Текст книги "Сказка о колдовстве, гаданиях и проваленной охоте на ведьм (СИ)"

Автор книги: Wellixen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Адам, восторженный

Это был его первый костёр.

Не то, что Адам никогда не видел сожжений. Просто за всю свою жизнь он ни разу не организовывал казнь огнём. Да, Адам выступал помощником и консультантом, но до этого дня костёр оставался прерогативой старших.

Наступили первые морозы. Холод сковал землю, со стороны севера дули суровые ветра. Адам подул на руки, флегматично наблюдая за тем, как озадаченные и испуганные местные стаскивают дрова со всех уголков поселения.

– Быстрее! Быстрее! Мы должны сделать это до первого снега!

И кто бы мог подумать, что он так низко падёт?

Адам не думал. Точнее, он думал, но тут же оправдывал себя планом и старой отцовской стратегией. Фокус с казнью человека и помилованием его в последние секунды был чем-то вроде таблетки от многих болезней. По опыту Адам знал, как меняются люди, когда с них снимают смертный приговор.

Формула трюка новой не была, но всё семейство Лоуренсов прекрасно знало главный компонент – исполнение. Какой толк в спасении, когда всё очевидно? Необходимо действовать быстро и решительно, готовя настоящую казнь.

Хотя… В голове Адама было мрачное желание сжечь Прошку по-настоящему, чтобы выпустить гнев наружу. Но нельзя. Местные и так были напряжены.

Костёр устраивали на подобии базарной площади. Холодная, изуродованная трещинами земля, в этих местах была гладкой и ровной. На криво установленном столбе болтался чёрный флаг – доказательство грядущего наказания. Медленно, почти неохотно, под столбом возникали ветки. Адам огляделся. Местные явно считали его идиотом, раз тащили берёзу и иву, которые, веря по опыту, горели не так хорошо.

Староста стоял рядом. Его лицо, обычно улыбчивое, выглядело мрачно и изнеможённо. Адам подозревал, что мужчина не спал несколько ночей подряд и эти подозрения заставляли сердце приятно трепетать.

«Ну и какой же скотиной я становлюсь!»

Адам засунул руки в карманы, чтобы вытянуть табак, но запоздало вспомнил – он не курит. А жаль. Он мог прикурить от костра и это выглядело бы классно.

– Всё же мне кажется, что вы допускаете ошибку. – Староста пусто смотрел на скрюченные ветви. – Прошка не такой.

– Конечно. Он намного, намного хуже. – С трудом вышло подавить смех. Адам криво усмехнулся, оголив черноту недостающего зуба. – Просто вы этого не понимаете.

Глаза старосты негодующе блеснули, но губы не дрогнули. Всё же было в этом мужике что-то, что помогло ему удержать место предков. Адам снова скользнул взглядом по «площади». По его подсчётам людей тут должно собраться много. Слух о грядущем сожжении прошёлся по округе, как пожар по сеновалу. Люди из соседних деревень стекались в эту дыру не только на исповедь. Ходили слухи, что местный постоялый двор, долгое время существовавший только номинально, обрёл вторую жизнь. Те, кто не могли позволить платный ночлег, останавливались либо у знакомых, либо на улице.

Местные чуяли кровь, как гончие добычу. Они же и стекались со всех уголков. Опасные, холодные, алчные до зрелища. Что ж, Адам собирался им дать такое удовольствие.

– И всё же, я настаиваю на пересмотре этого дела. Я знал Прошку с тех времён, как он ел песок. Он не может быть инкубом.

– Знал, да? – Адам усмехнулся. Эта усмешка заставила старосту вздрогнуть. – То есть, вы уже чувствуете, что душа его мертва и по земле ходит только оболочка?

Староста озадаченно почесал макушку. Большая, некрасивая шапка оказалась задрана до макушки. Какое-то время мужчина молчал, стараясь осознать сказанное. Его глаза бегали от готовящегося кострища до Адама, и наоборот.

