Текст книги "Операция "Эдемский сад" (СИ)"
Автор книги: Ulla Lovisa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
– Софи, – шепотом позвал Хортон, сжимая её голову между ладоней и заглядывая в глаза. – Варгас…
В его взгляде она отчетливо рассмотрела то, что когда-то привлекло её в Афганистане – глубокий, созревший интерес, и что крайне редко находила во взглядах других, даже ставшего по-настоящему родным Фера.
Джайлз снова прикипел к её губам, и она ответила. Отзывалась на прикосновения, игриво скользила языком, заигрывая, отталкивая и прячась. Хортон целовал голодно, всё напирая, наваливаясь сверху. Опустив руки, он подхватил Софи под колени и в одном порывистом скольжении по столу придвинул к самому краю, упирая в себя. Его пальцы поползли вверх к бедрам, пробрались под край просторной рубахи и отыскали голую кожу живота. Джайлз исследовал изгиб талии, затем потянулся выше, к лифчику, через тонкую ткань которого нащупал призывно вздыбившиеся соски и мягко сжал между пальцев. Разряд воспламеняющего тока пронзил Софи, она прогнула спину и ахнула просто в губы Хортона. Те изогнулись в поцелуе – Джайлз улыбнулся. Вот сволочь, он точно знал, чего хотел, и прекрасно понимал, как этого добиться.
Варгас сжала пальцы и резко потянула Джайлза за волосы, заставляя его недовольно замычать и дернуть головой. Она не хотела сдаваться так легко, она не любила, когда что-то происходило не по её представлению. Хортон пренебрег её отказом, нагло переступив через него, и пусть Софи вовсе не были противны его поцелуи и прикосновения, ей претила сама мысль, что к ней не прислушались. Она снова дернула за волосы, а затем перенесла руки на плечи и толкнула. Джайлз отстранился. Останавливать покатившийся вниз по отвесному спуску бардак их взаимоотношений она не собиралась, хотела только напомнить Хортону, что сейчас он не начальник, и она не будет беспрекословно подчиняться.
Под его нетрезвым, тяжело стекающим по ней взглядом, она подхватила края его футболки и потянула вверх. Сняв ту и отбросив, она осмотрела его торс. Поджарый, с отчетливой геометрией косых мышц на боках и квадратами пресса, с густо заросшей грудью и сползающей вниз по животу, манящей под ширинку дорожкой темных волос, с хаотичными переплетениями разной грубости, толщины и длины шрамов и ожоговых рубцов слева. Покатые сильные плечи, переходящие от мощной шеи к округлым мускулам рук. Это уже не было телом молодого крепкого солдата, это тело принадлежало настоящему мужчине, несущему тяжелое бремя своего прошлого, но не сгибающемуся под ним. Софи коснулась его груди и провела вниз, Джайлз поймал её руку, накрыл своей ладонью и направил к ширинке. Под синей джинсовой тканью различимо взбугрилось его возбуждение.
Софи не к месту захотелось съязвить о том, как много его достоинства оказалось снесенным взрывом, но способность говорить, как и мыслить трезво, к счастью, оказались повязшими в чем-то густом и отупляющем. Она с долю секунды поборолась с противящейся пуговицей штанов, потянула молнию вниз и нырнула пальцами под тугую резинку трусов. Там, из обжигающего жара рвался наружу налившийся требовательной твердостью член. Исследуя его, знакомясь с ним заново, вспоминая, Софи провела от основания у щекочущего путаницей волос лобка к головке. По всей внушительной длине он был горячим, бугрящимся венами, твердым. Варгас обхватила его ладонью и, сжимая, провела обратно, оттягивая крайнюю плоть и оголяя головку. Джайлз откинул голову и выдохнул что-то похожее на тихий хриплый стон. Она повторила движение, ускоряя темп и надавливая чуть сильнее, затем ещё и ещё, пока Хортон не пошатнулся вперед. С закрытыми глазами, тяжело выдыхая ртом, он грузно уперся о край стола и уронил голову на лоб Софи.
