Текст книги "Операция "Эдемский сад" (СИ)"
Автор книги: Ulla Lovisa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
– Это Ваша.
Джайлз наклонился вперед, через водительское окно рассматривая блестящий темный бок внедорожника одной из последних моделей и нахмурился.
– А чего-то чуть более броского не нашлось?
Фер хмыкнул и передернул плечами.
– Эта осталась от Энтони. Думаю, можно заменить. Но… мы же американские юристы, помните? На чем нам ещё кататься?
Хортон скосил взгляд на Блэйка и тот снова пожал плечами.
– На чем-то сливающемся с потоком, вроде этого, – ответил Джайлз и ткнул пальцем в значок Тойоты на руле. Пока всё в Анкаре казалось ему чересчур. Чересчур мирным, чересчур расслабленным, чересчур любительским, что ли. В Кабуле таких излишеств они себе позволить не могли, и Джайлзу это казалось весьма разумным.
Они переглянулись с Фердинандом, все ещё скрывающем глаза за темными стеклами. Что-то в этом коренастом парне Хортону положительно нравилось. То ли его смекалка и легкость, то ли его совершенно нейтральное, незапоминающееся лицо, то ли просто сам факт того, что Блэйк был неотъемлемой частью нового назначения, которому Джайлз был несказанно рад.
В стальном лифте с наполовину отклеившейся защитной пленкой поверх всех кнопок кроме двух – «7» и «Г» – Хортон и командир его новой оперативной группы поднялись на седьмой этаж. За раздвижной дверью лифта, открывшейся с тихим мелодичным сигналом, оказалась небольшая пустая комнатка со светлыми стенами, серым полом и ещё одной дверью напротив. Табличка на двери гласила «Гази и Джонсон – консалтинговая компания. Юридические услуги. Только по предварительной записи»
– Добро пожаловать, сэр.
***
Все в комнатке для переговоров – небольшой лишенный окон квадрат с исписанной маркерной доской на стене и круглым столом посередине – замолчали и переглянулись, когда послышался короткий писк сработавшего входного замка. Прибытия нового главного ждали всем представительством – шестеро из офиса, не считая отправившегося в аэропорт Фера, и трое из посольства. Стульев хватило лишь пятерым, шестое место было оставлено свободным для начальника. Остальные стояли, опершись о стены и спинки занятых кресел.
Первым вошел Блэйк, в привычной белой рубашке с завернутыми рукавами, широких светлых штанах с раздутыми карманами, арафатке и солнцезащитных очках, повисших под подбородком. Из угла рта торчала неизменная зубочистка, выражение лица как обычно обманчиво выдавало его готовность расхохотаться. Он ленивой походкой прошагал в дальний угол, на ходу подмигнув нескольким обратившим на него взгляд.
Следом в низко надетой черной кепке с эмблемой «Сан-Франциско Джайентс», в темной футболке и небрежно надетой поверх нее смятой рубашке, в джинсах и с массивными наручными часами на запястье, вошел Джайлз Хортон. Софи дважды моргнула, пытаясь прогнать наваждение, но это и в самом деле был он. Мир порой бывал удивительно тесным.
Теперь у него были длинные, выбивающиеся из-под кепки немного завитыми прядями волосы и густая короткая борода, но в остальном Хортон казался точно таким же, каким она его помнила. Его взгляд, бегло полоснувший по присутствующим, был таким же темным и неуютным, и голос остался неизменно тихим, с царапающей хрипотцой, когда он заговорил:
– Всех приветствую. Меня зовут Джайлз Хортон, и, как вы понимаете, я новый глава представительства, – он отставил на пол свою небольшую мешковатую сумку, прошел к оставленному ему стулу, задвинул его к столу и стал, упершись локтями в спинку. – Сегодня нас с вами ждет много работы. Начнем со знакомства. Вот как мы поступим: сейчас по очереди представьтесь – назовите своё имя и свою позицию. То, над чем именно вы работаете или о чем хотите спросить, мы обсудим уже с глазу на глаз позже в моём кабинете.
