Текст книги "Операция "Эдемский сад" (СИ)"
Автор книги: Ulla Lovisa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
***
Отыскать Омера Турана в толпе было не так уж и трудно. Он не стоял на возвышении и не обращался к людям через рупор, но в самой густой тесноте головы присутствующих были повернуты к нему, и между ними катился тихий уважительный шепот. Обратиться к Турану здесь хотели многие, и Софи сразу решила перейти к запасному плану – вместо попытки личного разговора передать записку.
Она вытянула сложенную бумажку из-за пояса и сжала в ладони, плечом мягко проталкиваясь вперед, вежливо улыбаясь оборачивающимся к ней людям и бормоча извинения на турецком. Локтем второй руки она старательно прижимала к себе скрытый под одеждой пистолет – ей не улыбалось потерять или лишиться его из-за рыскающих в толпе карманных воришек. Варгас не была привыкшей к ношению оружия, не относила себя к умелым стрелкам и никогда даже не целилась в человека. Для неё наличие пистолета вовсе не было дополнительной защитой или чем-то успокаивающим – наоборот, это провоцировало в ней больше нервозной нерешительности.
Впереди Софи различила Турана – высокий и статный седоволосый мужчина с темными насупленными бровями и густыми усами, его серьезное лицо рассматривало Анкару со многих плакатов политической рекламы. Туран в окружении нескольких собранных охранников разговаривал с рыдающей взахлеб женщиной. Сложив руки, она возводила их к небу, стонала мольбу о возвращении ей сына и заваливалась на подкашивающихся ногах, отчего самому Турану и нескольким людям из толпы приходилось её подхватывать под руки. Варгас остановилась в двух плотно сомкнутых плечом к плечу рядах и стала наблюдать за происходящим.
Какое-то время она простояла вот так, вполуха вслушиваясь в жалобы убитой горем матери и прицениваясь к тому, как быстрее подобраться к Турану, когда из толпы где-то сзади послышались крики и в пластиковые щиты полицейского заграждения полетели несколько камней.
– Начинаются беспорядки, – озвучил кто-то из группы просто в ухо Софи, и она скривила губы. Нужно было поторапливаться.
Стоящие вокруг неё люди обернули головы в сторону затевающейся потасовки, Варгас же продолжала смотреть на Турана. Охрана кольцом из нескольких человек приступила к нему вплотную, кто-то из них стал отталкивать рыдающую женщину. Над толпой в ясное солнечное небо рыжим столпом засвистела дымовая ракета, под ногами стали разрываться плюющиеся искрами петарды – их раскаты ударялись эхом от стен и размножались, наполняя улицу частой автоматной очередью. Среди людей началось паническое беспорядочное шевеление, Варгас стало сносить прочь от Турана, она начала активнее толкаться вперед.
Её ударяли в плечи, руки, спину и живот, наступали на ноги – кто-то спешил прочь от суматохи, кто-то с ревом нашедшей физический выход ярости устремлялся к забрасывающим полицию камнями. Вдруг стало тяжело дышать – воздух стал сизым от горького пиротехнического дыма, поперек горла заколотилось сердце. Софи запаниковала. Она растеряно оглянулась в кипящем море людей, пытаясь отыскать Фера и бессильно наблюдая за отдаляющимся Тураном.
Вдруг между ними – едва удерживающейся на ногах против общего течения Софи и уводимым куда-то Омером – возник небольшой, стремительно сужающийся просвет. Не осознавая своих действий, руководствуясь чем-то рефлекторным, Варгас дернулась вперед, периферией сознания различая, как кто-то попытался ухватить её за руку, и успела сделать несколько уверенных шагов вперед прежде, чем толпа снова её замедлила. У Турана было преимущество в виде охранников, образовывающих для него коридор, но к Софи не бросались в истерии люди, не пытались просунуть к ней фотографии или руки. За несколько минут медленной, но контактной гонки она сократила расстояние.
– Омер-бей! – выкрикнула она, очутившись за спиной одного из охранников. – Я знала Эмре Саглама и знаю, кто его убил!
Туран резко дернул головой в поисках источника голоса, и Софи вскинула руку.
