Текст книги "Все мои Надежды и Мечты (ЛП)"
Автор книги: taiyakisoba
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Я улыбнулась. Мое отражение осклабилось в ответ. Ухмылка получилась омерзительной: натянутой, болезненной и насквозь фальшивой. Зеркало будто отразило не лицо, а то, что я волочила в своей душе. Даже с короткими волосами сходство с ней было просто необъяснимым.
Азгор не ошибся. Давным-давно, когда монстры еще не вышли в Подземелье, он сказал мне, что мы похожи. Может, мы даже могли бы быть сестрами…
Я захлопнула зеркало, едва не швырнув его под колеса какой-нибудь машины.
– Мне пора, – вдруг заторопилась я.
– Он же еще не уехал, да? – закивала Липпи.
Да. Именно. Он еще не уехал. Он бы не смог. Он ждал меня.
Он загружал багажник папиной машины бесконечными картонными коробками. Какие-то вещи он передал курьеру неделю назад, но машина все равно была забита под самый потолок. Как только я показалась вдалеке, он замахал мне руками.
– Приветик, – сказала ему я.
– Приветик, – ответил он.
Я подошла ближе и повисла у него на шее. Он обнял меня в ответ.
– Еще увидимся, братан. Береги себя.
– Спасибо, сестренка. Не скучай по мне.
Я повисела еще ровно секунду, а потом разомкнула объятия.
– Фриск, ты точно не поедешь с нами в аэропорт? – поинтересовался папа. – Я уверен, что эти картонки могли бы и потесниться…
– Спасибо, – покачала я головой. – Лучше уж подожду первых каникул…
– И я их подожду! – ухмыльнулся Аз.
Машина заурчала и выехала со стоянки перед гаражом. Я подбежала к обочине и замахала рукой. Аз высунулся из машины и замахал мне в ответ.
– Пока, сестренка! – кричал он. – Еще увидимся! Я тебя люблю!
Машина стала пятнистой от обрызгавших ее солнечных лучей, текших сквозь пожелтевшие деревья. Росли они в самом конце нашей улицы.
– Я тоже тебя люблю.
Плита обрушилась на меня всей своей тяжестью. Раздавленное сердце перестало бороться.
====== Глава седьмая ======
Прошли годы, сказала бы я, если бы не устала врать самой себе. Годы не прошли, а протащились, волоча меня за собой, как сбегающая по склону горы лавина. Так медленно время тащится только во снах. Причем в плохих.
Я съехала. Как бы мама и папа не отговаривали меня от этого, ссылаясь на то, что им будет очень одиноко, а колледж мой находится прямо в Городе, но я все же оставила дом. Выносить плохие воспоминания, которые поджидали меня в каждом пустом углу, в какой-то момент стало невозможно.
Плохие воспоминания, сказали бы вы. В доме Азгора и Ториэль. Плохие воспоминания, конечно… – покачали бы вы головой. Об Азе?..
Да. Именно так. И я сама не верила в то, что вдали от семьи мне было чуточку спокойней. Это казалось бессмысленным и страшным.
Училась я так, как никогда до этого. Учеба стала центром моего бытия. Друзей я так и не завела. Они были мне не нужны. Я кое-как поддерживала связь с приятелями из старшей школы в Андернете, но по минимуму. В сети я была так редко, что статус мог не обновляться полгода, а почтовый ящик на первых порах был забит письмами с вопросами о том, в порядке ли я.
Ответ на каждое подобное письмо всегда был положительным. Ну конечно же я в порядке. В полном. Все просто замечательно.
Ящик спустя время стал и наполовину не таким забитым.
В Андернет я заходила совсем не ради того, чтобы развеять свое одиночество непринужденной дружеской беседой. Мне было интересно, чем занят Аз. Он завел друзей. Вступил в команду университета по плаванию. Его снова и снова отмечали на групповых фотографиях. Смотреть на них я не могла. Мне было больно оттого, что все без исключения люди на них широко улыбаются. И он тоже.
Но я все равно тайком посматривала на его статус.
«Не женат» – всегда сообщало «семейное положение». Это позволяло мне прожить еще неделю-другую. Ровно до того момента, когда я тайком заходила на его страницу.
