Текст книги "Темная и Белая жизнь (СИ)"

Автор книги: Темно Серый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 40 страниц)

Арон поблагодарил мастера, тот в ответ только кивнул и удалился, оставляя жеребят с гнездом. Даеан с помощью магии стал потихоньку перемещать его на четвертый этаж. Все это заняло десять минут. Закончив с транспортировкой, они освободили место и поставили новую “кровать” к окну. Сапфира, до этого наблюдавшая со стороны, наконец-то подошла к своему новому ложу и попыталась устроиться. Она вертелась и никак не могла найти комфортное положение, пока Даеан кое-что не вспомнил.

– Сапфира, отойди, дай я кое-что поправлю, – дракониха покинула кровать, давая единорогу выпустить из рога луч, который накалил гнездо.

После этого чешуйчатая резко прыгнула в гнездо и приняла удобную позу. Гнездо остыло. Дракониха явно была довольна.

– Спасибо, теперь у меня есть своя личная кровать. Не знаю, почему, но она гораздо удобнее, чем ваши. Из-за них почему-то спина болит, – пожаловалась она, ложась обратно.

– Спасибо, Арон, – зевнув, всадник лег в кровать и притворился, что спит. Через какое-то время,Арон тоже лег и уснул. Дождавшись этого, Даеан обратился к своей подруге:

«Сапфира, с ним был мастер магии Эрик. Ты ничего не чувствуешь?» – с подозрением спросил он мысленно.

«Я согласна с тобой. Не хотела пока говорить, но я почувствовала изменения в Ароне. Не знаю, как описать их, но что-то очень темное и злое окружает его», – сообщила она другу.

«Нужно будет поговорить об этом с магистром Эмин Дуир. У меня плохое предчувствие насчет нашего нового соседа».

Продолжение следует…

Комментарий к Белая жизнь – Акт 2. Глава 27 – Встреча Дамы и господа. Был изменен пролог. Приятного чтения.

====== Белая жизнь – Акт 2. Глава 28 – Артная ======

С того времени прошло два дня. Всадник заходил к куратору Эмин Дуир. Он расспрашивал его про Арона, но магистр наотрез отказывался что-либо говорить. Он искажал свои ответы так, что понять его могли только избранные.

Ничего не добившись в Архихав и повстречав там нахального ученика, который нагрубил и подставил его на крупную сумму, всадник запомнил его: мелкий аристократишка по имени Лураш. Он записал имя в чёрный список.

Вот и настал день, когда он отправился в Артную. Обычно он работал в артной по вечерам, но утром всё оказалось по-другому. Сейчас здесь было всего пятнадцать-двадцать пони, занимающихся собственными проектами. Вечерами собиралось вдвое больше. Кирдан, как всегда, сидел у себя в кабинете, но атмосфера была более приятная: рабочая, не суетливая.

Всаднику даже заметил в углу мастерской Атани, аккуратно откалывающую пластинки от куска обсидиана размером с большую буханку. Неудивительно, что он никогда не видел её здесь, если она приходит в мастерскую так рано.

Несмотря на предупреждение Хувза, Даеан решил сделать партию синих излучателей. Дело непростое, да к тому же требующее работы с костедегтем, но результаты должны продаваться очень быстро, а весь процесс займёт не больше четырех-пяти часов. Он не только закончит всё вовремя, чтобы встретиться с Сапфирой, но и сможет получить от Кирдана небольшой аванс, так что, когда придет на встречу, в его кошельке будет чуть больше денег, чтобы угостить её чем-то дорогим.

Всадник собрал необходимые инструменты и расположился в одном из вытяжных шкафов вдоль восточной стены. Он выбрал место около оросителя: бака на две тысячи литров из стекла двойной закалки. Такие были расставлены по всей мастерской. Если прольешь на себя что-нибудь опасное, работая под вытяжкой, можно будет просто повернуть кран и отмыться под струей холодной воды.

Конечно, если единорог осторожен, ороситель ему не понадобится. Но приятно, что он так близко. Просто на всякий случай.

