Текст книги "Нас с тобой трое (СИ)"

Автор книги: tapatunya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

17

Тимур ушел с дня рождения сестры достаточно рано. Ему захотелось прогуляться в одиночестве, и он долго бездумно плутал по сырым улицам, ежась от резких порывов холодного ветра.

Дом появился из-за поворота, и Тимур удивился тому, что его ноги сами принесли его сюда.

Лиза сидела, кутаясь в пальто, на скамейке у подъезда и курила.

Тимур второй раз видел её с сигаретой в руках, и ему стало не по себе от этого.

– Привет, – сказала Лиза без всякого выражения, – хорошо повеселился со своей парадной девушкой?

– Парадной девушкой?

– Ну у тебя же есть парадно-выходная девушка, – произнесла Лиза насмешливо, – с которой ты появляешься в людях. А есть вторая, для домашнего пользования. Удивительная штука, наследственность!

Тимур сел рядом с ней на скамейку, разглядывая брызги на своих ботинках. Жалость к матери, появившаяся после разговора с Анфисой, была такой огромной, что за ней не видно было обиды Лизы. Ему было сейчас все равно до её колкостей и шпилек.

– Как ты внимательна ко мне в соцсетях, – ответил он равнодушно. – Теперь ты набросишься на меня? Напьешься? Соберешь вещи и переедешь к бабушке? Исчезнешь на несколько дней? Схватишься за лезвие? Чего еще ты не делала?

Вспыхнула зажигалка, на мгновение осветив лицо Лизы. Она прикуривала новую сигарету, не докурив предыдущую.

– Все-таки я идиотка, – во вновь упавшем сумраке, сказала она, – ну какая же я идиотка. Что со мной случилось тогда, на кладбище? Ты щурился на солнце, и было видно, как тебе неудобно в новом костюме. Волосы падали тебе на лицо, и оно было похоже на лезвие. Острый, тусклый, похожий на нож, мальчик. Зачем я пришла к тебе в банк? Ты так сильно меня ненавидел, и столько в тебе было боли, что мне показалось, что моя боль отражается в тебе, как в зеркале.

Голос Лизы дрогнул, и Тимур увидел, как мелко задрожала её нижняя губа. Она сердито закусила её, вынужденно глотая сигаретный дым.

– Разве может из встречи двух калек выйти толк? – вопросила Лиза сумрак перед собой, и дым, наконец, окутал её губы.

– Перестань так много курить, – ответил Тимур сердито, – и перестань себя так сильно жалеть. Тамару пригласила Инга, я не имею к этому ни малейшего отношения. Как бы там ни было, но я почти наверняка останусь верным тебе до конца своей жизни.

– Что? – переспросила она изумленно.

Тимур протянул руку и выбросил её сигарету. Обхватил ладонями холодное, несчастное лицо.

– Что значит «почти наверняка»? – уточнила Лиза, моментально становясь надменной.

– Ну, с точки зрения теории вероятности…

– Что значит «до конца жизни»?

Лиза была такой подозрительно-любопытной, как заяц, пригнувший уши от страха, но все равно крадущийся за морковкой.

И Тимур, наконец, увидел её – сквозь свою злость, жалость к маме, ненависть к отцу, увидел отчетливо и ясно эту женщину, измученную, но полную слепой надежды. Он поцеловал её, и запах сигарет проник в его рот, и это было не слишком приятно, но скоро он уже не думал об этом запахе, нежно касаясь тонкой ниточки шрама на её губах.

– Ты можешь сомневаться в чем угодно, – пробормотал Тимур, крепко прижимая к себе Лизу, – но изменять тебе я точно не стану. – Он невольно рассмеялся. – Мне и тебя одной слишком много.

Она что-то возразила, но слова исчезли в ткани его пальто.

– Пойдем домой, – попросил Тимур, которому вдруг смертельно захотелось, чтобы между им с Лизой и всем остальным миром образовалось как минимум четыре стены.

