Текст книги "Хранитель рода. 1 курс (СИ)"

Автор книги: Vektor_G

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

– Вот как? – Кажется, директор даже растерялся, но только на миг. Снова улыбнулся. – Оригинально.

– Наставник всегда от меня требовал не сотворить себе кумира… И, кажется, боялся, что таким кумиром он станет для меня сам. Думаю, этим он хотел показать, что тоже не безгрешен… И мир не чёрно-белый. Для меня он был Наставником, в чём-то суровым, в чём-то добрым, но всегда справедливым и готовым помочь. А для приехавших магов он был преступником.

– И ты не переживаешь по этому поводу?

– Мне грустно… но я примирилась. К тому же… если уж господин Костров признал меня как ученицу графа Мишина, то…

– Господин Костров?

– Во время войны убежище, где скрывался его брат и мать, взломал именно Мишин.

– Понятно. – Кажется, директор всерьёз задумался. Поглядывая на сидящую напротив девочку уже без всякой улыбки, серьёзно. Исчезла улыбка доброго дедушки. – Знаешь, – наконец заговорил он, – я даже рад. Признаться, я хотел разговор провести по-другому…

– Заставить меня почувствовать себя виноватой из-за того, что меня учил военный преступник и тёмный маг?

Директор помолчал. Улыбнулся.

– Чаю?

– Спасибо.

– Советую вот этот травяной сбор – очень бодрит. – Директор сидя в кресле рукой дирижировал в воздухе, управляя чайниками и заваркой. Всё вокруг летало, заварка сама сыпалась в чайник, вода сама закипела, залилась в чайник, крышка захлопнулась, две чашки опустились на стол – одна перед директором, другая перед девочкой. И вот уже готовый напиток сам разлился по стаканам. – Лимонные дольки?

– Нет, спасибо, директор. Наставник всегда считал, что портить чай или кофе сладкими закусками или, тем более, сахаром – преступление. Из закуски он признавал только сдобу, точнее баранки. И меня приучил.

Девочка приняла чашку и машинально проверила чай на магию и посторонние примеси, что не укрылось от директора, который понимающе улыбнулся. Девочка смутилась.

– Простите. Это всё наставник. В последний год он постоянно мне в еду всякую гадость подкидывал. И хуже того, отказывался потом пакость убирать. Однажды два дня с кроличьими ушами проходила, даже школу пропустила пока не разобралась, как отменить действие зелья.

– Вижу, у твоего наставника был серьёзный подход.

– Ага. Теперь всю еду на уровне рефлексов проверяю.

– Вообще-то, на самом деле весьма полезный рефлекс.

В клетке курлыкнула птица.

– Это же феникс? – посмотрела туда девочка.

– Да. Уже совсем старый стал, скоро придёт пора перерождаться. – Дамблдор вздохнул. – Да ты пей, пей, пока чай не остыл.

Девочка повернулась, снова проверила напиток.

– Один из способов наставника, – со вздохом пояснила девочка под удивлённым взглядом директора. – Дождаться, когда я проверю еду, отвлечь на мгновение и что-то подсыпать. У него много приёмов было… И фантазия работала… – Гермиона загрустила.

– Ты скучаешь по нему?

– Да, – не стала скрывать Гермиона.

Дамблдор чуть прикрыл глаза, кивнул. Потом скрестил пальцы и откинулся на кресле. Гермиона, сообразив, что сейчас и будет тот разговор, ради которого её позвали, отставила чашку.

– Как я понимаю, господин Мишин обучал тебя… родовым навыкам, мастер проклятий?

Гермиона поморщилась.

– Ну почему «мастер проклятий»? Я же никого не проклинаю, наоборот… Тоже догадались?

– Слух о появившемся мастере проклятий не мог пройти мимо меня, а догадаться кто – это… можно, если знать историю Мишиных. О тебе ходят слухи, как об очень талантливом разрушителе проклятий…

– Преувеличивают.

– Возможно.

– Профессор, сами же понимаете, какой у меня опыт. Я просто не берусь за то, с чем не смогу справиться.

– Министерство такое не одобряет… если разрушители не подчинены ему… Ну или на худой конец гоблинам.

