Текст книги "Операция "Эдемский сад" (СИ)"
Автор книги: Ulla Lovisa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
На самом деле, намеченная встреча в отеле беспокоила Хортона только через призму желания уберечь Варгас. Провал или успех, ценность полученной информации, сохранение статуса кво – всё это имело значение только как условия проведения Софи через это в целости и сохранности. Самая дикая херь состояла в том, что Джайлзу даже было как-то нелогично жаль Блэйка, потому что факт его предательства неизбежно глубоко ранит так привязавшуюся к нему Варгас. Он окончательно рехнулся.
Из-за того, как больно будет Софи и как это выжжет из неё последнюю веру в человека, Хортону вдруг захотелось ударить Фердинанда, но он сдержался. Блэйк привычно был за рулем, пожевывая зубочистку с налётом улыбки на физиономии, Джайлз сидел рядом на переднем пассажирском. Присутствие Софи в машине остро ощущалось на физическом уровне.
Висело хмурое молчание. Контекстом был обретший яркое проявление конфликт между Хортоном и Фером. По мнению представительства – до ушей Джайлза не могли не долетать циркулирующие в тесном коллективе слухи – камнем преткновения бесспорно была Варгас. И отчасти это, безусловно, было правдой. Но в большей степени Блэйк хотел обставить Хортона дураком, сберегая своё предательство в тайне, а Хортону это уже было достоверно известно и позволять водить себя за нос он не любил. Фердинанду проявляемые Джайлзом подозрения к Софи были на руку, но объективная польза шла вразрез с субъективной привязанностью к Варгас. Трение этого противоречия добывало искру, которая сегодня воспламенила драку.
После неё глухо саднило в животе – туда пришлось несколько неточных, но тяжелых ударов. Блэйк раз за разом кашлял и сглатывал, безотчетно поднимал руку и растирал пальцами шею.
Они ехали к отелю Мариотт. На встречу с Омером Тураном Джайлз возлагал определенные надежды, а потому постарался предпринять для обеспечения её проведения максимально возможные меры. Уехав с базы днём, после разговора с Варгас, в котором коллеги из европейского офиса значительно дополнили их сведения об Али Мехмете и тем сформировали приблизительный набросок происходящего, он провел несколько часов в подборе и подкупе нужных людей в самом отеле и в расположенном на верхнем этаже ресторане. Он снял два похожих номера класса полу-люкс, которые за несколько сотен баксов наличными и час стараний двух кропотливых горничных превратились в идентичные. И на свой страх и риск в очередной раз доверился – пока без видимых последствий – технику.
Сначала тот наладил тайный канал между Хортоном и Барри Мэйсоном, потом подключил Мэйсона к трансляции проведенной на вчерашнем митинге встрече, теперь оборудовал видеонаблюдением оба номера и в указанный момент должен был отобразить на экране один, но назвать присутствующей группе другой.
Если встреча пройдет без каких-либо срывов, подмена останется незамеченной. Если в ход беседы кто-то вмешается, у Хортона имелось время и пространство для маневров. Он покосился на Блэйка, уронившего руку на руль и расслабленно согнувшего кисть, потом оттянул от груди тугой ремень безопасности и оглянулся на заднее сидение. Софи вопросительно перехватила его взгляд.
– Готова?
– Да, – ответила она, безразлично поведя плечами.
На встречу шли двое: Зафира и американский спецагент Джайлз Хортон. Даже не имея в группе крота, он бы никому другому её не доверил.
***
В футуристическом фойе отеля с мраморным полом, отражающим в своей зеркально натертой поверхности высокий потолок и причудливые вытянутые люстры, группа разделилась. Фер и часть оперативников направились прямиком в ресторан на верхнем этаже, другая часть поднялись к номеру, сама Софи в молчаливом и нахмуренном присутствии Джайлза Хортона неспешно прошлась между колоннами в направлении лифтов.
Варгас тоже выдерживала паузу, но, когда за ними спустилась пустая кабина с мягко подсвеченными кнопками этажей и темным ковровым полом, спросила:
– Что мы будем делать, если он не придет?
