Текст книги "Дневники Алистовского (СИ)"

Автор книги: Светлый Отец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

========== Первые шаги в неизвестном мире ==========

15 сентября 1924 года. Ко мне снова приходили в квартиру с обыском. Не пойму, что ГПУ ищут в моей квартире. Снова они разворошили книжный шкаф. Я просил их не рвать книги и не кидать их, но они только велели мне молчать и угрожали пистолетами. Похоже, они снова ничего не нашли и ушли восвояси.

Меня зовут Семен. Семен Алистовский. 1896 года рождения. Я из семьи помещиков-интеллигентов. Живу в небольшой квартире на третьем этаже. Мне она досталась по наследству от родителей. Не повезло моей семье с коммунистами. Отец – гвардейский капитан, выступил на стороне белых, и теперь весь род Алистовских под постоянным присмотром. Что ни день, то кто-нибудь из соседей обязательно напишет донос. Все считают, что я прячу у себя дома что-нибудь антисоветское. К чему ко мне такая враждебность? Я с красными не воевал, отдал им семейное имущество, когда всех раскулачивали. Причем, я все отдал добровольно, лишь бы семью не трогали, а они в отчетах расписали, что я препятствовал и сопротивлялся. Не люблю, когда люди себе лишние подвиги приписывают. Ладно, Бог с ними. Главное, что обошлось без кровопролития.

После обеда я снова принялся читать свои дневники. С самого детства я любил писать дневники. Родители не понимали моего увлечения описывать свою жизнь, но и не запрещали. Я прятал их в особой полке в шкафу. Дальше уже лежало множество других книг: научная литература, художественная литература, копии древних летописей. Много всего. Вечером я попил чая и лег спать.

16 сентября 1924 года. 6 утра. Пора на работу. Снова надеваю рабочие штаны и куртку, и иду на завод.

16 сентября 1924 года. 4 часа дня. Рабочий день прошел спокойно. Товарищи по цеху не придираются к моему происхождению и с уважением ко мне относятся. На обед была булка с молоком. Для меня – вполне сытная порция.

После обеда я решил вздремнуть. Вначале долго не мог уснуть, потому что на улице было очень шумно: машины гудели, люди кричали, как на демонстрации. Потом я заснул.

Во сне я видел, как плыл на какой-то лодке. Со мной были люди. Они говорили на непонятном мне языке. Не похож ни на английский, ни на немецкий, ни на латинский или древнегреческий. Впереди были берега большой земли. Лодка чем-то походила на баркас, я сидел в его задней части, и брызги морской воды били мне в лицо. Я поднял голову, услышав голос за своей спиной. Ко мне подошел человек и что-то крикнул. Я хотел подняться, но проснулся.

В дверь опять постучались. Я надел свои тапки и подошел к двери. «Откройте немедленно! Обыск!» – крикнули за дверью. Господи, опять обыск! Когда уже это все закончится? В квартиру вошли трое сотрудников ГПУ. «Господа, может изволите рассказать, что вы пытаетесь найти в моей квартире? Вы её уже вдоль и поперек исследовали». Один из них оттолкнул меня и «красноречиво» ответил: «Во-первых, извольте обращаться «товарищи». Во-вторых, есть сведения, что в вашей квартире содержится литература антисоветского содержания». Я тяжело вздохнул. Откровенно говоря, мне уже сложно воздерживаться от брани. Я указал рукой на книжный шкаф: «Вот, смотрите. Тут у меня литература художественная – Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Тургенев, Толстой и прочие. Думаю, не опасная литература. Вот, взгляните – научная литература. История Древней Греции, история России до наших времен, мифология скандинавов. Ничего антисоветского в этом не нахожу». Один из сотрудников ГПУ добрался до моих дневников. Он показал их тому, кто со мной разговаривал. Тот надел очки и начал смотреть их. Он посмотрел на меня и спросил: «А что это такое? Не очень похоже на Пушкина или историю Древней Греции». У меня создается впечатление, что у них и клочок рваной бумаги вызовет подозрение. Я ответил: «Это мои дневники. Одно из моих увлечений – описывать свою жизнь, а потом читать об этом, чтобы ничего не забыть». Сотрудник ГПУ посмотрел на меня, как на сумасшедшего, беглым взглядом осмотрел комнату и приказал уходить. Когда я закрывал за ними дверь, я успел увидеть, как приоткрылась дверь напротив, и из щели на меня смотрела баба Таня. И врагу бы не пожелал такой соседки. Полагаю, это она доносит на меня. Либо у неё полным ходом идет старческое слабоумие, либо старуха просто-напросто настолько вредная, что решила испортить мне жизнь несколько подлым образом. Ладно, пес с ней. И с ней, и со всеми этими обысками, наступил вечер, а значит, я могу выключить весь свет, кроме одного маленького фонаря над креслом в углу, где я пью чай и читаю книги.