Разложив всё необходимое под вытяжкой, жеребёнок отправился к столу, где держали костедеготь. Хоть единорог и знал, что он не опаснее каменной пилы агломерационного колеса, этот полированный бак его весьма нервировал. И сегодня он заметил, что в нём что-то изменилось. Даеан обратил на это внимание одного из самых опытных артефакторов, проходившего мимо. У Джаксима был измождённый вид, обычный для большинства артефакторов в середине большого проекта: словно он решил не спать до тех пор, пока не закончит.

– Разве он должен быть настолько холодным? – спросил он Джаксима, указывая на бак с костедегтем, чьи края покрывали тонкие белые пучки инея, похожие на крошечные кустики. Воздух вокруг металла переливался от холода.

Джаксим уставился на бак, потом пожал плечами.

– Лучше переморозить, чем недоморозить, – сказал он с невесёлой усмешкой. – А то бабах – и все!

Ему оставалось только согласиться, а потом единорог подумал, что это, наверное, как-то связано с тем, что в мастерской сегодня утром холоднее обычного. Ещё не горела ни одна печь, и большинство огней в горнах едва тлели.

Даеан пробежал процедуру сцеживания у себя в голове, проверяя, не забыл ли чего. Было так холодно, что его дыхание висло в воздухе белым облачком. Пот на копытах приморозил к ручкам бака так же, как язык любопытного ребенка прилипает к ручке насоса в разгар зимы.

Единорог отлил в герметичный сосуд около тридцати граммов густой маслянистой жидкости и быстро закрыл крышку. Потом отправился обратно к вытяжному шкафу и начал готовить материалы. После нескольких напряженных минут он приступил к долгому, тщательному процессу подготовки и заправки партии синих излучателей.

Двумя часами позже его внимание вдруг рассыпалось от голоса за спиной. Он был не особенно громким, но чрезвычайно серьёзным, а такой тон в артной игнорировать не стоило.

Голос произнёс:

– О боже!

Поскольку всадник работал с костедегтем, то первым делом бросил взгляд на бак. Холодный пот побежал по его спине, когда он увидел, что чёрная жидкость сочится из одного угла и стекает по ножке стола, образуя лужицу на полу. Толстая деревянная ножка была почти полностью разъедена и уже слышалось лёгкое потрескивание и пощёлкивание: жидкость, скопившаяся на полу, начинала кипеть. В голове у него вертелись только слова Кирдана во время демонстрации: «Кроме того, что вещество сильно разъедающее, его пары загораются от соприкосновения с воздухом…»

Как раз в тот момент, когда мальчик повернулся посмотреть, ножка подломилась, и стол начал падать. Полированный металлический бак упал и ударился о каменный пол; металл настолько промёрз, что не просто треснул или погнулся, а разбился подобно стеклу. Литры тёмной жидкости выплеснулись на пол мастерской. Помещение наполнилось треском и щелчками, когда костедеготь разлился по тёплому каменному полу и начал кипеть.

Давным-давно умный жеребец, проектировавший артную, сделал в мастерской около десятка желобов, чтобы облегчить уборку и борьбу с утечками. Кроме того, каменный пол мастерской то поднимался, то понижался, создавая мягкие переливы подъёмов и впадин, направляющие утечки в эти стоки. Поэтому, как только бак разбился, широкая струя маслянистой жидкости потекла в двух противоположных направлениях, стремясь в два разных желоба. И она продолжала кипеть, образуя плотные низкие облачка: едкие, тёмные, как деготь, и готовые вот-вот вспыхнуть.

Между двумя трещинами тёмного тумана оказалась Атани, работавшая на отдельном столе в углу мастерской. Она стояла приоткрыв рот и застыв в шоке. Она была практично одета для работы в мастерской: лёгкие брюки и тонкая льняная рубашка.

Помещение наполнилось ужасным шумом – пони сразу поняли, что происходит. Они выкрикивали приказы или просто вопили в панике. Они суетились, роняли инструменты и опрокидывали свои проекты.

Атани не кричала и не звала на помощь, а значит, никто, кроме всадника, не заметил, в какой она опасности. Если демонстрация Кирдана хоть чего-то стоила, то, по его предположению, вся мастерская должна была превратиться в море огня и едкого тумана меньше чем через минуту. Времени не оставалось…

Всадник быстро оглядел разбросанные на ближайшем столе проекты, ища что-нибудь, что сможет хоть как-то помочь, но не было ничего: кучка обломков базальта, мотки медной проволоки, неоконченная стеклянная полусфера, которая, возможно, должна была стать очередной игрушкой Кирдана.

