Текст книги "Тайна умрёт со мной (СИ)"

Автор книги: Свир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Да, она ничего не сможет сейчас доказать, но это совпадение что-то да значит.

По правде говоря, Айрис надеялась, что в прошлом Руперта откроется что-то по-настоящему таинственное… Может быть, он окажется ребёнком из семьи вроде Вентвортов, богатой или аристократической. Или даже сыном Джона Вентворта от любовницы – на эту мысль Айрис натолкнули книги на столе Руперта, – хотя такое было маловероятно: идея усыновить ребёнка принадлежала леди Клементине, а она, если бы узнала о таком, скорее развелась бы, чем стала усыновлять. Конечно, в истории Тони Хьюза тоже было что-то таинственное, но совсем не в духе красивых и немного диккенсовских версий Айрис. Скорее что-то бессмысленно-таинственное. Зачем похищать ребёнка, если полным-полно сирот?

Бессмыслица.

Но чем дольше Айрис смотрела на лист с записями, тем чаще её взгляд останавливался на дате.

Двадцать второе февраля.

Как будто бы это число уже где-то всплывало. В каких-то письмах или ещё где-то. Может быть в разговорах за столом.

Это какая-то годовщина, или день рождения, или…

Айрис ненавидела это ощущение: когда точно знаешь, что где-то видел нужную тебе вещь, но не можешь вспомнить где. И это было даже хуже, чем с почерком: она хотя бы знала, что могла увидеть его только в одной из книг, а эту дату она могла увидеть или услышать, где угодно.

Что-то крутилось в памяти, совсем близко, на самой поверхности, но Айрис никак не удавалось поймать ниточку воспоминаний.

Она встала из-за стола.

Можно спросить Дэвида или миссис Пайк. Вдруг они что-то вспомнят.

Айрис решила начать с миссис Пайк.

Миссис Пайк была на кухне и обсуждала с миссис Хендерсон какой-то рецепт. Миссис Хендерсон тем временем ловко отрезала тонкие куски мяса от большого отруба и передавала своей помощнице. Та их энергично отбивала.

Из-за стука молотка говорить приходилось громко, и когда Айрис вошла в кухню, её не заметили. Потом миссис Хендерсон всё же подняла глаза от куска мяса и увидела Айрис. Они поздоровались, немного поболтали о том, о сём, Айрис рассказала, что инспектор Годдард уже поговаривает о возвращении в Лондон. Айрис только собиралась задать свой вопрос про двадцать второе февраля, как в кухню заглянула Мэри и сказала, что миссис Пайк нужно подойти к телефону. Та поднялась с табурета и сказала, что возьмёт трубку у себя.

Айрис решила подождать миссис Пайк у дверей её комнаты.

Та вышла очень быстро – и с очень озадаченным лицом.

– Мисс Бирн, – воскликнула она. – Вы разве меня ждёте?

– Да, я хотела кое-что спросить, поэтому и пришла.

– А я и не поняла. Проходите! – она пошире распахнула дверь комнаты. – Простите, что заставила вас ждать.

– Ничего страшного, это я вас отвлекаю.

– Тогда подождите ещё секунду, я запишу кое-что. А то забуду…

Миссис Пайк села за свой стол и что-то вписала в толстую тетрадь. По движению её руки, Айрис поняла, что она поставила в конце три восклицательных знака.

– Если у вас срочное дело, я могу подойти потом, – сказала Айрис.

– Нет, не срочное. Надо кое-что передать Уилсону, а я даже не знаю, где он. Собирался отвезти собаку к ветеринару, но я что-то не слышала машину.

– Что-то с Наггетом?

– Нет, с ним хорошо всё. Собака из сторожевых. Вроде, на одну лапу стала припадать, я и не знаю. Не хожу туда.

Айрис тех собак тоже почти не видела. Иногда слышала лай, но и то редко. Собак держали в большом вольере рядом с Утиным коттеджем, где жили садовники, и если и выпускали побегать днём, то уходили с ними далеко в лес.

Миссис Пайк снова посмотрела на свою запись в тетради и качала головой, словно недоумевая.

– Даже не верится… – сказала она. – Вот Уилсон удивится! – Она перевела глаза на Айрис и пояснила: – Мисс Фенвик звонила, горничная леди Клементины. Я думала… Ох… Боялась, её и в живых-то уж нет. Она очень старенькая. Я вам рассказывала про неё…

– Её же инспектор Годдард искал, найти не мог! – воскликнула Айрис.