16 сентября 1924 года. Без двадцати двенадцать. За чтением книг я неожиданно вспомнил о своем сне. Обычно я сны забывал, стоило мне только проснуться, а этот мне очень запомнился, словно это был не сон, а реальный фрагмент жизни. Я слышал о методиках осознанного сновидения, когда человек мог сам контролировать содержание сна. Я четко помнил, как меня укачивало, я видел перед собой людей (человек 12 вроде) в странных одеждах, говоривших на неизвестном языке. Ко мне подошел один из них и что-то крикнул. Судя по интонации, он был встревожен, будто на нас надвигалась какая-то опасность…Впрочем, все это моя фантазия, додумки. Просто придумываю продолжение сна, хотя и не знаю для чего. Лучше лягу спать.

Я лежал на чем-то мягком и мокром. Где-то слышен шум волн. Пахло морской водой. Я с трудом поднял голову и открыл глаза, в теле чувствовалось бессилие. Меня занесло на какой-то песчаный берег. Впереди были утесы высотой с трехэтажный дом. Тут меня подтолкнула волна, перенеся ближе к земле и подальше от холодных глубин моря. Я перевернулся на спину. Вокруг виднелись обломки корабля, тела двух-трех моряков и множество коробок и ящиков с разным грузом. Странно, те моряки одеты в точно такую же одежду, как в том сне. Неужто он повторяется? Я попробовал встать, но мышцы пока не слушались. Такое ощущение, будто мне на грудь кто-то мешков с камнями навалил. Я решил пока полежать и продолжил осмотр окрестностей. Надо мной летали чайки, жалобно крича и витая над обломками корабля. Через несколько минут мне с трудом, но удалось сесть.

Возле моей правой ноги лежала странного вида книга: коричневая кожаная обложка, поверх неё металлическая синяя полоса, закрыта на маленький замок. Ключ от замка был вставлен в отверстии в корешке. Я решил посмотреть, что за книга. Замок открылся со скрипом. Книга была абсолютно чиста. Множество страниц, но нигде ни одной надписи! Мне это показалось странным. Вдруг на первой странице начали появляться буквы. Я откинул книгу и перекрестился. Что за магия? Самопишущаяся книга? Хотя, во сне всякие могут твориться чудеса. С этой мыслью я снова взял в руки книгу, отряхнул её от песка и прочитал: «Здравствуй, гость с иных земель. Эта книга – твой единственный друг и помощник. Она расскажет тебе, где ты очутился, растолкует слова и научит речи народа, который властвует над этой землей. Не бойся магии, что скрыта в этой книге, ибо она несет тебе только добро и знания». Воистину чудеса! Далее книга снова начала писать. Она растолковала мне, куда я попал. Эта страна называлась Курэй. Страна ничем совершенно не похожа ни на одну из культур древнего и средневекового времени. Страна весьма необычна – люди здесь живут постоянным трудом и творчеством. Их язык несколько прост, но очень красив. По развитости Курэй можно сравнить с цивилизацией 14 века. Власти единой тут не было. Большинство земель контролировались большими кланами. Есть несколько городов, управляемых династиями.