Рождественские каникулы…
Чтобы отпраздновать Рождество, мы оба раз в год возвращались домой. Для Аза путь туда и обратно был отнюдь не близким, но он не пропустил ни одного Сочельника, пока учился. Общалась я с ним с предельной непринужденностью, но конечно же, прикидывалась, как могла. Это было очень тяжело. Когда наставала пора вернуться в съемную квартиру, я выдыхала с облегчением, стараясь не думать о том, что в ближайшие пару дней меня снова посетят ночные кошмары.
Присутствие Аза как будто бы отгоняло их, и я могла отдохнуть хотя бы во сне.
В один из выходных я обнаружила новое сообщение. Я была в недоумении. Мне казалось, что сообщения от друзей уже давным-давно сошли на нет. Я не ошиблась. Письмо было не от друзей. Его отправил Аз. Недоумение переполнило меня, и я почувствовала, что оно очень даже легко может политься через край. Писал он обычно только в преддверии моего дня рождения. Или вообще какого угодно праздника. Но праздников на горизонте не намечалось: это была середина семестра.
«Приеду в Город четвертого числа. Хочешь поужинать со мной?».
«Только вдвоем?» – напечатала я дрожащими пальцами.
«Нет. Я хочу кое с кем тебя познакомить» – пришло мне в ответ.
Телефон упал на пол, перекувырнувшись в воздухе. Я дернулась, как будто на мгновение он превратился в ядовитого паука. «Кое с кем». «Кое с кем»… Как же это трогательно!..
Я бросился на кровать, уже готовясь зарыть мокрое лицо в подушку. Но глаза остались сухими.
Все, что могло гореть и ныть, горело и ныло. Странно, но я почти этого не чувствовала. Ведь давным-давно поняла, что подобное сообщение – лишь вопрос времени, и я обязательно его получу. За годы, проведенные в ожидании, слезы улетучились. Остался только страх, днями мучавший меня в виде тревоги, а ночи превращавшийся в ночные кошмары.
Хотя нет.
Это был совсем не страх. Я уже почти забыла, как это состояние называется по-настоящему.
Облегчение.
Если бы этот «кое-кто» был нашим общим знакомым, он бы рассказал об этом сразу. Но «кое-кто» был совсем не Элли. И не Терпия. Я не могла его знать. Может… может, это не так уж и плохо. Вдруг этот «кое-кто» окажется очень даже хорошим?
Я подняла телефон с пола. Я знала, что Аз ждет моего ответа.
«Хорошая идея. Куда пойдем?».
Легче было бы ответить, что я по самые гланды завалена учебой. Но я не могла. С ложью пора было покончить раз и навсегда. Пусть чувство вины уступит место боли. Я должна увидеть, какая она. Иначе потеряю последние остатки рассудка. Я должна была доказать себе, что умею смотреть правде в глаза. Может, тогда кошмары оставят меня. Может, тогда я смогу двигаться дальше не потому, что ничего другого мне больше не остается.
Мне живо пришлось вспоминать, как класть макияж на лицо. Я не пользовалась косметикой уже столько, что действовала скорее по какому-то наитию, чем по привычке. Волосы напоминали свалявшийся клубок и явно требовали, чтобы их укоротили, но я не стала им потакать. Когда ты сам стрижешь себе волосы, получившиеся прически выглядят в лучшем случае странно.
– Неужели они правда так отросли?.. – проговорила я, изучая отражение в зеркале. Я казалась себе чужой. Схватив чуть приподнимавшуюся над макушкой копну волос, я убрала ее за шею. И из зеркала мне вдруг замигала она – маленькая девочка, провалившаяся в гору Эббот так много лет назад. Землистый цвет лица, узкие раскосые глаза, будто готовые разлететься в разные стороны, маленький чуть приподнятый нос и каштановые волосы – слишком короткие для девочки и слишком длинные для мальчика.
Как такую вообще можно было полюбить? Может, Аз и все, что между нами было, этой маленькой девочке просто приснилось?
В ресторан я, естественно, опоздала. На мысли о том, как бездарно я поступила со своей жизнью, у меня ушло явно больше времени, чем на все прихорашивания вместе взятые: выглядела я неряшливо. Слишком неряшливо для такого ресторана: французского, в самом дорогом районе Города. Наверное, его выбрала «кое-кто», потому что на вкус Аза это было совсем не похоже. Подойдя к стойке регистрации, я сказала, что мне нужно пройти к зарезервированному на три персоны столику. Близстоящий официант кивнул и повел меня внутрь.