– Конечно. Гораздо лучше, если проклятые не обезвреженные вещи продолжат убивать. Ведь у обитателей Лютного на их нейтрализацию денег для гоблинов нет, а нести их разрушителям проклятий министерства гарантировано получить билет в Азкабан за хранение ну или кражу. Да, ворованные, но пусть уж тогда хотя бы не убивают.

– Министерство и в самом деле… не отличается разумностью политики. Именно потому я, хоть и не могу уничтожить все бумаги, но все материалы по Мишину и появившемуся мастеру проклятий упрятал в архив поглубже, где их не отыщут и через сотню лет.

– Спасибо, – подумав, поблагодарила девочка. – И что вы хотите в ответ?

– Правду. Я кое-что прочитал про род Мишиных и, должен признать, впечатлён. Они были лучшими не только в России, но и во всей Европе. Если твой наставник передал тебе хоть часть своих знаний, то на сегодняшний день в теории проклятий ты один из лучших специалистов…

Гермиона едва не поперхнулась чаем и уставилась на директора.

– Простите?

– Не удивляйся. Волдеморт может в этом плане и лучше тебя, но он… отсутствует. Другие… если кто есть… не спешат сообщить о себе.

– Простите, но я слышала, что вы тоже…

– Специалист в тёмной магии? Молва, как всегда преувеличивает. – Дамблдор задумался. – Чтобы продолжать разговор, я должен знать, насколько тебе знакома теория тёмной магии.

– Магия, которая подпитывается от эмоций мага. Причём, вопреки общераспространённому мнению, магия, подпитываемая светлыми эмоциями – радость, умиротворение и тому подобное, если этими заклятиями можно навредить – тоже относится к тёмной.

– Занятно… Именно навредить?

– Патронус – заклинание светлой магии, но оно подпитывается именно радостью мага. Однако навредить оно может только тёмным созданиям, для другого человека оно совершенно безопасно и им, даже в теории, никому невозможно причинить вред. С другой стороны, вкладывание эмоций, например, радости, в простое заклинание левитации сделает его тёмным. Чуть-чуть, саму малость, поскольку им можно поднять человека и скинуть со скалы или из окна. Сама суть тёмной магии в том, чтобы эмоцией усилить заклятье. Дать возможность пропускать через себя поток большей мощности. Хотя, конечно, применение этого не делает человека автоматически тёмным магом. Трудно ожидать, что дети, впервые использующие заклинание, сохранят невозмутимость. Нужен ещё резонанс эмоций мага и его противника, потому и говорю про применение против кого-либо – левитация на предмет с любой эмоцией не тёмная магия. Но есть и чисто тёмные заклинания, которые без тёмных эмоций не работают, как, например, тот же патронус не работает без эмоций светлых. Я, наверное, не очень научно говорю, как поняла мистера Кливена…

– Нет-нет, продолжай, – Дамблдор слушал с откровенным интересом. – С такой позиции на тёмную магию я ещё не смотрел и подобных описаний мне не попадалось. А ведь, если задуматься, очень чётко и понятно. Нашему бы министерству так научиться разделять тёмную магию и другую, а то пихают в это понятие всё, что их не устраивает. И, значит, если левитация на человека с желанием его убить – тёмная магия?

– Если нет резонанса эмоций – нет. Его нужно взывать сознательно и тогда эти эмоции возвращаются к магу, ещё больше усиливая его заклинания. Его противник как бы начинает питать заклинание, направленное против него. Потому тёмная магия и считается такой мощной в бою. Проблема в том, что маг постепенно привыкает к такой подпитке и уже без неё не может, обычные заклинания начинают слабеть. В результате маг рано или поздно понимает, что вызывать отрицательные чувства проще, чем положительные, а без поддержки чувств уже колдовать не может. Он подсаживается на иглу… Это из магловского мира, – как дочь врачей, Гермиона понимала это выражение, но не была уверена, что понял директор. Но тот кивнул, и она объяснять не стала, продолжив говорить: – Проклятья же несколько иное, но они тоже требуют плату с того, кто проклинает. Хотя умелые проклинатели умеют переводить откаты на других, но тут…

– Хм… Остановись, Гермиона. Вижу, понимание у тебя есть. Объяснения не совсем те, что мне попадались, но твои более доступны для понимания, и, как я понимаю, подготовлены Мишиным специально для тебя и твоего возраста.