– Тебе не поздоровится, Варгас, – проговорил он сипло.
– Угрожаешь?
– Обещаю.
Резким движением он сначала одернул её руку, а затем стянул Софи со стола. Едва она коснулась ногами пола, Джайлз развернул её и толкнул в спину, наклоняя в столешницу лицом. Край больно впился в живот, и в ребра пришелся неприятный удар, вытолкнувший из легких воздух. Софи судорожно вдохнула и попыталась подняться, но на плечи надавила тяжелая рука, а в лопатку остро уперся локоть. Хортон никогда не бросал слов на ветер. Ей уже не поздоровилось.
Он предпринял попытку отыскать застежку на её штанах, но быстро сдался. С надрывным треском ткани Джайлз разорвал шов и стянул их к коленям вместе с трусами. На голую кожу ягодиц опустились обжигающие прикосновения ладоней, Хортон приблизился и без каких-либо пауз или предварительных ласк с размаху вошел. Это вторжение отдалось в Софи жгущей теснотой, заполнившей её до предела, до почти болезненного сопротивления её плоти. Она закусила губу и сдавленно вскрикнула.
Каждый изгиб, каждую незначительную неровность под обжигающе горячей кожей его члена Софи отчетливо ощущала внутри себя. Она чувствовала, какой влагой встретила это проникновение, и даже немного удивилась, устыдилась того, каким оторванным от происходящего в теле было её сознание, как отличались её поведение и слова от реакции между ног.
Джайлз на мгновенье замер, – Софи слышала его попытку усмирить дыхание – а затем почти полностью вышел и снова втолкнулся обратно. С каждым толчком жжение отвыкших мышц сменялось легким щекочущим ощущением, будто теплые мелкие пузыри касались и перекатывались. Оно росло и наполнялось, сначала сбивая ритм сердца на хаотично прерывистый, затем примешивающий к выдохам бессвязных, неконтролируемых стонов. По внутренней стороне бедер потекли тонкие изворотливые ручейки смазки. Каждое новое движение Джайлза отдавалось звонким шлепком по коже. Он рычал и шептал что-то неразличимое, ускоряя темп, неизбежно приближая тот момент, в котором всё остальное, кроме его члена в её вагине, переставало существовать; в котором мышцы тела напрягались в одном сильном безболезненном спазме, направляя все нервные импульсы вниз живота и заполняя тот пенящимся опрокидывающим ощущением переполнения, взрыва и постепенного опустошения, полнейшего расслабления. Волна плавно откатывала, лишь незначительно подталкиваемая обратно движениями Хортона. А затем он резко вышел, и на бедро Софи брызнули горячие скользкие капли.
Дрожа, Варгас обмякла, роняя голову и упираясь пылающим, взмокшим лбом о холодную столешницу. Джайлз навис над ней так низко, что спиной она различала безумный шаг его рвущегося из груди сердца, а в волосах на затылке чувствовала его рваное дыхание. Несколько минут они молча приходили в себя, а потом Хортон выпрямился и отступил.
– Хочешь воды? – предложил он. – Или в душ?
– Хочу, – ответила Софи, не в силах подняться и едва стоя на ногах, но расплываясь в улыбке.
***
В приятно обволакивающем уютном молчании они вместе приняли душ. Прохладным потоком вода стекала на них, расслабляя и успокаивая, смывая с них следы непростого дня, липкость пота и сомнений. Джайлз неспешно и осторожно исследовал руками тело Софи, растирая между ладоней пенящийся гель. Варгас пальцами пересчитывала его шрамы и заглядывала ему в лицо непривычно ласково, тепло.
Оставив сброшенную одежду валяться на полу ванной, они обернулись мягкими белыми полотенцами, ещё хранящими характерный запах новых, имеющими ровные заломы складок – Хортон достал их из плотной целлофановой упаковки. Многое в квартире либо было не распечатанным, оставленным в шкафу батлерами* представительства, либо попросту отсутствовало, потому что не входило в список базовой комплектации жилья агентов, а сам Джайлз не удосуживался купить.
