Текст книги "Маги могут все (СИ)"

Автор книги: Veda

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

====== Глава 1 ======

Страх. Беспомощность. Отчаяние. Все это чувствовала Цири, наблюдая за тем, как колдует склонившийся над кроватью эльф. Страх за любимого человека, боязнь его потерять, осознание того, что ничем не может ему помочь – она могла лишь не мешать, сидеть в кресле чуть поодаль и наблюдать за происходящим. Руки эльфа лежали на груди ведьмака, из-под них выбивалось синее свечение, его губы шептали заклинания. Иногда он замолкал, переводя дыхание. Иногда убирал руки, чтобы взять с тумбочки очередную бутылочку с зельем и влить ее содержимое в рот лежавшего на кровати Геральта. Эльфу это колдовство стоило больших усилий: его движения казались резкими, сосредоточенными, губы были сжаты в угрюмую тонкую линию.

Геральт потерял много крови и лежал без сознания. Сейчас только целительское искусство Элронда удерживало его на краю между жизнью и смертью.

Цири сидела, уткнувшись носом в собственные колени. Время перестало существовать, все мысли в ее голове превратились в один трепещущий поток, нескончаемую молитву. Геральт. Для нее не существовало человека ближе, любимее, роднее, и было невыносимо больно смотреть на его неподвижное тело. Ее боль была густой, осязаемой; вместе с Геральтом покинуть этот мир грозилось что-то важное, неуловимое, светлое, что лишь благодаря ведьмаку теплилось в ее душе.

А еще был стыд: Цири было невыносимо стыдно за то, что в момент нужды ей пришлось обратиться за помощью к эльфам. Когда она вырвалась из плена эльфов народа Ольх, Aen Elle, от ее руки погибли многие воины. И вот теперь в руках эльфа была жизнь самого близкого ей существа. Этот величавый мудрый целитель не знал о высохших пятнах эльфийской крови на ее черной бархатной куртке, он даже не знал, как ее зовут, просто с первого взгляда почувствовал и признал в ней Старшую Кровь.

Когда она нашла раненого ведьмака, он был без сознания. Рядом с ним лежала Йеннифэр, одного беглого взгляда Цири хватило, чтобы понять, что она цела и невредима. Цири догадалась, что ее состояние – следствие магического истощения. Девушка не могла не удивиться, почему такая могущественная чародейка как Йеннифэр не смогла исцелить Геральта. Очевидно, та потратила много сил прежде, чем пришла ему на помощь, возможно, ей пришлось защищаться. Мятеж, в сердцевину которого ухитрился попасть ведьмак, больше напоминал коллективное сумасшествие: уничтожались все особи, хоть чем-то непохожие на человека, а блистательная и яркая красота Йеннифэр издалека выдавала в ней чародейку, которых люди ненавидели и боялись больше, чем всех остальных нелюдей вместе взятых. Цири успела пожалеть о том, что когда-то спасла жизнь единорогу, ведь из-за этого ей пришлось отказаться от магии, и помочь проколотому вилами Геральту она не могла.

Сейчас она сидела и вспоминала, как появился Иуарраквакс.

«Тебе нужно к эльфам! – обратился к ней неожиданно оказавшийся рядом единорог, которого она лишь недавно поминала недобрым словом. – Эльфы смогут его исцелить».

– Мне нельзя к эльфам! Ты сам мне помог бежать из их плена! – Цири боялась потерять драгоценные секунды и в то же время не могла решиться последовать его совету.

«Не все эльфы одинаковы, ты в этом убедишься. Доверься мне», – мысли единорога звучали у нее в голове.

Они вместе совершили переход в другое измерение, и Цири осталась рядом с раненым ведьмаком, а единорог отправился за помощью. Как выяснилось позже, они переместились к воротам эльфийского дворца, а Иуарраквакс отправился звать на помощь Владыку. Когда Элронд, ведомый единорогом, увидел раненого человека, он не стал задавать много вопросов, лишь приказал отнести умирающего в больничное крыло и направился туда же…

Элронд все еще сидел у кровати, а светловолосая эльфийка по его указанию смазала раны ведьмака тягучей грязно-коричневой мазью. Эльф снова приложил руки к его груди. Иуарраквакс потерся мордой о руку Цириллы, возвращая ее в реальность. Она посмотрела ему в глаза и мысленно произнесла:

– Спасибо тебе. В этих эльфах ты не ошибся. Сможет он исцелить Геральта или нет, я уверена в одном: он сделает все, что в его силах.