Хортон посмотрел на неё краем глаза.
– Придет, – уверенно сказал Джайлз. – Он слишком напуган.
На верхний этаж, лишенный номера, но подписанный выгравированным в металле «Скай Бар Мариотт», лифт поехал мягко, без остановок. Софи переступила с ноги на ногу и неспокойно одернула край просторной блузы.
– Ты был прав, – проговорила она тихо.
По неведомой ей самой причине ей захотелось признать, что Хортон ни капли не ошибся в том, что сказал ей в его первый день в Анкаре. Он не доверял информации источника – и Эмре Саглам впоследствии признал, что та была ложью. Он считал, что курды не зря обратили свой гнев на власть – теперь происходящее очевидно было связано с турецкой верхушкой, предполагаемо сотрудничающей с грязным на руку оружейным торговцем.
Софи ценила в людях компетентность и активность, и хоть восхвалять это вслух ей доводилось не часто, сегодня она испытывала потребность сделать это.
– Я много в чем прав, Варгас, – криво усмехнувшись, отчего шрамы и мимические морщины соединились в один причудливый грубый узор, ответил Хортон. Поднял большую пятерню, прочесал волосы, откидывая их с лица, и добавил: – Прости, что подозревал тебя. Твоя вера ни в коем случае не есть доказательством твоей радикальности.
Софи удивленно хмыкнула. Ну надо же! Любопытно. Едва ли Джайлза переубедил секс. Он совершенно точно не принадлежал к тем, у кого под давлением из ширинки могло помутнеть в голове. Она ступила вперед и обернулась так, чтобы оказаться с Хортоном лицом к лицу.
– Ты нашел крота? – спросила она прямо, и по тому, как он посмотрел на неё, но промолчал, поняла, что да. – Кто он?
Дверь за её спиной коротко мелодично сообщила об остановке кабины и открылась. Тихо играла музыка, мелодию которой было сложно уловить за выразительным частым барабанным ритмом; пахло чем-то сладковатым – смесью дорогих наливаемых коктейлей, брендовых парфюмов посетителей и расставленных на столах живых цветов. Свет был приглушенным, стены обиты темными деревянными панелями и темной кожей, мебель отделана узорчатым бархатом, официанты и бармены в белоснежных рубашках и перчатках, с услужливо отведенными за спину руками, с туго завязанными галстуками-бабочками.
Посетителей оказалось немного. Почти половину из них составляли рассевшиеся по залу – кто за столиком, кто у барной стойки – оперативники. Самого Фера Софи рассмотрела в дальнем углу. Его внимательный взгляд успокоительно её коснулся.
Омер Туран действительно пришел. Он поднялся в бар в том же лифте спустя несколько минут после того, как Софи и Джайлз заняли места за столиком в отдалении от основной массы отдыхающих. Вместе с Тураном было двое похожих между собой мужчин. Один остался стоять в нескольких шагах от столика, второй сел вместе с Тураном. Это был тот же охранник, которому накануне на сорвавшейся демонстрации Софи сунула записку. Он же взял слово.
– О тебе мы наслышаны, – сказал он по-турецки, кивнув на Зафиру. Мотнув головой в сторону Хортона, он добавил: – А его не знаем.
– Он – главный американский шпион в Анкаре. Его никто не знает, пока ему самому это не нужно, – ответила так же по-турецки Софи, перехватила хмурый взгляд Джайлза, который строго распорядился по этому поводу, и перешла на английский: – Это мой контакт в ЦРУ, его зовут Джайлз Хортон, Омер-бей.
– В чем Ваш интерес, мистер Хортон? – с резким акцентом и скрипом недоверия в голосе спросил Туран. Он сидел в кресле прямо, не облокачиваясь о спинку и не наклоняясь к столу, будто не мог расслабить тело. – У нас здесь нет нефти.
– Не всех в ЦРУ и в США в целом интересует только выгода, – сухо отрезал Хортон. – Некоторые из нас всё же заботятся о безопасности. Так вышло, что на данном этапе у нас с Вами общий враг. У Вас нет против него действенных методов борьбы, у нас о нем нет достаточного количества информации. Мы можем быть полезными друг другу.
