Текст книги "Все мои Надежды и Мечты (ЛП)"
Автор книги: taiyakisoba
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
Теперь же радуги висели над озером, у всех на виду. Их мог любить кто угодно. Они больше не были только моими.
Я чувствовала, что моя власть над Азом постепенно ослабевала. Это бы…
Стоп. Какая власть? О чем это я вообще? Он же мне не раб! Какая я эгоистка…
Азриэль был хозяином той ночи. Правда, ровно до той поры, как остальные монстры, поддавшись его уговорам и собственному желанию, продемонстрировали свои способности. Отличился (или все-таки отличилась?..) даже Том-Тэмми, показав, на какие сумасшедшие расстояния может растягивать свои лапки.
Да уж. Та ночь выдалась по-настоящему волшебной. Во всех смыслах.
Но расслабиться у меня не получилось: я знала, что после это удержать Аза при себе будет труднее. Я вспомнила глаза Терпии, пожирающие, по выражению Элли, его роскошное тело издалека.
Пожирать глазами…
Господи, как же я боялась, что глаза, каждый день смотрящие на меня из зеркала, в одни момент не оставят от Азриэля даже самого маленького кусочка…
====== Глава третья ======
Весь первый месяц учебы в десятом классе прошли для меня в ожидании неприятностей за лагерные «фокусы», но все окончилось благополучно. Аз поджег Луку кучу лет назад, да к тому же в другом месте – к началу наших занятий в старших классах люди привыкли к монстрам окончательно. Подумайте сами: всех, кого я знала (и среди людей, и среди монстров) с удовольствием следили за сюжетами шоу Меттатона, которое показывали далеко не на последних каналах. Я, кстати, тоже за ними следила. По словам мамы и папы, «фокусы» все-таки были упомянуты на собрании родительского комитета, но только один раз и в положительном ключе: директор поздравил родителей учащихся-монстров с тем, как хорошо те ассимилируются в непривычном для них человеческом обществе, раз не стесняются делиться с ним своей невероятной культурой.
«Фокусы» сделали Аза первым парнем школы. За спиной его называли «Королевич» – должно быть, кто-то из монстров случайно проговорился, кем были наши родители до того, как выйти на Поверхность.
– Фри, слушай, – однажды обратилась ко мне Липпи за обедом. – Если Аз у нас Королевич, то ты, получается, Королевна, да?
Я проглотила плохо разжеванные куски бутерброда и уставилась на нее. Должно быть, выглядела я очень грозно, потому что глаза моей подруги забегали и она принялась грызть яблоко, стараясь не смотреть мне в глаза. Возможно, помимо обхвата бедер я унаследовала от мамы ее коронный ледяной взгляд.
Я посмотрела на стол, за которым расположился Аз со всей своей компашкой. Они, как и всегда, беззаботно дурачились. Иногда мне казалось, что Королевич вообще ни к чему серьезно не относится, но потом нам сообщали результаты всевозможных контрольных, проверочных и лабораторных, и я впадала в ступор. Ну как, как можно вдобавок ко всему еще и так хорошо учиться?! Впрочем, прекрасная внешность вовсе не отменяет прекрасных способностей к учебе.
Прекрасная внешность. Да-да, я уже сто раз о ней говорила: от Аза было невозможно оторвать взгляда. Я понятия не имею, почему он так и не начал ни с кем встречаться, потому что девушки буквально увивались за ним. Даже Терпия однажды спросила, не могу ли я познакомить ее с ним, но когда вместо ответа ей пришлось столкнуться с фирменным маминым ледяным взглядом, то она рассмеялась и сказала, что всего лишь шутит.
А я знала, что шутками тут и не пахнет.
Пожирать глазами...
Но я бы не стала буравить ледяным взглядом каждую девушку, которая захотела бы познакомиться с ним через меня. Пусть знакомятся, мне-то что. Кому от этого хуже? Свидания, поцелуи и все остальное… это абсолютно нормально. Да даже меня, чтоб вы знали, однажды пригласили. Этот сделал Алекс – как раз в то утро, когда Липпи спросила о Королевне.