– Приветствую тебя, чужестранец!

Высокий темноволосый эльф слегка поклонился.

– Я Элронд, – представился он. – Меня известили о том, что ты прибыл в Имладрис, желая говорить со мной.

Высокий статный воин склонил голову в ответ.

– Боромир из Гондора, сын Денетора, – в свою очередь представился он. – Я действительно искал тебя, высокочтимый Элронд. Твоя мудрость известна далеко за пределами твоих владений, и я проделал много лиг пути, добирался до Имладриса сто десять дней, чтобы спросить твоего совета.

Если Элронд и был удивлен таким началом разговора, то никак этого не показал. Он предложил гостю расположиться в кресле и сел напротив. Элронд понял, что перед ним сын гондорского наместника, и не сомневался, что причина, заставившая этого человека проделать такой длинный путь, и впрямь должна быть очень веской.

– Мне и моему брату Фарамиру приснился один и тот же сон. Фарамир посчитал, что сон вещий, и мы обратились к нашему отцу, но он не смог однозначно истолковать его, хотя он человек мудрый и проницательный…

Боромир рассказал Элронду содержание пророческого сна. Он говорил медленно, внимательно наблюдая за реакцией эльфийского владыки.

– Отец лишь сказал, что упоминающийся в пророчестве Имладрис, или по-другому Ривенделл, находится где-то на севере, и найти твои владения было нелегко, – закончил он свой рассказ.

– Я думаю, этот сон приснился тебе не случайно, и так же не случайно ты успел добраться сюда именно сегодня, сама судьба привела тебя к нам. Через несколько часов начнется Совет, на котором будут представители всех Свободных Народов Средиземья. Я приглашаю тебя присутствовать на нем, думаю, там ты получишь исчерпывающие ответы на свои вопросы. Пока что я не стану ничего тебе говорить, поскольку то, о чем говорится в твоем сне, напрямую связано с вопросом, который будет обсуждаться на Совете. И я сам, не выслушав остальных, не обладаю знанием в полной мере.

Боромир кивнул.

– Хоть я пока и не понимаю, как мой сон связан со всеми Свободными Народами Средиземья, я доверяю твоей мудрости и принимаю твое приглашение.

– Как я уже сказал, – продолжил Элронд, – совет начнется совсем скоро, и потому я не предлагаю тебе отдохнуть. После Совета ты сможешь выспаться и набраться сил. Но у тебя достаточно времени, чтобы умыться и утолить голод.

Боромир встал и поблагодарил эльфийского владыку.

– В моих владениях ты желанный гость, Боромир, сын Денетора, – молвил Элронд.

«Вот в чем дело. Нашлось проклятье Исилдура», – удивился Боромир.

Он с большим интересом слушал сменявших друг друга рассказчиков, и весь калейдоскоп событий начал складываться в одну невероятную картину.

«Кольцо Всевластья!» – он задумчиво потер подбородок и откинулся на спинку кресла.

Его цепкий, внимательный взор обвел всех присутствующих: судя по выражению лиц, половина собравшихся заранее знала, о чем пойдет речь.

По просьбе Элронда, невысоклик Фродо положил Кольцо на стол, чтобы все могли его видеть.

Однако это была не последняя неожиданность, заставшая врасплох Боромира на Совете.

Высокий мужчина с осунувшимся лицом встал и положил сломанный меч рядом с Кольцом.

– Вот меч, о котором говорится в твоем сне, – сказал он.

Элронд представил его.

– Арагорн, сын Араторна. Единственный прямой наследник Исилдура.

Это было уже не просто удивительное известие, как в случае с Кольцом, это был тяжелый удар. Сохраняя на лице нечитаемую маску, Боромир напрягся. Появление Арагорна меняло в его понимании картину происходящего: перед ним был претендент на гондорский трон.

