Текст книги "Интернет-издание авторов рунета "Портал" № 2"

Автор книги: Тина

Соавторы: Сообщество рунета
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Так через пару лет образовался небольшой кружок недовольных, которые не знали о существовании друг друга, так как каждому было неприятно признавать свою ошибку (наш герой умело внушал всем недовольным, что виноваты именно они вместе со своей глупостью и непонятливостью). Тем временем Василий продолжал ходить на мероприятия и всем мило улыбаться, и никто его не гнал. Казалось бы, конца нет беспределу такого проходимца. Но это только в том случае, если на него не найдётся такой же ловкий проходимец.

И он нашёлся. Это был Андрей. Он промышлял тем же, только в среде психологов. Некоторые думают, что это ещё одна несложная профессия, которой можно быстро обучиться самостоятельно. И не надо знать физиологию человека, анатомию, химические реакции, происходящие в организме человека. Это тебе не почки или печень лечить, это душу. А что такое душа и где она там спрятана, и кто проверит её состояние? Не надо учиться семь лет на медицинском. Надо просто уметь внимательно слушать и пытливо заглядывать в глаза пациента. И делиться своим опытом (ну, или чужим). Потому Андрей действовал похожим методом. Будучи человеком обаятельным, внимательным и отзывчивым, он ходил по конференциям, всех очаровывал, а потом легко собирал чужой опыт и мысли. Одно отличие – Андрей больше умел слушать, чем говорить. В остальном профессия юриста и психолога многим схожи – всё это работа с людьми, их проблемами и нервами. Если у человека нет денег на грамотного юриста, ему приходится обращаться к психологу.

Итак, парочка обиженных клиентов Василия случайно попали на консультацию к Андрею, потому что после работы с псевдо-юристом у них начались серьёзные проблемы, приведшие к нервным срывам. Они жаловались ему на наличие в их жизни ловкого манипулянта, к которому они незаметно попались на удочку и теперь не знают, как от него избавиться. Андрей достаточно быстро понял, что в мире юристов завёлся и активно промышляет его коллега. И тут в нём проснулся азарт конкурента. Он ночами анализировал своё поведение в попытках найти способ разоблачения себе подобного. При этом наш псевдопсихолог настолько погрузился в самокопание, что недалёк был тот час, когда ему самому понадобился бы целитель душ и мозгов, а точнее психиатр.

Надо отметить, что у психолога тоже были промахи, и отсюда – недовольные клиенты. Но они не могли самостоятельно отречься от него или вывести на чистую воду. Вроде милый такой, не придерёшься. И на все претензии один ответ: «У вас все проблемы из далёкого детства, и мы ещё до них не докопались. Посетите ещё парочку моих сеансов и начнёте чувствовать, как вам полегчает». И так за одним месячным курсом посещения ещё курс, и так до бесконечности. Логика проста – если ты не доволен, значит, тебя ещё не долечили.

Таким образом, волна недовольных пациентов направилась к консультанту Василию за помощью. Так два проходимца заочно столкнулись. Юрист использовал свои методы выведения на чистую воду. Он настоятельно рекомендовал своим «недолеченным» клиентам затребовать у психолога документы, на основании которых он ведёт практику. Пригрозить налоговой, что вообще считается самым действенным оружием даже для самых отъявленных злодеев.

Надо отдать должное нашим героям, что в запале конкуренции все их умственные способности настолько обострились, что даже поверхностный уровень их знаний в примеренных профессиях не помешал им в конце концов успешно вывести на чистую воду друг друга.

Увы, концовка этого сражения была печальной для обоих, ибо оружие в неумелых руках убивает в первую очередь его обладателя. Посему дело обернулось так. «Психолог» настолько закопался в себе и своих манипуляцих с людьми, пытаясь понять природу всех этих качеств и уловок, что сам сильно душевно заболел и угодил в лечебницу, где им уже занялись настоящие профессионалы. А «юрист» Василий научил на свою голову клиентов, как проверять мошенников. В итоге они, настроенные усилиями психолога весьма решительно, к нему же и вернулись с его списком запросов и угрозами. Объединившись, обиженные клиенты подали иск против Василия с требованием вернуть оплаченные ему деньги и ещё компенсировать нанесённые им материальный и моральный ущербы. К делу подключилась налоговая с обвинением в пособничестве в уклонении от уплаты налогов в особо крупном размере, и в итоге Василий сам сдался в тюрьму, дабы избежать всё возрастающих аппетитов кредиторов.

