Текст книги "Все мои Надежды и Мечты (ЛП)"
Автор книги: taiyakisoba
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
– Господи, – пробормотала я. – Все настолько плохо?
– Дорогая, ты выглядишь… просто… – замялся папа, покачивая головой.
– Просто отпадно! – закончил за него Азриэль. Подойдя поближе, он взял мою руку. Опомнившаяся мама подошла к сыну взяла его за руку:
– Ох, Азгор, наши дети… они уже такие взрослые!.. – И на глаза ей навернулись крупные слезы. Папа заключил ее в объятия и тоже дал волю слезам, но были ли они такими же крупными, как у мамы, я не видела: меня гораздо больше интересовал внешний вид Аза. Как и его – мой. Наши глаза бегали вверх-вниз, прикидывая, кто как выглядит.
Смокинг – одежда явно не для всех. Вы наверняка понимаете, что я имею в виду: когда встретите человека в смокинге, обязательно обратите внимание, как тот на нем сидит. Скорее всего, пиджак будет еле-еле сходиться на животе, при этом болтаясь на плечах, а на рукава и штанины вообще будет страшно взглянуть. Но Аз… о, Аз выглядел так, будто такую одежду, как смокинг, придумали специально для него и специально к этому выпускному балу. Он выглядел неотразимо. Истинный принц. С лиловыми глазами и полыхавшими щеками.
– Ну что?.. – заговорил он, водя по ковру носком своей левой туфли. – Как считаешь, папа хорошо надо мной поработал?
– Ты что, побрился? – произнесла я, прикасаясь к нижней части его лица.
– Просто подравнял бородку, – сказал он. – Иначе она бы во все стороны торчала.
– Мне очень нравится. А что с твоими рогами?
Он согнулся в поясе, чтобы я могла их потрогать:
– Подпилил их и натер воском. Папа показал мне, как это делать…
До нас вдруг дошло, что говорим мы, во-первых, вслух, а во-вторых, при целой толпе народа, и смущенно отошли друг от друга.
– Видала? – громко шептала Кэтти подруге. – Что я тебе говорила? Так. Подходят. Друг. Другу!!!
– Кэтти! – зашипела на нее Брэтти. Потом она повернулась к нам и улыбнулась во все свои несколько десятков острых зубов: – Ну, типа, наша работа на этом полностью окончена, и все такое, так что нам пора идти. Покажите всем, кто хозяева этого бала!
– И про резинки не забывайте! – ляпнула Кэтти.
– О чем она? Какие такие резинки? – нагнулась к нам мама. – Для волос, что ли?
Лица у нас стали красные, как помидоры.
Брэтти в очередной раз зашипела на свою подругу, и, распрощавшись в последний раз, покинула наш дом. Кэтти выбежала вслед за ней и захлопнула входную дверь, оставив нас наедине с целой кучей хлопот:
– Где твоя бутоньерка?
– Да вот же, мама!
– Ты не забыл заправить машину?
– Спрашиваешь, любимая! Не подскажешь, куда ты дела камеру?
– Никуда. Вспоминай сам! Это ты за ней следил!
Нас подгоняли и торопили. Фотографии были сделаны почти сразу же. Бутоньерку прикололи к платью, а потом еще раз, потому что видна была булавка.
– Я сам ее сделал, – объяснил Аз, укрепляя маленький букетик на лифе.
– Такие красивые золотые цветы… – хвалила я его, вращая маленький аксессуар двумя пальцами. Если вы помните, любовь своих родных к ним я не слишком-то разделяла. И тут в дверь позвонили.
– Это Алекс… так, пожалуйста, всем вести себя по-нормальному! – пришикнула я на родных.
Мама открыла дверь и до меня донеслось, как Алекс с ней здоровается. Мама захихикала и повела его в гостиную. В руках она держала букет цветов.
– Только посмотри, – рассыпалась она в радостных возгласах. – Как же это трогательно, Азгор!
– Очень трогательно! Замечательные цветочки! – подтвердил папа ее слова.
Алекс подошел к нему и они обменялись рукопожатиями. Да уж, рядом с папой он казался просто крохотным… но это не значит, что выглядел он плохо. Вовсе нет: наряжен он был ничуть не хуже Аза. Правда, он не был принцем.
