Текст книги "Сказка о колдовстве, гаданиях и проваленной охоте на ведьм (СИ)"

Автор книги: Wellixen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Адам озадаченно покачал головой, а Неля вдруг поняла, что её история не клеилась. Сердце замерло опять. В голове тут же выстроилась цепь: одинокая девушка, одна коза без козла, три курицы и не слишком большой огород. Как при таком хозяйстве она вообще могла жить? Наверняка староста рассказал о большей части её деятельности, но даже так, требовалось иметь хоть какую-нибудь ширму. Своеобразную защиту от глаз инквизиции.

– Так бы я сгинула, но соседи мне помогают. Кто картошки даст, кто молока из-под коровы. Так и живём. Люди здесь, Отче, добрые. Сострадательные.

«Временами»

Адам выдохнул. Все веселье сошло с его лица.

– На самом деле я пригласил тебя не только из-за мяты.

«Кто бы мог подумать!» – Неля невесело улыбнулась. Её рука скользнула в сумку. Прямо туда, где лежала ядовитая трава.

Адам шумно вздохнул, схватился за свою чашку и посмотрел прямо в глаза Нели.

– Как ты отреагируешь, если я скажу, что мне недавно явился ангел и сказал, что нам стоит узнать друг друга лучше?

Адам, откровенный

Вообще-то некоторые клиенты звали тётушку ангелом, но Неле не стоило знать всех тонкостей.

Адам подавил судорожный вздох. Его сердце, как кузнечный молот, колотилось вперёд-назад, и этот стук гулким эхом отзывался в ушах. Чай в чашке задрожал. Отражение глаз покрылось рябью. Поднять взгляд выше, чтобы посмотреть на собеседницу, Адам не рискнул. Если инквизиция и научила чему-то полезному, так это к сокрытию собственных чувств. Отец твердил, что если в сердце поселился страх перед ведьмой (не важно, оправданный или нет), внимание лучше сосредоточить на чем-нибудь другом. Например, на маленькой чаинке, которая медленно плавала в светлой воде.

Адам сглотнул. Прямо сейчас он чувствовал себя этой чаинкой, которая плыла, сама не зная, зачем и куда. Собственная судьба в этот момент висела на волоске и всецело зависела от Нели и её ответа. Как же глупо!

Раньше Адам насмехался над отчаянными романтиками и влюблёнными мечтательницами, не воспринимая их слова о страхе разбитого сердца серьёзно. Сейчас же Лоуренс был готов уйти под стол, если Неля рассмеется над его чувствами.

Про себя Адам цыкнул. Нужно было полностью выпотрошить свои сундуки. Накрыть кровать хорошей шубой из соболя, завесить убогое окно шелковой рубахой, разбросать прихваченное из дома серебро по столу, вытянуть отданный тёткой позолоченный канделябр. Вроде мелочи, но наглядно показывающие, что может ждать Нелю, если та согласится на нежные ухаживания. Чай и жестяная банка пусть и обладали своей, особенной ценностью, но большой наглядностью похвастаться не могли. Они вообще, кажется, не впечатлили Нелю.

«А, ну и фарфор. У меня есть ещё и фарфор»

Это все было как-то неправильно. Адам не знал, как дела обстояли здесь, но в столице это девушки опустошали семейную сокровищницу на добрую треть, чтобы предложить свою кандидатуру в качестве партнёрши на всю оставшуюся жизнь. Участью девиц было наряжаться во все самое лучшее и обвешивать шеи тяжёлыми бусами. На мгновение Адаму стало страшно. Что о нём сказал отец, узнав, что за мысли копошились в голове?

«Ты так отчаянно бегаешь за бабой?! Ты совсем сдурел?!»

– Накануне отъезда мне приснился сон. – Горло гудело так, будто Адам накануне кричал несколько часов подряд. – Ангел мне явился перед постом и сказал, что на новом месте я встречу необыкновенную деву, краса моя.

В сущности, так оно и было, хотя бы потому, что обыкновенных людей на свете просто не существовало. Адам отхлебнул немного чая. Мята с чужого огорода принесла приятную освежающую горечь. Как раз этого не хватало. Да и Нели, если подумать, тоже.

