Текст книги "Тайна умрёт со мной (СИ)"

Автор книги: Свир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Глава 13. Мария и Этельбурга

13 сентября 1964 года

Машина ехала мягко и плавно, за окном мелькали поля, церкви, дома – всё под ярко-голубым небом, которое бывает только осенью, в прохладные безоблачные дни. Полей становилось всё меньше, домов – всё больше, да и сами они росли, дорастая порой до гигантских ангаров, или зданий фабрик, или бесконечно длинных жилых комплексов. Они приближались к Лондону.

Дэвид Вентворт сам предложил Айрис подвезти её: он всё равно собирался туда по делам. Айрис не стала отказываться. Во-первых, ей был симпатичен Дэвид, во-вторых, кому захочется ехать поездом, если есть возможность прокатиться в быстрой и красивой машине со всем возможным комфортом?

Она думала, что Дэвид просто высадит её у церкви святых Марии и Этельбурги, а сам отправиться на встречи, но когда они сели в машину, Дэвид сказал, что пойдёт в церковь вместе с ней. Айрис обрадовалась: до сегодняшнего утра ей казалось, что только она всерьёз воспринимает письмо о «тайне». Дэвид помогал ей и отвечал на вопросы, но как будто больше из вежливости, а инспектор Годдард – ради того, чтобы соблюсти все формальности и провести расследование по всем направлениям, ничего не пропустив.

Айрис так и подмывало спросить у Дэвида, верит ли он в её теорию и связь убийства с усыновлением Руперта (хотя Айрис и сама временами в неё не верила), но она решила не искушать судьбу. Вдруг бы он ответил, что верит, но она бы по голосу поняла, что он лжёт. Лучше не портить себе настроение. Оно у Айрис впервые за много дней было хорошим. Правда, она опасалась, что эта бодрость вызвана не естественными причинами, а чрезмерным поеданием «виндзорских рыцарей». Миссис Хендерсон готовила их по-особому: смешивала молоко с шерри, и кроме корицы использовала ещё какие-то чу́дно пахнущие пряности. Даже сам хлеб, который шёл на тост, был каким-то противозаконно вкусным, мягким, едва ли не как крем. А взбитые сливки сверху, м-м-м!..

Айрис на завтрак съела одно яйцо и целых четыре тоста-«рыцаря», и плевать, что остальные о ней подумали. Это было слишком вкусно. Но, возможно, и шерри было слишком. Айрис владело настолько необъяснимо радостное чувство, что она боялась, что просто пьяна.

Сначала она ехала молча, а потом осторожно начала заговаривать о вещах, не связанных с расследованием и леди Клементиной. Музыка и книги были безопасными темами.

Когда они добрались до Олд-Форда, то Аллен, шофёр, немного заплутал, свернув не туда. Но острую крышу церкви святых Марии и Этельбурги было хорошо видно отовсюду – церковь была скромной, невысокой, но всё равно возвышалась над крышами однообразных кирпичных домов, которыми был застроен Олд-Форд.

Наконец они остановились возле церкви, вернее, возле её железной ограды. По другую сторону ограды росло несколько старых раскидистых деревьев, а всё пространство между ними было заполнено серыми могильными камнями. Машин в этом районе было мало, а такие роскошные, как «ягуар» Дэвида, здесь появлялись, наверное, раз в год, так что автомобиль тут же окружили неизвестно откуда взявшиеся дети. Только что улица была пустой – и вот уже целая толпа мальчишек.

Дэвид, выходя из машины, предложил Аллену сходить перекусить – они могут задержаться в церкви, но Аллен, неодобрительно оглядев мальчишек, сказал:

– Ох нет! Я здесь автомобиль без присмотра не оставлю…

Район был бедным: это было видно и по старым выцветшим занавескам на окнах, и по облупившейся краске на дверях и по тому, какая застиранная и перештопанная одежда висела на верёвках, натянутых поперёк узких боковых аллеек.

Церковь была сложена из грубоватого серого камня, и единственным её украшением было небольшое окно-роза и каменная резьба над входом.

Служба уже закончилась и свет внутри был погашен. Зато в полутьме ярко горел витраж на стене за алтарём. Недалеко от дверей полный мужчина тихо разговаривал с женщиной. Он был с ног до головы в чёрном, и только на шее белел тонкий ободок колоратки.