Омер Туран беззвучно пошевелил губами под густыми темными усами, хмурясь, а потом спросил:
– Что Вы хотите знать, мистер Хортон? И что за это дадите?
– Отлично, – Джайлз прихлопнул ладонями по собственным коленям, готовясь встать. – Если Вы готовы перейти сразу к делу, нам понадобиться уединенное место.
– Нет, мы договорились говорить здесь, – качнул головой Туран, наконец демонстративно откидываясь на спинку.
– Нет, мы договорились встретиться здесь, – возразил Джайлз и поднялся.
Софи подняла взгляд на его возвышающуюся над столом крепкую фигуру, на его грубо очерченное лицо, разделенное напополам бородой и расчерченное шрамами. Он всегда добивался того, что хотел. Каким-то образом он всегда знал, когда давить, а когда уговаривать, когда говорить, когда молчать, когда бить, а когда задабривать.
В этот раз он знал, что Омеру Турану не к кому больше обратиться за такой же мощной поддержкой, которую могла бы предоставить Америка, и что самому Турану не известно, что для турецкой группы он пока единственный возможный источник, а потому неимоверно ценный. Хортон играл на его нуждах, не обнажая собственного голода к информации, занижал цену Турана видимостью большого выбора среди равнозначных информаторов. Он готовился уйти, протискивался между стульев. Софи Варгас – Зафира – продолжала сидеть. Она повернулась к Омеру Турану как раз в тот момент, когда тот переглянулся со своим человеком и тоже встал.
========== Глава 11. Догоревший фитиль. ==========
Комментарий к Глава 11. Догоревший фитиль.
Нехронологическое повествование.
2 сентября – 5 сентября 2015 года.
Позже Джайлз Хортон сожалел о многих принятых в тот вечер решениях и изводил себя тем, что мысленно прокручивал всё снова и снова, пытаясь выстроить идеальный ход событий, в котором всё не пошло бы настолько под откос. Он рассуждал над тем, как могло бы обернуться, поступи он накануне встречи или сразу по приезду в Анкару как-то иначе. Но всё это, конечно, было несбыточным и до непереносимой боли бередящим раны. Оставалось только принять исход и в дальнейших действиях отталкиваться от него.
На верхнем этаже отеля «Мариотт» Джайлз и Омер Туран поднялись с кресел один за другим и какое-то очень непродолжительное время смотрели друг на друга, будто продолжая молчаливое состязание, победа в котором означала право выдвигать условия, а проигрыш – безысходность на них соглашаться. Хортон взял верх, и Туран кивком отдал приказ своим людям следовать за ним. Последней из-за стола встала Зафира. Облаченная в её образ Софи вела себя по-восточному кротко, учтиво перед мужчинами, без капли врожденного упрямства, подогретого латиноамериканской вспыльчивостью. Она молча замыкала небольшую процессию, направившуюся к лифтам, но шедшему впереди Джайлзу было неспокойно её не видеть. Он оглянулся в порыве нерационального беспокойства, – а может быть, то было чутье, смесь инстинктивной осторожности, опыта и вымуштрованных службой рефлексов – и именно тогда краем глаза заметил за её спиной странное шевеление. Один из официантов, чьи движения в белоснежной рубашке на фоне темных стен и приглушенного желтого свечения ламп казались контрастно заметными, необычно наклонился к столу, который обслуживал. А уже в следующее мгновенье из-под складок скатерти в его руках возник длинный тонкий силуэт пистолета-пулемета. Сидевшая за столиком компания мужчин бросилась врассыпную.
По тому, как Омер Туран удивленно вскинул руки и что-то проговорил, концентрируя хмурый взгляд на официанте, стало понятно, что и Туран, и Хортон подкупали здесь персонал, но падкий на деньги парень оказался верным Мехмету. Джайлз ухватил турка за руку, резко дергая к себе, заставляя пригнуться и двигаться дальше. Двое его замешкавшихся охранников, словно совершенно не готовых к такому повороту событий, потеряв его из виду, на мгновенье зависли. Софи Варгас, похоже, ещё не понимая происходящего, смерила остановившихся телохранителей Турана удивленным взглядом и оглянулась. До неё было всего несколько шагов, но сделать их Джайлз не успел – по полу и мебели, поднимая вверх фейерверки пыли, деревянных щепок, ошметков ткани и стеклянных осколков, полоснула короткая пулеметная очередь, прокладывая между ним самим и Софи границу.