– Прекрасно выглядишь, – обратился ко мне мой будущий провожатый.
– Спасибо тебе, – поблагодарила его я.
Он вынул припасенную для меня бутоньерку. Она мне понравилась гораздо больше: никаких золотых цветов – только классические белые розы. Он уже почти приколол ее к моему лифу, но в последний момент мама взяла эту инициативу на себя.
– Какой замечательный у тебя вкус! – похвалила она его.
Аз перекинулся с Алексом парочкой дружеских напутствий и направился к двери.
– Увидимся уже на балу, ребята, – обратился он к нам обоим. – Я пошел за Сариной.
– Береги себя! – попросила его напоследок мама.
Стоило Азу уйти той же дорогой, что и Брэтти и Кэтти пару минут назад, я начала чувствовать себя как-то не так. Пока Алекс о чем-то беседовал с папой, мама подошла ко мне. У нее было крайне странное выражение лица:
– О, Фриск! – выдохнула она. – Он просто загляденье! И готовить умеет!..
В общем, ясно, что Алекс ей понравился. Как и папе.
И все-таки он был не принц…
Машина у Алекса оказалась неплохая. И вел он ее аккуратно, в отличие от Аза, который при первой удобной возможности начинал гнать, как сумасшедший. Вскоре мы прибыли к школе и Алекс, открыв дверь, помог мне выйти. Я посмотрела на его улыбающееся лицо, и лишний раз прокляла себя за то, что все-таки не смогу его полюбить. Ну что со мной не так-то? Насколько же все стало бы тогда проще…
Войдя в холл, мы сфотографировались. Не знаю, какая муха укусила школьный комитет с Липпи во главе, но темой выпускного вечера было Подземелье. Выглядело странновато, но все выпускники-монстры от такого выбора были в восторге. Длинный коридор был оформлен, как Руины, столовка – как Водопадье, танцпол был Ядром, и так далее.
– Липпи постаралась на славу, а? – шепнул мне Алекс. – Это же все ее идея…
– Ну да, – сказала я. – Нравится мне, что танцпол-Ядро обтянут фольгой. В Подземелье было точно так же…
Алекс прыснул. Отличать сарказм от правды он умел безошибочно:
– Ну, ладно тебе. Смотри: все наши друзья уже на месте!
Не все, чуть не ответила я. Ни Алекса, ни Сарины по-прежнему не было.
Мы поприветствовали тех, кто уже подтянулся. Девчонки наперебой трещали о своих нарядах, в то время как мальчишки, сжавшись в тесный круг, тихо недоумевали, как об этом вообще можно трещать, и потягивали свои напитки. Вскоре я почувствовала, что мрачные мысли наконец-то отпустили меня. В этом была заслуга Алекса, потому что провожатым он оказался отменным: следил, чтобы стакан в моей руке всегда был полон и искренне смеялся над всеми моими глупыми шутками.
До нас неожиданно донеслись аплодисменты и восторженные возгласы. Протиснувшись сквозь толпу, я увидела, кому они адресовались: на бал наконец-то пришли Сарина и Аз. Они фотографировались встав к стене – к картонке с изображенными на ней Эхо-цветком, щедро обсыпанным блестками, и голубым потоком, текшего сверху вниз и пересекавшего всю ее длину. Аз широко улыбался.
Сарина. Вот ты какая…
Ничего особенного, как я уже успела себе напридумывать, в ней не было: худая, чересчур высоковатая для девушки, плюс голову ее украшала прическа из волос мышиного цвета. Но и ничего безобразного тоже. Она выглядела так, как может выглядеть только девушка-выпускница на балу. Широкая улыбка была, определенно, очень ей к лицу. Она висела на мускулистой руке Аза и смотрела на него с озорным огоньком в глазах.
Я прекрасно понимала, что она чувствует. Понимала и то, что ненавижу ее за это.
Вспышки фотоаппаратов наконец прекратились. Аз повел ее по коридору, и их окружило огромное множество старшеклассников: одни хлопали его по спине и пожимали ему руки, другие чмокали Сарину в щечки и хвалили ее наряд.
– А платьице-то хорошее… – ткнула меня локтем в бок Терпия.
– Еще бы бюст побольше был, – сказала я с ядовитой улыбкой.