Вдвоём они вернулись на кухню, и Хортон поставил на плиту чайник. Столкнув опустевшие контейнеры из-под обеда обратно в пакеты, он убрал их со стола, выдвинул себе стул и расслабленно на нём развалился.
– Твоя очередь рассказывать, – сказал он.
Софи, прочесывающая пальцами свои влажные, тяжело прилипающие к лицу волосы, удивленно вскинула голову.
– О чем?
– О том, что происходило с тобой последние десять лет. И о том, что было до зимы 2005-го. Я ведь ни черта о тебе, на самом деле, не знаю.
Пока закипала вода и заваривался листовой ароматный чай, пока они пили его из маленьких турецких стаканчиков, Джайлз задавал Софи вопросы о её прошлом – биографии, назначениях, предпочтениях, – а она коротко, но исчерпывающе отвечала. Разговор тек спокойно и тихо. Из дат и городов у каждого из них возникали свои воспоминания, которыми они делились и которые сравнивали, выясняли, как много неожиданных точек соприкосновения могли иметь помимо Афганистана в 2005-м, но как их пути расходились всего в днях или часах друг от друга. У них находились общие знакомые и коллеги из разных представительств, так или иначе отрабатывавших когда-либо восточное направление, и даже общие масштабные операции, вроде подготовки «Копья Нептуна». Бесед вроде этой у них прежде – у Хортона с кем-либо – никогда не случалось.
Джайлз и Софи просидели так, пока за окном не стало смеркаться, а на кухне – во всей квартире – не стала стремительно сгущаться не нарушаемая лампами темнота. Когда он перестал различать выражение лица Варгас, Хортон предложил лечь – у них был насыщенный день, и назавтра предполагался не менее суматошный. Софи согласилась.
В спальне он спешно расправил смятую постель и взбил подушки, Софи сгребла одну себе под голову, свернулась в клубок, подтянув к себе колени, и очень быстро уснула. Когда Хортон лег рядом и наклонился, чтобы опустить на её оголенное плечо поцелуй, её глаза уже были плотно закрыты, а дыхание стало глубоким и размеренным. Высохшие взъерошенными завитками волосы обрамляли её спокойное лицо, узел полотенца ослаб, и оно сползло на её тонком теле. Джайлз осторожно стянул полотенце и укрыл наготу Софи покрывалом, ещё раз поцеловал её в плечо и встал.
Убедившись, что она лежала спиной к монитору и не могла подсмотреть, не оборачиваясь, а свечение экрана не било ей в глаза, Джайлз включил компьютер. В программе отслеживания активности жучков висело объявление о звуковой активности у одного из устройств. Хортон развернул окно и в удивлении хмыкнул – сработал жучок в квартире Софи. Он воткнул наушники и промотал дорожку к началу записи голоса, который оказался мужским, очень похожим на Фера Блэйка. В квартире Варгас, тот, похоже, был один и разговаривал по телефону с неизвестным Хортону, а потому не отслеживаемым номером. Джайлз не смог различить ни единого слова – турецкого он не знал.
В сомнениях он оглянулся на неподвижно спящую в его кровати Софи, но будить не стал. Вместо этого сбросил запись на телефон, выключил компьютер, встал, оделся и спустился в фойе, где неусыпной широкой улыбкой его встретил ночной консьерж. Он говорил на неплохом английском и снискал за свою услужливость, но молчаливость особое расположение Хортона. Джайлз включил ему голос Блэйка и попросил перевести. Консьерж с готовностью закивал и внимательно вслушался. То, что он сказал, оказалось удивительным везением:
– Да, передай трубку Али. Скажи, что это срочно… Что твои люди доложили о действиях группы?.. Нет, мне не… Я пытаюсь, но не могу… Он упрямый козёл с псиным нюхом, но беспокоиться не стоит… Да… Да, точно… Потому что он подозревает не меня, вот почему… Ту, о которой я тебя спрашиваю. Твои люди видели её? Или его?.. Что?!