– Я могу помочь! – добавила она и стала махать ладонью, пока взгляд Турана не уперся в её лицо. Он коротко приказал что-то охраннику, и тот, отделившись от группы, повернулся к Софи, протягивая руку ей навстречу и намереваясь подхватить её под локоть, но она вывернулась. Вложив в его ладонь записку, она подмигнула свирепо нахмуренному охраннику и одернула пальцы прежде, чем вокруг их сомкнулся сильный кулак. Толпа сама подхватила её и оттеснила.
– Уходим, – приглушенно шумом и радиосвязью приказал Джайлз Хортон. – Всем агентам: срочно уходим.
Софи остановилась и оглянулась, пытаясь понять, в какую сторону двигаться. Где-то поблизости раздалась череда гулких хлопков, очень похожих на выстрелы, а следом за ними раскатился истеричный женский визг. Варгас в нерешительности поднесла руку к тому месту, где под рубахой висел пистолет, не понимая, стоило его доставать или нет, а если да – то в кого целиться. Этот ступор замешательства прервала чья-то рука, обвившая её вокруг пояса и грубо сжавшая с такой силой, что Софи по инерции выдохнула. Спиной она уперлась в кого-то твердого, почти подхватившего её над землей и протолкнувшего сквозь толпу.
– Всё, держу! – Прозвучал в свободном от наушника ухе голос Джайлза Хортона.
***
– Но какого черта ты делаешь? Нас все ищут! – возмутилась Софи, когда он распахнул дверцу машины и втолкнул её на сидение.
В эфире их волны и в самом деле наперебой звучало:
– Кто видит Софи или Джайлза?
– Их нигде нет!
– Они вернулись к машине?
– Нет, Фер, тут только техник.
– Ищите! Софи, птичка, приём?!
Хортон обошел морду своего Рендж Ровера, заранее оставленного неподалеку и уселся за руль. Возвращаться к машине Блэйка он не намеревался и объяснять Варгас свои действия тоже не собирался, сколько бы она не пялилась на него своим возмущенным кукольным взглядом.
– Давай хоть сообщим им, что мы живы, – предложила Софи, когда он повернул ключ зажигания.
Вместо ответа Джайлз спросил:
– Ты передала ему записку со своим номером?
– Да.
– Хорошо.
Предугадать то, что всё повернет из мирного митинга в вооруженное противостояние с полицией, Хортон, конечно, не мог. Похоже, не ожидали даже сами протестующие и организаторы митинга. Но был готов к тому, что пойдет всё не по плану, а потому решил при возникновении этого пожара паники подкинуть в него хворосту – посмотреть на действия Блэйка.
– Вынь наушник и микрофон, пистолет и телефоны – брось на заднее сидение. Тот мобильник, на который позвонит Туран, держи в руке, – приказал Хортон сухо, пристегиваясь. Софи резким раздраженным движением стала разматывать хиджаб. Волосы под ним оказались смятыми и взмокшими у висков. Кожа лица была бледной, но на щеках и шее горели болезненно яркие румянцы. В ней, как и в самом Джайлзе, бурлил ускоряющий пульс адреналин. Хортон ощущал его приятную покалывающую вибрацию.
Он направил машину в замедлившемся из-за полицейских сирен потоке в сторону своего дома.
– Джайлз, сынок, ты меня слышишь? – обнаружил себя до этого хранивший молчание Барри Мэйсон.
– Да, сэр.
– Что происходит? Почему ты не выходишь на связь с группой?
– Не могу сейчас дать Вам ответ, сэр. Не задавайте пока этих вопросов, иначе я не выйду на связь и с Вами.
Барри глухо недовольно кашлянул из Вашингтона, но промолчал, Софи, насторожившись, покосилась на Хортона.
– С кем у тебя связь?
– С Лэнгли, – он подцепил пальцем спираль свисающего за ухом тонкого провода и выдернул наушник. Сверился с боковыми зеркалами и зеркалом заднего вида, не нашел сзади Рендж Ровера ведомственных машин и сказал: – Энтони Фауэлер. Что о нём скажешь?