Боромир решил поразмыслить над этим позже и усилием воли заставил себя слушать дальше.

Элронд предлагал уничтожить Кольцо, чтобы навсегда избавиться от врага.

– Не разумнее ли будет использовать оружие врага против него самого? – изумленно спросил гондорец, удивляясь, почему никто не высказал эту единственно правильную идею.

В ответ Элронд сказал, что Кольцо нельзя использовать: оно подчиняется лишь воле своего господина, а любого попытавшегося владеть им повернет к злу.

«Эльфов и магов и повернет, может быть. Но не того, кто с мечом в руках всю жизнь защищал свою родину», – угрюмо подумал воин.

Он не стал спорить и упорствовать, лишь задумался еще сильнее. Когда из разговоров стало ясно, что Кольцо решено нести в Мордор, чтобы уничтожить его в пламени Ородруина, Боромир не сдержался и высказал свои сомнения в возможности такого похода, учитывая, что идти придется под самым носом у врага, по выжженной пустыне, а ведь именно таковы земли Мордора.

– Почему бы не открыть портал? – вперед вышла сидевшая среди эльфов девушка.

Боромир заметил ее только сейчас, и неудивительно: на фоне прекрасных эльфов она казалась отделившейся от них бледной тенью.

Гендальф и Элронд переглянулись. Затем маг перевел ее вопрос для тех, кто не понимал эльфийского языка. Один из эльфов тут же вызвался взять на себя роль переводчика, облегчая Гендальфу задачу.

– Не всем присутствующим здесь гостям известно, о чем ты говоришь, – сказал Гендальф. – Поэтому я поясню. Портал – это своеобразный магический способ перемещения в пространстве, позволяющий моментально проходить колоссальные расстояния. Но не думаю, что нам такое решение подойдет, по нескольким причинам. При открытии портала происходит слишком сильное колебание магической энергии. Любой маг почувствует его за десятки километров.

Девушка упрямо тряхнула головой, и на секунду завеса пепельно-серых волос приоткрыла уродливый рубец через всю щеку. Боромир присмотрелся к ней внимательнее: пока что ему не приходилось видеть обезображенные шрамами лица эльфиек.

– Ты мог бы отправиться вместе с Кольцом или с тем, кто станет его хранителем, прямо к Ородруину, в самое сердце горы. Да, враг почувствовал бы открытие портала, но он не успел бы ничего предпринять.

– У вражьих границ может быть поставлен магический Барьер, и, к сожалению, проверить это предположение не представляется возможным, – возразил Гендальф.

«Geas Cratadh. Заклинание Барьера», – вспомнила девушка слова, когда-то давно сказанные ей Эредином.

– К тому же не забывай: Кольцо имеет собственную волю, и пройти с Кольцом сквозь подобное «окно» – совсем не то же самое, что пройти без него. Оно стремится к хозяину и может исказить направление, тогда вместо Роковой горы мы попадем прямо в руки Саурону.

– Гендальф прав, – сказал Элронд. – У нас есть лишь одна попытка, и мы не можем так рисковать. Вся наша надежда на незаметность.

Девушка, слегка поклонившись, вернулась на свое место. По выражению лица Боромир понял, что ее не убедили и она осталась при своем мнении. До конца Совета она больше не проронила ни слова.

Боромир жалел, что он не приехал в Ривенделл на день раньше, а добрался лишь за несколько часов до Совета. Усталость давала о себе знать, а важной информации было очень много, и хотелось бы все это услышать на свежую голову.

Когда нести Кольцо в Мордор вызвался невысоклик, Боромир застыл от изумления.

«Это ведь не всерьез, правда?» – хотелось ему спросить.

Но лица всех остальных членов Совета были самыми что ни на есть серьезными. Было решено, что Фродо, проявивший удивительную сопротивляемость влиянию Кольца, понесет артефакт в Мордор. С некоторым облегчением Боромир вздохнул, когда Совет озвучил, что Фродо отправится туда не один. Попутчиков ему решили выбрать позже. Элронд сказал, что нужно отправить разведчиков, чтобы иметь полную информацию о передвижениях врага и обстановке за границами Ривенделла.