– Не понимаю…

Никогда Адам не думал, что его служба окажется настолько полезной.

– Вы сказали «я думал», голова. Не думаю, а думал. – Адам попытался выдавить самую понимающую и грустную улыбку из всех. – Инстинктивно вы чувствуете, что с Прошкой что-то не так. Не переживайте. Набожным людям свойственно чувствовать что-то такое.

Взгляды Адама и старосты пересеклись. Староста смотрел хмуро и недоверчиво. Адаму показалось, что он ясно слышит мысли мужчины.

Набожный человек? Ты идиот, да?

Адам снова полез в карманы и вытянул смятый лист из пальто.

– Пока что я восстановил только последние семьдесят лет в летописи. – Это было ложью. Адам застрял на последнем десятилетии. – И я не нашёл в этот период никаких записей о колдовских делах. Наверное, тяжело сталкиваться с этим впервые.

Староста шумно втянула воздух носом, и прикрыл глаза. Адам не понял, мужчина обиделся, разозлился или резко захотел в туалет. Лоуренс снова уставился на дрова, на тяжёлое серое небо и безрадостный пейзаж. Пальцы в правом карман нащупали сложенный вчетверо листок. Адам сделал вид, что удивлён находкой.

– Ах! Я почти забыл об этом! Возьмите!

– Что это? – Староста напряженно посмотрел на желтоватый лист бумаги.

– Помощь. – Тут же заявил Адам. – Я привёз это со столицы.

Это было последнее слово техники, шик из столицы, бесценный артефакт.

Это была листовка.

– Что это? – Повторил староста. Его маленькие глаза бегали по напечатнным строчкам.

– Вы же умеете читать, верно? Ну, так прочтите. Или… – Адам подвинулся ближе и сделал вид, что читает текст. Слова, выдавленные печатным станком на бумаге, Лоуренс успел заучить хорошо. – «Что делать, если твой близкий – порождение ереси?» Автор памятки – Адам Морган Лоуренс. Это, кстати, я. Так вот… Если твой близкий – это порождение ереси, то немедленно прекрати общение и сообщи об этом в инквизицию.

Какое-то время староста молчал. Адам видел, как маленькие глаза скользили от строчки к строчке. Это было бессмысленно, ведь все остальные указания были производными от первого правила. Исключений, послаблений или ошибок не существовало. Все дороги вели либо в пыточную, либо на костёр.

Этой работой Адам не гордился. Даже эта листовка оказалась в его багаже благодаря чистой случайности – тётушка завернула в неё бутерброды. Несколько жирных пятен залили лицо нарисованного чёрта и Адам не мог не подумать, что из-за масла бес и староста чем-то похожи.

Староста пожевал губами, а потом посмотрел на улыбающегося Адама.

– Тут ничего не написано об ошибках.

– Ошибках? Вы думаете, что я ошибаюсь?

Прозвучало не так уж и угрожающе, иначе почему староста согласно кивнул. Мужчина аккуратно, но с долей брезгливости, свернул лист и вернул тот Лоуренсу.

– Я не хочу бросить на вас или вашего сиятельного отца тень, но вы…молоды.

Чужие глаза остановились на гладком, как у юнца, подбородке. Адам криво улыбнулся.

– Так это не я принял решение, голова. Это отец послал указ, опираясь на мои отчёты.

– Тем более происходящее неправильно. Вы действительно молоды, Отче. Вы могли допустить ошибку. – Пальцы старосты нервно сжались вокруг старого, посеребрённого кольца. – Я не хочу ссор, но боюсь, что мне лично придётся написать вашему отцу.

Не было такого мускула, который дрогнул. Пусть в груди стало обжигающе холодно, а шея вспотела от недавно сказанной лжи, Адам нашёл в себе силы достойно снести удар.

Ему стоило что-то придумать. Стоило задушить этот энтузиазм на корню.

Мысленно Адам был благодарен почти зимнему ветру. Так щёки горели от холода, а не гнева.