Я места себе не находила от волнения, когда услышала, что он хочет провести со мной время. Не подумайте: мы считались очень хорошими друзьями. Мы оба ходили на семинары по кулинарии и, в тот день работали в паре.
– Это прикол такой, да? – спросила я ему, наклонив голову над кипящей кастрюлей.
– Нисколечко, – ответил он посеревшими губами.
– Понятно… – пробормотала я. – Алекс, слушай, ты мне очень нравишься. Но как друг. Я не готова к свиданиям и прочей подобной муре.
– Понимаю, – бросил он, и тут же начал говорить, сколько орегано потребуется нам для одной порции супа. О свидании он больше не вспоминал.
В тот вечер я лежала в ванне и все думала, почему же отказала ему. Он же мне нравился – не в смысле «привлекал» меня, но разве не хорошо было бы иметь парня, с которым я могла бы ходить куда-то, подолгу гулять, переписываться и звонить, когда свободного времени в обрез, или же делать домашку?
Просто у меня уже все это было. Благодаря Азу.
Дура ты, шептала я самой себе, с Алексом ты наконец-то могла бы узнать, каково это, когда тебя целуют. И потом, когда на горизонте замаячил бы настоящий парень, тебе не пришлось бы краснеть от своей неопытности. Не на Азе же ты будешь тренироваться! Да и при каких обстоятельствах мне бы вообще пришлось его целовать? Аз… мой мозг быстро нарисовал для меня такой сценарий, как бы я от него не отмахивалась:
Аз посреди ночи заходит в мою спальню, как он все еще иногда делал: кошмары, хоть и притупились с возрастом, все еще иногда случались. Он ложится ко мне на кровать, обхватывает меня руками, согревая мое лицо своим дыханием с тем самым уникальным запахом, который мне так нравился.
– Сестричка, – шепчет он. – Послушай… знаю, что вопрос внезапный, но скажи: ты умеешь целоваться?
– Нет, – отвечу я, чувствуя, как по моему лицу разливается краска. – А т-ты?..
– И я нет, – скажет он после некоторого задумчивого молчания.
– А почему?
– Полагаю, я берегу себя. Для кого-то очень мне дорогого.
– Вот как…
– Например, для тебя.
После этого он наклонится над моим лицом, и его и без того горячее дыхание станет просто обжигающим, а спина – те ее части, к которым он прижимался во сне, когда мы были младше, начнут зудеть, и, прямо как тогда, я услышу его сердцебиение, хотя тогда нам с ним будет совсем не до сна, потому что у нас мигом найдутся дела поважнее...
Я бы глубоко вздохнула, когда его губы наконец коснулись моих. Поцелуй был бы теплым, мягким и таким страстным – словом, достойным своего владельца. Только когда я наконец расслаблюсь и закрою глаза, его язык покинет мой рот – но с той лишь целью, чтобы я встретила его острым кончиком своего, как будто прося не торопиться. О, да…
Какой вкус у этого поцелуя? Вероятно, очень-очень хороший – я почувствую не только неповторимый аромат Азриэля, но еще и вкус. И мех на его лице будет щекотать мой подбородок, когда он обнимет меня своими сильными руками так крепко, как только сможет, а твердая подкачанная грудь будет крепко прижата к моей мягкой, и моя рука дотронется до его пылающего…
Я открыла затуманенные горячим паром и сладкой фантазией глаза. Моя правая рука находилась между широко расставленных ног. Вернее, только пара пальцев… черт возьми, я что, правда делала это?.. да я, должно быть, спятила! Он же мой брат, а не…
Нет. Нет, нет и нет: он не был моим братом. Мы не родственники. Братом и сестрой нас нарекли мама с папой, то есть, Ториэль и Азгор, которым Азриэль и приходился сыном. Королевич. Принц монстров – добрый, храбрый, нежный, сильный и неотразимый Принц… мой прекрасный Принц. Тот, которого я так любила.
Любила?.. Любила?!
