообще работать не хотелось. Адам чувствовал себя уставшим, но опыт подсказал – если он не впишет рождение ребенка сейчас, он напрочь забудет об этом потом. Поэтому и пришлось наваливаться на старую, мерзкую книгу с чернилами и пером. Имя родившемуся мальчику было выбрано не по календарю и наугад. Что здесь, что в городе – церемония вписывания была одной и той же. Имя, факт рождения, имена родителей и, собственно, всё. При желании – год, месяц, день. Но с этим Адам спешить не стал.

Адам криво усмехнулся. Местная летопись просто поражала своей унылостью. Рождение, смерть, смерть, рождение, свадьба, рождение… Даже ничего не сгорело! Адам перевернул страницу назад и замер. Вверху страницы красовалась краткая сводка: «На третьем месяце осени Остер умер. Неля осталась вдовой». Над этой же строчкой виднелась другая надпись: «На третьем месяце осени Остер взял Нелю, дочь кузнеца, в жены».

Во рту всё пересохло. На той же странице, но немного ниже, была ещё одна заметка, сообщающая, что за неимением иных родственников все имущество Остера перешло к Неле, дочери кузнеца из другого поселения. Сдержать кривой улыбки Адам не мог. Глаза его снова вернулись к записям о заключённом браке и факте смерти жениха. Между этими событиями прошёл день. Лоуренс попытался вскрыть мутную каплю воска, чтобы узнать возраст усопшего, но быстро оставил эту затею. Бумага начала рваться. Тогда Адам начал отматывать летопись назад, чтобы найти запись о рождении мужчины, но ничего не вышло. Данных о Неле, кроме свадьбы и вступления в наследство, тоже не оказалось. Адам пролистал пятнадцать страниц, полных рождения и смертей, но никаких пометок об Остере не обнаружил.

Лоуренс подавился воздухом. Он, конечно, хотел узнать причину общей отчуждённости от Нели, но кто мог подумать, что ответ найдется сам собой?! Адам быстро перекрестился, поблагодарил всех кого можно и быстро вскочил с места.

Сердце трепетало от осознания того факта, что Неля – вдова. И раньше было понятно, что она живёт одна, но теперь Адам убедился – технически путь к ней открыт. Можно не бояться гнева неожиданно вернувшегося жениха-военного или мужа-охотника, которого все прозвали мертвым. Тем не менее, некоторые сомнения не уходили. Адам снова посмотрел на записи, после чего метнул взгляд в сторону кладбища за окном. Стояла ночная темнота, но любопытство так сильно терзало Лоуренса, что тот не сдержался, схватил керосиновую лампу и вскочил прочь.

Кладбища, обители смерти, пугали Адама и в дневное время. Ночью этот страх вышел на новый, совершенно особенный уровень. Сердце бешено стучало, а мозг то и дело ожидал, когда среди могильной тишины зазвенит женский голос очередной замученной ведьмы.

Адам ощупал крестик на груди и ускорил шаг.

– Чтобы ты не услышал, только не оборачивайся… – Слова тётки сами вылетели из горла. – Кто бы тебя ни позвал, сделай вид, что ты ничего не слышишь.

Самовнушение работало плохо. Колени дрожали, а душа замирала от предвкушения наказания за все совершенные злодеяния. Луна на небе висела полная и похожая на диск. Её белый, мертвенный свет щедро лился на щербатые могильные камни и полуразрушенные кресты. За кладбищем никто не ухаживал. Сорная трава покрывала холмы захоронений и Адам подумал – убирать тут его задача или местных? Пару раз, сам того не желая, Адам прошёл по могилам.

Жёлтое, живое пламя контрастировало с густой, чернильной тьмой. Даже звёзды укрылись рваным одеялом из облаков, отчего лишь лунный лик смотрел на землю сквозь дыру. В такие ночи отец говорил, что дырка в облаках – это окно, а горящая луна – фонарь Всевышнего. Этот фонарь является ориентиром для всех опоздавших ангелов и душ праведников, которые застряли на земле. Сейчас же Адам думал, что луна – это слепой глаз мирового чудовища, которое пряталось под многими лицами и верами. Сейчас этот глаз всецело концентрировался на Лоуренсе и том, что он задумал.

Могилы все сменяли и сменяли друг друга, но нужного имени Адам никак не мог найти. Пару раз душа его уходила в пятки, когда репей или разросшийся кустарник цеплялись за плащ. Адаму чудилось, что это сухие руки замученных девушек пробились сквозь землю, чтобы схватить его за щиколотку и утащить прямиком в преисподнюю.

Могила Остера возникла неожиданно. Не на окраине, как предполагал Адам, а близко к кладбищенскому центру. Захоронение оказалось ухоженным и убранным. Пожалуй, она была единственной, о ком действо заботились. Адам сглотнул и поднёс фонарь к надгробию. На плоском камне проступили пухлые цифры.

– Да ты же совсем старик!

Сначала Лоуренс решил, что ему показалось, но несколькими секундами позднее пламя окончательно успокоилось и блики исчезли. Даты рождения и смерти не поменялись. Мысленно Адам снова пересчитал полученное число, после чего ужаснулся сильнее. Ответ вышел даже больше, чем предыдущий.

Адам нервно засмеялся. По долгу службы он видел многоженство неравных браков, но все же в обществе существовала такая грань, которую нельзя переступить. Здесь же об этом не слышали. Не каждый праведник прожил так долго, как неизвестный старик Остер. Где были глаза священника, когда тот надевал свадебный венчик на голову Нели?! Где была совесть старика Остера, когда он вообще подумал жениться?! Где были… Хотя, нет. О родителях невесты лучше было не думать. Их мотивы понятны. Но даже так, почему их руки не дрогнули при передаче дочери в руки этому существу?!

Воображение мигом нарисовало печальную картину. Пышущая здоровьем розовощекая Неля и мумия в теле человека.

– Мне жаль. – Прошептал Адам, хотя он не благословлял этот союз. – Ох, Неля, мне, правда, очень жаль.