Текст книги "Операция "Эдемский сад" (СИ)"
Автор книги: Ulla Lovisa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Уже ясным солнечным утром, когда уставшие и перепачканные, подавленные настолько, что царило абсолютное молчание, сотрудники представительства выгрузили на новой базе, отслужившей до этого тюрьмой Эмре Сагламу, привезенные из сгоревшего офиса вещи, Хортон скомандовал разъезжаться. Он объявил сутки отсыпных, приказал явиться на работу в их новый офис не раньше завтрашнего полудня и одним из первых прыгнул в машину и уехал.
Джайлз гнал свой Рендж Ровер сначала по проселочной дороге, стучащей по аркам мелкими камнями и вздымающейся тучами пыли вслед, потом по узкой асфальтированной полосе шоссе, ведущего в сторону Анкары. Небо было голубым и безоблачным, только вдоль горизонта растекалась белесая дымка, в которой терялись поросшие выгоревшей травой холмы. В впадинах между ними кое-где виднелись зеленые сочные рощи, и между ними ютились рыжие черепичные крыши небольших поселков. Между замусоренных обочин и повисших на столпах электропередач потрепанных ошметков старой рекламы Хортон спешил обогнать всю свою группу. Ему нужно было успеть к гаражу проката автомобилей почти у самого въезда в город – броский черный внедорожник, знакомый каждому в представительстве, следовало заменить на что-то легко теряющееся в потоке.
Оставив Рендж Ровер на парковке и пересев на компактный видавший виды белый Пежо, Джайлз выехал обратно на шоссе, прокатился немного вперед и остановился у стоящего на обочине продуктового магазина с вынесенными наружу холодильниками со сладкой газировкой. Откинувшись на спинку кресла и прикрыв голову кепкой, он стал наблюдать за дорогой – смотрел в зеркало заднего вида и в окна, внимательно осматривая проезжающие в сторону Анкары машины. Хортон ждал серебристую Тойоту Фера Блэйка. У него не было ни малейших сомнений, что внутри помимо самого Фердинанда будет ещё и Софи Варгас, и когда седан спустя десять минут появился в его поле зрения, в салоне действительно были двое. Водитель в солнцезащитных очках, лениво уронивший руку сверху на руль, и пассажирка, чьи недлинные темные волосы развивались на сквозняке между двух опущенных стекол. Дав Тойоте небольшую фору, Джайлз завел Пежо и выехал следом.
У него не было никаких конкретных подозрений или претензий ни к одному из них, лишь не имеющее отношения к объективной реальности раздражение из-за близости Фера и Софи. А так, у него не было определенных отправных точек для начала проверки, и он просто ехал за ними на каком-то расстоянии, избегая показываться им слишком часто, но не выпуская их из виду.
Было в этом что-то горькое – шпионить за своими и осознавать, что для этого был действительный повод. Эту свою подозрительность он не мог списать на паранойю, обострившуюся после Кабула. Сейчас наличие двойного агента в их рядах было очевидным, и Джайлз чувствовал себя исключительно паршиво. Он надеялся, что в голове немного прояснится, а на душе станет легче, как только двое его лучших людей окажутся вне подозрения. Одна из которых была всё более волнующим Джайлза отголоском прошлой слабости. Ему в присутствии Софи было как-то неспокойно, но в то же время хотелось, чтобы её визиты в его кабинет – или домой ранним утром – случались чаще, а разговоры длились дольше. Потому Хортону так позарез нужно было убедиться, что он мог положиться на Варгас. И потому, когда серая Тойота остановилась у жилого многоквартирного комплекса, высаживая Софи, Джайлз Хортон тоже остановился. Фердинанда Блэйка с его постоянно веселой физиономией и зубочисткой он оставлял на потом, в первую очередь сосредотачивая внимание на Варгас.