Задрожав всем телом, я опустилась на дно пенной ванны. Там я свернулась калачиком и лежала, затаив дыхание, пока сладкая судорога удовольствия сводила мне ноги и текла к голове по всему остальному телу. Когда волны удовольствия сошли на нет, мне показалось, что я начала медленно умирать, а потому просто лежала, даже не пытаясь всплыть, чтобы глотнуть воздуха, сладко пропахшего шампунем. Мне просто не хотелось. Будто я и впрямь умерла, или даже еще не родилась. Мне не хотелось покидать тепла, мягкости и безопасности…
Мои легкие заныли. Я рванулась вверх – расплескав почти полванны. Пропотевшие стены содрогнулись от моего громкого, глубокого вдоха.
– Дитя мое, что случилось? – раздался за дверью мамин голос.
– Все нормально, мама, все нормально, – забормотала я. – Не входи, пожалуйста. Я поскользнулась. Голова, если что, цела!
Вот бы я могла так сказать не только о голове… я почувствовала, как по моей спине пушистыми лавинами ползут клочья пены, и представила, что это мои грехи. Обмывшись под душем, я наскоро вытерлась и забралась под одеяло. С головой.
В ту ночь Азриэль так и не пришел – он крепко проспал до самого рассвета. Кошмары его не мучали. Зато мне выспаться так и не удалось – я будто отдувалась и за себя, и за него.
Да что ж такое…
Волнение последних месяцев учебы было значительно сильнее стыда: у меня не было времени расчесывать язвы. Вместо этого я готовилась к выпускным экзаменам, писала бесчисленное количество проверочных работ, собирала портфолио для колледжей и еще много чего другого: тысячи дел и обязанностей отвлекали от жизненных неурядиц. Аз был все таким же, как и прежде, хотя, конечно, видел, как сильно я отдалилась от него. Наверное, думал, что это все из-за стресса. Хорошее настроение из-за него меня почти не посещало.
Зато мрачные мысли стали такими частыми гостями, что я в какой-то момент уже не знала, на какую стенку лезть. Я часто бродила по лесу в полном одиночестве. Старалась не смотреться в зеркала. И вообще не видеть своего лица. Кто бы мог подумать, сколько грязи в душе у этой узкоглазой, смуглокожей и паршивой девки? Будь она проклята.
Дело, впрочем, было совсем не в моей внешности. Иногда мне казалось, что я превращаюсь в неё. Конечно, только казалось, но легче от этих игр сознания не становилось. Грудь в такие моменты словно начиняли камнями – такая тупая тяжесть царила там вместо хоть одной осмысленной эмоции. Я вспомнила давние слова Альфис о том, что с моей душой было что-то не так, и я начала раздумывать, не напомнить ли ей о похороненных в долгом ящике осмотрах, до которых так и не дошло дело. Но для этого мне нужно было отправиться в Город, да и к тому же такие визиты нельзя делать без предупреждения.
Хотя осмотры были мне совсем не нужны. Я прекрасно знала, что это такое, и подтверждать мое состояние нотариально было незачем.
Стыд.
Я понимала, что была ничем не лучше её.
Аз получил права. На вождение. Дома он появлялся все реже и реже. Как и я. Дом без него казался со всем пустым, и я не могла находиться с этой пустотой один на один. Пусть мама и папа всегда были рядом, но… кто в этом мире вообще смог бы заменить мне Аза? Без него все было другим.
Однажды, когда я вернулась от Липпи, я застала его в гостиной. Он меня ждал.
– Собирайся, – заговорил он. – Мы выходим в свет.
– В какой свет?.. – оторопела я.
– В Закусочную МТТ, – ухмыльнулся он всеми зубами. – Уж извини, крох с моей работы ни на что другое не хватит.
– А как же мамин ужин?
– Мама с папой пошли в кино, – принялся объяснять он. – Так что ужина нет и не будет. Ужинать сегодня мы будем только там и только вдвоем.
У меня екнуло сердце.
Мы отправились в Закусочную. Даже хмурый кассир за прилавком не смог своим видом испортить моего счастья. Пока я откусывала куски от гамбургера, Аз подробно рассказывал, что с ним случилось за все время, пока мы не виделись.
– И как только у тебя рук на все это хватает? – хихикала я.
– Наверное, мне просто нравится быть занятым, – пожал он плечами и тут же, отложив свой заказ, посмотрел на меня серьезными глазами. – Сестричка, скажи, пожалуйста, как ты без меня справляешься?