Я, наконец, встал и направился к обломкам корабля. Господом Богом клянусь, что никогда мертвых не обворовывал и в мародерстве не участвовал, но мне нельзя было иначе. Пришлось осмотреть обломки, открыть ящики и мешки, найти что-нибудь из одежды и еды. Один мешок был наполнен разным тряпьем. Одежда сшита вручную, грубо, но все-таки приемлемо для ношения. Для себя я нашел тряпичные ботинки с деревянной подошвой, слегка потертые желтые штаны и длинную коричневую рубаху с темно-красными рукавами. В качестве пояса я использовал веревку. В другом мешке хранились какие-то водоросли или длинная трава. Остальной груз был безвозвратно утерян в море. Я осмотрел тела матросов. У всех на поясах были маленькие мешочки. В них были деньги – маленькие круглые монеты, связанные веревкой, как китайские, только отверстие было маленьким и с краю. С пояса одного из матросов я снял кальпу – короткий меч с тонким искривленным на манер арабских кинжалов клинком. Клинок был очень узким, но достаточно прочным, чтобы пробить кожаный доспех. Полагаю, таким и на воина с кольчугой можно пойти. Я не думаю тут разбоем заниматься, просто всякие беды могут случиться, и надо быть подготовленным.

Наступил закат. Я решил заночевать под обломками корабля, так как во все времена ночь благоволила разбойникам и душегубам. Пришлось завалить подручными средствами пролом, через который пробивалась вода, а также постелить под собой водоросли и тряпье, после чего я лег спать.

17 сентября 1924 года. Утро. Я поздно проснулся. Через 15 минут мне надлежит выйти на работу. Я быстро оделся и побежал к двери. Вдруг я заметил на столе книгу. Кожаный переплет, синяя металлическая полоска по всей обложке, замок на ней, внутри ни одна страница не исписана. Я подумал, что эту книгу видел во сне. Я решил пока запрятать её, положив подо всеми своими дневниками.

17 сентября 1924 года. 8 часов вечера. После работы весь коллектив задержался на совет трудящихся. Я с самого начала не вник в суть разговоров. Меня больше беспокоила мысль о книге. Я помню, что нашел её во сне, но как она появилась наяву? Как эта книга попала ко мне в квартиру? Неужто магия? Господи помилуй! Убереги от лукавого, убереги от нечистого и спаси душу мою, если грех какой совершаю. Я еще раз осмотрел книгу. Действительно та, что была у меня во сне. Она снова начала что-то писать. Книга объяснила мне, что мир, в который я попал, обычно попадают люди во сне. Лишь некоторые из них могут появляться там постоянно, потому что он имеет некое подобие разума и позволяет им постоянно появляться в нем. Итак, насколько я понял, этот мир-сон относится ко мне добродушно и позволяет мне в нем появляться всегда, когда я сплю. Что ж, это будет интересный эксперимент. Я помню все, что происходило во сне, и уже немного понимаю тот язык, на котором разговаривают в Курэе. До вечера я читал кожаную книгу и дальше изучал Кур, как этот язык именуют жители страны.

17 сентября 1924 года. 12 ночи. Пора спать. Насколько я помню, во сне я лег спать под обломками корабля на берегу Курэя. Попробую взобраться наверх и начать поиски какого-нибудь поселения.

Проснулся я рано утром. Прибои были настолько сильными, что они сломали мою преграду и начали толкать меня. Осмелюсь заметить, что море какое-то больно приставучее. Все не имеется ему меня потолкать. Ладно, оставлю иронию в стороне и займусь делом. Солнце очень сильно грело, поэтому я решил намочить тряпку и наложить на голову, чтобы не пекло. Денег у меня было немного – 11 монет. Я вооружен коротким мечом с узким клинком, но вполне прочным. В свое время отец учил меня фехтованию на шпагах, но я часто предпочитал более широкие клинки. Я полчаса бродил возле утесов, пока не заметил подъем. Поднявшись по нему наверх, передо мной открылось чистое поле. Слева от меня был густой лес, а впереди небольшое поле и снова лес. Я нашел хорошо истоптанную широкую дорогу, которая вела направо параллельно лесу и краю утеса. Там же я увидел указатели. В обратном мне направлении были многие деревни и города, а в том направлении, куда я собрался, была деревня Приморская. Название, естественно, на их языке. На стрелке сказано, что деревня близко. Мне нужно было всего-то пройти лес. Он мне сразу чем-то не понравился.