Так и закончили: псевдопсихолог – в лечебнице, псевдоюрист – в местах не столь отдалённых. Оружие, которым они так и не овладели, погубило их.

Ирина Каденская

Дурочка

– Никогда не смей называть свою сестру этим словом! Ты поняла меня, Дарья?

В голосе мамы появились жёсткие нотки. Да и то, что она называла её сейчас не как обычно, Дашулей или Дашунчиком, а Дарьей, тоже не сулило ничего хорошего.

Даша втянула голову в плечи и шмыгнула носом.

– Ма-ам, – протянула она жалобно, – Гелька всегда первая начинает.

– Ну, ты же уже большая, Даша, – мама присела рядом на корточки, и её глаза оказались вровень с глазами дочки. – Тебе уже шесть лет, должна понимать.

– А Гельке девять! – с обидой в голосе выкрикнула Даша. – Она ещё больше.

Мамины брови нахмурились, она взяла дочь за руку.

– Во-первых, не называй её Гелькой. Она Геля или Ангелина. А во-вторых, Геля у нас особенная. Ты же сама это знаешь. Почему я должна объяснять тебе это, Дарья? Объяснять, что ты должна быть добрее к родной сестре?

Мамин голос дрогнул. Даша опять всхлипнула и провела пальцем по белой крупной горошине на своём синем платье.

– Ма-ам, – протянула она. – Прости, я больше не буду Гельку... Гелю так звать.

– Ну, хорошо, – устало вздохнула мать, поднимаясь. – Будь добрее, Дашенька. Я очень тебя прошу.

– Хорошо, мамочка, – кивнула головой Даша и, соскользнув с табуретки, подбежала к маме, уткнувшись носом в её джинсы.

Мама провела рукой по её белокурым волосам, и опять вздохнула.

Даша уже знала, что обычно после таких разговоров мама уходила на кухню и плотно закрывала за собой дверь. Затем иногда был слышен звук открываемой форточки, и вслед за этим можно было уловить слабый сигаретный дым.

А иногда, что бывало чаще, доносились отдельные фразы, когда мама говорила по телефону.

Вот и в этот раз мама провела рукой по Дашиным локонам, и скрылась в кухне. Девочка подождала, пока закроется дверь, и вышла в коридор. Да, мама опять с кем-то разговаривала, доносились отдельные фразы.

Даша знала, что мама разговаривает с подругой.

– Да, я всё понимаю, да…

– Дашка меня очень огорчает. Да ревнует… ревнует она, конечно…

Услышав своё имя, Даша вплотную подошла к закрытой двери, прислушиваясь.

– А что мне делать, Надя? – мама вдруг повысила голос, и вопрос прозвучал громко и отчётливо. – Что? Да не в финансах дело, сама понимаешь… Алименты он присылает, да… Морально трудно. Ещё и Дашка бунтует. Представляешь, услышала сегодня, как она называет Гелю… нахваталась, наверное, от детей во дворе. Но от этого-то не легче. Да... сил уже просто нет, – мама опять устало вздохнула. – Да, Наденька, да, я всё понимаю. Но делать-то что?

* * *

– Дебилка и сестра дебилки! Дебилка и сестра дебилки!

Звонкий голос Костика разносился, казалось, на весь двор.

– Замолчи! – крикнула Даша, поднимаясь с лавки, на которой она сидела вместе со старшей сестрой.

Геле недавно исполнилось девять. Но выглядела она младше своих лет, хотя и была крупнее и полнее Даши.

Такие же светлые волосы, пухлые щеки.

Но, наверное, всё дело было в её глазах – больших, светлых и... смотрящих, как будто куда-то вглубь, внутрь себя. Геля как будто смотрела... и не видела того, что происходит вокруг.

Или, может быть, наоборот, она видела какой-то свой, прекрасный и удивительный мир, так не похожий на мир окружающий. На этот серый и пыльный летний двор, в котором они с сестрой сидели на скамейке.

И на ездящего вокруг них на велосипеде назойливого Костика, который непрерывно выкрикивал эти слова.

От игровой площадки отделилась парочка – девчонки лет семи. Они также подошли к скамейке, где сидели сёстры.