Мужчина заметил их и, попрощавшись с женщиной, повернулся к ним с любезной, но почему-то тревожной улыбкой.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросил он.

Айрис торопливо шагнула к нему, представила себя и Дэвида и объяснила, что ищет информацию о священнике, предположительно служившем в этой церкви и сороковые годы. Мужчина, оказавшийся дьяконом, вежливо, но однозначно дал понять, что подобные сведения они не сообщают. Если угодно, мисс может обратиться в архиепархию Вестминстера.

Айрис растерялась. Слова «архиепархия Вестминстера» сами по себе звучали внушительно, почти угрожающе, и она сразу подумала, что в таком-то месте на её расспросы тем более никто отвечать не будет.

И тут заговорил до сих пор державшийся позади Дэвид:

– Возможно, вы не расслышали моё имя, преподобный. Меня зовут Дэвид Вентворт, моя семья ежегодно в декабре жертвует вашей церкви семьсот фунтов, начиная, если я не ошибаюсь, с 1941 года. Мы будем рады и дальше оказывать этому приходу помощь, если…

Дьякон даже не дал Дэвиду договорить. Он изменился в лице и тут же сообщил, что немедленно проводит их к отцу Мёрфи, настоятелю церкви.

Дом настоятеля оказался рядом, с другой стороны церковного двора, почти полностью превращённого в кладбище, а отец Мёрфи – куда более приятным собеседником, чем дьякон. Айрис показалось, что он с удовольствием согласился бы им помочь даже без напоминаний про пожертвования.

– В. Мейсон, говорите? – поднял он чёрные кустистые брови. – Отец Винсент, я полагаю. Винсент Мейсон.

Айрис от радости сжала пальцы в кулаки. Наконец-то хоть что-то! А не вечный тупик, куда ни загляни!

– Вы его знаете? – спросила Айрис.

– Нет, я с ним не знаком, но знаю, кто это. Он служил здесь в годы войны, недолго. А потом, кажется, сложил с себя сан, но насчёт этого не уверен. Я здесь всего четыре года… Но я знаю, кто вам может помочь! Отец Трокмортон, настоятель церкви святого Петра.

– Где эта церковь? Хотя бы Лондоне? – спросил Дэвид.

– О да, но вам не надо никуда идти, молодые люди. Мы отцом Трокмортоном по воскресеньям играем в шахматы. Я позвоню ему и попрошу прийти пораньше. А вы пока попьёте чай. Миссис Хинсли испекла вкуснейший яблочный пирог.

Пирог действительно оказался вкуснейшим, хотя, возможно, и уступал несравненным тостам миссис Хендерсон, так что полчаса до приезда отца Трокмортона пролетели незаметно. Отец Трокмортон оказался высоким и внушительным седовласым старцем, хотя, возможно, был не так уж и стар – седина делала своё дело. При ходьбе он опирался на трость, и отец Мёрфи тут же усадил его в кресло.

– Преподобный Винсент Мейсон… – задумчиво сказал он, когда Айрис рассказала, кого разыскивает. – Не слышал о нём много лет. Я служил раньше здесь, в Марии и Этельбурге, но вместе с ним недолго. Может, месяца два-три. Я начинал здесь дьяконом при отце Муре, а когда тот слёг, прислали отца Мейсона. Если правильно помню, осенью сорокового года. А в январе я ушёл добровольцем на флот. Потерял почти всю ступню, – отец Трокмортон указал тростью на свою ногу: вполне обычно выглядевшую ногу в чёрном начищенном до блеска ботинке. – Меня отправили домой, и в сорок третьем я снова оказался в этой церкви. Отца Мейсона здесь уже не было. Вы уверены, что ищете именно его?

– Да, пока всё сходится. Мы предполагали, что священник, который устроил усыновление, был из этой церкви. А в документах указано имя «В.Мейсон». Он как раз служил здесь в нужные годы.