Варгас вопросительно вскинула брови. Нажимая на газ и пробуждая в двигателе голодное животное рычание, когда в полосе впереди образовалось окно, Джайлз чувствовал движение её взгляда на своём лице. Она с минуту молчала, вероятно, прицениваясь, окончательно ли рехнулся Хортон, а затем коротко выплюнула:
– Чушь.
– Что именно?
– Ты спрашиваешь о нём, потому что считаешь его причастным к возможной протечке? Но это же глупо – он не был в курсе ареста Эмре Саглама и готовящейся облавы на Али Мехмета.
– Я спрашиваю о нём, потому что он получал большие взятки, – Джайлз подался вперед на сидении, прихлопнул ладонью по обтянутой темной кожей торпеде и добавил: – Это – одна из них.
Софи глубоко вдохнула и протяжно выдохнула. Она поднесла руку к лицу, устало растерла глаза и откинула голову на спинку. Линия её шеи удлинилась и изогнулась, ребро челюсти стало острее – Джайлз прикипел к ней взглядом, на долю секунды забывая о необходимости рулить.
– Спроси у Фера, – тихо сказала Варгас. – Они с Энтони были почти друзья. Вот только…
– Что?
– Если кто-то его действительно подкупал, то почему же он не дал хода лживой информации от Али Мехмета? В чем тогда смысл?
Джайлз промолчал. Логики действительно было маловато, если источником денег Фауэлера был Мехмет. В таком случае от главы представительства требовалось бы взять в немедленную разработку принесенную агентом дезу о провокации курдов, вот только Энтони – по оценке Барри Мэйсона, которой Хортон был склонен верить – не был проактивным, деятельным или решительным. В Вашингтоне Фауэлера считали безопасно сонным – именно такую формулировку выбрал Барри.
– Скажи, куда мы едем? – после паузы снова заговорила Софи.
Хортон смягчился:
– Ко мне – ждать звонка Турана. Остальным об этом знать пока не нужно.
Он свернул на перекрестке, следуя указаниям навигатора – Анкару выучить пока так и не удалось – и ожидая, что Варгас сейчас снова взбрыкнет и заговорит о его паранойе, но Софи хмыкнула:
– К тебе? Моё предложение из Афганистана больше не действительно.
Джайлз ухмыльнулся и парировал:
– Жаль. Ты всё ещё неплохой кусок мяса.
Она слабо кокетливо толкнула его в плечо и коротко засмеялась. На заднем сидении ожил один из её мобильных. Софи бросила в Хортона взгляд, и получив в ответ покачивание головы, осталась сидеть смирно. Группа пока должна была оставаться в неведении. Стратегия разделения вошла в свою радикальную стадию.
***
В квартире Хортона было всё так же не обжито, пусто, не убрано. Ждать пришлось долго. Все свои вещи, включая платок, Софи оставила в машине, только её используемый для информаторов телефон одиноко лежал посередине обеденного стола. Она сидела и гипнотизировала его взглядом, пока Хортон преимущественно скрывался в спальне, плотно закрывая за собой двери. Порой Софи могла различить щелканье кнопок компьютерной мыши и клавиатуры, но в основном в квартире царила полная тишина.
Варгас заскучала. Просидев без дела на стуле несколько часов и устав от собственных мыслей, она встала, прошлась по кухне и примыкающей гостиной, постояла у окна, рассматривая однотипные дома напротив, затем вернулась на кухню. В холодильнике и шкафчиках не нашлось ничего съедобного, только несколько жестяных банок с разным листовым чаем и пакет крупных кофейных зерен. В раковине была грудой свалена грязная посуда.
Софи подкатила к локтю рукава рубахи, открыла кран, пустив на руки приятно охлаждающий поток воды и заняла себя тем, что обычно не могла терпеть – мытьем тарелок. Несколько раз ей казалось, что за ней наблюдал Хортон, но когда она поворачивала голову, там, где её боковому зрению мерещился силуэт, был лишь проход к двери в спальню. В очередной раз оглянувшись, она заметила, что дверь приоткрыта. В ней взыграло любопытство.
