сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
Дверь в кухню распахнулась, и на пороге показался Торико, в оборванном, местами прожженном, насквозь мокром костюме. Но сияющий широкой улыбкой.
- Я вернулся, Комацу!
Повар подскочил на месте и помчался к своему охотнику.
- Торико-са-а-ан! - с радостным криком бросился ему на шею.
Комацу облегченно вздохнула, смотря на обнимающихся партнеров, радующихся до глубины души.
Все хорошо, что хорошо кончается.
========== 8 ==========
Шипение масла на сковороде, постукивание ножа о деревянную доску. И улыбка, вечная улыбка, добрая, любящая.
Стааджун не сводил взгляда с Комацу. Несмотря на то, что сегодня ресторан был закрыт, она тем не менее готовила сытный, полноценный обед.
- Что? - девушка заметила его внимание, обернулась, недоумевая.
- Ничего, - покачал головой браконьер. - Просто хочу понять.
- Что понять?
- Ничего.
Комацу пожала плечами и вновь вернулась к готовке.
Стааджун хотел понять, что в ней есть такого особенного, ради чего учитель послал его с заданием привести ее в логово браконьеров. В качестве своего партнера.
Когда учитель вернулся в очередной раз из Мира людей, он улыбался! Никогда раньше, за двадцать лет, Джуну не удалось поймать улыбку наставника. Как бы он ни старался добиться успеха, какие бы ингредиенты ни приносил, Мидора-сан никогда не улыбался. Но одна короткая встреча с этой девушкой - и он полон сил, азарта.
Что в ней есть такого? Ее вечная доброта, услужливость, улыбки раздражают, если не бесят. Однако... при встрече с Небесными Царями, даже при простом общении с ними по телефону, в ее глазах плещется боль, почти страдание, и одновременно радость, граничащая со счастьем. Ее душа безмолвно плачет и смеется. Как, как подобное противоречия не разрывают ее? В такие моменты хотелось схватить ее за плечи, чтобы она перестала притворяться. Перестала так улыбаться, заплакала. Но и плачет она легко, по любому поводу. Эти слезы - просто вода, они ничего не значат. Стааджуну хотелось увидеть ее истинную боль, как ее лицо искривится, а с губ сорвется крик. Сжать нежную кожу на плечах, чтобы появились отпечатки, его отпечатки.
Но когда она готовила... ингредиенты загорались под ее руками, тянулись к ней. Словно праздничная иллюминация. Джун мог смотреть и смотреть на это, не отрываясь. Становилось интересно, как бы изменилось темное убежище браконьеров от такого сияния?
И в этом свете она сама казалась... слишком неземной, легкой, почти прозрачной. Она наполнялась этим светом, а сладкий, волшебный аромат становился еще более притягательным. Джун знал, что остальные тоже чувствуют его. Но лишь он один различал нотки ингредиентов, находящихся только и исключительно в Мире Гурманов. Это настораживало. Комацу, как и любой повар, пропитывалась ароматами приготовленных собственноручно блюд. Каждый день, на кухне или в путешествиях, этот запах покрывал ее, впитывался в волосы, кожу рук, ладоней, тонкие пальцы. И здесь имелось колоссальное отличие от остальных поваров: повседневные запахи оставались лишь облаком, окутывающим, скрывающим истинные аромат. Тот самый, волшебный. Он находился не на поверхности, а в самой Комацу, в каждой частичке ее тела. Джун не сомневался, задай он вопрос, и девушка попытается ответить как можно более честно. Или не ответит вообще. Если речь шла об утаивании, Комацу предпочитала молчать. Лучше совсем ничего не говорить, нежели лгать в глаза человеку.
Она странная, полна противоречий. Женская копия шеф-повара Комацу-куна, даже с тем же именем. И тем не менее, превосходит его по жизненному опыту и мастерству. Она могла бы занимать первые строчки рейтинга, но предпочитает маленький ресторанчик и задания от Сетсуно.
Она - задание его мастера, всего лишь задание. Но ее готовка, ее маленькие руки.... Интересно, что чувствует Небесный Царь Коко, когда она принимает его помощь, вкладывает свою ладошку в его широкую ладонь, поднимаясь на крыло ворона?
Джун вздохнул, откинулся на спинку стула. И откуда такие дурные мысли? Надо с ними завязывать.
Дверь распахнулась, колокольчик жалобно задребезжал. Кого-то совсем не волновало, что ресторан закрыт.
- Комацу-сан! - метеором к плите подлетел шеф-повар Комацу-кун.
- Здравствуй, Комацу-кун, - вот, снова эта мерзкая улыбочка. И веселье в глазах, а еще - знание. Она знает куда больше, чем рассказывает.