– Очень странно, потому что церковь не занималась усыновлениями. Возможно, это было личное желание отца Мейсона, не исключаю. Мы собирали деньги, раздавали горячие обеды нуждающимся, но усыновление… Нет, такого не было. И вот ещё в чём дело. Не припоминаю, чтобы какая-то семья из нашего прихода погибла во время Блитца, а ребёнок остался. У нас небольшой приход, католиков здесь не так уж много. Есть ирландцы, но они в основном селятся ближе к докам. Я бы знал про этот случай… И фамилию Фернсби бы помнил. Конечно, меня здесь не было два с лишним года, но мне бы рассказали. Но лучше спросить у миссис Хинсли, она наверняка знает. Она уже ушла? – повернулся отец Трокмортон к отцу Мёрфи.

– Да, уже ушла. Но я могу ей позвонить, – отец Мёрфи с готовностью встал со стула.

– А вы не знаете, как найти отца Мейсона? – спросила Айрис.

– К сожалению, нет. У него, как я понял, начались какие-то сложности с управлением церковью. Это не так просто, как кажется. Так что его назначили в какой-то маленький приход на севере, а потом он сложил сан. Это всё, что я знаю.

– А что за сложности?

– Полагаю, личного характера. Война – тяжёлое время для всех, а для тех, кто чаще других имеет дело с людским горем, это тяжело вдвойне. Возможно, сказалось то, что он пережил в… И как я сразу не подумал! – отец Трокмортон хлопнул себя по колену. – Ребёнок мог быть не отсюда, а из того городка… Как же его?!

– Алистер! – громко крикнул отец Трокмортон. – Алистер, будьте добры, спросите заодно у миссис Хинсли, откуда приехал отец Мейсон. – Он снова повернулся к Айрис: – До Марии и Этельбурги отец Мейсон служил в другой церкви, точно не в Лондоне. А в самом начале Блитца в его церковь попала бомба, представляете? Несколько человек погибло. Вот отца Мейсона и перевели сюда. Но он мог поддерживать отношения с кем-то из старых прихожан. И если там остался мальчик-сирота, отец Мейсон мог бы ему помочь.

В комнату вошёл отец Мёрфи:

– Миссис Хинсли говорит, что у нас в приходе никогда не было никого по фамилии Фернсби, и не только в приходе. Она в ближайших кварталах всех знает, не только католиков. Говорит, первый раз такую фамилию слышит. А отец Мейсон до того служил в Котгрейве, в Хертфордшире.

***

Мистер Аллен любезно разрешил воспользоваться своим атласом дорог Англии. Городок Котгрейв был небольшим, и ближайшая к нему железнодорожная станция находилась в Броксборне.

– Если мне нужно в сторону Кембриджа, то садится на поезд надо, получается, на Ливерпуль-Стрит… Или на Кинг Кросс? – Айрис не очень-то разбиралась в движении поездов и вокзалах. Она ездила только до Оксфорда и обратно. Недавняя её поездка до Стоктона была приятным исключением.

– Нет, мисс, вам будет удобнее сесть в Стратфорде, – подсказал Аллен. – Это совсем рядом.

– Подвезём вас туда, – сказал Дэвид. – К сожалению, поехать в Котгрейв я не могу. Запланирован обед, который я не могу пропустить.

– Возможно, вам и не стоит тратить на это время. Не уверена, что смогу там что-то узнать… Прошло больше двадцати лет.

– В маленьких городках как раз и можно. У них долгая память. В Лондоне люди постоянно переезжают, перемешиваются, да и и вообще мало обращают друг на друга внимания. А в городках вроде Стоктона или этого Котгрейва помнят любое событие чуть не по сто лет.

– В Стоктоне Анну Вентворт помнят с шестнадцатого века, – заметила Айрис.

– Судя по всему, яркая была личность.

***

До отправления поезда оставалось двадцать минут, и Дэвид Вентворт сказал, что подождёт вместе с Айрис.

– Боитесь, я перепетую платформы и уеду не туда? – спросила она.

– Уверен, вы справитесь, Айрис. Просто, раз уж я всё равно тут оказался, то решил посмотреть на… на станцию.

– Зачем? – озадаченно спросила Айрис.

– Это личное. А ещё я хотел просто поговорить с вами без чужих ушей.

– О чём?