На этом Совет где, по сути, решалась судьба всего Средиземья, был окончен.

Открыв глаза, Боромир довольно улыбнулся. Впервые за три с лишним месяца трудной дороги он проснулся не на земле, а в просторной и мягкой кровати. Тончайшая ткань белоснежных простыней нежно касалась кожи. Воин, уставший за долгие дни пути спать в тяжелой кольчуге, сейчас наслаждался необыкновенной легкостью во всем теле. Он огляделся: покои были залиты утренним светом. Над кроватью, прямо на стене, было вылеплено панно, изображавшее скалы и море.

Кроме кровати здесь было резное кресло, сейчас доверху заваленное его вещами, полки с книгами и невысокий стол, единственная ножка которого была выполнена в форме подсолнуха, чьи металлические лепестки поддерживали овальное стекло.

Это был второй день Боромира в Ривенделле. Первый прошел как в зачарованном сне: казалось, ожили все древние сказки и предания, которые он когда-либо слышал. Под одной крышей собрались эльфы, гномы, маги, невысоклики. Пророческий сон, приснившийся ему и его брату, был истолкован, но Боромир, проделавший ради этого нелегкий путь, не был удовлетворен. Вместе с ответами на свои вопросы он получил весьма обеспокоившие его известия.

Видневшийся из окна сад был необычайно красив, несмотря на первые признаки осеннего увядания. Боромир решил прогуляться и осмотреться.

Предаваясь размышлениям, воин медленно брел, рассматривая эльфийские владения, и вспоминал события вчерашнего дня: на Совете выяснилось, что нашлось проклятие Исилдура и объявился его наследник.

«А что если Арагорн сможет доказать свое право на трон?» – думал он.

Несмотря на то что в подлинности этих двух «находок» он очень сомневался, эта мысль сейчас беспокоила Боромира больше, чем что бы то ни было. Отправляясь в Имладрис, он не ожидал встретить соперника, претендента на власть. Веками его предки-наместники передавали свой титул от отца к сыну. Принимая наместничество, они клялись править именем короля до его возвращения. Но эта клятва давно уже стала формальностью, надежда на возвращение короля почти истаяла в людских сердцах. С малых лет Боромир привык думать, что станет наместником вслед за своим отцом. И вот теперь человек, неизвестно где и с какой целью скитавшийся столько лет, объявил себя потомком Исилдура.

Утреннее солнце на безоблачном, ярко-голубом небе спешило наполнить этот благодатный край светом и ощущением тихого, безмятежного счастья. Пение птиц было похоже на дивную живую музыку и заставляло прислушаться, раствориться в ощущении покоя и забыть все печали. Боромир шел медленно, останавливаясь, чтобы рассмотреть кажущиеся невесомыми и сказочными конструкции. Среди деревьев виднелись ажурные, хрупкие на вид беседки, как будто собранные из солнечных лучей. Под его сапогами шелестели желтые опавшие листья.

После долгой прогулки Боромир решил вернуться, но, подойдя к жилым одноэтажным строениям, предназначенным для гостей, обнаружил, что все двери очень похожи, а он не запомнил, в какую из них выходил. Он помнил лишь, что оставил настежь открытыми окна, и сейчас, увидев два окна с распахнутыми створками, решил заглянуть в одно из них, чтобы понять, его ли это комната.

Одного взгляда хватило, чтобы понять, что он ошибся.

На кровати лежал перебинтованный беловолосый мужчина, а сидевшая рядом девушка меняла повязку на его груди. Боромир хотел пройти мимо, но лицо девушки приковало его внимание. Он узнал ее сразу – по глубокому шраму, пересекавшему левую щеку. На Совете он принял ее за эльфийку; сейчас же заплетенные в длинную косу волосы открывали обычные, а не заостренные, как у эльфов, уши.