Чтобы как-то отвлечь внимание от ужасного макияжа, я решила надеть еще и платье. Я не надевала их уже кучу времени, но слава Богу, внутрь все-таки влезла, хотя это и далось мне нелегко: я как будто и поправилась, и осунулась одновременно. Платье, может, справлялось с возложенной на него задачей, но мимо столиков я шла так неуверенно, словно набранный между приступами депрессии лишний вес тянул меня к земле.
Официант, кружившийся над дальним столиком, наполнял три бокала вином. Аз внимательно следил за его руками. Место рядом с ним пустовало. При виде меня его лицо просияло и он вскочил со стула:
– Фриск!
Я застыла. Не задрожала. Не лишилась чувств. Даже ничего не сказала. Просто остановилась как вкопанная.
Аз вырос еще сильнее. Если, конечно, это было возможно – мы очень давно не виделись. От типичной подростковой сухощавости, которую я считала пиком хорошего физического развития, не осталось и следа: его тело превратилось в настоящую гору мускулов. Судя по фотографиям, которые я могла иногда видеть на его странице, он часто и помногу занимался в зале. Его рога загибались назад – прямо как у папы, но на этом сходство заканчивалось: на маму Аз все же походил куда сильнее. Та же добрая улыбка, те же широко распахнутые лиловые глаза с длинными ресницами…
Какой же он был красивый. Я и забыла об этом…
– Ох, сестричка… – обошел он стол, чтобы обнять меня. – Как же давно мы не виделись!..
– Да. Очень давно…
Я прижалась к нему, как утопающая – к обломку корабля. Его тепло прошло сквозь мое тело, и я сразу вспомнила его запах. На пару мгновений я снова стала маленькой девочкой, а потом подростком. Я снова сидела на его животе и щекотала его подмышки, чтобы он заблеял. Я снова шла к лагерю от озера, повиснув на его руке. Я снова лежала под звездным небом и просила у звезд исполнить мое желание. Я снова целовала его, сидя на старом кедре, я снова чувствовала на потной груди его горячее дыхание и переполнялась его густым жаром изнутри. Я снова…
Я снова не хотела его отпускать.
Он разъединил руки первым. А потом застенчиво заулыбался:
– Здравствуй, Фриск! Познакомься, пожалуйста: это Грация!
Я повернулась. За спиной у меня стояла женщина. Человек. В зеленом платье, которое с шелковым шуршанием стекало по ее стройной фигуре и длинным ногам. Она была почти одного роста с Азом, и рядом с ней я выглядела так же, как гусеница рядом с бабочкой. Маленькой и пухлой. Ее длинные волосы цвета красного золота были рассыпаны по плечам, казавшимся восковыми – такой нежной и светлой была ее кожа. Она протянула мне изящную руку, лучезарно улыбаясь искусно накрашенным ртом.
Красавица. Никаких других слов было не нужно. В ней торжествовала женская красота. Даже имя у нее было красивое. Только…
…я никак не могла отделаться от мысли, что мы все же чем-то похожи. Неуловимо… у нее был почти такой же приподнятый нос. Такие же тонкие губы. Может, даже выражение глаз ее показалось мне похожим… наверное, из-за цвета. Только ее глаза по сравнению с моими показались бы просто гигантскими. Но все же никто в здравом уме не перепутал бы бабочку с гусеницей.
– Ты, наверное, и есть Фриск, – пропела она теплым бархатным голосом. От лучезарной улыбки на щеках у нее появились две ямочки.
– Оч-чень п-приятно… – пробормотала я, пожав ее руку.
Рука у нее оказалась не по-женски тяжелой. Наклонившись надо мной, она поставила неаккуратный поцелуй на мою щеку. Я чмокнула ее в ответ. Пахло от нее чем-то очень густым и сладким. Дорогим шоколадом.
Улыбка Аза из застенчивой превратилась в нервную. Я знала, что он пристально смотрел за моим лицом, стараясь понять, что я могу чувствовать.
Хотите знать, что я чувствовала?
Ничего.