Через десять минут мне стало тревожно. Один лишь вид леса с полуопавшими деревьями наводили какую-то тревогу. Я решил вынуть кальпу и прислушиваться к каждому звуку. Впереди послышались разговоры. Предположу, что там более десяти человек. Я сошел с дороги и спрятался в кустах. По дороге шла группа людей, одетых в шкуры, металлические доспехи с шипами и вооруженные оружием со страшными треугольными зубцами. Ничего хорошего от них не дождешься. Я присел за деревом, чтобы подождать, пока они пройдут. Вдруг из-за деревьев на меня набросился точно такой же бугай, похожий на этих людей, с огромным зазубренным оружием, похожим на секиру. Я попытался парировать, но секира была тяжелая и почти опустилась на мою голову. Слава Богу, этот здоровяк неправильно рассчитал удар, и верхушка лезвия воткнулась в дерево. Я оттолкнул его ногой и воткнул кальпу прямо в грудь. Банда на дороге услышала звуки боя и ринулась в мою сторону. Неожиданно я услышал топот копыт. С той стороны, откуда я шел на разбойников напал конный отряд. Все были в панцирной броне с синими камзолами. У каждого воина на щите был герб – меч перекрещенный с розой. С другой стороны с дерева спрыгнул необычного вида воин в клепаной кожаной броне с необычным оружием – металлическим древком, на одном конце которого было полуметровое лезвие, заточенное с одной стороны, а с другой – тяжелый набалдашник, похожий на шестопер. С разбойниками быстро разделались. При столкновении всадники передавили и насадили на пики половину отряда, загадочный воин ловкими взмахами перебил четырех, а оставшихся всадники добили. Один из оставшихся разбойников вел за собой пленника во рванье. Я напал на него и освободил парня. Благо, особых трудностей он мне не доставил.

–Благодарю, добрый человек, – сказал он.

–Ты свободен, ступай с миром, – ответил я.

Я хотел сказать что-то еще, но тут резко наступила темнота. Последнее, что я помню – глухой удар сзади.

18 сентября 1924 года. 2:30 ночи. Сон неожиданно оборвался тем, что мне посреди сна резко захотелось в туалет. По-моему, вышло глупо. Пока я справлял нужду, я четко понимал, что что-то произошло. Возможно, меня оглушили. Надеюсь, это случайно сделали те конники в синих камзолах, приняв меня за разбойника. По пути в постель я подумал, как буду объясняться.

Очнулся я от того, как мне плеснули водой в лицо. Меня посадили возле дерева и приставили охрану. Кальпу, естественно, забрали. Ко мне подошел рыцарь в пластинчатых доспехах. Выполнены они были очень искусно. Он снял шлем и спросил меня: «Кто ты?». Я сплюнул воду, заливавшуюся рот, и ответил: «Семен». Солдаты удивленно переглянулись. «Ты гизар или из Бетагрисов?» – снова спросил он. Тут подошел солдат и показал ему мою сумку, в которой лежала моя книга. Рыцарь отдал приказ развязать меня.

–Так ты, получается, иноземец? – заключил он.

–Да, это так. Я вчера плыл на вашу землю на корабле, но потерпел кораблекрушение – ответил я.

–Куда направляешься?

–В ближайшее поселение за едой и ночлегом.

–Что ж, ты чуть не нашел себе ночлег под холодными камнями. Известно ли тебе, кто были эти люди?

–Полагаю, разбойники.

–Хуже, друг мой. Это гизары – убийцы, которые не заслуживают помилования. Они нападают на путников и даже на деревни, грабят и убивают людей. Я патрулировал дальние края, чтобы очистить их от этих злодеев и одновременно с этим тренировал новичков. Похоже, они получили достаточно уроков, чтобы верно служить госпоже.

Мне вернули мои вещи, включая кальпу, и пригласили пройтись до деревни. Я шел рядом с рыцарем. Его звали Орм Мординеку. Он верный рыцарь Амайи Мординеку, которую он назвал «госпожой». Я вспомнил, что он назвал меня «Бетагрис» и спросил, почему.