– Кстати, наставник считает, что Волдеморт как раз и двинулся по пути тёмной магии и не совладал с ней – под конец он уже стал зависимым от эмоций, если верить слухам о постоянных наказаниях своих приспешников. Это явно была подпитка эмоциями, без неё он уже не мог существовать.

– Да, – задумчиво проговорил Дамблдор, – я тоже так считаю.

– Ага. Ведь, если суметь совладать с этой силой, то такого мага и называют тёмным лордом. Тот, кто обуздал свои чувства и взял их под контроль. – Гермиона задумалась, вспоминая жизнеописания некоторых таких лордов. – Все отмечали их мрачность и безэмоциональность. А это как раз следствие их жёсткого контроля чувств. Они их владыки, а не рабы. Но и силой такие маги обладают немереной. Вот только такие маги самодостаточны, как правило. Контроль чувств означает ещё и то, что и многие пороки обычных людей им чужды: жажда власти, богатства… Ну и тому подобное. А вот те, кто сорвался… Силу они приобрели, но вот чувства не обуздали, и получается такое…

– Да… Сила быстро и почти без труда и без контроля морали, – снова проговорил директор и даже очки снял. – Обычным магам нужно постоянно тренироваться, что-то учить, исследовать… А тут сила сама в руки идёт.

– Только до конца пути доходит один из тысячи, а остальные сходят с ума и сами себя уничтожают, не в силах контролировать ту силу, что призвали.

Директор остро глянул в её сторону.

– Как правило силы желают молодые люди, которым хочется всего быстро и побольше. Именно таким и был в своё время Том.

– Том?

– Том Реддл, будущий Волдеморт.

– О-о-о.

– Блестящий был юноша, но не устоял. Каждый в этом возрасте считает себя бессмертным и особенным. Везде предупреждают об опасности тёмной магии, везде написано о статистике прошедших весь путь, но каждый считает, что именно с ним такого не случится, что он тот самый один из тысячи. Вот и пытаются получить силу… Прячешь эти книги, прячешь, но всё равно находят. Одно дело, когда тёмной магией начинает заниматься зрелый мужчина – он осознаёт опасность, трезво оценивает свои силы и понимает, когда нужно остановиться, если видит, что не удерживает эмоции под контролем. Другое дело, когда такие вот мальчики, как Том… Скажи, а тебе не хотелось попробовать применить теорию на практике?

– На практике? – удивилась девочка. Задумалась, её даже передёрнуло. – Нет, что-то не хочется. Знаете, наставник, когда хочет, может быть очень убедителен. Он мне про статистику не рассказывал, он со мной воспоминаниями делился о тех, кто пошёл по этой дороге и… не дошёл.

– Вот оно как… Что ж… А вот я в своё время попробовал…

– Да?

– И понял, что не справляюсь.

– Простите, директор?..

– Был у меня друг, с которым мы начинали одни исследования, но потом произошла одна трагедия, из-за которой мои чувства пошли вразнос. Занятия тёмной магией стали для меня категорически противопоказаны. Чтобы избежать соблазна, я даже изучение теории забросил. Вот так-вот.

– О… – Гермиона даже растерялась. Заметила, что директор, несмотря на внешнюю рассеянность и задумчивость, продолжает за ней внимательно наблюдать. Чего он хочет? Врёт? Очень вряд ли. Он знает, что она умеет защищать разум, а тут уже и до менталистики недалеко, а потому прямую ложь она может не почувствовать, а может и почувствовать. Да и незачем директору врать в таких вещах, можно ведь вообще ничего не говорить, но он сам начал разговор и, судя по всему, именно к этому весь разговор и подводил. Осторожно, аккуратно, но именно к этому моменту. Но зачем? Нужно будет потом ещё раз внимательно в памяти прокрутить весь разговор.

Директор, судя по всему, правильно понял растерянность девочки.