Далее голос сменялся дверным стуком и исчезал из поля действия жучка. Вот и оно! Попался, сукин сын, подумал Джайлз, но ликования из-за обнаружения крота не испытал – сообщить об этом Софи будет непросто несмотря на очевидность доказательства, пусть и косвенного, а кроме того, потеря командира оперативной группы была наихудшим из возможных исходов. Хортон оставался без рук.
Комментарий к Глава 9. Обна(ру)жение.
*Батлер (в русском переводе часто – дворецкий) – помощник в хозяйственных делах в доме или при организациях/компаниях, помогающий с решением любых просьб и потребностей сотрудников, касающихся удобства их проживания, транспорта, лечения прочее.
========== Глава 10. Полезные связи. ==========
29 августа – 2 сентября 2015 года.
Местом проведения беседы Барри выбрал бар, в который в последнее время они с женой взяли привычку заглядывать после ужина в городе. С отъездом детей и неизбежным приближением пенсии они пытались внести в свои за годы одеревеневшие будни свежесть, хотели установить привычки, которые заставят их шевелиться, когда замолкнут зовущие на работу будильники и резко сократится список контактных номеров в телефонах.
Бар назывался «Дверь слева», это было тесное, просто обставленное заведение с длинной массивной барной стойкой, несколькими широкими старомодными креслами с глубокими спинками на викторианский манер, без телевизоров и с мягким свечением низко повисших тусклых люстр. Многие коктейли здесь подавали с фигурно вырезанными лимонными шкурками, украшающими бокал или плавающими между кубиков льда. По вечерам тут бывало тесно, но на удивление тихо – голоса звучали приглушенно, сливаясь в монотонный гул. Сдержанный бар в строгом правительственном городе, сюда приходили выпить, а не напиться. Барри Мэйсону это место было по нраву, пусть и пил он только теплую негазированную воду, пока жена экспериментировала с винной картой и меню коктейлей.
Последним субботним вечером лета он пригласил сюда на разговор Энтони Фауэлера. Тот порядком удивился – прежде они не были лично знакомы, и по большому счету Барри даже о нём не слышал. Рядовой работник, ничего примечательного, достигающего внимания руководителя направления. Но теперь у Мэйсона появился весьма определенный интерес к Фауэлеру. Об этом его просил Джайлз Хортон.
– Я наслышан о Вашем… – Барри усмехнулся в свой наполовину опустевший стакан воды, будто подыскивая там слово, хотя совершенно точно знал, что собирался сказать и как вообще намеревался повести разговор. – Экстравагантном вкусе в автомобилях.
Энтони Фауэлер, неспокойно выпрямивший спину и вытянувшийся на стуле, перекатывающий в руках почти не тронутый бокал пива, вскинул брови.
– Простите? А, Вы о Рендж Ровере в Анкаре?
– Необычный выбор, – кивнул Барри.
– Мне просто выпал шанс купить эту машину со значительной скидкой.
– Правда? Здесь, в Америке?
– Нет, конечно. В Турции. Один из моих… – Энтони кашлянул, пытаясь проглотить последнее слово. – Один из агентов имел друзей в салоне дистрибьютера, смог договориться о выгодной цене.
– Какое везение. Полезный агент.
– Очень. Фер Блэйк ценный для турецкого представительства. Надеюсь, новому шефу он будет настолько же полезным, каким был мне.
Мэйсон снова кивнул. Нетрезвые разговоры в барах он использовал довольно часто, проводя дознание так, что допрашиваемый не всегда об этом догадывался. Но этим субботним вечером беседа шла иначе, поскольку Барри не пил и притвориться пьяным не мог, как не мог заставить и Энтони Фауэлера выпить заказанное пиво. А так, не наступало то расслабление, необходимое для стирания граней осторожности. И в отличие от всех прежних бесед сейчас Барри имел высоту положения над своим прямым подчиненным, и в случае, если не сможет того разговорить, оставлял за собой возможность вызвать того к себе на ковер. Мэйсон обладал силой задать прямой вопрос и потребовать ответа. А потому не находил причин разыгрывать спектакль.