На это потребовалось всего несколько минут, которые Софи Варгас провела, всматриваясь в заметно повзрослевшее лицо, кажущееся теперь немного шире, обветренным, с несколькими глубокими морщинами на щеках и возле глаз. Поперек скулы и на шее справа виднелось несколько взбугрившихся шрамов; на ладони и внутренней стороне предплечья правой руки было два округлых пятна бурых ожогов. Десять лет назад их на молодом подтянутом теле Джайлза Хортона не было. Эта встреча пробудила в ней странное ощущение дежавю, возродила слабое эхо старых мыслей и чувств. Ей было любопытно, узнал ли её Хортон. Мог, ведь она совсем не изменилась, только в волосах кое-где запутались несколько одиноких серебристых нитей, но он никак этого не проявлял. Не смотрел на неё дольше, чем на остальных, никак не отреагировал на звучание её имени, не сменил хмурого выражения лица.
И точно так же не давал ей подсказок, когда какое-то время спустя Софи постучалась в непривычно запертую дверь. Энтони Фауэлер никогда её не закрывал. Внутри всё стало голым: пустой стол, успевшее за неделю зачахнуть тонкое растение в горшке у окна, выключенный компьютер, снятая с телефонного аппарата трубка и отложенная в сторону, полая пустота открытого шкафа. Джайлз Хортон сидел, расслабленно откинувшись на спинку и всматривался в папку в своих руках. Его кепка теперь лежала на краю стола, а на лбу после неё остался продолговатый красный взмокший след.
– Софи Варгас, сэр, – напомнила она, проходя к стулу, в которое всегда прежде падала без разрешения или возражения со стороны Фауэлера. Но теперь остановилась рядом с ним в нерешительности.
– Вам нужно особое приглашение? – не поднимая от бумаг взгляда, спросил Хортон. На короткое мгновенье волной удивительно красочного дежавю кабинет Энтони сменился вонью комнаты для допросов без окон и с земляным полом. Тогда она вошла сквозь толстую металлическую дверь с двумя караульными по бокам, а он стоял к ней спиной и сказал то же самое, не оборачиваясь.
– Что именно Вы хотите узнать? – задала встречный вопрос Софи, продолжая стоять.
– Сначала сядьте, Варгас, – скомандовал он, и она послушалась. – Вы эксперт по курдам?
– Да, но у меня много контактов и наработок и за пределами этой группы.
– И Вы занимаетесь ими все четыре года, что провели в Анкаре?
– Да.
– И это Вы доложили моему предшественнику о потенциальном массовом убийстве курдов?
– Да, – в очередной раз повторила Софи и с нескрываемым раздражением добавила: – Разве это всё не указано в материалах, которые Вам оставил Энтони?
По неведомой ей причине Хортон, похоже, просто насмехался, а такого отношения к себе она никогда не терпела. И плевать, что теперь он её непосредственный шеф.
Джайлз наконец поднял глаза и посмотрел на Варгас. Его лицо – каменная, грубо вытесанная из камня маска – не сменило выражения, но в глазах – двух дымящихся угольках с едва различимыми алыми прожилками живого жара – полыхнуло что-то недоброе.
– Не глупите, Софи, – сказал он, понижая голос и кривя губы. – У меня хорошая память, но это не означает, что Вы получите какую-то поблажку. Соблюдение субординации требуется от Вас в той же мере, что и от остальных.
Она вспыхнула возмущением:
– То, что я по молодости и глупости раздвинула перед Вами ноги, сэр, сейчас меня уже как-то не особо заботит. Это здесь совершенно ни при чем. Что имеет значение, так это то, что мой информатор снова предупреждает о скором нападении, а Вы тут заняты тем, чтобы сверить правильность написанного в Ваших документах!
Хортон, распаляя злость в Варгас до едва сдерживаемой агрессии, осклабился и вскинул брови.
– Вот как? – со смешком уточнил он. – Что имеет значение, так это то, что Вам нужно послать Вашего информатора в жопу. Потому что он Вам врёт, а Вы ему наивно верите.