Ни одной эмоции.
Это даже немного пугало.
Но пугалась я недолго: у меня чуть пар из ушей не повалил, стоило мне увидеть, как Аз отодвигает стул для Грации. В висках стучал пульс, а земля уплывала из-под ног. Я изо всех сил вцепилась в спинку своего собственного стула, чтобы не дать земле уплыть окончательно.
Ну конечно. Она же его девушка. Быть вежливым с тем, кого любишь – первое правило хорошего тона.
С т е м , к о г о л ю б и ш ь . . .
Живот закрутило. Я вцепилась в стул так, что у меня побелели пальцы.
Да подними же ты голову, дура, подними голову!!!
Я подняла голову. Аз и Грация улыбались. Я тоже принялась улыбаться. Я надеялась, что они примут мое странное поведение за робость, а не за истерику.
По спине потек пот. Мне было страшно. Я чувствовала себя растоптанной и не хотела, чтобы Аз и Грация поняли поняли это. Именно этот страх и заставил меня натянуть такую широкую улыбку, что мои щеки чуть не треснули.
Аз взглядом указал мне на бокал с вином. Я ответила на это благодарным кивком. В последние годы я держалась от алкоголя на расстоянии, боясь спиться на нервной почве, но мне нужно было чем-то занять руки. Только бы они не увидели, что пальцы, которыми я держу бокал, белые…
Сделав пару жадных глотков, будто это было вовсе не вино, а чай, я почувствовала, как мою голову заволок винный пар, и выдохнула. К пальцам вернулся их законный землистый цвет. Над нашим столиком склонился официант, и мы сделали заказы. Размышление о том, чего бы мне хотелось съесть, на пару секунд позволило мне забыть о страхе обнаружить перед ними свои настоящие чувства.
На первое Аз заказал улиток по-бургундски. Я усмехнулась над его выбором. Этого хватило, чтобы я начала казаться почти веселой.
– Так я и не смогла полюбить их. С самого детства, – сказала я.
– А вот я их очень люблю, – ответила мне Грация. – Но, впрочем, они действительно «не для всех»…
На ее овальном лице снова расцвела лучезарная улыбка, окруженная двумя ямочками. Мне стало противно. Она не сказала ничего плохого, но почему-то я почувствовала себя очень сердитой…
– Ну так… как ты поживаешь? – поинтересовался Аз. Уверена, что выражение моего лица в тот момент он ни с чем бы не спутал.
Я глотнула вина, чтобы промочить пересохшее горло и задумалась. Как я поживаю? О чем мне было ему рассказывать?! О том, как каждое утро я просыпаюсь, тащу себя в колледж, покупаю продукты на пару дней вперед, прихожу домой, ужинаю, заваливаюсь спать, просыпаюсь, тащу себя в колледж… и так далее, и тому подобное, и до бесконечности. Я вдруг поняла, что жизнь моя вообще не имеет никакого смысла.
Вместо этого я кашлянула и принялась рассказывать о том, чем занимаюсь в колледже. Грация в продолжение этого разговора учтиво кивала и иногда задавала какие-то уточняющие вопросы. Аз смотрел на нас с нервной улыбкой, которая, наконец, потеплела, только когда он понял, что непринужденному тону разговора ничего не угрожает.
Еду наконец-таки принесли, и я набросилась на свой террин. Пока мы ели, Грация рассказывала мне, как познакомилась с Азом. Она была интерном в местной больнице, а также работала в цветочном магазине. Аз проходил мимо его витрины каждый день, когда направлялся на учебу. Иногда он останавливался и любовался цветами.
– Он всегда знал толк в настоящей красоте! Правильно, Азик? – сказала она, касаясь его руки. «Азик» потряс головой, как будто отгоняя от себя какие-то ненужные мысли, и смущенно улыбнулся ей.
Кончилось все тем, что Грация подарила ему букет. Не спросив за это ни цента. Ставя их в воду по возвращении домой, он с удивлением наткнулся на карточку с ее номером.
– Он выглядел так трогательно… – пела его нынешняя любовь. – Мне всегда тяжело делать первый шаг: я довольно робкая… но я так хотела увидеть его счастливым!
