Текст книги "Операция "Эдемский сад" (СИ)"
Автор книги: Ulla Lovisa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
– Не получится, – ровно ответил Хортон, снова смерив её взглядом. – Весь бюджет на техническое оснащение Энтони потратил на свой Рендж Ровер.
Варгас хмыкнула и исправила его:
– На Ваш Рендж Ровер, сэр.
– Нет, он ведомственный, – отворачиваясь к принтеру и подхватывая выданную им порцию бумаги, возразил Джайлз. – Потому милости прошу воспользоваться им, если будет такая необходимость.
– Правда? – развеселившись, уточнила Софи. – Предложение действительно для всего офиса или это поблажка только для меня?
Хортон метнул в неё взгляд, под темной бородой зашевелилась челюсть, но промолчал. Варгас шутливо отсалютовала свободной рукой и отвернулась. У неё было большое преимущество над остальными агентами представительства – она совершенно точно знала, где находились, как выглядели и насколько стальными были яйца Джайлза Хортона. Кроме того, она была врожденно лишена разумной доли страха перед начальством и очень давно научилась испытывать особое удовольствие в стычках с Хортоном.
========== Глава 4. Игра в обман. ==========
4 августа – 18 августа 2015 года.
Сработано было чисто и четко по таймеру. Встреча заняла чуть больше десяти минут, после которой объект неспешной походкой направился прямиком в сторону своей машины; чтобы его встретить и перехватить потребовалось сорок секунд, после которых они убрались с перекрестка и, не останавливаясь на пути, по заранее выбранному маршруту меньше чем за час преодолели 30 миль до Бейнама.
В поле турецкая группа вполне удовлетворила Джайлза Хортона. Никаких лишних движений и шума, лишь точный укол и мешок на голову – простые действия, которые при недостаточной осторожности могли привлечь внимание очень многих прохожих. А свидетелей в таких делах ЦРУ не приветствовало. Фердинанд Блэйк, возглавляющий оперативную группу, зарабатывал в глазах Хортона всё больше профессионального расположения.
Бейнам оказался глухой деревенькой с двумя исхудавшими лошадьми, пасущимися в сухой траве на обочине пыльной центральной улицы, и одиноко привалившимся к забору старым турком, даже не поднявшим голову на проезжающую мимо колонну из трех машин. Центр Анкары с его автомобильным движением и плотной застройкой мегаполиса давил на Джайлза Хортона, но тут, в степи, большой кусок которой оказался огражденным высоким каменным забором с тремя ярусами спутанной колючей проволоки сверху, он смог вдохнуть полной грудью. Тут он был как дома.
В узком коридоре между двух массивных металлических ворот дежурные турецкие военные бегло осмотрели машины снаружи и на предмет прикрепленной к днищу взрывчатки, со скучающим видом заглянули в фургон с обмякшим тучным телом Эмре Саглама на полу и пропустили во внутренний двор. Здесь оказалась территория Фера Блэйка. Он вышел из машины первым, приказав остальным ещё не показываться, и вразвалку подошел к офицеру на крыльце одноэтажного глухого здания. Фер и местный – судя по нашивкам на форме – командир поздоровались, тепло обнявшись и похлопав друг друга по спине, переговорили о чем-то с минуту, хором рассмеялись, и только потом обратили своё внимание на других прибывших.
Заметив, что Блэйк вел своего контакта к Хортону, он подтолкнул темные очки на голову, открыл дверцу и вышел. Джайлз внимательно изучал начальника тюрьмы, тот так же пристально рассматривал его. Со смуглого лица сошла улыбка, он деловито нахмурился.
– Это Юсуф, полковник военной полиции и директор этого курорта, – представил, ухмыляясь, Фер. Его турецкий спутник довольно кивал головой в такт словам. – Юсуф, это Джайлз Хортон, наш главный.