– Гадаешь, для его я это сказал? Мне нужна твоя помощь именно как мастера проклятий и ученицы господина Мишина. Как видишь, в плане тёмной магии, по крайней мере в теории, ты уже сейчас знаешь больше меня. Дело в том, что я светлый маг, со всем вытекающим из этого…

– Признаться, – нахмурилась девочка, – я плохо представляю до конца, что такое светлая магия. Только общую теорию как-то прочитала и мало что поняла… Наставник говорил, что дело из-за того, что я логик, а в светлой магии требуется фантазия, широта мыслей.

– Именно. Но сейчас это неважно. Давай вернёмся к тому, с чего начали разговор – к шраму.

– Гм… Хорошо, директор. – Гермиона прикрыла глаза, вспоминая, и начала описывать всё, что узнала.

Директор, по мере рассказа, мрачнел всё больше и больше. Вздохнул.

– Значит, я тогда не ошибся.

– Тогда?

– Когда осматривал Гарри в разрушенном доме. Ума не приложу, откуда Лили могла раздобыть описание настолько тёмного ритуала…

– Из библиотеки Поттеров?

Дамблдор покачал головой.

– Отец Джеймса, дед Гарри, лишил сына права наследовать титул лорда и отрезал его от манора, а значит и от библиотеки. Подсказать ритуал мог только один человек… Хотя его тоже изгнали из дома, но доступ к библиотеке рода он мог иметь…

– Я не понимаю…

– Боюсь, что мама Гарри, ради спасения сына, прибегла к силам, которые лучше не трогать, – вздохнул директор.

– О… Подождите… Вы же были первым, кто осматривал Гарри? – от пришедшей в голову догадки девочка даже вскочила. – Вы именно поэтому спрятали Гарри от всего магического мира? Именно поэтому сочинили эту глупую историю про материнскую любовь, которая его защитила?

– Ну не такую уж и глупую, – кажется, Дамблдор даже обиделся. – Все в неё поверили. К тому же я не так уж и не прав. Любовь к сыну заставила Лили прибегнуть к чему-то очень и очень тёмному. Но ты права. Если бы Гарри осмотрел колдомедик, он тут же обнаружил бы следы тёмного ритуала и пришёл бы к тому же выводу, что и я. Единственное, что я мог сделать в память о Лили и Джеймсе – это сохранить их доброе имя.

– Но вы всё равно не должны были так обходиться с Гарри! Вы знаете, что родственники не любят его?

– Догадываюсь. Но больше никому я Гарри отдать не мог. В магическом мире его неизбежно обследовали бы, после чего Лили Поттер сразу превратилась бы из героини в преступника… Что стало бы с самим Гарри тогда, даже трудно представить. Спрятать его в магловском мире был единственный шанс сохранить тайну. И все эти года я боялся, что ошибся, что из-за отсутствия знаний что-то проглядел, что напрасно обрёк мальчика на эти годы жизни у нелюбимых родственников. И беда была ещё в том, что я не знал ни одного специалиста по тёмной магии, которому бы доверял безоговорочно, к которому мог бы обратиться за консультацией.

– Вообще-то…

– Да?

– Понимаете, что меня смущает… Такие ритуалы после исполнения постепенно сходят на нет… След от него спустя десять лет… Я о таком нигде не читала. А Гарри говорил, что в последнее время шрам у него даже болеть начал.

– Да. Именно это меня и смущает. Я наделся, что к моменту, когда мальчик пойдёт в Хогвартс, следов тёмного ритуала на нём уже не останется. А сейчас мне приходится прикладывать определённые усилия, чтобы его не осмотрел какой-нибудь посторонний врач… Мадам Помфри же я доверяю.

– Но так не бывает! Никакой ритуал не сохраняет следы столько времени после исполнения задуманного.

– Потому я и хотел услышать твоё мнение. Мне приходит в голову мысль, что защита поддерживается кровной роднёй. Когда Гарри живёт у сестры Лили, ритуал черпает силу.

– Забрать Гарри у них?

– И кому его отдать? В магический мир ему нельзя, а в магловском других родственников у него нет. И потом, разве плохо, что у мальчика появилась такая мощная защита, пусть даже в результате тёмного ритуала? Исправить всё равно ничего нельзя, но он защищён.