Его влечение к ней росло со сверхъестественной скоростью. Адам не знал, было ли это плодами теткиного труда или просто пришло время действительно стать кем-то другим. Биологические часы, прочие мелочи. Неохотно в голову пришла мысль, что младший брат так-то уже помолвлен и совсем скоро примет на себя обязанности мужа и главы семейства.

«Что за глупость? Я не собираюсь соревноваться в том, кто быстрее поженится!» – Собственные мысли заставили краешек губ полезть вверх. Но, с другой стороны, всё же вышло бы забавно, увидь семья «суженую» непутёвого старшего сына.

– Я не дева. – Наконец, Неля заговорила. Адам медленно поднял глаза от чашки. Его дорогая гостья мелко дрожала и ссутулилась, будто сильный ветер бил её могучую спину. – Я была замужем. Мой муж, Остер, похоронен на этом кладбище.

– Я знаю. Я видел его могилу.

Неля резко вздрогнула, и Адам невольно заглянул под стол, чтобы убедиться, что его ноги продолжали стоять на месте. Кровь сначала отхлынула от девичьего лица, потом причудливым образом ударила в переносицу и лишь оттуда начал разливаться красный румянец.

Эта причудливая красота завораживала, и Адам даже пожалел, что природа не одарила его талантом к рисованию. Массивная грудь Нели поднялась и тут же мгновенно опустилась, маковый румянец расползся по щекам, а от щек к подбородку и до самых ушей. В какой-то момент её кожа стала такой же красной, как её волосы во время первой встречи. Но вся красота картины исчезала под давлением уродливого, очевидного страха.

Жалость к Неле закопошилась в сердце. Бедная девушка. Какие мысли прямо сейчас бушевали в её голове? Почему она так сильно смутилась? Это всё из-за упоминания её замужества?

Адам придвинулся ближе к столу, но отодвинул блюдо с угощениями. Тарелка оказалась практически на краю стола.

– Краса моя, я тебе не угроза. Я тебе друг.

Но Неля отсела дальше и посмотрела на пирожки так, будто внутри толстого печеного теста могли скрываться ржавые иглы. С тоской Адам подумал, что тётушка оценила бы такую подозрительность. Как же хотелось домой.

Не дожидаясь просьбы, Адам долил чай в чашки.

– Я читал вашу летопись. Твой… – Было сложно не скривиться в отвращении. – Жених привёз тебя издалека, верно? Я могу ошибаться, но мне так кажется.

Щёки Нели задрожали. Чуть заметно Неля кивнула, но никаких слов не проронила. Лишь продолжала насторожено наблюдать со своего места за каждым новым движением, прямо как дикий зверь.

«Она мне совсем не верит!» – И это было особенно обидно. Наверное, впервые за всю свою долгую деятельность, Адам действительно не мог причинить большего вреда.

– Знаешь, краса моя, нам, чужакам, стоит держаться вместе.

Неля вздрогнула опять и поджала губы. Лицо, покрытое отметинами оспы, снова дрогнуло. Слова Адама попали точно в цель, и это совершенно не понравилось Лоуренсу. Невольно он вскрыл свежую рану.

– Отче, я здесь не чужая.

И ведь она сама понимала абсурдность собственных слов. К уже существовавшей симпатии прибавилась глубокая, режущая изнутри жалость. Адам выдохнул.

– Да, конечно. Ты не чужая.

Но сказанное не принесло Неле облегчения. Наоборот, её глаза заблестели от обиды. Мысленно Адам дал себе сильную затрещину. С каждой новой секундой разрыв между ними становился все шире и шире.

Ей точно был кто-то нужен. Если не мужчина, то друг. Если не компаньон, то защитник. И Адам был готов примерить на себя все роли. Абсурдное, но приятное желание кого-нибудь защитить, пылало изнутри. Но Неля этого не понимала, чем невольно била Адама.

Атмосфера накалялась. Адам поспешил сменить тему.

– Кстати, краса моя, как тебе чай?

– На вкус как варёное сено.

Её ответ прозвучал так жестоко, что всё внутри Адама мгновенно оборвалось. Неля хотела резко поставить чашку на стол, но в последнюю секунду её рука замедлилась. Раздался мягкий стук. В остальном же гостья нежничать не стала. С жутким грохотом стул оказался отодвинут, и Неля вскочила на ноги. Колени её стукнулись о ножки. Все пошло ходуном и один из пирожков даже упал на пол.