И тут Даеан понял, что ему делать. Он схватил полусферу и ударил её о базальт. Она разбилась, и в копыте у него остался тонкий кривой осколок стекла длиной примерно в шесть сантиметров. Магией схватил со стола свой плащ и шагнул к вытяжке.

Прижав копыто к острию осколка, он ощутил неприятное давление и резкую боль. Пошла кровь, всадник мазнул по стеклу и произнёс заклинание. Потом, встав перед оросителем, бросил осколок на пол и наступил на него, раскрошив копытом. Его пронзил холод, какого он никогда не испытывал прежде. Не простой холод, который ощущают в зимний день кожа и конечности – он поразил его тело, как удар грома. Даеан прочувствовал его языком, лёгкими и печенью.

Жеребенок получил, что хотел. Стекло двойной закалки треснуло на тысячи кусочков и взорвалось – всадник еле успел закрыть глаза. Две тысячи литров воды ударили его, как огромный кулак, отбросив на шаг и промочив до костей. Но он уже бежал, петляя между столами.

Хоть он и был проворен, но этого было явно недостаточно. В углу полыхнуло ослепительно алым: туман начал розоветь, испуская странные угловатые язычки ярко-красного пламени. Огонь согреет остальной деготь, заставит его кипеть быстрее.

Пока всадник бежал, огонь растекался, следуя двум дорожкам, которые костедеготь проложил к желобам. Пламя разгоралось с пугающей яростью, вздымая две завесы огня, отрезающие дальний угол мастерской. Огонь был высотой уже почти с жеребёнка и рос дальше.

Атани выбралась из-за верстака и ринулась вдоль стены к стоку в полу. Деготь стекал через решётку, и около стены оставалась дорожка, свободная от огня и тумана. Атани была уже готова пробежать там, когда над решёткой вскипел тёмный туман. Атани испуганно взвизгнула и отпрянула. Туман горел и поглощал всё бурлящим озером огня.

Наконец Даеан обежал последний стол. Не замедляя шага задержал дыхание и перепрыгнул через туман, не давая ужасному разъедающему пару коснуться его ног. Копытами и лицом он почувствовал мощную вспышку жара, но мокрая одежда спасла его от ожогов.

Глаза его были закрыты, и он неловко приземлился, ударившись щиколоткой о каменную крышку стола. Не обратив на это внимания, он бросился к Атани. Она отступала от огня к дальней стене мастерской и смотрела на всадника, приподняв копыта, как для защиты.

– Опусти копыта! – заорал он, подбегая к ней и разворачивая мокрый плащ. Неизвестно, услышала ли она его за рёвом пламени, но точно поняла: опустила копыта и шагнула в плащ.

Пробегая оставшееся между ними расстояние, мальчик оглянулся и увидел, что огонь растёт быстрее, чем ожидал. Туман льнул к полу на высоте щиколотки, чёрный, как деготь. Пламя стояло так высоко, что он не видел другой стороны и совершенно не представлял, насколько успела расшириться огненная стена.

Перед тем как Атани нырнула в плащ, Даеан поднял его повыше, чтобы полностью закрыть ей голову.

– Я тебя перенесу, – крикнул он, заворачивая её в плащ. – Обожжёшь копыта, если попробуешь перейти.

Она что-то ответила, но складки мокрой ткани поглотили слова, из-за чего он не расслышал их за гулом огня.

Он подхватил Атани, неся не перед собой, как прекрасный принц из какой-нибудь сказки, а перебросив через плечо, будто мешок с картошкой. Крепко прижав её бедра к своей груди, он бросился к огню. Жар накатил волной, и он протянул вперёд свободное копыто, защищая лицо и молясь, чтобы влага на штанах спасла его ноги и от жуткой едкости костедегтя.