–Простите, Семен. Вы носите одежду коричневого и красного цвета. Люди Бетагриса носят точно такую же, вот я и спутал ненароком, – ответил Орм.

–Просветите меня можалуйста, кто такие Бетагрисы и Мординеку, – попросил я.

Оказывается, это две династии, борющиеся за власть в столичном городе Алгоре. Амайя Мординеку – благородная воительница, желающая править справедливо и во имя народа. Её герб – перекрещенные меч и роза, а цвет флага синий. В её распоряжении, кроме ополчения и регулярной армии, орден женщин-воительниц, которых в народе зовут «Поющими о смерти». Кроме отличных боевых навыков они обладают чарующими голосами. Их пение на поле боя может вдохновить союзников и обратить в бегство врагов. Бетагрисы же противоборствующая им фракция. Их глава – Вурвил Бетагрис – мужчина лет тридцати, ветеран двух войн, опытный и справедливый человек. Ценит верность и исполнительность. И хотя Вурвил преследует ту же цель, что и Амайя, он считает, что женщине нечего делать на троне. Обыкновенная гордыня воина-мужчины. В общем-то, они не воюют, но всячески пытаются друг другу насолить. В любой деревне обязательно стоит по два гарнизона от обеих династий. Оба утверждают, что их солдаты лучше, и доказывают это, защищая жителей. Многие посмеиваются над этой абсурдной враждой, но рады, что их так тщательно охраняют. Вечные споры не стихают даже на торговых улицах, где кузнецы чуть ли не в драку лезут, чтобы доказать, чье оружие лучше – из кузницы Бетагрисов или Мординеку. Проблема в том, что кланы поддерживают их обоих, но одному из них надо признать власть другого, что они, естественно, отказываются делать. Амайя считает, что Вурвил слишком суров, что его правление будет походить на казарменные порядки, что недопустимо. Вурвил же назвал подобное заявление «бабскими бреднями» и считает, что его «казарменные порядки» остаются в казармах, а править он будет так, как должен, чтобы народ был верен, счастлив и трудолюбив. Они не разговаривают друг с другом, никогда не действуют вместе, даже если бы война грозила Курэю.

Выйдя из лесу, мы добрались до деревни Приморской. Рыцарь простился со мной и ускакал с новичками. Я открыл сумку и заметил, что мешочек с деньгами пропал. Тут что-то маленькое ударилось мне в спину. Я обернулся. Из-за скалы выглядывал знакомый мне человек. Он поманил меня к себе, и я подошел к нему. Это был тот самый пленник, которого я освободил из плена гизара. Он протянул мне мешочек с монетами, потупив взор. «Прости меня, друг-освободитель, – взмолился он. – Солдаты Мординеку оглушили тебя, а я, как трус и мародер сорвал твой мешок с монетами и убежал. Прошу простить меня. Располагай мной, как угодно, ибо хочу я искупить свое преступление!» Я поднял пленника с колен и попросил его больше ничего не говорить. К счастью, народу Курэя известны такие добродетели, как совесть, честность и благородие. Мы присели у скалы и разговорились. Пленника звали Зантул. Ему 24 года. Сперва могло показаться, что он лысый, но на самом деле у него есть на голове короткая щетина, а также короткая борода и усы. Он был достаточно крепкого телосложения. До пленения он был батраком. Путешествовал из деревни в деревню и предлагал всем свои рабочие руки. Однажды служил в добровольческом отряде Бетагриса. Я рассказал ему о своем мире, нашей культуре, быте и языке. Зантул внимательно меня слушал и не скрывал своего интереса. В Курэе человек волен избрать себе компаньона или господина. Таким образом, Зантул поклялся сопровождать меня, делить со мной хлеб и ночлег, а также быть проводником. Это очень кстати, так как я, к сожалению, не всегда смогу обращаться к книге-толкователю.