– Отче, я вам не дева. И я вам не краса! – Последнее слово Неля почти выплюнула. – Я вдова и травница. И да, я не ведьма!

Ей хватило храбрости это сказать, а вот признание из Адама никак не желало лезть. Да и это не было удивительно. Напряжённая, почти готовая броситься на него в любой момент, Неля пленяла, как языческое божество пленяет своих последователей. Ей хотелось подчиняться.

– Конечно ты не ведьма!

Но прежде чем Адам продолжил, Неля затрясла головой.

– Нет, Отче. Вы… Ты не понимаешь. Я не ведьма!

– Не переживай. Я знаю, что ты не…

Но Неля переживала. И переживала особенно сильно. Потребовалось несколько секунд, чтобы хоть испуганная, но в целом здравомыслящая девушка стала похожа на загнанного в угол зверя. Все внутри Адама мгновенно напряглось. Опыт инквизитора снова подсказал – ещё один, даже самый маленький, шаг и всё. Неля сделает глупость.

– Я НЕ ВЕДЬМА!

На мгновение громкость её голоса оглушила. Адаму показалось, земля ушла у него из-под ног и в голове зазвонили невидимые колокола. Запоздало пришла мысль, что в сумке у Нели вполне себе мог лежать нож. Не из злого умысла, но по привычке. Она могла не выложить его дома, когда срезала для него мяту, а теперь вспомнила об оружии.

Часто случалось такое, что обвиненные в колдовстве принимали отчаянные попытки спастись и бросались на инквизиторов с оружием.

– Краса моя…

– Я тебе не краса!

– …если бы я хотел тебя арестовать, звал бы на чаепитие с глазу на глаз?

Аргумент не подействовал, но Неля все же бегло пробежала глазами по сторонам. Адам знал, что именно она увидела – слишком низкую кровать, где не спрятался бы даже трехлетка, слишком узкие углы и полное отсутствие мест, пригодных для засады из нескольких мужчин. Неля быстро глянула в окно, после чего пару раз подпрыгнула на месте. Доски не задрожали, и секретного лаза обнаружить не удалось.

– Под полом тоже ничего нет. – Адам притворно вздохнул. – Мне даже негде прятать соленья, если уж на то пошло дело!

Неля ощетинилась, шутки не оценив.

– Ты не ведьма хотя бы потому, что я умею определять колдунов.

Неля снова попятилась назад и удивлённо подпрыгнула, когда ребра одной из полок упёрлись в лопатки. С грохотом попадали книги, теряя часть жёлтых страниц. Неля снова побледнела и посмотрела на Адама глазами загнанного животного. В своей голове она наверняка сама составила, подписала и одобрила приговор.

Тётка была права, когда сказала о трудностях. Да и карты не солгали. Адам выдохнул, попытался успокоиться сам. Внутри все начинало беспокойно бурлить, предчувствуя нечто нехорошее.

Ситуацию требовалось взять под свой контроль.

– И как ты это поймёшь? Снимешь заживо кожу?! – Неля закусила край губы. На лбу проступили капли пота, а черты лица отчаянно заострились. – Засунешь иголки под ногти?! Растянешь на дыбе, чтобы увидеть в моём брюхе жаб?!

– Ты ведь сама знаешь, что жабы не водятся в человеческих животах…

Комментарий немного сбил пыл. Широкие плечи обмякли и немного подались вперёд. Неля смущённо опустила голову.

– Краса моя, ты такая кровожадная. – Адам с трудом подавил усталый вздох. Его самооценка неуклонно поползла вниз. – Нет. Есть способ намного проще.

Теперь требовалось рискнуть.

Чувствуя её настороженный взгляд, Адам неохотно прошел к углу комнаты и вынул оттуда старую метлу. Теперь Неля скривилась от отвращения. Этот веник давно требовалось выбросить на помойку если не из чувства прекрасного, то хотя бы из обыкновенного сострадания. Настолько старой и страшной была вещь на вид.

– Не осуждай. Это всё ещё наследие моего предшественника.

