Текст книги "Проклятый путь (СИ)"

Автор книги: Tuafun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 7 Во благо резни часть 2

Аспар Владыка Зверей стоял в своей колеснице и наблюдал, как его воины устремились от стен и прочь от центра города, избитого и окровавленного. Он удовлетворённо фыркнул. Зверолюди взяли внешнюю оборону города, а также нескольких пленников, что будут принесены после богам на Жертвенных Камнях, несмотря на всё ещё удивительным образом продолжавшееся сопротивление. Если в процессе его избавят от нескольких слишком зазнавшихся горов с начавшими расти вверх рогами – будет совсем отлично.

Одним ударом он ослабит как врага снаружи, так и внутри. Аспар понимал, что был не одинок в подобном понимании.

Угрюмые вожаки-подчинённые зыркали на него со своих колесниц. Он настоял на том, чтобы они оставались позади, не собираясь попросту растрачивать их жизни, ограничившись лишь жизнями их воинов. Владыка Зверей усмехнулся, чёрные губы поднялись, обнажив жёлтые клыки. Гримаса вызвала краткий приступ боли, где пуля спрятавшегося в развалинах здания человечишки коснулась его морды. Раздосадованный, он потёр всё ещё сочившуюся кровью рану. Его копьё сочувственно вздрогнуло, и он посмотрел на него. Лезвие копья было наполовину погружено в ведро крови, что стояло в колеснице сбоку от Аспара. Он был изготовлен из черепа чемпиона эльфов, чьи кости по крепости не уступали их блестящей броне, и даже сейчас изредка кромка подрагивала, словно спящий хищник, подёргивавшийся в своих грёзах из жестокости и ненависти умирающего альва. Лезвие жаждало крови и, как шептались многие в стаде, не утолив её, Пронзатель бы ползал в грязи, словно ужасный змий, в поисках подходящей жертвы среди боевого стада. Он вытащил копьё из его покоя и провёл пальцем по лезвию. То пульсировало в его руках, жаждая испробовать кровь так и не убитого им человека, как и сам Владыка Зверей.

-Людендорф.

Он проговорил труднопроизносимые слоги в своём разуме, смакуя их вкус. Достаточно хороший противник, по крайней мере, для людей. Человек стал бы хорошим зверем, если бы был рождён под другими звёздами. Аспара шокировал подобный поворот мыслей.

–Город наш, – проворчал он, глядя туда, где неизвестный посланник воли Тёмных богов присел рядом с другими чудотворцами. Они съёжились и что-то неразборчиво бормотали и шипели, но тот, как их представитель, дёрнулся вперёд и спокойно подошёл к Повелителю Зверей. Он пришёл когда Аспара начали мучать болезненные видения во снах, сказал что это есть воля Тёмных богов и что Аспар должен завоевать этот жалкий городок. Он бы хотел уже придушить этого явного человечишку, однако тот был полезен как и все шаманы, а из-за это и не умирал со своей наглостью в каждом слове.

–Нет увалень! Стены ещё стоят!– в обвинительной манере раздалось из-под капюшона и серая как гранит рука с чёрными от грязи ногтями и розовыми прожилками вен указала на город.– Боги говорят, атакуй дальше!– он махнул рукой в сторону стен, окружавших внутреннюю крепость города, где засел местный владыка людей.

–Боги? – пророкотал Аспар, опираясь на Пронзатель. Копьё извивалось в его руках, жаждая убивать.– Почему они хотят, чтобы я сделал это?– спросил он, злобно уставившись на шамана. Тот не съежился, уставившись в ответ своими покрасневшими от отсутствия сна глазами.– Что есть там, чего нет здесь? Смерть? Аспар построил холмы из черепов по всей длине тракта людишек,– он наклонился над краем колесницы, разочарованно щёлкнув зубами, ухватив лишь воздух. Его ноздри раздувались от запаха крови и страха. – Они в ловушке! Зачем тратить силы?

–Боги однако требуют!– взвыл шаман, отходя назад и скрыв под плотным плащом руки. Остальные забормотали в поддержку своего лидера. Атаманы тоже не остались в стороне, поддержав гостя. На это Повелитель Зверей расстроено фыркнул.