Перед тем как прыгнуть в огонь, он глубоко вдохнул, но воздух оказался едким и колючим. Он закашлялся и ещё раз вдохнул полной грудью горящий воздух, входя в стену огня. Его щиколотки охватил резкий холод тумана, а вокруг был огонь, и всадник бежал, снова и снова вдыхая ужасный воздух. У него закружилась голова, во рту стоял аммиачный привкус. Какая-то отдельная рациональная часть его подумала: «Конечно, потому он и летучий».

Удар послышался всаднику, когда он уже терял сознание, но голос, который он услышал, успокоил его.

– Даеан, держись! – Дракониха схватила его и попутчицу и вылетела из артной.

Когда жеребёнок очнулся, ему первым делом пришло на ум совсем не то, что вы могли бы ожидать. Но вы вряд ли сильно удивитесь, если, конечно, сами когда-то были молоды.

– Сколько времени? – лихорадочно спросил он.

– Двенадцать часов дня, – ответил женский голос. – Не пытайся встать.

Он упал на кровать. Глубоко несчастный, с кислой тяжестью в желудке, он огляделся. Отчётливый антисептический запах в воздухе сообщил ему, что он в больнице. Кровать тоже говорила об этом: достаточно удобная, чтобы спать, но не настолько, чтобы валяться.

Всадник повернул голову и увидел знакомые, удивительно яркие зелёные глаза в обрамлении коротких светлых волос.

– А-а. – Он расслабленно откинулся на подушку. – Привет, София.

София стояла около одной из высоких конторок, ограничивавших комнату. Классические тёмные цвета одежды работников медики делали её бледное лицо ещё белее.

– Привет, Даеан, – ответила она, продолжая писать свой отчёт о лечении.

– Я слышал, ты наконец добралась до студентов, – сказал он. – Поздравляю. Ты давно того заслуживала, все знают. – Софья подняла взгляд, ее губы изогнулись в легкой улыбке.

– Похоже, жар не повредил позолоте твоего языка. – Она отложила перо. – Как чувствует себя остальное?

– Копыта хорошо, только онемели, поэтому я предполагаю, что обжёгся, но вы уже что-то с этим сделали. – Приподнял простыню, заглянул под неё и аккуратно подоткнул обратно. Его вдруг охватила паника: – Атани в порядке? – София серьёзно кивнула и подошла ближе к кровати.

– У неё пара синяков – ты её уронил – и немного опалены щиколотки. Но она в лучшей форме, чем ты.

– А как остальные из артной?

– На удивление хорошо, если учитывать все обстоятельства. Несколько ожогов, обычных и химических. Один случай отравления металлом, но не сильного. Обычно при пожарах главная проблема – дым, но то, что горело сегодня, похоже, вообще не дымило.

– Оно давало что-то типа аммиачного дыма. – Он сделал глубокий вдох, проверяя лёгкие, и с облегчением сказал: – Но мои лёгкие, кажется, не обожжены. Я вдохнул всего раза три, пока проходил.

Раздался стук, и в дверь просунулась голова Хувза.

– Ты тут как?

– В основном хорошо, – сказал он.

За Хувсом вошла Сапфира, явно нервничая.

– Ты уже совсем не такой бледный, как раньше, – сказал он. – Полагаю, это добрый знак.

– Ноги у него ещё поболят, но необратимых повреждений нет, – сказала Софья.

– Я принёс чистую одежду, – жизнерадостно сообщил Хувз. – Та, в которой ты был, сгорела.

– Надеюсь, ты выбрал что-нибудь подходящее из моего обширного гардероба? – сухо поинтересовался он, чтобы скрыть смущение. Хувз отмахнулся от его комментария.

Всадник вышел из всего приключения без серьёзных повреждений, но прямо сейчас на нём не было ни единого места, которое бы не болело. По затылку шеи прошёлся огонь, а на тех местах, где его коснулся огненный туман, остались лёгкие химические ожоги.

После обеда в больнице он решил вернуться в артную и посмотреть, насколько пострадала мастерская. Слышанные им рассказы повествовали, что пожар был взят под контроль очень быстро. Если так, то, возможно, он даже сможет закончить работу над своим синим излучателем. Если нет, то хотя бы вернёт пропавший плащ.