Оставив воду сильным потоком литься на вилки и чашки с высохшей кофейной гущей, она прокралась в гостиную и оглянулась. Джайлза не было видно – только в тонком матовом стекле двери ванной комнаты горел свет. С опущенных рук Софи вниз, на темный дощатый пол, прежде при Энтони Фауэлере застеленный ковром, стекала вода. Варгас посмотрела на кругляши разбившихся капель, сомневаясь, податься любопытству или вернуться на кухню, не рискуя попасться Хортону, когда тот выйдет из туалета. Ей было жутко интересно, – врожденное свойство характера, гипертрофированное спецификой профессии – с чем он здесь от неё прятался. Продолжал за ней шпионить, собрал на неё целое досье и на тот же манер, что и она, выстроил из наработок карту дела размером во всю стену?
Шум воды скрывал за собой не только шаги Софи, но и любые звуки из ванной. Она понимала, что рисковала не услышать, как из унитазного бачка сольется вода и как провернется рычажок замка, а потому нужно было прямо сейчас либо поспешить в спальню, либо вернуться. Варгас в порыве предельной скуки выбрала первое.
Внутри спальни в этой квартире прежде Софи не доводилось бывать, и она удивилась тому, насколько большой та оказалась. Двуспальная кровать со смятой постелью выглядела небольшой на фоне окружающего её пустого пространства. У окна стояла беговая дорожка, на одиноком стуле смятой кипой лежала одежда, на простом компьютерном столе вроде тех, что теперь наводняли их новый офис, совсем не подходящем под остальную дорогую мебель из темного цельного дерева, стоял одинокий компьютер с темным экраном и стакан воды. Никаких бумаг или фотографий, расклеенных на стенах; вообще ничего, способного утолить интерес, кроме компьютера, но притрагиваться к нему Варгас не решалась.
Нужно уходить. Она повернулась к двери, и в той, заслоняя собой весь проход, стоял беззвучно подкравшийся Джайлз Хортон. Софи вздрогнула и проронила слабое:
– Я… – не зная, что собиралась говорить после. Лицо Хортона скривилось в выражении злости. Рот изогнулся, ноздри раздулись, между бровей на переносице пролегли глубокие морщины, глаза недобро отсвечивали темным металлом. Он шагнул к ней и, прежде чем она успела что-либо сообразить и попытаться заслониться или отпрыгнуть, схватил за плечи и с силой толкнул в стену. Та приняла Софи глухим болезненным ударом в затылок. Варгас сдавленно ахнула, в глазах помутнело. Ворот её рубашки вдруг стал очень тесным, натянулся вокруг шеи, когда Джайлз схватил и скомкал в кулаках ткань. Он тряхнул Софи, будто безвольной тряпичной куклой, снова прикладывая её головой к стене, и, приблизив лицо настолько, что его взблескивающие между губ зубы оказались прямо перед её взглядом, прорычал:
– Не делай глупостей, Варгас, – не придется бояться за свою жизнь.
– Но я…
Ещё одно грубое встряхивание, пробуждающее в всколыхнутых внутренностях тошноту, и ещё один удар головой. В ушах оглушительно зашумела кровь, на корне языка появился неприятно горький металлический привкус настоящего страха.
С кухни едва различимо в топоте взбесившегося сердца, отбивающего свой сбивчивый ритм прямо в висках, и плескании воды в раковине послышался телефонный звонок. Софи сначала подумала, что померещилось, и это колокольный набат её сотрясения мозга, но Хортон тоже замер, прислушиваясь. Его пальцы разжались, высвобождая рубаху и ослабляя внезапную петлю вокруг горла. Он отступил, повернул голову и поспешил выйти из спальни. Софи, поднеся пальцы к гудящему саднящей болью затылку, неуверенно последовала за ним.
Звонил лежащий посреди кухонного стола её телефон. Джайлз поднял его, провел по экрану пальцем, принимая вызов, ткнул в кнопку громкой связи и повернулся, на вытянутой руке подставляя трубку Софи. Она опустила расфокусированный, запятнанный белесыми кругами взгляд в экран и сказала:
– Алло?
– Завтра, семь часов вечера, ресторан на верхнем этаже отеля “Мариотт”. Приходите с друзьями.
========== Глава 9. Обна(ру)жение. ==========
1 сентября 2015 года.