–Боги требуют....– проворчал он и покачал головой. Царапая рану на морде чёрными когтями, он взвешивал имеющиеся варианты. Боги требовали много… порой – слишком много, но дают так мало для своих верных сыновей. Одаривать же они спешат жалких человечишек....

Видения захватили его внезапно, его челюсти клацнули, тело сотрясли конвульсии. Когда дар богов вцеплялся в него своей хваткой, это было всё, что он мог сделать, чтобы помешать собственному телу разорвать себя. Каждый волосок покалывал и выходил из его тела, словно острый как бритва шип, другие в этот момент подбирались поближе, их ноздри вздрагивали, когда они вдыхали странную магию, исходящую от него. Ему хотелось отшвырнуть их прочь, падальщики, вот кем они были, жалкие твари, но он мог лишь согнуться в три погибели и рычать, пока видения рвались через глаза его разума. Призраки-воспоминания о будущем, где порченые деревья из меди и мяса прорастали из идущей волнами, стонущей земли, а бледные твари, не останавливаясь ни на мгновение, танцевали под безумный писк менестрелей Хаоса. Это было будущее, которое Аспар был вызван привести в этот мир, и, хотя там не было признаков его народа, он был полон решимости исполнить это предназначение. Несмотря ни на что.

Приступ прошёл и Аспар, тяжело дыша, опёрся на копьё. Среди кричащей какофонии безумия он увидел мелькнувшие образы зверей, пьяных и беспечных, блуждающих среди руин города, и лавину коней из меди и стали, что обрушивается на них. Он зарычал. Это ли было тем, что требовали боги? Чтобы его могучее стадо-из-стад было разорвано на части, когда пьяное расслабится среди руин? Его разведчики сообщали о силах, собирающихся на севере и юге. Ближайшие Врата были сокрушены, и в то время как его армия ещё больше увеличилась, это было той единственной, ничтожной причиной, что всё ещё удерживало её вместе. Его бойцы не любили затяжные войны подобного рода и всё больше и больше из них предпочли бы атаковать по-прежнему крепкие стены курфюрстова дворца, или, что было ещё хуже, потихоньку смыться, пресытившись награбленным в городе. По сравнению с этим, предвратовой город стал лёгкой добычей. Застигнутые врасплох, защитники города отступили от ворот, а затем постепенно потеряли и весь остальной город. Не имея места куда сбежать или где спрятаться, они стали лёгкой добычей. Но здесь было сложнее. Битва с людьми на тракте к Вратам приостановила импульс его орды и дала его врагам время укрепить оборону и подготовиться. Земли вокруг Холланда были превращены в зону смерти, полную ловушек и препятствий. Скорость была главным оружием Повелителя Зверей, а теперь она была потеряна. Он посмотрел в сторону на своих атаманов – они обменивались оценивающими взглядами, ворча и крепко сжимая оружие, которое в любой момент могло быть обращено против него.

Даже благословения Тёмных Богов не смогли бы защитить его от столь многих клинков в спине.

Лениво он погладил татуировки и клейма, испещрявшие его волосатую плоть, проводя корявым пальцем по каждой линии. Каждый знак был заработан в бою с тем или иным врагом. Вот, память о схватке с великаном Хаоса, когда он был ещё детёнышем или ожог от пылавшего топора дурадина, чей след был очень глубоко посажен яростным коротышкой. Это – следы острых, как бритва, пальчиков одной из невест самодовольного сектанта бога удовольствий, что ласкала зверолюда, прежде чем попыталась сожрать. Её сестры ныне танцевали по его прихоти. А если бы он не прикончил урука-ваеначальника лишь за несколько недель до того и не остановил армию созданий в самом начале их похода? В каждом бою, впрочем, был один фактор – боги присматривали за ним, он знал это. Теперь же он не был в этом уверен.