– Расскажите об этом парне, Блэйке.
***
Джайлз спал мало и тревожно, постоянно просыпался, но наутро чувствовал себя удивительно хорошо. За ночь Софи Варгас из той, которую он подозревал в первую очередь, но к которой его тянуло вопреки всему, превратилась в ту, опираться притягательности которой он больше не намеревался и в верности которой теперь не сомневался. На душе от этого становилось легче.
Он сварил им двоим кофе и отвез Софи к ней домой, ей была нужна одежда и время, чтобы собраться и – предполагал Хортон – подумать. Затем Джайлз направился к выезду из Анкары. На заднем сидении машины остались лежать забытый Софи платок и выданный ей пистолет, Джайлз несколько раз оглянулся на них в паузах светящихся красным светофоров.
Было в этих двух вещах что-то символически отражающее их с Варгас жизни. Невидимая постороннему взгляду война, покрытая тонким налетом призрачной мирной обыденности, ведомая постоянно в неусыпности их врагов и непредсказуемости угроз. Тонкому шелку по всем законам логики не было места рядом с грубостью литого металла и горечью темного масла, смазывающего механизмы, вот только в шпионском деле не существовало свода правил, кодексов законов и общепринятых ограничений. Всякий метод был хорош, если давал должные результаты. Суть их деятельности была не в самой работе, а в своевременности и надежности раздобытых данных.
Теперь, когда между двух ключевых агентов Джайлз смог определить крепкое, заслуживающее доверия звено, следовало взяться за слабое, а так – и за главную цель назначения Хортона в Турцию.
Размышляя над этим, он приехал в представительство, где его у самих ворот встретил Фердинанд Блэйк. Вопреки обычаю лицо его окаменело в злости, солнцезащитные очки не болтались на петле арафатки и не скрывали глаза, изо рта не торчало тонкое острие зубочистки. Едва Джайлз открыл дверцу и вынес одну ногу, глуша кнопкой двигатель и подхватывая из подстаканника ключ, Блэйк бросился к нему, взбивая под ботинками пыль.
– Где Софи? – спросил он, пропустив приветствие. В его выражении отчетливо просвечивало то обнаженное беспокойство, которое Хортон когда-то заметил в турецкой военной тюрьме.
– Дома, – спокойно ответил Джайлз.
– Её там нет. Я проверял. Не было вчера, не было ночью, не было сегодня утром.
– А сейчас она там, – выйдя, Хортон раздраженно махнул рукой, пытаясь прогнать Блэйка. Тот остановился так близко, что Джайлзу, чтобы захлопнуть дверцу, пришлось протиснуться между ним и боком машины. Стекло и металл под спиной оказались горячими.
– Где вы, твою мать, были? Мы все тут на говно извелись, Анкару вверх ногами перевернули. Что вы делали?
Джайлз нажал на кнопку закрытия машины и вбросил брелок ключей в карман. Фер стоял всё ещё слишком близко, раздражая Хортона своим продажным присутствием и этой театрально помпезной истерией. Ему захотелось с размаху ударить головой и выплюнуть в ответ короткое «трахались», но вслух он произнес:
– Мне нужно было поговорить с ней без свидетелей.
Блэйк кисло скривился. Зуд в руках, призывающий сжать их в кулаки и вмазать, становился почти нестерпимым. Джайлз сжал челюсти.
– Поговорить в твоём лексиконе означает допросить? – уточнил Фер. – Она хоть цела?
– А ты и в самом деле обо мне наслышан, – хмыкнул Хортон. На поверхности сознания всплыли яркие, такие свежие, что его бросило в жар, картинки их стихийного секса; стройные бедра Софи и оттопыренная аппетитная задница. – В основном цела. Подмята совсем незначительно.
– Ах ты ж гнида! – взревел Блэйк и замахнулся, целясь Джайлзу прямо в нос, но тот увернулся, пропуская выброшенный кулак мимо своей головы. Хортон коротко прицельно зарядил Феру под ребра, второй рукой выстрелил ему прямо в шею, сначала заставляя судорожно выдохнуть, а затем лишая возможности вдохнуть. Давясь сковавшим горло спазмом и густо краснея, Блэйк снова попытался вскинуть кулаки, но Джайлз сомкнул на его затылке руки в замок и придавил, вынуждая пригнуться, и коленом снова впечатал под ребра.
