Текст книги "Бесова длань (СИ)"

Автор книги: стрелок_философ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

И в этих глазах, полных любви и одновременно какой-то душевной тревоги, она нашла ответ на самый важный вопрос в жизни. Она жила, чтобы исполнить её волю, просто не знала об этом.

– Ты не о том думаешь, – вдруг проговорила богиня, – Ты жила не для того, чтобы стать чьим-то рабом – пусть и рабом божьим. В тебе, как и в любом из людей, есть частица своеволия, которая делает тебя приближенном к богу. Просто в тебе эта частица ярче сверкала с самого начала. Именно поэтому ты и исполнишь мою волю.

Дэл кивнула. У неё были такие же глаза, как и у богини. И частица своей воли.

– В самом конце ты узнаешь зачем, а пока… так будет лучше для всех.

Если планы колдунов для неё казались загадкой, то стоит ли ей вообще лезть в план божества? Она ещё раз кивнула, да снова опустила взгляд, не выдержала. У неё были такие же глаза.

Она улыбнулась, почувствовав невиданный прилив сил, и подняла взгляд уже на ведьму.

– Впервые вижу твою улыбку… – она вдруг осеклась и как-то иначе на неё взглянула.

Она не испугалась этого изменения, лишь ещё шире улыбнулась, подняла голову на тёмное небо, на котором была заметна впервые за долгие дни яркая луна. Дэл вытащила из ножен меч, крутанула его в руке, и тело отозвалось приятным ощущением – давно такого она уже не делала.

– Я иду сражаться, – повторила отчетливо Дэл. – Во славу народа своего и бога своего.

Она побежала в лес, совсем забыв о ране на боку, о том, что из еды перекусила лишь печёной картошкой. И душа её пела от радости, влетая снова в лесную чащу, где она могла быть самой собой. Первая же тёмная тварь едва оскалилась, заметив её, и даже не успела среагировать на её движение клинком. Всего одно движение – и брызнула кровь. Она ещё ярче улыбнулась, да подняла взгляд на макушки деревьев, за которыми ей улыбалась луна.

Она бежала вдоль деревьев, сражая с большой охотой каждую тёмную тварь, попавшуюся ей на пути. Сталь пела в её руках, пела гимн богине, и это было лучшим ощущением.

Она забывала о крови на лице, и неслась дальше, чтобы услышать снова песнь своего меча и вонзить его в голову. Её призванием было именно сражаться – не подчиняться, не жить спокойно, не творить, а именно разрушать, разбивать, ломать, убивать. Именно для этого она и была рождена, именно таковой была воля богини Морры. И Дэл с радостью её исполняла.

Клинок пел гимн во славу богине, врезаясь в глаза тёмных тварей. Ноги сами несли её навстречу следующему противнику с лохматой шерстью и ярко-красными глазами. А луна с улыбкой наблюдала за всем этим сверху. Она сражалась до первого луча рассветного солнца, пока наконец твари не спрятались от доброго утра, а она не упала у реки без сил. Никакой разъедающей тоски, никаких долгих мыслей и самоненависти – лишь приятное отсутствие сил. Пустота. Она отдала всю себя в этом бою. Сердце стучало громко, отдаваясь в уши, а она улыбалась, лёжа на земле и глядя на рассвет.

В этом и было её счастье, от которого она постоянно отстранялась.

Она аккуратно окунула клинок в холодную речную воду, и омыла его в водах. Когда же она вытерла рукавом куртки последние капли с него, то сталь заблестела от солнечных лучей. Чистый. По-настоящему чистый. Дэл улыбнулась и вернула клинок в ножны, чтобы сесть на бревно и глянуть на ясное небо.

Она слышала пение птиц над своей головой, и от этой гармонии на душе было так чисто и светло, что и душе петь захотелось вслед за звоном стали. Наконец она поднялась решительно с места. Нужно было снова двигаться в путь, пока силы появились.

– Куда идёшь, девочка?

Она обернулась на эти слова и увидела лохматого Луку в порванной накидке, державшегося за дерево. Дэл улыбнулась ему ярко и проговорила:

– Я иду сражаться, во славу народа своего и бога своего.

Лука улыбнулся в ответ, и Дэл заметила тонкую красную струйку у уголка его губ. Улыбка тут же исчезла с её лица, сменившись на обеспокоенность.

– Что с тобой? Ты…

Она тут же подошла к нему, отодвинула подол накидки и на пальцах её осталась кровь. Она переводила взгляд то на Луку, то на собственные пальцы, толком и не зная, что сказать. Будь он солдатом городского войска, она бы сама дотащила его на своей спине до самых ворот города. Но он был вражеским колдуном, который убил слишком много её друзей, и номинальным её хозяином, от власти которого она мечтала уйти.