– Могу одолжить ей свой, – кокетливо предложила первая красавица школы, положив согнутую руку под обозначенную часть тела, чтобы затем весело рассмеяться: – Ну, ладно, вернемся к нашим мальчикам; пусть Аз и Сарина сами нас ищут.
Искали они недолго: все начали здороваться, обниматься, целоваться и обмениваться прочими комплиментами. Я отставила стакан и искренне попробовала быть милой.
– Прекрасно выглядишь, – сказала я, приобняв Сарину, и чувствуя, как каждая острая косточка ее плоской груди прижимается к моей. Это было не слишком приятно, но я не проронила ни слова.
– Спасибо большое, – сказала она, взяв меня за руки. – Ты тоже!
Произнесено это было без тени иронии и таким добрым голосом, что мне стало стыдно. Ну почему эта Сарина, доставшаяся моему брату, была настолько приятнее меня?
– Спасибо, что уступила мне Аза, – вдруг прошептала она, слегка наклонившись над моим ухом.
– Ты о чем? – шепнула я в ответ, чувствуя, как внутри меня все натягивается.
– Ой, ну, как бы это сказать… – захихикала Сарина. – Вы с ним не разлей вода… я не хочу, чтобы ты волновалась: я о нем позабочусь!
Я о н е м п о з а б о ч у с ь !
– Аз привык заботиться о себе сам, – фыркнула я. – Да и потом, чего мне волноваться? Я же его сестра! Пусть и сводная…
– Ой, ну, это все знают… – неловко забормотала Сарина.
Аз подоспел к ней как раз вовремя: прежде, чем ревнивая сучка, спящая в моей душе, продрала свои глаза.
– Так-так-так, – сказал он, осматривая всех нас. – Чем занимаетесь? Скоро подадут закуски!
О закусках я не скажу вам ни слова: не помню, ни чем нас кормили, ни вкусно ли это было. А все потому, что не взяла в рот даже маковой росинки. Вместо еды я массировала свои гудящие виски и изо всех сил старалась не смотреть на Аза и Сарину.
Длинный стол, за который мы сидели, был целиком предоставлен во владение всем нашим друзьям и их партнерам: Липпи сидела с парнем, которого я не знала, и который, как и она, был членом школьного комитета, а Терпия привела своего последнего на тот момент почитателя: капитана школьной регбийной команды по имени Люк. Джаред и Элли пришли вдвоем, «как друзья», а Джастина сопровождал (или все-таки сопровождала?) Том-Тэмми. Судя по тому, что на монстре было симпатичное красное платьице, а не смокинг, все-таки «сопровождала». Хотя уверенной на сто процентов я не была: не забывайте, что пол Тэмми – загадка для них самих. Но не подумайте, что я была бы менее счастлива за них с Джастином, если бы Том оказался мальчиком. Они были милейшей парой! Правда, Джастин был выше своей пассии в два раза, даже когда последняя вставала на задние лапки, но, когда они оба сидели за столом в нарядной одежде, в глаза эта разница совсем не бросалась. Ну, а я была с Алексом.
Мой провожатый вел себя непринужденно. Впрочем, как и всегда: он травил байки из жизни, и все за столом время от времени покатывались со смеху. Наверное, он чувствовал нависшее надо мной напряжение, и делал все возможное, чтобы оно не овладело всеми. Ко мне он был очень внимателен и следил, чтобы я тоже была вовлечена в общую беседу.
Но от его внимания напряжение медленно превращалось в чувство вины.
Очередная скучная речь члена педсовета подошла к концу. Терпия, видимо, решив, что за столом становится скучновато, решила развлечь нас.
– Эй, ребят, смотрите, чего покажу, – воскликнула она, схватив Люка за руку и положив ее на стол.
– Началось… – протянул Люк, – Терп, может, не надо?..
– Люк, ну не капризничай, – сладким голосом ответила ему Терпия. – Я сегодня не пила, и рука у меня твердая…
После этого она схватила свой нож и игриво облизнула его шею:
– Потерпи немного, котенок. Не дернись, как в прошлый раз…
Острие ножа запрыгало между пальцами, довольно глубоко вонзаясь в стол. Все ахнули. С каждой секундой Терпия ускоряла темп. Все замерли и с открытыми ртами уставились на стол. Люк постепенно бледнел и в итоге сорвался, когда нож воткнулся в промежуток между его указательным и средним пальцами:
– Терп, аккуратнее! Я не смогу хватать мяч!
