Текст книги "Жизнь в трех лицах (СИ)"

Автор книги: Tober Mori

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Что случилось, дора Ангелина? – резкий голос служанки как вилкой по стеклу прошелся по ушам следователя. – Нужна помощь? Я видела наш экипаж чуть поодаль, видимо, ближе встать не получилось. Выходной.

– А, Ханна, хорошо, что мы пересеклись. Вы поезжайте домой, действуйте по плану, но пока без лишней демонстрации. Не хочу пропустить представление. А я с уважаемым дортом… – тут она замялась и подняла на мужчину свои невозможно-глубокие темные глаза.

– Сайрен Холл к вашим услугам.

– Так вот, мы с дортом Холлом доставим пострадавшего в лечебницу. Хочу лично поговорить с лекарем, да и оплатить лечение необходимо. А дорт поможет мне сориентироваться, все-таки я здесь впервые. – Она слегка улыбнулась и взглянула на следователя так пронзительно, что он не смог ей отказать. Да и не хотел, по правде говоря. Его очень заинтересовала прекрасная незнакомка, поставила в тупик и своими необычными артефактами, и поступками. А Сайрен любил разгадывать интересные загадки.

Он вскинул руку, подзывая пустой экипаж. Женщина в это время достала из потайного кармашка белоснежный платок, и юноша, спутник горничной, метнулся к уличному фонтанчику, чтобы смочить ткань. После этого удивительная дора сама, своими изящными нежными ручками, принялась оттирать кровь и пыль с лица мальчишки, приговаривая тихонько:

– Эх, бедолага ты, бедолага. Наверное, мне надо повесить на себя табличку «ядовита и очень опасна». Знаешь, как меня кличут? Черная вдова. А ведь это паук! Разве с такими можно связываться?

Сайрен замер от этих слов. Он был настолько ошарашен, что даже не сразу заметил экипаж, остановившийся рядом. Только когда сиплый голос осведомился, желает ли дорт все-таки куда-нибудь отправиться, следователь пришел в себя, опустил вытянутую руку и кивнул.

Устроившись в прохладном сумраке кареты, он по-новому взглянул на сидящую напротив женщину и глухо уточнил:

– Я слышал, вы назвали себя Черной вдовой. Значит ли это, что вы Ангелина Бэкруд?

– Да, это я, – чуть удивленно и с ноткой печали ответила та.

Можно ли одного за другим убивать своих мужей и при этом помогать вору-беспризорнику? Можно ли быть одновременно циничной и жалостливой, жестокой и доброй? Да, безусловно. За свою долгую карьеру следователя Сайрен встречался с психопатами, которые, с особой жестокостью убив человека, плакали над птенчиком, выпавшим из гнезда. Так кто же она? Бездушная сумасшедшая тварь или несчастная жертва кошмарных обстоятельств… Загадка становилась все интереснее, и мужчина в предвкушении улыбнулся.

– Выражение вашего лица пугает меня, – призналась Ангелина, – только не пойму, вы хотите отомстить мне за смерть моих мужей или стать следующим?

Сайрен подавился воздухом и закашлялся. Потом серьезно взглянул ей в глаза и медленно произнес, отслеживая малейшие изменения в мимике и движениях:

– Упаси боги, дора. Я всего лишь следователь, вызванный из столицы вашим свекром, и должен разобраться в причинах смерти Маркуса Бэкруда.

Она резко вздохнула, изумленно распахнув темные глаза, а потом обрадованно затараторила:

– Как хорошо, что вы наконец-то приехали. Знаете, не очень-то приятно, когда в вашем подвале сидят двое мужчин. Конечно, они сами виноваты, но я чувствую себя тюремщиком! И вода, которую я сохранила, может яд в ней уже разложился! И теперь это просто протухшая вода. Тоже неприятно, но не смертельно, согласитесь⁈ И, наконец, масляные пятна. Служанки теперь ежедневно моют лестницы. Я люблю чистоту, но ведь улики тоже смываются!