Я улыбнулась милой истории. Как хорошо, что такие еще случаются в нашей жизни, думала я. Пусть и обходят некоторых стороной…
Аз прекрасно понимал, что долго я не протяну. Он принялся рассказывать мне, чем занимался в университете все эти годы. Я многого не знала. Вообще, думала я с грустью, мне даже ни разу не довелось спросить его об этом. И мне стало очень стыдно за это.
Свой рассказ Грация перемежала различными байками из жизни. Она была без двух минут хирургом. Умным, красивым хирургом… вскоре принесли второе и я обрадовалась, что от улыбок и кивков можно немного передохнуть.
Я сгорала от зависти. Они выглядели такими счастливыми… я ненавидела их за это. И еще сильнее – себя, потому что не могла просто порадоваться чужому счастью.
Ковыряя свое суфле ложкой, я пыталась понять, что именно с моей головой было не так. Была бы я рада, если бы Аз оказался таким же несчастным, как я? Нет. Конечно нет!.. может, я бы и хотела увидеть его таким… но разве это было нормально?! Я пожалела о том, что больше не могу СОХРАНЯТЬ И ПЕРЕЗАГРУЖАТЬ. Но как можно было перезагрузить саму себя? Аз же был действительно счастлив… я не имела права отбирать у него это счастье.
«Отбирать у него»…
Именно.
Мне-то вообще никакого счастья после стольких лет не досталось.
Я выдохнула. Мрачные мысли стали развеиваться. Она была прекрасной женщиной. Ни капли спеси. Ни капли зависти. Вообще ни одного отрицательного качества. Она была лучше меня. И Азу досталась абсолютно справедливо.
Грация отрезала кусочек от поджаренного мяса – движение получилось по-медицински точным и очень быстрым. Положив его в рот, она улыбнулась мне. Я закусила губы, смотря, как двигаются ее челюсти. Между нашими взглядами протянулась ледяная полоска.
– Слушай… – неожиданно обратилась я к Азу. – А мама с папой знают, что ты приехал?
Вопрос, казалось, застал Аза врасплох – он поперхнулся и взглянул на свою спутницу:
– Конечно. Мы ездили к ним сегодня утром…
– Я чуть не умерла от страха! – шутливо воскликнула Грация, промокая губы салфеткой.
– Почему? – опешила я.
– Видела бы ты глаза своей мамы, – ответила она мне.
– Мама просто завалила Грацию вопросами, – засмеялся Аз.
– Как будто я преступление совершила! – закивала высокая женщина. – Думаю, если бы ко мне с утра пораньше нагрянула какая-нибудь незнакомка и заявила, что мы с ее сыном собираемся пожениться, я бы тоже на нее набросилась…
Я кивнула. Посыл ее слов дошел до меня только секунды через три. Будто огонек, бегущий по бикфордову шнуру и наконец-то добравшийся до пороха. Внутри меня произошел взрыв и уголки рта опустились вниз:
– Пожениться?..
Аз уставился на Грацию. Та ойкнула и виновата закрыла рот рукой:
– Прошу прощения… не сдержалась. Я забыла, что Азик сам хотел рассказать тебе об этом. Мы помолвлены!
– А… п-п-палец… – задохнулась я.
Грация нахмурилась и растопырила все пальцы сразу, пытаясь понять, о каком именно я говорю. Едва ее осенило, на лице снова расцвела лучезарная улыбка:
– Ах, так ты про кольцо… Азик сказал, чтобы мы их не надевали. Он хотел, чтобы это был сюрприз.
Аз застыл. Наверное, он пытался казаться спокойным, но один его взгляд пресекал подобную попытку на корню. Это были глаза оленя, застывшего перед пятитонкой.
Ладони пронзила боль. Только потом я поняла, что вцепилась в край стола.
– Фриск? – потрепал меня по плечу Аз. – Ты чего?..
– Примите мои поздравления! – расплылась я в улыбке, наконец оторвав пальцы от скатерти.
Зрачки Аза уменьшились. Я была почти уверена, что эта улыбка выдала меня с головой. Это была именно та самая фальшиво-натянутая улыбка, которую я не могла видеть в зеркале, но все равно демонстрировала каждый раз, когда на самом деле хотела рвать и метать. Но Грация ничего не заподозрила. Она перегнулась через весь стол и обхватила меня за руки:
– Ой, дорогуша, спасибо тебе! Как я рада!..