Грохот выстрелов наполнял бар считанные секунды. В официанта выстрелили сразу трое, и тот зажал спусковой крючок уже падая. Многие так и не успели осознать происходящее, когда оно закончилось, но в ушах застрял тонкий надрывный звон, а в воздухе зависла сизая дымка отстрелянного пороха.
– Вот блядь, – прокряхтел Джайлз, почти не слыша свой голос. Он сел и спешно осмотрел себя, оглянулся на Омера Турана – тот был живым и навскидку целым, а затем попытался за спинами поднявшихся охранников рассмотреть Софи, но там, где всего мгновенье назад был её светлый силуэт, никого не оказалось. Он подхватился на ноги, ещё не до конца понимая, безопасно ли это, устранен ли стрелок и был ли он один. Заложенный армией, вымуштрованный войной и доведенный до совершенства службой в ЦРУ алгоритм поведения в перестрелках словно отключился. На чем-то подсознательно выдрессированном внутри себя Джайлз в первую очередь побеспокоился о своей главной цели – лидере курдов, но затем что-то в голове – или в сердце, черт разберет, он не понимал этого ни тогда, ни позже – перемкнуло. Варгас. Где она?
Движение в баре стало хаотичным, в двух разных направлениях. Посетители и официанты отбегали в стороны со своих мест, по широкому радиусу подальше от эпицентра происходящего, все ещё пригибались за столами и бежали к лифтам. Бойцы группы Фердинанда Блэйка смыкались кольцом вокруг замертво упавшего стрелка. Самого Блэйка среди них не было.
Свой следующий выбор Хортон много раз поддавал критике, задаваясь вопросом, произошло бы всё иначе, пролейся ли столько же крови, пойди он на поводу у логики? Разумным было одернуть охранников Турана, взять его самого в охапку и немедленно вывезти. Оставаться в отеле, пусть даже и с заранее подготовленными номерами, техникой и оперативниками, было слишком опасно. Неизвестно, сколько ещё здешнего обслуживающего персонала были вооружены МП-5. С каждой минутой возможность вызвать лифт и протолкнуться сквозь главное фойе критически уменьшалась – новость о перестрелке бежала вниз по отелю стремительно быстро. Неизбежно прибывшая полиция оцепила бы здание, и препираться с местными властями Хортону совсем не улыбалось.
И всё же он отверг эту простую логику. Может, причина была банальной – Софи Варгас. Может, она была лишь лакмусом, проявившим профнепригодность Хортона после Кабула. Может, на объективности его суждений и скорости реакции негативно сказался год бездельничества. Или все смешалось воедино, по итогу вытекая во взрывоопасную смесь – Джайлз не находил первоисточника этого сбоя. Но действовал, руководствуясь именно им.
Подхватив Омера Турана под локоть, он заглянул ему в лицо и громко, заглушая хруст стекла под подошвами и звон в собственных ушах, скомандовал:
– Немедленно спускайтесь вниз, мои люди отвезут Вас в безопасное место.
Турок одернул руку и решительно качнул головой.
– Нет. Это моя земля и мои враги. Вы можете помочь или остаться в стороне, но прятаться за ваши американские спины я точно не стану!
Значение этих слов тогда, в «Скай Бар Мариотт», осталось для Хортона непонятным. Он напомнил:
– Я нужен Вам, а Вы нужны мне.
– Не такой ценой.
– Что это значит?
– Посмотрите на карту, мистер Хортон.
Дверь одного из лифтов, в нескольких шагах от которого они стояли, открылась, и один из телохранителей грубыми толчками оттеснил попытавшихся войти туда напуганных посетителей. Второй потянул Турана вслед за собой в приехавшую кабину.