Лицо раненного мужчины горело, у него был жар и, похоже, он бредил. Из окна доносились то стоны, то обрывочные фразы на чужом непонятном языке. Закончив с повязкой, девушка взяла новый бинт и, намочив его в стоявшей на тумбочке миске, приложила ко лбу раненого. Она касалась больного с такой любовью и заботой, что сразу было понятно: этот человек ей не чужой. Она с печалью и тревогой вглядывалась в его лицо. В какой-то момент она медленно наклонилась и коснулась его губ своими. Ее поцелуй был коротким, нерешительным, как будто украденным. Беловолосый открыл глаза и выдохнул:

– Йеннифэр!

Боромир смущенно отвернулся и зашагал прочь, надеясь на то, что в следующем открытом окне он узнает свою комнату. Он не видел, что девушка отпрянула от больного, как ужаленная. Не видел, как у нее на глаза навернулись слезы.

====== Глава 2 ======

Элронд сидел, прикрыв глаза, позволяя лучам мягкого осеннего солнца касаться его лица. Легкий ветерок то играл с его волосами, то запутывался в длинной бороде сидящего напротив Гендальфа. После долгих споров наконец было решено, кто отправится в путь вместе с хранителем. Сопровождать его предстояло Леголасу, Гимли, Арагорну, Гендальфу и хоббитам. Боромиру, желавшему вернуться в Гондор, в любом случае было по пути, поэтому он собирался в дорогу вместе с ними. Но окончательное решение все еще не было принято.

– Я бы хотел, – сказал Гендальф, выдохнув ароматное облачко табачного дыма, – чтобы вместе с нами отправились Геральт и Цирилла.

Элронд удивленно приподнял бровь.

– Объясни, зачем? Я уж не говорю про то, что Геральт только два дня назад пришел в сознание и все еще лежит в постели с тяжелым ранением. Хотя бы поэтому его участие невозможно.

– Я разговаривал с ним, и во время нашей беседы мне удалось заглянуть в его сознание, – не выпуская трубку изо рта, начал Гендальф. – Теперь я знаю о нем все, возможно даже то, чего он сам о себе не помнит. Он ведьмак – охотник на чудовищ. В детстве он был подвергнут мутациям, в результате которых его организм, в отличие от человеческого, восстанавливается очень быстро. Думаю, к тому моменту, когда мы решимся выйти в поход, он уже будет совершенно здоров.

Элронд понимающе кивнул. Когда он начал лечить Геральта, то сразу понял, что это не обычный человек. В тот момент ведьмак был без сознания, веки были закрыты, и Элронд не видел вертикальные зрачки его глаз. Но, воздействуя на него с помощью магии, он не мог не почувствовать, что у раненого слегка видоизмененные внутренние органы, а температура тела и частота дыхания отличаются от человеческих.

– Предположим, к тому моменту он будет здоров, – наконец сказал эльф. – Почему ты считаешь, что он вам нужен?

– Неизвестно, что может встретиться нам в пути, а он профессиональный истребитель чудовищ. Ведьмак очень искусно владеет мечом, его реакция во много раз превосходит человеческую. Он всю жизнь сражался с разной нечистью, и вряд ли найдется кто-нибудь, знающий о чудовищах больше него. И еще: ему можно доверять, на него можно положиться.

– Он не почувствовал, как ты залез в его мысли? – полюбопытствовал Элронд.

– Почувствовал, но, демонстрируя дружелюбие и благодарность за спасение, сопротивляться не стал, по крайней мере до тех пор, пока я не коснулся мыслей о Цирилле. Но ведьмак не чародей, он не умеет правильно ставить мысленные блоки.

– Вот как? И что же он пытался скрыть?

– Она дитя Старшей Крови.

Элронд, вопреки ожиданиям Гендальфа, не был удивлен.

– Сам факт ее появления здесь из другого мира говорит за себя – только Старшая Кровь может путешествовать между мирами. Я узнал о ее появлении сразу же, как только она появилась в моих владениях, еще до того как меня нашел единорог. Другой вопрос – откуда в ней эта кровь? Она ведь человек.

– Когда эльфы ее мира утратили возможность преодолевать барьеры миров, они тщательным образом стали выявлять в процессе жесткого отбора этот редкий дар. Но все пошло не так, как они задумали. Эльфийка, от которой должен был появиться ребенок, способный открыть двери миров, влюбилась в человека, и Старшая Кровь растеклась в людской крови. Цири – носитель этого дара. Все, кто знал об этом, пытались найти ее и использовать в своих целях. От эльфов ей тоже досталось, – грустно улыбнулся Гендальф. – Разумеется, это я узнал из его мыслей, а ведь, возможно, он сам знает не все.