Она подняла голову, и в неверном свете фонарей блеснули её глаза.

– К тебе или ко мне?

– Лиза!

Она засмеялась.

– У меня было достаточно времени, чтобы переехать обратно в свою квартиру, – сказала ехидно, – пока ты веселился на семейной вечеринке вместе со своей бывшей девушкой. Впрочем, я уже готова принять твои извинения.

Тимур молчал, разглядывая её.

– Подожди, я найду зеркало, – проговорила Лиза, активно роясь в сумочке, – ты должен увидеть свое лицо!

– Что с моим лицом?

– Ты похож на рыбу, выброшенную на берег.

– Пойдем, – упрямо сказал Тимур. Он крепко взял её за руку и потянул за собой.

Собственная квартира показалась ему невыносимо пустой. Не было Лизиных туфель, россыпей её помад, брошенной на барной стойке полосатой пижамы.

Как Инга говорила? Стерильная квартира.

Как жил в ней столько лет и даже не понимал, о чем толковала ему сестра?

Лиза с независимым видом стояла на пороге, являя собой человека, который заскочил на секунду и даже чая ему не надо.

Тимур подошел к ней и развязал пояс на её пальто, после чего взялся за пуговицы. Сняв с неё пальто, он аккуратно повесил его на плечики, а потом, присев на корточки, расстегнул высокие сапоги.

Вынув Лизу из всего уличного, Тимур переставил её в центр кухни, быстро несколько раз поцеловал в губы. Она наблюдала за ним из-под ресниц, изо всех сил стараясь скрыть неровность своего дыхания. Тимур не стал отвлекаться на её дыхание, потому что от этого становилось слишком горячо внизу живота.

Узкую юбку было непросто стянуть вниз, зато гладкая ткань блузки словно сама скользнула с узких плеч. Простенький лифчик, черные колготки, светлая, прохладная после улицы кожа. Тимур положил ладонь на живот Лизы, мечтая её обогреть, и некоторое время они просто стояли рядом друг с другом, прислушиваясь к её дыханию. Потом, когда тишина стала оглушающе-звенящей, он избавился от остальной её одежды.

Потому что сейчас, в этой голой без Лизы квартире, ему захотелось раздеть и Лизу тоже, чтобы убедиться в том, что ему не привиделись все их ночи. Что эта женщина действительно почему-то решила быть с ним. И в этом своем решении не остановится перед множественными странностями Тимура.

Обнаженная Лиза в центре его кухни.

Как будто у них обоих еще есть надежда.

Осознав, что сам он все еще в пальто (вот почему было так жарко!), Тимур тем не менее не нашел времени его снять. Он быстро и часто целовал Лизу – плечи, руки, грудь, спину, испытывая одновременно гнев, боль и сильнейшее вожделение. Желание обладать Лизой смешивалось со многими другими чувствами, и некогда было в них во всех разбираться.

– Пожалуйста, – бормотал он, изнемогая от её рук и губ. – Пожалуйста.

Он и сам не знал, о чем просил, слова просто вырывались на свободу, и когда Лиза оказалась, наконец, под ним, а под её спиной оказалось его пальто, она ответила на все его просьбы:

– Я никуда не уйду. Не бойся.

И грохот прибоя разорвал голову Тимура изнутри.

– Тим, может, я умираю?

От неожиданности он едва не расплескал кофе и изумленно уставился на маму.

– Что?

Она улыбнулась.

– Уж очень много ты в последнее время носишься со мной. Звонки, визиты. Столько внимания, Тим, как будто я смертельно больной человек.

От облегчения он рассмеялся.

– Полагаю, что с тобой все хорошо. Просто мои сыновьи чувства не в меру разыгрались.

– Разве с тобой случаются чувства, Тим?

Он ответил не сразу, сосредоточившись на пироге с мясом, который испекла к завтраку мама.

Была суббота, и родительский дом пах вкусной едой, чистотой и детством.