– Вот как?! – передразнила она, теряя берега и почему-то не особо об этом заботясь. Хортон и тогда, и сейчас имел пагубное влияние на её самообладание. – Как славно, что Лэнгли вместо Энтони прислали ещё более упертого и слепого глупца!
– А-ну прикрой свой рот, Софи! – вскрикнул Джайлз, вскочил с места, отбрасывая бумаги и направил в Варгас свой толстый мозолистый палец. Их разделял только стол. Десять прошедших лет, казалось, растворились. Они вернулись к тому, на чём в прошлый раз закончили. Хортон понизил голос и продолжил: – В отместку курды убили двоих турецких полицейских. Двоих! Черт побери, сомнительный обманный маневр с суммарным количеством пострадавших в полторы сотни среди своих ради оправдания убийства двух полицейских. Твоя крыса – левая. И сливает тебе наглую дезу!
Софи металась растерянным взглядом по его лицу. Она так привыкла защищать эту зацепку перед Фауэлером, а он так упрямо не выражал своего мнения, лишь выставлял её вон, что потеряла должную часть критичности. А ведь это и ей самой приходило в голову, вот только по итогу мотивы информатора не перевешивали важность его сливов.
– И всё же он предупредил о взрыве, – сказала она устало. – И послушай мы его, могли бы это предотвратить. А может, даже выйти на действительно причастных.
Нацеленный в Варгас палец опустился. Джайлз уперся кулаками в край стола, опустил голову и тряхнул ею. Минута прошла в его молчании, а затем он едва слышно ответил:
– Организуй с ним встречу.
========== Глава 3. Дела прежние. ==========
30 июля – 4 августа 2015 года.
Донесшийся из далекой мечети зов имама на молитву застал Джайлза за столом на его новой кухне. Его ведомственная квартира оказалась просторной и роскошной, в одном из новоотстроенных жилых районов. В гостиной на полу лежал дорогой узорчатый ковер, на кухне в шкафу обнаружились хрустальные бокалы и изогнутые чашки для чая. Было раннее утро, небо едва вздернулось первым несмелым светом, внутри квартиры царила ничем не нарушаемая темнота.
После прибытия накануне Хортон так и не смог уснуть – работал допоздна, превозмогая усталость, а когда оказался дома, обнаружил, что разница во времени упрямо настроила его тело на бодрствование. Джайлз совершил непродолжительную пробежку по скверу недалеко от его жилища, затем заварил расслабляющий травяной чай, принял горячий душ, подбил поудобнее подушку на кровати. Но сон не пришел. И ближе к утру он оставил напрасные попытки.
В его уставшем сознании вращались мысли о Софи Варгас. Ну надо же, он действительно очень отчетливо её помнил. Не думал о ней с весны 2005-го, когда в последний раз видел её узкую решительную спину на шатком трапе самолета в базе Баграм. Но увидев её вчера, мгновенно всё вспомнил.
Когда они впервые встретились, Джайлз был новоиспеченным агентом, а Варгас уже признанным аналитиком в группе по Аль-Каиде. Он был старше и привычнее к армейским порядкам, она была младше, но очень бойкой. Софи прислали в группе экспертов вместе с четырьмя другими агентами – всеми, как на подбор, взрослыми хмурыми мужчинами в очках. С первого дня стало очевидным, что она в некоторой степени изгой, но казалась вполне удовлетворенной своей обособленностью. Поначалу Хортон поддался всеобщему пренебрежительному настрою – в первой половине нулевых к женщинам на таких должностях и особенно на военных базах относились так, будто они были на корабле к несчастью. Но стоило Джайлзу увидеть Варгас в действии во время допроса, его мнение о ней радикально изменилось.
Она оказалась удивительно толстокожей, как на конторскую крысу, не давала слабины, не брезговала проводимыми в её присутствии пытками, не занималась морализаторством. У неё, невысокой, хрупкой, с ровно отрезанными до челюсти темными волосами и кукольными карими глазами, оказались крепкие яйца. А в небольшой миловидной голове вмещался незаурядный острый ум. Софи ходила по базе быстрым порывистым шагом с уверенно выпрямленной спиной, она не прятала взгляда и понимала отпускаемые в её сторону хлесткие шутки. Пробудь она в Баграме чуть дольше, непременно завоевала бы всеобщую любовь, Джайлз был в этом уверен.