Хортон едва слышно хмыкнул и протянул руку для пожатия. Он и сам никогда не прятался за псевдонимы и маски перед ценными друзьями из местных полиции и армии, но прежде, чем представиться настоящим именем и оказаться в месте их абсолютных полномочий и своего крайнего бессилия, предпочитал тщательно проверить человека. Здесь же Джайлзу приходилось верить Блэйку, которому он – в свою очередь – тоже пока не доверял всецело.
– Я Вас раньше здесь не видел, мистер Хортон, – с сильным акцентом произнес Юсуф, отвечая на пожатие. – Почему прятались от нас?
– Я здесь совсем недавно, – ответил Хортон. – Перевели неделю назад. И прошу, называйте меня просто Джайлз.
– Вы вооружены?
Хортон краем глаза заметил, как резко прекратила движение зубочистка во рту Фердинанда, и как он напрягся. Он коротко скосил взгляд на ближайшего солдата – тот стоял, расслабленно направив дуло автомата в землю и сомкнув руки на животе. Спокойно, Фер.
– Не было бы глупо, если бы я был безоружен? – парировал Джайлз и этим вызвал необъяснимый припадок смеха у Юсуфа.
– Верно, мистер Хортон. Верно! – выдавил тот сквозь судорожные вдохи и повернулся, махнув рукой в приглашающем следовать за ним жесте.
Джайлз и Блэйк переглянулись. Фер не был готов к тому, что только что случилось, он не понимал Юсуфа вне контекста их взаимоотношений, а может быть, и даже внутри них. Это насторожило Хортона. С этим полковником нужно было быть осторожным, отныне Джайлз не собирался полагаться на Фердинанда в этом взаимодействии. Вдруг возросший градус доверия к оперативнику стремительно упал обратно.
Группу вместе с едва осознающим реальность из-за вколотого ему транквилизатора Эмре Сагламом провели в отдельно стоящее здание. Внутри оказалась одна единственная маленькая камера с каменным полом, каменным лежаком, одиноким стулом по центру, без окон и с мутным светом слабой голой лампы; соседствующее с ней помещение с выходящим в камеру зеркалом Газелла и своеобразный предбанник, обитый светлым кафелем и с металлической каталкой в углу, похожей на стол из морга.
Эмре поместили в камеру, усадив на стул, плотно связав и оставив мешок. Из машин достали и начали расставлять в примыкающей к камере комнате оборудование: камеры, микрофоны, компьютеры. Те, кто не был задействован в технической части, остались в самом первом и самом просторном помещении с каталкой. Среди них оказалась Софи Варгас, ещё обернутая хиджабом, с бутылкой воды в руке, и обмахивающая лицо краем платка. В здании без окон, кондиционеров или вентиляторов под безжалостно палящим солнцем было чудовищно жарко.
Джайлз отвел Софи в оставшийся пустым угол и отгородил от остальных собственной спиной.
– Значит, так, – полушепотом сказал он, наклоняясь вперед. Дверь ещё оставалась открытой для турецких солдат, и до полного доверия всей группе было пока далеко. Варгас была единственной, которую он относительно знал. – Это твой человек, а потому я склонен отдать последнее слово тебе, но сначала выслушай, как я себе это представляю.
Она – проступившая на лбу и у носа влага, прямой внимательный взгляд снизу вверх, необычно пухлые, меняющие выражение лица, губы – кивнула.
– Он не знает, что он ещё в Турции, – сказал Джайлз, покачнув головой в сторону камеры. Софи снова кивнула.
– Он не знает, сколько пробыл в отключке, – добавил Хортон, Варгас опять молча согласилась.
– Мы точно знаем публичную позицию сирийских исламистов: те отвергают обвинения в причастности к взрыву. И точно знаем, что сам он публично приближен к лидерам курдов Турции, которые якобы попытались исламистов подставить.
– И что Вы предлагаете, сэр?
– Разыграем перед ним двойное представление. Твои материалы по нему говорят о том, что этот Эмре Саглам до черта отличный адвокат, а потому туркам, а тем более американцам влезать ему в жопу без смазки чревато скандалом. Потому сначала обработаем его, выдав нескольких местных за сирийцев, чтобы основательно его напугать.