Среди этого умиротворения не хотелось заводить сложных разговоров.

– Мам, а ты знаешь Скамьину?

– Лизу? – без всякий раздумий сразу отозвалась она. – Конечно. Они с папой вместе работали. Бедная девочка.

– Бедная девочка?

Мама отставила свою чашку и, склонившись вперед, внимательно на него посмотрела.

– Что это ты вдруг вспомнил про Скамьину? – и поскольку он продолжал молчать, спросила в лоб: – откуда ты знаешь, Тим?

– Я видел их с папой, когда был маленьким.

– Вот как. Хочешь еще кофе, Тим?

Она была совершенно спокойной.

Он длинно вздохнул и тоже постарался не поддаваться волнению.

– Почему ты сразу не развелась с ним, мама?

– Твой папа… он позволял каждой своей женщине почувствовать себя неповторимой. Богиней. Маленькой девочкой, о которой заботятся. Самой прекрасной в мире принцессой. Это уникальный дар, сильнее любого наркотика.

– Какая пошлость, – поморщился Тимур, раз и навсегда решив, что никогда не поймет женщин. Что за сладкая вата у них в голове?

– К тому же, – мама подлила ему еще кофе, – он был красивым и, согласись, отлично вписывался в интерьер этой квартиры.

Помимо своей воли Тимур рассмеялся.

– Лучше бы ты породистого кота завела.

– Не говори глупостей, – отмахнулась мама, – разве от кота у меня получились бы такие прекрасные дети? Я ведь правда любила его, Тим.

– А Лиза?

– И Лиза тоже его любила. Твой отец был занят тем же – любовью к себе. Можно сказать, что мы жили в гармонии, – в её голосе послышались саркастические нотки.

– Почему она пришла на похороны, мама? Как она посмела?

Вопрос, который глодал его вот уже несколько дней, вырвался на волю сам, без всякого участия Тимура.

– Ах это, – мама рассеянно отломила кусочек пирога, – я её пригласила.

– Ты пригласила папину любовницу на его похороны?

– Слишком странно звучит? Пирог получился суховатым, да? Тим, это немного запутано.

– Мне кажется, я уже утратил способность удивляться. И пирог нисколько не сухой.

– Понимаешь, в чем дело, – мама вздохнула, – Руслан умер ровно посредине между моим домом и домом Лизы.

– Ты что, линейкой измеряла? – не удержался Тимур. – И вообще, откуда ты знаешь её адрес?

– Ну, Тимур, – снисходительно, как будто разговаривала с маленьким ребенком, протянула мама. И он как-то сразу осознал наивность своего вопроса.

– Ладно. Он умер между вами, как символично. И что из этого?

– Мне было ужасно важно узнать, к кому он шел в момент своей смерти: ко мне или к ней.

– Что? – чувствуя себя дурачком в театре абсурда, переспросил Тимур.

– Ну потому что если он шел к ней, это значило, что он уходил от меня. А если шел ко мне, значит, в итоге возвращался ко мне. Я как будто победила, понимаешь?

– Нет, – честно признался Тимур. – Это что-то слишком женское, а я безэмоциональная деревяшка.

– Я позвонила Лизе и спросила её, куда шел Руслан. И она сказала – ко мне. Лиза разговаривала совсем как робот, Тим. Я подумала – раз уж мы делили его живого, то что уж теперь мертвого делить. И попросила её прийти на похороны. Она сказала, что это будет уже слишком, а я ответила, что в самый раз. В конце концов, у меня была семья, и дети, и муж, а она все праздники проводила одна. Бедная девочка. Кто же знал, – добавила мама, – что ты все похороны глаз с неё не спустишь. Ты даже в лице переменился, когда её увидел. А потом и в автобусе сел с ней рядом. Зачем, Тимур?

– Кто знает, зачем я это сделал, – пробормотал Тимур, думая о том, как сильно с тех пор изменилась его жизнь.