К моему удивлению, основная часть артной вышла из пожара почти без повреждений, только северо-восточный угол мастерской был практически уничтожен. Там не осталось ничего, кроме кучи битого камня, стекла и пепла. На полу и разбитых крышках столов застыли яркие потёки меди и серебра. Более непривычным и неприятным оказалось то, что мастерская была пуста. Такой он её никогда раньше не видел.

Всадник постучал в дверь кабинета Кирдана, потом заглянул внутрь. Пусто. Понятно: без Кирдана некому организовать уборку.

Окончание работы над излучателями отняло на несколько часов больше, чем он предполагал. Ушибы и ожоги отвлекали его, а перевязанные копыта делали работу неуклюжей. Как и большинство артефактных работ, эта требовала двух искусных и ловких копыт. Даже малейшая помеха от повязки становилась серьёзным неудобством.

Однако он закончил проект безо всяких происшествий и как раз готовился проверять излучатели, когда услышал в коридоре Кирдана, бранящегося на странном языке. Даеан оглянулся через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть, как он протопал через дверь к своему кабинету, а за ним – ученик магистра Арвэна.

Он закрыл вытяжной колпак и пошёл в кабинет Кирдана. Через окно он видел Кирдана, размахивающего копытами как фермер, гоняющий ворон. Его копыта были замотаны белыми повязками почти до локтей.

– Хватит! – рявкнул он. – Я позабочусь о них сам.

Медик поймал одно его копыто и чуть получше подогнал повязку. Кирдан отдёрнул её и высоко поднял, чтобы тот не мог достать.

– Лхинсатва. Хватит – значит, хватит. – Медик сказал что-то – слишком тихо, чтоб всадник мог расслышать, но Кирдан продолжал трясти головой. – Нет. И никаких больше лекарств. Я и так уже достаточно проспал.

Кирдан махнул единорогу, который смотрел в окно.

– Студент Даеан, мне надо с тобой поговорить. – Не зная, чего ожидать, он вошёл в его кабинет. Кирдан мрачно посмотрел на него. – Видишь, что я нахожу, когда пожар потушен? – спросил он, указывая на груду тёмной ткани на своём столе. Кирдан осторожно приподнял один угол, и он узнал обугленные останки своего плаща. Кирдан резко встряхнул ткань, и наружу выпала пару золотых битов. – Я нашёл его, где был пожар. – Он нахмурился. – Что ты можешь сказать в свою защиту?

Единорог разинул рот.

– Простите, магистр Кирдан, я был… Меня унесли…

Он посмотрел на него, перевязанного, всё так же хмурясь.

– А почему ты здесь? Даже пострадав при пожаре ты должен был понять, что не следует ходить в таком состоянии. Твоё поведение в последнее время стало весьма беспечным. Я разочарован.

Даеан забормотал какие-то объяснения, но тут суровость Кирдана внезапно превратилась в широкую улыбку.

– Да я же шучу, – мягко сказал он. – Я должен тебе груду благодарностей за то, что ты вытащил студентку Атани из огня. – Он протянул копыто, чтобы похлопать его по плечу, потом поглядел на повязки и передумал.

Всадник обмяк от облегчения и взял свои биты. Похоже, их не повредил огонь и не разъел костедеготь.

Кирдан вытащил маленький мешочек и положил его рядом на стол.

– Эти вещи тоже были в твоем плаще, – сказал он. – Много вещей. Твои карманы были набиты битком, как мешок брахла.

– Вы, кажется, в хорошем настроении, магистр Кирдан, – осторожно сказал он, размышляя, какое обезболивающее ему давали в больнице.

– А то! – жизнерадостно сказал он. – Знаешь пословицу «Чан ваэн коут»?

– Семь лет… Я не знаю «коут».

– «Ожидай беды каждые семь лет», – объяснил он. – Это старая поговорка, и вполне правдивая. В этот раз было два года перебора. – Он показал на останки мастерской. – А теперь, когда беда случилась, она оказалась небольшой. Мои изобретения невредимы. Никто не погиб. Из всех мелких ранений самые серьёзные – мои, как и должно быть.

Он посмотрел на его повязки, и единорога желудок сжался при мысли, что его искусные копыта пострадали.

– Как вы? – осторожно спросил всадник.