Мимо прошли, переговариваясь, двое оперативников. Джайлз выдержал паузу, а когда они шагнули наружу, придвинулся к Варгас ещё ближе.
– Посидит здесь несколько суток в полной безнадеге, а затем вытянем его. Представимся присланными Зафирой ему во спасение американцами, потребуем от него правды насчет Суруче и пригрозим вернуть Сирии, если будет молчать. Должно сработать.
– А если нет? – спросила Варгас.
– Он лишь цивильный адвокат, а не тертый боевик. За несколько дней здесь он подосрется основательно. Это развяжет ему язык.
И Хортон замолчал, ожидая её вердикта. Его опыт и то, что он успел понять о задержанном говорили в пользу этого плана, но Софи работала с Сагламом дольше и могла знать объективные причины так не поступать. А может быть, она точно знала, что он был трусом, и тогда вовсе не было смысла всё запутывать. Варгас задумалась. Джайлз видел, как между росчерков её темных бровей собрались едва различимые складки, и карий кукольный взгляд затуманено скользнул куда-то в сторону.
Она выросла, очень выросла. В Афганистане было в ней что-то ещё сырое, недозревшее, а сейчас Джайлз этого уже не мог рассмотреть. Он наблюдал за ней всю неделю, и испытывал странное раздвоенное чувство – это была та же и одновременно совершенно другая Софи. С этой новой, на десять лет старшей версией Варгас ему ещё предстояло познакомиться, как и со всем остальным представительством.
– Хорошо. Пусть будет по-Вашему, – отозвалась она, снова заглядывая ему в лицо. – Но Вы правы, он не тертый боевик и не очень молодой, потому будьте с ним осторожны.
***
За окном на город сполз вечер, в окнах офисных зданий напротив погас свет, ярче засветилась реклама на торговом центре, громче зазвучала музыка из ресторанов. Зажглись фонари, а между ними толкалось бело-красное месиво автомобильных фар.
Софи Варгас гипнотически покручивалась на стуле из стороны в сторону, устало обмякнув в нём и запрокинув голову на спинку. Офис почти опустел, почти затих. В спину Софи прозвучало:
– Эй, ты как? Скоро?
Не оборачиваясь, она ответила:
– Не жди меня. Я ещё поработаю.
– Ладно. Хорошего вечера.
И в очередной раз пискнул главный электронный замок и хлопнула, закрываясь, дверь. Когда больше никого не осталось, Варгас встала со своего места в просторном общем кабинете и направилась в кабинет главы. Дверь была закрыта, к этому за десять дней работы нового шефа Софи всё ещё не смогла привыкнуть. Ей пришлось одернуть себя, когда она потянулась к ручке, намереваясь просто войти; она заставила себя постучать и дождаться приглашения войти.
Джайлз Хортон сидел на полу, вытянув длинные ноги в стороны, а между них стояла большая коробка с папками и бумагами, в которых он сосредоточено рылся. Горела только настольная лампа, отчего всё пространство вокруг стола было погружено в полутьму, и сам Джайлз был неотчетливым силуэтом.
– У Вас всё в порядке? – спросила Софи, в нерешительности замирая на пороге.
Хортон, не поднимая на неё взгляда, кивнул:
– В полном. Что нужно?
– Хочу узнать, как там Эмре Саглам.
– Тоже в порядке, пусть и не полном. Завтра его перевозим.
– Куда?
Его руки, перелистывающие страницы содержимого коробки, остановились, он повернул голову и посмотрел на Варгас. Под этим взглядом ей стало неуютно.
– Куда-то. Вскоре ты узнаешь локацию.
– Вы мне не доверяете?
– Так я работаю, – ответил Джайлз и снова принялся рыться среди документов. – Каждый мой человек знает тот кусок информации, который ему нужно знать. Это минимизирует шанс удачного предательства.
Софи хмыкнула.
– Паранойя какая-то.
– Такова специфика нашей работы, – выговорил он сухо, и после запала пауза.