– Даша! – наконец обратилась одна из девочек.

– Что?

– А Гелька и вправду дебилка?

– Конечно, – хихикнула стоявшая рядом с ней подружка. – Ты только посмотри на неё.

– Сами вы! – прерывающимся от обиды голосом крикнула Даша.

Костик и девчонки засмеялись.

Даша перевела взгляд на Гелю. Та продолжала сидеть всё так же неподвижно, глядя перед собой ничего не выражающим взглядом.

Чувствуя набегающие на глаза жгучие обидные слёзы, Даша соскользнула со скамейки и, не оглядываясь, побежала через весь двор к их парадной.

– Что ж ты дебилку свою бросила? – услышала она за спиной злой голос Костика. Но не оборачиваясь, быстро шла вперёд. По щекам текли слёзы.

Сердце колотилось в груди.

– Даааша! – вдруг услышала она сзади крик и обернулась.

Геля спешила к ней, неуклюже торопясь.

– Дааааша!

Сзади слышался громкий детский смех.

Геля наконец догнала её и встала рядом. И вдруг Даша почувствовала прилив непонятной злости. У неё и раньше бывало раздражение на сестру. Но сейчас появилась именно злость.

Геля судорожно уцепилась за её руку.

– Отстань от меня! – крикнула Даша, сильно толкнув её в грудь.

Геля не удержалась и упала. А Даша, отвернувшись, быстро пошла вперед.

– Дааааша!

Она услышала душераздирающий вопль и остановилась.

Сестра сидела на асфальте. Одна из её коленок была в крови. Геля не плакала, просто смотрела на неё снизу вверх своими большими прозрачными глазами и молчала.

– Ну что? – зло крикнула ей Даша, подходя ближе. – Давай, поднимайся.

Она протянула руку, и сестра уцепилась за неё.

– И попробуй только маме нажаловаться, – прошептала ей Даша в самое ухо.

Геля смотрела на неё и всё также молчала. Глаза её ничего не выражали.

– Дебилка упала! Дебилка упала!

Вокруг кричали подбежавшие дети.

* * *

– Что же случилось, Даша? Ты можешь мне объяснить? – мама закончила обрабатывать йодом разбитую коленку Ангелины и повернула нахмуренное лицо к Даше. – Я теперь, получается, не могу никуда одних вас отпустить? Почему ты недосмотрела за сестрой? Дарья, ты же знаешь, что у бабушки инсульт. Она лежит. Я и за ней должна присматривать. Я думала, вы уже большие девочки. Особенно ты. А что же получается?

Даша молчала, насупившись и опустив голову. Она рассматривала носки своих белых сандалий.

– Мама, Даша не виновата, – вдруг еле слышно проговорила Ангелина. – Я сама.

– Что сама, доченька? – мама погладила её волосы.

– Это, – Геля показала на разбитую коленку. – Я сама.

А Даша хорошая. Да-ша, – повторила она. – Даша хорошая. Я люблю Да-шу.

– Я не буду больше с ней гулять! – выкрикнула Даша, вытирая кулачком слёзы, и выбежала из комнаты.– Не буду. Никогда!

Прошло лето. Мама всё-таки нашла выход и отдала Гелю в специализированный садик-пятидневку для детей с отклонениями в умственном развитии.

Теперь Даша гуляла одна. Но даже сейчас она не смогла избежать обидных слов. Ярлык «сестра дебилки», казалось, приклеился к ней навсегда.

Поэтому она почти перестала гулять во дворе. Да и лето было на исходе. А с сентября Даша должна была пойти в первый класс.

«Там всё будет по–другому, – иногда думала она. – Там не будут знать, что у меня такая сестра. Сестра-дебилка». И иногда она чуть ли не с удовольствием шептала про себя это слово. И почти не вспоминала Гелю, которую мама забирала домой только на выходные. А в субботу и воскресенье с Гелей гуляла теперь тоже только мама.

Даша старалась почти не общаться с ней.

Минула уже середина августа, и до начала осени оставалось каких-то две недели, когда случилось это.

Даша помнила, что утром она съела кашу с клубничным йогуртом, а потом смотрела по маминому компьютеру интересные мультики, когда раздался телефонный звонок.

Мама сняла трубку в коридоре.