Воздух вдруг стал очень густым, не поддающимся для вдоха. Джайлза Хортона сильно штормило, от берега сознания стремительно убегала пенящаяся увядающая ярость, в слепом припадке которой ему захотелось Софи придушить. Он не мог ей простить того, что её предательство оставалось возможным, что ему не удалось найти чего-то в одночасье опровергающего его подозрения, что она продолжала действовать так, будто стремилась убедить его в своей причастности. И от этого едва не лишился рассудка, найдя её прокравшейся к компьютеру. Но это ничего не означало. Черт побери, совершенно ничего.
На смену с оглушающим ревом, подхватывая бессильно гниющие на берегу осколки прежних чувств, накатывало безумное сожаление и злость на себя. Софи выглядела растерянной и какой-то устало сжавшейся, ещё более хрупкой, и на побледневшем лице стали особенно выразительными карие кукольные глаза. Их взгляд вопросительно поднялся на Джайлза, когда звонок прекратился, и он едва не шагнул вперед и не сгреб её в объятия.
– Что теперь? – спросила Варгас. – Я могу уйти?
Хортон качнул головой. Нет, не можешь. Во-первых, Фердинанда Блэйка нужно был дожать до предела, переломить напополам исчезновением Софи прямо у него из-под носа и отсутствием её на базе и дома. Если она была действительно настолько дорогой его проклятому сердцу, как казалось, это был отличный способ спровоцировать его предпринять какой-то неосторожный, отчаянный в беспокойстве шаг. Если ему было к кому обратиться, сейчас было самое время. Оставалось лишь надеяться, что Хортону удастся это засечь.
И во-вторых, Джайлзу весьма эгоистично хотелось продлить пребывание Софи рядом с ним, пусть и вел себя пока не очень гостеприимно.
– Боюсь, тебе придется остаться здесь на ночь, – ответил он и, опережая любые вопросы или возражения, поспешил добавить: – Я постелю тебе на диване.
Всё ещё лежащим в его ладони телефоном он указал в сторону гостиной. Отзываясь на движение, экран подсветился, и тонкие цифры часов на нём показали начало четвертого.
– Ты голодна?
– У тебя пусто, – в ответ сообщила Софи, и он снова кивнул. Эта квартира отторгала его, или он её, но бывать здесь, готовить здесь, хоть как-то заботиться об уюте ему не хотелось. То ли следы прежнего хозяина, не пришедшегося Джайлзу по духу, то ли банальная нехватка времени становились между ним и уборкой и закупкой продуктов. Он предпочитал обедать где-то вне дома или за сверток из нескольких десятков долларов отправлять круглосуточного консьержа в ближайший ресторан за порцией еды навынос.
– Сейчас всё будет, – заверил он и не пошевелился. Делать вид, что ничего не произошло, было малодушно и подло. – Прости меня. Извини, что вспылил. Сильно ударил?
Варгас хмыкнула и между изогнувшихся в улыбке губ блеснула линия белоснежных зубов – они показались особенно яркими на фоне перекроившего её лицо темного макияжа.
– Несильно. И кто из нас истеричка?
Джайлз улыбнулся ей в ответ. Она бывала крикливой, суматошной, удивительно слепой как на свою смышленость и по-настоящему истеричной, но – десять лет назад и сейчас – была отходчивой. Только поэтому у них всё складывалось так неоднозначно и одновременно гладко в Афганистане. Хортон в порывах злости никогда на самом деле не имел в виду того, что говорил, и не воспринимал всерьез того, что слышал, а обид Софи хватало на несколько минут, по истечению которых наступал полнейший штиль. Подобной легкости он не встречал ни до, ни после. Как, впрочем, не сталкивался с женщинами, ругаться с которыми выпадало так жарко и на полную катушку, до острого желания не то убить, не то трахнуть.
– Да, верно.
– Как долго мы будем прятаться от группы?
– До завтра. Они понадобятся нам в «Мариотт».