Та вышла из машины, захлопнула за собой дверцу и махнула Феру на прощание рукой. Замерев в стремительно наполняющейся жаром Пежо, – такого удовольствия, как работающий кондиционер, тут не предусматривалось; снаружи не было ветра, лишь неподвижный горячий воздух, а сверху безжалостными прямыми лучами светило низкое летнее солнце – Джайлз наблюдал за Софи. Она двумя руками взъерошила растрепавшиеся волосы, прочесала их пальцами и заправила за уши, улыбнулась чему-то, что ей показал или сказал из машины Блэйк, снова ему махнула и повернулась. Тойота отъехала от тротуара и встроилась в автомобильный поток. Софи пошла по вымощенной тропе между молодых недавно посаженных деревьев, отбрасывающих на её фигуре лишь слабые разводы тени, к подъезду, но перед дверью остановилась. Хортон смотрел в её далекую узкую спину и вспоминал, какой решительной, неумолимой была эта спина десять лет назад; как стремительно Софи поднималась в самолет, и какой болью это отдавалось за ребрами. Тогда в Баграме Варгас не обернулась, хотя Джайлз отчаянно желал поймать её последний взгляд, но сейчас в Анкаре она оглянулась по сторонам. Затем заглянула в свою сумку, но вместо ключей достала оттуда светлый шелковый платок. Набросив его на голову и слабо обернув вокруг шеи, она ещё раз оглянулась и зашагала прочь от своего дома.
О, нет-нет, Софи, перестань вести себя так подозрительно. Остановись, вернись, поднимись к себе и ложись спать, пожалуйста.
Но Варгас не слышала его мысленной мольбы и продолжала быстро идти вниз по улице. Джайлзу пришлось завести машину и покатиться следом. Ему уже выпадало сталкиваться с утечками разных масштабов, причин – от неосторожности до умысла – и последствий. Кого-то запугивали, кого-то покупали, кого-то убеждали. Чаще всего предавали информаторы и местные жители, реже – местные союзные власти и силовые структуры, ещё реже – собственные агенты. Но такое случалось.
Двойные агенты, искусные и неуловимые, вроде тех, которых показывали в шпионских фильмах Хортону не встречались. В его специализации врагом была довольно грубая, неотесанная, прячущаяся в пещерах сила, фанатично верящая в святость джихада и отрицающая право остальных на существование. Аль-Каиде и исламистам были присущи грязные методы – теракты, расстрелы, похищения, разорения селений и захват пленников. Такая тонкая материя как вербовка спецагентов других стран находилась за пределами их интересов и способностей. А потому попавших под пресс сотрудников представительств, властей или местных Джайлзу было легко вычислить – они начинали дергаться, пугаться собственной тени, увиливать. По крайней мере, он верил в это до прошлой осени.
Кабул преподнес ему ценный урок, и Хортону казалось, он старательно его усвоил, но не был готов сейчас к такой проверке. Только не Варгас. Он смотрел, как она шла, и все надеялся, что она вот-вот свернет в какой-нибудь магазин, купит чего-нибудь к обеду и вернется, но Софи проходила мимо витрин, даже не глядя в их сторону. Когда она свернула на перекрестке, Джайлз подкатился к повороту, остановился и стал наблюдать за тем, как она, замедлив шаг, стала взбираться по поднимающемуся на высокий холм переулку. Здесь автомобильного движения не было совсем – лишь несколько запаркованных машин на бордюрах, и спрятаться в потоке не было возможности, потому Хортону пришлось выждать, пока Софи поднимется и снова свернет, прежде чем поехать следом. За поворотом улица раздваивалась, и Джайлзу на мгновенье показалось, что он потерял Варгас, но её светлая фигура с покрытой головой показалась внизу последовавшего с холма спуска. В виляющих пересечениях узких безлюдных улочек между многоэтажными жилыми домами Софи снова скрылась за поворотом.
Джайлз скатился за ней следом и притормозил у обочины. Улица, по которой теперь шла Варгас, была прямой и долгой, с многоквартирными новостроями по бокам, с небольшими тщательно засаженными клумбами и со струйками воды из поливающих клумбы шлангов, стекающими по дороге изворотливыми узкими ручейками. С некоторых балконов свисали флаги Турции – красное полотно с белым месяцем и звездой, на перилах некоторых сушились ковры. Чуть выше по улице с правой стороны над крышами домов возвышалась острая башня мечети. Одиноким белым шпилем она устремлялась в голубое небо.