Адам выдохнул и почесал лоб. Как же ему не хотелось этого делать! Бегло Лоуренс посмотрел на Нелю, потом на одну из икон. Мысленно прозвучала просьба о помощи, но без конкретики. Адам давно забыл, что за святой был написан на древесине.

– На самом деле колдуна определить очень просто. У него в животе не сидит бес, – При этих словах Неля ужаснулась, а Адам не понял – неужели она верила в такие глупости? – В глазах не горит дьявольский огонь, а во рту вместо языка не живёт змея. Колдун, по сути, обычный человек. Дар не получают. Дар приходит в момент рождения.

Во всяком случае, так говорила тётка, и Адам был склонен ей верить. Неля сглотнула.

– Неправда! Колдуном можно стать! – И прежде, чем Адам возразил, Неля начала жестикулировать. – Если обменять душу на чёрную книгу. Все это знают!

Адам задумался и ощупал крестик на груди. Можно было ли почувствовать душу в ритме сердцебиения? Едва ли, но Адам был уверен – у него с этим все хорошо.

– Краса моя, ты не права.

Неля быстро перекрестилась. Недружелюбная гримаса налезла на её лицо. Адам вздохнул, крепче схватил веник и подошёл к двери. Руки тут же начали зудеть.

Иногда тётушка развлекалась, переворачивая веник у дверного проема и предлагая наивному, ничего неподозревающему колдуну пройти в дом. Адаму же было не до смеха. Что тогда, что сейчас эта унизительная процедура несла с собой сплошные проблемы.

«И почему я вообще это делаю?»

Все ведь могло быть куда легче. Здесь были красивые, свободные женщины, чьё приданное перевешивало всё то, что Неля могла бы предложить. И, видят святые на иконах, Адам был интересен местным красавицами. Они смотрели на него, они старались аккуратно кокетничать и проявлять другие знаки внимания. Те же пирожки явно не были просто жестом дружеской воли. Так почему он распинался здесь, когда жизнь уже создала несколько впечатляющих трамплинов?

Ответ оказался на удивление прост: потому что так хотелось. И если тётушкины карты правы, а они правы всегда, Адам не желал спорить с уготованной ему судьбой. В этом просто не было смысла.

Неля снова мелко вздрогнула, и Адам вдруг подумал, какой маленький и ничтожный он, без сапог на каблуке. Интересно, как именно травница видела его? Рассматривала как надоедливого клопа или боялась, как жука-носорога.

«Это будет неприятно» – тут же пронеслось в голове.

Веник оказался прижат к стене.

– Я это делаю только ради тебя, краса моя. Искренне надеюсь, что ты в полной мере оценишь мою откровенность.

К испугу в девичьих глазах оказалась примешана озадаченность. Адам не сумел удержаться от грустной улыбки. Вроде это было такое простое поверье, но Неля о нём даже не слышала! В сердце тут же защемило. Стало искренне интересно, а что внутри её дома. Есть ли простые обереги, чувствуются ли лёгкие домашние чары?

– Если ты хочешь понять, застряла ли ты с колдуном или нет, просто поставь веник ручкой вниз. Колдун не сможет переступить порог.

Страх вылился в нервозность. Неля хихикнула, но газа её недобро засверкали.

– Отче, вы… Ты за дуру меня держишь?

И всё-таки она была миленькой. Раньше Адам не сильно думал о женщинах и собственных вкусах, но сейчас, смотря на Нелю, бывший инквизитор быстро пришел к идее, что в высоких женщинах есть что-то чарующее. И лицо, по-деревенски грубое, тоже очень даже очаровательно.

– Нет. С чего бы?

Неля хрипло засмеялась.

– Потому что это явный бред!

Адам вздохнул. Отчасти ему даже стало обидно за то, что наследство предков пропадало так безрадостно. Никто не воспринимал суеверия так, как нужно.

– Краса моя, выйди.

Этого Неля ждала всей душой. Она поправила сумку, отряхнула юбку от невидимой пыли и не стала допивать чай. Посмотрев на Адама так, будто тот сошел с ума и в любой момент может на неё наброситься, Неля медленно пошла к дверному проёму, лицом к бывшему инквизитору и спиной к порогу.