Клан, живший в Приморской деревне, занимался производством морепродуктов. Каждое утро начиналось с того, что молодежь спускалась с утеса и шла к берегу, где рыбачила и заготавливала, пока не зайдет солнце. Мы вошли в дом, в котором проживали главы клана. В Курэе кроме отца главой клана является также старший сын. Мы постучались.

–Кто там? – послышался женский голос.

–Доброго вечера, хозяйка! Позволите ли вы нам говорить с главой клана? – ответил Зантул.

Спустя некоторое время из-за двери доносился тяжелый топот. Дверь открыл отец клана Южных Рыбаков, широкоплечий мускулистый мужчина с длинными волнистыми рыжими волосами и усами. Предположил бы, что сейчас он скажет что-нибудь, и мощь его голоса откинет нас назад. «Чем обязан вашему пришествию?» – гостеприимно спросил глава клана. Его голос оказался низким и хриплым, видимо, луженая глотка. Зантул хотел что-то ответить, но я отодвинул его и сам ответил: «Доброго вечера. Мы хотели бы остаться у вас на некоторое время, но не хотим слыть нахлебниками. Не найдется ли какой-нибудь работы на время нашего пребывания у вас?» Южный Рыбак-старший был восхищен моими манерами. Он позволил нам пока расположиться в трапезном доме (так здесь называются трактиры). Там мы сможем поесть и отдохнуть. Утром нам дадут поработать. Трапезный дом нельзя было ни с чем спутать: много окон, звуки музыки и смеха, красивая вывеска. Построен он очень интересно: деревянный каркас, стены сделаны из глины и усеяны гладкими камнями. Пол был тоже каменным и усыпан сухой травой. Деревянные столы, деревянные табуретки или пеньки, скамейки. Барной стойки не было. В маленьком отдельном помещении женщины клана готовили пищу для родственников. В деревню редко приходил кто-то новый, а так как клан большой, то и кухня должна быть большой. Зантул купил нам ужин. Обошелся он в две монеты. С нашим бюджетом в 11 монет это пока нормально. Из той еды, которую я ем в своем мире, тут не было. Мука, из которой делали хлеб, мололась из орехов дикорастущего дерева, которых в лесах полным-полно. Мы ели водоросли, которые на вкус были, как капуста. Кроме этого в тарелке были ракушки, внутри которых находилось нежное мясо, похожее на рыбное филе. Вроде сытно. Ночлег предоставили бесплатный. Комната была маленькой, но вполне устраивала двух компаньонов. Спальное место было сделано из сена, покрытого тканью, что для средневековья обыденность.

–Господин, я ведь так и не узнал ваше имя, – сказал Зантул.

–Меня зовут Семен. Так и обращайся. Без господ и повелителей, хорошо? – ответил я.

–Как скажете… шь, – поправил себя мой компаньон.

Поворочавшись немного, мне удалось заснуть.

18 сентября 1924 года. Начался мой первый день официального исследования страны Курэй. Форму правления четко не могу сформулировать. Деревни правятся кланами, а города – знатью. Между собой отношений не имеют, но в случае всеобщей угрозы объединятся и единой силой отобьются от врага. Столица – город Алгора, в котором враждуют две династии из-за разных взглядов на жизнь. С представителями одной из них я уже познакомился. О них я еще что-нибудь узнаю. Сейчас я остановился в трактире, или трапезном доме, как он называется на их языке, в компании освобожденного мной пленника разбойников-убийц, которые тут называются гизары…О чем еще написать. Пища тут другая. Хлеб из ореховой муки, съедобные водоросли, некое подобие устрицы, чье мясо походит на рыбное филе. Оружие другое, одежда другая, здания построены по-другому, либо похожи на какие-нибудь древние способы, с которыми я не знаком. Весь свободный день я проводил в размышлениях о том, что буду делать. Одной добровольной работы у клана рыбаков мне будет недостаточно для изучения этого мира. Надо будет поговорить с Зантулом…