– Знаете, я не просто так сказал о летописи. – Сердце замерло. Пусть тело стояло на твёрдой, безопасной земле, сердце будто выбросило на тонкий лёд. – Семьдесят лет без колдовства. Это, честно говоря, странно.

Мнимый лёд стал толще. Дыхание старосты участилось, а маленькие глаза засверкали гневно и зло. Тем не менее, тон его голоса был противоположен лицу. Слова звучали легко, почти довольно.

– Ничего странного в этом нет. Просто люди в деревнях живут другие, Отче. Хорошие.

– Как человек, приехавший из города, не соглашусь. Люди везде одинаковы. Разные лишь обстоятельства. – Адам чихнул. – Видите? Правда. Но я понимаю ваш скепсис. Вы близки к хорошему человеку, вам жаль бедного Прошу. Но голова, Вы же не думаете, что меня сюда послали просто так?

Ветер хлестанул по щекам. И Адам, и староста повернулись к готовящемуся костру. Лоурес мысленно представил как будет дымиться эта куча.

Какое-то время было слышно лишь то, как люди тащили ветви. Потом, выдержав время, староста мрачно спросил.

– И зачем же тебя послали, Отче?

Наконец они заговорили на одном языке. Дело сдвинулось с места.

Какое-то время Адам думал над очередной ложью, но потом сказал самое очевидное, что пришло на ум.

– Потому что, голова, ну не бывает такие мест, где целых семьдесят лет ничего не происходит. И если ты напишешь моему отцу, на следующей неделе прибудет ещё несколько моих коллег из Ордина. И тогда кровь прольёт не только Прошка.

Староста ничего не ответил, но Адам чётко ощутил вес камня, который рухнул на чужое сердце. Лоурес приподнялся на цыпочках.

– А, и да. Правильно твои люди делают, что березу на костёр тащат. Так чёрт быстрее задолхнётся.

Адам хорошенько потянулся, развернулся и пошёл в сторону местных каземат.

Роль тюрьмы в этой дыре на одеждах Всевышнего играла старая крепость, оставшаяся с какой-то древней войны. Адам был уверен, что каменный короб простоял два или три столетия. Тем не менее, крепость сохранилась относительно хорошо. Стены стали ниже, решетки отсырели и покрылись ржавчиной, старый камень окутали лозы. Тем не менее, Лоуренс верил, что ещё одно столетие «коробка» проживёт без проблем.

Внутри пахло мочой, плесенью и чем-то хуже. Адам скривился. Он совсем отвык от подобных запахов за время отстранения от инквизиции.

На входе, где располагалась «тюрьма», сидели два охранника. Случайные мужчины, Адаму смутно незнакомые, играли в кости. Лоуренс закашлялся и игра оборвалась.

– О! Отче! Зд…

– Откройте.

Он не стал церемониться. Люди не оценили доброго Адама, и Лоуренс решил не идти протоптанной дорогой. Со страшным скрежетом дверь отварилась. Неприятные запахи сгустились, но Адам бесстрашно вошёл внутрь.

Со стороны дальней стены послышался стон. Адам прошёл мимо тёмных комнат, заваленных хламом, и вышел к единственному помещению, годному для клетки. Грубо скованные прутья оплетали дыру, которая некогда вела в казармы. По ту сторону решетки, из маленьких окон, лился серый, унылый свет.

Древние кровати валялись по всему периметру комнатки, в самом углу смердела выгребная яма.

– Оставьте.

Один из сопровождающих тут же ушёл в тень и закрыл большую дверь. Какое-то время Адам смотрел ему вслед. Одна минута, две. Что-то подсказывало, что «охранники» грели уши.

Кретины.

Адам перевёл взгляд на клетку и покачал головой.

Прошка, измученный, испуганный и избитый, жался к стене, напрасно стараясь слиться с мраком. Ведьмы на практике Адама поступали точно также, что уже доказывало – Лоуренс правильно вселяет страх. Адам подошёл ближе к решётке и всмотрелся в испуганного человека.

– Ну, как ты, нечистый?