– Земли курдов, – добавил он, отступая. – Найдите их на карте и всё поймете. Но готовы ли Вы к высоте той волны, которая поднимется?
***
Вода тяжелым потоком падала в затылок и прохладой стекала на тело. Содранная до кровоточащих ран кожа на боку остро саднила, в бедре тугим комком распространялась боль, постепенно из красноты ушиба проступала набирающая силу синева гематомы. Софи Варгас стояла, опустив невидящий взгляд в свои ступни, кажущиеся беспомощно хрупкими и маленькими на эмалированной белизне душевой кабины. Капли падали с металлическим стуком, влага застилала даже глаза.
Она не была уверена, были ли это слезы. Наверное, в ней больше не осталось сил плакать. Реальность медленно ускользала.
– Он мертв, слышишь? Мертв! Надо уходить, – этот голос бесконечным эхом повторял одно и то же, а Софи всё ещё не могла понять, что это значит.
Встряска была настолько сильной, что расставить хотя бы что-то по местам не получалось. Варгас не знала, произошло это в самом деле или померещилось ей, было это правдой или случилось какое-то сумасшедшее недоразумение, она даже не имела однозначного мнения, кого именно она потеряла. Кем он был для неё? Изменилось ли это? Остался ли он тем, кем был прежде? Или успел стать кем-то другим: чужим, родным?
Ноги подкосились, и она грузно осела на дно. Слишком многое произошло за последние сутки, чтобы это переварить. И его смерть оказалась ударом, выстоять против которого она была физически не способна. Софи не могла дышать, не могла удержать себя прямо, не могла шевелиться. Что-то холодное и тяжелое, переминающее её заживо, давило сверху. Столько лет спустя, столько мест, событий и передряг, способных отобрать его жизнь, спустя она не понимала, не принимала жестокости, раздавшей карты суки-судьбы таким образом, чтобы он умер на её руках, пытаясь её защитить.
Всё произошло быстро. Сколько бы Софи не силилась, не могла распутать суматошный комок в своей памяти. Она лишь помнила звук распахнувшейся двери, почувствовала сильный толчок, ощутила острый удар о край ступенек, впившийся в ребра с такой силой, что она не смогла вдохнуть, по инерции сползла несколько ступеней вниз, об их бетонную неровность сдирая кожу под завернувшимся краем рубашки, сбивая в кровь пальцы. Барабанным эхом в её сознании продолжали повторяться выстрелы, невыносимо оглушительные в пустоте лестничного колодца.
Варгас мелко задрожала, подтянула к себе колени и обхватила их руками.
– Он мертв, слышишь? Мертв!
– Ну всё, всё. Хватит, птичка, – мягко проговорил рядом с ней Фер, и его теплые сильные ладони легли на её подрагивающие в беззвучных рыданиях плечи. – Выходи, ты совсем замерзла.
Она подняла голову и оглянулась. Стеклянная дверца душевой кабинки, инкрустированная мерцающими в холодном свечении лампы каплями, была плотно задвинутой. Ванная комната по другую её сторону была пустой, только на полу валялась грудой смятая одежда. Блэйка, конечно, не было. Ни рядом с ней, ни где-либо ещё.
Варгас всхлипнула, глубоко вдохнула и закричала, отчаянно пытаясь вытолкнуть из груди удушающее жжение.
***
Как глава представительства и непосредственный руководитель операции, Джайлз Хортон, вне всякого сомнения, откровенно и без неуместных оправданий, совершил ряд критических ошибок, одной из которых было полное игнорирование обстановки, состояния группы и стратегии её дальнейших действий.
Следовало тщательно осмотреть нападающего на предмет наличия документов и средств связи с возможными подельниками, сделать фото тела и зала для дальнейших действий и последующего отчета – всё до того, как здесь наследит служба безопасности отеля и полиция. Нужно было связаться с остальной группой и техником, ожидающими несколькими этажами ниже в отельных номерах, ввести их в курс дела и скорректировать их поведение согласно изменившимся обстоятельствам. Поставить в известность о произошедшем посольство и юридический отдел при нем для понимания дальнейших последствий в правовом контексте. Но Джайлз не сделал ничего из этого.