Однажды после ужина он заметил её одиноко сидящей в пустом углу между бараков, взбалтывающей последний глоток воды в пластиковой бутылке и наблюдающей за алым закатом, стекающим за заснеженные вершины окружающих базу гор.
– Тебе лучше не сидеть вот так, когда бойцы будут возвращаться из столовой, – сказал ей Джайлз, подходя и опускаясь на тот же ящик, на котором сидела она. – Их там неплохо кормят, но все они очень голодны по хорошему куску мяса.
Она повернула к нему лицо, и он многозначительно вскинул брови, ожидая, что сейчас улыбка коснется её губ и она издаст короткий бархатистый смешок. Но вместо этого она вполне серьезно спросила:
– Для тебя я хороший кусок мяса?
– Не понял вопроса, – пошел на попятную Джайлз, но Софи твердо отрезала:
– Понял.
У ЦРУ на базе было отдельно стоящее строение, где размещались и их кабинеты, и жилые комнаты. У Варгас было своё личное помещение, в котором в тот вечер они впервые занялись сексом. Позже последовало ещё два таких же спонтанных, лишенных какой-либо романтики раза, а в начале марта Софи улетела. Она, не оборачиваясь, села в самолёт и скрылась из виду на следующие десять лет, оставив Джайлза с раздраем в сердце, справляться с которым ему пришлось несколько месяцев.
Он никогда не пытался анализировать случившееся, и к лету 2005-го полностью вытеснил её из своих мыслей, но точно знал, что больше никогда не встречал никого похожего. И черт побери, теперь, когда он был перемолотой в мясорубке версией себя прежнего, едва сохраняющим здравый ум, Софи Варгас встретилась ему на пути, не оставив даже шанса избежать столкновения. Но ему это больше не было нужно, ему следовало держать её на расстоянии.
***
– Мне показалось, или ты и новый главный знакомы? – зубочистка вытанцовывала в углу в такт каждому слову, когда Фер остановил машину и повернул к Софи голову. В его очках она видела раздвоенное отражение себя – подхваченный плотно обмотанным платком овал лица. У рынка образовалась толчея из грузовиков, фургонов и носильщиков. Варгас предстояло оставить сообщение с приглашением на встречу в привычном месте на улице специй. Небольшой начерченный мелом плюсик был исчерпывающим посланием для неё и её информатора. Блэйк привычно сопровождал её на такие вылазки. С ним где-то неподалеку, жующим зубочистку и прячущим в штанине пистолет, ей было намного спокойнее.
– Угу, – ответила Варгас. – Пересекались в 2005-м в Афганистане.
Фер столкнул темные очки на край носа и посмотрел на Софи поверх них, поднимая брови и ожидая дополнительных сведений, но она промолчала. Что она должна была ему сказать?
Что ей было двадцать три, и что она была совсем не тем человеком, которого сейчас знал Фердинанд?
После 11 сентября ненависть Софи была настолько сильной, что она стремилась буквально душить Аль-Каиду собственными руками. А потому Джайлз Хортон, груда мышц с бычьей шеей, по-армейски обритой головой и тяжелым ударом сразу пришелся ей по душе. Он был грозой Баграма. Успевшие насладиться его компанией заключенные начинали молить о пощаде, едва он переступал порог их камер. Джайлз полностью удовлетворял жажду крови Софи, а вскоре стал весьма неплохо удовлетворять её и в постели.
Варгас никогда в своей жизни не состояла в отношениях, и те полтора месяца зимой и в начале марта 2005-го были наиболее приближенными к этому понятию. В старшей школе Софи казалась не доросшей. Была низкой, – в выпускном классе ниже многих семиклассников – с брекетами, в мешковатой одежде и с охапкой учебников в руках. Мальчишки предпочитали игнорировать факт её существования. В университете среди настолько же фанатично увлеченных учебой не встречалось никого заинтересованного в любовных утехах, а за пределами библиотеки и лекционных аудиторий Софи оказывалась редко. Девственности она лишилась по пьяни в академии ЦРУ и очень смутно помнила тот суматошный короткий акт. После у неё спорадически случались контакты с противоположным полом, но она никогда не была в них действительно заинтересованной.