– Ещё не придумал, – признался Дэвид. – Просто хотел сказать: я рад, что вы сейчас живёте в Эбберли. Немного разряжаете обстановку. Я люблю Руперта, и много лет знаю Энид, но… Я не поверю, что он или она могли причинить вред моей матери, но всё равно: я не могу отделаться от мысли, что кто-то из них может оказаться убийцей.

– А миссис Вентворт вы исключили?

– Нет. Мюриэл – медсестра. В основном она работала в госпиталях, но какое-то время в действующей армии тоже. Она видела столько такого, чего мы даже и представить не можем. Это ожесточает. Смерть, убийства одними людьми других перестают казаться чем-то из ряда вон. Это вовсе не значит, что Мюриэл это сделала, – добавил Дэвид. – Это к тому, что я её не исключаю. Но у неё нет мотива.

– Но кого-то вы всё же подозреваете?

– Никого и всех. Никто не кажется более подозрительным, чем остальные.

– Инспектор Годдард сказал примерно то же самое: мог сделать каждый, но никто не кажется тем, кто действительно бы это сделал.

– Он обсуждает с вами расследование?

– Немного. Ничего такого, чего не знали бы вы. И я не думаю, что он вознамерился отправить вас на виселицу. На него давят, он должен предоставить хотя бы какие-то результаты работы, назвать основного подозреваемого… Вы подходите на эту роль больше всего. Наследство, потом ссора… И вы даже не назвали ему её причину.

– Я хочу сохранить это в тайне.

– Вы серьёзно? – Айрис очень злило это глупое упрямство. – Что это за книга такая, которая стоит вашей жизни?

– Мой адвокат, с которым, я, кстати, сегодня опять встречаюсь, говорит, что у Годдарда ничего не меня нет. Была бы хотя бы мелкая улика, он бы уже взял меня под стражу. Так что пока я спокоен.

Айрис не знала, что сказать. Сэр Дэвид точно не был одним из тех наивных людей, которые уверены, что раз они ничего дурного не сделали, то и бояться им нечего. Возможно, то, что он принадлежал к одной из самых богатых семей королевства и имел связи в самых высоких эшелонах власти, дарило ему ощущение неуязвимости…

Ложное ощущение.

Неужели он считал, что если он Вентворт, то неприкосновенен?

– Если честно, гораздо больше надежд я возлагаю на капитана Марча, – сказала Дэвид. – Он раскрыл нескольких сложных дел. И во многих ситуация была похожей: полиция хотела повязать того, кто больше всего был похож на убийцу. А он прорабатывал все версии и докапывался до правды.

– В мою версию он не особо верит.

– Мне кажется, он думает, что в общем и целом вы правы: в усыновлении Руперта есть странности. И было бы хорошо их прояснить. Но это не связано с убийством. С убийством скорее связано то, что моя мать вызвала в Эбберли своего поверенного и Роланда. Может быть, те чеки на большие суммы. Но не история двадцатилетней давности.

– А если это всё одна история?..

У Дэвида на лице вдруг отразилась такая искренняя растерянность, что Айрис поняла: он не знает, как ей сказать, что она заблуждается, чтобы это не прозвучало обидно.

– Вы тоже так думаете, да? – спросила Айрис. – Что это вроде как любопытное генеалогическое исследование, но к настоящему оно не имеет отношения?

Дэвид Вентворт хотел что-то сказать, но от необходимости это делать его избавило объявление: дребезжащий женский голос сообщил о прибытии поезда до Ипсвича и начале посадки.

– Если вы вдруг не успеете вернуться из Котгрейва до вечера… Или возникнут какие-то проблемы, обязательно сообщите, хорошо? Позвоните в Эбберли или в лондонский дом.

– У меня полно времени, не беспокойтесь, сэр Дэвид.

– Просто Дэвид, – сказал он в ответ.

Айрис не помнила, как заскочила в вагон. Она нашла место у окна и смотрела в окно, пока не потеряла Дэвида из виду.

Хотя Айрис и сказала ему, что не нужно о ней беспокоиться, сама она волновалась – потому что не знала, как добраться от станции в Броксборне до Котгрейва. Скорее всего, до городка ходил автобус, но вот как часто?

На крайний случай всегда оставалось такси.