Протяжно вздохнув, Софи кивнула и потянулась за своим телефоном. Её тонкие пальцы сомкнулись вокруг него, едва ощутимо тронув ладонь Джайлза. В толпе у министерства он уже пытался ухватить её за руку, чтобы притянуть к себе и увести, но Варгас вывернулась, и Хортон едва сдержался, чтобы сейчас не повторить попытку.
***
Улыбчивый консьерж из тех, что обычно учтиво придерживали для Софи двери лифта, когда она приезжала к Фауэлеру, принес два объемных пакета с парующими упаковками свежо приготовленной еды. Там были пряное мясо, лепешки, несколько разных соусов из густого йогурта, порция туго обернутой в виноградные листья долмы и даже пропитанный сахарным сиропом манный пирог. Кухонный стол заполнился развернутыми бумажными упаковками. Софи и Джайлз какое-то время молча нетерпеливыми коршунами кружили над ними с вилками наперевес, но утолив первый жадный голод, замедлились, откинулись на спинки стульев, переглянулись.
Варгас несколько раз ловила на себе испытующий взгляд Хортона, упирающийся в неё, когда ему казалось, она не могла видеть. Наверное, чутко следил за тем, чтобы не позвонила Феру или кому-то из представительства. Этот плен был полноценным, без возможности связи с внешним миром. Софи это не нравилось, но она слишком хорошо знала Джайлза, чтобы позволять себе его не бояться, а так – не слушаться. Пусть его мотивации она совершенно не понимала, – осознавала лишь их параноидальную природу – но в выборе тактики предпочитала доверять. Такое противоречивое, взрывоопасное соединение, взболтанное, словно вода и масло, в одном сосуде, но отказывающееся органично смешиваться.
– Расскажи что-нибудь, – предложила Софи, когда Хортон отложил вилку и, достав из одного из пакетов бумажную салфетку, промокнул губы. Удивительно, но Варгас помнила их выразительные очертания, даже не видя. Острый залом верхней губы и пухлость нижней, в прошлом гладко выбритый тяжеловесный подбородок с синеватой тенью щетины и выразительным заломом ямки. Тогда именно это приковывало взгляд, сейчас он цеплялся за искривленные росчерки шрамов на левой скуле.
– Рассказать о чем? – эхом отозвался Джайлз.
– О Кабуле.
Он коротко скривился, морщины густым веером возникли возле глаз, и сдвинулись на переносице брови, взгляд затуманился. Софи вдруг ясно ощутила, что ему стало физически больно, и едва рефлекторно вдогонку не предложила сменить тему.
– Всё показывали в новостях, – ответил он со вздохом.
– Говорили только, что напали на американское консульство – смертник подорвался у ворот. А что было на самом деле?
Хортон выдержал паузу, в которой неспокойно зашевелились желваки, а под шеей прокатился снизу вверх кадык.
– На самом деле он подорвался глубоко на территории консульства – его впустили в ворота. Я его впустил в ворота. Он был одним очень нужным мне контактном, присланным прежде надежным информатором из местной ячейки исламистов. Я должен был насторожиться – слишком легко он согласился на встречу на нашей земле, чтобы не вызывать подозрений. Но нет, я оказался самонадеянным и беспечным, как последний идиот. Из-за меня погибли пятеро, – едва различимо прохрипел он, а затем внезапно сорвался на крик: – Блядь, пятеро! А я жив! Стоял прямо перед ним, сука, и всё равно выжил!
Он подхватился на ноги так стремительно, что едва не опрокинул стол и не завалил после себя стул, бесцельно заметался по кухне, а затем с широкого размаху, отдавшегося под темной тканью его футболки рельефным перекатыванием мышц, ударил в стену кулаком. И бессвязно закричал дикое:
– Аргх!
– Джайлз! – Софи вскочила с места вслед за ним. Её сердце заметалось напуганной птицей где-то прямо в глотке.
– Я должен был подохнуть. Подохнуть! Но нет, черта с два, это слишком легкое наказание – судьба выписала мне сраное пожизненное!
– Джайлз, – в метаниях она пыталась поймать его рукой и прикоснуться, но всё не дотягивалась. Едва ли её утешительное сжатие плеча могло ему хоть как-то помочь, но продолжать сидеть и молча наблюдать за этим срывом Софи не могла, чувствовала себя отвратительно – это она вытянула наружу то, чему стоило продолжать храниться где-то в надежно скрытых сокровенных глубинах Хортона.