– Ожоги второй степени, – сказал он, отмахиваясь от его участливого возгласа прежде, чем всадник успел его издать. – Просто пузыри. Болезненно, но ни обугливания, ни долгосрочной потери подвижности. – Он раздражённо вздохнул. – Однако мне придётся провести чёртову уйму времени без всякой работы в следующие три недели.

– Если вам нужны копыта, я могу вам их одолжить, магистр Кирдан.

Он уважительно кивнул.

– Это благородное предложение, Даеан. Если бы это был только вопрос копыт, я бы принял его. Но большая часть моей работы включает мастерство и опыт, с которой студентом знакомиться было бы… – Он сделал паузу, тщательно подбирая следующее слово. – Не мудро.

– Ну, тогда меня надо перевести в подмастерья, магистр Кирдан, – сказал мальчик с улыбкой. – Чтобы я мог вам помогать.

Кирдан басовито хмыкнул:

– А что, можно. Если ты продолжишь так же хорошо работать…

Даеан решил сменить тему, чтобы не спугнуть удачу:

– А что было не так с баком?

– Слишком замёрз, – пояснил Кирдан. – Металл был просто оболочкой, защищавшей стеклянный бак внутри и поддерживавшей низкую температуру. Подозреваю, повредилась руна бака и он становился всё холоднее и холоднее. Когда реактив замерз – Всадник кивнул, наконец догадавшись:

– Внутренний стеклянный бак лопнул, как замерзшая бутылка пива. А потом реактив проел металл бака. – Кирдан кивнул.

– Джаксим сейчас стонет под гнётом моего недовольства, – мрачно сообщил он. – Он сказал, что ты обращал на это внимание.

– Я был уверен, что все здание сгорит дотла, – сказал единорог. – Представить не могу, как вам удалось так легко взять пожар под контроль.

– Легко? – переспросил Кирдан чуть удивлённо. – Быстро, да. Но я не сказал бы, что это было легко.

– А как вы справились с ним?

Кирдан улыбнулся.

– Хороший вопрос. А ты как думаешь?

– Ну, я слышал, как один студент рассказывал, что вы вышли из своего кабинета и произнесли имя огня, совсем как Стар Свирл Бородатый. Вы сказали: «Огонь, успокойся», и он послушался.

Кирдан расхохотался.

– Мне нравится эта история, – сказал он, ухмыляясь во весь рот. – Но у меня вопрос к тебе: как ты пробежал через огонь? Это вещество выдаёт очень жаркое пламя. Как получилось, что ты не сгорел?

– Я вымок под оросителем, магистр Кирдан.

Кирдан задумался.

– Джаксим видел, как ты прыгнул в огонь через несколько секунд после того, как разлился деготь. Вода из оросителя идёт быстро, но не настолько.

– Боюсь, я разбил его, магистр Кирдан. Это казалось единственным выходом.

Кирдан взглянул в окно кабинета, нахмурился и вышел, направляясь в другой конец мастерской, к разбитому резервуару. Опустившись, он подобрал зазубренный осколок стекла.

– Как, во имя четырёх сторон, ты сумел разбить мой резервуар, студент Даеан? – Его тон был столь озадаченным, что единорог рассмеялся.

– Ну, магистр Кирдан, по словам студентов, я разбил его одним ударом магии.

Кирдан снова ухмыльнулся:

– Эта история тоже хороша, но я ей не верю.

– Более достойные доверия источники заявляют, что я взял с ближайшего стола кусок железного прута.

Кирдан покачал головой.

– Ты отличный парень, но это стекло двойной закалки было сделано моими собственными копытами. Самый сильный Каммар не смог разбить его кузнечным молотом. – Он уронил осколок и встал. – Пусть другие рассказывают истории, какие пожелают, но между собой давай поделимся секретами.

– Это невеликая тайна, – признался он. – Я использовал магию для стекла двойной закалки. То, что я могу сделать, я могу и сломать.

– Но какой у тебя был источник? – спросил Кирдан. – Ты ни с чем бы не успел связаться за такой короткий срок.

Он поднял забинтованное копыто.