Айрис надеялась, что ей поможет кондуктор: обычно они такие вещи знали, но кондуктором оказался невыспавшийся парнишка лет восемнадцати; когда Айрис спросила его про автобус, он бросил короткое «без понятия» да и вообще общался с пассажирами не очень-то любезно. Айрис даже слышала, как пожилая леди через три сидения впереди возмущалась подобным отношением и грозилась пожаловаться руководству компании.

Наконец объявили Броксборн.

Айрис ожидала увидеть милую старую станцию вроде той, что была в Стоктоне, симпатичное здание с множеством стеклянных дверей и окошек, а увидела современное неуютное сооружение, похожее на крепость, которое всем видом как будто бы кричало «Не входить».

Из вагона, в котором ехала Айрис, никто не вышел. Но, на её счастье, из соседнего выплыла полная дама в необъятном бархатном пальто и в шляпе с вуалеткой. Когда она проходила к спуску с платформы мимо Айрис, та поздоровалась и спросила у неё, ходит ли отсюда автобус до Котгрейва.

– Вы здесь впервые, милочка? – вместо этого спросила дама.

– Да, впервые.

– Автобусы ходят, но по выходным очень редко. Думаю, вам стоило озаботиться изучением расписания заранее, – строго добавила она, но тут же довольно заулыбалась: – Я видела, как в поезд садилась миссис Симмонс. Её всегда встречает муж. Уверена, они не откажутся вас подвезти.

Айрис попробовала возразить, но возражать этой внушительной громкоголосой леди было бесполезно. Та нашла миссис Симмонс на платформе, и пять минут спустя Айрис уже сидела на заднем сидении синего «Воксхолла» и ехала в сторону Котгрейва.

___________________________

¹ «Бедные виндзорские рыцари» – название гренок, приготовленных по особому рецепту с молоком и яйцами, вариация на тему французских тостов. Хлеб может предварительно вымачиваться в смеси молока и шерри.

Глава 14. Котгрейвское кладбище

Симмонсы два года назад купили ферму возле Котгрейва, чтобы разводить цветы и продавать их в лондонские магазины, и про отца Мейсона ничего, разумеется, знать не могли. Айрис пробовала расспрашивать их про католическую церковь в Котгрейве, но они сказали лишь, что она была разрушена во время войны и до сих пор не восстановлена, как и дома поблизости. Службу теперь проводили в часовне какого-то большого поместья – владельцы разрешили.

– Зачем сбрасывать бомбы на Котгрейв? – удивилась Айрис.

После того, как они выехали из Броксборна, ей не встретилось ничего более примечательного, чем заправочная станция. Поля, фермы, иногда деревушки… Что немецкие бомбардировщики хотели разрушить в Котгрейве? Не церковь же.

– Котгрейв-то им, конечно, не нужен был, – ответил мистер Симмонс. – Но по другую сторону реки завод мистера де Хэвилленда и аэродром. Явно туда метили. В завод тоже прилетело, но, говорят, ущерб был совсем незначительный, а в Котгрейве несколько семей погибло.

– А вы не знаете, у кого я могу расспросить про старую церковь? Или хотя бы где найти священника?

– Даже не знаю, отсюда он или приезжает. Мы не католики, – покачала головой миссис Симмонс. – Но миссис Пондерс точно знает. Познакомим вас с ней.

– А кто это?

– Жена доктора. Она всё про всех знает. Про каждый дом может рассказать, кто и в каком году его построил.

Айрис чувствовала себя бандеролью, которую доброжелательные жители Хертфордшира передавали из рук в руки, пока самым бережным образом не доставили к дому доктора Пондерса.

По дороге Айрис мельком видела церковь: когда-то слишком большое для такого городка сооружение из серого камня, теперь – половину его. Церковь Святого сердца напомнилала Айрис рисунки, на которых изображался готический собор в разрезе, – с подписями, где у него хоры, где неф, где нервюры… Только, разумеется, без подписей и с грудами камня внизу.

Приёмная доктора была закрыта по случаю воскресенья, но миссис Симмонс это нисколько не смутило – она постучала в другую дверь. Дверь приоткрылась, и миссис Симмонс, скользнув внутрь, быстро с кем-то переговорила. Дверь открылась широко, и на пороге показалась высокая женщина в цветастом платье. Возраста она была неопределённого; ей могло быть и пятьдесят и семьдесят; губы, глаза и брови была аккуратно подкрашены, золотисто-каштановые волосы красиво уложены и завиты на концах в плотные локоны.