– Да потерпи же ты наконец!.. – только и бросила дочь циркового артиста своему «котенку», ни на йоту не сбавляя скорость.
Лезвие превратилось в мутную дымку. Все были так ошарашены, что просто смотрели на происходящее широко распахнутыми глазами и боялись лишний раз моргнуть. А нож в руках Терпии все подпрыгивал и подпрыгивал, вонзался и вонзался, искусно минуя широко растопыренные пальцы уже давно готового хлопнуться в обморок регбиста.
– Ладно, мы поняли, – неожиданно сказал Аз, хватая будущую легенду трюков с ножами за руку. – Пожалей Люка. На сегодня хватит.
– На самом интересном месте! Я даже во вкус войти не успела… – обиженно протянула она.
Невольный ассистент Терпии тут же убрал трясущуюся руку и схватился ей за сердце. Рот Том-Тэмми лежал у нее на тарелке – про свойства тел этих монстров, я думаю, напоминать не нужно. Это был идеальный момент для Алекса – обстановку нужно было разрядить:
– Том, – неожиданно обратился он к провоажатой Джастина. – Всегда хотел спросить: Тэмми умеют танцевать?
Глаза Тэмми загорелись, когда она поняла, что все взгляды теперь прикованы к ней. Ее рот тут же встал на положенное место, и она радостно сообщила:
– ДаДа!1 Тэм ЛюБт ТАНТсЫ1! ОЙ! – вдруг закрыла она рот лапкой. – Тэм говорит ПО-ТЭММИЙСКИ, потому что ПЕРЕЕЛА шоколада!..
Все так и покатились со смеху. Все, кроме меня. Увидев, как вытянулось мое лицо, Аз помрачнел, но сказать ничего не успел: со сцены грянула музыка.
Сарина взяла Аза за руку, и они поднялись со своих мест. Я увидела, с каким выражением лица он посмотрел но меня, но Алекс уже отодвигал свой стул, чтобы пригласить меня на танцпол-Ядро.
– Отожжем? – спросил он.
Я кивнула и подала ему руку.
Танцплощадка озарилась лазерным светом. Музыка очень заводила, да и Алекс оказался прекрасным танцором. Становилось все жарче. Играть в солдатскую вдову я больше и не думала, а поэтому, когда из колонок хлынули звуки песен Меттатона, я решила продемонстрировать самые свои лучшие движения. Одобрительные возгласы завели меня окончательно, и я начала отрываться по полной. Жизнь наконец-то повернулась ко мне светлой полосой, и я была рада стать ее частью.
Но музыка вдруг смолкла – так же внезапно, как и началась.
– Настало время представить вам короля и королеву бала! – произнес спутник Липпи в микрофон. Тот «дал петуха», и ему пришлось стремительно отвести его в сторону, морщась от нестерпимого звона, похожего на дельфиний писк. В толпе раздалось болезненное ойканье. Положение пришлось спасать самой Липпи. Она взяла микрофон из рук своего приятеля, и под барабанную дробь принялась говорить:
– Мы долго подсчитывали ваши голоса, и выбрали двух счастливчиков! Двое наших одноклассников неплохо обогнали своих конкурентов! Встречайте нашего короля! А именно… Азриэля Дримурра!
Всеобщий рев и аплодисменты. Аза вытолкнули на центр танцпола, и он стоял там, огромный и смущенный.
Естественно, мой брат стал королем. А вы как думали? Он был хорош буквально во всем, и все его любили.
Все.
И мне было от этого плохо.
Но я все равно свистела и хлопала в ладоши – ничуть не слабее, чем все остальные. Я очень гордилась и понимала, что этой победы мой брат был достоин на все сто процентов. Он опустился на колени, чтобы Липпи со своим приятелем помогли ему утвердить на голове корону и закрепить на плечах фиолетовую накидку с меховой подкладкой. Когда он выпрямился во весь рост, рев и аплодисменты стали почти невыносимыми.
И корона, и накидка были абсолютной театральной бутафорией, причем не самого высокого качества, но, как и в случае со смокингом, Аз будто был создан для них, потому что смотрелся сногсшибательно. Улыбаясь своим зубастым ртом и махая огромной рукой, он выглядел совсем как папа, когда тот еще носил титул Короля Подземелья.