Софи шла по узкому тротуару, не оборачиваясь и не ускоряя шага – никак внешне не проявляя, заметила ли она слежку, и Джайлз весьма беспечно решил свернуть на улицу и покатиться следом. Он старался сохранять скорость, на которой белая мелкая Пежо не выглядела крадущейся, но при которой не обогнал бы Варгас слишком быстро. Но вскоре преследование закончилось – Софи замедлилась и, не останавливаясь, не оборачивая головы, шагнула в здание.
То оказалось многоярусным строением. Выходящий на улицу белый фасад с фигурными затемненными окнами на первом этаже и крытой террасой на втором был увенчан четырьмя небольшими округлыми куполами, с каждого их которых отбрасывали солнечные блики острые полумесяцы. Над ними нависли обитые зеленой плиткой стены, расчерченные несколькими рядами скругленных окон и накрытые одним большим и несколькими мелкими куполами. Между ними, виднелись запыленные коробки наружных кондиционеров. С минарета в разные стороны устремлялись громкоговорители. Над входом, в глухой темноте за которым скрылась Варгас, висела составленная латиницей табличка – мечеть Хизира.
Какого черта?
Джайлз проехал чуть выше по улице, с минуту всматривался в зеркало заднего вида, надеясь, что Софи сейчас выйдет обратно или что ему померещилось, и на самом деле она свернула куда-то в переулок или двор, а затем пристыдил себя за это предвзятое малодушие и вышел. Он снял кепку, под которой взмокли волосы и на лбу ощущалось неприятное горячее жжение, утер капли пота с висков и направился в мечеть.
Сразу за входом его ждала лестница, ведущая в небольшой зал с грубо сколоченными полками для хранения в них обуви пришедших, но сейчас в промежутке между обязательными молитвами почти пустующими. Далее был проход на террасу, дверь в зал с низкими лавками и кранами для омовений и длинный, погруженный в приятный прохладный полумрак коридор, ведущий в главный просторный молитвенный зал. Хортон остановился на самом пороге, не выходя на струящийся сквозь окна солнечный свет и не желая себя обнаруживать.
Варгас он увидел сразу. Одна из очень немногих посетителей, она стояла у дальней стены, склонив голову и прикрыв глаза. Джайлз слишком много лет проработал среди мусульман, чтобы не узнать мусульманку – Софи читала приветственную молитву мечети. По его внутренностям, сковывая всё в твердой ледяной хватке, побежал мороз отторжения и разочарования. По многим пунктам в отношении Варгас значились неудовлетворительные галочки, заставляющие в ней усомниться, и вот теперь факт принятия ею ислама тяжелым неопровержимым молотом забивал последний гвоздь. Хортон крутнулся на пятках и бросился обратно к машине.
***
Кошка, которой не досталось ни ужина, ни уютного сна, ни завтрака, встретила Софи у подъезда несколькими недовольными хриплыми вскриками, подбежала, выгнула спину и потерлась о ногу, пока Софи открывала дверь.
– Ну прости, – сказала она кошке, когда они поднимались по ступенькам. – Не смотри на меня так – это была непростая ночь и для меня тоже, ладно?
В голове гудела усталость, всё тело ломило, в мозгу вместо мыслей было что-то вязкое и бессвязное. Варгас чувствовала себя перемолотой в мясорубке. Чтобы хоть как-то совладать с собой, она решила вопреки привычке ходить в мечеть только по пятницам наведаться туда перед тем, как лечь спать. В прохладе и монотонности гула голосов обычно ей удавалось медитировать и прочищать голову, но этим утром ничего подобного не произошло. В пеших прогулках – к мечети и обратно – под стройный ритм шагов упорядочивались мысли, но этим утром она лишь изжарилась на солнце. То безжалостно слепило опухшие, раздраженные без сна глаза, болезненно пекло в затылок и стекало острым потом под одеждой. Теперь Варгас мечтала о прохладном душе, завтраке и долгом сне под дуновением кондиционера.