Сайрен ошеломленно молчал. Карета замедлила ход и остановилась у дверей лечебницы

Глава 11

Роль богатой феи

Лечебница, приземистое трехэтажное здание, расположилась на окраине города в окружении старых деревьев и заросших густой травой газонов. Высокое крыльцо вело в приемное отделение, насквозь пропитавшееся запахом болезни и безнадежного раздражения.

В помещении скопилось довольно много народу. Люди сидели на скамьях, стульях, а иногда и просто на полу. Прием вели два дежурных врача. Один, доброжелательный, в чистеньком белом халате, аккуратно окутывал больного голубоватой дымкой, фиксируя в журнале обнаруженные проблемы, затем озвучивал примерную сумму за лечение и отправлял в палаты правого крыла. Второй врач, замученный и усталый, принимал основную массу больных. Осмотр он проводил без применения магии, раздраженно записывал жалобы, также озвучивал стоимость лечения и отправлял людей в левое крыло лечебницы.

Я решительно направилась в сторону «обеспеченных» больных и вежливо уточнила, кто в очереди последний. Следователь, с мальчиком на руках, шел сзади.

– Дора, вы уверены, что это правильное решение? – услышала я над ухом предупреждающий шепот. – Давайте обратимся к лекарю попроще.

Резко обернулась:

– Я люблю чистоту и комфорт и, самое главное, могу себе это позволить. – Потом, увидев в холодной черноте глаз презрение к «чудачествам богачки, нажившейся на несчастных мужьях», усмехнулась. – Не надо полыхать на меня праведным гневом. Меня уже ждут за Туманным краем, падение с лестницы не прошло бесследно. Так стоит ли чахнуть над своим златом?

Мужчина в который раз не нашелся, что ответить. Малахольный какой-то, хоть и красивый.

Вскоре мы оказались перед дежурным врачом, или правильнее сказать лекарем. Тот поморщился, увидев залатанную одежку и клеймо на безвольно свисающей руке:

– У нас тут не богадельня, а лечебница. А вы еще и отделение комфортной помощи выбрали. Попробуйте обратиться к моему коллеге, – взмах рукой в сторону лекаря для более бедных граждан, – но и там необходимо будет заплатить.

– Я оплачу диагностику и лечение, не волнуйтесь. Считайте, что это мой любимый племянник, потерявшийся, а теперь нашедшийся при столь трагичных обстоятельствах.

Лекарь округлил глаза, а стоящий рядом следователь аж закашлялся от такой душераздирающей новости.

– Как скажете, дора, – совсем другим тоном обратились ко мне, – диагностика займет минуту и будет стоить два золотых.

– Хорошо, – мой кивок.

– Грабеж, – мужское шипение.

Две монетки перекочевали из злополучного кошелька на стол, и тут же голубоватое сияние окутало мальчика, в области головы, рук, груди появились затемнения.

– Что ж, дора, синяки и ушибы мы вылечим быстро, а вот с сотрясением мозга лучше пару дней полежать в лечебнице. Кроме этого… м-м-м… есть некоторые старые, неправильно зажившие травмы… – он выжидающе глянул на меня.

– Озвучьте полную стоимость.

– Хорошо-хорошо, палата, услуги мага-хирурга, уход, питание, заживляющие мази, – лекарь бормотал, делая пометки на пустой пока карте, потом глянул на меня с каким-то предвкушающим удовольствием и авторитетно заявил, – С вас тринадцать золотых.

– Отлично, оформляйте скорее, мальчику и так досталось, – под недоверчивым взглядом светлых и темных глаз я развязала мешочек и отсчитала монеты. Да-а, быстро я трачу накопленное Ангелиной.

Кхм…кхм… признаться, не ожидал, – лекарь растерянно взвесил на ладони монетки, – Дора, а этот парень действительно… кхм… ваш потерявшийся родственник?