– А она сама позвонила, представляете? Она, оказывается, живёт с троюродной сестрой на её ферме в какой-то глуши. И вот объявилась! Телевизора у них нет, радио тоже редко слушают… Она даже не знала, что леди Клементину нашли. Сегодня где-то услышала. Плачет, говорит, даже на похороны не успела… Бедная! Она же с рождения её растила!

Айрис вздохнула.

– Может быть, она всё равно приедет? Сможет прийти на кладбище…

– Так она поэтому и звонила. Сказала, чтобы её в Стоктоне с поезда встретили. – Миссис Пайк всплеснула руками: – Ох, я вас заболтала опять! Вы же по делу пришли.

– Не совсем по делу… Даже не знаю, как и сказать. Очень странный вопрос, но у меня так и крутится в голове одна дата, и не могу вспомнить, что это такое. Может быть, вы знаете… Двадцать второе февраля.

– Конечно, знаю, – не задумываясь ответила миссис Пайк. – Это день рождения сэра Дэвида.

Глава 20. Обыск

Айрис подумала, что не может дышать, – как будто что-то ударило её изнутри. Ужасная догадка.

Одно мгновение ей казалось, что все те нити, что она нащупывала и распутывала, расплелись – и она увидела весь узор. Но в следующую секунду они стянулись в какой-то невообразимый узел. Такой, что невозможно развязать.

– Вы уверены? – произнесла Айрис плохо слушающимися губами. – Это точно?

– Разумеется, я уверена, – ответила миссис Пайк почти обиженно. – Как бы я могла спутать? Мы же всё планируем заранее, продумываем стол, принимаем гостей. Если тут празднуют, а не в Лондоне, конечно.

Странное совпадение… Могло оно быть не просто совпадением?

– А где он родился? – задала Айрис вопрос, который должен был разрешить её сомнения окончательно. – В Лондоне или здесь?

– Ох… – выдохнула миссис Пайк. – Как же его, дай бог памяти!.. Городок какой-то под Лондоном. Стратфорд!

Кровь бросилась Айрис в голову. Этого не могло быть, просто не могло быть! Дата рождения могла совпасть случайно, но ещё и место… Таких случайностей не бывает.

– Но как?! – спросила она. – Не понимаю…

– Там такая история… – протянула миссис Пайк. – В доме её вспоминать не любили. Я здесь лет шесть или семь проработала до того, когда узнала. Приятного мало, надо сказать.

Айрис не пришлось долго уговаривать миссис Пайк. Та охотно делилась историями из жизни хозяев – при условии, что это не выставляло их с плохой стороны. Из спутанного рассказа – миссис Пайк несколько раз исправляла саму себя или возвращалась к началу истории, потому что забыла упомянуть что-то важное, – Айрис поняла следующее:

Когда леди Клементина была на последних месяцах беременности, она навещала свою тётку, графиню Гвендолин Шелторп, чей день рождения ни в коем случае нельзя было пропускать… Айрис понаблюдала за графиней во время похорон: все подчинялись ей беспрекословно. Она была властным матриархом не только Шелторпов (семьи своего мужа), но и Сетонов – по праву рождения в этой семье. До родов было ещё несколько недель, и после празднования леди Клементина осталась погостить в поместье. Её муж пробыл там два дня и уехал. У него возникли срочные дела на одном из предприятий, но ходили слухи, что он оттуда просто сбежал: Гвендолин Шелторп его недолюбливала и даже не пыталась это скрыть. Она считала, что Клементина, дочь графа Сетон и её родная племянница, должна была и замуж выйти, самое меньшее, за графа… А с таким приданым могла бы стать даже герцогиней. Брак с жалким баронетом, к тому же небогатым, казался графине мезальянсом. Двадцать четвёртого февраля леди Клементине нужно было быть в Лондоне на каком-то другом празднике или приёме. Во время беременности её ужасно тошнило в машинах, поэтому двадцать второго февраля она отправилась в Лондон на поезде, и отправилась одна, потому что родов так скоро никто не ждал. В пути у неё начались схватки. До Лондона было близко, так что она решила, что в запасе ещё несколько часов, и она доберётся до дома. Ей многократно предлагали сойти с поезда раньше, но она упорствовала до последнего. В конце концов, когда оставалась всего одна станция до вокзала Ливерпуль-Стрит, стало понятно, что ждать больше нельзя. С поезда пришлось сойти в Стратфорде, и со станции её быстро доставили в больницу.

Айрис представляла, что леди Клементина чувствовала: она и без того была напугана, мучилась от боли, и к тому же ей предстояло рожать не с заботливой акушеркой у себя дома, зная, что если что-то пойдёт не так, к ней немедленно прибудет доктор из лучшего в городе госпиталя, а в крошечной старой больнице, куда в случае обычных родов попадали или очень бедные, или безмужние¹.