– Дашенька, сделай звук потише! – крикнула она дочке, и Даша, подойдя к колонкам, убавила громкость.

– Что? – громко проговорила мама. – Что?! Когда это случилось?

А потом вдруг произошло что-то совсем непонятное. Раздался тонкий мамин вскрик, которого Даша очень испугалась и выбежала в коридор.

Мама сидела на полу с трубкой в руках и плакала.

– Мама, – прошептала перепуганная Даша. – Что случилось? Ма-ам?

– Геля... Геля умерла, – услышала она в ответ слова, суть которых её детский мозг ещё не мог до конца осознать.

За шесть лет своей жизни Даша ещё не сталкивалась со смертью. Просто она понимала, точнее, старалась понять, что Геля никогда больше не вернётся.

Мама объяснила ей, что Геля просто задохнулась во сне. Такое иногда бывает у детей с задержкой умственного развития.

– За Гелей тоже недосмотрели? – спросила Даша у мамы.

Та ничего ей не ответила, а отвернулась к окну, и её плечи затряслись от рыданий. Последние дни мама постоянно плакала и винила себя в смерти дочки.

На похороны Гели Дашу не взяли. Она не видела сестру мертвой. Просто теперь в их квартире за письменным столом появилась небольшая карточка Гели в рамке. А мама каждый день ставила рядом с ней свежие цветы. Даше мама сказала, что Геля теперь стала ангелом и живёт на облачке.

– Разве там можно жить? – простодушно спросила девочка.

– Да, – мама грустно кивнула головой. – Геленька теперь ангел. Самый настоящий.

В конце августа Даше исполнилось семь лет. Мама подарила ей красивую куклу-златовласку. И еле сдержала слёзы, когда дочка сказала, что назовёт куклу Ангелиной. Весь вечер Даша что-то рисовала разноцветными фломастерами. А поужинав, уже перед тем, как ложиться спать, она подошла к маме, обняв её и уткнув нос ей в джинсы.

– Мамочка, я хочу к Геле, – прошептала Даша.

– Милая моя, – мама погладила её по голове, – Геля теперь на облачке. Ты же знаешь.

– Да, – Даша подняла глаза и посмотрела на маму снизу вверх. – Я знаю. Но я на кладбище хочу. Возьми меня туда, ма-ам. Пожалуйста.

– Ну... хорошо, – тихо ответила мама.

Был сороковой день смерти Гели. Мама с дочкой стояли у небольшой свежей могилы, украшенной венками.

Фотография. Серая плита с выбитыми на ней датами совсем коротенькой жизни. Мама нагнулась и положила рядом с плитой букет больших разноцветных астр. Вытерла слёзы.

– Ну, доченька, пойдём, – она сжала в руке ладошку Даши.

– Да, – ответила девочка. – Только я хочу...

Она сделала шаг вперёд, и женщина заметила, что девочка держит в руке ту самую красавицу-куклу, подаренную ей на День рождения.

«Я даже не заметила, как она взяла её с собой из дома», – подумала Дашина мама.

Даша посадила куклу рядом с фотографией Гели.

– Я хочу подарить ей это, – прошептала девочка. – Ведь на облачке, наверное, нет игрушек. А Геля вернётся и заберёт её. Правда, мам?

– Да, солнышко... хорошо, – устало согласилась мама.

Даша достала из кармана какие-то сложенные листы бумаги, развернула их. И её мама увидела, что на одном была нарисована девочка с крыльями. А на втором крупными корявыми буквами было написано:

«Возвращайся к нам!»

Рисунок и письмо положили рядом с плитой, придавив сверху букетом, чтобы их не унёс ветер. На кладбище в этот день было очень ветрено.

А когда мама с дочкой шли по аллее обратно, Даша всё время оборачивалась на могилу сестры. Как будто Геля действительно могла вернуться.

Денис Голубев

Осада

И пытались постичь

Мы, не знавшие войн,

За воинственный клич

Пpинимавшие вой,

Тайну слова «пpиказ»,

Hазначенье гpаниц,

Смысл атаки и лязг

Боевых колесниц.

В.Высоцкий «Баллада о битве»

Покрасневшими от холода пальцами Димон тщательно соскрёб с асфальта остатки отбитого каблуком утоптанного снега и скатал его в комок. Тот получился твёрдым и в меру тяжёлым. То, что надо!