– Каждый исполняет волю богини Морры по-своему. Ты доблестно сражаешься, каждый раз отдавая в жертву свои сомнения, страхи и душу. Я же… жертвенный телец, который отдал самого себя по её воле.

Лука выглядел умиротворенным, несмотря на такое ранение и такие страшные слова. Он не собирался быть спасённым, будь хоть у неё все запасы исцеляющей мази. Он должен был истечь кровью в этом лесу, чтобы исполнить этим волю Морры.

Она вспомнила глаза богини – совсем такие же, как у него или у неё самой. Наверно, если бы это нужно было, она бы спасла Луку. Да только планы богов запутаннее и сложнее планов даже самых сильных колдунов.

– Мне очень жаль…

– Раньше ты говорила совсем другое. Если хочешь, можешь после моей смерти отомстить как-нибудь, – он развёл руками. – Придумай на свой вкус.

Она удивлённо на него уставилась. Совсем недавно спокойный и рассудительный Лука заговорил совсем иначе… интересно, как бы она вела себя перед лицом смерти? Она постоянно была слишком далеко от неё, хотя всегда мечтала приблизиться поближе. Каждый бой – это спор жизни со смертью, кто же её заберёт. И жизнь постоянно выигрывала.

– А за что мстить?

Он в ответ резко закашлялся, словно пытался выплюнуть все свои лёгкие. Дэл не смотрела на него в этот момент – что-то в груди защемило. Он же пытался её защитить.

– Я бы на твоем месте даже и не спрашивал. Столько раз видел во снах, как ты убиваешь меня. Ещё до нашей встречи. Снова и снова одна и та же девочка с обнаженным мечом и отсутствующим страхом. С одной стороны, хотелось отыграться, а с другой – было интересно, кто ты такая, чтобы так уверенно рубить бесов.

Дэл опустила голову. То есть, он сам убивал солдат, управляя этими тварями, и… при этом спокойно жил, общался с нею, оставил отметину. Она прикусила губу. Бесов план!

Если бы она только это знала об этом, она бы любой ценой его убила. За тех плачущих родителей возле Штаба, за грустных ребят в баре, оплакивающих своих товарищей, за саму себя, оставившую в этом лесу почти что весь свой выпуск и бедного капрала Матфея.

Она крепко сжала кулаки.

– Один раз ты не добила беса, всего лишь сильно ранила. И я видел твои слёзы возле тела какого-то мальчика. С которого ты потом стащила куртку и начала носить на себе, словно какую-то награду.

Дэл плакала над Матфеем. Всё верно. Она уткнулась ему в холодное плечо и рыдала, рыдала, рыдала безостановочно. Просто никому в этом не признавалась. Лишь однажды, при разговоре с Лайзой, она призналась, что ей очень больно от потери капрала. Наверно, своё сердце она оставила возле того дерева, где лежало тело Матфея.

– Это был единственный человек, который принимал меня, – тихо произнесла Дэл и снова губу закусила, чтобы не дать волю эмоциям.

Впрочем, все свои слёзы она уже пролила возле ног богини, когда в голове вспоминала собственную жизнь. Она плакала не из-за того, что молитвы посвящала неправильным богам, а потому столько всего пережила, не показывая эмоций, что однажды это должно было вылиться в истерику.

Сейчас же она наконец подняла голову и проговорила сквозь слёзы.

– Это ведь было по её воле?

Лука медленно кивнул.

– Значит, так и должно было произойти. Не вини себя, – после некоторого промедления Дэл всё же произнесла то, что на сердце лежало, но в слова облечь было тяжело. – Я не буду тебе мстить.

Этот жестокий мир не заслуживал такого хорошего человека, как Матфей. Столько раз он признавался ей по утрам, когда они уставшие возвращались из-за ворот, что ему больно убивать тёмных тварей. Он даже в них видел что-то человеческое. Возможно, он и смилостивился перед очередной тварью, которая и оборвала его жизнь.

– И зачем ты тогда их убиваешь? – наконец спросила она капрала.

В окна её дома заливался солнечный свет, она поставила чашки перед уставшим капралом, так и не снявшей своей болотной куртки даже у неё дома. Он откинулся на спинку стула, да улыбнулся как-то по-особенному да так, что ямочки на лице показались. И тогда она заметила, что свет солнечный падает прямо на него, выделяя его во всём тёмном доме Дэл.

– Я вспоминаю о будущем, которое у меня может быть. Кто-то должен быть сильным, чтобы защитить Лайзу от этого всего мира.

– Только из-за этого? – девушка приподняла удивленно брови.

Она налила ему горячий чай в чашку и пододвинула поближе сахарницу. Матфей смущенно улыбнулся этому, и принялся насыпать сахар.

– Мне такого повода достаточно, – ответил капрал и хлебнул горячего чая.