Родные хотели забрать леди Клементину из больницы на следующее утро после родов, но и она, и преждевременно родившийся ребёнок были так слабы, что доктора не рискнули такое одобрить. Спустя неделю леди Клементину всё же перевезли в госпиталь в Лондоне, и там они с Дэвидом пробыли ещё почти месяц. Но родился он в Стратфорде. В том самом Стратфорде.

Поговорив с миссис Пайк, Айрис поднялась к себе в комнату. Ей надо было подумать. Хорошенько подумать и чтобы никто не мешал.

Она не верила в такие совпадения.

Тони Хьюз и Дэвид Вентворт родились в один день в одной и той же больнице. Так что если Руперт и был тем самым Тони Хьюзом, то леди Клементина усыновила вовсе не случайного ребёнка. Возможно, она знала его мать… Насколько Айрис могла судить, было очень маловероятно, что в Стратфордском госпитале были палаты для одного человека. У леди Клементины были соседки…

И что дальше?

Она два года спустя усыновляет ребёнка одной из этих женщин. Зачем?

А что, если детей перепутали?

Но тогда их надо было бы поменять, как в случае Бамбергеров и Уоткинсов, а не забирать обоих себе. Но на каком основании она могла бы их поменять? Если то, что рассказал инспектор Годдард – правда, то в начале сороковых у людей и мыслей не было, что родство можно точно установить научными методами.

А Руперт, получается, изучал статьи по генетике и читал про Бамбергеров и Уоткинсов, потому что знал про общую дату рождения? Знал, что усыновлённый ребёнок мог быть на самом деле родным, и это в скором будущем можно будет доказать?

А что, если…

Айрис даже боялась о таком думать.

Она сняла колпачок с ручки, чтобы записать свои версии в блокнот, но тут же отложила. Из-за дверей доносился шум – редкое дело в этом доме (если не считать плача Мэтью).

Кто-то – судя по интонациям, Мюриэл – был очень возмущён и яростно что-то выговаривал.

Айрис осторожно приоткрыла дверь в коридор.

Она подумала, что Мюриэл отчитывает горничную или, в крайнем случае, свою дочь, но в коридоре, к удивлению Айрис, стояли миссис Пайк, инспектор Годдард и детектив-сержант Леннокс.

Годдард и его сержант были настроены довольно решительно, а миссис Пайк пряталась за их спинами с таким видом, точно ей хотелось немедленно исчезнуть отсюда. Куда угодно. Хоть под землю провалиться.

Мюриэл Вентворт стояла в дверях своей комнаты, широко разведя руки, чтобы преградить вход в неё, – точно если бы она этого не сделала, то полицейские прошмыгнули бы сбоку.

– Вы не имеет права обыскивать мои вещи! – негодующе кричала Мюриэл. – Я знаю свои права! Никому не разрешается прикасаться к личным вещам без согласия владельца. Я подам жалобу, будьте уверены!

– Хорошо, миссис Вентворт, – сказал Годдард. – Я хотел обойтись без ордера, но если вы настаиваете, детектив-сержант Леннокс сейчас отправится в Стоктон и получит ордер. На это уйдёт, самое меньшее, три часа. Вам в это время нельзя будет находиться в комнате, вы будете под постоянным наблюдением констебля. Дверь в вашу комнату тоже. – Инспектор Годдард повернулся к миссис Пайк. – В комнате ведь нет смежных дверей?

– Нет, – подтвердила миссис Пайк. – Только эта дверь.

– Да что вам надо? – гневно выплёвывая слово за словом, возмутилась Мюриэл. – Что вы собираетесь искать? Думаете, я прячу в своих вещах орудие убийства? Вы в своём уме?! Вы подозреваете меня? – в её глазах горели обида и гнев. – Меня?! На каком основании, позвольте спросить?

– На основании полученных улик, – ответил Годдард. – Так вы разрешите осмотреть ваши вещи?

– Мне нечего скрывать, но сам факт подозрений… он… он просто оскорбителен!

Пока Мюриэл препиралась с инспектором Годдардом, Айрис подошла к миссис Пайк и спросила шепотом:

– Что происходит?

– Сама не знаю, – ответила та. – Инспектор пришёл, и опять спрашивал про одежду… Я вам говорила, помните? А потом…

Миссис Пайк не договорила.

Мюриэл, поняв, что всё равно не сможет воспрепятствовать полицейским осмотреть её вещи, пропустила Годдарда и детектива-сержанта Леннокса в комнату.

На лице её застыла яростно-высокомерная маска. И ни капли страха или хотя бы колебания.