Варгас всматривалась в игру света и тени на его грубом лице, разделенном напополам бородой и скрывающимся под спадающими прядями волос, и думала над тем, почему на самом деле решила сегодня сюда прийти. Почему она выбрала поздний вечер и запустение офиса, чтобы постучаться в эту дверь. Софи не знала, но точно чувствовала, что ей ещё нужно было что-то сказать. Подсознание твердило, что её интересовал не совсем Саглам.
– Это из-за Кабула? – спросила она спустя несколько минут молчаливого созерцания. Хортон замер и посмотрел на неё исподлобья, не поднимая головы. Что-то в его выражении померещилось Софи затравленным, испытывающим физическую боль, будто она задела по-настоящему живое. Никогда в 2005-м в склоках и вываливании грязи друг на друга, в нескольких проведенных в ласке ночах она не обнаруживала в Джайлзе чего-то уязвимого. Это видение длилось всего несколько секунд, а затем Хортон скривил губы, качнул головой и вернулся к перебиранию коробки.
– Иди домой, Варгас, – сказал он глухо, но она упрямо осталась стоять. Этим поздним вечером что-то невнятное внутри неё самой или вот этот взгляд Хортона извне пробудило в ней стыд за её задиристость последних дней. Всю свою жизнь Софи имела оправдание проявляющимся у неё упрямстве, заносчивости и порой грубости – она боролась за своё место в кругах, не принимающих молодых низкорослых женщин. Но последние десять дней ей не нужно было доказывать свою состоятельность как профессионала, она была увлечена только необоснованной травлей человека, которого прежде своеобразно уважала. И от которого теперь в некотором роде зависела.
– Давай выпьем, – предложила она, перешагнув через Вы и сэр, которыми бомбардировала Хортона с момента его появления.
Не поднимая головы, он повторил:
– Иди домой.
И в этот раз она послушалась. Она вернулась за свой стол, выключила компьютер и свет, подхватила свою сумку, вышла из офиса, спустилась в гараж и в полной тишине – не включая радио и не опуская стекол, чтобы в салон затекал ветер и шум города – поехала к себе. У двери подъезда привычным пушистым черно-белым комком её ждала кошка.
Животное прибилось к Варгас почти сразу после того, как она въехала в этот многоквартирный дом. Оно неизменно приходило под подъезд и настойчиво скреблось в двери, бежало Софи навстречу и приветственно ей мяукало. Она не знала, почему кошка выбрала именно этот подъезд и саму Варгас, но постепенно стала её подкармливать, а когда в её первую зиму в Анкаре ударили сильные морозы и пошел снег, Софи стало жалко животное, и она стала пускать её к себе переночевать. За четыре года у них выработалось такое взаимодействие: утром Софи кормила кошку у себя дома и, уходя на работу, выпускала её на улицу, а возвращаясь, впускала её к себе и вместе с ней ужинала. Варгас не знала, чем занималась кошка днём и где обедала, и даже не утруждала себя придумыванием ей клички – так повелось, что это была просто кошка, которую она подкармливала. Черно-белый комок, удивительно чистоплотный и не проблемный, как на уличную кошку, был спутником всех одиноких вечеров Софи. Она ластилась, мурчала, запрыгивала на колени, дремала на полу в ванной, пока Варгас принимала душ.
– Привет, – сказала кошке Софи, подходя и отыскивая в кармане ключ. Её царапнуло какое-то неясное разочарование. Она была рада кошке, но ощущала, – очень отчетливо, как почти никогда – что сегодня нуждалась в компании человека. Оставаться одной Варгас очень не хотелось.
Это был тяжелый вечер, и он был тяжелым каждый раз последние пять лет. 7 августа было днём рождения Софи, сегодня ей исполнялось тридцать три, и само по себе это было незначительным. Варгас никогда не считала это праздником и никогда его не отмечала. В детстве у её родителей не было денег на подарки, торты и угощения для гостей – Софи поняла это уже в отрочестве, и тогда же приняла, что вопреки всеобщим традициям сама и не нуждалась в праздновании, что она привыкла воспринимать 7 августа обычным днём.