Но нет, он больше не был моим принцем. Он стал всеобщим королем.
Найдя меня в толпе, Аз помахал лично мне. Я помахала в ответ, благодаря двухцветное лазерное освещение за то, что ему не придется увидеть, как горит мое лицо.
– Но не забывайте про королеву, – снова заговорила Липпи в микрофон. – Битва в этом году за этот титул выдалась жарче, чем мы предполагали… но, к сожалению, королева может быть только одна! И ей становится…
Барабанная дробь. Край платья, крепко сжатый в моей руке, намок. Я прекрасно понимала, что титулы «короля и королевы бала» ничего не весят, но слова подруги заставили меня не на шутку встревожиться: «битва выдалась жарче…», «королева может быть только одна…». Так точно: только одна – безжалостно расправляющаяся со всеми конкурентками в жаркой битве, чтобы в итоге получить то, что должно принадлежать ей. Что же мне делать…
Какая бы битва не поджидала меня в течение всей жизни, я никогда бы не смогла выйти из нее победительницей. Мне не дано было быть ничьей королевой. Подругой – да, сестрой – да, но не королевой. И этих двух титулов мне было чертовски мало…
Тишина накрыла танцпол, как стеклянный купол, который, казалось, даже самому времени не позволял идти, как раньше. Липпи вытащила конверт и принялась открывать его. Наконец спрятанные под очками глаза запрыгали по буквам имени, и в тишине раздалось имя королевы:
– Терпия Спенсер!
Купол лопнул. От шума и гама я чуть не оглохла, глядя на то, как обворожительная Терпия становится центром внимания. Липпи всунула в руки Азу диадему. Он водрузил ее на голове моей подруги, упавшей на колено. После этого она выпрямилась во весь рост. Тиара заблестела в ее черных-пречерных волосах, словно созвездие на ночном небе. Ярче блестели только ее зубы, обнажившиеся в довольно улыбке. Их с Азом руки, сцепленные в замок, взмыли над толпой, которая заорала сотней голосов в тысячу раз сильнее, чем всего несколько минут назад. В ушах начало звенеть.
– Фриск? Ты как? – обратился ко мне Алекс, взявший меня под локоть.
– Да знаешь… голова кружится… – сказала я, чувствуя, что ноги мне отказывают.
– Слава Королю Азу!!! – раздавалось вокруг. – Слава Королеве Терпии!!!
– Просим Их Величества осенить нас своим королевским танцем! – откололся от общего хора голос Липпи.
Крики моментально стихли. Колонки, издав предварительный хлопок, снова заработали, но музыка, затопившая танцпол, была уже не заводной, а медленной, элегантной и невероятно нежной. Аз опешил, но Терпия молча положила его руку себе на талию, а свою собственную положила на широкое плечо. Через мгновение они уже вторили учтивым движениям своих тел, как того требовала техника вальса.
Я стояла, как статуя, освещенная мертвенным светом белых прожекторов. Из-за высоких каблуков Терпии они казались почти одного роста – идеальная пара, которой все невольно любовались.
Мне поплохело. И чего это, спрашивается? Неужели я правда поверила, что могу рассчитывать на титул королевы бала? Как бы не так!
Но я все равно не могла поверить, что мои глаза меня не обманывают. Я почему-то думала, что королевой выберут Элли – всеобщую Маленькую-Мисс-Совершенство. Спала и видела, как она, поправив диадему на светлых волосах, примется вальсировать с ним, как сейчас это делала Терпия. Потому что знала, что Аз не любит ее, и никогда не полюбит. Она была неопасна.
Но Терпия… Терпия была воплощением всех слухов о неуловимых женских чарах и их демоническом происхождении: потрясающее лицо, соблазнительная фигура и острый язычок, против которых Аз, как и любой другой представитель мужского пола, был беззащитен. Если он уедет за тридевять земель от дома, чтобы продолжить свою учебу, таких девиц, как Терпия, будет гораздо больше; и как быстро одна из них, опередив всех соперниц, вцепится в него железной хваткой, навсегда делая его сердце своим, и ничьим больше? Я видела его вместе с этой ждущей своего часа девицей: как она ласкает самые чувствительные части его тела, позволяет покрыть свое лицо поцелуями и сделать со своим телом все, для чего таким, как я, приходилось обходиться всего лишь рабочей рукой и отсутствием посторонних глаз. Все, что я так хотела от Аза, и не могла получить, как бы ни старалась.