– Ваши слова могут быть правдой, но я таких ритуалов не знаю. Но я и не специалист по ним… – с силой потёрла лоб Гермиона. – Если бы был жив мой наставник, он бы разобрался с этим, уверена.

– Да? Жаль, что я услышал о твоём наставнике только когда было уже поздно.

– Знаете… Я думаю, надо сказать Гарри.

– Сказать, что? Что его мама, ради его спасения принесла в жертву человека в каком-то тёмном ритуале?

– Э-э… это было бы честно.

– Хорошо.

– Мы не имеем право… что?

– Я говорю – хорошо. Можешь рассказать, если хочешь.

– И вы не будете возражать? – недоверчиво спросила Гермиона. – После того, как столько времени хранили эту тайну?

– Видишь ли… я думаю, что мой опыт сейчас играет против меня. Любое решение может быть, как хорошим, так и ошибочным. Гарри же считает тебя другом. К тому же я сумел убедиться в твоём уме, потому решил целиком довериться твоему мнению. Вот и решил доверить решение тебе. Как скажешь, так и будет.

– А… – девочка встала. – Так я могу рассказать?

– Конечно. – Директор улыбнулся и мягким жестом показал на дверь.

Гермиона неуверенно прошла к ней, обернулась, потопталась на месте… И стала спускаться по лестнице. Остановившись перед горгульей, ещё немного задержалась, сомневаясь, после чего… решительно развернулась и вернулась в кабинет.

– Хорошо, вы выиграли, – буркнула она.

– Прости?

– Вы выиграли. Ну не могу я такое рассказать Гарри! Как представлю, что рассказываю ему это… Пусть его мама для него останется героиней.

Мрачная Гермиона не заметила победного блеска в глазах Дамблдора.

– Ещё чаю?

– Нет, спасибо… Пойду я, пожалуй… – У двери она остановилась. – Не может след от ритуала сохраняться столько времени, и я не верю в кровную подпитку, слишком всё сложно, к тому же, это бы означало, что ритуал ещё не завершён и продолжается. Уверена, что что-то я просмотрела!

– Девочка моя, ты не поверишь, как я буду рад, если ты окажешься права.

– Я уверена, что права… Господин директор, а кто тот человек? Ну, который мог дать описание ритуала маглорожденной? Вы говорили, что к библиотеке Поттеров мама Гарри не имела доступа?

– Сириус Блэк.

– Спасибо… Да… Господин директор, вы ведь специально ждали, когда я заинтересуюсь шрамом героя и посмотрю на него? Он не мог меня не заинтересовать, а обо мне вы, судя по всему, собрали все возможные сведения. Я ведь права?

– Я рад, что не ошибся в тебе, девочка.

– Но почему вы не могли просто обратиться ко мне с просьбой? Зачем были нужны такие сложности?

– О! В этом случае у тебя не было бы повода сохранять в тайне полученную информацию.

Секунд пять Гермиона размышляла, развернулась и быстро спустилась вниз, после чего отправилась в столовую. Директор пугал, и его добродушная улыбка совсем не обманывала. Не то, что у неё были какие-то иллюзии, да и наставник во многом просветил её по поводу личности директора, но столкнуться с ним вот так она явно была ещё не готова. И как она ни трепыхалась, но директор получил всё, что хотел, при этом сумел привязать её к себя общей тайной, которую она теперь вынуждена скрывать от Гарри. Хочешь не хочешь, но пока эта тайна существует, она всегда будет стоять между ними.

Гермиона думала. Усиленно и старательно, не замечая окружающих и не слыша вопросов, адресованных ей. Озадаченные ученики вскоре от неё отстали. А сама девочка весь оставшийся день проходила в крайне раздражённом состоянии. Даже безбашенные близнецы опасались её трогать.

– Ну ничего, посмотрим, – наконец пробормотала она, выныривая из собственных мыслей. – Посмотрим. Надо будет написать дяде Толе… Кострову. Совет не помешает… А пока спать. Утро вечера мудренее, как говаривал наставник.