– Нет, уважаемый, – призналась я, понимая, что не могу дать мальчику ложную надежду. Ведь ему обязательно обо всем расскажут, когда он очнется, – но мне хочется помочь ему. Я даже имени его не знаю, вы уж в карту сами впишите, как очнется.

Лекарь тяжело вздохнул и сунул мне обратно пару золотых:

– У меня сынишка такого же возраста, – объяснил он, – тот еще шалопай. Ладно, оформим скидку, по городской программе пойдет. Приезжайте через пару дней, посмотрите на результаты перед выпиской.

– Спасибо, – растрогано поблагодарила я.

Следователь с явным облегчением передал бессознательного мальчика местным санитарам, и мы вышли на улицу, с наслаждением вдыхая свежий воздух. Здесь было тихо, лишь в траве стрекотали кузнечики, да в густой кроне играли в догонялки мелкие птицы.

– Что, дора, попытались искупить свою вину благотворительностью? – резкий голос Холла заставил вздрогнуть.

– Вы уже начали допрос? Я не виновна в смерти моих мужей, – устало покачала головой. По правде говоря, следовало заехать в приют, но сил не осталось. Еще и следователя этого домой тащить и отвечать на его каверзные вопросы.

– Вы готовы повторить свой ответ перед сильнейшим артефактом истинности слов? – в насмешливом голосе слышалась явная издевка.

– Да, готова, – нельзя вестись на провокации и нервничать, – только давайте сначала доберемся до поместья и пообедаем. Я очень устала. А потом побеседуем, и я вам покажу обещанное: головорезов, воду и масляные пятна. Меня постоянно хотят убить, и это слегка нервирует.

– Как скажете, дора, – мужчина хмыкнул и отправился искать экипаж.

Вскоре мы вновь сидели в карете, но атмосфера была напряженной и давящей, в ней не осталось и доли той симпатии, которую мы испытывали друг к другу в начале нашего знакомства.

– Скажите, – нарушила я затянувшееся молчание, – я хочу завтра навестить приют, но боюсь ехать туда одна. Может, вы посоветуете, к кому можно обратиться?

– Зачем вам в приют, дора, мало приключений? – опять неприкрытая насмешка.

– Может, я хочу оставить наследство бедным сироткам, – неловко пошутила, смущенная изменившимся отношением со стороны мужчины.

Неожиданно мои слова оказали эффект разорвавшейся бомбы!

– Как, и вы тоже⁈ – вскричал следователь, резко наклоняясь вперед, – Какая удача! Если вы позволите, мне нужно взять на исследование вашу кровь, опросить работников, вам нужно вспомнить все необычные встречи за последнее время!

Скорей бы вернуться домой, тоскливо подумала я, глядя на взбудораженного мужчину. Там верная Ханна и сильный Арвель, они спасут меня от этого сумасшедшего…

Арвель… как только перед мысленным взором возникло лицо юноши, настроение резко поползло вверх. Мы с Ханной задумали две небольшие проделки, и я надеялась уже сегодня получить первые результаты. Губы сами собой растянулись в предвкушающей улыбке. Как там, интересно, поживает староста? И готовы ли к представлению мои чудесные горничные?

Глава 12

Сокрушительная сила припудренных скороговорок

С первыми лучами раннего летнего солнышка жизнь в деревне забурлила повседневными заботами и делами. Староста важно шел по улицам, высокомерно оглядывал работающих мужиков и баб, сально улыбался красивым девкам и то и дело грозил кулаком нахальным мальчишкам. Жизнь снова стала приятной и понятной, целиком подчиненной его слову и указу. Колдовство новой хозяйки оказалось слабым и кратковременным, ведь ни ночью, ни утром не случилось ничего неприятного.