- Это вам, - парень поставил на стол бутыль с коричневым пузырящимся напитком, сияющим на свету. Запах от него исходил потрясающий, даже сквозь закрытую пробку. - Игристая кола. Хотел поблагодарить за тот рецепт по ее приготовлению. Если бы не вы, мы бы с Торико-саном и Зеброй-саном погибли бы в Пирамиде.
- Но ты понял, что я хотела сказать?
- Да, вы просили открыть записку, только если я пойму, что вы имели в виду, - кивнул повар. - Все в Пирамиде - ингредиенты. И их можно приготовить. Если знать, как.
- Умница, Комацу-кун. Будешь с нами обедать?
- Нет, я на минутку забежал. Торико-сан попросил меня прийти в один ресторан. Наверное, снова отправимся в путешествие! До встречи.
Маленький повар помахал рукой и вылетел из ресторана.
- До встречи, - немного растерянно произнесла девушка. И захихикала. - Торико неисправим, даже не сказал, зачем зовет! - повернулась к Джуну, лукаво прищурилась. - Выпьем по бокальчику игристой колы?
- Конечно.
Звонок Сетсуно-сан настиг их в процессе дегустации игристой колы и ужина. Надо признаться, никогда еще Стааджун не пробовал ничего вкуснее.
И о какой помощи говорил Комацу-кун?
Девушка переговорила с наставницей по телефону, при желании он мог бы услышать каждую реплику. Джун покручивал тонкую ножку прозрачного бокала. Она в самом деле не понимает, что за игра ведется вокруг нее или успешно притворяется наивной? Раздражает, подобная маска раздражает. Она владеет пищевой честью, у нее великий нож и Клетки Гурмана. Так почему она не видит дальше своего собственного носа?
- Джун, ты не мог бы подбросить меня к Морсольерам? - теперь она улыбалась немного виновато. - Если тебе не сложно, разумеется.
- Не сложно, - браконьер поднялся. По крайней мере, у него будет преимущество перед предсказателем Коко. В своих наставлениях мастер уделял особое внимание именно этому Царю, как основному сопернику за согласие повара.
Что ей понадобилось у соленых гор?
На вершине горы, нависшей почти над самым водопадом, их уже ждала Сетсуно-сан. Розовый костюмчик ярко выделялся на общем сером фоне камней.
- Умница, Комацу, - захихикала бабулька. - Спасибо, Джун-тян, что доставил мою внучку.
Эта манера обращаться к нему, как к ребенку, тоже раздражала. Но больший дискомфорт доставляло ощущение, что Сетсуно стоит выше его на ступеньку не только в умениях - об этом и заикаться не стоит. Но и в знаниях. Подобной планки ему не достигнуть и в ближайшие сто лет, ведь их с наставником учил лично божество гурманов Акция.
И лишь Комацу.... Джун пораженно перевел взгляд на "коллегу". Вот оно, он поймал за хвост это ощущение! Всезнание. В некоторые моменты Комацу выглядела совсем как Сетсуно. Она знала столько же, если не больше. Подобное казалось невозможным, невероятным, ведь девушке всего двадцать семь лет, но... своей интуиции Стааджун привык доверять.
- Сможешь разбить вот этот камень так, чтобы устроить обвал в водопаде? - тем временем обратилась Сетсуно к Комацу. - Я помогу напором, но режущая часть останется на тебе. Хотела попросить помощи у Пись-тяна, но у того появились неожиданные дела, и он не смог приехать.
- Конечно, - полная безотказность. Что удивительно, вопросов она не задавала. В глазах плясали смешинки и это самое знание.
Комацу достала нож, ровное лезвие блеснуло на свету. Обычное, без изгибов, с простой рукоятью. Мастер предупредил не недооценивать Комацу, но... не казалась она опасной.
До тех пор, пока острая, режущая сила не пронеслась по вершине горы. Старушка Сетсуно присоединилась к ней, сделала ее более мощной, давящей, однако Джун запомнил это ощущение. Поварское искусство приготовления, когда Комацу нашла идеальное положение, из которого нужно резать. И попросту накрошила вниз обломки скал, как куски специй и овощей.
По рукам ее переливалась сила, делала их чуть светящимися. От нее самой исходила эта самая сила. А запах только усилился. Озарение ударило по голове. Клетки Гурмана! Так пахнут ее Клетки Гурмана! Пищей из Мира Гурмана, которые они поглотили. И чем-то еще, более сложным, более... вкусным и сильным, энергетически насыщенным. Где же она нашла такие блюда? Или сама приготовила?
Женщины тем временем посмотрели вниз, где камни почти засыпали водопад, вода тонкими струйками протекала между ними.