На звуки глухих ударов и хриплого судорожного кряхтения Блэйка из окон и двери показались агенты. Двое бойцов оперативной группы выбежали во двор, но в нерешительности остановились и переглянулись, не находя однозначного приоритета: разнимать двух начальников или, сохраняя субординацию, позволить этой потасовке продолжаться.
Тем временем Блэйк, не разгибая спины, сделал выпад вперед и плечом толкнул Хортона на машину. Та взвыла сигнализацией. Джайлз трижды, как ускоренный отбойный молоток, ударил Фера локтем между лопаток, пока тот руками обвивал его ноги, одновременно пытаясь блокировать удары коленями и повалить на землю. Ничто из этого ни имело ни для кого из них нужного эффекта, а потому прежде, чем Блэйк успел выпрямиться и отступить, Джайлз зажал его шею в давящем сгибе руки. Фер несколько раз со стремительно уменьшающейся силой ударил Хортона в живот, и Джайлз вдруг отчетливо различил сверкнувшую холодным стальным блеском мысль: он может убить его.
Он может убить Блэйка прямо сейчас и тем самым решить проблему слива информации, обезопасить предстоящую вечером встречу с Омером Тураном, выплеснуть всю ту злость, которая бурлила в нём прожигающей внутренности лавой последний год, и избавления от которой он искал в своих утренних пробежках к утесам. Нужно лишь подхватить второй рукой кисть и сжать ещё сильнее, сначала придушив и усмирив всякое сопротивление, а затем сломав позвонки. Джайлз мог убить его, ясно ощущал в себе это зверское безумие, но не стал. Разогнув руку, он оттолкнул Блэйка, и когда тот, отшатнувшись, споткнулся, пнул его вдогонку ногой, опрокидывая на пыльную сухую землю.
Наклонившись над пытающимся вдохнуть Фердинандом, Хортон процедил:
– Помни своё место, Блэйк! Мои цели, мои мотивы и мои методы работы – не твоего ума дело, пока я не отдам тебе приказ исполнять. Усёк?
***
Софи предпочитала избегать мыслей о случившемся, и, главным образом, предпочитала избегать самого Джайлза Хортона. Проснувшись в его тесных объятиях, она вскочила с кровати, отказалась от завтрака и торопилась попасть в уединение своей квартиры. Варгас гнала от себя воспоминания, сомнения, неясно копошащиеся за ребрами ощущения – ей было не до этого. Прямо говоря, ей всегда было не до этого, и Софи находила в этой своей отрешенности, в упрямом нежелании выстраивать с кем-либо отношения покой. В одиночестве и независимости от другого человека был её уютный дом. Джайлз нарушал её порядок, будоражил плавное течение её жизни, обращал её саму в хаос.
Она не привыкла испытывать те чувства, которые он в ней пробуждал; она не умела с ними уживаться, контролировать их и усмирять; она безвольно велась у них на поводу в присутствии Хортона, она совершенно не понимала природы этих чувств и пугалась той неясности, которую они примешивали к её будущему. Обычно в предстоящем для себя она усматривала карьерный рост. Варгас не метила в высокие кресла управления – не видела себя начальником. Её вполне устроила бы позиция ведущего специалиста аналитического отдела в Лэнгли или главы представительства, выше этого она допрыгнуть не намеревалась, но и на меньшее не была согласна. И Хортон – кто бы то ни был другой – в этих стремлениях был бы лишь препятствием, оттягивающим собственными амбициями назад.
Больше месяца пребывания Джайлза в Анкаре ей удавалось удерживать баланс, и должно было удаваться впредь, а если нет – кому-то из них нужно было сменить представительство. Десять лет назад это уже сработало. Эмоциональная нестабильность Софи, возникшая рядом с Джайлзом, быстро исцелилась, едва стоило улететь из Баграма.