Каждый зачаточный стратегический инстинкт Владыки Зверей кричал ему, чтобы он оставил обнесённый стенами Холланд и продолжил движение, как и сейчас – они умоляли его игнорировать дворец. Но боги, которым он служил, потребовали, чтобы разграбление этого города было завершено. Значит, это должно быть сделано....но это должно быть сделано хорошо. Опыт научил Повелителя Зверей, что в обороне всегда было слабое место: обветшалый участок стены, ослабленные огнём ворота, расшатанные камни, что-то. Что-нибудь. Как глотка поверженного врага, слабое место может быть прорвано и бой выигран одним быстрым ударом. Он просто должен был найти его.

–Пленники?– проворчал Аспар.

–Достаточно,– ответил вестник богов.– Хотя качество отвратное – многие не доживут до завтра.

–Покажите,– прорычал зверолюд, ударив древком копья по днищу колесницы.

Через несколько минут пронзительно кричащий пленник был притащен пред взор Аспара. Красно-зелёную ливрею человека пятнала кровь. С руками, растянутыми в кулаках минотавра так, что едва не отрывались, человек неловко повис перед Владыкой Зверей. Ноги пленника представляли собой измельчённую массу, и деформированные гончие вцепились в них достаточно крепко, чтобы заставить минотавра споткнуться. С рычанием один из козлоголовых атаманов отшвырнул псин прочь ударами плоской частью лезвия, а особо упрямых привёл к покорности ударами копыт. Затем он схватил умирающего за подбородок и поднял его голову.

– Гррде? – прорычал гор, проводя острым лезвием своего топора по безволосой щеке. – Гррде?

Человек набрал воздуха в грудь, словно бы собираясь ответить, а затем, дёрнувшись всем искалеченным телом, обмяк, и его глаза закатились. Гор встряхнул его, озадаченный, а затем с рёвом сорвал голову трупа с его сломанных плеч. Голова покатилась по грязной земле, преследуемая сворой рычащих, щёлкающих зубами гончих. Гор развернулся и махнул топором в сторону колесницы Владыки Зверей.

Аспар погладил Пронзатель, словно любимую зверушку, пока смотрел на труп с выражением, которое могло бы сойти за смятение. Очередной мёртвый пленник означал, что осталось меньше ещё на одного из тех, кто мог сказать ему то, что он желал знать. Он фыркнул в отвращении и, повернувшись к несущему слово Богов, присевшему рядом.

–Слабый червь,– проворчал он.

–Люди слабы,– ответил шаман, где из рта показала чёрная улыбка гниющих зубов с начинающими прорастать из дёсен клыками. Глаза колдуна проницательно сузились.– Я говорю теперь, да?

–Хрн!– взревел гор, топнув копытом по булыжнику так, что тот раскололся. Он махнул топором на шамана, забрызгивая кровью его крысиный плащ.– Нт гврт!

–Говорю или нет?– вновь спросил шаман с невозмутимым взглядом, посмотрев на Аспара.

–Да,– фыркнул Аспар недовольно оскалив кривую пасть с гнилыми клыками и брешами между ними.– Говоришь.

Кивнув, шаман вприпрыжку метнулся к телу. Схватив гончую за шкирку, он дёрнул её вверх, вырвал из зубов погрызенный череп и отшвырнул зверя прочь.

–Говорить легко. Особенно когда душа ещё не успела полностью уйти в костяные руки Повелителя Теней.

С этими словами он воткнул два окостеневших когтя в обрубок шеи и повернул голову лицом к стадному камню, который Повелитель Зверей повелел поднять за две недели до сего дня, в первую ночь под стенами города. Бормоча, шаман поднял голову и держал её, пока холодный туман сочился из поверхности камня и тёк к нему. Щупальца тумана нашли обрубок шеи и начали заполнять голову. Он вытащил пальцы и позволил голове упасть. Однако она не упала. Вместо этого голова зависла в воздухе, поддерживаемая липким туманом, который постепенно поднимался, поворачивая её кругом. Туман просачивался из пустых глазниц и разбитых губ, пока колдун заговаривал на забытом языке.

–Спроси,– проворчал Аспар.

–Где слабость ваших владений?– пронзительно сказал шаман сжимая пальцами череп и сдавливая его до хруста костей.

Рот вяло открылся, словно его двигали твёрдые пальцы.