«Превосходно», – уже хотела сказать я, но потом поняла, что это будет неправдой. С целой кучей вещей я без него вообще не справлялась. Стоило мне дать волю языку, как я почувствовала, что камни один за одним покидают мою грудь, и я вот-вот взлечу в небеса. Слушал Аз внимательно. Он вообще всегда был хорошим слушателем – с детства. Я шутила, что именно поэтому его уши такого размера.
Серьезность постепенно покидала его глаза, и он даже рассмеялся, когда я рассказала ему о том, как Терпия решила обучить Тома-Тэмми играть в баскетбол.
Наши руки неожиданно соприкоснулись, и я остановилась на середине истории, потому что уставилась на них.
– Что такое? – спросила я недоумевающим голосом.
– У меня тот же вопрос, – улыбнулся Аз.
Я захлопала глазами.
– В последнее время ты все время молчишь. И я начал волноваться…
Спина намокла. Он читал меня как открытую книгу. Чтобы сбить Аза с толку, я ухмыльнулась, принимая самую расслабленную позу:
– Настроение такое. Ты же знаешь, я никогда не слыла особо разговорчивой…
– А вот и нет, – вдруг ответил он и отнял свою руку. – Доедай бургер. Я хочу отвезти тебя кое-куда еще…
– «Куда-нибудь еще»? – переспросила я. – Мама дорогая, мы будто на свидании!..
– На свидании? – задумался Аз. – А что, очень даже на это похоже! – усмехнулся он наконец.
В машине он попросил меня закрыть глаза, чтобы не испортить сюрприз. Я послушно выполнила его просьбу.
– Приехали, – сказал он наконец, заглушая двигатель.
Я открыла глаза. Всю дорогу я гадала, куда мы можем направляться, считая повороты и прислушиваясь к звукам за окнами. Ехали мы без остановок и практически в полной тишине, так что мне сразу стало понятно, что остановимся мы далеко от Города.
Я не ошиблась. Перед нами колыхалось море, по которому до самой луны тянулся длинный серебряный след.
– Это пляж?
Аз открыл дверь и помог мне выйти:
– Пошли. Здесь есть очень красивое местечко…
Он повел меня через холодные песчаные горбы. Мы бывали на этом пляже уже много раз – с мамой и папой, но эта его часть находилась очень далеко от излюбленного купальщиками залива: по крайней мере, я о ней ничего не знала. Здесь было очень спокойно и тихо. Наша машина стояла на крошечной пыльной стоянке в полном одиночестве. В какой-то момент я была уверена, что сердце сломает мне ребра своими ударами. Куда мы шли? Здесь царил такой покой, и никого кроме нас не было…
– Ты замерзла? – спросил Аз, поняв, что я дрожу.
– Чуть-чуть, – соврала я.
Он прижал меня к себе. Его тело согревало меня сквозь рубашку. Я была на седьмом небе и улыбалась так широко, как умела только в детстве.
– Вот оно, – сказал он спустя какое-то время пути по хрустящему песку. Он сел на него. Я примостилась рядом.
Город, полыхавший разноцветными огнями и ронявший их мерцание на поверхность черной воды, будто подражая белоснежной луне, казался поднявшимся из глубины детских воспоминаний Далеким-Предалеким Королевством. Сердце перестало рваться наружу, начав стучать редко и глубоко. Я и подумать не могла, что увижу Город таким прекрасным…
– Какое чудо… – прошептала я.
– Я знаю, – сказал Азриэль и приобнял меня за плечо. – Фриски, у тебя правда ничего не случилось?
«Фриски». Он так давно не называл меня этим именем…
– Конечно же, – ответила я, но, едва посмотрев в знакомые лиловые глаза, замотала головой. – Хотя нет. Случилось. Вернее, случился…
– Назови мне имя. Я от него мокрого места не оставлю… – сказал Аз. В посуровевших глазах заплясал уже знакомый мне огонь.
Я опешила и посмотрела на него с ног до головы. Он согнул правую руку так, что твердые мыщцы едва ли не порвали рукав его рубашки, а ладонь сжал в увесистый кулак. Он говорил серьезно. Я не могла не рассмеяться:
– Не кипятись, Аз! Было бы жалко, если б ты не оставил от себя мокрого места!..