Обо всём он честно и без прикрас доложил в Лэнгли, с некоторой нездоровой надеждой понести за это суровое наказание, но вместо этого в ответ получил лишь короткий звонок от Барри Мэйсона. Тот звучал глухо и подавлено.
– Какая помощь, какие ресурсы, какие люди требуются? – выдержав паузу и шумно вздохнув, только и поинтересовался он. И всё, чего на самом деле желал Хортон, было: повернуть время вспять.
Прокручивая в голове молниеносные события тех нескольких минут, упорядочивая всё то, что знал и предполагал о Фердинанде Блэйке, Джайлз приходил к выводу, что поступил неправильно.
Тем вечером в «Мариотт», заметив Фера в дальнем углу зала, направляющегося к двери, над которой зеленым подсвечивалась надпись «Выход», и за руку ведущего за собой Софи, Хортон расценил его как смертельную угрозу. А потому сильнее перехватил рукоять своего пистолета и, огибая столы и опрокинутые стулья, бросился следом. Когда он пересек бар и распахнул дверь, ведущую к пожарной лестнице, шаги Блэйка и Варгас гулким ритмичным эхом раздавались уже двумя пролетами ниже,
– Стой! – гаркнул Джайлз, пропуская по три ступени за шаг, и едва удерживая равновесие, придерживаясь за поручень. Его металлическое трение создавало под кожей ладони жар. – Остановись, сукин ты сын!
На мгновенье его ослепило вспышкой неконтролируемой злости. Джайлз на ходу попытался прицелиться в виднеющееся на два пролета ниже плечо Блэйка, но так и не выстрелил.
– Я знаю насчет тебя и Али Мехмета!
– О чем он? – послышался немного искаженный отдышкой и эхом пустых стен голос Варгас.
– Что за херь? – крикнул в ответ Фердинанд, и добавил тише, обращаясь к Софи: – Нет, птичка, не останавливайся. Идём, идём!
– У меня есть запись твоего телефонного разговора с ним, Блэйк! – постепенно сокращая разрыв, сообщил Хортон. Он бежал, не разбирая дороги. – Того, в котором ты уверяешь его, что твоя задница надежно прикрыта, потому что я подозреваю Софи, и что ему не о чем беспокоиться.
– Что?! – Варгас резко одернула руку и встала, как вкопанная. Хортон поскользнулся на бетонной глади пролета, останавливаясь и едва не сбивая её с ног. Блэйк замер несколькими ступенями ниже и обернулся. С лица бесследно смело привычное мягкое выражение, теперь это была жесткая маска сосредоточенности и злости. Он вскинул руку и направил пистолет в Хортона, тот рефлекторно сделал то же самое.
– Фер! – истерично взвизгнула Софи и её тонкий голос, искажаясь, покатился вниз.
– Отойди, птичка, – скомандовал Блэйк, но никто из них троих не пошевелился. На мгновенье запала пауза, в которой воздух раскалился до предельного накала, а потом Фердинанд снова заговорил: – Всё должно было пойти не так. Они не должны были открывать огонь. – Он перевел взгляд на Софи и добавил, заламывая губы в чем-то похожем на улыбку сожаления: – Я ни за что бы не поставил тебя под удар.
– Какого черта происходит?
– Это непросто, – глухо ответил Блэйк. – Спроси его, спроси Хортона, каково ему было, когда он остался не у дел. Спроси, чего стоила благодарность за службу и жертву.
– Ты себя вообще слышишь?! – оборвала его Варгас. – И потому ты решил примкнуть к террористам?
– Они не террористы, они бизнесмены, – возмущенно фыркнув, возразил Фер. – Которые справедливо платят за работу. Я не хочу, чтобы моим жене и детям после моей смерти достались только флаг и звезда за храбрость!
***
Софи проснулась рано, одним резким рывком, будто выпала из сна. За окном едва серело перед рассветом. Голову болезненно сдавило, глаза опухли и в углах собрались белесые комки слизи, во рту пересохло, в горле саднило. Она не заметила, когда уснула, но ей казалось, что проспала несколько часов – лишенная снов отключка, короткий темный провал в сознании.