А в Джайлзе Хортоне оказалось что-то, чего раньше Варгас по отношению к себе не встречала. Постепенно она начала замечать, что он смотрел на неё так, как никто другой и никогда. Черный взгляд, прежде пробиравшийся под кожу и раздирающий плоть на куски, дробящий кости своей тяжестью и пронзительностью, стал её ласкать, улыбаться ей. Это, его нрав и его высокая крепкая фигура распалили в Софи до этого незнакомое искреннее вожделение. И она, не приученная к тонкостям флирта, однажды заявила об этом прямо, а Хортон не отказал.
Но ничего из этого Феру она, конечно, объяснять не стала. За время в Анкаре он стал для неё самым близким другом, которых ей доводилось иметь, но на такие откровенности она не была готова даже с ним.
Да и рассуждать над этим тоже не было смысла. Любовь и что-то подобное в их работе было невозможным. Им не выпадало жить размеренной жизнью и говорить правду близким. И если необходимость лгать семье была для Софи неприятным аспектом, то одиночество её вовсе не тревожило. Так или иначе, а оно было её верным спутником всегда, и ей в нём было необычайно спокойно.
– Я пошла, – сообщила Варгас и толкнула дверь. Она вышла на тротуар и, подстроившись под темп прохожих, направилась прямо в сужающийся из-за вынесенных наружу прилавков проход.
– Проверка связи, – прозвучало в её наушнике.
– Проверка связи, – отозвалась она эхом.
– Отлично. Удачи, птичка.
***
Брифинг был назначен на утро. Когда Джайлз явился в офис и прямиком направился в комнату для переговоров, там уже были Фердинанд Блэйк и Софи Варгас. Фер сидел, расслабленно раскинувшись на стуле, протянув ноги под стол и сомкнув на животе руки в замок. Солнцезащитные очки повисли в складке обернутой вокруг шеи арафатки. Софи в свободном светлом сарафане стирала с маркерной доски прежние записи. Каждое рваное движение её руки отдавалось мягкой шифоновой волной в складках её платья. Обнаженные ноги были подтянутыми и загорелыми, Хортон поймал на них взгляд Фера.
– Так, начнём, – заявил о своём появлении Джайлз и захлопнул за собой дверь, оставляя за ней собравшихся у кофейного аппарата агентов, обернувших ему вслед головы и о чем-то негромко переговаривающихся. Он был в Анкаре уже несколько дней, и ни разу ему ещё не дали забыть, что он здесь новый. Ему постоянно вспоминали Энтони и сообщали, что тот так не делал, или с постной, едва скрывающей насмешку, миной интересовались, каковы инструкции Хортона на самые незначительные вещи. Он пока придерживал свой норов, присматриваясь к группе, но уже твердо понимая, что, как минимум, от двух в скором времени избавится. Уже после их отправления в Вашингтон Джайлз планировал преподнести дисциплинарный урок. Без очевидных болезненных примеров добиться повиновения было непросто, Хортон слишком хорошо это знал, чтобы сейчас терять время и силы в напрасной борьбе за свой авторитет.
– На кого я смотрю? – спросил он, выдвигая себе стул и кивая на повисший посреди доски снимок тучного мужчины с круглым лицом и высоко заросшей темной бородой.
– На моего информатора, – ответила Варгас, откладывая губку и отступая в сторону от доски. – Его зовут Эмре Саглам, и он адвокат. В 2008-м в суде защищал тогдашнего главу Социалистической партии угнетенных, когда его обвинили в изнасиловании трех несовершеннолетних школьниц. Эмре выиграл дело, затем несколько раз оказывал юридические услуги членам партии и представителям Союза общин Курдистана. Состоит в тесной дружбе и сотрудничестве с лидерами обеих организаций.
– Почему он сдает своих?