Поднявшись к квартире, она отперла дверь, привычно уступая место кошке, всегда торопящейся вбежать первой, но та замерла на пороге, насторожено навострив уши. Длинные тонкие усы вокруг острой морды зашевелились, когда кошка стала принюхиваться.
– Что с тобой? – удивилась Софи, пытаясь подтолкнуть кошку ногой внутрь и самой войти, но животное вывернулось, недовольно утробно зарычало и отскочило обратно. – Кошка, ну что такое?
Та ощетинилась на пороге, и Варгас пришлось через неё переступить. Сил на то, чтобы копаться сейчас в поведенческой психологии кошачьих, у неё не было. Она закрыла дверь, едва не прищемив кошке хвост и немного подтолкнув её внутрь квартиры, стянула с шеи платок, столкнула с ног сандалии и по приятно холодящему стопы кафельному полу прихожей пошла к ванной. Разминая липкую под волосами шею, Софи толкнула раздвижную дверцу шкафа, достала с полки свежее белье, а когда закрыла дверцу, в её зеркальной поверхности рассмотрела за собой высокий крупный силуэт.
Сердце пропустило удар, болезненно сильно ударилось о ребра и застучало бешеным галопом. Софи медленно повернулась. Окна были зашторены только прозрачными занавесками, солнечный свет заполнял комнату, ослепляя своей яркостью. Его блики виднелись в темных глазах и каплях влаги на грубом лице гостя.
– Джайлз? Что ты здесь делаешь? – задохнувшись, слабо спросила Софи.
Он стоял посреди её небольшой гостиной, устало опустив плечи и ссутулившись, склонив голову немного в сторону. На бычьей шее, крупных скулах и лбу блестел пот. Рот был приоткрыт и в густой черноте бороды виднелась узкая полоска алой нижней губы. Он тяжело дышал, широкая грудь часто вздымалась и опадала. Руки были опущены.
– Почему, Варгас? – спросил Хортон так же тихо.
– Я не понимаю, о чем ты…
– Не прикидывайся дурой – тебе не идет. Получается неправдоподобно, – огрызнулся Джайлз, и по спине и затылку Софи побежал холодок настоящего испуга. Сейчас у Хортона был именно тот взгляд и тот тон, которые были у него в камерах его заключенных в Афганистане. Обычно им сопутствовали удары и пытки. Будучи по одну сторону стола с Джайлзом Софи находила его методы действенными, а так – отличными, но оказавшись по другую сторону различила их ужасающими.
– Я, правда, не совсем…
– Замолчи! – вскрикнул он, и она вздрогнула. Ей захотелось попятиться и зажаться под дверью, как кошке. Теперь Софи понимала, что та почуяла и пожалела, что не прислушалась к животному. – Замолчи, – ядовитым рычанием повторил Джайлз и сделал шаг вперед. – Не неси этого наивного лживого дерьма о том, что ты не знаешь, о чем идет речь. Не трать наше время понапрасну. Тебе ли не знать, что я добьюсь признания, а потому облегчи свою участь, убереги себя от боли. Говори только правду, отвечай коротко и по существу.
Что-то кислое и скользкое, как тошнота, подступило к горлу, и Варгас поторопилась сглотнуть. Дышать стало тяжело, пульс отчетливой барабанной дробью часто стучался в висках. Хоть в квартире было душно без включенного кондиционера, Софи бросило в холод. Она отчаянно не понимала, чего хотел Хортон, но на инстинктивном уровне ощущала силу исходящей от него угрозы.
– Когда ты приняла ислам?
– В 2007-м в Тегеране.
– Зачем?
– Он вносит в мою жизнь дисциплину.
Джайлз хмыкнул и вскинул брови.
– А смерти неверных вносят в твою жизнь покой? – проскрипел он, и Варгас неосознанно, не отдавая себе отчета в том, что делает, возмущенно зашипела:
– Ты совершенно рехнулся, да? Похоже, тебя не зря списали после Кабула. Взрывом тебе все мозги вынесло. Придурок!
Эта вспышка ярости побежала по телу придающим сил и смелости адреналином и она повернулась, чтобы уйти, но её остановил холодный короткий щелчок снимаемого предохранителя. Джайлз достал пистолет из-за пояса и направил дулом в пол.