– Краса моя, осторожно. Там ступенька.

Адам пошёл следом через время. Без каких-либо проблем Неля вышла из дома, когда Лоуренс сам споткнулся, но из дома не вышел. Неля нервно рассмеялась, но этот смех очень быстро осел в глотке. Адам, как бы он не пытался, не мог выйти за порог дома. Как заводная игрушка, он кружился вокруг своей оси, хватал пальцами воздух и безуспешно старался пробиться сквозь невидимую стену.

– В домах самих колдунов такой фокус не работает. – Адам усмехнулся, стараясь в очередной раз переступить порог. – Но это место ещё не приняло меня окончательно, поэтому любуйся, краса моя. Любуйся и запоминай: я знаю, что ты чиста, и я не собираюсь усложнять тебе жизнь. В конце концов, я ведь приехал, чтобы…

Но Адама уже никто не слушал. Потеряв сумку, Неля рванула вперёд, гонимая необъяснимым ужасом.

Адам, загнанный

Адам хотел взять сумку и если не побежать за Нелей, то хотя бы забрать её вещи на время, чтобы потом отдать. План оказался заранее обречён. Носки снова упёрлись в невидимую стену, а за затылком начало нестерпимо жечь.

Гиблый номер.

Попытавшись вырваться из клетки в последний раз, Адам отпрыгнул назад и подошёл к венику. Как и от порога, кожа мгновенно начала нагреваться, стоило сухим веткам берёзы оказаться слишком близко. Дом всё ещё не принял Адама, а тот загнал себя в такую идиотскую ловушку. Мысли метались от «мне стоило немного подождать» до «если бы я ничего не сделал, она продолжила меня бояться». Медленно размышления свелись к третьему варианту, который представлял собой целое «что сделано, то сделано». Осталось только дождаться какого-нибудь гостя и дружелюбно, без агрессии, попросить того перевернуть несчастный веник.

Адам со вздохом вернулся к столу. Неля не притронулась к угощению и почти не пила чай. Но, с другой стороны, её губы все же касались кипятка. Адам немного воровато посмотрел по сторонам. Никого рядом не было, но лишняя осторожность никогда не мешала. Скрипя сердцем, Лоуренс вылил чужой напиток за порог и вгляделся в белые стенки чашки. Маленькие чаинки скопились на одной стороне, собравшись не то в медведя, не то в гору, лежащую к северу от столицы.

Ругань сама напросилась на губы.

– Если вам так противно, то не смотрите.

Это было нелепо. Всем своим естеством Адам знал, что святые, глядящие суровыми глазами с икон, неживые. Но их тяжёлый взгляд всё равно прожигал спину всякий раз, когда Лоуренс обращался к материнскому наследию.

Несколько условий гадания было нарушено. Неля выпила не весь чай и большая часть напитка оказалась вылита, причем самым варварским способом. Это противоречило изначальным инструкциям, но Адам тешил себя мыслью, что его тётушка была способна прочесть человеческую судьбу по ресничке на щеке. Так почему он, её родич, не сможет увидеть ближайшее события, имея все нужные инструменты под рукой?

«Нужно просто сконцентрироваться и...»

– Нет, так дело не пойдёт!

Ада вскочил с места, содрал с кровати покрывало и накрыл им иконы. После того, как самый маленький образок оказался скрыт, даже дышать стало немного легче. Адам погладил деревянный крест под рубашкой.

Всё хорошо Он не желал делать зла.

Лоуренс бодро вернулся к столу.

Чашка Нели снова оказалась зажата между пальцами. Адам глубоко вздохнул, закрыл глаза и сконцентрировался. Ему не нужна была черная книга, чтобы попытаться выудить больше информации. В детстве Адам особенно сильно любил блок гаданий, и куски оттуда всё ещё хранились в голове.

Это было почти просто. Сначала Адам представил Нелю. Представил её круглое лицо, простоватое на вид. Представил щербины оспы на щеках, чуть оттопыренные уши, толстые косы, медные на солнечном свету. Потом Адам представил её голос. Могучий, пробивающий до мурашек. Потом пошло занятие сложнее: представить то, что внутри Нели. Не кишки и органы, но внутренний мир.