Умаявшись на солнышке, староста вернулся домой. Усевшись на лавку под яблоней, он некоторое время наблюдал, как женка с помощницей развешивают на веревках белье. По двору, перемешиваясь с запахом навоза и скошенной травы, плыл аромат свежеиспеченного хлеба. Старший сынок, гордость и надежа, дома отсутствовал, наверное, вместе с дружками свою удаль молодецкую показывал да по чужим дворам втихую проказничал. А что? Нужно лучше за хозяйством своим следить, вместо того, чтобы языками чесать. Пусть благодарят за такую науку и впредь внимательней будут! Ишь, распоясались все…

Староста стукнул кулаком по столу и потребовал себе простокваши да хлебца румяного. Не зря ж женка утром квашню ставила и печь растапливала, вон, какой запах стоит, аж слюнки текут!

Вскоре перед ним появилась запотевшая кружка с чуть желтоватой холодной простоквашей, а рядом на вышитой салфетке разлеглась, хвастаясь золотистой корочкой, горячая краюха. Эх, хорошо! Смачно хлопнув супругу чуть ниже талии, он отправил ее дальше заниматься делами, а сам сделал большой глоток, сразу ополовинив немаленькую посудину.

Простокваша была хороша! Но что это такое темное и странное показалось из глубин напитка? Что это такое, с двумя выпученными глазами, большим открытым ртом и лысой бородавчатой кожей. Мертвым взором на него смотрела отвратительная коричневато-зеленая жаба, символ темного колдовства и непрошенных перемен.

Чувствуя, как выпитая простокваша поднимается из желудка обратно к горлу, староста трясущимися руками схватил хлеб и жадно откусил кусок, пытаясь унять бунтующий желудок, но тут же взревел раненым медведем, отплевываясь и задыхаясь, ничего не видя из-за выступивших слез.

– Кто… кто… кто положил в тесто столько соли? – прохрипел он, яростно потрясая кулаками и надвигаясь на замерших в испуге женщин. – Отравить меня решили, дуры⁈ И жабу подсунули, а ведь я не-на-ви-жу этих мерзких тварей!

С большим трудом старостовой жене удалось успокоить своего взбесившегося мужа и отправить в дом отдохнуть от потрясений. Взбив перины и услужливо стянув с благоверного башмаки, женщина облегченно вздохнула и вернулась к своим делам. Хлеб, действительно оказался совершенно испорчен, его даже свиньям отдать нельзя было, но откуда в тесте взялось столько соли, никто не знал…

Староста проснулся ближе к полудню. Отдых вернул пошатнувшееся было душевное равновесие и придал сил. Спустив ноги с кровати, мужчина нащупал башмаки и надел их. Ну как, надел. Попытался. За время сна обувь подменили! Подняв башмак и разглядев его, староста совсем перестал понимать происходящее: обувь была его, со знакомыми потертостями и пятнами, но упорно не налезала на ногу. Как же так? Ноги что ли выросли? Пришлось хватать обувь и босиком шлепать во двор, авось женка поймет, в чем дело-то. Внезапно тишину разрезал женский визг, входная дверь распахнулась и в сени влетела испуганная баба, вытаращив глаза и продолжая кричать.

– Ну, что такое случилось опять? – сурово спросил ее босоногий муж и почесал башмаком затылок.

Женщина было бросилась к нему в поисках защиты и утешения, но резко остановилась, прижав руки ко рту и стала оседать на пол.

Тут уж староста не на шутку испугался.

– Эй, ты чего это? – его попытки помочь были встречены слабым сопротивлением и безмолвным тыканьем в сторону большого зеркала, предмета гордости и зависти окрестных кумушек. Предчувствуя недоброе, мужчина приблизился к стене и взглянул на свое отражение. Холодный пот потек по его спине, когда он увидел на своем лице россыпь уродливых жабьих бородавок.

– Т-т-там еще коза с ума с-с-сошла, п-п-поет частушки похабные, а п-п-поросята позеленели все, – заикаясь выдавила женщина, вытерла платком лицо, судорожно вздохнула и спросила свистящим шепотом, – кого ж это мы так прогневили, муженек, а?