Прошка поднял испуганные глаза и Адам невольно удивился переменам, которые произошли за сутки. Тело, пышущее здоровьем и жизнью, будто усохло. Глаза, казалось, впали. Щетина походила на свиную.

– Я не виноват…

– Все вы так говорите. – Проворчал Адам, сощурившись. – Все.

Прежде чем Прошка набросился на решетку, Адам отошёл. Отчаяние мерцало в глазах приговорённого.

– Я не виноват! Я – Прошка! Прошка! Никакой я не чёрт!

Он напоминал тех, кого Лоуренс надеялся оставить позади. В какой-то момент все увиденные испуганные, искалеченные и обреченные лица сошлись в одно. Адам отпрянул, но потом снова взял себя в руки. Язык нащупал отсутствующий зуб. А ведь Адам был уверен, что у того же Прошки все зубы были на месте.

– Лучше покайся, пока не поздно.

Адам, колдующий

Во взгляде Прошки что-то переменилось.

Адам не успел среагировать, когда парень вскочил на ноги и изо всех сил приложился плечом к клетке. Прутья жалобно заскрежетали. Прошка втянул носом воздух и опять навалился на них.

– А ну хватит! Перестань!

Адам ударил ногой по клетке и Прошка проворно вытянул руки сквозь прутья. Лоуренс вскрикнул и с силой потянул ногу на себя. Раздался глухой звон. Это голова Прошки стукнулась о преграду.

– Выпусти меня! Выпусти!

– Покайся!

Злой Прошка снова высунул руки и Адам, мысленно попросив прощения у Всевышнего, стукнул по чужим пальцам пухлым корешком карманного богослова. И ещё раз. И ещё раз. Теперь уже кричал Прошка. Его короткие, толстые пальцы налились кровью. Зарычав, Прошка принялся стучать бедром по клетке.

«Чёрт!»

Едва ли это было чистым железом. Адам не понял, чего он боялся больше – слома прутьев или то, что Прошка просто выбьет преграду из петель. Это ведь не было настоящей тюрьмой.

– Эй! Он буянит!

Никто не пришёл.

– Чтоб тебя черти драли! Чтоб мамка твоя пресмыкалась! Чтоб батя твой горел!

Слова шли мимо. Всё внимание Адама было сосредоточенно на поступках. Прутья клетки начали поддаваться агрессивному натиску. Плюнув, Адам поспешил назад, но толстая, нормальная дверь, не поддалась. Лоуренс снова потянул ту сначала на грудь, потом от груди. Ничего.

Скрежет, скрип, ругань и проклятия сбились в один клубок. Прошка буянил изо всех сил, и Адам боялся встретиться с ним глазами. Лоуренс снова потянул дверь и та не шевельнулась.

– Я ж зубы твои выбью. Брюхо вырву. Горло разорву. Ты ещё пожалеешь…

– Эй, вы! Олухи! Откройте!

Впереди нарастала тишина.

Снова что-то лязгнуло. Скрипнуло. Начало отходить.

Холодный пот градом покатился по спине. Ещё чистая утром рубашка тут же налилась влагой, а вполне себе свободный ворот пальто принялся душить. Адам не хотел оборачиваться. Руки тут же машинально принялись искать оружие. Клинок, зубочистка на фоне Прошки, не внушал никакой уверенности в победе. Маленький богослов тоже не был оружием.

Железо заскрежетало о камень. Адам смотрел вперёд, но затылком чувствовал, как злой и запуганный Прошка вылезает из заточения. Он, будто дикий медведь, вылезает на свободу, чтобы отомстить. Сколько таких историй уже было? В очередной раз Адам вспомнил старую инквизиторскую мудрость: никогда не оставайся с подозреваемым один на один.

За этим откровением последовало и другое: не прогуливай занятия по владению оружием.

– Если я и сдохну, Отче, я утащу тебя с собой.

– Ну, попробуй, дьявольское отродье.