Варгас повернулась в кровати, сначала свесила к полу ноги, потом заставила себя сесть. Голова закружилась, и с минуту Софи просидела с закрытыми глазами, пытаясь прийти в себя. Затем встала.
На лбу и сзади на шее проступил липкий горячий пот, волосы неприятно царапали кожу, потому первым делом она направилась в ванную, где умылась. А выйдя оттуда, направилась в гостиную. Ей нужно было помолиться, она пропустила вечерний намаз и теперь испытывала острую потребность наверстать. Всевышний простит ей и не сочтет за неуважение, если она не покроет плечи и голову, подумала Варгас, останавливаясь напротив окна. Главное – это искренность и чистые помыслы, и Софи никогда прежде так по-настоящему не нуждалась в Боге.
Во-первых, ей были нужны силы для прощения. Скорбеть по Феру, одновременно злясь на него и в то же время сомневаясь в его виновности, было слишком тяжело. Даже если всё правда, даже если он предал её, их группу, агентство, свою страну, даже если бы был самым страшным преступником из тех, кого ей доводилось встречать – а на её веку выпало немало отборных головорезов – Блэйка нужно было простить. Теперь душа его была в руках милостивого Аллаха, и только он был в праве судить за деяния.
Во-вторых, ей была нужна крепость духа, чтобы принять эту потерю и не обратить её напрасной. Он пожертвовал собой, защищая её, и теперь это было её священным долгом перед другом, его жизнью и смертью, небом и ею самой – не подвести, не погибнуть раньше времени и не прожить всё ей отведенное впустую.
В-третьих, нужно было понять, что делать дальше.
Утренняя молитва продлилась довольно долго. Вместо привычных предписанных ракаатов Софи выплеснула монолог о наболевшем, копившемся годы, месяцы, последние недели и дни. Чем дольше она вела эту молчаливую беседу сама с собой, тем отчетливее понимала, что не нуждается ни в каких иных ответах, кроме тех, которые знала сама. Словно давно необходимый психотерапевтический сеанс, молитва опустошила её до основания, а потом заполнила упорядоченным и необходимым. Вся чушь, раздирающая изнутри и обращающая мысли в суматоху, будто осталась снаружи. Ей не стало легче – только понятнее.
Закончив, Варгас поднялась, поблагодарила Всевышнего за его терпение, заботу и мудрость, размяла затекшие ноги и, игнорируя требующий еды желудок, вернулась в спальню. Достала из шкафа первую попавшуюся одежду, надела её, с минуту приценивалась к стопкам на полках и висящим на вешалках вещам, а потом вытолкала всё на пол. Под кроватью несколько лет припадали пылью чемоданы – Софи давно ими не пользовалась. Теперь это пора было изменить.
Собрав какое-то количество необходимых вещей, она забронировала ближайший рейс до Стамбула, а оттуда – до Вашингтона. Покормила кошу, накануне вечером проскользнувшую вслед за ней в квартиру и всю ночь неотступно следовавшую за ней по пятам, и привычно выпустила из квартиры.
Та показалась вмиг опустевшей, и это удивило Варгас. Она не взяла с собой многое, оставила почти всё на своих местах – здесь было мало по-настоящему личного и не имелось ничего, связанного с работой. Но заброшенность стала очевидной ещё до того, как Софи закрыла за собой дверь.
Столько всего произошло в этой квартире: нечастые, но запоминающиеся пьянки с Фером и Фауэлером на день благодарения и четвертое июля, попытки приучить себя к йоге и бегу по утрам, одинокие рождественские вечера с кружкой горячего чая, миской попкорна, несмелым первым снегом за окном и любимыми с детства фильмами о зимних сказках, телефонные разговоры с отцом, когда голос её звучал значительно бодрее и радостнее, чем в тот момент она на самом деле чувствовала. Неделю назад сюда пробрался Хортон, а вместе с тем – с поцелуем, с тяжелым взглядом, с растерянным молчанием после – заскребся уже где-то изнутри черепушки и грудной клетки, пробуждая там нечто доселе отрицаемое как возможное, а после заглушаемое как ненужное. Сутки назад она вернулась после ночи с ним в эту же квартиру и рассеянно споткнулась о вон тот стул, чертыхнулась, упала и неожиданно для себя рассмеялась, потому что вдруг почувствовала себя счастливой. Софи бывало здесь грустно, тошно, скучно, неуверенно, но в целом ей было здесь – в этой квартире, в этом городе, в этой версии своей жизни – счастливо. Теперь всё изменилось.