Слегка подкинув на ладони уже не снежок даже, а круглую серую ледышку, Димон собрался было поднявшись, запустить снаряд в противника, но его остановил сидевший напротив Толян:

– Погоди!

Не вставая, он за ремень подтянул к себе валявшуюся рядом сумку. Зубами стащил с руки шерстяную перчатку с налипшими льдинками и, порывшись среди потрёпанных учебников, выудил, наконец, погнутую алюминиевую линейку. С её помощью Толян осторожно высунул свою шапку в просвет между мерлонами.

Через пару секунд один снежок метко сбил кроличью ушанку, а ещё два, не столь метких, впечатались в зубцы по обе стороны от бойницы. Из-за стены раздались радостные возгласы, которые, впрочем, тут же сменились матерными проклятьями – неумелыми и оттого ещё более грубыми.

Димон тоже метко бросал.

– Кажись, Санчо прямо под глаз залепил! – похвастал он со злой весёлостью, вновь усевшись на корточки. – С шапкой это ты нормально придумал!

– В кино видел, – отмахнулся Толян.

– Да я тоже видел, но не додумался бы, – Димон вытер рукавом нос. – Чё делать будем? Снега-то не осталось.

– Они об этом пока не знают.

– Скоро догадаются, если не дураки.

– Вот и пусть догадаются. А снега у нас ещё полно, – Толян похлопал рукой по спрессованным снежным комьям. – Из стены будем брать.

Димон с сомнением пожал плечами.

– Если стена слишком тонкой станет, то боюсь, проломят они её. Если подберутся.

– Е-э-эсли, е-э-эсли... – передразнил его Толян. – Ты-то что предлагаешь? Сдаваться?!

– Не! – тряхнул головой Димон и попытался руками отколупать кусок от снежного монолита. – Давай комки заготавливать, пока время есть. А есл... Ну, в смысле, в крайнем случае, попытаемся прорваться и удрать.

– Ты лучше лепи, а я резать буду.

Линейка вошла в стену упруго, будто нож в живую плоть. Сравнение возникло само собой и отозвалось в душе пацана щемящей жалостью – крепость была его детищем.

Нет, строили её, конечно, все вместе – и Димон с Жекой, и Санчо с Дроздом. Даже Шкет, младший брат Санчо, и тот помогал. Но верховодил всё же Толян.

Это он выбрал место – слепой угол между домом и котельной. Он предложил строить крепостную стену толщиной в два, а высотой в три снежных кома. Он же придумал, как закатывать комья наверх с помощью досок, и как потом вырезать бойницы длинной проволокой.

Когда, наконец, стена снежной твердыни наглухо закрыла треугольное пространство, все пацаны взирали на своё творение с гордостью, однако Толян, пожалуй, гордился больше остальных.

– Бастион! – произнёс он тогда вслух.

Грозное слово понравилось. Слышался в нём свист ядер, чудился запах пороховой гари и виделись истрёпанные картечью знамёна.

На ночь, когда температура всё ещё опускалась ниже нуля, наружную сторону крепостной стены и покатую площадку перед ней залили водой. К утру заледенелый бастион и впрямь выглядел неприступным.

Крепости – не беседки. И возводят их – не в дочки-матери играть, а в войну. Потому на другой день, после уроков, тем, кто ещё вчера сообща созидал, нынче предстояло сойтись в схватке. Друг с другом.

Посовещавшись, сговорились, что бастион станут оборонять вдвоём. Остальные – нападать.

Кому где сражаться решила детская считалка: «Вышел немец из тумана; Вынул ножик из кармана; Буду резать, буду бить; С кем останешься дружить?»

Защищать крепость выпало Толяну с Димоном. Оба были довольны жребием, а вот Санчо, похоже, затаил обиду. Нет, вслух не высказал, конечно, но когда он возглавил нападавших, осаждённые как-то сразу поняли, что ожидать пощады не придётся.

Очень скоро игра превратилась в бой. В настоящий бой. А друзья-соперники – во врагов.

Заготовленных заранее снежков хватило на три штурма. Трижды Санчо бросал своих людей в яростные атаки, и трижды они бывали отброшены.