Со двора, перекрывая бабские всхлипы, донеслось:

Старосту я полюбила,

Таю от волнения:

Молоко мое доил,

Аж до посинения! Ме-е-е

Староста осторожно выглянул из сеней: под яблоней, положив на стол блаженно улыбающуюся морду, стояла Ризка и затуманенным взором осматривала двор. У ее ног копошились сбежавшие из загона поросята. Они почти полностью сливались с травой и наслаждались неожиданной свободой. Внезапно коза заметила предмет своего обожания. Восторженно мемекнув, она оттолкнула в сторону стол и резво поскакала к дому, явно намереваясь облобызать мужчину своей мечты. Староста захлопнул дверь и навалился на нее всем телом.

– Ведьма проклятая! – шипел он, сжимая кулаки. Бородавки чесались, злополучные башмаки вольготно развалились на половике, в дверь самозабвенно рвалась коза. – Но я сильнее и умнее тебя, городская фифа! Женка!!! Тащи из сундука бумагу и магконверт.

– Что ты, муженек, задумал? – в страхе прошептала женщина. – Неужели хозяйке новой дорогу перешел… Аль не слышал, что ее Черной Вдовой кличут?

– Как бы не звали эту дору-помидору, я ее научу уму-разуму! Порчей и проклятием вздумала меня припугнуть, а того не учла, что я тоже голос имею! Любой маг-страж определит влияние и будет новой хозяйке худо. Я уж позабочусь об этом!

– Ой, боюсь, заигрался ты, возомнил себя дортом благородным. Опомнись, иди на поклон к хозяйке да прощение вымаливай!

– Прочь с дороги, глупая баба! Твое дело слушаться, а думать я за нас двоих буду, тебе это незачем. Неси, говорю конверт, жалобу в город писать буду.

Женщина тихонько взвыла, но не посмела ослушаться. Глядя, как строчки размашистыми линиями ложатся на бумагу, она прислушивалась к бабскому чутью своему, которое тихонько шептало в ухо: а не съездить ли тебе, матушка, на пару дней в соседнюю деревню к куме погостить…

* * *

Магическое письмо из деревни мгновенно оказалось на столе у дежурного стража, скучающего в этот прекрасный день на своем посту. Работать не хотелось, но обязанность знакомиться со всеми прошениями и жалобами никто не отменял. Придется читать. Небось, свинья чужой огород потоптала или коза соседские портки пожевала – ерунда, мелочь, но нет, вместо того, чтобы за кружкой пенного полюбовно спор разрешить, виновные упираются своим воображаемым рогом, а обиженные бегут и строчат жалобы в городскую стражу.

Лениво распечатав конверт, страж углубился в чтение. С каждой прочтенной строчкой его лицо все больше мрачнело. Вот он отложил бумагу и задумчиво побарабанил пальцами по столу. Потом вызвал своего заместителя для обсуждения нарисовавшейся проблемы. Довольно быстро они пришли к единогласному мнению: обвинения в адрес уважаемой доры достаточно серьезные, так стоит ли обычным трудягам, блюстителям городского порядка, влезать в это сомнительное дело? Не-е-ет, тут необходим уровень повыше!

Неприятное письмо упаковали в фирменный серо-зеленый конверт и с легким сердцем отправили в следовательский отдел Аргусу Дилкону, следователю второго уровня.

Тот как раз приступил к обеду в приятной компании супруги и дочерей, когда на корзиночку с хрустящими хлебцами опустилось послание из отдела городской стражи.

Прочитав злополучную жалобу, Дилкон скривился: он терпень не мог разборки между разными слоями населения, они всегда были скандальными, грязными и выставляли обе стороны в некрасивом свете. С тоской взглянув на тарелку горячего борща с плавающим на поверхности пятнышком жира, с кусочком сочного мяса, кокетливо выглядывающего из островка мелко-порубленной петрушки, мужчина с раздражением хлопнул письмом по столу. И тут его осенило: Сайрен Холл, следователь высшего уровня, расследующий дело Черной Вдовы! Раз уж он все равно отправится на допрос в поместье, пусть заодно и дело со старостой разрешит!