– О, ну славно! – выдохнула Софи с насмешкой, но боязливо попятилась к шкафу.
– Расклад такой, Варгас, – проговорил Хортон хрипло. – Эмре Саглам был твоим информатором, чей донос насчет провокации со стороны курдов ты не стала проверять не смотря на его очевидную нелогичность. После задержания Саглама ты постоянно рвалась его выпустить, и, как только это произошло, его немедленно убрали. До того, как группа отдельно от тебя вышла на Али Мехмета, ты, лучший турецкий аналитик с широкой базой связей, делала вид, что нихрена о нём не слышала, но затем смогла раздобыть видеозапись – редкой удачи точные данные о прежде неведомом управлению человеке. Ну, а когда я вчера утром сказал тебе о готовящемся рейде, Али Мехмет оперативно зачистил все семь известных нам адресов. Как это выглядит?
С мгновенье в голове Софи царила полная пустота, в которой слова Джайлза отдавались гулким удаляющимся эхом, но как только их смысл дошел до её понимания, мысли заполнились ревом тревожной сигнализации.
– Нет, это не… – пролепетала она и под тяжелым взглядом Джайлза замолчала. Со стороны это выглядело именно так, как сказал Хортон. Исходя из этого получалось так, что Варгас была двойным агентом действующим внутри структуры ЦРУ против самого управления. Она суматошно попыталась отыскать хоть один аргумент, способный опровергнуть это подозрение, но найти не смогла.
– А знаешь, – снова заговорила она, примешивая к голосу наигранной уверенности, но едва сдерживая дрожь. – Всё именно так и выглядит. Так что раз достал пушку – стреляй. Ничто из того, что я скажу, не переубедит тебя. Но я твердо знаю, что не предательница, и не хочу ею быть. Не хочу отправиться домой в наручниках и предстать в Лэнгли перед трибуналом. Я не опозорю ЦРУ. И ты не позорь свою агентуру – просто стреляй и разреши эту задачку. Методом исключения убедись, была ли я тем, кто вставлял в ход операции палки, а значит, всё противодействие прекратится, или нужно искать другого крота. Что ты теряешь?
Хортон криво усмехнулся и сделал к ней длинный ленивый шаг. Пистолет был крепко зажат в ладони. Глаза смотрели прямо, с темной смолой угрозы, кипящей вокруг зрачков.
– Не бери меня на понт, Варгас, – сказал он. – Будет нужно – пристрелю. Я же сказал: говори только по сути.
Софи безотчетно поежилась и строго приказала себе взять себя в руки. Это было какое-то большое, но потенциально очень опасное недоразумение, и из него нужно было выходить. Десять лет назад в Афганистане и за прошедший месяц в Анкаре она никогда не могла ничего добиться от Хортона истерией и криками. Тогда в Баграме их упрямое неумение договариваться и работать сообща привело к тому, что Варгас взбрыкнула, сумела подговорить группу и обижено улетела, забрав с собой заключенного. Тогда у Джайлза Хортона не хватило веса в управлении ей противостоять. Сейчас всё было совершенно наоборот и дело состояло уже не в разногласиях, а в подозрении на предательство. Это было серьезно и потенциально смертоносно. А умирать Варгас не хотела.
Значит, нужно было найти другой, более осторожный подход изменить его мнение. Она мысленно прокрутила этот разговор к началу, вдумываясь в услышанное и сказанное, а затем понижая голос до мягкой вибрации произнесла:
– Ты пришел ко мне, только потому что я мусульманка, верно? Не я одна знала достаточно для того, чтобы убийство Саглама, исчезновение Мехмета и пожар в офисе были возможными. Но подозрения пали в первую очередь на меня из-за ислама, так?
Софи всмотрелась в лицо Хортона, но не смогла различить в грубо вытесанных чертах никаких изменений, никаких подсказок. Джайлз обладал многими масками, и ей казалось, никогда не обнажал своего настоящего лица. Он лишь искусно оперировал заслонками, позволяя проявиться только выгодным эмоциям. Если он и испытывал сомнения, – а на них Варгас сейчас очень рассчитывала – те в число выгодных к обнаружению не относились.