– «От себя»?.. – потряс он головой.
Мне опять стало нехорошо. Конечно, говорить ему о своих чувствах я не собиралась – я сама их не признавала и предпочитала замалчивать, несмотря на все мрачные и влажные фантазии, посещавшие меня. Впрочем, когда я в подробностях рассказала ему о том, как скучаю по тем временам, когда мы проводили больше времени вдвоем, я совсем не лгала. Максимум недоговаривала…
– Так вот оно что… – протянул он, когда выслушал все мои жалобы. – А я-то думал, что ты с парнем поругалась…
От его смеха у меня задрожали губы. Хорошо еще, думала я, что на пляж мы поехали ночью, и в лунном свете Аз не увидит моего лица.
– Не смеши меня, – ответила я, сжав в ладонях холодный песок. – Откуда на парней найдется время? Дел у меня, что ли, нет? Взять хотя бы ту же школу…
– Согласен. Первым делом – самолеты, ну а девушки – потом…
– Де-ву-шки?! – подскочил мой голос. – То есть, у тебя никого…
Аз то ли кивнул, то ли пожал плечами:
– Знаешь, кто приглашал меня на свидание на прошлой неделе?
– Терпия?.. – спросила я, чувствуя в горле знакомый горький комок.
– Если бы! Элли!
Элли? Эта примерная отличница? Элли, Маленькая-Мисс-Совершенство? С Азом?! Я хотела рассмеяться, но комок в горле заткнул меня, как пробка бутылку. Я же дружила с ней, и она ни разу не говорила, что питает к Азриэлю чувства.
– Ты ей, конечно, отказал, – предположила я.
– Совершенно верно, – заверил меня Аз. – Спору нет: Элли очень хорошенькая, но у нас же скоро экзамены! Как бы я к ним готовился, если бы в свободное от учебы и работы время начал бы бегать с ней на свидания?
– Вы могли бы просто по очереди сидеть в квартирах друг и друга и готовиться «сообща», – предложила я. Я думала, что придумала смешную шутку, но стоило мне произнести ее вслух, и перед глазами сразу встала картинка, на которой полуголые Аз и Элли лежали на одной постели, готовились по одному учебнику и время от времени обменивались поцелуями, и мне захотелось вырвать прямо на песок.
– Да не нужна мне девушка, – фыркнул Аз. – «Сообща» я и с тобой готовиться могу. Вспомни: как будто когда-то мы готовились по-другому!
– В средней школе – да, – ответила я. – Но сейчас мы на разных профилях, и будем друг друга только путать.
Азриэль тяжело вздохнул и повесил голову. Глаза его не отрываясь смотрели на зыбкую лунную дорожку:
– Фриски, я так скучаю по тому, что было. По детству, по времени, проведенному вдвоем… я… так не хочу отпускать все это…
– Не отпустишь, – сказала я, сжимая его руку. – Ты мой брат, и я тебя люблю.
– Я тоже тебя люблю, – пробормотал он, прижимаясь ко мне в ответ.
Хорошо, что в темноте ничего не видно. Мои глаза засияли.
Когда я сказала, что люблю его, то имела в виду, разумеется, совсем не брато-сестринскую любовь. И чувствовать, что он, сам того не подозревая, ответил на эту любовь взаимностью, было… просто замечательно.
Аз поднялся с песка. Подумав, что мы собрались уходить, я тоже начала вставать, но он остановил меня, положив руку мне на плечо.
– У меня для тебя новый фокус, – только и произнес он.
Он двинулся к тихо бившей о берег воде. Его голова была повернута в мою сторону. Что-то начало происходить: это было заметно даже в призрачном мерцании далекой луны. С каждым шагом его темный силуэт очерчивали полосы света: красная, оранжевая, желтая, зеленая, голубая, синяя, фиолетовая – радужный спектр, семицветным ореолом окруживший его с ног до головы; до самых кончиков рогов. Он поднял руки к небу. Над ними запрыгали белые искорки света, и тут небо над нами вспыхнуло, и я увидела ослепительные звезды, переливавшиеся прямо над этим заброшенным участком пляжа, как застывшие огненные брызги фейерверка. Аз поднял руки еще выше, и фейерверк ожил. Звезды начали вращаться, мерцать и раскачиваться на своих длинных хвостах, как маятники. Воздух над пляжем наполнился нежной трелью – будто мелодией сотен серебряных колокольчиков.