====== Глава 11 ======

Наставник в своё время советовал, что если позволяет время, то лучше отложить обдумывание какого-нибудь важного разговора до того момента, пока не угаснут эмоции им вызванные, ибо они сильно влияют на суждения. Убеждалась в этом Гермиона неоднократно, когда пыталась что-либо обдумать под влиянием эмоций. Но вместе с тем наставник рекомендовал и выписывать важные моменты того события, которое требовалось обдумывать, как можно быстрее, пока впечатления ещё свежи, но без выводов. Вообще такие записи крайне полезны в любом случае. Потому вернувшись от директора девочка и засела за тетради, записывая основные тезисы разговора, свои мысли о нём, стараясь пока воздержаться от глобальных выводов поскольку любые высказанные предположения при недостатке фактов начинают казаться истинными, и вся дальнейшая информация начинает подгоняться под них.

В общем, всё как учил мистер Кливен. Вначале – кратко о беседе, затем – основные темы по пунктам. Ну и свои вопросы, возникшие в ходе беседы. Гермиона чувствовала, что в разговоре с директором произошло что-то важное, но у неё не хватало опыта, чтобы выделить это важное Понимая, что самостоятельно разобраться будет трудно, она, несмотря на все сомнения, размножила тезисы, дополнила их изложением произошедшего разговора и своими вопросами, и упаковала в защищённый пакет, выданный Костровым специально для писем ему, после чего отправилась в совятню. Терять время не хотелось, да и сомневалась, что у неё хватит решимости отправить послание позже, когда пройдут первые яркие впечатления.

Сову Гермиона отправила в посольство, именно через него Костров велел держать связь в случае нужды, дав контакты нужного человека. Теперь оставалось только ждать ответа, и вряд ли его доставят раньше окончания рождественский каникул. А к тому времени эмоции утихнут и можно будет даже и самой проанализировать разговор.

Снова занятия пошли своим чередом… Всё, как обычно… Вот только с Поттером девочке разговаривать было трудно, каждый раз всплывал разговор с директором и теперь уже их общая тайна. Не любила она скрывать такое от тех, кого хотела бы называть друзьями. В её представлении при дружбе таких тайн быть не должно. Но она и не представляла, как сможет рассказать такое Гарри.

– Гарри, представляешь, я тут узнала, что твоя мама провела очень тёмный ритуал с жертвой, благодаря чему ты и выжил… – Бр-р-р-р…

К счастью у Поттера как раз нашлись другие занятия, и он, и так не отличающийся особым вниманием к переживаниям других людей, с Гермионой практически не общался, только на уровне «привет, как дела» и целиком погрузился в подготовку к квиддичу. Как сообщили близнецы, Вуд валялся на коленях в ногах у Макгонагалл, плакал, умолял, впал в истерику, но доказал, что без Поттера у них нет шанса победить в игре и убедил-таки её дать разрешение первокурснику играть в основном составе.

Верить близнецам – себя не уважать, но версию они распространяли старательно и активно, а потому скоро она стала основной в Хогвартсе. А то, что Вуд, услышав о такой интерпретации событий, слегка намял близнецам бока бладжером на тренировке, уже не играло никакой роли. Скорее, все решили, что тот так им отомстил за несоблюдение тайны.

К удивлению Гермионы, Гарри на следующий день после новости подошёл к ней. Неуверенно помялся. Девочка не выдержала:

– Да?

– Гм… Понимаешь… Мне предложили пойти в команду… Я стану самым молодым ловцом… В общем, это…

– Поздравляю. Но близнецы об этом уже растрепали чуть ли не всей школе. И как Вуд на коленях ползал…

– Всё не так было! – тут же взвился Поттер в своей тяге к справедливости. – Он просто убедил…

– Это уже неважно, Гарри. Ты только что мог наблюдать, как действуют слухи. Правда скучна, обыденна и никому не интересна. А тут такая история! Как думаешь, чему поверят охотней?

Поттер подвис.

– Но ведь это неправда…

– Забудь, – махнула рукой девочка. – Хотел-то чего?

– Что мне делать?

– А? – вот уж такого вопроса она точно не ожидала. – Мне кажется, у нас уже был разговор на эту тему, что изменилось?