Джайлз молчал и не двигался. Только под загоревшей кожей шеи коротко пошевелился остро выступающий кадык.
– Я понимаю и не осуждаю предвзятости людей к исламу, – продолжила Софи. – Но разве тебя, Хортон, годы в борьбе с фанатичными безумными ублюдками, жаждущими крови, не научили тому, что их вера в джихад никак не связана с настоящей верой? Разве ты не выучил здесь, среди мусульман, что ислам не равен агрессии?
– Не то, Варгас, – тихо возразил Джайлз. – Не те слова. Поищи другие, чтобы убедить меня.
Он продолжал смотреть прямо в её глаза. Не на лицо, считывая мимику, не на тело, предугадывая движения, а в глаза, будто надеялся заглянуть внутрь. Софи захотелось, чтобы он и в самом деле мог видеть насквозь.
– Что ты хочешь услышать? – спросила она.
– Кому это всё могло быть выгодно? – задал встречный вопрос Хортон.
– Я не знаю. Из наших – никому.
– И всё же кто-то нас сдал.
– Или это стечение обстоятельств.
– Ты сама в это веришь, Варгас?
Нет, подумала Софи. Это едва ли было возможным. Если убийству Эмре Саглама с большим трудом можно было отыскать совершенно отвлеченное объяснение, то пожару в представительстве, начавшемуся аккурат во время провальной операции, иных толкований быть не могло. А в совокупности это приводило к неутешительному выводу о последовательном и основательном сливе информации.
– Кому ещё было известно то же, что и мне? – спросила Софи, прерывая повисшую между ними хмурую паузу.
– Мне, Фердинанду Блэйку, его оперативной группе.
– Фер ни при чем, – заявила Варгас, и по тому, как вопросительно изогнул бровь и скривил угол рта Джайлз, поняла, что он точно так же подозревал и Блэйка. Но это было безумием. Ещё большим, чем усомниться в самой Софи. Она доверяла Феру безоговорочно и не видела причин, по которым ему взбрело бы в голову идти против своих. Он был своим – своим в их группе и очень своим для Варгас. Его во что бы то ни стало нужно было заслонить от удара.
Софи стала судорожно вспоминать всё с самого начала – если его отправной точкой можно было считать день, когда Эмре Саглам сообщил ей о провокации среди курдов.
– Посольство, – спустя минуту выдохнула она, выныривая из размышлений.
– Посольство?
– Мы узнавали у них об Али Мехмете, – сказала она, подняла руку и загнула палец. – Мы просили у них подкрепление для рейда, – второй. – Агенты в консульстве – а так, возможно, и в самом посольстве, – знают о Зафире, – три загнутых пальца и сосредоточенный темный взгляд Джайлза, всё не сдвигающийся с её лица. – Агенты в посольстве знали, что мы брали Эмре Саглама. В посольстве знали о его семье, ведь через них мы их и вывозили. А главное, после смерти адвоката я не сомневаюсь: будь пожар в офисе делом рук Мехмета, среди нас уже были бы трупы. Но никого не хотели убить, лишь припугнуть и отвлечь, а потому выбрали время, когда внутри не было ни души, даже часто задерживающегося после полуночи техника.
Она загнула все пальцы на одной руке и ещё один – на второй, подняла их выше, будто Хортон нуждался в наглядной иллюстрации, и замолчала. Джайлз хмуро посмотрел на её сжатый кулак и снова заглянул в глаза.
– Зачем это нашему посольству? – проскрипел он. И та слабая надежда, с трудом проползшая сквозь каждое сказанное Софи слово, разбившимися в дребезги осколками рухнула обратно.
– Я не знаю, – выдохнула Варгас. – А зачем это мне?
Хортон невесело хохотнул себе в бороду и сделал ещё один шаг вперед. Пистолет темной остроконечной фигурой продолжал висеть дулом в пол, но со взведенным курком.
– Я тоже не знаю, – ответил он. – Но у тебя, кажется, чуть больше общего с местными, чем у остальных.