– Его младшая дочь хронически тяжело больна, она нуждается в постоянной поддерживающей терапии. Для неё и её матери открыт десятилетний вид на жительство в Штатах, мы оплачиваем лечение.
– Сам он курд?
– Нет, сэр.
Сэр. В Афганистане она так его не называла. В 2005-м никто из них не имел над другим власти, не имел больше полномочий, не разделял их расстоянием между занимаемыми местами в ранге. Они могли безо всяких официозов сраться до хрипоты, и именно таким был их последний разговор. Варгас настаивала на том, что их задержанный, определенный ЦРУ как номер три Аль-Каиды, лгал, путал следы, называл выдуманные имена или скрывал за кличками реальных людей. Хортон возражал, что, возможно, они взяли не того, что в своих оценках Вашингтон – и сама Софи – ошиблись; заключенный был лишь мелким курьером, выполняющим незначительные поручения и никогда не имевший доступа к верхушке. Или, если Варгас всё же была права, был слишком преданным идее и бен Ладену, чтобы расколоться.
– Ты должен надавить на него сильнее, – заявила тогда Софи.
– Я не могу надавить на него сильнее, – ответил Джайлз. – Он всего лишь человек с обычной физиологией. Ещё немного усилий, и я просто его убью. Поможет нам как-то потеря этого свидетеля?
– Но и его наличие нам пока никак не помогает! – прокричала Варгас, срывая последние предохранители и разжигая самую сильную и последнюю ссору между ними. – Мы ведем его уже три года, черт тебя побери, тупой ты солдафон! Его нашли через логистов 11 сентября, через пакистанскую и саудовскую ячейки, через пещеры племен в пакистанском захолустье! Слишком много труда, денег и жизней положено на его поимку, чтобы теперь ты своим неандертальским мозгом делал заключения о том, что он всего лишь человек, и боялся его поломать.
– Ну ты и конторская примитивная сука!
– Придурок!
А вот теперь он – сэр. Вот только в выражении лица, в поджатых губах и во взгляде читались отголоски той же примитивной суки, не доверяющей своего источника придурку-неандертальцу. Но у них сменились роли. За меньшее количество лет в ЦРУ Джайлз Хортон взобрался выше, чем Софи Варгас. Вероятно, потому что вовсе не был тупым солдафоном. И теперь он отдавал приказы, которые Софи приходилось выполнять, хотела она того или нет.
– Какие детали встречи? – спросил он, и Варгас подняла со стола две распечатки и прикрепила к доске магнитами. На одной был спутниковый снимок тесно застроенного района, на другом фотография какой-то чайной лавки.
– Рандеву назначено здесь на вторник, после обеда. Эмре Саглам будет один. Я войду тоже сама. По легенде я Зафира, турчанка, связная с американскими спецслужбами.
– Возьмем его уже после, – заговорил Фер, подхватывая на язык зубочистку и сталкивая в угол рта, чтобы не мешала. – Обычно он паркуется в квартале или двух от места встречи, ездит без водителя и без сопровождения. Насколько мы знаем, не вооружен. Подберем его на первом перекрестке. Двое сзади сделают укол, двое из фургона помогут вволочь его внутрь. И сразу везем в Бейнам.
– Это что? – спросил Джайлз.
– Небольшой поселок в степи южнее Анкары. Там есть тюрьма турецкой военной полиции.
Хортон встал, обошел стол, поравнялся с Софи и всмотрелся в повешенную ею распечатку спутникового снимка. Незнакомая ему местность, неизвестные ему уличные законы, посторонние имена, не обладающие в его сознаниями никакой коннотацией. Эту вылазку во вторник ему следовало тщательно обдумать. Джайлз не привык просто давать добро или отказывать своим подчиненным, он не был просто креслом, он был весьма эффективным специалистом, не воспользоваться которым было бы глупо. Но Энтони Фауэлер, конечно-конечно, делал всё совершенно иначе. В печенках у Хортона уже сидел этот Фауэлер.
– Мне нужен более четкий и актуальный снимок, – проговорил он и обернулся сначала на Варгас, потом на Блэйка. – И больше данных по Сагламу: биография до первого контакта с курдами, привычки, материальное состояние, жилище, автопарк, медицинская карта его дочери и его самого, её свежая фотография.