– Тим, – мама встала и обняла его за плечи, уткнувшись острым подбородком в его макушку. – Давай навсегда забудем про эту историю. Давай жить так, будто твой отец мне никогда в жизни не изменял и как будто он был самым лучшим из мужей.

– Было бы хорошо, но вряд ли у нас это получится, – неохотно сказал Тимур, радуясь тому, что мама сейчас не видит его лица.

– Почему это?

– Потому что Лиза и дальше будет мелькать перед твоими глазами. Туда-сюда, туда-сюда, – и он помахал рукой перед своим носом.

– И зачем ей это делать?

Как же ему хотелось ничего не отвечать на этот вопрос. Есть пирог и пить кофе, и болтать о всякой ерунде, но нельзя же было вечно прятать Лизу от всех. Хоть и очень хотелось.

– Ну… потому что она переехала в мой дом, – медленно, как перед дулом автомата, произнес Тимур, – и даже немного в мою квартиру. Так получилось.

Он физически ощутил как потяжелели, окаменели мамины руки на его плечах.

– О чем ты говоришь, Тим?

Как же объяснить то, чего он и сам еще толком не понимал?

– Тимур, – требовательно позвала мама и отошла от него, – посмотри на меня.

У неё было бледное и строгое лицо.

– Ну мы просто живем вместе. Ничего такого.

– Прямо сейчас, – сказала мама, – я очень хочу закатить истерику, но не могу выбрать, из-за чего это сделать в первую очередь. Из-за того, что ты живешь с женщиной – ты, самый дикий дикарь на земле, или из-за того, что Лиза Скамьина решила остаться в семье. Остаться в семье! – и мама хрипло расхохоталась.

– О, господи, – тревожно наблюдая за ней, проговорил Тимур, – надеюсь обойдется без валерьянки и всего такого?

– Скажи мне, ребенок, в этом мире мало других женщин? Или это гены в тебе проснулись? Или ты какой-нибудь извращенец?

Что примечательно – мама не спросила ничего нового. Такого бы, о чем он не спрашивал себя сам.

Чувствуя себя под градом её пулеметных вопросов, как под обстрелом, Тимур потянулся за еще одним куском пирога. Разговор предстоял долгим. Неприятным. Противным.

И никакая эмоциональная деревянность не спасет его в этот раз.

18

Разговор с матерью так сильно измотал Тимура, что ему смертельно захотелось увидеть Лизу.

Копошащиеся черви неудобных вопросов в его голове требовали дезинфекции.

Субботний университет бурлил, как обычно.

По расписанию у Лизы был перерыв, но на кафедре её не было.

Заведующая полудремала, меланхолично щелкая мышкой допотопного компьютера. И совершенно не обращала внимания на женщину, энергично копающуюся в сумке Лизы.

– Простите, – сказал Тимур, подходя ближе. – Это не ваше.

Женщина стремительно обернулась. Узкое мрачное лицо, покрытое густой сеточкой морщин. Опущенные уголки губ. Седые волосы, тщательно собранные в сложную прическу. Очень красивая.

– Что? – спросила она отрывисто.

– Вы воруете?

Завкафедрой встрепенулась.

– Тимушка, – ласково запела она. – Как хорошо, что ты пришел нас навестить.

Тимур резко дернул к себе сумку Лизы, из рук женщины выпала увесистая связка ключей – от двух квартир сразу. Он наклонился и поднял её.

– Что здесь происходит?

Завкафедрой встала из-за стола и подхватила Тимура под руку.

– Не обращай внимания, – посоветовала она, – это дела семейные. Давай лучше выпьем чая.

– Семейные?

Только сейчас он понял, что незнакомая седая женщина была похожа на Анфису и Лизу одновременно.

В университетском кафетерии пахло булочками и хлоркой.

Немолодая уборщица, кажется Анна Владимировна, домывала полы.