В голове Софи вспыхнула острая боль отчаяния, будто она с размаху ударилась о надежную каменную стену, нерушимую ничем. Она раздосадовано уронила голову, опуская взгляд в свои босые ноги, хранящие пыльные росчерки следов от ремешков сандалий. Это и в самом деле какая-то паранойя, и что она могла ей противопоставить?
– Ты ослеплен ненавистью, – сказала она глухо, вдруг ощущая в глазах предательское жжение подступающих слез отчаяния. Она бессильна и загнана в угол опасным дикими хищником, который никогда прежде не проявлял милосердия. – И против этого у меня ничего нет. Если моя вина в том, что я мусульманка, то мне нечем защищаться.
– Я ослеплен не этим, Варгас, – прозвучало хрипло сразу рядом с ней. В поле её затуманившегося зрения возникли кроссовки Джайлза, а по волосам прокатилось слабое дуновение его дыхания. – Да, я предвзят. И предвзят настолько, что боюсь упустить с тобой что-то действительно важное. Боюсь, что сквозь моё отношение к тебе просочится незамеченной настоящая угроза.
Она вскинула голову. С ресниц сорвалась горячая капля и спешно покатилась по щеке.
– О чем ты? – спросила сдавленно Софи, торопливо утирая лицо. Хортон оттолкнул её руку и сам поймал слезу. Прикосновение его пальцев показалось твердым, сухим, шершавым, будто разгоряченный на солнце камень. Варгас вздрогнула, поднимая взгляд на его приблизившееся лицо. Темные глаза, низкие широкие брови, изогнутые линии недавних шрамов, спадающие на лоб влажные пряди отросших волос – всё это заслонило от Софи солнечный свет, заполнило собой её поле зрения.
– Об этом, – ответил коснувшимся её кожи шепотом Джайлз. На её губах возникла его горечь, борода царапнула подбородок. Поцелуй получился коротким, зажатым, будто случайным и неумелым. Хортон отстранился.
В голове Софи всё всколыхнулось и хаотично смешалось. Это ещё откуда взялось? Ей казалось, со случившимся в Афганистане они разобрались в день приезда Джайлза и определили, что то не имело больше никакого значения.
– Скажи мне, что я упустил что-то, не понял или не учел чего-то, прошу, – упершись в неё влажным, пылающим в горячке лбом, зашептал Хортон. – Варгас, я очень хочу тебе верить. Заставь меня это сделать.
Она открыла глаза, наталкиваясь взглядом на его опущенные устало потемневшие веки, длинные ресницы, на рельеф пор на его щеках и бугрящиеся росчерки рубцов на скуле. Что с ними двумя сделало время? Безжалостно потрепало в центрифуге неудач, ошибок, боли и сожалений. Как из тех двух молодых агентов, орущих друг на друга до звона стекол в оконных рамах, но остающихся на одной стороне, они выросли в этих двух – судорожно целующихся в момент крайнего разочарования друг в друге?
Софи с некоторым отвлеченным удивлением заметила, что её собственные руки обхватили лицо Джайлза, и подалась невидимому, толкнувшему её вперед, импульсу. Она отыскала его губы и прижалась к ним так жадно, будто на них содержалась её жизнь. Варгас привстала на носках, придвигаясь к возвышающейся над ней скале Хортона и впиваясь поцелуем. Она не имела ни малейшего понятия, чего именно от неё ждал Джайлз, и сомневалась, что ему самому было это известно – иначе он прямо бы об этом спросил. Но и сдаваться не собиралась.
========== Глава 7. Кредит доверия. ==========
25 августа – 28 августа 2015 года.
Он не собирался её допрашивать – не так быстро. Джайлз Хортон лишь хотел осмотреться в её квартире, поставить на телефон прослушку, отследить предыдущие звонки и сообщения, а со временем подсунуть в квартиру жучок и оборудовать машину маячком. Но Софи вернулась слишком быстро, и отступать ему уже было некуда. Впрочем, встреча лицом к лицу не оказалась совсем напрасной.