– Ты хочешь, чтобы она тоже отправилась с вами? Не понимаю, как подобный дар может помочь в данном деле, – ответил Элронд.

– Никак. Лучше, если об этом вообще никто знать не будет, – задумчиво произнес Гендальф. – Но еще один маг нам не помешает. Мне кажется, что не просто так они появились здесь накануне Совета, возможно, такова воля Предназначения.

– Знаешь, в ней есть какое-то зло, – нехотя озвучил свои мысли эльфийский владыка. – Не могу сказать ничего определенного, но я чувствую это.

Волшебник встал и подошел к резным перилам веранды.

– В этом-то все и дело. Она говорит, что не может колдовать, что давно отказалась от магии, спасая единорога, наверное, того самого, который привел ее сюда. Но магия в ней есть – темная. Конечно, ты же понимаешь, что деление на светлую и темную магию весьма условно. Я знаю о Цирилле лишь то, что было в мыслях ведьмака, и понятия не имею, что еще ей пришлось пережить и что толкает ее к злу. Факт остается фактом – если снять ту скорлупу, в которую она невольно себя загнала в попытке отказаться от магии, она могла бы быть нам полезна.

Элронд начал понимать, куда клонит маг.

– Возможно, настанет час, когда это ее внутреннее состояние сыграет нам на руку, – закончил свою мысль Гендальф.

– Нет, это исключено, – решительно возразил эльф. – Что если она перейдет на сторону врага? Мы не можем допустить, чтобы внутри отряда присутствовала потенциальная опасность. Хватает и опасностей извне.

– Опасностей внутри отряда нам не избежать, Кольцо начнет влиять на каждого из нас, причем с каждым днем все сильнее. В ее случае все гораздо проще – они с ведьмаком из другого мира, мне кажется, оно не должно на них действовать.

– Это важный аргумент, – согласился Элронд. – Но как это проверить?

– Что-нибудь придумаем. Меня волнует другое: согласятся ли они участвовать в нашем походе? – маг вынул трубку изо рта и погладил бороду.

– Как раз с этим проблем не должно возникнуть, – Элронд нахмурился, немного помолчал, а затем продолжил. – Они обязаны мне. Геральт обязан жизнью, Цири поклялась выполнить все, о чем бы я ее не попросил.

– Не по душе мне это, думаю, и тебе тоже. Мы же говорили о том, что участие в этом походе может быть только добровольным, а напоминать им о долге жизни – жестоко.

– Зато справедливо. Я не говорю про Геральта, ему ни о чем и напоминать не придется: если он узнает о предстоящей миссии, сам предложит свою помощь – я тоже успел поговорить с ним и вижу, что он благодарный. Меня разозлила Цири. Знаешь, когда она притащила сюда умирающего ведьмака, его жизнь она ухитрилась превратить в предмет торга. Она умоляла меня его спасти, обещала сделать все что угодно, лишь бы я согласился его лечить. Дала мне магическую клятву, хотя я ее об этом не просил. Она была уверена в том, что я не стану ничего делать просто так, и с ее стороны это была своеобразная плата, – сказав это, Элронд горько усмехнулся. – Неужели эта девчонка решила, что я оставлю раненого умирать на крыльце своего дома? Ей даже просить ничего не нужно было, но нет – в ней говорила гордыня.

Гендальф прекрасно понимал чувства благородного Элронда, которого оскорбило поведение девушки. Но он, покопавшись в воспоминаниях ведьмака, догадывался, почему она вела себя именно так.

– В одном из миров эльфы народа Ольх, Aen Elle, удерживали ее в плену. Они обещали отпустить Цири только после того, как она родит от их короля ребенка…

– Зачем им было это нужно? – удивленно перебил его эльф.