– И я опять лажаю. Опять поставил под удар всю группу. И даже не имею ни малейшего понятия, что я делаю! – Он повернулся, останавливаясь, и заглянул в лицо Софи. На его щеках и лбу растеклись багровые пятна, глаза покраснели. Голос стал тише, осип, дрогнул: – Я не знаю, что делаю, Варгас.
Она нахмурилась – вот ещё, жалеть мужчин не было её любимым занятием. От неё можно было ожидать чего угодно: укола, издевки, шутки, крепкого или приободряющего словца, но не подставленного под слезы плеча. Софи покачала головой, свирепо сжимая челюсти.
– Ты – Джайлз Хортон, – проговорила она строго. – Тот Джайлз Хортон, который сделал убийство бен Ладена возможным; тот Джайлз Хортон, который в Баграме заставлял самых жутких мясников Аль-Каиды скулить о пощаде; тот, который приехал сюда и с первых дней обнаружил кучу дерьма, прикрытую пальмовым листом, которую мы предпочитали не замечать у себя под носом годами. Если кто-то и знает, что делать, то только ты.
Софи замахнулась и со звонким хлопком влепила ему пощечину, от которой в ладони остро зажгло, а в суставах кисти жалобно заныло. Хортон оторопело округлил глаза.
– Так что завязывай с этой чушью. Тебе рано подыхать. Таких как ты на тот свет отправить непросто, пояса смертника будет недостаточно…
Ей не удалось договорить слово до конца, последние звуки проглотили накрывшие её рот губы Джайлза. Он крепко подхватил её под затылок, запрокидывая ей голову, и до боли зажимая между пальцев волосы. Его борода остро царапала кожу, он целовал жадно, требовательно, грубо. Будто забирал то, что причиталось ему по праву, и на мгновенье Софи оказалась совершенно сбитой с толку, безвольно замершей под его натиском. Ей потребовалась минута, чтобы осознать происходящее, и ещё одна, чтобы понять своё отношение к этому.
***
Она оттолкнула его с такой неожиданной силой, что Джайлз сделал два коротких шага назад. Вслед ему прилетела ещё одна хлесткая пощечина. Он тряхнул головой, выталкивая из ушей тонкий звон, и криво усмехнулся. Давай, строй из себя возмущенную недотрогу.
– Я ведь сказала, что Афганистан не повторится, – процедила она. – Сейчас не до этого.
Хортон хмыкнул:
– Да, как же. Если бы тебе было сейчас не до этого, ты бы вообще об Афганистане не вспомнила. Ты задела тему секса – не я.
Варгас молча открыла и закрыла рот, подумала и добавила тише, с поубавившимся в тоне гневом:
– Я не кукла, которой можно так запросто воспользоваться.
– Посмотрите-ка на неё! – Джайлз хохотнул и дважды хлопнул в ладоши, вызывая на лице Софи искреннее недоумение. Морщина на переносице разгладилась, брови приподнялись. – В 2005-м тебя совсем не смутило, что ты воспользовалась мной. А ведь я тоже не кукла. Но ты беззаботно поигралась мной полтора месяца и улетела. Не объяснившись, не попрощавшись, даже, черт бы тебя побрал, не оглянувшись напоследок!
– Ещё скажи, что я разбила тебе сердце.
– Скажу. Ты именно это и сделала.
– И что это сейчас – месть?
Он смотрел на неё сверху вниз, на завившиеся за ушами темные недлинные волосы, на поднятый к нему воинственный карий взгляд, на поджатые губы, такие теплые и мягкие на ощупь, такие податливые. Джайлз не имел ни малейшего понятия, что это сейчас происходило, но знал совершенно точно, что не месть. В нем теплилось что-то вроде возрождающейся симпатии, вроде впавшей в долгую многолетнюю зимовку влюбленности, теперь на турецкой жаре постепенно оттаивающей от прежде надежно скрывающих её льдов.
– Какая же ты порой бываешь глупая, – выговорил он добродушно.