Принимая у себя дома душ, читая запоздалую молитву, завтракая на балконе, оставляя у подъезда примирительную миску корма для кошки, Варгас концентрировалась на действиях собственных рук или на работе. А приехав в новый офис, она вопреки естественно взыгравшему любопытству предпочла проигнорировать приглашение к сплетням от коллеги, когда та, подловив её в коридоре, доверительно шепнула:
– Ты такое пропустила! Фер и главный сцепились.
Сославшись на занятость, Софи юркнула в свой кабинет и закрыла за собой дверь. Здесь она осталась в компании тишины и снимка Али Мехмета, распечатанного с короткой видеозаписи, смотрящего на неё со стены. Отбросив сумку, Варгас остановилась посередине комнаты и скрестила на груди руки. Её пронзила догадка из числа очевидных, но часто не приходящих в голову вовремя – всё известное турецкому представительству об Али Мехмете сосредотачивалось в головах агентов и визуализировалось на этой самой увешенной бумагами стене, но пока не было внесено ни в активную базу, ни в архив. Там, сколько они ни искали, как бы ни видоизменяли запросы, сведений о нём найти не смогли. Причина тому могла состоять в их собственном наглядном примере – другие группы точно так же могли не обладать достаточным количеством информации для создания поддающегося документированию досье, но вполне могли иметь разрозненные, пока не известные в Анкаре фрагменты.
Для надежности своего сосредоточенного уединения Софи подперла стулом дверь и следующие полтора часа провела с телефонной трубкой в руке, отчего та заметно нагрелась в крепко сжимающей её ладони. Одному за другим Варгас звонила аналитикам, полевым агентам и руководителям представительств, с которыми ей прежде приходилось работать и на благосклонность которых она могла рассчитывать. Это был выстрел в небо наугад, но Софи не знала причин, по которым этого не следовало попробовать. И к её собственному удивлению, вскоре она получила результат.
Агент, с которым они пересекались когда-то в Испании, и который специализировался на отслеживании оружейной логистики террористических ячеек, услышав имя и получив по почте снимок Али Мехмета сразу очень уверенно дал утвердительный ответ. Он его знал.
– Прозвучит несколько странно, но ты можешь повторить это же для моего шефа? – спохватываясь с места и перешагивая комнату в сторону двери, спросила Софи. Голос в трубке сменился короткой паузой замешательства, а затем поинтересовался со смешком:
– Ты что, не в фаворе у своего главного?
Варгас, отталкивая стул и распахивая дверь, скривила губы. Она понятия не имела. Черта между фавором и недоверием, между поцелуями и болезненным толчком в стену была тонкой, зыбкой, преодолимой за минуты. Анализировать происходящее – каким-то гипертрофированным образом повторяющее Афганистан – она сейчас не хотела да и едва ли могла. Всё, что она смыслила в отношениях между мужчиной и женщиной, черпалось из её однобокого скудного опыта и фильмов и имело мало общего с объективной реальностью. Ничему из этого не надлежало быть произнесенным вслух, потому Софи ответила:
– Пожалуйста, у нас тут время на вес золота – мне некогда подавать в Мадрид официальный запрос и следовать всей бюрократии.
– Ладно, – вздохнул агент и замолчал.
Софи шагнула к кабинету Джайлза Хортона и в нерешительности на мгновенье замерла, внятно ощутив порыв постучать – вопреки привычке и случившемуся накануне, что должно было бы напрочь стереть остаточный официоз. Но одернула себя и просто толкнула дверь. Какого черта? Теперь ли ей начинать смущаться и услужливо опускать голову? Она не относила себя к тем женщинам, которые искренне считали, что имели силу над мужчиной через постель, но и к тем, которые вели себя кротко и покорно в угоду любовнику, коллеге, начальнику – кому угодно, – тоже никогда не принадлежала.