Смотреть дальше стало невозможно. Пока танцпол медленно заполнялся парнями и девушками, я выскользнула в школьный коридор. Если бы эта пытка продлилась еще хоть чуть-чуть, у меня бы началась истерика. Представляю, какую историю тогда бы все пересказывали друг другу на переменах: о дуре-Фриск, которая не может смотреть на то, как ее брат танцует с другими девушками. Вот ведь ненормальная! Просто чокнутая…
Чокнутая.
Вдыхая всеми легкими заметно более холодный воздух пустого коридора, я услышала чей-то плач. Похоже, коридор был не таким уж и пустым. Обернувшись к источнику звука, я увидела Элли, которая закрыла лицо руками и горько рыдала.
– Элли? Что случилось?..
Она вздрогнула, как будто я пришла ее убивать. Вместо ответа она затрясла головой и, повернувшись, выбежала через стеклянную дверь.
Как я и говорила, коридор был не таким уж и пустым: редкие старшеклассники, слонявшиеся по этажу без дела, напряглись и принялись перешептываться, глядя прямо на меня. Кто-то усмехнулся. Очень напрасно усмехнулся: от смеха мне стало так плохо, что я и думать не стала о том, чтобы бежать за Элли следом и утешать ее. Нет и нет. Не в таком я состоянии. Лучше ей в моей компании не станет.
– Фриск? – опустилась на мое плечо рука Алекса. – Что с тобой такое? Почему ты…
– Алекс, – вцепилась я в его запястья. – Ты должен найти Элли. Она убежала вся в слезах!
– В слезах? – нахмурился он.
– Я хотела побежать за ней, но… Алекс, умоляю тебя, просто найди ее! Ей нужно кому-то выплакаться, а я…
– Но Фриск, ты точно уверена, что это необходимо?.. – окинул он стеклянную дверь серьезным взглядом.
– Уверена! Я бы и сама побежала, но у меня голова разболелась в этой духоте, – улыбнулась я утомленной улыбкой. – Найди ее, Алекс. Хотя бы ради меня…
Алекс кивнул и отпустил мои руки. Распахнутая им стеклянная дверь обдала мое горевшее лицо прохладным воздухом. Я прекрасно понимала, что такая лгунья и гадина, как я, не заслуживает ни такого провожатого, как Алекс, ни такой подруги, как Элли. Ни даже такого брата, как Аз. Вообще никого и ничего…
В стекле, вделанном в остановившуюся дверь, отражалось мое лицо. Не знаю точно, кто был виноват в том, что я себя не узнала: положение ли головы, неудачный свет, или что-то другое. Кто эта девушка? Зачем она надела это синее платье? Красивой, что ли, себя возомнила? Низкая, толстозадая, с косыми глазами и кожей землистого цвета. А еще удивляется, что ее никто не любит: да на кой дьявол она вообще кому-то сдалась?!
Слезы подступили к глазам, но мне все же удалось сдержать себя. Отсюда надо было уходить. Я вспомнила, что забыла сумочку, и решила за ней вернуться. Нашла я ее на том самом столе, за которым не съела ни кусочка. Потянувшись за ней, я заметила странную возню за одним из горшков с бумажным Эхо-цветком, и присмотрелась. Так и есть. Том-Тэмми и Джастин.
Том стояла на стуле, чтобы целовать своего высокого кавалера ей было удобнее. Ее передние лапки лежали у него на плечах, а задние так и дергались – столько удовольствия этот поцелуй ей доставлял.
Слез я больше не сдерживала. Схватив сумку, я спешно покинула бал, стараясь никому не попадаться на глаза.
====== Глава пятая ======
Таксист, везший меня до дома, был достаточно любезен, чтобы молчать в продолжение всего пути. Поэтому я просто смотрела в темноту и время от времени потирала мокрые глаза. Каждый раз, когда у обочины дороги вырастал фонарь, оранжево-желтым туманом проносившийся в окне, я видела свое лицо. Это была определенно я, и не кто другая: сумрачное чувство, охватившее меня перед стеклянной дверью, больше не давало о себе знать. Но видеть мне вообще ничего и никого не хотелось. Хорошо еще, что иногда никакого света не было вообще, и в стекле была видна только темнота.