Довольно хлопнув в ладоши, Дилкон чиркнул пару слов на конверте и отправил его в новый полет. Потом подмигнул притихшим женщинам, придвинул тарелку и с блаженной улыбкой отправил в рот первую ложку. Все же жизнь прекрасна!

Глава 13

Допрос с пристрастием

Обед проходил в напряженной атмосфере взаимных подозрений. Сидя за столом с Томасом Бэкрудом и Сайреном Холлом я чувствовала, что восхитительные котлеты неотвратимо приобретают вкус мокрой бумаги, а нежное картофельное пюре стремительно теряет свою воздушность под тяжестью недовольно-торжествующих взглядов.

Я уже хотела отказаться от десерта, как двери распахнулись, и в столовую вплыла девушка, аккуратно держа в руках поднос с чайным сервизом. Серое платье горничной удивительно шло ей, превращая не в серую мышь, а в туманно-жемчужную арктическую лису, обманчиво-милую хищницу. Длинные волосы убраны в скромную косу, глаза стыдливо опущены, но каждое движение узких бедер под покровом форменной юбки заставляло воображение рисовать столь откровенные сцены, что жарко становилось не только сидящим за столом мужчинам, но даже мне.

– Дора Ангелина, если позволите, я накрою стол к чаю, – тягучий голос с легкой хрипотцой музыкой прошелся по оголенным нервам: хороша, ах хороша! Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова от восхищения и неожиданности.

– Может быть, уважаемые дорты предпочтут кофе или кудин? – расставляя на столе чашки, спросила новенькая горничная. На секунду подняла взгляд и тут же опустила, розовея скулами.

– Кудин, – отрывисто бросил следователь.

– А я буду кофе, со сливками и одной ложкой сахара, – промурлыкал пришедший в себя Томас и попытался незаметно огладить служанку чуть ниже затянутой широким поясом талии. Но девушка невероятным образом изогнулась и, лукаво улыбнувшись, отправилась выполнять поручение.

Сайрен проводил ее задумчивым взглядом.

– Кхм…кхм… – прокашлялся Томас и задумчиво покрутил в пальцах салфетку, – странно, я не видел эту девушку раньше…

– О, ничего удивительного, дорт Томас, – я безмятежно улыбнулась и с удовольствием вдохнула горьковатый запах чабреца, – это моя новая горничная, Ари. Замечательная девушка, они с Ханной прекрасно дополняют друг друга.

– Хмм, когда это ты успела найти себе еще одну горничную? – подозрительно осведомился свекор.

– Сегодня в городе, бедняжка осталась сиротой, поэтому я решила принять участие в судьбе этого нежного цветка юности. Ой, дорт следователь, вы подавились?

– Ничего страшного, – откашлялся Сайрен, – просто потрясен вашим участием в судьбе невинных дев.

Неужели догадался, встревожилась я, конечно, ему по долгу службы положено подмечать мелкие детали и связывать в логические цепочки разрозненные факты. Надеюсь, ему хватит ума промолчать.

Двери вновь отворились, но напитки для мужчин принесла уже не Ари, а знакомая всем Ханна. Резким движением, лишенным и намека на плавную томность, она водрузила на стол чашки, вазочку с вареньем, сливки и блюдо с пирожными.

– Приятного аппетита! – скрипкой в руках хулигана продребезжала моя верная помощница. – Арька поможет Селене немного, если вы не против, хозяйка. В закрытых гостевых порядок навести надо, проветрить и пыль протереть.

– Конечно, а ты проверь малую гостиную, после обеда нас с дортом Холлом ждет долгий разговор.

Ханна вышла, буквально через пару минут, извинившись, нас покинул и Томас, ссылаясь на неотложные дела.

Мы с Сайреном сидели в тишине, думая о своем и настраиваясь на предстоящий допрос.