Кинжал выскочил легко, хотя Адам имел крайне смутное представление о том, что требуется делать дальше. Обёрнутая тряпкой рукоять неприятно холодила руку. Адам всё ещё смотрел на дверь, вглядывался в бледную тень, которая разрослась по поверхности. Запоздало пришла мысль – он никогда не сражался. Всю подобную работу делали за него.

Кряхтя, рыча и плюясь, Прошка вылезал прочь. Адам крепче сжал оружие. В голове, как назло, ничего не было. Никакого урока самообороны, никакого спарринга, никаких уворотов. Хотя… Адам зажмурился. Он вспомнил, как старик Мирча, отцовский, заставлял драться с чучелами.

От чучела Прошка отличался не сильно, но Адам прекрасно знал – этот парень способен его убить. Адам уныло посмотрел на лезвие клинка. Собственное отражение отвратительно растянулось от вершины до самой рукояти, показывая отражение чудовища.

«Нужно просто развернуться и ударить»

Прежде чем тело повиновалось, дверь перед носом раскрылась, и ангелы запели свою песню у самого уха. Тёплый ветерок ударил прямо в лицо.

– Краса моя, ты…

– А ну брось оружие!

Земля ушла из-под ног, ветерок засвистел в ушах и гнилостная вонь коснулась носа. Адам не успел понять, как всё вышло, когда лицо изо всех сил впечаталось в пол. Руки свело, а меж рёбер появилась тяжесть. С унылым лязганьем клинок рухнул рядом.

– Краса моя, если ты по мне соскучилась, то есть другой…ай…способ сказать об этом!

Неля не ответила, лишь сильнее надавила коленом меж рёбер. Впрочем, Адам не имел ничего против. Неля навалилась не всем весом, а только некоторой частью. Тем не менее, она была так близко… Адам почувствовал лёгкий запах трав, смешанный с кислотой рабочего пота и тяжестью земли. Странно, но такое сочетание не вызвало отвращения или неприязни. Всё в этом мире пахло лучше, чем свежепущенная кровь или горелая плоть.

– Нелька!

– Прошка! Стой! Ты чего?!

Адам нашёл в себе силы посмотреть на узника. Тот действительно почти снял решётку и протиснулся прочь. Было трудно понять, что за чувства обуревали Прошку в этот момент. Адам не знал, что именно предстает перед его глазами. Эмоции так быстро менялись на грубом лице, что отследить их было невозможно.

Прошка сжал руки в кулаки. Снова его лицо исказилось.

– Нелька, тебе лучше уйти.

Давление её колена ослабло, и Адам сумел пошевелиться. Неля низко, предупреждающе, зарычала. Лоуренс сдавленно вздохнул, когда его голову ткнули в пол. Нос больно уткнулся в расщелину на полу.

– Прошка, не надо.

– Этот хрен меня сжечь хочет! Если подыхать, то хотя б за дело!

– Прошка, не надо. – Повторила Неля низким, угрожающим голосом. – Всё ещё можно исправить.

– Так я и правлю. Нелька, отойди.

– Прошка, не надо.

Адам слышал всё, но при этом, ему казалось, что чего-то он всё-таки не понимает. Будто разговор шёл на совсем другом уровне. По носу, кажется, что-то поползло, и Лоуренс дёрнулся. На кадык тут же надавил ворот. Зарычав, Неля изо всех сил бросила Адама назад и ринулась вперёд.

Сначала Адам увидел широкую спину, а потом послышался хлопок. Лицо Нели резко дёрнулось в сторону. Рыча, Прошка кинулся на Адама, но Неля круто развернулась, схватила нападавшего за воротник и с силой потянула того назад. Наяву Адам видел, как рубашка Прошки с треском расходится по сторонам, оголяя одутловатое, но сильное тело.

– НЕ ВЛЕЗАЙ, ВЕДЬМА!

– Иди сюда, щенок!