Телефон иногда начинал жужжать, поэтому я просто отключила его, даже не посмотрев, кому могла понадобиться. Когда такси остановилось у нашего дома, я пошла от него в противоположную сторону. Прямиком в лес. Я не хотела видеть ни мамы, ни папы. Просто не могла разочаровывать их своим состоянием. Мне нужно было привести мысли в порядок.
Я добралась до смотровой площадки и уселась на кедр. Огни города полыхали, словно звезды какой-то далекой галактики, усыпавшие пространство между лесом, морем и горным массивом. Я принялась считать, сколько среди них красных, и почувствовала, что постепенно успокаиваюсь.
Когда же я чувствовала себя подобным образом? Кажется, в совсем раннем детстве, когда поднялась на самую вершины горы Эботт. Я точно так же осматривала город, опираясь на сломанную в лесу палку и потирала грязный бинт, которым было обернуто мое колено. Оно очень болело, и сейчас, казалось, я вновь чувствовала эту боль на том же самом месте.
В этот день я впервые увидела город издалека, да еще и с высоты птичьего полета. Он поразил меня, но я прекрасно понимала, кто воздвиг его, и кем он был населен. Жестокими, безразличными людьми. А зачем я вообще полезла на такую верхотуру? Я ведь знала, что тот, кто взбирается на гору, больше никогда не возвращается. Причина у меня была весомая: я и хотела исчезнуть. Навсегда. И на вершине горы, под синим-пресиним небом я поняла, что это мне удастся. Горы сильнее человека, как бы тот не пытался их покорить. Что случилось со мной потом, вы и так прекрасно знаете.
От осознания этой истины на сердце у меня тогда стало очень приятно. Прямо как сейчас. Одиночество эту приятность только распаляло. Оно обнимало мою душу, дарило безмятежность, а не боль. Ту боль, которую я испытала уже столько раз, что сбилась со счета.
Сердце защемило.
В тишине раздался хруст. На смотровую площадку кто-то карабкался. Лунный свет, процеженный листьями азалии, уперся тупыми концами множества прозрачных клиньев в чей-то разлапистый силуэт. Сделав его подозрительно белым…
Я с такой силой вцепилась в кедр, что под накрашенными Кэтти ногтями у меня остались чешуйки коры. Думаю, вам не нужно рассказывать, кому этот силуэт принадлежал.
– Фриск?
– С кем ты?.. – воскликнула я неожиданно противным писклявым голосом.
– Я один, – ответил Аз, щурясь в темноте, чтобы понять, откуда раздается мой голос.
– А почему ты не встречаешь рассвет со всеми?
Аз расхохотался:
– Я собирался спросить у тебя то же самое!
– Извини… – непонятно почему бросила я. Никакой вины я не чувствовала. Зато волнение – еще как.
– Я тебе обзвонился. Телефон не…
– Я его отключила.
– Ой. Понятно… – взгляд его упал на кедр. – Можно присесть?
От его ответа приятное чувство, обволокшее сердце, исчезло начисто. Зачем ты спрашиваешь? Забыл? Это же наше тайное место! Садись, да и все! – думала я тогда.
– Плюхайся, – бросила я.
– Фриски, – начал он, едва сев рядом со мной. – Мне кажется, что что-то не так…
– Не зови меня так, – вспылила я. – «Фриски». Терпеть это прозвище не могу!
Вынуждена признать, что я не терпела его совсем не потому, что оно напоминало мне о кошачьем корме. Не только. В основном – о детстве, в котором все было так легко и беззаботно…
– Извини… – пробормотал он. – Слушай, если тебе надо побыть одной, я, пожалуй, пойду.
– Нет, – выпалила я умоляющим шепотом. В голове все стало на свои места. Побыть одной… я и так все время была одна! Как бы ни было приятно общество одиночества, оно заставляло меня видеть все окрашенным в мрачные тона, и, поддаваясь ему, я все больше отдалялась от тех, кем так дорожила… Господи, ну почему, почему я была такой бесхребетной?