Народу было мало, а чай в пластиковом стаканчике напомнил Тимуру их вторую встречу с Лизой – в дешевой столовой. Тогда она призналась ему, что пятнадцать лет была любовницей его отца.

– Меня зовут Наталья Скамьина, – спокойно сказала женщина, – я мать Лизы.

– Тимур, – ответил он, едва не добавив «сын Руслана».

Торин, сын Траина, блин.

– Лиза никогда о вас не рассказывает, – заметил Тимур, приглядываясь к своей суровой собеседнице. Он не знал, как с ней разговаривать и как объяснить ей, почему у него столько вопросов.

– Она предпочитает делать вид, что её родителей не существует.

– Сложные семейные отношения?

Наталья кинула на него внимательный взгляд.

– Вы друг Лизы?

– Типа того, – уклончиво ответил Тимур. Он был почти уверен, что Лиза не хотела бы его откровений с её матерью.

– Послушайте, молодой человек, – решительно заговорила Наталья, – я понимаю, что со стороны ситуация выглядит несколько странной, но не думаю, что вас это касается…

– Что вы искали в её сумке? – перебил её Тимур.

Он не слишком надеялся на ответ, но Наталья тяжело вздохнула и произнесла после длинной паузы:

– Её новый адрес.

– Нашли?

– Нашла паспорт с пропиской.

За спиной Тимура раздался дробный стук высоких каблуков – слишком быстрый шаг для очень узкой юбки.

– Вставай, – резко велела ему Лиза, не глядя в сторону Натальи.

У неё было белое, словно мел, лицо и черные глаза.

Под пронзительно-безжалостным взглядом Лизы, Тимур не решился даже попрощаться с Натальей. Молча встал и пошел следом за стуком каблуков.

Она молчала до самого дома, и только тщательно закрыв на все замки входную дверь, набросилась на Тимура, словно дикая кошка.

– Ты не смеешь, не смеешь лезть в мою жизнь! – яростно заговорила Лиза, наступая на Тимура. – Это совершенно не твое дело!

– Спокойно, спокойно, – Тимур отступал, подняв руки в демонстрации своей беззащитности. – Я никуда не лезу!

– Мои отношения с этой женщиной тебя не касаются!

– С этой женщиной? Твоей матерью?

– Никакая она не мать! Она покойница на ножках!

– Как скажешь.

Тимуру, наконец, удалось перехватить суматошные руки Лизы, которые колотили его по груди, и прижать их к себе.

– Тихо, – сказал он, пытаясь обнять её, – тихо. Я никуда не лезу.

Она яростно укусила его за плечо.

– Ч-черт, – у Тимура на глазах даже слезы выступили, но он не ослабил своей хватки. – Чтоб тебя, чокнутая стерва!

Лиза еще несколько раз с силой дернулась и обмякла.

– Пожалуйста, – жарко зашептала, – пожалуйста.

– Пожалуйста – что?

Тимур отпустил её запястья, и горячие крупные ладони засуетились вокруг его лица, слепо гладя щеки. Быстрые поцелуи запорхали по губам, скулам и шее.

– Обещай мне, – просила она, – обещай.

– Я не буду больше встречаться с этой женщиной, – устало укачивая Лизу, успокоил её Тимур. – Не буду. Обещаю.

Лиза сползла по нему вниз, на пол, и застыла, обняв свои колени.

– Господи, – выдохнула она совершенно несчастно. – Ну откуда она опять взялась?

– Она посмотрела адрес в твоем паспорте, – сообщил Тимур, щелкая кнопкой чайника.

– Этого только не хватало.

– Не волнуйся так сильно, ты все равно не живешь по прописке… Хочешь есть?

Лиза заторможенно покачала головой, потом кивнула.

– Да или нет? – не понял Тимур.

– Да что ты ко мне пристал, – в сердцах воскликнула Лиза и отправилась в душ.

Налив себе стакан молока, Тимур покачал головой.