Разум кричал, что нужно броситься и помочь, но Адам не мог. Зрелище перед его глазами было и самым ужасным, и самым прекрасным из всех. Будто языческая богиня бросилась на нечестивого быка из старой легенды. Щека Нели распухла от удара, а маленькие глаза сверкали от праведного гнева. Прошка на её фоне выглядел как низший бес. Смесь мышц, жира и совершенной пустоты во взгляде не могла тягаться с могучей, но осознанной силой в девичьих кулаках.

Неля ударила Прошку в лицо, но тот замахнулся на её живот. Прошка толкнул Нелю в плечо, но та изо всех сил ударила того по бедру. Неля приготовилась нанести бескомпромиссный удар в пах, но Прошка предугадал эту идею и вовремя схватил Нелю за ногу.

Это рассеяло неподвижность. Адам мгновенно вскипел, схватил клинок и глянул в узкое оконце. Старое знание, полученное из материнской книги, мелькнуло солнечным лучом. В густом мраке камеры уловить тень Прошки оказалось непросто, но Адам нашёл нужную точку, прошептал заговор и изо всех сил вонзил лезвие клинка меж кирпичей. Прошка вскрикнул и замер, а Адам почувствовал такое опустошение, что снова уткнулся носом в камни.

– Тч… Тц… Чт…

– Не кричи, краса моя. – Адам тяжело сглотнул. В ушах звенело, как от удара. Ноги и руки стряслись. – Не кричи.

Неля что-то неопределённо пропищала и с трудом вырвала ногу из хватки. Адам закашлялся. Теперь сил у него практически не осталось. Осколки заговора звенели в голове, а вместе с ними звенело и что-то ещё.

– Что ты с ним сделал?!

– Не убил. К сожалению. – Адам тряхнул головой. – К-краса моя, можешь меня поднять? Я, кажется, сам не могу.

Но Неля не помогла. Она даже не подошла. Адам поднял голову и ужаснулся. Неля, чьё тело била крупная дрожь, спешно отходила к стене. Милое, круглое лицо исказил чудовищный страх. Ещё никогда на Адама никто не смотрел так вот. Лоуренс неловко улыбнулся, но эта улыбка заставила Нелю вжаться в стену.

Замерший Прошка стоял посреди камеры. Его немигающие глаза блестели, как стеклянные шарики, а пальцы рук безуспешно хватали воздух. Только ноги твёрдо стояли на земле, но и в их положении было нечто ненормальное.

Сердце ударилось о горло.

– Краса моя, всё не так страшно, как кажется!

Неля не ответила. Её горло дёрнулось, а фигура напряглась.

«Она убежит» – подумал Адам обречённо. – «Она убежит прочь и больше никогда со мной не заговорит»

– Он жив. Живее, всех живых.

– У него грудь не двигается!

– Да, потому что он не дышит, но…

– Если он не дышит, значит, он не жив.

– Да жив он, жив! Просто я его поймал. – При его словах Неля побледнела ещё сильнее. Даже горящая пятерня Прошки на пухлой щеке стала белая, как мел. – Краса моя, ты только не бойся! Это как муха в янтаре, но только лучше! Мы его с тобой перетащим, я…

– Колдун!

Мысленно Адам отдал душу всевышнему. Собрав все силы, Лоуренс обернулся на прикрытую дверь. Какой вообще была вероятность, что горе-охранники вот-вот прибудут? Адам сглотнул, тряхнул головой и снова улыбнулся. От ужимок заболели щёки.

– Мы же с тобой раньше это уяснили. Разве нет?

Неля дышала много и часто, вжимаясь в стену. Она пыталась незаметно продвинуться к двери, но Адам развалился прямо поперёк порога.

– Краса моя…

– Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй!

Сколько бы Неля не рисовала крестов в воздухе, Прошка не сдвинулся и Адам не загорелся. Лоуренс подтянулся на локтях и, хватаясь за стену, поднялся на дрожащие ноги. Клинок меж каменных стыков продолжал стоять, фиксируя на месте и тень, и тело. Адам молился, как бы Неля не схватила оружие.