Я поежилась. Объятия ее не по-женски тяжелых рук были почти болезненными…
Очередной официант, вновь наклонившийся над нами, учтиво спросил, что мы выберем в качестве десерта. Грация взглянула сперва на меню, а потом на меня, легонько дернув плечом. Я должна была заказывать первой. Взяв толстую кожаную папку, которая чуть не выскользнула из моих рук, я провела пальцем по списку блюд. Буквы расползались в разные стороны, как муравьи:
– Наверное… пусть это будет крем-брюле…
Я протянула толстое меню Азу, но к моей неожиданности его взяла Грация:
– Нам, пожалуйста, гато о шёколя, – сказала она, возвращая меню официанту. Потом повернулась в мою сторону и принялась объяснять: – Мы всегда берем шоколадные десерты. Мой Азик так любит шоколад, правда?
Шоколад… мой Азик так любит шоколад…
Искусно накрашенный рот, ямочки на щеках и блестящие глаза Грации превратились в багровый туман. Она была так счастлива… как же иначе? Она скоро станет женой Аза. Женой того, которого я так сильно любила и так бесчеловечно оттолкнула. Горький комок, вновь подкативший к горлу спустя столько лет, затвердел и вдруг обрушился вниз – как лезвие гильотины. Он скользнул по сердцу, разрезая его точно таким же точным и быстрым движением, каким Грация резала свое мясо.
Я встала со стула. Тело казалось набитым ватой. Я словно превратилась в робота, в котором что-то закоротило. Каждое движение давалось мне с невероятным усилием:
– Мне… мне надо в уборную…
Аз понял все сразу же:
– Фриски, ты же не…
– Да, дорогуша, что с тобой? – обеспокоенно перебила его Грация. – На тебе лица нет…
Я снова вцепилась в стул. Белыми на сей раз кроме пальцев оказались обе мои руки – вплоть до локтей. Я смотрела на Грацию, не мигая. Эти ямочки… весь мой гнев, казалось, сфокусировался в этих двух впадинках по бокам ее рта.
– Со мной-то? Все нормально. – отрезала я. – А вы чего хотели? Или это твой брат женится на какой-то потаскухе, которая даже не дает заказать ему, что он хочет?!
Мой голос смолк, перед этим успев превратиться в тихий крик. Поняла я это, только начав оглядываться по сторонам. Люди смотрели на меня широко вытаращенными глазами. Аз и Грация – тоже. Взгляд Грации был задумчивым и печальным, а Аза – ледяным. Совсем как у мамы.
– Фриск… – только и сказал он.
Схватив сумку, я умчалась прочь. Дорога, тянувшаяся между столами и стульями, показалась мне бесконечным лабиринтом. Хлопнув дверью уборной, я упала перед раковиной. Мой желудок налился свинцом, но меня при этом не тошнило.
Я подняла голову. Она уставилась на меня из зеркала. Какая же ненависть полыхала в этих глазах… но ненавидела она только саму себя.
– Фриск?
Мое имя. Но голос не его. Это была Грация.
– Прошу… – вцепилась я в раковину и зажмурила глаза. – Прошу тебя… прости меня… пожалуйста, прости…
– Все в порядке, – сказала она, кладя руку мне на плечо. – Я понимаю, что ты чувствуешь…
Я подняла голову. Какая же она была высокая… впрочем, нет. Это я была маленькая. Как гусеница.
– П-п-правда?.. – захлопала я губами.
– Азик говорил мне, что ты слишком сильно дорожишь им. Ты думаешь, что теряешь брата. Но это не так – ты не теряешь, а обретаешь. Еще одну сестру!.. ну, в смысле, невестку, конечно…
Теряю брата? Мое отражение захлопало намокшими ресницами. Прекрасное лицо Грации, белевшее над ним, заставило его выглядеть еще более жалким.
– Я так люблю твоего братика, Фриск… – улыбнулось мне лицо. – Я обещаю тебе, что со мной ему будет очень хорошо…
Рука на плече показалось мне тяжелее, чем камень.
Со мной ему будет очень хорошо…
В ушах зазвенело. Перед глазами один за другим принялись вырастать образы, порожденные моей растоптанной гордостью.