***
Джайлз знал совершенно точно, что Фердинанд Блэйк долгое время подарками и услугами подкупал предыдущего главного, Энтони Фауэлера, а тем самым незаметно для того получал над ним определенный контроль. Преимущественно, весьма успешно используя это в своих целях. Но в отдельно взятом случае взрыва в Суруче те мыслительные способности, за которые Фауэлера взяли в ЦРУ, не оказались заглушенными его стремлением к роскошной жизни. Блэйк настаивал на том, чтобы к информатору Варгас – и к ней самой – прислушались, но потерпел неудачу. У Фауэлера возникли насчет информации определенные сомнения, и будь он чуть расторопнее, смекалистее и решительнее, не оказался бы уволенным с должности. А так – прибывший ему на смену Хортон не обратил бы Анкару в такой хаос из провальных операций, пожаров и смертей.
Так же достоверно Хортону было известно, – видно собственным невооруженным глазом – что под более весомым влиянием Блэйка находилась и Софи Варгас. К ней, не падкой на деньги и лесть, но совершенно одинокой, он нашел отдельный подход – дружбу. Вероятно, в какой-то момент на протяжении четырех лет сознательно и корыстно выбранная стратегия преобразовалась в неподдельное чувство.
Теперь Джайлз не сомневался, что Фердинанд не причинил бы Софи вреда и вовсе не врал, когда говорил, что ни за что бы её не подставил. Напротив, будучи в курсе дальнейших планов Али Мехмета, он искренне стремился её спасти, и вмешательство самого Хортона оказалось куда большей угрозой, чем Блэйк и его предательство. Но на пожарной лестнице, целясь в ответ на направленное в него дуло, Джайлз рассуждал совершенно иначе.
– Поздравляю, – рявкнул он ядовито. – Твои жена и дети действительно не получат флаг и звезду после твоей смерти, а только скупую социальную помощь, если её вообще выплачивают вдовам двойных агентов.
– Я не предатель, я не причинил никакого вреда.
– Ты убил тридцать два человека в Суруче, двух полицейских и Эмре Саглама!
– Я не знал! Не знал, что они действительно подорвут ту бомбу. И что адвоката застрелят, он ведь ничего нам не выдал.
– Не знал? – перекривил Хортон, ощущая вязкую горечь тошноты на языке. Ему был противен Фердинанд с этими глупыми отговорками. – А чего ты ожидал от торговцев оружием?
– Я не… – снова попытался отрицать Блэйк, но дверь, ведущая из коридора отеля в лестничный пролет над ними, резко распахнулась, и они оба обернулись к двум темным фигурам, шагнувшим оттуда с автоматами наперевес. Джайлз открыл огонь мгновенно и успел ранить одного из нападающих, Фер на мгновенье замешкался, прыгая на несколько ступенек наверх и отталкивая себе за спину Варгас. Прежде, чем он сам успел выстрелить, по его светлой рубашке и неизменной арафатке на шее растеклись два бурых пятна крови.
Хортон потерял сон, возвращаясь к той перестрелке, рассматривая её с разных углов, анализируя, переигрывая в уме так, чтобы исход был благоприятным, но неутешительно раз за разом понимал, что всё могло случиться иначе, только если бы он не побежал за Блэйком и Варгас, а дал бы им уйти. Он задержал их, они кричали друг на друга, привлекая внимание рыскающих по отелю бойцов Мехмета, они заняли неудобную позицию – между ними и стрелками не было укрытий, угол обзора был неудобным, вооружение неравным. Чудом было то, что кроме Блэйка никто не пострадал.