– Добрый день, мисс! – она внимательно осмотрела Айрис. – Интересуетесь историей нашей церкви? Вы из Лондона?

– Скорее из Оксфорда. И, если честно, я бы хотела узнать не столько про церковь, сколько про священника, который служил в ней до войны.

– Про отца Мейсона?! – миссис Пондерс сделала брови домиком. – Подождите секунду. Я возьму сумочку… Покажу вам нашу прекрасную церковь!

Миссис Пондерс вышла через минуту в бежевом жакете, с маленькой белой сумочкой и в белых перчатках по моде пятидесятых.

– Итак, мисс… – она вопросительно взглянула на Айрис.

– Бирн.

– Итак, мисс Бирн, что вас сюда привело?

– Я провожу небольшое генеалогическое исследование по заказу частного клиента. Один из найденных мной документов привёл меня сюда. Дело в том, что священник, служивший здесь, принимал участие в усыновлении ребёнка во время войны… Он мог бы пролить свет на его происхождение. Вот я и пытаюсь его найти.

– Ну что ж, давайте дойдём до церкви, – миссис Пондерс указала Айрис направление, точно та сама не видела изуродованную крышу, торчавшую над домами, как готовый в любой момент обрушиться утёс. – Там можно найти отца Мейсона, вернее, его могилу. Здесь многие продолжали называть его отцом Мейсоном, хотя он и отказался от сана.

– Он умер? – сердце у Айрис рухнуло вниз.

– Ну разумеется, моя дорогая, раз он лежит в могиле! Уже почти десять лет как.

– Так он, значит, вернулся сюда из Лондона?

– Из Лондона он уехал куда-то на север, к родным, я полагаю. А в сорок седьмом году приехал сюда. Он работал учителем в школе. У нас есть католическая школа, – горделиво пояснила миссис Пондерс. – Преподавал латынь и математику.

Они тем временем вышли на небольшую площадь перед церковью. Её даже площадью назвать было нельзя – просто несколько домов были построены с небольшим отступом от линии.

– А почему он вернулся именно сюда? – спросила Айрис. – У него здесь есть родные?

– Родных здесь нет. Я думаю, дело в том, что самая важная часть жизни отца Мейсона была связана с Котгрейвом и нашей церковью Святого сердца. Это была величественная церковь. Её построили на деньги оставленные по завещанию бароном Хэттерсли в пятидесятых годах девятнадцатого века. Если вам будут рассказывать, что это тот же архитектор, что построил здание Парламента, – не верьте. Это другой Барри, но тоже очень талантливый. Отец Мейсон служил здесь с двадцатых годов. Он провёл оба моих венчания, крестил моих детей, произнёс такую трогательную речь, когда умер мой первый муж… Его все здесь любили, так что когда он вернулся сюда простым мистером Мейсоном, община радостно его приняла.

– Почему он сложил сан? – спросила Айрис. – Вы что-то знаете об этом?

– Ничего, – покачала головой миссис Пондерс. – Но я подозреваю, что трагедия, которая случилась здесь, сильно его потрясла. Он не смог оправиться.

Они дошли до церкви и двинулись вдоль ограды, за которой виднелся двор, поросший густой травой и усыпанный белыми надгробиями. Несколько домов дальше по улице так же были разрушены – некоторые до основания. Видно было, что один из них начали восстанавливать, но стройка так и замерла где-то на середине.

– Он бы перенёс потерю церкви, – сказала миссис Пондерс. – Но вот смерти прихожан, которых знал много лет… Это его сломило. Отец Мейсон уже не был прежним. А потом его отправили в Лондон. Если бы не отправили, боюсь, он бы сошёл с ума. Видеть это каждый день…

Миссис Пондерс подошла к почти невидимой в решетчатой ограде дверце и, просунув руку между прутьями, открыла калитку.