Утро началось с того, что нас разбудили мальчишки. Маленькая орава из пяти мальчуганов весело кричала, будя нас ото сна. Старший из них сказал нам, что глава клана хочет нас видеть. Я разбудил Зантула, и мы пошли в большой дом. Южный Рыбак-старший пригласил нас присесть, но мы вежливо отказались, заявив о желании немедленно начать работу. Нам выдали бурдюки с водой и благословили на успешный труд. Молодежь вооружилась сетями и гарпунами и пошла к морю. Утро опять было жарким. Я решил отдать Зантулу тряпку, которой покрывал голову. Спустившись с утеса, мы начали рыбалку. Пока все закидывали сети, Зантул рассказал мне о гарпунах: «Смотри, Семен, с гарпунами просто обращаться. Становишься где-нибудь на мели или камне и ожидай, пока не проплывет какая-нибудь рыба. Прицелься и пронзай. Старайся насквозь, потому что иначе рыба может вырваться, а падаль морю не надобна». Я нашел камень, на котором можно было удобно расположиться и ждать рыбу. Полчаса ждал, час ждал. Наконец увидел какую-то рыбину. Я прицелился и приготовился ударить, но вдруг она рванула прочь. Я только хотел тихо выругаться, как вдруг с брызгами из воды выскочила здоровенная рыба с метр в длину. Во рту треугольные зубы длиной почти два сантиметра. Мать честная! Она же прямо на меня летит! Я со всей силы протянул руку, пронзив рыбу насквозь. Гарпун вошел между жабрами и вышел ниже спинного гребня. Коричневая рыба с большими передними плавниками, что набросилась на меня, называлась крыланом. Видимо, из-за плавников. Хищная, зараза. Однако, очень высоко ценится в Курэе. Ради такой добычи никто из клана Южных Рыбаков не боялся рискнуть. Меня поздравили с ценной добычей. Пока Зантул укладывал эту рыбу в мешок, я продолжил рыбачить. Полдня помогал девушкам и парням с сетями. Ух и наловилось же там рыбы! Неудивительно, что клан целую страну кормит. Тут же рыбы столько, что у нас можно было бы до потолков заполнить все рыбные отделы в московских магазинах! Да еще и крылан тот, которого я поймал. Кажется, на этой неделе благодаря мне клан получит больше жалованья. Та простая рыба, которой мы мешками наловили, оценивалась дешево, так как она была частью повседневных блюд, а крыланы – деликатес, который увидишь либо у купцов, либо у знатных людей на столе.

Как начался закат, молодежь собрала последнюю партию рыбы, собрала сети и гарпуны и пошла домой. Мы с Зантулом вызвались нести сети и гарпуны. Юноши сразу разболтали отцу, как гость-иноземец принес им удачу в виде пойманного крылана. Весь вечер в клане говорили ни о ком, кроме нас. Мужики выпивали за наше здоровье, а женщины все норовили нам подсунуть еще какую-нибудь деревенскую вкуснятину. Нам уже становилось неловко. Из-за одной пойманной бешеной рыбешки устроили целый пир на всю деревню. Тут ко мне обратился старший брат семейства Южных Рыбаков:

–Семен, я вижу, вы вооружены.

–Да, это так, – ответил я.

–Через два дня мы собираемся везти рыбу на большую землю, но нам не помешает вооруженная охрана. Часто мужчины оказываются слишком заняты, чтобы сопровождать нашу тележку до Гурума. Вы можете составить нам компанию?

–Что ж, если мой спутник умеет обращаться с оружием, думаю, в вашем распоряжении будет два вооруженных охранника.

Люди обрадовались и отпустили нас спать. Денег за еду с нас уже не брали. Добродушный народ. Я лежал на спальнике и спросил Зантула: «Ты хоть не забыл, как сражаться?» Мой спутник отрицательно промычал и заснул. Вскоре и я заснул.

19 сентября 1924 года. Похоже, пришла пора вспомнить навыки фехтования. Книга растолковала мне, что если я погибну в мире-сне, то просто не смогу больше туда попасть. Естественно, я не хочу такого провала. Придется попросить Зантула потренировать меня. Он говорил, что сражался в рядах ополчения, а значит, обладает некоторым боевым опытом.