Сердце снова защемило.
Аз накрыл замок из моих рук своей ладонью. Я вздрогнула, но не отстранилась. Я просто не могла. Я не хотела… даже наоборот – я хотела податься ему навстречу, но не могла. И в этом-то была главная проблема: мне было плохо не от самой любви, а лишь от того, что я не могла реализовать ее, потому что приходилась ему сестрой. Но ведь это было не так! Родственниками мы были только номинально. Потому что так захотела судьба. Она свела нас. Мы были всего лишь сводными…
Что, если Азриэль на самом деле любил меня не как сестру, и преградой для его чувств служило то же, что и у меня? Знать этого я не могла.
Я повернулась к нему. Настала пора расставить все точки над «i».
– Аз, зачем ты пошел на бал с Сариной?
– Я же сказал тебе: я пошел с ней, как с другом.
– А если бы она не была твоим другом? Пошел бы ты, скажем, на свидание с ней?
Аз тут же начал тянуть левое ухо книзу. Этот жест я знала слишком хорошо. Он нервничал.
– Нет. То есть, я влюблен… но не в Сарину, – в итоге сказал он.
Я чуть не повалилась на спину. Разум захлестнуло волной: у него кто-то есть, а он не может называть ее имени при мне. Не со зла – он просто не хочет, чтобы мне было больно. Моя любовь не была ему нужна. Он видел во мне только сестру. Даже, наверное, мог бы сказать нечто вроде «сестренка, я все прекрасно понимаю, но мы не будем вместе, потому что сестры с братьями не спят». Мог бы, если бы хотел, чтобы я окончательно похоронила себя в бездне ненависти и отчаяния.
– Как ее зовут?.. – пролепетала я.
– А вот догадывайся! – повысил голос Аз. Он начинал злиться, и мне это не нравилось.
– Это из-за нее ты не пошел со мной на бал?
– Так… так ты же сама отказалась!.. – уставился он на меня круглыми глазами, едва находя слова от недоумения. – Ты сказала «нет»! Я точно не ослышался!
– Дурак, – диким голосом прошипела я, каким-то шестым чувством понимая, что дура тут по-настоящему только я. – Ты не просил меня об этом!
– Нет, просил!
– Так не просят. Ты сначала поинтересовался, есть ли у меня провожатый. Это было не по доброй воле: ты просто не хотел, чтобы я шла одна.
Аз замер. По его лицу пробежала судорога:
– Если бы я не узнал, пригласили тебя, или нет, я бы не смог предложить тебе свою кандидатуру, – сказал он. – Мне ведь правда этого хотелось… ты бы согласилась, если бы я позвал тебя, ничего не спрашивая?..
Я опустила глаза в пол. Разглядывая свои ноги, твердо стоящие на земле, я почему-то подумала, что могла бы поболтать ими, если бы все еще была такой маленькой, как много лет назад, когда они были короче. Молчать было нельзя:
– Да, – довольно громко ответила я.
– И зачем я тогда допрашивал тебя… – выдохнул пораженный Аз.
Я не понимала, чему он поражается.
– Но разве это не было бы странновато? – спросила я его. – «Ведь мы брат и сестра!» Ты сам так сказал.
– Вообще это сказала ты, Фриск.
Я чуть не бросилась на него с кулаками, но вовремя спохватилась. Действительно. Это сказала я. Слово в слово. А перед этим еще и то, что мы будем выглядеть как извращенцы.
– А ты… разве тебе хотелось, чтобы на нас косились?
– Плевать я хотел на тех, кто косится, – огрызнулся Азриэль.
– Не плюйся. Вспомни, что ты сказал, когда мы играли в «бутылочку» у Элли! «Она ведь моя сестра!».
– Дурацкая эта «бутылочка»… – слово в слово повторил он произнесенные тогда слова.
– Дурацкая. Согласна, – вздохнула я.
Все стало на свои места. Преграду пора было преодолеть. Мы слишком долго бились, как рыбы об лед. Яда в моем сердце, душе и разуме было уже слишком много – и я не хотела ждать того дня, когда отравлюсь им окончательно. Не хотела слететь с катушек. Не хотела волочить свою жизнь, как мельничный жернов, болтающийся на шее. Не хотела, чтобы Аз волочил ее.