Внезапно перед следователем материализовался плотный серо-зеленый конверт. Извинившись передо мной, мужчина достал письмо. Прочитал. Хмыкнул и задумчиво посмотрел на меня. Еще раз прочитал. Потом как-то странно вздохнул, почесал переносицу и спросил:

– Кто же вы такая на самом деле, дора? И что творится у вас в поместье?

Я замерла. Что ему известно? Как теперь себя вести? Сознаваться в подмене или играть до конца? Мысли лихорадочным снежным вихрем пронеслись в голове, пальцы заледенели, по спине проползла капля холодного пота, щекоча натянутые до предела нервы.

Видя мое смятение, следователь хищно усмехнулся:

– Все вы, преступники, уверены в своей гениальности и безнаказанности, но того не учитываете, что у ваших жертв может хватить смелости обратиться за помощью и защитой. О чем вы вообще думали, балуясь темным колдовством на глазах у множества свидетелей⁈

Я непонимающе заморгала. Меня не раскусили, но тогда в чем же еще обвиняют, кроме смерти мужа? Какое темное колдовство?

– Не стройте из себя невинную козочку, дора, – жестко проговорил Сайрен, полностью скинув с себя образ благовоспитанного дорта и превратившись в мрачного и циничного специалиста, каким его и знали коллеги из ОТПиНУ. – Ненавижу завравшихся богатых дамочек, считающих деньги синонимом безнаказанности. Ничего, и на вас найдется управа.

– Вы забываетесь, дорт, – холодно произнесла я, собрав в кулак всю свою решимость, – не стоит опускаться до оскорблений, не предъявив доказательств и не выяснив все детали. Как бы потом вам самому не стало стыдно за свое поведение.

Сайрен молча сверлил меня взглядом, потом хлопнул рукой по столу:

– Давайте пройдем в гостиную. Там будет удобнее говорить, мне надо подготовить артефакты.

– Прошу за мной, – чопорно кивнула и вышла в коридор. Настроение, поднятое «малышкой Ари», стремительно катилось в бездну. Хотя, ведь это хорошо, что меня ненавидят?

Мы расположились в удобных креслах. Следователь выставил на стол прозрачную сферу, в глубине которой клубился молочно-белый туман, и пару небольших разноцветных кристаллов. Выбросив вперед руку, мужчина разжал кулак, и дверь мгновенно оплели толстые зеленоватые жгуты, плотно прикрывая створки. Такие же лианы «заперли» стрельчатые окна, после чего растаяли, впитавшись в деревянные рамы.

Я с отстраненным любопытством наблюдала за происходящим, морально готовясь к непростому разговору.

– Дора, я обязан рассказать вам о применяемых артефактах, таковы правила. Это сильнейшая сфера истинности, она не даст вам соврать, отмечая малейшие изменения вашего тона, дыхания, сердцебиения и внутреннего состояния. Новейшая маго-техническая разработка, – Сайрен Холл указал на шар, потом перевел взгляд на кристаллы, – эти артефакты записывают наш разговор, при этом контролируя мои вопросы и ограждая вас от превышения мной полномочий. Надеюсь на ваше благоразумие, дора. Начнем?

Я кивнула.

– Ваше имя?

– Ангелина Бэкруд, урожденная Триссон.

Следователь хмыкнул, глядя как туман внутри сферы окрашивается в чуть розоватый цвет сомнения, и приподнял бровь, ожидая пояснений.

– Мои родители всегда звали меня Полиной, «маленькой, солнечной девочкой». Имя Ангелина выбрала для своей внучки Инесса Триссон. Я только сейчас начинаю привыкать к нему.

Розовый оттенок исчез, подтверждая правдивость моих слов.

– Ваш возраст?

– О, женский возраст – коварная штука, – усмехнулась я, глядя на поморщившегося следователя, – мое тело еще совсем молодо, ему всего двадцать шесть, но душа моя много страдала, на нее давит груз бед и несчастий, ей уже за тридцать. Но вам же это неважно? Поэтому запишите двадцать шесть.