А потом звезды начали падать.
Они будто скатывались с покатого края неба, оставляя за собой следы из сверкающей пыли. Когда они достигли поверхности моря, то разлетелись на тысячи блестящих брызг, свет от которых еще долго не гас, затмевая собой огни мерцавшего вдали Города.
Я лишилась дара речи. Когда его магия успела стать такой могущественной? Вернее, такой могущественной и красивой одновременно?
Наконец в море упала последняя звезда, подняв переливающийся фонтан и лишний раз убедив меня, что ничто хорошее не длится вечно: «фокус» Азриэля прекратился так же внезапно, как и начался.
– Что скажешь? – спросил он наконец, опустив руки и открыв глаза.
– Замечательно… – пролепетала я тонким-претонким голосом. – Аз, это невероятно…
Я бы могла еще бесконечно хвалить и волшебные звезды, и его самого, но и этих двух предложений хватило высокому мускулистому монстру за глаза: его глаза наполнились гордостью, а рот разъехался в разные стороны, как у мальчишки:
– Спасибо! – сказал он, пытаясь скрыть свою улыбку. – Я… очень долго готовился, прежде чем применить это заклинание. Хотел, чтобы все прошло, как по маслу.
– А мама с папой знают об…
– Нет. Ты первая, кому я это показал. – сказал он, садясь на примятый песок.
– Первая?..
– Первая, – повторил он, беря меня за руку.
Мы просидели еще какое-то время. Позднее время суток делало свое дело: я начала клевать носом и ронять тяжелеющую голову Азу на плечо.
– Спатки хочешь, да? – ласково спросил он меня.
– Это все экзамены… – промурлыкала я ему в мех.
– Поедем домой?
– Нет, – тут же вскочила я. – Не надо… тут так весело.
– Весело? – рассмеялся Аз. – Сидеть на холодном песке?
– Зато с тобой, – ответила я.
– И не поспоришь…
– Слушай, – спросила я, чувствуя, что долго так я не протяну. – Можно… можно я прилягу? На минуточку…
– Приляг, – кивнул он, погладив свою ляжку.
По телу тепло разлилось долгожданное блаженство. Я улеглась на песок, положив голову аккурат на то место, которое он погладил.
– Мягонько, – зажмурила я глаза.
– Думаю, это из-за меха, – улыбнулся Аз. – Защитный слой…
Проведя ладонью по моей щеке, он убрал каштановую прядь, накрывшую глаза.
– Длинные же у тебя волосы… – пробормотал он, почесывая мою голову.
– Нравятся?
Раздумие отняло у него ровно минуту:
– Тебе идут и такие, и короткие.
– Спасибо, – ответила я, прекрасно понимая, что с короткими волосами я выглядела для него привычнее. Поэтому тут же добавила: – А тебе не кажется, что с короткими я похожа на пацана?
– Тебя с пацаном даже слепой не перепутал бы, – расхохотался Аз. Слушать его ответ и заливистый смех было невероятно приятно. Я приоткрыла глаза и смотрела, как в высоте мерцали звезды. Вот и тема для разговора!
– Звезды сегодня такие красивые… с твоими, правда, ни в какое сравнение не идут!
– Согласен… – задумчиво ответил он. – Фриски, напомни, пожалуйста: мама с папой говорили тебе, что монстры загадывают желания под звездами? Это давняя традиция – еще с той поры, когда война не случилась, и мы жили на Поверхности вместе с древними племенами. Не помнишь?
– Кажется, помню. Знаешь, у людей есть похожая традиция – только желания мы загадываем под падающими звездами.
Аз недоуменно уставился в небо:
– А на кой ляд ждать, пока они начнут падать?..
– В этом и суть! – засмеялась я. – Ведь это случается так редко! Вот и заветные желания должны сбываться редко, иначе чудеса превратятся в обыденность.
– Хочешь, я наколдую тебе падучую звезду? Мне несложно…
– Ну нет, – сказала я. – Это нечестно.