Фердинанд передернул плечами, а Софи негромко отозвалась:
– Да, сэр. Сегодня же всё подготовлю.
***
На тарелке лежали неаппетитно размякшая плоть печеного яблока, небольшой диетический хлебец, мазок белоснежного растительного спреда и комок яичницы. Барри Мэйсон скривился своему завтраку. Его жена очень строго следовала рекомендациям врача касательно диеты, и Барри, безусловно, был благодарен. Язва допекала ему намного меньше, тошнота и боль после еды заметно ослабли, в целом он чувствовал себя лучше и перестал критически терять вес, но, черт побери, как же он хотел добротного завтрака с хрустящим беконом, свежим морковно-яблочным соком и теплым тостом.
Кэрол подошла, поставила рядом с тарелкой стаканчик с утренней порцией таблеток, погладила Барри по плечу и сказала:
– Приятного аппетита, дорогой.
Он молча кивнул в ответ.
Старость подобралась незаметно. Мэйсону исполнилось шестьдесят три, и теперь долгие годы тяжелой работы, наполненной нервами и игнорирующей базовые потребности человеческого тела во сне, еде, воде и туалете, давали о себе знать на полную силу. Прежнее подтянутое тело сменилось дряблостью и сухостью, сила и выносливость превратились в боли, спазмы и судороги, в желудке открылась язва, давление подскакивало так, что каждый второй вечер обещал закончиться инсультом. Барри всё чаще стал задумываться над тем, чтобы уйти в отставку, уехать из Вашингтона, вернуться в родной Техас, наконец построить там ранчо и доживать свой век в собственное удовольствие. Их с Кэрол дети уже выросли и были самостоятельными, они сами в своих карьерах достигли крайних возможных высот, и впереди их ждало только увядание. Гнить на службе, тем самым принося вред Родине, Мэйсон не хотел.
Он взял вилку, отковырнул кусок яичницы, отправил её в рот и тщательно прожевал. Затем вкинул в рот первую таблетку из порции, запил её теплой водой и потянулся к телефону. Как бы там ни было, а пенсия оставалась пока лишь планом, и до его воплощения работу оставалось выполнять надлежащим образом. Халтурить Барри не привык. Он покосился на свои наручные часы – начало восьмого утра, а значит, в Анкаре уже перевалило за два часа дня – и набрал номер.
Трубку подняли после второго гудка:
– Мистер Мэйсон, сэр?
– Джайлз, здравствуй. Как дела, сынок?
– Всё отлично, сэр. Спасибо.
В звучании голоса Хортона произошли очевидные положительные изменения. Когда Барри набрал его по поводу Турции впервые, то сначала не узнал, ведь привык к решительной автоматной очереди ответов, а натолкнулся на что-то растерянное и невнятное. Но сейчас Джайлз звучал уже знакомо, как прежде.
– Славно, – заключил Барри. – Послушай, я не собираюсь учить тебя, как работать – ты мальчик большой и опытный. Но всем здесь очень любопытно, что за хрень произошла в Суруче. А потому просят поторопить вашу группу.
– Очень скоро у Вас будет полный отчет.
– Замечательно, Джайлз. А теперь скажи мне откровенно: как ты?
Послышался слабый смешок и Хортон ответил мягче, без строгости прежнего официоза:
– Всё хорошо, Барри. Не беспокойтесь.
– Как ты себя чувствуешь?
– Я в порядке. В полном порядке.
Они попрощались, и Мэйсон отложил телефон на стол. Наблюдая за тем, как погас экран, он мысленно заглянул в отчет психолога после прохождения Хортоном проверки на профпригодность. Там картина обрисовывалась вовсе не такая радужная, как её пытался изобразить Джайлз. Диагноз стоял неутешительный: посттравматическое стрессовое расстройство. Из определенных симптомов значились сильный стресс, сверхбдительность, постоянное ожидание угрозы, элементы психогенной амнезии, суицидальные мысли.
Возможно, Барри очень ошибся, ставя на своего старого, некогда надежного бойца?