– Мама? – послышалось сбоку.

В дверь, которая вела с лестницы, вбежала Энид. Вот с её лица маска наконец-то спала: она была напугана, глаза глядели умоляюще.

– Что случилось? Почему… Почему здесь полиция?

– Всё в порядке, Энид, – Мюриэл Вентворт властным и уверенным движением обняла дочь за плечи. – Эти господа из полиции думают, что я как-то причастна к… к той истории… Уму непостижимо!

Энид схватила мать за руку и судорожно стиснула пальцы – как ребёнок, который ищет защиты:

– Нет, нет! Этого не может быть… Ты же… Это какая-то ошибка!

– Конечно, ошибка! Скоро всё выяснится, не переживай… – Мюриэл прижимала Энид к себе.

Айрис и без того было плохо видно, что происходило в комнате Мюриэл, а потом Леннокс открыл дверцу шкафа, и та окончательно перекрыла обзор.

Все замерли в ожидании.

Наконец дверца закрылась. В руках инспектора Годдарда была вешалка, на которой висел кардиган ярко-горчичного цвета с крупными деревянными пуговицами; на каждой из пуговиц было вырезано и даже частично инкрустировано золотистым металлом что-то вроде герба.

– Миссис Вентворт, это ваш жакет? – спросил инспектор Годдрад.

Мюриэл переглянулась с начала с дочерью, потом посмотрела на миссис Пайк, словно прикидывая, не выйдет ли солгать.

– Это мой кардиган, – ответила она наконец, надавив на последнее слово.

– Давно он у вас?

Мюриэл слегка скривилась. Видимо, ей не хотелось признаваться в том, что вещь была не исключительно новой, никак не последнего последнего сезона.

– Довольно давно, лет пять-шесть, – сказала она.

Миссис Пайк рассерженно фыркнула и вставила:

– Леди Клементина подарила этот кардиган на Рождество пятьдесят шестого года. Она осенью ездила на континент с леди Гор…

– Спасибо, миссис Пайк, – вежливо, но сурово оборвал её инспектор Годдард. – Но сейчас мне нужны ответы миссис Вентворт. Миссис Вентворт, вы можете сказать точнее, когда у вас появился этот кардиган?

Мюриэл сглотнула и притворно равнодушно произнесла:

– Думаю, миссис Пайк права. Да, это подарок на Рождество. Только не уверена, какого года… Клементина подарила мне этот кардиган, а дочкам свитера, тоже от Теодоро Фоскарини.

Инспектор Годдард чуть сдвинул кардиган на вешалке, чтобы увидеть белый ярлычок.

– Итак, вы подтверждаете, что этот жёлтый жакет… простите, кардиган, изготовленный компанией «Теодоро Фоскарини», принадлежит вам? – произнёс Годдард.

– Да! Сколько можно повторять одно и то же?

Мюриэл опустила руку, которой до того прижимала к себе взволнованную Энид, и даже слегка отодвинулась от неё. Она так и не переступила порог комнаты, будто та была ей отвратительна от того, что там сейчас хозяйничали полицейские.

– Миссис Пайк, Мюриэл, что здесь происходит?

Все обернулись на голос Дэвида Вентворта. Он стоял в дверях, ведущих на лестницу, а за его спиной маячило перепуганное личико Мэри. Видимо, это она позвала его.

– Добрый день, – поздоровался Годдард. – Я, с позволения миссис Вентворт, произвожу осмотр её вещей.

– С какой целью? – в голосе Дэвида слышались недобрые нотки.

– Я здесь с одной целью, сэр Дэвид, – ответил инспектор. – Если вы не возражаете, я продолжу делать свою работу. – Он повернулся к Мюриэл: – Миссис Вентворт, вы надевали этот кардиган в день исчезновения леди Клементины Вентворт?

– Не уверена… Возможно… – ответила Мюриэл. – Хотя маловероятно. Это был август. Вряд ли было настолько холодно.

Миссис Пайк втянула воздух – наверняка, чтобы снова обличить Мюриэл Вентворт, но инспектор Годдард заговорил первым:

– У меня есть показания троих человек. Они говорят, что в тот день после обеда похолодало, и вы были именно в этом кардигане.

– Вполне возможно. Не буду отрицать. Это преступление – носить кардиганы в августе?

– Мне нужно будет забрать его на экспертизу.

Айрис прикрыла ахнула, вовремя прикрыв рот рукой.

Раз требовалась экспертиза, то, получается, инспектор Годдард рассчитывал найти что-то на кардигане. Следы крови? Через столько лет?

– Какого рода экспертизу? – спросила Мюриэл. – В чём вы меня обвиняете?