Адам сморщился. Только сейчас он понял, что все его знания не глубоки. Он знал Нелю по словам местных жителей и картам, которые тётушка заботливо раскинула накануне поездки. Но ведь была Неля и другая. Настоящая. Несравненный оригинал, в сравнении с которым слухи и предсказания – это уродливые оттески, отраженные в кривом зеркале.

Связь, уже начавшаяся формироваться, дрогнула. Появились вопросы.

«Почему я вообще так унижаюсь ради неё?»

Вариант с неземной красотой отпадал сразу же. Да и внешность вообще была маятником ненадежным. Красота, мужская или женская, имела обыкновение годами увядать. Здесь, вдалеке от столицы и вольготной жизни, время текло в два, а то и три раза быстрее. Кожа быстрее покрывалась морщинами, сильно грубела, наливалась бронзой крестьянского загара.

Требовалось копнуть глубже.

Адам скривился. Чашка в его пальцах задрожала.

Ответ, на самом деле, был и Адам его прекрасно знал. Он знал его ещё с того момента, когда косой солнечный луч только-только пронесся по волосам Нели в их первую встречу.

И знание это звалось просто и глуповато, однако совершенно реально – любовь с первого взгляда. О таком писали в книгах, пели в песнях и спорили за столом в доме тётушки, попивая травяной чай.

Адам практически не знал Нели, но был уверен – он её любит. Действительно любит.

Она вдовой неплохо жила одна. Значит, Адам любит её за сообразительность.

Она зарабатывала тем, что помогала людям знаниями без единой капли колдовства. Значит, Адам любит её за широкую душу и любознательность.

Она отзывалась об убитой козе так, будто та была реальным человеком. Значит, Адам любит её за сострадание.

В пальцах приятно закололо. Адам снова закрутил чашку в руках, упрямо думая о других особенностях чужого характера, достойных его любви. Выходило сложно. Адам любил всё, но не мог сконцентрироваться на чём-то одном. Не хватало чёткости. Все это как бы расплывалось в его сознании, дробилось на маленькие части.

Хозяйственность, доброта (она ведь не потравила большую часть местных жителей, имея такую возможность), упорный и упрямый нрав. Это даже звучало прекрасно.

– А ещё мне кажется, что она единственная здесь верит.

И он открыл глаза, отложил чашку и посмотрел на пирожки. Подарок одной деревенской семьи успел остыть.

Неля практически не пропускала служб. И, с одной стороны, это не было подвигом. Но, с другой, у неё было полно и других дел. Адам не злился и не обижался на прихожан, не способных каждые утро и вечер посещать храм. Это не было удивительно. Приятней и безопасней молиться дома, особенно после того, когда все дела с домашним хозяйством решены.

Но Неля была почти всегда. И она, быть может, при прошлом священнике особенно долго стояла перед иконами, шепча свои молитвы.

Эти мысли взывали горький смех. Адаму даже показалось, что одним своим присутствием он разрушил нечто невероятно важное. Тяжело вздохнув, Лоуренс откусил кусок пирожка. На языке тут же расцвел приятный мясной вкус, дополненный луком и.... Кусок встал посреди глотки. Челюсть замерла.

«А какое сегодня число?» – Вдруг подумал Адам, почти вскочив с места. Память запоздало ответила – то самое. Время, когда каждый уважающий себя верующий ограничивает себя в еде, алкоголе и плотских удовольствиях. Будучи инквизитором, Адам практически не следовал календарю. Как «карательная длань Божья», инквизиция придерживалась только больших, великих постов. В остальные же дни им разрешалось есть, что вздумается, ибо «одним добрым нравом при тщедушном теле колдовского зла не искоренить».

«Но я теперь не инквизитор. И та семейка тоже никакого отношения к инквизиции не имеет»

Медленно Адам пожевал пирог ещё несколько раз. Всё то же мясо со специями, жареным луком и ещё чем-то в толстом, вкусном тесте. Масло мгновенно покрыло губы.

Черт, вкусно.

Адам облизнулся и снова посмотрел на пирожок. Он вдруг подумал, что это угощение может быть хитрой проверкой. Что если его угостили для того, чтобы выявить пороки и использовать для себя? Адам опять посмотрел в окно. За стеклом никто не стоял.