Жека, поскользнувшись, ушиб колено и теперь заметно прихрамывал, а Дрозду меткий бросок расквасил нос. Кровь, запёкшаяся над верхней губой, виднелась даже издалека, но одурманенный сраженьем пацан не обращал на неё внимания.

Однако и защитников бастиона не миновала участь всех осаждённых. Рано или поздно проблема ограниченных ресурсов заставляет их запивать плохо прожаренную собачатину собственной мочой. Димон с Толяном принялись разбирать стену. Отчаянный шаг. Истончённая стена уже не могла служить надёжной защитой. Зато давала возможность проиграть с честью.

Толян вырезал целые куски снега, из которых Димон торопливо лепил плотные комки. Их набралось уже не мало, когда с той стороны догадались о трудностях в крепости.

– Эй! – послышался голос Санчо – У вас там что, снежки закончились? Сдавайтесь! Очень больно вашим ж...пам не будет! Обещаю!

Дрозд и Жека громко и зло засмеялись, а Толян встретился взглядом с Димоном. По взаимной договорённости, капитуляция влекла за собой расстрел сдавшихся. Снежками по задницам. Больно? Да, но терпимо. Зато, нестерпимо обидно.

Димон криво усмехнулся и покачал головой. Толян кивнул в ответ, поднялся и, выставив перед собою сразу два кукиша, крикнул:

– А вот это видал?!

Присесть еле успел – вражеский снежок лишь чиркнул по макушке.

– Скоро пойдут, – почему-то прошептал Толян, и словно корзину, заполнил свою шапку снежками. – Приготовься!

Всякое ожидание утомительно, однако никакое не сравнится с ожиданием схватки.

Толян скорее почуял, чем услыхал неподалёку осторожные шаги и сопение.

– Пора! – выдохнул он, вскакивая, и Димон последовал за ним.

Противники находились уже метрах в пяти. Двигались не спеша, опасаясь, должно быть, подвоха. И не напрасно. Град запущенных снежков, всё же застал нападавших врасплох. Они не отступали, но спасались бегством, спотыкаясь, падая и матерясь при каждом метком попадании.

Толян провёл холодной мокрой ладонью по вспотевшему лбу. Огляделся. Комков опять оставалось в обрез, да и времени лепить новые, пожалуй, не было.

– В следующий раз подпусти их поближе. Бей в упор. А я пока зубцы подрежу.

– Зачем?! – не понял Димон.

Толян не стал объяснять. Противники, бросая на ходу снежки, снова пошли на штурм, а он вонзил линейку в стену у основания зубца.

Наступавшие ослабили натиск только у самой крепости. Здесь скользкий наклон не позволял двигаться быстро. И всё же они продвигались. Димон бил метко, но экономно и в одиночку не мог их сдержать.

Санчо достиг бастиона первым. Ухватившись руками за мерлон, он собрался, было, взобраться на стену, однако Толян надавил на подпиленный зубец и тот грохнулся вместе с вражеским предводителем. Второй зубец Толян обрушил под ноги подоспевшему Дрозду. Он свалился вслед за Санчо, а Жеку сбил на землю комок, полученный в ухо от Димона.

Противники уползали восвояси на карачках, а отступив, затаились между деревьев в сквере.

– Похоже, мы их сделали, а?

Димон не скрывал радости, но Толян покачал головой:

– Будет ещё одна атака. Последняя. Давай готовиться.

В этот раз спокойно подготовиться им не дали. Тяжёлые и рыхлые комья снега, брошенные издалека навесом падали в крепость непрерывно. Противники били не прицельно, но часто, и вскоре Димон с Толяном оказались мокрыми и слегка оглушёнными от нескольких случайных попаданий. Ритмичные шлепки раздавались и за стеной. Димон высунулся поглядеть и тут же сообщил возмущённо:

– Они, слышь, землёй кидаются! Куски из газона выковыривают и кидают. Не по правилам же!

– Они не по нам кидают, – возразил Толян. – Лёд забрасывают, чтобы не скользить. Санчо небось додумался, зараза! Всё, Димон, теперь они прорвутся. Как проломят стену, отступаем в угол и отстреливаемся, пока есть чем!

– Поглядим ещё!.. – сердито пробурчал Димон, скатывая очередной снежок.

В новую атаку наступающие кинулись бегом, построившись свиньёй. Санчо, склонив голову, бежал впереди. Двое его соратников подталкивали его по бокам.