– Кровь?.. – удивлённо сказал магистр. – Использование тепла своей крови может быть названо неосторожным, Даеан. Как насчёт озноба заклинателей? Что, если бы ты получил гипотермический шок?

– Мои возможности были весьма ограниченны, магистр Кирдан, – сказал он.

Кирдан задумчиво кивнул.

– Довольно впечатляюще: разбить то, что я соорудил, всего лишь кровью. – Он хотел было почесать бороду, но только нахмурился в раздражении. – Бинты этого не позволяли.

– А вы, магистр Кирдан? Как вам удалось взять пожар под контроль?

– Без имени огня, – признался он. – Если бы тут оказался Иладин, всё было бы проще. Но, поскольку имя огня мне неизвестно, мне оставались только собственные приспособления.

Всадник бросил на него недоверчивый взгляд, не уверенный, шутит он снова или нет. Тяжёлый юмор Кирдана было иногда нелегко понять.

– Иладин знает имя огня? – Кирдан кивнул.

– Кажется, в Академии есть ещё один или двое, но Иладин-то уж точно.

– Имя огня… – медленно произнёс единорог. – И они могут позвать его, и огонь сделает, что они скажут, прямо как Стар Свирл Бородатый? – Кирдан снова кивнул. – Но это же просто сказки! – запротестовал он.

Кирдан насмешливо покосился на него.

– А откуда, по-твоему, берутся сказки, Даеан? Всякая сказка имеет глубокие корни.

– А что это за имя? Как оно работает?

Кирдан поколебался секунду, потом пожал огромными плечами.

– Очень трудно объяснять на этом языке. На любом языке. Спроси Иладина – он, вообще-то, учит таким вещам.

Я из первых уст знал, насколько полезен в таких вопросах может быть Иладин.

– Ладно. А как вы остановили пожар?

– Невелика тайна, – ответил он. – На всякий пожарный случай я держу у себя в кабинете сосуд со специальным составом. Я использовал его как связь и вытянул тепло из пролитого вещества. Реактив настолько охладился, что не мог кипеть, а оставшийся туман выгорел. Львиная доля пролилась сквозь решетки, а Джаксим и другие рассыпали известь и песок, чтобы задержать оставшееся.

– Вы же не серьезно, – поразился он. – Здесь была адская печь. Вы не могли переместить столько тепла. Куда бы вы его дели?

– У меня есть пустой теплоем, приготовленный как раз на случай чрезвычайной необходимости. Пожар – наименьшая из бед, к которым я готовился.

Всадник отмахнулся от этого объяснения.

– Даже если так, этого не может быть. Это должно… – Он попытался рассчитать, сколько тепла ему пришлось бы переместить, но остановился, даже не зная, откуда начать.

– Я насчитал восемьсот пятьдесят миллионов, – сказал Кирдан. – Хотя надо проверить ловушку – для большей точности.

Единорог потерял дар речи.

– Но… как?

– На это я не могу тебе ответить, Даеан. Когда ты поднимешься в ранге до адепта, мы продолжим наш с тобой разговор. А теперь, тебе пора.

Даеан поклонился и вышел из кабинета. Всё тело его болело. После такой прогулки хоть бы по Академии и с разговором с магистром он потерял счёт времени. Уже было за полночь; он мысленно позвал свою подругу.

– Сапфира, забери меня, – устало прошептал он.

Дракониха услышала призыв своего всадника. Почувствовав, где он сейчас, вылетела с крыши.

Прилетев как можно быстрее, она увидела, как единорог покачивался и уже был готов упасть. Сапфира поддала скорости и оказалась рядом с ним. Он расслабился и упал на свою подругу, доверив своё тело и жизнь ей. Она приняла его, как своего родного ребёнка, и, аккуратно уложив на спину, поднялась в воздух и полетела в гнездо.

Продолжение следует.