–С-сев-северная с…ух…стена… к… камни… р…ух…рыхлые…– сказал он голосом, похожим на шёпот воздуха. Колдун хихикнул и отдёрнул руку. Туман резко отступил, и голова со стуком упала на камни. Гончие рычащей грудой тут же накинулись на неё, а шаман повернулся к своему вождю.

–Северная стена.– сказал вестник богов отступая от грызущихся друг с другом тварей.– Начинай наступление, сокруши безволосых.– продолжил он, сверкнув глазами. Собравшиеся воины заревели и застучали оружием в знак согласия.

Губы Аспара дёрнулись.

–Наступление будет тогда, когда я скажу, червь, не раньше,– с напускной ленцой прорычал Владыка Зверей. Его чёрные глаза остановились на шамане, а затем прошлись по рычащим рылам полудюжины атаманов горов, составлявших его внутренний круг. Гор, допрашивавший человека, был одним из них – зверь по кличке Копытодав, что махнул топором на Гортора в почти угрожающей манере.

–Нстпть, счс! – прорычал он.– Бги трбт нстпть!

–Я говорю за богов,– сказал Аспар, перемещаясь на свой трон.– Не ты, Копытодав.

Копытодав попятился и громогласно взревел, из его пасти полетела пена. Он рыл копытом землю, его воины ревели и гремели оружием.

–Нстпть! Нстпть! Нстпть! – вопили они в унисон.

Другие стада присоединились к ним, и вдруг Аспар поднялся. Наступила тишина. Копытодав посмотрел на него снизу вверх, в его взгляде был вызов. К этому всё шло уже давно, так что Владыка Зверей не был удивлён. Копытодав махнул топором и хмыкнул.

–Ослуштс бгв??

–Боги говорят через меня,– медленно проговорил зверолюд смотря наглецу в глаза.– Вызов, червяк?

–Вызов!– выкрикнул Копытодав и взбежал на помост, замахиваясь топором.

С лёгкостью, удивительной для кого-то его размеров, Гортор отошёл в сторону. Перемещаясь, он схватил Пронзатель. Копытодав среагировал мгновенно, развернувшись и обрушив на Гортора рубящий удар. Топор проскрежетал по поверхности лоскутной брони Аспара, вызвав сноп искр.Пронзатель плавно, чуть ли не по собственной воле, скользнул по ладони Гортора, лезвие выстрелило в брюхо Копытодаву. Тот взревел, потрясённый, когда Гортор поднял его в воздух. Пронзатель заизвивался, проникая всё глубже в рану, и вышел из спины умирающего гора. Кровь хлынула на Владыку Зверей и он открыл пасть, чтобы принять подношение. Затем с ворчанием он сбросил мёртвое тело на землю, в процессе высвободив Пронзатель. Ударив торцом копья в помост, он впился взглядом в свою армию. Могучий кулак ударил в грудь.

–Я здесь господин! Не Копытодав! Не Криворог, не Косолап, не Смертокус! Аспар правит, этим копьём! – взревел он и поднял копьё над головой. Собравшиеся звери взревели в ответ.

И только вестник богов оставался молчалив и с лёгкой ухмылкой наблюдал за зверолюдьми исподлобья капюшона.

***

Крумхольц смотрел, как первый залп огненных стрел вылетел из-за стен дворца и устремился в город. Его душа сжалась при мысли о том, что произойдёт с любым жителем города, что остались там, спрятавшись в подвалах и на чердаках. Но он ничего не сказал. За эти два дня, что они вернулись во дворец, Микаэль уже перешёл ту черту, когда хотел сохранить город. Теперь его единственным желанием было не отдать его врагу. Он поделился своими соображениями с другими советниками, каждый из которых имел схожее выражение во взгляде. Беспокойство, смешанное со страхом.

Людендорф имел много достоинств, дикое рвение, которое заставляло убираться с его пути даже закалённых жрецов Зигмуса, было одним из них. Но его недостатки порой были столь же ожесточённы, а рвение могло в любой миг превратиться в обычное тупое упрямство так же легко, как в отвагу. Это всегда было характерной чертой Людендорфов: дворяне Хохланда были свирепее почти всех остальных благородных семей Империи. Именно в этом и была причина появления Пса курфюрста. Вторая голова, которая всегда остаётся холодной, когда выборщик неизбежно даёт волю ярости, ревущей в его крови. Само собой, основой должности было умение заставить курфюрста прислушаться к себе.