– Она сама может перемещаться между мирами, может даже переместиться вместе кем-то, но она не может отворить врата миров, чтобы прошли все. Ожидалось, что это сделает ее ребенок, у которого ген достигнет максимальной чистоты. Эльфы поступили с ней скверно, и нет ничего удивительного, что она отнеслась к тебе с недоверием, не следует винить ее в этом.

– Если пойдет Геральт, она все равно увяжется за ним, еще будет просить, чтобы взяли. Так что клятва не будет принуждать ее идти с Хранителем, такая клятва могла бы нам понадобиться лишь при тех обстоятельствах, о которых говорил ты. Если дела пойдут плохо и потребуется человек, способный втереться в доверие к врагу, – Элронд сделал несколько глотков из белой чашки.

Владыку неприятно поразила рассказанная Гендальфом история. Его покоробило то, что девушка находилась у эльфов против своей воли.

– Насилие не свойственно эльфам. Неужели они могли так опуститься, чтобы удерживать ее в своем мире, не оставив выбора?

– Согласен с тобой, это отвратительно, – Гендальф задумался и надолго замолчал.

Нависнув над перилами, он наблюдал за тем, как ветер гоняет по земле высохшие листья.

Сон никак не шел. Цири лежала на кровати с открытыми глазами и смотрела на полоску лунного света, прокравшуюся в комнату через неплотно прикрытые шторы. В помещении было немного душно, и она предпочла бы открыть окно, но, опасаясь за здоровье Геральта, решила этого не делать, ночная прохлада могла плохо повлиять на ослабевший после ранения организм. В том, что Геральт поправится, она теперь не сомневалась, он пришел в сознание, температура нормализовалась, и теперь оставалось лишь ждать, когда затянутся раны.

Цири повернулась на правый бок и подперла голову рукой, облокотившись на подушку. Она скользнула взглядом по резкому профилю Геральта. Сейчас, когда он спал, можно было сколько угодно смотреть на дорогое ей лицо, разглядывать каждую морщинку в уголках его глаз, угадывать ямочку на обросшем многодневной щетиной подбородке, перебирать его белые волосы.

Когда она изъявила желание жить с ним в одной комнате, эльфы лишь обменялись быстрыми удивленными взглядами, но ничего не сказали. На самом деле стоявшая в комнате кровать была поистине королевских размеров, и Цири могла спать спокойно, не опасаясь потревожить раненого. Зато она в любой момент была рядом, чтобы в назначенный час разбудить его и напоить зельем. Так было удобно, и ей было все равно, что подумают о ней эльфы – она о них вообще не думала. Будучи благодарной одному из них – эльфийскому владыке Элронду, остальных эльфов она тем не менее предпочитала не замечать.

Геральт очнулся два дня назад, и один из его первых вопросов был о Йеннифэр. Цири рассказала, что, когда она нашла его, Йеннифэр лежала рядом. Поймав обеспокоенный взгляд Геральта, она поспешила добавить, что с чародейкой все в порядке, ей потребуется лишь восстановить силы после магического истощения. В глазах ведьмака Цири читала немое осуждение, но предпочла сделать вид, что не замечает укоризненного взгляда: его жизнь тогда висела на волоске, жизни же Йеннифэр в тот момент ничто не угрожало. Тем более, рядом была Трисс, которая позаботится о ней. В конце концов, Цири тоже любила Йеннифэр, и то, что в последнее время она подросла, и стала воспринимать ее скорее как соперницу, дела не меняло – она не бросила бы чародейку, если бы той угрожала реальная опасность.

Наблюдая за реакцией Геральта на эти известия, девушка почувствовала укол ревности. Он так волновался за Йеннифэр, говорил о ней с такой тревогой и нежностью, что у Цири сразу испортилось настроение. Геральт же, казалось, ничего не замечал и выпытывал у нее мельчайшие подробности, донимал ее расспросами о том, как и когда они смогут отправиться в свою реальность.

Вспомнив этот момент, девушка хмыкнула. То, что они сейчас находятся в другом мире, оказалось очень кстати: чем дальше от Йеннифэр, тем лучше. И она совсем не против задержаться тут надолго. Это был шанс, упускать который Цири не собиралась.