Осаждённые встретили их шквалом брошенных комков, но остановить уже не смогли. Живой клин, разрушив тонкую стену бастиона вломился в крепость и тогда только в осаждённых ударили вражеские снежки. В лоб, по губам, по носу! Снег облепил тела и лица защитников. За шиворот и то набился.

Отбрасываясь вслепую, они оказались зажатыми в угол. Больше отбиваться было нечем.

Стоя плечом к плечу, Толян с Димоном глядели в торжествующе оскаленные лица врагов. Те отвели в замахе руки со снежками. Тяжёлые обледенелые комки обещали побеждённым несколько секунд боли. И всё же они не повернулись спиной. Толян, правда, не выдержал, зажмурился, ожидая удара и слушая барабанную дробь собственного сердца.

Удара не последовало. Зато он почувствовал, как Димон толкает его в бок. Открыв глаза, Толян увидал, что их противники, побросав снежки, стоят напротив и отдают им честь. По-военному. Даже Шкет, брат Санчо, появившись откуда-то, тоже прикладывал руку к виску и почему-то плакал. Малой ещё!

ЮМОР

,

Владислав Ким

Цензура

– Ну, как вам?

– В принципе, хорошо, но некоторые моменты я хотел бы с вами обсудить.

– Серьёзно?

– Да, кое-что придётся вырезать.

– Странно, я вроде старался писать аккуратно.

– Я бы так не сказал. Начнём, пожалуй, с названия.

– Что не так?

– «Приносящая страдания». Пахнет сексизмом. Считаете, все женщины приносят страдания?

– Я? Нет. Я совсем не это имел в виду…

– Продолжим. Первый абзац – и сразу же провал.

– Какой? Там вообще описание красоты…

– Читаю: «…её, глаза, будто крылья ангела…». А если эту книгу будет читать не христианин? Религиозное оскорбление. Это серьёзно.

– Да кого я оскорбил?

– Успокойтесь. Дальше. «Чёрные туфельки». Нельзя «чёрное». Это же расизм. А если чёрный прочитает вашу книгу? Ему будет неприятно.

– Так там про цвет!

– Смените цвет.

– …

– Далее. «Была похожа на француженку». Вы считаете итальянок уродливыми?

– С чего бы? Нет!

– А испанок? Немок? В конце концов, чем вам наши не угодили?

– Да я ж не то имел в виду…

– В каждой нации есть и красавцы, и уроды. И француженки некрасивые есть. Наверное… Неважно! Это шовинизм чистой воды! Как можно, вообще?

– Это ж…

– Пройдём дальше. «Вид Питера из окна…»

– Тут что не так?

– Во-первых, Питер. Вообще-то, Санкт-Петербург! Вам по буквам продиктовать? Во-вторых, названия городов вовсе писать не стоит. Это может быть воспринято как реклама или какой-то политический контекст.

– Какой контекст? Я живу здесь. Мой герой живёт здесь. В конце концов, ваше издание называется «Питеркнига»!

– Опустим это. У вас написано: «Синее небо отражалось в Неве».

– Я понял. Нева – нельзя.

– Да, но не только. Синее.

– Этот цвет чем вам не нравится?

– Намёк на слово «голубое». Мужчинам с сексуальной инверсией это может не понравиться.

– Я же написал «синее»!

– А небо что, голубым не бывает?

– ?

– Идём далее. «В подворотне скулила собака».

– И? Я обидел собак?

– Не только. Для начала, собака – друг человека. Она верная, добрая, может совершать героические поступки. Она – защитник. Потом, некоторые народы их употребляют в пищу. Если б вам сказали: «Гамбургер плачет», вы б смогли спокойно его потом съесть? Наконец, вы могли оскорбить людей, в чьей культуре или религии собака занимает не последнее место.

– Это просто… я не понимаю…

– Далее у вас: «Приеду, только если рак на горе свиснет!»

– Так это ж народное выражение.

– Народное не народное, а рак – серьёзная болезнь. Нехорошо её упоминать.

– В смысле?

– «Было ощущение дежавю…» Вообще-то, это недоказанная теория. Тем более, у вас даже не фантастика.

– Так я имел в виду, мол, он это уже видел, с ним было что-то похожее.