Но 7 августа 2010 к ней в Дамаск, где Софи тогда временно работала, позвонил с поздравлениями папа. Его голос звучал глухо и подавленно, а когда, поблагодарив за теплые слова, Софи попросила передать трубку маме, отец заплакал. Тем вечером своего дня рождения Варгас узнала, что та, которая подарила ей жизнь и вырастила в любви и заботе, умерла. И худшее состояло в том, что мамы не стало тремя неделями ранее, но отец не мог связаться с Софи, а она сама находила себя слишком занятой работой, чтобы ему позвонить.
И каждого последующего 7 августа Варгас было исключительно тошно и одиноко. Вот почему она поперлась к чертовому Джайлзу Хортону – ей хотелось компании кого-то, кого она знала. Потому же Софи вместо ключей достала мобильный телефон и набрала номер Блэйка.
– Да, птичка? – ответил он с отдышкой.
– Привет, Фер. Ты… занят?
– Заканчиваю тренировку, а что? Что-то случилось?
– Какие планы после тренировки?
– Никаких.
– Тогда давай выпьем.
***
В камере стоял густой, режущий нос и глаза запах мочи, кала и пота. Здесь не было ни унитаза, ни просто выгребной ямы – только кривой бетонный пол, лежанка и стул. Эмре Саглам отчаянно пытался сохранять достоинство, но от потребностей никуда не денешься, и в конечном итоге на безжалостной жаре без проветривания его камера наполнилась невыносимым смрадом. Сам Эмре был очень бледным, осунувшимся, с красными воспаленными глазами и затуманенным больным взглядом.
Потребовалось четыре неполных дня, чтобы его ментально сломать, и для этого не потребовалось даже рукоприкладство: только постоянные крики на арабском, бессонница, жажда и дикие условия содержания. Когда утром перед началом второй сцены разыгрываемой пьесы Софи Варгас приехала в Бейнам и сквозь одностороннее зеркало увидела своего информатора, она недовольно нахмурилась и свирепо поджала губы, но промолчала. Заметив это, Джайлз удивился. Всё-таки за десять лет с ней произошли основательные метаморфозы. Эта Софи была кем-то совсем отличительным от той молодой девчонки, орущей на пределе возможностей своего голоса, что Хортон не дорабатывал в пытках.
Согласно плану Джайлза Эмре Сагламу снова надели на голову мешок, плотно связали за спиной руки и усадили на заднее сидение машины, зажав между двух крепких оперативников. Три ведомственные машины с Рендж Ровером во главе несколько часов беспрерывно колесили по дорогам вокруг Анкары, заставляя заключенного поверить в то, что его транспортируют из Сирии обратно в Турцию. Но их конечным пунктом назначения был двумя днями ранее выкупленный дом всего в двадцати милях от Бейнама.
Увидев используемую представительством тюрьму и познакомившись с её начальником, Хортон немедленно обратился к Барри Мэйсону с просьбой выделить в Анкару деньги. Джайлзу была нужна собственная крепость без лишних глаз возможно предвзятых локальных властей, превосходящих представительство в числе и вооружении. И очень быстро через человека в посольстве эти деньги были выданы Хортону, а так, он нашел и купил стоящий особняком от селений дом с высоким забором и безо всякой отделки или мебели – идеальное место для трансформации в укрепленную запасную базу с пространством для содержания заключенных.
Там Эмре Сагламу сняли мешок с головы, развязали руки, предложили еду и чистую воду, а затем под присмотром двух оперативников отправили в душ. Теперь с ним общался сам Джайлз, разыгрывая перед турецким адвокатом одну из своих используемых для допросов крайностей – доброго, сопереживающего агента с наивными кивками в такт каждому слову. Это нечасто срабатывало с большинством заключенных Хортона, но с Сагламом сработало на ура.
– Вы должны понять, мистер Саглам, – протягивая ему сигарету и зажигалку, сказал Джайлз. – Мы выторговали Вас у сирийцев по наведению некой Зафиры. Вы её знаете?