– Его могила тут недалеко. Пойдёмте, покажу. Отец Мейсон тогда чудом спасся… И это ещё одна вещь, которая его подкосила: то, что другие погибли, а он выжил. Его вечером вызвали на ферму, мать Фрэнка Уильямса была при смерти… Он задержался допоздна, и ему предложили заночевать. Если бы не это, он бы погиб. Дом священника вон там, – миссис Пондерс вытянула вперёд затянутую в перчатку руку. – Видите, за рядом дубов? Воронка и груда камня, вот что от осталось. Бомбы были две, ни одна в церковь не попала. Она обрушилась от ударной волны. Мы двое суток разбирали завалы, надеялись, что успеем кого-то вытащить. Но спасли только миссис Прайс с дочерью. Девять человек погибли. Отец Мейсон работал вместе со всеми.

Миссис Пондерс остановилась у просто надгробного камня, сильно отличавшегося от прочих: старых, искрошенных ветром и покосившихся. Этот был гладким, совсем новым.

ВИНСЕНТ МЕЙСОН

25 января 1881 – 13 мая 1952

Не плачьте о моей смерти, но радуйтесь о моей жизни

Айрис смотрела на блестящий камень и думала о человеке, который покоился под этой плитой. Ей казалось, он знал некую тайну, но, как и леди Клементина, унёс ей с собой в могилу.

– Тайна умрёт со мной, – тихо произнесла Айрис.

– Вы что-то сказали? – спросила её миссис Пондерс.

– Думаю вслух… – Айрис достала из сумки блокнот, чтобы списать на всякий случай даты жизни отца Мейсона. – Очень жаль… Мне кажется, он был достойным человеком.

– Одним из лучших, кого я знала, а я знала многих. Он был человеком с большим сердцем. И в церкви он был на своём месте.

– Он оставил какие-то записи? Может быть, дневники?

– Нет… Похоронами и имуществом занималась его сестра, приехала из Норфолка, но не думаю, что что-то такое было. Отец Винсент был несомненно образованным человеком, но он даже проповеди не писал, так, набрасывал. А когда стал учителем, то в свободное время возился в саду или вырезал что-то из дерева. Он был не из тех, кто пишет дневники и оставляет их потомкам. Полагаю, он был для этого слишком смиренным, слишком скромным.

Они пошли дальше, обходя по кругу разрушенную церковь. Удивительно, но кто-то стриг траву, выпалывал сорняки на церковном дворе, хотя церковь уже много лет не действовала.

– Может быть, вам известно что-то о сиротах или просто детях, для которых отец Мейсон подыскивал семью?

– Не припоминаю. Может быть, он занимался чем-то таким в Лондоне, но точно не здесь. Я бы знала. Да мне и в голову не приходит, для какого ребёнка из Котгрейва он мог бы искать семью. Круглых сирот у нас не оставалось. Сидни Смита разве что отправили в Джермин-Хауз, это заведение для мальчиков, но он потом вернулся к тётке. Сейчас у него автомастерская в Броксборне. – Миссис Пондерс решительно потрясла головой: – Нет, не было у нас такого, и на фермах тоже не было.

– Вы когда-нибудь слышали фамилию Фернсби? – решила попытать удачу Айрис. Это был последний шанс.

– Не слышала много лет… – миссис Пондерс странно покосилась на Айрис.

– Вы их знаете? Знаете эту семью?!

– Знала когда-то. Видите девушку?

Айрис посмотрела туда, куда указала миссис Пондерс, на дальний уголок кладбища с более богатыми надгробиями. Там были высокие резные камни, погребальные урны на постаментах и даже одна мраморная статуя, изображавшая печальную девушку с венком в правой руке.

– Вижу, – ответила Айрис.

– Это их часть кладбища. Больше тридцати могил. Фернсби когда-то были очень богаты. Одна из самых видных семей в окру́ге.

Айрис торопливо пошла в сторону каменной девушки, но надгробные плиты с именем Фернсби начали попадаться гораздо раньше.

Эдвард Фернсби

Кэтлин, жена Джеймса Фернсби

Томас Фернсби, возлюбленный первенец. 2 года

Статуя девушки была установлена на могиле Элеанор Фернсби, прожившей 17 зим.

Айрис увидела, что справа могилы были проще, но и новее.

– Вы сказали, что не слышали про них много лет, – громко сказала Айрис, потому что миссис Пондерс от неё немного отстала. – Они переехали? Их можно найти?