– Мы сожжём их, как крыс, – проворчал Людендорф, глядя на город: новые чёрные столбы поднялись к небесам, когда огни, разожжённые выборщиком, присоединились к пожарам, устроенным зверями. Рядом люди лили воду из бадьи, притащенной из замкового колодца, на стены дворца. – Я не отдам его ему. Не после того, как мы сделали всё, чтобы это место стало неприступным, – продолжил он, указывая на стены, окружившие центр города. – Отсюда мы сможем вновь вернуть город, Арик, после того, как огонь изгонит их прочь. Мы сможем вернуть провинцию. Да даже утопить зверей в Талабеке!– он посмотрел вниз, на тесный двор, где ютились жители и солдаты, смотрел, не видя. Крумхольц глядел на него, пока курфюрст произносил громкие слова. Ни один из других советников не встречался с ним взглядом, и он понял, что это вновь выпало на его долю.

– Мы не можем удержать город, Микаэль, – спокойно начал он. – Северная стена неустойчива, да и остальные ненамного лучше. Мы должны отступить и выманить за собой этого зверя с его стадом. Мы можем дать нашим людям – народу Хергига – время, чтобы спастись, – увидев выражение на лице выборщика, он быстро продолжил. – Мы не отказываемся от Хергига, Микаэль – мы спасаем Хохланд.

– "Спасаете себя!" – наверное ты хотел сказать! – крикнул кто-то из соседнего здания. Гнилые фрукты, обломки кирпичей и содержимое ночных горшков полетели с крыш окружающих домов на людей, стоявших на стене внутренней крепости. По лающей команде Крумхольца несколько человек сорвались с места и ринулись в дома, теснившиеся рядом с дворцом, выбивая по пути окна и двери. Крумхольц увидел, как несколько человек, кричащих, голодных и напуганных, выволокли из домов и бросили на улицу. Шестеро, пятеро, судя по одежде, простые работяги. Шестым был мальчик, худощавый и хрупкий. Он понимал, что они, скорей всего, не были по-настоящему враждебно настроены. Это не имело значения. Крумхольц прошёл за выборщиком к буянам.

– Кузен, – сказал Людендоф в наступившей тишине.

– Да, мой господин, – ответил Крумхольц, сплюнув и положив руку на Клинок Мясника.

– Исполняй свой долг.

Клинок Мясника с поразительной скоростью покинул ножны и пять голов упали в придорожную канаву. Над головой шестого клинок остановился, пару дюймов не дойдя до тонкой мальчишеской шеи. Крумхольц отступил назад, его лицо окаменело. – Пять, я думаю, станут адекватным примером.

– Ты думаешь? – прорычал Людендорф. Его рука метнулась к рукояти руноклыка, и на мгновение Крумхольцу показалось, что выборщик сам завершит дело, но тут рука Людендорфа обмякла и безвольно опустилась. Выборщик оглядел двор, встречая пустые взгляды своих подданных. – Куда бы ты пошёл, Арик? – спросил он мягко.

– Талабхайм, – произнёс кто-то. Другие советники забормотали в знак согласия.

Людендорф улыбнулся.

– Ответь тогда. Что будет после? Ты добрался до Талабхайма, и что дальше? Да, здесь есть малый шанс, что звери проломят стены, но иначе они могут заполонить землю, не встречая сопротивления, чего собственно и хотят. Пока он есть, Драквальд остаётся раковой опухолью Хохланда… представьте же его в сезон, когда у зверей будет целая провинция, кормящая их. И тогда кровоточащей опухолью в брюхе Владения станет весь Хохланд, Арик. На выжигание которой потребуются годы, если это вообще удастся. Цивилизация сократится до нескольких могучих городов, окружённых и изолированных друг от друга. Это – то, чего ты хочешь, Арик?

– Нет, но…

– Только сохранение Врат Владений имеет важность. А значит – мы должны разбить их здесь, – сказал Людендорф.

– А народ Хохланда?