====== Белая жизнь – Акт 2. Глава 29 – Конец белого ======

С пожара в Артной прошел семестр. Даеан кое какое время наблюдал за Ароном. Но после недельно слежки понял, что это бесполезно. После изменения его из фестрала в пегаса, он перестал как-то вести себя подозрительно. Что могло привлечь его внимания, и раскрыть занавес тайны. Но она не открывалась, а на оборот в плотную зашторивалась и закрывала собой все тайное. Единорог смерился, с этим. И принял пегаса таким какой он есть. Но во снах он слышал эхо прошлого. Кто-то кричал в безумие на кого-то, обвиняя его в чем-то. Всадник держался за эту нить он хотел понять, нет хотел увидеть воочию что там происходит. Но ему не удавалась досмотреть этот сон, что-то или кто-то его будил в этот момент и единорог все забывал.

С каждым месяцем мальчик совершенствовался в магии и месте с ним росла его сила. Магистр магии Эмин Дуир, наседал на бедного мальчика, он хотел выжать весь потенциал из него. И это у него получалось. С каждым проведённым внеплановым занятиям с магистром. Даеан познавал что-то новое и мог после использовать на практике. Ещё он каждый день тренировался стрельбой из лука совершенствуя себя.

Атани поблагодарила его за спасения жизни. И подарила единорогу новый белый плащ, где на спине была прорезь для любого оружия. Этот подарок очень сильно удивил его. Но когда пришел Хувз и все объяснил ему. Всадник понял, что, они знают про лук, который он выиграл у магистра Таонны. Он поблагодарил их за такой щедрый подарок.

Даеан стал подозревать что Хувз и Атани друг другу не ровно дышат. Но влезать в этот любовный круг он не хотел. И оставил их на судьбу, пусть она решит будут ли они вместе или нет.

Ах да, Сапфира больше не на секунду не отходила от него. Даже если он заходил в туалет она умудрялась проникать туда и следить за ним. Всё ли там у него нормально или нужна будет её помощь. Но для всадника это было последняя капля. Он смог с ней договориться об ограничения и личного пространства. Либо он применит на неё санкции, ограничения камней и мяса. И она сдалась, после такого жестокого заявления единорога.

После этого у всадника началась скучная и бытовая жизнь. Каждый день был похож на другого.

Стук двери раздался в комнате, но всадник решил не вставать первым. Он спокойно спал себе, смотрел свой сон, но краем ухом слушал. Может что-нибудь интересное будет. Стук был настойчивый, Сапфира даже не реагировал на это. Её хоть из пушки стреляй она не проснется пока сама не захочет.

Сегодня как не странное она решила спать со всадником. Он был не против этого, и позволил ей занять правый край кровати. Вот единорог услышал, как его сосед раздраженно встал с кровати и рывком открыл дверь. Это можно услышать по скрипу, которая издала дверь. Даеан постарался навострить слух кто пришел, но он слышал только тяжелое дыхания незнакомца, а после закрывания двери.

Интерес заиграл в нём, после несколько недель полных скуки, ему хотелось приключений. Тихонько отодвинув свою подругу, он подошел к двери и прислонился к ней ухом. Тихие голоса за дверью были еле различимые, но он мог понять не которые.

– Ванар… успокойся… – это был голос Арона, всадник мог узнать из тысячи. Ему стало интересно что будет дальше.

– не разобрать я видел…*бормотания* Лурашом… не разобрать – единорогу было трудно слышать через дверь. Но кое какие фразы, ему удавалось услышать. Он не мог больше этого терпеть и воспользовался силой дракона, которая его подруга так благополучна дала ему пользоваться, когда ему нужно.

Обострив свои чувства, он теперь мог спокойно слышать, о чем говорят они.

– Да, есть, я заметил, что она была напугана. После они меня увидели, и я телепортировался в Академию. Прости, я… не смог бы ничего сделать против него. – в его голосе всадник слышал нотки вины.

– Прости, я не хотел. – была странная пауза, от чего Даена подумал не случилось ли что. Но Арон вдруг продолжил. – Но мне будет нужна твоя помощь, если ты говоришь, что он со своими дружками – я не справлюсь. И Сирона тоже нужно позвать. –

– Сирона нету в Академии, он уехал к своей больной матушке. –

Даеан не стал больше медлить, ему хватило этого чтобы собрать всю мозаику происходящего. Услышав слова «Лураш» и, «она была испугана» этого хватило понять, что кто-то попал в беду и за этим стоит этот аристократишка. Он открыл дверь, так внезапно как мог и с улыбкой на лице сказал.