В приморском покое снова застыло молчание.
– Аз? – спросила я наконец.
– Погодь, – отмахнулся он. – Я думаю, что мне загадать…
– А можно и я загадаю? – в шутку спросила я. – Только не падающей звезде, а обычной – как монстр.
– Для монстров ты своя, – ответил Аз. – Так что давай.
– Мне нужно просто выбрать звезду, и загадать?
– Точно.
Я всмотрелась в небо. Погода стояла ясная, и звезды были видны все до одной – несмотря на далекий городской свет. Их было так много, что я могла загадать бесконечное количество желаний. Их яркость вселила в меня твердую уверенность, что все, что я у них не попрошу, обязательно сбудется.
Я начала шептать, стараясь делать это так тихо, чтобы не разжимать губ:
– Звезды. Милые, добрые звезды. Пожалуйста, сделайте Азриэля моим. Моим и только моим. Навсегда. Пусть никому, кроме меня он не достанется…
Осознание того, каким мерзким было это желание, ужаснуло меня, стоило ему только прийти ко мне через пару секунд после того, как я перестала шептать.
– Чего ж ты там такого нажелала… – улыбнулся Азриэль. – Сердце так колотится, что я даже ногой чувствую…
– А сам? – бросила я, внезапно осознав: – Ой, точно. Нельзя же рассказывать, а то не сбудется…
– Это если под падучей звездой, – пошутил Азриэль. – Обычные звезды честнее, и желания исполняют, даже если ты о них расскажешь.
– Так что же ты загадал?
– Чтоб мы остались друзьями до конца наших дней, – ответил он после секундного молчания.
Друзьями.
До конца наших дней.
Глаза зачесались, как будто в них попал песок. Я повернула голову в сторону моря, стараясь, чтобы он не заметил, как исказилось мое лицо.
– А что ты загадала? – спросил он. – Скажи мне, пожалуйста…
– Не поверишь! То же, что и ты!
Удивительно, но у меня получилось не разрыдаться.
Лишь только дома, когда мы разошлись по своим комнатам и я уселась на кровать, то позволила слезам хлынуть горячим и неудержимым потоком. Лицо я закопала в подушку, чтобы звуки моего горя не вынудили Азриэля пойти и посмотреть, что стало его причиной. И даже когда слез уже не осталось, то я все равно продолжила так лежать – вплоть до того часа, когда солнце, выкатившееся из-за горизонта, не затмило своим светом все звезды до последней.
Правильнее всего было бы дистанцироваться от Аза, чтобы мутить себе же душу дальше – ровно до той поры, пока мои чувства не остыли бы. Но я делала с точностью до наоборот, будто желая надоесть ему и навсегда лишить себя надежды на то, что мои бесстыжие мечты когда-либо осуществятся: я ходила за ним по пятам, повисая на его руке, как змея на дереве. Я пробиралась к нему на занятия, всегда подсаживалась к нему во время школьных завтраков и обедов, терпеливо ждала его с тренировок после занятий, шла с ним до дома, валялась на его кровати, и допоздна торчала в его комнате, делая уроки, пока мама не гнала меня спать, ссылаясь на поздний час. Я даже укоротила волосы, потому что, как вы помните, поняла, что короткие прически ему нравились больше длинных.
Представляю, как я его раздражала – у меня самой не хватало на себя зла. Однако Аз не сделал мне ни одного замечания, терпеливо вынося мою внезапную прилипчивость. Наверное, мое счастье было для него важнее, чем личное пространство.