Сайрен Холл скрипнул зубами и продолжил задавать вопросы, постепенно подбираясь к главному:

– Вы убили своего мужа, Маркуса Бэкруда?

– Нет, конечно!

– Вы виновны прямо или косвенно в его смерти?

– Моя душа чиста перед богами и людьми, – сфера сохранила молочную белизну.

– А тело? – насмешливый взгляд из-под сведенных в раздумье бровей.

– Вы задаете вопросы о чистоте тела вдове, похоронившей трех мужей⁈ Я – не невинная дева, дорт, ни в одном из смыслов. Если меня попытаются обидеть, отвечу. Например, я предложила служанке выпить яд, который она принесла мне под видом чистой воды. О, не переживайте, девочка сбежала, мне просто нужно было отследить ее реакцию. Эти руки, – я вытянула вперед изящные кисти с длинными пальцами, отвлекая внимание моего мучителя, – без раздумий разорвали несколько договоров, оставив нечистых на руку слуг без средств к существованию. Но! Мое внутреннее я категорически против любого реального насилия и не способно убить другое живое существо.

– Допустим… – Сайрен помолчал, анализируя сказанное, а потом резко спросил, – Обвал был случайностью?

– Нет, вы же и сами это знаете, – отпираться не было смысла, следовало только не оступиться, идя по тонкому краю между правдой и недосказанностью.

– Даже так? Хмм… Очень интересно. Тогда расскажите подробно о происшествии. Все, что вы знаете, помните, думаете.

– Маркус сильно проигрался в столице, он стремительно терял друзей и обзаводился врагами, – осторожно начала я, – Он стал забывать о своих обязанностях и молодой жене, связался с плохой компанией. Путем долгих уговоров удалось убедить его пожить некоторое время вдали от города: спрятаться на время, затаиться, вернуть себе здоровье и подлечить расшатанные нервы. Встреченные по дороге пастухи сказали, что основной путь размыт дождями и надежней будет ехать через перевал по старой, но еще сохранившейся дороге. Там и случился обвал. Я уверена, он был подстроен хладнокровным убийцей. Место было выбрано идеально – единственный узкий участок с отвесной стеной по правую руку. Маркус, возничий и горничная погибли на месте, камни раздавили всю переднюю часть кареты. Иногда маленький женский каприз срочно достать из дальней коробки любимую шаль может спасти жизнь. Я не помню в подробностях тот день. Про свои впечатления от случившегося могу рассказать на основе кошмаров, что видела, пока болела. Остальное стерлось из памяти. Страшная трагедия.

Я замолчала, глядя на молочно-белый туман. Сайрен Холл тоже молчал. Его явно что-то задело в моем рассказе, но пока что он не мог понять, что именно. Следовало отвлечь его от анализа и занять другим. Я уже открыла рот, чтобы поведать о масляных пятнах и яде, но меня опередили:

– Вы любили своего мужа?

– Да. – Как же не любить веселого парня с Матмеха с серыми смеющимися глазами и озорными ямочками на щеках. Наш брак был недолог, всего три года. Но это было время настоящей страстной любви, которая постепенно завяла под гнетом быта и постоянной учебы.

– Простите, я не так выразился, вы любили Маркуса Бэкруда?

– Нет, – спокойно ответила чистую правду, – будучи дважды вдовой ищут не любви, скорее стабильности и уважения.

Розовеющий туман в сфере заставил меня смущенно пожать плечами и добавить:

– и денег, естественно, не скрываю.

Сайрен Холл вдруг расхохотался и покачал головой:

– Мне все время кажется, что вы меня дурите и водите за нос. Но сфера в основном подтверждает ваши слова. Оставим пока смерть вашего мужа и перейдем к темному колдовству.

– Простите, дорт, но я действительно не понимаю, что вы имеете в виду.

Он молча протянул мне письмо, полученное за обедом. Я всмотрелась в размашистый почерк, привыкая к странным буквам этого мира, а потом погрузилась в чтение.