С одной стороны, Софи искренне испугалась, – страх тех, кто предполагал возможность своего раскрытия, выглядел иначе, Хортон хорошо его изучил – и это говорило в её пользу. С другой стороны, Варгас, холодная и резкая с ним весь прошедший месяц, слишком охотно поддалась на провокацию и повисла на нём с объятиями и поцелуем, чтобы это не настораживало. Что это – хотела получить своеобразный иммунитет от подозрений через постель? Зачем ей так себя вести, если она не виновата? Это отменяло то подобие слабого допущения её непричастности, зародившееся после того, как в квартире не нашлось ничего подозрительного, а по щеке Софи побежала не наигранная слеза.
Джайлз ответил на её жаркий поцелуй, вернул пистолет в кобуру и ушел. Принимать решение насчет Варгас было пока рано и очень сложно, а оставаться у неё было неправильно, это могло усложнить всё ещё больше. И потому Хортон, отвлекаясь, сосредоточил своё внимание на Фердинанде Блэйке.
Тот оказался довольно скучным слугой собственного строго распорядка: ранний подъем, пробежка или заплыв в бассейне при жилом комплексе, дорога на работу, тренировка в зале со снарядами или бокс на ринге, вечернее кардио на беговой дорожке или вокруг квартала, возвращение домой, сытный ужин и сон. В списке часто набираемых телефонных номеров значились Софи, ребята из оперативной группы и дом в тихом спальном пригороде Портленда, штат Орегон. Там, как выяснил Хортон, жила миссис Блэйк, работающая ассистенткой в стоматологическом кабинете, и две маленькие мисс Блэйк, ученицы младшей школы. Узнав это, Джайлз хмыкнул – на пальце Фера отсутствовало кольцо, а впрочем, в этом не было ничего удивительного. Многие солдаты и агенты не носили их в командировках – здесь проходила совсем другая жизнь. На известных управлению банковских счетах и кредитных картах самого Фера и его семьи не имелось никаких средств с не отслеживаемым происхождением, а траты вполне соответствовали официальному заработку. Темных пятен в биографии Блэйка, бывшего кадрового военного, как и сам Хортон, завербованного в ЦРУ из-за достижений в армии, не было. Навскидку он был чист.
На третий день пристального наблюдения за Фердинандом, Джайлз стоял во дворе их новой базы, взбалтывая в бумажном стаканчике густой осадок кофе и присматриваясь к загнанной во двор серой Тойоте. Он ждал удобного момента прикрепить к днищу маячок, когда на пороге возник сам Блэйк.
– Не помешаю? – подтолкнув в угол рта зубочистку, осклабился он Джайлзу. Хортон мотнул головой.
– Нет. Что нужно?
Командир оперативной группы шагнул с бетонного крыльца на серый песок, пнул носком мокасин валяющийся на пути камешек, сунул руки в карманы брюк и молча подошел. Его солнцезащитные очки без дела болтались в складках обернутой вокруг шеи арафатки, он щурился против яркого солнечного света. Лицо привычно имело располагающее улыбчивое выражение.
– Что? – повторил нетерпеливо Хортон.
Фер ответил, только поравнявшись с ним и тоже обернувшись к своей машине:
– А это правда, что ты заявился к Софи с пушкой?
Джайлз бросил в него быстрый оторопелый взгляд и недовольно парировал:
– А она обо всем с тобой треплется, да?
– О многом, – сохраняя тон спокойным, а лицо расслабленным, ответил Блэйк. – Зря ты так о птичке.
Птичка, хмыкнул Хортон. Ну надо же.
– Я её четыре года знаю, – продолжал Фер.
– А я – десять.
– Ты встречал её десять лет назад. Я же знаю её четыре года изо дня в день, из операции в операцию.
– У тебя замылился глаз. И ты не всегда думаешь только головой, – возразил Джайлз, и когда Блэйк обернулся к нему, вопросительно качнув подбородком, добавил: – А ещё иногда и членом.
Эта ревность, нашедшая наконец выход наружу, оставила во рту горький привкус. Фердинанд резко переменился в лице. Вся мимика, все морщины, все падающие на лицо тени вдруг изменили свою геометрию, превращая его обычную полуулыбку в предупредительный оскал разозленного животного.