- Идеально, - показала большой палец Сетсуно.
Комацу улыбнулась, хотя видно было, что она порядком устала. Вроде бы всего несколько взмахов, но ей требовалось разрезать камни в строгом порядке, чтобы они упали так, как требовалось.
- Это будет им отличной тренировкой, - захихикала бабуля Сетсу, запрыгнула на свою Медузу. - Доберетесь сами, ребятишки!
- До свидания! - Комацу помахала рукой и повернулась к браконьеру.
- Не хочешь искупаться? - неожиданно даже для самого себя предложил Стааджун.
Девушка счастливо зажмурилась и кивнула.
Проходя через толщу Морсольеров, у их подножия образуются озера с прозрачнейшей водой. Комацу скинула одежду и в одном нижнем белье с с довольным визгом бросилась в воду. Впрочем, ее нижнее белье не слишком отличалось от купальника - короткие шорты и топик-полоска. Стаад не сдержал ухмылки. Ведет себя как ребенок!
- Ва-а-а! - девушка вынырнула, откинула мокрые пряди назад, помахала рукой браконьеру. - Джун, давай присоединяйся.
- Нет, я тут побуду, позагораю, - отказался он. Понаблюдаю за тобой. Так будет точнее.
- Зря, водичка - просто потрясающая.
Комацу вновь ушла под воду. Она ныряла и бултыхалась, восхищалась каждой проплывающей мимо рыбой и как русалка играла с солнечными бликами на воде.
Рыба совершенно ее не боялась, плавала вокруг. Стайки мелких серебристых теней кружили вокруг, крупный окунь коснулся стопы, и девушка весело рассмеялась от неожиданной щекотки. Она любила весь мир, всех живых существ, она... радовалась каждому дню.
Стаад замер, оглушенный, пораженный, глядя, как Комацу беседует о чем-то с поднесенной к самым губам рыбой. Он понял, что нашел в ней учитель. Несмотря на свое знание, несмотря на весь опыт прожитых лет и приключений, она не утратила любовь к жизни, ко всем ее воплощениям. Она умела наслаждаться каждым днем. И щедрой рукой передавала это умение в своих блюдах. Плескала вместе с маслом и вином, крошила вместе с овощами и мясом, сыпала вместе со специями. И подавала к столу.
Воплощенная любовь к жизни. Несмотря на всю свою боль, несмотря на страдание в глазах, смешанное со столь же сильным счастьем, она... улыбалась. Верила в хорошее, в лучшее. И мечтала накормить всех голодных, собрать всю семью за столом.
В ней не было корысти и алчности, в последнюю очередь она думала о себе.
Джуну казалось, он захлебнется в этих эмоциях. А Комацу подплыла к скату, улегшемуся прямо на воду, плюхнула на его матовую, бархатную поверхность несколько рыбин.
- Давай их приготовим? На костре.
И столько радости в глазах, детского предвкушения. Она не устала удивляться миру.
Ее маленькая рука на широкой ладони охотника за деликатесами Коко. Ее руки, обнимающие шеф-повара Комацу-куна. Ее руки, дающие подзатыльник Торико, который уселся на стул прямо на кухне отеля "Гурман", не выпуская из рук счастливого до безумия партнера.
Ее глаза, полные теплоты и доброты, смотрящие на Коко. Ее глаза, сияющие при взгляде на Комацу-куна. Ее глаза, смеющиеся над возмущением Сани их похожестью с маленьким шеф-поваром.
Ее запах, смешивающийся с ароматом яда Коко, как с острой приправой. Ее запах, похожий на запах Комацу-куна, но более насыщенный и глубокий. Ее запах, который улавливал чуткий нос Торико.
Чай для Коко вместе с совместными обедами, завтраками, ужинами. Специальный обед для предсказателя, что она каждый день относила к нему на работу, вытаскивая из-за стола. Супы с объяснениями приготовления для Комацу-куна. Прекраснейшие блюда для выскочки Сани. Насыщенные, плотные - для Торико.
Он хочет их себе. Все и сразу. С той жадностью, с которой Лайвбирер собирает воспоминания, с которой учитель ищет тот самый, неповторимый вкус, с которой Торико рвется к новым приключениям и охраняет внимание своего маленького партнера. С той жадностью, что видится в жестах Коко, которыми он отгораживает девушку от глаз Стааджуна. Как будто это может ее защитить. Все охотники с Клетками Гурмана - звери, жадные до желанной добычи.
Разница лишь в том, что раньше Стаад не желал ее для себя. Ее маленьких рук, ее еды, ее внимания. Все это должно принадлежать только ему, ему одному. Его партнер. Он знает, каково это - ловить для нее добычу, приносить ей. Как зверь приносит еду своей половине.