В памяти тут же всплыли лица щедрых дарителей. Круглые, румяные, упитанные. А ещё не особо умные. Наверное, в простодушии своём, они действительно хотели показать себя с хорошей стороны, принеся Отче угощения, но не более.

«И Неля не притронулась к еде из-за поста, а не из страха»

Мысленно Адам надеялся на такой исход событий.

«Если она попытается обо мне рассказать людям, ей вряд ли поверят. Но если она промолчит, значит, я ей все же нравлюсь»

Адам посмотрел на чашку перед собой. Все те же чаинки красовались на дне и стенке, образовывая неясную фигуру. Адам вздохнул и начал вертеть чашку перед глазами. Бывший инквизитор не верил, что от его действий будет польза, но неожиданно картинка изменилась. То, что казалось горой или медведем, превратилось в косяк птиц, летящий куда-то прочь. Сердце тревожно забилось. Не нужно было гением, чтобы понять – Неля стремилась исчезнуть из его жизни.

Но в то же время Адам лелеял надежду, что не все потеряно. Птицам свойственно возвращаться в родные страны. Или это можно было считать знаком, что скоро будут вести? Птицы у разных предсказателей трактовались по-разному.

«Вот смеха будет, если она улизнет, пока я здесь сижу»

И Адам откусил ещё кусок пирога, поглядывая в окно, где уже сгущались сумерки.

Ночь прошла на удивление легко. Время шло, но на пороге так никого не оказалось. Адам чутко следил в окно. Никакой процессии с зажженными факелами, громкими возгласами и настойчивыми призывами спалить чертового колдуна не было. Ближе к утру Лоуренса сморил сон.

Когда раздался стук в дверь, Адам не знал и не помнил – какой стоял час. После пробуждения в глазах все плыло, а в уголках глаз стояли неприятные комки.

– Отче! Отче!

Дверь не прыгала на петлях, но голос посетителя звучал взволнованно.

«Неужели что-то случилось?»

Адам зевнул, протёр лицо ладонями и медленно встал с кровати. Лишь потом он вспомнил – дверь он не запер. Не смог этого сделать из-за невидимой стены.

– Открыто!

Гость будто ждал такого ответа. В ту же секунду ручка закрутилась, доски на пороге затрещали и дверь открылась. В свете уже вставшего осеннего солнца стоял староста поселения.

Солнце очерчивало его плечи, золотило редкий пушок на щеках и почти игриво сверкало на лысине. Адам поймал себя на мысли, что ему почти больно смотреть на незваного гостя.

– Отче, что-то случилось? Крещение будет? – Испуганно топчась на пороге, староста с любопытством огляделся.

Глаза его на какое-то время остановились на фарфоре, и Адам вдруг подумал, что такое сокровище стоит прятать.

Голова, плохо соображающая после сна, молчала. Какое-то время Адам старался вспомнить – что за крещение. Потом, очень неохотно, выудил из памяти деньги, лесоруба и иглу в стене его дома. Настроение тут же испортилось.

– Да ничего... Просто чувствую себя не очень.

– Мгм...

Неопределенность чётко повисла в воздухе. Адам потёр нос.

– Как-то неловко выходит. – Староста снова прочистил горло. – У дверей церкви все собрались, ждут, значит... Только не подумайте, что я вас осуждаю! Я просто...

– Для начала войдите. Выпьем хотя бы чаю. Нельзя говорить о таких важныз вещах на пустой желудок!

Наживать врагов так быстро Адам не планировал, поэтому подманил старосту, как дикое животное, рукой и угощениями. Лоуренс указал на тарелку со вчерашними пирожками, а другой рукой быстро сорвал полотно с икон.

Некоторое время староста простоял, а после неуверенно занёс ногу.

«Хуже не будет. Посидим, попьём и он перевернёт чертов веник»

– Ай!

Адам зевнул и лениво посмотрел на чайник, где со вчерашнего дня кисла заварка. Вкус уже будет не тот, но разве знал этот неотесанный лысый дурак вкус настоящего, хорошего чая? Едва ли.

«Нужно только залить кипятка и улыбаться пошире»

– Ай! Эй, отче, а что с порогом?