Кстати, я совсем забыл, что у меня дома происходит! Обыски прекратились. Похоже, ГПУ поняли, что у меня нечего искать. Я, наконец, мог навести порядок в квартире, однако организовал для своих дневников отельное место, так как потом покоя не будет от расспросов. Снова обвинят в какой-нибудь антисоветской деятельности, чего я бы не хотел. И так с трудом наладил отношения с красными после сдачи имущества.

Утро началось с того, что я пошел в лес и нашел две нормальные прямые палки. Когда мой компаньон проснулся, я спросил его:

–Зантул, можешь рассказать мне о своей службе в ополчении?

–А что ты хочешь услышать? – ответил он и сел, облокотившись о стену.

–Не думай, что я не доверяю тебе, просто я давно не тренировался в фехтовании и надеялся, что ты поможешь мне все вспомнить и размяться.

–Не волнуйся, Семен. Во время службы в ополчении я принимал участие в трех боях. Один раз был ранен. Будь уверен, я помогу тебе.

–Спасибо.

Сегодня мы известили главу клана, что вместо рыбалки будем заняты другим делом. Мы ушли к берегу моря, где начали тренировку. Похоже, Зантулу был знаком некоторый этикет, несмотря на то, что он простой батрак-ополченец. Мы протянули друг к другу палки, потом поклонились и начали бой. Фехтовал он достаточно неплохо. Такого бойца сложно назвать простым ополченцем. Он уже полноценный солдат. Предположу, что он все-таки предпочитает зарабатывать на жизнь трудом, нежели службой в армии. Он вступил в ополчение, так как любил свою землю. В каждой деревне и городе у него были знакомые и друзья. Ему было ради кого сражаться. Настоящий патриот! Тренировались мы часа три. После тренировок я помогал главе клана колоть дрова, а Зантул ушел с ребятней собирать орехи. Дрова я колол топором. Странно, что здесь топор больше признан, как орудие хозяйства, нежели как одна из разновидностей холодного оружия. Не видел еще ни разу ни одного боевого топора, если учесть, что клан кроме мирного промысла еще и вполне боеспособный. В арсенале Курэя топор заменяло весьма необычного вида оружие под названием бида. Она похожа на одноручную косу. Лезвие было весьма широким и остро заточенным с внутренней стороны. Удары наносятся либо режущие, либо пробивающие наконечником. Он был настолько острым, что им легко пробить не то что толстую кожаную броню, но даже кольчугу. Одну такую биду обещали выдать Зантулу, если он выполнит некую норму работ. Об этом мой компаньон, думаю, за спиной договорился с Южным Рыбаком-старшим, и еще ему обещали кожаный шлем и жилетку. Такие обычно выдавали ополченцам-новичкам, которые оружие вообще впервые в жизни видят. Ничем лучше клан, к сожалению, не располагал. Меня очень забавлял вид этого шлема. Похоже, курэйцы даже в простые вещи хотят вложить максимум своего творческого порыва. По форме он напоминал барбют, только выполненный из плотной кожи. Шлем был украшен накрахмаленным гребнем, чтобы держался всегда растопыренным. Так выглядели простые ополченцы, а также вооруженные бродяги, которые странствовали по всей земле и жили продажей разного хлама, какой найдут.

Вечером к нам в деревню пожаловали гости. Несколько крестьян из Гурума привезли разные угощения. В их городе праздник по случаю основания крепости, и члены клана угощают соседей разными кушаньями, которые они готовят. Заодно Гросмод Зеленый Плащ – правитель городка – хотел узнать, скоро ли клан Южных Рыбаков привезет морепродукты. Рыбаки привечали гостей радушно. Давно я не видел такого дружелюбия людей друг к другу. Детишки радостно носились вокруг, играя и путаясь под ногами. Женщины готовили праздничный стол, а мужчины разговаривали друг с другом и помогали с накрытием. Я и Зантул располагались недалеко от глав семейства. Гости сидели напротив нас. Клан, которому они принадлежали, назывался просто – Земледельцы. Вокруг Гурума невероятно плодородная почва, поэтому там выращивают много пищевых культур. Особенно там много выращивают злик – некое подобие пшеницы. Я попробовал маленькую сладкую булочку, испеченную из этого растения. Действительно, похоже на пшеничную булку.