Это была не месть – отчаянное желание найти хоть что-то, за что можно было удержаться в постоянно сносящем его потоке беспокойства и подозрительности. Это было своеобразное, возможное только с Варгас тепло, зиждущееся на чем-то невыразимом, неочевидном в их манере общения. Это был новый свежий вдох, когда Софи своими словами и пощечиной выдернула его из пожирающего его болота самобичевания и сожалений. Ему не было нужно ни жалости, ни утешений, ни отвлечений и абстрагирования, какие предлагали мозгоправы. Ему нужны были встряска и напоминание, что он – Джайлз Хортон. Тот, которого он годами лепил из собственных боли, усилий, ошибок. Тот, который превозмогал себя, а так – побеждал других. Тот, которого боялись враги, к которому с опаской и уважением относились коллеги, который нравился Софи.
Он хотел снова нравиться ей, Варгас, такой пышущей яростью, такой самодостаточной, такой бойкой, цепкой и бесстрашной, с полным решимости взглядом, с тяжелой рукой и хлестким ударом, с нетерпением к слабости. В ней сосредотачивалось то, что он хотел себе вернуть, кем он снова хотел быть. И она, казалось, несмотря на всю его душевную и телесную изодранность, продолжала видеть его прежним Джайлзом Хортоном. Его тянуло к ней немилосердно, сопротивляться этому уже не было сил, а главное – желания.
Он шагнул к ней, в ответ она снова замахнулась открытой ладонью, но Джайлз перехватил и сжал тонкую кисть, предусмотрительно ухватил и другую руку, отводя её за спину Софи и саму её притягивая к себе. Она замотала головой, отворачиваясь от поцелуя, и Хортон сполз губами на её шею. Кожа была мягкой и горячей, на вкус немного соленой и с оттенком химической горечи дымовой завесы из сжигаемых на митинге шашек и ракет. Волосы пахли чем-то цветочно-фруктовым, едва уловимым. Под острым углом её челюсти в тенистой впадинке быстро колотился прощупываемый пульс.
Варгас, которую он помнил, которую сминал под собой на узкой неудобной койке её одиночной комнаты в Баграме, млела от нежных поцелуев в шею. И когда, отстранившись, он заметил, как в ответ на прикосновение по смуглой коже побежали мурашки, едва победно не оскалился. Да, она могла сколько угодно противиться на словах и лепить ему удар за ударом, но по-настоящему – так, как её выдавало тело – хотела этого.
Наклоняться к ней, низкой и изогнувшейся в его руках в приостановленной попытке вырваться, было неудобно, потому Джайлз отпустил её руки, подхватил её под бедра и поднял. Софи сдавленно ахнула, легкая и обманчиво хрупкая.
***
От резкого движения у неё на мгновенье потемнело в глазах и в голове все спуталось. Прежде тщательно разграничиваемые симпатии к Хортону, как к профессионалу и начальнику, смешались с хранимыми на задворках памяти воспоминаниями о нём, чем-то необъяснимым для самой Софи основательно отличающимся от прочих встречавшихся ей на пути мужчин. Туда же выкатились её одиночество и даже некоторое затворничество последних лет, усталость и растерянность, и эта смесь вязкой и жаркой массой затопила её сознание. Варгас даже не заметила, когда её руки опустились на его плечи и обвились вокруг шеи.
Она откинула голову, жадно впитывая порхающее по коже щекочущее ощущение легких поцелуев. Софи одновременно чувствовала себя обезоруженной, без оглядки обнажившей свою слабость, и противоречиво защищенной, в безопасности за непреодолимым ограждением от остального мира с его заботами и опасностями.
Пальцами она прочесала спутанные волосы Хортона, ногтями впиваясь в кожу головы, будто пытаясь проткнуть насквозь череп. В ответ Джайлз ущипнул её губами, затем прикусил и слизал следы своих зубов с её шеи. По спине побежал будоражащий холодок, Софи мелко задрожала. Комната вокруг зашевелилась, стены покачнулись в сторону – Джайлз с ней на руках повернулся и прошел несколько шагов. Под ягодицами вместо сильной горячей хватки рук оказалась холодная плоская твердость кухонного стола.