Закуривая, Эмре с готовностью кивнул. На его кистях протянулись кровоточащие, воспалившиеся следы от крепких веревок, под отросшими ногтями забилась грязь, руки мелко дрожали.
– Вы можете быть нам полезными, только если будете говорить правду. Поможете нам – мы отвезем Вас в Анкару, а Ваши жена и дочь останутся в клинике в Штатах. Соврете нам снова, как соврали Зафире насчет взрыва в Суруче, и вернетесь к сирийцам, а Вашу семью депортируют.
– Нет-нет-нет, прошу Вас, – складывая ладони воедино с подрагивающей между пальцев сигаретой, проговорил Эмре Саглам.
– Условия сделки были такими, что Вы предоставляете нашему агентству действительную информацию. А насчет убийства курдов Вы соврали, – спокойным, тихим голосом ответил Джайлз. – Я искренне хочу Вам помочь, но Вы сами нарушили условия.
– Я не знал. Я не знал! Это Али.
– Али?
– Али Мехмет.
– Кто такой Али Мехмет?
– Человек, которого я встретил на праздновании дня рождения нашего общего друга. Это он сказал, что некая радикально настроенная группа курдов хочет устроить провокацию. Я не знал, что он врет.
– Почему Вы не предупредили своих высокопоставленных друзей из общины курдов?
– Али сказал, они замешаны в первую очередь. Он сказал, что мне лучше передать это Зафире.
Джайлз вскинул брови и метнул короткий вопросительный взгляд в глазок нависшей над ними камеры. По другую её сторону в комнатке этажом выше наблюдала за прямой трансляцией допроса Софи Варгас. От бездушной камеры ответа, конечно, не последовало.
– Откуда Али узнал о Зафире? Вы сказали ему?
– Нет-нет-нет. Он уже знал.
– И Вы просто ему поверили? Человеку, которого встретили впервые в жизни?
– Он пригрозил выдать меня важным людям, которым не понравилось бы моё сотрудничество со спецслужбами. И сказал, что знает, в какой больнице лежит моя дочь в Америке.
Хортон выслушал историю до конца, предложил Эмре подумать над сказанным ещё раз, убедиться, что он ничего не забыл и не воображает, и пообещал приехать завтра. Джайлз оставил оперативников охранять Саглама в его новой камере, и поднялся к Варгас и Блэйку на втором этаже, усевшихся перед монитором компьютера. Он подошел к привезенному группой ящику охлажденной газировки, вскрыл себе баночку колы и, сделав приятно пощипывающий язык сладкий глоток, спросил:
– Кто-то ему верит?
Софи, сидевшая подавшись вперед, упершись локтями в колени и уперев подбородок в ладонь, вскинула одну руку и ответила:
– Я верю. Его можно прижать семьей.
– Допустим, – сказал Хортон. – Кто такой Али Мехмет?
– Не знаю, – добавила Варгас и опустила руку. Джайлз посмотрел на Фера, но тот передернул плечами и промолчал.
– Славно, – заключил Джайлз. – Что ж, продержим его тут, пока он не изменит показания или не найдем этого Али Мехмета. Варгас, поспрашивай среди своих информаторов в первую очередь. Если Саглам не лжет, кто-то из них тебя слил.
Вышло так, что держать Эмре Саглама пришлось ещё почти две недели. Он, постепенно теряя надежду выбраться и начиная злиться, твердил всё то же про Али Мехмета, а следов этого человека найти не удавалось. Каждый из последовавших дней проходил за назначением и совершением встреч с информаторами, за перелопачиванием базы ЦРУ и даже Интерпола. Джайлз обратился и в их посольство с запросом на имя Али Мехмета, предполагая, что, если тот был реальным человеком и это было его настоящее имя, он мог обращаться за визой. Убеждало в возможности этого шанса то, что он знал много напугавших Саглама бытовых деталей повседневной жизни его родных в Америке. Раз так, была вероятность, что сам Али Мехмет летал в Штаты. Но из посольства ответили отказом – такой информацией они не обладали.