Ведьмачка вздохнула, поправила Геральту одеяло и отвернулась. Уставшее тело наконец взяло верх над растревоженным разумом, погружаясь в чуткий сон и заставляя девушку хотя бы ненадолго забыть все печали.

После обеда Арагорн и Боромир вышли на террасу. Выходить в сад, чтобы прогуляться, они не решились, поскольку было ясно, что только что закончившийся дождь вот-вот хлынет с новой силой. Они вели неспешную беседу, осторожно прощупывая друг друга. По мнению Боромира, Арагорн оказался благородным и мудрым человеком, немало повидавшим на своем веку. Он с интересом слушал истории про его странствия, подмечая про себя некоторые детали. Арагорн же, словно чувствуя, что об этом говорить пока рано, старательно избегал темы Гондора. Боромира, к счастью, интересовали не только дела родной страны, но и то, что происходит в остальном мире, поэтому разговор с Арагорном протекал плавно и был очень познавательным.

Мимо них, держа коня под уздцы, прошла девушка, одетая по-мужски. В Гондоре женщины так не одевались, и Боромир смотрел на нее с удивлением. Он скользнул взглядом по обтянутой брюками тощей заднице и снова повернулся к собеседнику. В его понимании эта девушка, живущая через стенку от него в одной комнате с беловолосым, вообще была странная. Он хотел спросить о ней у Арагорна, но передумал, быстро потушив вспыхнувшую было искорку любопытства. Тот сам ее окликнул.

– Тебе не стоит сейчас выезжать на прогулку, посмотри на небо: будет ливень, – крикнул он.

Девушка не отреагировала. Арагорн спохватился, вспомнив, что на их языке она не говорит, и повторил все на эльфийском. Погруженная в свои мысли девушка так и не обернулась, она медленно брела, уставившись себе под ноги, и уже почти скрылась за углом здания, когда любопытство Боромира все же пересилило.

– Йеннифэр! – позвал он ее так, как к ней обращался беловолосый.

Девушка вздрогнула, как от удара хлыстом и остановилась. Она медленно повернулась, будто что-то просчитывая в уме и, бросив поводья, твердым шагом направилась к нему. Поравнявшись со стоящими на террасе мужчинами, она подняла голову, и Боромир встретил злой взгляд ее зеленых глаз. Несколько долгих секунд девушка смотрела на него, затем, выплюнув несколько слов на эльфийском языке, развернулась и ушла. Она подхватила поводья и быстро скрылась из виду.

– Что она сказала? – опешив, спросил Боромир Арагорна.

Арагорн удивленно поднял брови.

– Сказала, что нехорошо подглядывать. О чем это она, интересно?

Боромир пожалел, что успел сбрить отросшую щетину: сейчас она была бы очень даже кстати. Он почувствовал, как его лицо заливает краска. Гондорец предпочел не отвечать на этот вопрос и просто пожал плечами.

– Кстати, ты ее неправильно назвал, – продолжил Арагорн, – ее зовут Цирилла.

Боромир сидел возле окна и наблюдал за тем, как по стеклу стекают капли дождя. Ливень, начавшийся после обеда, не прекратился до сих пор, лишив его вечерней прогулки. Вспомнив произошедшую с ним курьезную ситуацию, он усмехнулся.

«Надо же так вляпаться… как неловко вышло! И кто меня за язык тянул?» – Боромир покачал головой.

Последний раз его обвинили в подглядывании, когда ему было лет одиннадцать. Он вспомнил нянечку, которая после смерти матери заботилась о них с Фарамиром. Как-то он поймал огромного черного таракана, и, положив его к ней в кошелек, остался за дверью, чтобы, глядя в замочную скважину, насладиться результатом. Женщины часто боятся насекомых, поэтому он рассчитывал услышать испуганные вопли. Но, все пошло не так, как он надеялся. Вместо того чтобы просто взять кошелек и пойти по своим делам, няня принялась переодеваться, и именно тогда-то его и застал отец, направлявшийся мимо по коридору в свои покои. Желая знать, куда пялился его отпрыск, Денетор толкнул дверь, за которой обнаружилась раздетая до пояса женщина. Извинившись и закрыв дверь, Денетор схватил его за ухо.