***
В 2007-м в Тегеране работала специалист по маскировке. У их группы тогда было сразу двое оперативников, внедренных в ячейки, и именно их безопасностью – неузнаваемостью настоящих лиц, соответствием местному облику – на вражеской территории та занималась. Она и Софи Варгас были двумя единственными женщинами в представительстве в то время, и, поскольку занимались совершенно разными сферами, а так, между ними отсутствовало своеобразное соперничество, быстро сдружились. Специалист по маскировке обучила Варгас многим вещам: как при помощи незначительного, едва заметного макияжа изменить лицо, как подбирать линзы, как быстро и надежно надевать парик без зеркала; как создавать одежду-обманку, вроде небольшой белой вставки под пиджак, имитирующей рубашку, которую можно было на ходу незаметно сдернуть; куда прятать и как одним движением распрямлять вместительные сумки, в которые сталкивать снятую одежду, аксессуары и парики. От неё Софи Варгас узнала о хитрости для изменения походки – просто вбросить в ботинок маленький острый камешек. Так хромота была естественной, порывистость шагов – постоянной. Из её рук впервые взяла небольшие вставки под небо, чтобы до неузнаваемости менять дикцию и даже имитировать легкий акцент.
Из академии ЦРУ Софи вынесла знание того, как теряться в толпе, но у специалиста в Тегеране научилась превращаться в совершенно другого человека и назад в считанные минуты.
Именно этим навыком она пользовалась, чтобы перевоплотиться в Зафиру – молодую женщину, носящую широкие шелковые брюки, просторные светлые блузы с длинным рукавом в любую погоду и яркий хиджаб на голове. Софи подводила черным глаза, чтобы сделать их больше, скрыть их латинско-европеоидный разрез и придать восточной остроты; подкладывала тонкие ватные валики под губы, чтобы сделать их выразительнее и пухлее; носила пластину за передними зубами для изменения дикции. Она затеняла темной пудрой щеки, чтобы заострить, сузить своё лицо. Обувала туфли на устойчивой танкетке, чтобы прибавить роста, а под платком к затылку крепила искусственный пучок, чтобы создавать видимость длинных волос.
Впервые став Зафирой, Варгас решила испытать её в самый сложный способ – показаться уже хорошо тогда её знавшему Фердинанду. Она позвала его на кофе, и когда Фер явился, то прошел мимо Софи, сидевшей за столиком. Обнаружив, что маскировка так хорошо сработала с тренированным и опытным оперативником ЦРУ, Варгас расхохоталась, и только тогда обратила на себя внимание Блэйка. Всмотревшись, он узнал её, но едва ли был бы на это способен, окажись в зале кафе другие посетители, и веди себя Софи сдержанней.
Во вторник, выйдя из женского туалета офиса со стопкой своей обычной одежды и косметичкой в руках, она натолкнулась на Джайлза Хортона, стоявшего у старомодного громоздкого принтера посреди коридора. Он оглянулся на неё поверх плеча, окинул темным взглядом с головы до ног и коротко выдал:
– Неплохо.
– Спасибо, – ответила она, на долю секунды зацепившись взглядом за исполосовавшие его лицо и шею шрамы, повернулась и сделала несколько шагов, а потом обернулась. – Сэр, могу я Вас о чем-то попросить?
– Попробуй, Варгас.
– Поскольку Вы наш новый главный, может, у Вас получится раздобыть для нас что-то побыстрее и посовременнее этого динозавра? – И она качнула головой на серую пластмассовую коробку, метр в высоту со стертой зеленой кнопкой начала печати.
Между работниками представительства неделю назад началась игра – кто допечет новенькому Хортону посильнее. Было в этом что-то азартно веселое, лишенное по-настоящему негативных эмоций, призванное лишь испытать его на плотность и определить пробу стали его яиц. Софи лидировала в списке участников – все слышали крики Джайлза из его кабинета в их первый разговор с глазу на глаз. И ей вопреки всему разумному почему-то захотелось снова ущипнуть его Фауэлером, поддержать свои позиции в турнирной таблице.