Хотя я не чувствовала ни капли счастья: быть с ним рядом, но скрывать то, что накопилось за долгие годы, становилось невыносимо. Хуже всего было то, что многие детские привычки он так и не растерял, и мог неожиданно ввернуть какую-нибудь из них посреди нашего совместного времяпрепровождения, отчего черти ломали меня все больше. Само собой, за ручки мы больше не держались, но делали кое-что другое: когда мы были детьми и я, лежа у себя на верхнем ярусе, читала или готовила легкие уроки, Аз мог вскарабкаться по лестнице и, осторожно встав мне на спину, начать топтаться. Мне очень нравился такой «массаж»: Азриэль каким-то шестым чувством знал, какие участки моей спины нуждаются в нем, и, под благодарный хруст разминаемых суставов, заставлял меня едва ли что не пускать слюни от удовольствия. Иногда он предлагал мне повторить его, «как когда-то в детстве», и отказа от меня никогда не получал. Я ложилась на пол, сняв футболку и расстегнув лифчик (уже совсем не похожий на чехол с лямками), и чувствовала, как его горячие руки с крупными пальцами и длинными когтями трут каждый сантиметр моего благодарного тела. Казалось, он прижимал ладони своих рук к моей спине, налегая всем весом своего мускулистого тела, а когда слышал хруст или щелчок, сообщающий о том, что массаж дает свои плоды, сам вдохновенно шептал себе что-то под нос самым мягким шепотом на свете, пока я, придавленная к полу, соображала, чем бы заткнуть рот, чтобы не закричать от истомного удовольствия. Я знала, что выглядит это не совсем нормально, и нам лучше перестать, но сказать ему об этом не могла – так приятна была эта истома. Иногда мне казалось, что это прелюдии перед сексом, на который я, конечно, не могла рассчитывать, и которого мне так не хватало: только мы вдвоем; он сверху, я снизу; тянущийся по полу холодок, жар его рук и нежность моей спины, лишающие меня и его всех осмысленных слов.
После массажа я чувствовала себя превосходно. Иногда даже слишком: когда я понимала, что оргазмически-сильный приступ испытанного мной удовольствия имеет все шансы не остаться незамеченным, я просила его остановиться, и шла в ванную, на ходу снимая лифчик окончательно. Из глаз сыпались искры, нижняя половина туловища горела, но кошки на душе больше не скреблись. Зато скреблось кое-что другое… в ванной я снимала штаны, стягивала промокшие трусики, меняли их на свежие, а улику прятала на самое дно корзины с грязным бельем, будто маленькая девочка, прячущая по тайникам фантики от тайком съеденных конфет.
Горячий душ и правая рука помогали мне прийти в себя окончательно: я ложилась пылавшим низом живота на холодный борт ванны, и стонала сквозь крепко стиснутые зубы. Слюна капала на кафель, и я при этом старалась “передергивать затвор” так, чтобы никто не услышал.
Я прекрасно понимала, что наше излишне тесное общение не может оставаться незамеченным. Липпи даже сказала мне, что все влюбленные в нас парни и девушки рискуют умереть от зависти, видя, как мы себя ведем:
– Подумай о бедняге Алексе. Ты же так ему нравишься…
– Ну не вижу я в нем парня, Липпи!.. друга – да. Парня – нет. Я ему это уже говорила, – тяжело вздохнула я в ответ.
– Мы всего лишь старшеклассники, Фри. Всегда можно прекратить, если не понравится. Не под венец же он тебя зовет! – убеждала она меня, поправляя прыгающие на переносице очки.
– Что за шум, а драки нет? – поинтересовалась подсевшая к нам Терпия.
– Мы об Алексе, – ответила Липпи.
Терпия залилась хохотом:
– Фриск, дорогуша, дай же ты ему шанс! Он же буквально у тебя в ногах валяется! Бьюсь об заклад, онн бы для одних твоих грязных носков храм воздвиг!
Я посмеялась в ответ, хотя смешно мне было. Сразу после этого натужного смеха я добавила холодным голосом:
– В отличие от некоторых, мне нужна не «тренировочка», а серьезные отношения. Если Алекс достоин шанса, зачем мне играть с его чувствами?
Сказала я это не просто так. «Тренировочкой перед настоящими отношениями» сама Терпия называла свои отношения с Джастином, продлившиеся ровно неделю и оставившие бедного парня с разбитым сердцем. Свою ветреность главная красавица оправдывала именно этим словосочетанием.
На лице Терпии расцвела хитрая улыбочка, а бровь изогнулась дугой. Подобное выражение лица, тут же спрятанное за раскрытой книгой, появилось и у Липпи.
– Что смешного? – процедила я сквозь зубы, так как теряла остатки терпения.
– Да ничего, – ответила мне она все тем же веселым голосом. – Не всем везет на сексушных сводных братьев, на которых можно тренироваться дома, пока не надоест.