Вот Аз заходит в цветочный магазин к Грации. Вот их первое свидание. А потом они смеются и едят какой-нибудь шоколадный десерт из одной тарелки. Их пальцы переплетаются, они целуются и отдаются друг другу. Гора мускулов наваливается на Грацию всей своей тяжестью, и ее длинная стройная шея выгибается от экстаза, а он все толкается и толкается – прямо вглубь нее, и ей остается только выкрикивать его имя, а на щеках у нее от удовольствия появляются ямочки, и она царапает его мохнатую спину…
– Я… я так не могу… – сказала я, наконец всхлипнув. – Я пойду домой…
Каменная рука соскользнула с моего плеча. Грация даже не попыталась меня остановить.
За те несколько минут, что я провела в уборной в компании будущей жены Аза, бесконечный лабиринт стал больше в несколько сотен раз. Я ползла по бескрайней равнине из столов, стульев и белых скатертей, как настоящая гусеница.
«Фриск! Фриск!» – ожидала услышать я.
Мне казалось, что Аз попытается задержать меня. Он не мог не заметить, что я уже покинула уборную. Но в ушах у меня белым шумом стояли лишь обрывки тихих бесед посетителей, звон столовых приборов и мягкие шаги официантов.
Я зачем-то обернулась в его сторону, собрав последние крохи своей решимости в кулак. Наш столик находился в самом конце зала – у окна. Но он лишь смотрел на меня. Совершенно не двигался, совершенно не говорил. Он и не думал меня задерживать. Вместо этого он просто смотрел. Даже не на меня, а сквозь меня, как будто я превратилась в невидимку.
Затем к нему вернулась Грация, и он отвернулся в ее сторону.
Он выбрал ее. Это был правильный поступок. Ведь Грацию можно было любить. В отличие от меня. Кошмарного сна из прошлого, неудавшейся интрижки. Я застыла посреди ресторана. Никто не обращал на меня внимания. Я и вправду превратилась из гусеницы в невидимку. В мокрое место. В бесплотного призрака.
Я толкнула стеклянные двери и вышла наружу. В ресторане, наверное, уже даже забыли, что я вообще существую на свете. Я с трудом отыскала свою машину и, забравшись внутрь, упала головой на руль. С первого раза машина не завелась. Я думала, что обязательно въеду в первый же столб, потому что в глазах у меня будут стоять слезы. Но их не было. Вообще. Я никак не могла заплакать.
Я подождала пару мгновений. Но ни слезы, ни Аз так и не появились.
Вот и все. Именно такие воспоминания пришли мне на ум после очередной беспокойной ночи. За окном уже рассвело, и я сидела на кухне с чашкой черного-пречерного, давным-давно остывшего кофе и коробкой из-под рукодельных конфет. Полной фотографий, писем и открыток…
Я больше не могла смотреть на них. Поэтому коробка захлопнулась.
Ночные кошмары следовали за мной по пятам в течение всего дня. Лекции, семинары и визиты в библиотеку казались одним сплошным ритуалом – монотонным и бессмысленным. Все, что бы я ни сделала, казалось им. Вся моя жизнь превратилась в этот ритуал. Единственные напоминания о том, что этот ритуал я соблюдала не всегда, пылились между красными картонными стенками, придавленные такой же крышкой. Я продолжала смотреть в телефон, но сообщения все не было.
Разве распоследние сволочи заслуживают сообщений?
В машину после уроков я села совершенно никакая. Сама мысль о том, чтобы вернуться домой к пыльным коробкам, напугала меня. Я не стала сворачивать на привычном повороте. Я двигалась прямо – в сторону возвышавшихся над лесом гор, немногим ниже Эботт, высившейся по правую мою руку.
Я возвращалась. Но не домой.
Машину я припарковала на самом краю лесной опушки. Ноги сами понесли меня к, возможно, последнему месту, где я могла бы ощутить себя счастливой и привести мысли в порядок.
Смотровая площадка.
Лес очень изменился. Он уменьшился, став похожим на иллюстрацию из детской книжки. Я казалась себе огромной, пока шла по знакомым тропинкам, которые в конце-концов начали подниматься в гору.
Бедный поваленный кедр лежал на своем месте. Он жалобно скрипнул, когда я села на него. Кусок коры отвалился, и я сразу поняла, что дерево начало гнить.