Вопрос Адама удивил.

– Что с ним не так?

Староста нервно засмеялся и снова занёс ногу. В тот же момент, когда носок старых туфель был готов пересечь невидимую границу, что-то произошло. Адам не видел, что именно случилось, но результатом оказались две ноги, стоящие вместе за пределами скромного жилища.

– Это какие-то дьявольские проказы? – Староста опять попытался войти, но в тот же миг эта попытка пресеклась невидимой силой. – Отче, это не смешно! Что происходит?

Догадка в голове созрела быстро. Адам ясно почувствовал, как рубашка липнет к его телу со спины. Капли холодного пота медленно стекли по вискам.

– Я... Я не знаю.

Но Адам знал. И это знание его совершенно не радовало. Шутка тётушки всегда состояла в том, чтобы заманить ничего не подозревающих гостей и не выпустить их на волю, но главным условием трюка служил правильно стоящий веник. Он, как невидимая дверь, защищал домашнее пространство от чужого колдуна и, в теории, спасал хозяйство от его дурного влияния.

Адам сглотнул. На толстой, похожей на окорок, шее старосты болтался крестик. Обычный, золотой, наверняка благословенный.

«Да быть того не может!»

Адам нервно сглотнул. Пришедшая в голову догадка звучала безумно. Староста, тем временем, снова попытался войти. Обычное недоумение очень быстро сменила паника и раздражение.

– Отче, клянусь, это не смешно! Что это за чертовщина?

– Не знаю.

Адам сам подскочил к порогу, протянул за него руки и схватил старосту за грудки. Все мышцы в теле напряглись, а пальцы мертвой хваткой ухватились за ворот праздничной рубахи. Адам потянул мужчину на себя.

Выбеленный лён затрещал, равновесие исчезло, и Адам рухнул на пол, держа в пальцах куски воротника. Староста шокировано раскрыл рот. Он не мог найти слов, чтобы описать свою редакцию. Но это было и не нужно. Адам сам всё понял.

– Вот же бесовщина!

Староста испуганно попятился, все ещё тараща глаза на порог. Адам молча наблюдал. Золотой крестик продолжил болтаться на старческой шее, напоминая маятник гипнотизёра. Стук сердца глухо отбивался в голове.

Тук-тук-тук.

– Бесовщина... – Повторил староста, шипякак змей. – Отче, чтобы ты не делал, прекрати!

– Но я сам не понимаю, что это такое!

Тон голоса подпрыгнул до плаксивого. Адам попытался переступить порог, прекрасно зная, что его попытки ничем не будут отличаться от того, что произошло с гостем. Невидимая стенка ожидаемо не дала пересечь невидимую черту, а внутреннее жжение усилилось.

На какое-то время глаза Адама и глаза старосты встретились. Мучительная, почти убийственная тишина висела почти две минуты. Всё это время Адам ждал чужого откровения.

«Или озарения. Все зависит от того, как быстро он поймет»

Староста перекрестился, отступил на несколько шагов назад.

– Ты это... Отче, не бойся. Я сейчас помощь приведу.

И не было понятно, понял ли мужчина или нет. Адам не успел ничего сказать, как староста бросился прочь, безжалостно протоптавшись по сумке Нели. Адам со смесью страха и тревоги наблюдал за тем, как исчезает сверкающая лысина.

«Будто звезда ускользает из рук»

Лёгкие тут же сдавило.

Колдун! Староста-колдун!

Адам не знал, стоило ли ему плакать, смеяться или делать это все сразу. Он мог ворожить, даже не подозревая себя в наличии дара или сколько-нибудь крохотных умений. Грань между колдуном и простым человеком была тонка, размыта и слабо понятна Адаму.

Так как определить, где начиналось колдовство намеренное, а где прорастали случайные, дикие чары?

Адам глубоко задышал.

Ладно. Пока что это все не имело разницы. Сначала нужно выбраться, а потом думать. Вот перейдет порог какой-нибудь ушастый пекарь или беззаботная доярка, перевернёт проклятый веник и тогда можно думать.

В тот момент Адам даже не представлял, что задача, звучащая так легко в его голове, обернётся целым испытанием для одного небольшого поселения.