От сравнения закружилась голова.
- Ты проголодался, наверное? Держи, я себе еще приготовлю, - она отдала ему свою порцию.
Ее самопожертвование, самоотверженность. Их он тоже хочет заполучить.
Но как опасно сломать ее своей силой, нажать, надавить слишком мощно. Поэтому Коко не приближается к ней - не потому что яд опасен, гораздо опаснее желание обладать этой женщиной и поваром. Нелегко балансировать на грани, когда хочешь, чтобы она смотрела только на тебя, лишь на тебя. Он понял, почему Сетсуно-сан постоянно упоминает Джиро. Уступка своему охотнику, постоянное напоминание своей принадлежности. Он же волк, а волки любят единожды в своей жизни. И порвут глотки любому, кого заподозрят в покушении на свой смысл.
Джун, она зовет его Джун. Интересно, как будет звучать его имя на выдохе, меж истерзанных поцелуями губ?
Опасно, опасно, есть возможность сломать ее. Но если она выберет его....
Он сделает все, что угодно, лишь бы она выбрала его. Не хочется уходить в тень и смотреть на более счастливого соперника, победителя. Но он сделает это, если Комацу выберет другого.
Но пока она не выбрала, у него есть шанс.
Она обязана принадлежать ему.
========== 9 ==========
- Коко, омлет, блинчики или оладушки? - Комацу стукнула в дверь спальни.
- Блинчики, - донесся в ответ приглушенный голос. Понятно, вновь обматывает ноги, согнувшись в три погибели.
- Хорошо.
Комацу ловко подбрасывала блинчики вверх, а пока пеклась одна сторона, расставляла на столе посуду. На душе сияло солнце, хотелось петь, танцевать, и Комацу стала мурлыкать под нос незатейливый мотив. Погода сегодня обещала быть чудесной: ясно, солнечно и практически без ветра, что удивительно в их продуваемом со всех сторон ветрами городе.
Взгляд упал на вазу с небесно-голубыми цветами, Комацу прикусила губу и нахмурилась, настроение пошло на убыль. В последнее время Джун стал вести себя как-то... странно. Нет, они и раньше проводили время вместе. Обедали там, обсуждали меню, иногда даже ходили в кино. Но теперь с каждой поездки он стал притаскивать ей сувениры. Слов нет, приятно. Однако... почему он так поступает?
- Ты так тяжело вздыхаешь? Что-то случилось?
Девушка подпрыгнула, обернулась. Коко уже сидел за столом, в своей обычной форме, и разливал по чашкам чай. При этом смотрел на подругу обеспокоенно.
Комацу поставила на стол тарелку с первой партией блинчиков и вновь отошла к плите.
- Не понимаю, что творится с Джуном, - честно призналась она, переворачивая очередное золотистое солнышко из теста. - Он дарит цветы и все чаще зовет куда-нибудь прогуляться, то в парк, то в кино. Я обеспокоена: может, у него что-то случилось, поэтому он не хочет возвращаться домой? Раньше он не задерживался так в ресторане.
- Комацу, - девушка напряглась. Предсказатель говорил осторожно, словно ступал по минному полю. - Ты никогда не думала, что он так... за тобой ухаживает?
Ухаживает? Джун? Мысль поразила своей нелогичностью и невозможностью. Комацу невольно рассмеялась, смех душил ее, веселый и искренний. Джун... ухаживает.
- Коко, это невозможно, - она повернулась к озадаченному Царю. - Ухаживают за теми, кто может чем-то заинтересовать. Мне же заинтересовать такого человека, как Стааджун нечем.
- Но меня ты заинтересовала, - мягко произнес предсказатель, отводя глаза.
По щеке поплыло лиловое пятно яда. Комацу вспыхнула в ответ, в груди разрасталось что-то теплое и ослепительно яркое.
- Правда? - мяукнула она.
Коко кивнул, все еще смотря в сторону. Комацу отвернулась к плите, чтобы скрыть улыбку. Какое-то время тишина нарушалась лишь шипением наливаемого на сковородку теста.
- Все люди разные, - девушка мягко улыбнулась. - Ты - это одно, Джун - совсем другое. Он хороший человек, но его интересы... немного иные.
Они молча позавтракали, и Коко отвез девушку на работу, где на прощание потрепал по волосам.
Поражение, ошеломление. Как еще можно охарактеризовать то, что он ощущал сегодня? То, как беспечно она говорила о себе, и о Джуне. Она ведь в самом деле, искренне верит в то, что не может никого заинтересовать? Как так можно? Неужели она не замечает?