– Рон в восторге…

– Тем более непонятно, зачем тебе моё мнение.

– Ну… мы вроде бы как тоже дружим…

– Да? – Гермиона задумчиво склонила голову набок. – Ладно. Только извини, простого решения я тебе не дам. Доставай чистый пергамент.

Гарри удивился, но послушно плюхнулся рядом и выложил на стол лист пергамента с пером и чернилами.

– Теперь дели его пополам. Справа наверху рисуй «плюс», а слева «минус»

– Готово. И что теперь?

– А теперь списком на правой стороне перечисли все плюсы, которые принесёт тебе вступление в команду, а слева все минусы. Прочитай оба списка и прикинь для себя, что перевешивает, и тогда уже принимай решение.

Гарри озадаченно глянул на девочку, на лист перед собой. Пожал плечами, видно, решив «почему бы и нет» – это его ни к чему не обязывало. Некоторое время старательно что-то строчил. Гермиона не выдержала и заглянула ему через плечо, читая. Хмыкнула, когда он закончил, отобрала перо, и в графу с минусом добавила пункты о зависти остальных учащихся.

– Зависть?

– Квиддичем я интересовалась мало, но и я знаю, что в твоём возрасте играть не берут. Это редкость. Для этого нужно иметь реальный талант. – Гермиона поспешно подняла руку, останавливая возражения. – У тебя он, безусловно, есть. И будь ты обычным человеком, это приняли бы. Но ты ещё и Мальчик-который-выжил, а потому неизбежны слухи, что тебя протолкнули в команду не за талант, а по блату. Другие начнут возмущаться, как это, ему всё, а я чем хуже? Люди могут принять один талант в человеке, но когда он и так знаменит, а тут ещё и такое…

– И что же делать? – растерялся Гарри.

Гермиона вздохнула.

– Тебе нравится летать?

– О, да!

– А играть?

– Не знаю… Но, думаю, мне понравится.

– Тогда играй.

– А завистники?

– А тебе есть до них дело? Это их проблемы. С одной стороны, да, твоё включение в команду оттолкнёт от тебя многих. С другой, а нужны ли тебе в приятелях те, кто из-за этого отвернётся от тебя?

– Ты ещё больше всё запутала! – возмутился Поттер, ещё сильнее растрепав шевелюру.

– За простотой к Уизли. Он тебе даст простой, как кирпич, совет. А я тебя хочу заставить задуматься, к чему твой выбор может привести. У всякого решения есть свои плюсы и минусы. Что для тебя важнее? Полёты или понравиться всем? В конце концов, если не хочешь выделиться сильнее, ты можешь пойти в команду, как и положено, на втором курсе, и всё будет нормально, а сейчас просто тренируйся. Только помни, что это твоё решение и ответственность за все его последствия не на мне, не на Уизли – на тебе. Готов к этому – играй, нет – лучше отложи вступление в команду до следующего года.

Позже Гермиона узнала, что Поттер попросил у Вуда время до конца каникул на подумать. Вуд даже задохнулся от удивления. Кто-то добровольно не хочет идти играть в команде, когда его приглашают? Мир для него в этот день, похоже, перевернулся. Впрочем, поскольку игр больше до каникул не было, то особо наседать не стал. Зато Уизли выразил всё своё возмущению такому несознательному поведению.

Чем там закончилось дело, Гермиона не услышала – начались каникулы, и она отправилась домой. А на следующей день в доме появился Шарх, вопреки обыкновению, одетый во вполне приличный костюм нормального мира. Родители Гермионы к гостю относились настороженно, но зная, что он охраняет их дочь во время её путешествий в мир магии, старались этого не показывать. Радушно пригласили в дом и угостили чаем. Шарх с удовольствием чай выпил, поговорил на отвлечённые темы. Когда же родители ушли на работу, выложил перед девочкой довольно приличных размеров папку.

– Вот ума не приложу, тебе действительно это надо или ты просто любопытство удовлетворяешь?

Гермиона торопливо придвинула к себе папку и пролистала, просмотрев листы по диагонали.