– Тебе нужно это услышать, – сообщила она решительно, напоровшись на поднявшийся на неё взгляд Хортона. Он сидел за столом, широко раскинув на нём локти и подперев подбородок кулаком. Лоб наморщился, на него сползли несколько темных прядей.
Не получив ответа и расценив неподвижное молчание согласием, она закрыла за собой дверь, подошла к столу, положила на него свой телефон с включенной громкой связью и коротко добавила:
– Говори.
– Али Мехмет – скорее всего, не настоящее имя, – отозвался испанский агент. – Мы в Мадриде какое-то время ведем его и его непосредственного босса, Фараджа.
Хортон встрепенулся. Он резко вскинул голову, опустил взгляд в экран телефона и переспросил:
– Фарадж? Шейх Фарадж, перекупщик оружия?
– Он самый. Прежде по Средиземному морю ходили его лодчонки к африканским берегам, он преимущественно сплавлял свои товары небольшими партиями втридорога мелким повстанцам и пиратам. С Востоком он работал редко.
– Это изменилось?
– Да. За последние месяцы он дважды фрахтовал несколько контейнеров на торговых сухогрузах, причаливших к турецким портам. Мы уверены, что это две – возможно, не последние – части одной и той же особо крупной партии. Предполагаемый пункт назначения – Сирия.
Джайлз молча покачал головой и посмотрел на Софи. Они оба знали, что эти две части партии не покидали Турции. Контакт в полиции говорил о провозе грузовиков из Стамбула в Анкару. Вся привезенная огневая мощь, если Фарадж вдруг не сменил сферу деятельности с оружейной на контрабандно-табачную, сосредотачивалась теперь в столице.
– Али Мехмет кто-то вроде регионального представителя Фараджа. Его правая рука на Вашей территории.
***
Перед Джайлзом стояла непростая задача. С одной стороны, он знал, через кого происходил слив. С другой стороны, пока не намеревался это обнаруживать. Ему было на руку неведение Фердинанда Блэйка о том, что он раскрыт, ведь вместе с тем и Али Мехмет – а так, и оружейный падальщик Фарадж – продолжал считать, что всё было под контролем и надежным покровом непроглядного тумана. Вместе с тем, сдавать Мехмету предстоящую встречу с лидером турецких курдов Хортон не хотел, но как избежать этого не представлял. Отстранение Блэйка от операции было бы слишком очевидным. Убрав из уравнения Фердинанда, он рисковал мгновенно потерять ту слабую нить, которую мог вскоре нащупать к Али Мехмету; впрочем, и не устранив утечку в скором времени, продолжал бы гнаться за собственным хвостом.
А ещё эта Варгас. Она путала ему абсолютно всё. Зачем он вообще повелся на поводу у своей прихоти? Зачем всё так непростительно усложнил? Ему и так не дышалось спокойно в её присутствии, но теперь сама мысль о том, что Софи будет в самом эпицентре сегодняшней встречи, рискующей пойти под откос, лишала его всякого самообладания. Варгас должна была быть просто агентом, участвующим в операции с повышенной вероятностью срыва, небезопасной и стихийной, каких в практике каждого офицера было немало. Но теперь Софи становилась особенно болезненным для Хортона комком беспокойства. Потерять её было бы двойным ударом. Какой же он законченный придурок!
Никогда прежде он не смешивал личное и рабочее. Служебные интрижки были ему не в новинку. Молоденькие лингвистки, местные миловидные офицеры полиции и вооруженных сил – многих из них Хортон втягивал с свою постель, но никогда при этом не сбивал прицел. Только Варгас – сейчас и 10 лет назад – поглощала собой всё остальное, обращала работу и прочие заботы второстепенным и незначимым. В Баграме он отдался влюбленности безо всякого сопротивления, и работа, прежде единственный источник вспенивающего кровь экстаза, померкла на фоне сердечных переживаний. Джайлз из грубо сколоченного и плотно оббитого войной солдата превратился в поэта-романтика, рассматривающего звездное небо после отбоя на базе и вздрагивающего в слабой надежде, что далекие шаги принадлежат спешащей к нему Софи.
И вот теперь то же. С ней же.