– Так и напишите! А лучше это вообще удалить. Итак, следующее: «Он не выключил свет». Вы знаете, сколько стоит электричество? Люди прочитают вашу книжку и не выключат свет. Отлично? Плюс пожары.

– Я напишу «не выключил свет» и начнутся пожары? Что за бред, я извиняюсь?

– Оставим это. Дальше ещё круче: «поставив чайник на ярко горящий огонь…» Вы в курсе, что слова «огонь», «гореть», «атака», «взрыв» нежелательны. Они вызывают агрессию. А у вас аж два в одном предложении!

– Бред.

– Нужно зачеркнуть к хренам.

– Что вы такое говорите?

– Мне можно. Я – Цензура. С большой буквы.

– Это ваша фамилия?

– Язвите? Не надо. Сарказм, кстати, запрещён.

– Вы мне полстраницы поудаляли. А это только первая глава.

– Вторую я, кстати, полностью убрал.

– Что?!

– Там же сплошная порнография. Это просто отвратительно.

– Какая… Вы о чём?! Он в конце главы её только на свидание пригласил! Всё это время он просто в неё влюблялся.

– Думал о ней, хотел её, да?

– Вы что такое говорите? Зная эти правила, я даже побоялся написать такие слова, как «желание», «вожделение», «страсть». Даже намёков не было!

– Вот! А почему? Вдруг это прочитает человек с сексуальной аверсией? Или дисфункцией?

– Скажите, а ваши книги нормальные люди читают?

– Не смешно.

– Вы меня утомили…

– Подождите уставать, сейчас самая интересная часть будет.

– Какая?

– Их свидание.

– Хм… Я думаю, жестокий сексизм, равноправие женщин, нарушение прав вегетарианцев; пренебрежение правами официанта, как человека; реклама пищи, напитков, несуществующего ресторана. Что ещё… Ах, да! Алкоголь! Как же я мог забыть!

– Видите, вы уже учитесь. Сами знаете некоторые свои ошибки.

– У меня интуиция хорошо развита.

– Не умеете шутить – не стоит. А я продолжу. «Сидел на стуле, как на пороховой бочке, боясь сказать что-то не то…»

– Здесь что не так?

– Указывать на взрывоопасные, смертельно ядовитые и наркотические вещества запрещено.

– Согласен. Нужно было написать: «…будто в поясе шахида…»

– Проехали. Ваш герой читает возлюбленной стихи Пушкина?

– Да.

– А как же авторские права?

– Он же… умер.

– Умер не умер, а закон есть закон.

– Я так понял, их диалог о том, «живёт ли кто-нибудь на тех звёздах» тоже удалить?

– Как вы догадались?

– Ну… права инопланетян…

– Опять вы начинаете. «Он чувствовал, как подкашиваются его ноги, и больше не мог держать равновесия…» А если вашу книгу прочтёт калека?

– Да вы с ума сошли!

– Как вы можете мне такое говорить? Дискриминация душевнобольных? А если у меня родственник – сумасшедший? Или друг – шизофреник?

– Я не удивлюсь…

– Я вас сейчас выгоню!

– Всё, всё, давайте дальше.

– «Огромная волна эмоций нахлынула…». Вам не жаль пострадавших от наводнений и цунами?

– Нужно было написать: «Огромный самолёт эмоций врезался в высокий небоскрёб сознания»?

– Не паясничайте. Ещё «она была вне себя от злости». Астральные темы? Переселение душ? Опять вы лезете туда, куда не нужно?

– Без комментариев…

– Вот и славно. Но это: «Она [её мать] относилась ко мне, как Кортес в своё время относился к ацтекам» уже ни в какие ворота!

– Ужас! Я такое написал? Наверно, это кот забрался на клавиатуру. Это всё?

– Ещё вы зачем-то расписываете ненужные вещи.

– Примеры.

– «Он настолько привык к ежедневным звукам вагонов метро, что определял по ним время». Зачем это?

– Это метафора.

– Фигня, а не метафора. А зачем вы написали: «она намазала губы губной помадой и блеском для губ»?

– Люблю тавтологии.

– Так, всё, хватит! Половина шестой главы занята неуместным насилием. Как вы это объясните?

– Какое насилие? Он упал с лестницы и вывихнул руку.

– Это какое-то самобичевание. Как это дети будут читать?

– А я думал, вы уже поставили рейтинг 18+.