Подобные результаты из вечера в вечер в кабинет Джайлза сносили его агенты, пока однажды Фер Блэйк, радостно пожевывая зубочистку, не шагнул в дверь с долгожданной фразой:
– Я нашел его.
Кто-то из его контактов в полиции сталкивался с человеком по имени Али Мехмет, когда тот покупал беспрепятственный проезд нескольким грузовикам из порта Стамбула в индустриальную зону Анкары. Полицейский назвал номер телефона, по которому связывался с Мехметом, и отслеживание привело Хортона сразу к нескольким адресам.
– Теперь ты выпустишь Эмре? – в конце того же разговора спросила Софи. Хортон посмотрел на неё и покачал головой.
– Он ещё не опознал этого Али.
– Он опознает его, когда мы раздобудем фото. Но необязательно держать его взаперти.
– Что ты так за него впряглась, Варгас? – напрягся Джайлз, всматриваясь в её насупившееся лицо. Фер Блэйк поерзал в своем кресле, уже порываясь встать, но не решаясь пропустить назревающую перепалку.
– Это мой отличный информатор, который никоим образом такого отношения не заслуживает. Он не преступник.
– Ты такая наивная, Софи. Действительно веришь в его белоснежность и в то, что он продолжит с тобой работать, а не раствориться в закате, едва мы снимем с него наручники?
– Ты всё усложняешь, Хортон, – парировала она. – Саглам не идейный сторонник кудров, он лишь дружит с некоторыми их представителями и оказывает им услуги. И – что главное! – мы помогаем его семье.
– Это сомнительный козырь! – фыркнул Хортон, теряя терпение.
– Это надежный и единственный козырь! – выпалила в ответ Софи, тоже повышая голос. По её лицу пошли неровные алые пятна ярости. – Выпусти его немедленно!
Джайлзу отчаянно не хотелось прогибаться под Варгас, но пришлось. Удерживать турка-адвоката в пригороде обходилось слишком дорого и затратно в человеко-часах. Оперативников в представительстве было немного, и чтобы обеспечивать безопасность их новой базе, им всем приходилось работать на износ без выходных и с короткими отсыпными. Саглам таких усилий не стоил. И вечером восемнадцатого августа, две недели спустя после его захвата, Эмре был вывезен в Анкару в том же мешке на голове и высажен у станции метро с деньгами на одну поездку.
========== Глава 5. Решения, последствия и их принятие. ==========
19 августа – 25 августа 2015 года.
Софи Варгас всегда – сколько себя помнила – была совой, которой тяжело давался сон ночью, зато не отпускал её утром. Она просыпала будильники, а проснувшись, долго валялась в кровати, не находя в себе физических сил встать. В школьные годы это часто оборачивалось пропущенными уроками и опозданиями, но в остальном она была весьма прилежной ученицей, а так эти не посещенные первые уроки прощались ей за массу других положительных заслуг. Родители уходили на работу с рассветом или возвращались с ночных смен ближе к полудню, а потому у Софи почти каждое утро в распоряжении были пустой дом и несколько часов.
Варгас жили в небольшом домике на две спальни, с тесной кухонькой и постоянно забивающейся раковиной в ванной комнате на отшибе Финикса. Папа и мама работали то на хлопковой плантации, то на заводе по производству авиационных шин, то уборщиками на рынке. Они всегда были неразлучны – с семидесятых, когда вместе незаконно мигрировали из Колумбии, через все выпавшие им испытания и до последних дней мамы. Они души не чаяли в своем единственном ребенке, Софи ценила все их старания, но вместе с тем росла замкнутой эгоисткой. Ей не удавалось находить друзей среди сверстников – в школе она была невидимой тенью, в районе была единственной латиноамериканкой среди сотен темнокожих, в семье из-за занятости родителей нередко была предоставлена сама себе.
Компанию ей составляли книги, телевизор – когда оставались деньги заплатить за кабельное – школьные учебники и небольшой заросший кустарником внутренний дворик, где Софи предавалась размышлениям и мечтам. Часто она выходила туда в пижаме с остатками вчерашнего ужина на завтрак и неспешно ела, рассматривая небо.