Я уронила загоревшееся лицо в ладони. Слезы. Мои старые знакомые!.. я вас заждалась. Только ваша горечь могла вытравить эту бесконечную ненависть к самой себе.
Разросшийся до невероятных размеров куст азалии вдруг захрустел, и я увидела, как ко мне карабкался кто-то высокий. Аз!..
Но нет. Это была Грация. Едва увидев ее, я вскочила на ноги.
– Фриск! Дорогуша! – протянула она сладким голосом, сразу обзаведясь парой ямочек на щеках. – Пожалуйста, сиди, где сидишь!
– Ч-что ты тут делаешь?.. – ошарашенно опустилась я на прежнее место. – Аз...
– Нет. Аз не со мной, – сняла она с языка мой вопрос. Потом ткнула длинным пальцем в поваленный ствол. – Ты не возражаешь, если я присяду?
– Нет, конечно! – ответила я. С чего бы мне было возражать?
– Фриск, – обратилась ко мне Грация, усевшись рядом. – Похоже, наше знакомство немножко не задалось…
Чувство стыда поднялось со дна сердца до самых кончиков моих ушей, потопив в себе удивление от внезапной встречи:
– Я так корю себя за то, что случилось в том ресторане! Я не заплатила за еду, нагрубила тебе, и…
– Пожалуйста, давай оставим это в прошлом!.. – покачала она головой, крепко сжимая мою пылавшую руку.
– Я так хочу, чтобы вы были счастливы друг с другом! Но…
– Нет-нет-нет, – зажмурила глаза Грация. – И слышать не хочу. Забудь об этом. Давай сменим тему… отсюда такой чудесный вид, не так ли?
Я посмотрела на Город.
– Очень, – только и сказала я.
– Я помню, как Азик впервые привел меня сюда… он сказал, что хочет показать кое-что особенное… только мне, и никому еще!..
Мое сердце болезненно затрепетало: Аз и вправду… привел ее сюда? Ну да. От кого же еще она могла знать о нашем секретном месте?..
– Мы часто приходили сюда детьми, – неожиданно для самой себя выпалила я.
– Ух ты! – снова продемонстрировала мне свои ямочки Грация. – Ты бы не могла рассказать мне об этом поподробнее?
– К сожалению, нет, – ответила я.
Я не могла.
– Ах… – счастливо закрыла свои огромные глаза Грация. – Помню как вчера: это было вечером. День тогда был хуже некуда, и Азик захотел поднять мне настроение. Он встал на самом обрыве, поднял руки к небу, и с него вдруг посыпались звезды… я, конечно, знала, что его магические способности очень сильны, но даже не предполагала, насколько!..
Меня будто ударили кнутом по оголенному мозгу: Аз показал ей фокус… тот самый, который предназначался только для меня… ну да. Она же его невеста! Ты просто дура, Фриск! Ты форменная идиотка, если думаешь, что сестру можно любить больше невесты, показывая свои лучшие способности только ей!..
– Это было так красиво, что у меня чуть сердце не лопнуло от восторга!.. – продолжала задыхающимся шепотом петь Грация. – Мне стало жарко, мои ноги перестали меня слушаться!.. если ты, конечно, понимаешь, о чем я. Я предложила ему потрахаться. Прямо под тем деревом!.. – махнула она рукой куда-то за спину. Я даже не посмотрела, куда именно; я не могла сделать ни одного вздоха. Она… она не шутила?.. я не могла поверить своим ушам…
– Он набросился на меня, как голодный зверь… – ухмыльнулась Грация. – Да я от одного только его взгляда чуть не кончила! И драл меня, как последнюю шлюху… а потом заблеял… представляешь? Ты когда-нибудь слышала, как Азик блеет от удовольствия? Это так мило…
Я вскочила. Мои кулаки тряслись, а в глазах стояла пелена. Отчаяние и ярость текли по каждой моей вене:
– Зачем… – прошипела я. – Зачем ты мне об этом рассказываешь?!
– Ну Фриск, – надула тонкие губы Грация. – Что в этом такого? Он же тебе вообще никто. Или я ошибаюсь?..
– За что ты меня так ненавидишь?! – нагнулась над ней я. – Что я тебе…