Девичий страх был настолько плотен, что Адам почти физически чувствовал его колебания. Теперь Неля по-настоящему смотрела на Лоуренса, как на чудовище. В грудь будто вогнали шило по самую рукоять.

Адам стиснул зубы.

– Краса моя, почему ты думаешь, что я тебя обижу? Разве я когда-нибудь… – Неприятные воспоминания зароились в голове. – Клянусь, я бы никогда с тобой так не поступил!

Неля продолжала молчать. Её глаза испуганно блестели на круглом, всё ещё бледном лице. Ещё никогда Адам ненавидел себя и свой подход к делу так сильно. Слабая защита быстро переросла в отчаянное нападение.

– Этот урод тебя ударил! Что мне оставалось делать?!

– Ты первый достал нож!

– Точно не для этого! – И Адам махнул рукой в сторону застывшего Прошки.

Страх никуда не делся, но Неля попыталась прикрыть его яростью. Вышло слабо. В её голосе сквозила беспомощность, растерянность и нарастающая паника. Кажется, щёки даже заблестели под напором невольных слёз.

– А для чего?!

– Прирезать хотел.

Тишина стала глубже, чем обычно. Адам увидел, как Неля сжала руки в кулаки и нерешительно сделала шаг вперёд.

– ШУТКА ЭТО! ШУТКА! Разве я похож на убийцу?

Неля сглотнула. Остановилась. Адам устало вздохнул. Силы покидали его также быстро, как вода уходит сквозь пальцы. Лоуренс снова закашлялся.

– Пожалуйста, ты всё не так поняла. Никто ничего не понял. Я всё объясню! Но сначала… Давай его перетащим в клетку?

Молчаливый кивок стал знаком согласия. Неля двигалась так, будто была по шею в воде. Её движения были медленными, слишком плавными. Она не стала его дожидаться. Адам ясно видел, как Неля подошла к Прошке, обхватила его живот и подняла вверх. Сам Адам доковылял до клетки, снял ржавый замок и приоткрыл дверь. Неля поставила Прошку, схватилась за прутья и вроде бы вернула всё как было, но Адам не решился это проверять. Схватив Нелю за рукав, Лоуренс потащил девушку прочь.

Собственная немощь оборвалась, когда клинок покинул трещину. Прошка глухо крикнул и влетел в стену, но Адам даже не обернулся. Он с силой сжал запястье Нели и вышел прочь, нарочито громко стукнув дверью. Потом, немного подумав, Лоуренс закрыл металлический засов.

Как и ожидалось, никого из сторожей не было на месте. Адам посмотрел на брошенные кости, а после кинул взгляд в сторону. Назначенные сторожа занимались какой-то ерундой. То ли бились на палках, то ли делали вид, что бьются. В любом случае, когда Адам и Неля прошли мимо, мужчины испуганно выпучили глаза.

– Отче, а что…

– Беса изгоняли, пока вы прохлаждались. – Мрачно сообщил Лоуренс. – Кажется, зло пустило тут корни куда глубже, чем мне казалось ранее.

В спину звучали какие-то оправдания, но никто из провинившихся не решился подойти ближе. Оно и к добру, – подумал Адам, ослабив схватку. Теперь он держал запястье Нели иначе. Нежнее, бережнее, мягче.

На душе скребли кошки, а уши горели из-за стыда. Он ничего не сумел сделать. Адам закусил губу. Жар собственных сожалений пытался погасить холодный ветер, но внутреннее пламя горело намного ярче.

Они не шли по домам. Вместо этого Адам вёл Нелю к колодцу. Жидкие тени женщин мгновенно исчезли, едва на дороге стал обозначаться силуэт Лоуренса и его спутницы. Адам зло оскалился. Ну и ладно. Ну и хорошо.

– Садись.

– Зачем?

Адам раздражённо вылил воду из ведра и посмотрел на Нелю. Увидел некрасиво опухшую щёку, резко сократившийся глаз. Невольно пальцы Лоуренса тронули след чужой пятерни.

– Лечить буду.