– Есть старая охотничья поговорка: "Если за вами и вашим другом гонится медведь, не пытайтесь обогнать медведя – обгоните своего друга." – ответил Людендорф, глядя на столбы дыма. Из них, воя и визжа, вылетали гарпии. Заговорили луки и длинные винтовки, сбив несколько гротескных фигур. – В то время, пока медведь занят нами, мы можем выхолостить его и сделать бессильным, – продолжил он и посмотрел на Крумхольца. – В моём безумстве есть причина, Арик. И это не просто упрямство.

– Ты уверен в этом? – спросил Крумхольц, понизив голос. – Будь честен со мной, Микаэль. Не твоя ли это гордыня говорит?

– Не слишком сильно рассчитывай на наше родство, – ответил Людендорф, не глядя на него.

– Микаэль, Ослания уже пала. Даже если подкрепления прибудут, что маловероятно, они вряд ли успеют вовремя добраться до нас. Особенно не с разожжённым твоими усилиями городом под нашими ногами! – сказал Крумхольц. Его голос с каждым словом становился всё громче. – Но мы можем спасти наш народ прямо сейчас. Всё, что нам нужно сделать, это…

– Как? Оставить столицу? Сбежать в пустыню или вовсе в соседние Владения? И как бы их это спасло, кузен?

– Переговоры, – ответил Крумхольц.

– Что ты сказал?

Крумхольц сглотнул.

– Мы проведём переговоры. Об этом чудовище можно многое сказать, но он не глуп. Чем больше времени он тратит на нас, тем больше шансов, что его армия уменьшится от дезертирства, распрей и нападений. Но если мы предложим ему город, мы могли бы уйти! Мы могли бы сопроводить выживших, дать им время скрыться, а затем идти на соединение с силами Небеснорождённых в Вратах Талабхайма!

– Просто отдать ему город? Мой город!? – спросил Людендорф.

– Лучше один город, чем жизнь всех наших людей!

– Их жизнь принадлежит мне, и я потрачу её так, как считаю нужным! – выкрикнул Людендорф. Он указал на горстку выживших. – Я бы пролил кровь каждого жителя в провинции, до последнего человека, до последней капли, лишь бы уничтожить эту тварь! Этот зверь осмелился думать, что может бросить нам вызов! А ты предлагаешь сдаться!?

– Ради Хохланда… – начал Крумхольц.

– Я – Хохланд! – взревел Людендорф. Его выкрик эхом разнёсся по всему двору.

– Нет! Ты – обезумевший гордец! – выкрикнул в ответ Крумхольц, слова сорвались с его губ даже прежде, чем он осознал это.

Людендорф замер. Затем указал дрожащей рукой на меч Крумхольца.

– Отдай мне свой меч.

– Что? – моргнул Крумхольц. Он вдруг осознал, что другие отступили от него, и внезапную слабость, что появилась глубоко в кишечнике.

– Твой меч. Отдай его мне. Я не буду трусом, как мой Пёс.

Лицо Крумхольца ожесточилось.

– Я не трус.

– Правда? То "отступаем", то "назад". Ты все время бежишь, Арик, никогда не защищаешься, не стоишь за до конца, – сердито прошипел Людендорф. Его кулаки сжались. – Ну давай, удирай. Вот прямо через эти ворота. Посмотрим, как далеко ты убежишь.

– Микаэль…

Руноклык с грозным свистом вылетел из ножен и Крумхольц отшатнулся, бессознательно обнажая свой собственный клинок. Он остановил себя, не дав ему подняться, и его руки бессильно повисли.

– Уходи, – сказал Людендорф. – Уходи и будь ты проклят.

Крумхольц выпрямился и отстегнул портупею.

– Как пожелаете, мой повелитель, – не глядя на своего двоюродного брата, он бросил Клинок Мясника в пыль и повернулся. Пока он шёл до ворот, он ощущал, как мир смыкается вокруг него, его зрение сузилось до булавочной головки. За воротами ждали и радостно прыгали и скакали проклятые. В глубине души слабый голос задавался вопросом...

Что хуже: то, что ждёт его на улице, или то, что он увидел здесь внутри?

Никто не попытался остановить его.

Никто его не окликнул.

И никто не видел, как он умер.