– Ни в чём, пока не проведем дополнительные исследования. Но если мои предположения подтвердятся, тогда да, может быть выдвинуто обвинение…

– Инспектор, вы можете объяснить, что за экспертиза? И при чём здесь этот кардиган? – спросил Дэвид.

– Для начала мне нужно задать миссис Вентворт ещё несколько вопросов. Мы можем сделать это в участке… Или, может быть…

– Я не буду отвечать ни на какие вопросы без адвоката! – заявила Мюриэл. – Я не понимаю, в чём меня обвиняют! Дэвид, – повернулась она к нему, – поверь, я понятия не имею, что происходит. Это какая-то ошибка!

– Инспектор, – произнёс Дэвид, – нам нужно вызвать адвоката или вы всё же объясните, что это за история с кардиганом?

Инспектор Годдард сложил кардиган и передал Ленноксу, у которого наготове был плотный непрозрачный пакет.

– Хорошо, – сказал Годдард. – Я поясню. Была проведена дополнительная экспертиза. На этот раз её проводили очень хорошие специалисты в Лондоне, и они обнаружили то, что пропустила местная лаборатория. На броши леди Клементины, на правой серёжке и на застёжке юбки были обнаружены волоконца шерсти. Это козья шерсть, предположительно кашемир, окрашенная в тёмно-жёлтый цвет, вроде этого, – Годдард указал на пакет в руках детектива-сержанта Леннокса. – Краситель был использован очень специфический, редкий, и по нему мы можем очень точно сравнить волокна с кардигана и те, что были найдены на теле.

По лицу Мюриэл расплывалась мертвенная бледность, её губы дергались, но изо рта не вылетало ни звука, точно зубы сцепились намертво. Айрис подумала, что Мюриэл сейчас или упадёт в обморок, или её стошнит.

Энид схватила мать за руку и начала трясти, бормоча что-то бессвязное:

– Мама!.. Мама, как это… Мы… мы же не…

По щекам у неё, оставляя дорожки туши, потекли слёзы.

– Это ничего не значит, – Мюриэл всё же пришла в себя. – Мало ли когда на одежду могли попасть эти, как вы говорите, волоконца!

– И когда же, миссис Вентворт? – спросил Годдард. – Когда, при каких обстоятельствах серьги леди Клементины или застёжка её юбки оказывались так близко от вашего жакета, что за них зацепились шерстинки?

– Я не помню! Это было шесть лет назад.

– Эти волоконца найдены в том числе и внутри образца земли, забившейся в застёжку юбки. Это значит, что тело сначала тащили спиной по земле, потом за застёжку зацепился предмет одежды, связанный из жёлтой шерсти, а потом тело снова тащили.

Дэвид шагнул к Мюриэл:

– Ты?!.. Как ты могла…

В его взгляде были столь сильные ярость и боль, что Айрис испугалась, что он сейчас набросится на Мюриэл. Не одна она так подумала, потому что миссис Пайк схватила его за локоть, а детектив-сержант Леннокс преградил ему путь к Мюриэл Вентворт.

– Это не я! – выкрикнула тем временем Мюриэл. – Дэвид, ты же знаешь, что я не могла! Не могла! Неужели ты поверишь, что я могла это сделать?.. Это не то, что ты думаешь!

– А что? – хрипло выдохнул Дэвид. – Что это тогда?!

– Я не… Я не знаю, как это объяснить. Ты же знаешь, что я всегда…

– Да прекрати ты врать наконец! – разрыдалась вдруг Энид. – Ты… Ты своим враньём… Ты это всё придумала! Зачем я только… Господи, какая я дура, что послушала! Какая я дура!

– Замолчи, Энид! – резко повернулась к ней Мюриэл. – Не лезь! Тебя это не касается. Я сама… – она обвела всех столпившихся вокруг загнанным, ненавидящим взглядом. – Я сама всё расскажу. Не мешай!

Мюриэл обхватила себя руками и, ссутулившись, произнесла:

– Я не убивала её… Я бы никогда. Никогда. Я просто…

– Миссис Вентворт, нам надо проехать в участок, чтобы вы дали показания по всей форме, – заговорил инспектор Годдард.

– Чтобы меня везли в участок? Может, ещё и в наручниках? – Мюриэл смерила Годдарда яростным взглядом. – А тут про меня рассказывали невесть что? Думали, что я… Мне нужно всё объяснить, Дэвид, послушай, прошу тебя! Я ничего плохого не делала. Я просто нашла её. Клементину. Она уже была мертва.

_________________________

¹ В Англии 30-х годов XX века «приличные» женщины, если не предстояла операция, рожали у себя дома.