Прошли годы, из нескладного молчаливого ребенка в брекетах она выросла в небольшую женщину, для которой молчание и отстраненность стали основными в профессии, но сохранила любовь к неспешному завтраку на свежем воздухе. С принятием ислама Варгас заставляла себя просыпаться до рассвета, чтобы дать себе несколько минут расслабленного лежания в постели и достаточно времени, чтобы умыться перед утренним намазом, а после молитвы всегда устраивалась у окна или на балконе с чашкой кофе и завтраком, рассматривая небо и движение просыпающегося города.
Утром девятнадцатого августа, жарким в своей предрассветной темноте, лишенным стрекотания приспанных жарой цикад, но заполненным тихим гулом работающих кондиционеров, Софи проснулась по сработавшему на её мобильном будильнику и первым делом заглянула в новости. Один из турецких порталов, читать который Варгас взяла за привычку ещё четыре года назад, встретил её громким заголовком на главной странице: «Ночное убийство. Уважаемого столичного адвоката было найдено мертвым в его доме»
Софи пролистнула статью до первой опубликованной фотографии с места событий и резко села. Сонливость и расслабленность мгновенно сменились напряженной концентрацией. Белый геометрически ровный фасад с затемненными прямоугольниками окон и высокой живой изгородью вместо забора она отлично знала. На фотографии в воротах стояла полицейская машина и через тротуар тянулась желтая оградительная лента.
Ниже шла сама статья:
«Сегодняшней ночью из богатого пригорода Анкары в полицию поступил звонок, в котором сообщили о прозвучавших из соседнего дома выстрелах. Прибывшие патрульные по указанному адресу обнаружили труп мужчины. Он был убит двумя выстрелами: в грудь и голову. По найденным в доме документам удалось опознать тело – это был господин Эмре Саглам, 52 года, владелец дома и состоятельный столичный адвокат по уголовным делам. Вопреки его специализации полиция склонна расследовать дело как убийство с целью ограбления, ведь дом оказался перевернутым вверх дном, отсутствовала дорогая бытовая техника, а в гараже не оказалось автомобиля убитого»
Забыв о душе, молитве и завтраке для себя и кошки, Варгас вскочила с кровати, втолкнулась в первую попавшуюся ей одежду – смятую футболку и не по погоде плотные джинсы – и выбежала из квартиры. По пустым дорогам ещё спящего города она быстро добралась до пункта назначения, упросила знакомого ночного консьержа впустить её в подъезд, нетерпеливо постучала по кнопке вызова лифта, а поднявшись на нужный этаж, требовательно зазвонила в дверь.
И только услышав по другую сторону шаги, задалась вопросом, зачем сюда приехала. Но ответа у неё не нашлось и было уже поздно. Щелкнул замок, дверь открылась, а за ней оказался заспанный Джайлз Хортон. Голый по пояс, в не застегнутых на пуговицу, спешно натянутых джинсах, с взъерошенными немного влажными ото сна волосами, он сонно щурился и, прикрыв рот ладонью, протяжно зевнул.
– Какого хрена, Варгас?
Действительно, какого хрена. Софи приехала по прежнему адресу Энтони Фауэлера, вполне отчетливо осознавая, что бывшего главного там уже нет, что дверь ей откроет именно Хортон. Зачем он был ей нужен этим ранним утром? Наверное, затем, чтобы внести порядок в сумятицу её мыслей. Что бы она ни говорила, какую гадость в сердцах ни кричала бы Джайлзу десять лет назад и за последние три недели, тот дураком никогда не был. У Хортона был удивительно холодный, последовательный ум, ясный взгляд и критическое мышление. И сейчас Варгас нуждалась именно в чем-то таком, чтобы упорядочить её злость, её гневное бессилие, её горечь из-за смерти того, кто этого не заслуживал, и в ответе за которого она в некотором роде была. Вот какого хрена. Но вместо сказать всё это вслух, она молча показала ему открытую на своём мобильном статью.
Джайлз пробежал её хмурым взглядом, потом отступил в сторону и пригласил войти.