Какой-то день матери. Двух матерей.

И почему ему казалось, что взрослые люди обычно не сильно переживают из-за своих родителей?

Прислушиваясь к шуму воды в душе, Тимур позвонил Анфисе.

– Сегодня я познакомился с вашей дочерью, – сказал он.

– Мой мальчик, – вздохнула бабушка-пешеход, – насколько все плохо?

– Терпимо. Но я не знаю, чего нам ждать. Лиза отказывается со мной говорить.

– Ты хочешь, чтобы я тебе всё объяснила?

– Не знаю… Нет, – определился Тимур. – Я не хочу ничего делать за спиной Лизы. Мне просто хотелось бы… быть готовым.

– Просто не позволяй им встречаться.

– Шутите? – Тимур рассмеялся.

Возможно ли было что-то позволить или не позволить Лизе?

Она вышла из душа совершенно иной, словно за это короткое время успела реинкарнироваться в кого-то милого и веселого.

– Почему ты такой мрачный? – проворковала как ни в чем не бывало, прижимаясь к нему.

Тимур в изумлении смотрел на неё. Возможны ли такие резкие перепады настроения?

– Я рассказал своей матери о наших с тобой отношениях. И она… плохо отреагировала.

– Правда? – без всякого интереса спросила Лиза, звонко чмокнула его в нос и отправилась к холодильнику. – Что ты будешь? Курицу или салат?

У Тимура все еще поперек горла стояли пироги, которые он без всякой меры съел у матери, лишь бы за едой не слишком вникать в её слова.

– А может сходим куда-нибудь? Я надену красивое платье.

– Что может быть лучше твоих уродливых пижам?

Лиза засмеялась, расстегивая пуговицы на своем полосатом рубище. Ветхий ситец медленно и как бы неохотно сползал с узких плеч, обнажая светлую без всякого загара кожу. Мягкие полушария груди, слегка выпуклый живот и крутую линию пышных бедер. Тимур сглотнул.

Он никогда не привыкнет к этому.

Лиза засмеялась, приподняла лицо Тимура за подбородок и мягко поцеловала его веки.

– Когда ты вот так смотришь на меня, – сказала она, – ты прекрасен. Такой юный, такой взволнованный… У меня разрывается сердце.

Тимур склонил голову и поцеловал её грудь там, где предполагалось это самое сердце.

– Я тебе нравлюсь? – глухо спросил он, втягивая носом запах геля для душа и прохладной Лизиной кожи.

Она ласкала его волосы, прижимая к себе все плотнее.

– Наверное, – чуть прерывисто призналась Лиза, – немного.

Тимур спускался с поцелуями все ниже – от груди к пупку и внутренней стороне её бедер. Абсолютно обнаженная женщина в его руках оставляла все размышления где-то далеко, и все становилось неважным – что Лиза думает о нем, и что Тимур думает о ней.

Но ночью он все-таки спросил:

– Ты сможешь меня когда-нибудь полюбить, Лиза?

– О, нет, – сонно ответила она, – больше никакой любви. С любовью я завязала.

Тимур ничего не ответил, рассеянно поцеловал её в макушку.

Лиза вдруг приподнялась на локте, заглядывая в его лицо.

– А ты? – спросила она.

– Я? Наверное, я вообще не умею любить. Я же деревянный, помнишь?

Она фыркнула.

– Аминь!

А утром за завтраком Лиза предложила самым беззаботным голосом:

– Тимур, давай переедем.

– Отстань, – раздосадованно сказал он.

Лиза, нахмурившись, посмотрела на него таким взглядом, что стало понятно: она все равно переедет. Одна или с ним.

– С работы ты тоже уйдешь? – сердито спросил он.

Она отмахнулась.

– Что может случиться в университете?

– А что может случиться здесь? – кротко спросил Тимур.

– Это тебя не касается, – отрезала она со злостью.

Он только плечами пожал, не зная, как на всё это реагировать.