– Просто Гарри Поттер считает меня своим другом…

– О, я знал, что ты далеко пойдёшь. Успела сдружиться с героем магического мира? Поздравляю. Но, что значит считает? А ты?

– А я ещё не определилась, – честно призналась Гермиона. – Он… бестолковый.

Шарх хмыкнул.

– Открою тебе секрет, все мальчишки в его возрасте такие. И я таким же был. И ты для него хотела узнать впечатления о его родителях и их окружении?

– Больше для себя. Понимаешь, я хочу выяснить для себя кое-что. Ну и с Гарри, понятно, поделюсь.

– Ты просила ничего не приукрашивать…

– Вот как… А там есть, что приукрашивать?

– Как тебе сказать… Его папочка тем ещё мажорчиком был. И компашка у него подобралась соответствующая. Знаешь, как они себя в школе называли? Мародёры.

– Как?!

– Мародёры. Хотя, подозреваю, они даже смысла этого слова не знали. Куда им там, наследничкам древних родов. Услышали где, понравилось, вот и прозвались.

– Наследники родов, говоришь?

– Ага. Сам Джеймс Поттер и его друг Сириус Блэк. Полагаю, об этих фамилиях тебе говорить смысла нет.

– Угу. Сириус Блэк…

– Предал родителей Гарри неназываемому и теперь отбывает срок в Азкабане.

– Да уж… крепкая дружба.

– Мародёры, – пожал плечами Шарх.

– Воистину… «как вы лодку назовёте, так она и поплывёт»…

– Что?

– А… прости, ничего, это из одной песни, ты не поймёшь. Кто там ещё был?

– Римус Люпин. Самый ответственный среди них, как я понял. Даже старостой был. Ума не приложу, что у него общего с этой компанией.

– Вроде бы я не слышала о таком роде…

– О, Люпины весьма известны в определённой среде. Они охотники. Целая династия.

– Охотники? А-а-а, те, которые за опасными тварями охотятся.

– Именно. В альманахе «Кто есть кто» ты их, конечно, не найдёшь, но среди наших их фамилия одно время звучала не хуже Блэков или Малфоев. Ну и последний среди их компашки – Питер Петтигрю. Ну этот примазался к ним просто ища защиты. Подозреваю он у них там и был кем-то на побегушках. Подай, принеси, иди отсюда, не мешай.

Гермиона глянула на папку.

– И ты один добыл все эти воспоминания учащихся?

– Ага, конечно. Я бы год их собирал. Попросил всех знакомых, кстати, твои пятьдесят два галеона в основном им и ушли. Мне так… мелочи остались. Те поспрашивали родных. Магический мир не так уж и велик, у многих в то время в Хогвартсе учились родные или друзья. Ну и сам нашёл кое-кого. Понятно, что таких, как Блэков или Малфоев я спрашивать не мог, но и без них учащихся хватало. Сама же знаешь, что в Хогвартсе все всё друг про друга знают. Чем там заниматься, кроме как слухи собирать?

– Ну знаешь…

Шарх хмыкнул и глянул на неё.

– Есть, конечно, исключения. Хотя… собственно, ты разве не занимаешься тем же? Собираешь слухи.

– Я собираю факты! – обиделась девочка. Она собрала все листы и упаковала в папку. – Вечером почитаю.

Шарх остался сидеть и выглядел он как-то очень неуверенно.

– Что-то ещё?

– Гермиона… понимаешь… однажды один человек меня очень сильно выручил. Да что там, если откровенно, я сижу тут только благодаря ему. Долг у меня к нему…

– И? – Всё ещё не понимала Гермиона, к чему он клонит.

– В общем, он видел меня в Лютном с тобой. Точнее, с мастером проклятий. Он написал мне вчера с просьбой свести тебя с ним. У него сына прокляли…

– О… А что он… Ах да, я же больше там не появляюсь… Ну ладно, я могу прийти в лавку…

– Дело не в этом. Он не сможет привести сына. Он написал, что тот очень плох и его нельзя перемещать даже порталом, а добраться обычными средствами он не успеет.

– То есть он хочет, чтобы я приехала к нему?

Шарх кивнул. Гермиона помолчала.