– Правее, – сказала миссис Пондерс. – Ещё правее. Большой камень…

Айрис поняла, про какое надгробие говорит миссис Пондерс. Оно было тёмное, широкое и приземистое, как кусок стены.

Ниже витиеватой надписи «Нет на земле той печали, которая не будет утолена на небесах» камень глубокими бороздками был поделен на четыре равные таблички, каждая со своим собственным именем.

Николас Фернсби | Бриджит Фернсби

Кэтлин Фернсби | Руперт Фернсби

Все скончались в один день – 10 августа 1940 года.

Айрис вздрогнула, когда громкий голос миссис Пондерс прозвучал у неё едва ли не над ухом:

– Их дом был через улицу от церковного двора. Можно сказать, что напротив домика священника. Миссис Фернсби была очень религиозна. Много времени посвящала делам церкви, а когда экономка отца Мейсона уезжала, брала на себя заботы по дому. Дети часто к нему ходили. Наверное, по семье Фернсби он горевал больше всего.

Айрис почти не слушала миссис Пондерс. Она безотрывно смотрела на даты жизни Руперта Фернсби.

4 апреля 1935 – 10 августа 1940

Это был день рождения Руперта. Другого Руперта, того, что сейчас носил фамилию «Вентворт». Год другой, но дата, дата…

Айрис была почти на сто процентов уверена, что во всей Англии не было второго Руперта Фернсби – слишком редкая фамилия. Если уж Сомерсет-Хауз согласился вручную перебрать всех людей с этой фамилией, то их должно было быть не больше пары десятков¹.

А уж поверить в существование второго Руперта Фернсби с той же датой рождения было совсем невозможно. Это вам не Джон Смит.

Руперт Фернсби погиб более двадцати лет назад и лежал в земле на Котгрейвском кладбище. Настоящий Руперт Фернсби.

Но кого тогда усыновила леди Клементина?

И знала ли она сама кого?

Отец Мейсон явно хотел скрыть правду. Он назвал другое имя, возможно, первое пришедшее в голову, возможно, то, которое для него многое значило… Как будто бы хотел дать вторую жизнь ребёнку, который так рано и страшно погиб.

Но зачем было скрывать настоящее имя, если это был просто сиротка, чьи родители погибли во время авианалёта?

Айрис понимала, что задаст сейчас очень странный вопрос и, возможно, даже напугает миссис Пондерс, но она должна была это спросить:

– Этот мальчик, Руперт… Он точно погиб? Я знаю, звучит ужасно, но…

Миссис Пондерс вонзила в неё изумлённый и одновременно оскорблённый взгляд; уголки её губ поползли вниз. Она судорожно втянула воздух, прежде чем заговорить:

– Я своими собственными глазами видела Руперта, его тело… Я собственными руками… Пресвятой господь, как вы можете такое спрашивать?! – миссис Пондрес всхлипнула. – Это был чудесный ребёнок… Да и вся их семья. На церковном дворе уже давно перестали хоронить, но для их семьи… Для них сделали исключение, так что они покоятся рядом со своими предками. Как и для отца Мейсона потом. Так горько, что… – миссис Пондерс провела кончиками пальцев под глазами и на белых перчатках остались синевато-серые следы.

– Миссис Пондерс, простите! Я не хотела вас обидеть или обидеть память семьи Фернсби. Мне просто попались документы, где…

– Руперт Фернсби мёртв, – не дослушав объявила миссис Пондерс. – Никаких сомнений быть не может. Я была здесь… Видела, что с ним стало. Они… Понимаете, они даже в подвал не спустились. Подвалов здесь ни у кого почти нет, но у Фернсби был старый дом, с винным погребом. Но они не знали… Никто не знал. Налётов на Лондон тогда ещё не было… Мы, конечно, слышали, что где-то был удар по военному аэродрому, по радару, но никто не думал, что наш Котгрейв кому-то нужен… Для Котгрейва Блитц начался не седьмого сентября, а гораздо раньше.

***

На станции в Броксборне Айрис купила газеты (которых в Эбберли в последнее время было просто-таки не достать), но просмотрела их очень быстро. Всю остальную дорогу до Лондона, а потом до Стоктона, где её должен был забрать Уилсон, она думала о том, что ей удалось – а точнее, не удалось, – узнать.