В его зеленых глазах она часто видела лёгкую грусть, так хорошо вяжущуюся с её собственным состоянием. Лишь тёмный лес с его тварями мог выгнать это состояние из души Дэл, именно поэтому каждый вечер она вставала с радостью. А капрал Матфей в лесу становился лишь серьёзней, погружался окончательно в себя.

– Если что-то произойдёт, я защищу её, – выдала вдруг Дэл.

Она и не знала толком, зачем она такое говорила. Ничего не могло произойти с капралом, одинаково хорошо сражающимся на мечах и стреляющим из револьвера. Но было приятно в ответ на это увидеть снова тёплую улыбку капрала, принадлежавшую целиком и полностью ей, и никому больше. Она заслужила её. И он заслужил быть счастливым мужем Лайзы и отцом двух замечательных детишек.

Он не заслуживал лежать с остекленевшими глазами в тёмном лесу. Даже луна не вышла попрощаться с ним. Лишь одна Дэл застыла возле тела капрала и дыры в области груди. Она пообещала зашить его куртку. Перед самым выходом. Она пообещала. Она исполнит.

Она пообещала исполнить волю Морры, и она её исполнит, невзирая на боль и страдания. Таков путь.

Она вспомнила улыбку капрала, и улыбнулась Луке – пусть и слёзы стояли в глазах. Он смутился этому, нахмурился и уж было открыл рот, как она проговорила:

– Я прощаю тебя…

Наверно, это та самая жертва, которую она должна была принести. Наверно, так было правильно. Матфей на её месте поступил бы точно также. Она пошла в сторону реки, чтобы ещё раз вымыть руки, уже от крови Луки.

– Ты сильно поменялась… – проговорил как-то неуверенно Лука.

Она слабо улыбнулась.

– Были причины.

– Помнишь, я рассказывал историю про Дамокла?

Дэл медленно кивнула. Она слабо помнила детали, но суть примерно знала.

– Связь исчезнет с моей скорой смертью. Но след останется.

Девушка вздрогнула. Слишком быстро поняла, чем это грозит – если эта отметина не исчезнет с её тела, то её из страха так и не впустят в город. И всё это путешествие окажется абсолютно зря.

– Ты меня неправильно поняла. Видимый след исчезнет – он и символизирует связь. Но останется что-то иное.

Он положил ладонь себе на грудь и мягко проговорил:

– Магия.

– Я же могу ей не пользоваться? – торопливо уточнила Дэл, чувствуя себя совсем не в своей тарелке.

Лука медленно покачал головой.

– Ты будешь это делать неосознанно. Скорее всего, в бою магия будет помогать тебе. Будешь первым волшебным мечником в истории своего народа, – он тихо засмеялся, правда, походило это больше на скрежет телеги.

Кажется, его конец был уже близок.

– Пока… ты не ушёл совсем… расскажи мне, откуда ты пришёл?

Голос её звучал смущенно, но на это Лука лишь улыбнулся и кивнул головой. Она мягко помогла ему осесть на землю возле того самого дерева – она заметила пятно крови на нём и тяжело вздохнула, – да помогла ноги выпрямить.

– Колдунов всегда трое. Это первое правило. Мы всегда действуем по воле богини Морры. Это второе правило. И за всю жизнь мы можем лишь один раз наложить на человека “длань Дамокла”, после чего этот человек либо умрёт за нас, либо возьмет наши силы себе. Это последнее правило.

Лишь раз. Она невольно коснулась своего живота, где чувствовала тепло в районе того самого ожога, что оставил на ней Лука. Сколько раз она прокляла его за это, но сейчас, когда она была в шаге от освобождения, она боялась его смерти.

– Я жил достаточно долго, чтобы мы с Иванной остались самыми старыми колдунами. Мы создавали новых бесов, наблюдали за их делами, делали ровно то, что от нас требовали – создавать бесов, убивающих людей за воротами их городов. Я не знаю, зачем это нужно. Но такова воля Морры.

Она и без подсказки поняла, что та самая ведьма, которая ей повстречалась первой, и была Иванной. Красивое имя. А по словам Луки с самого начала было понятно, что он старше того возраста, на который он выглядел. Дэл нервно сглотнула – ему явно осталось недолго.

– Мы пришли из другого континента. Точнее… острова, да. Нашу и твою родину отделяют огромные толщи воды. На моей родине все молятся именно Морре, и я думал, что у вас всё точно также. Но немногим она являлась. Мне она показалась после того, как старый колдун подарил мне “длань Дамокла”, а потом умер. Его дар достался мне. И в ту же ночь я увидел саму богиню, а точнее – лишь её спину. И её волей было наполнить ваш остров тёмными тварями, беспощадными к любому человеку, и чтобы в определенный день мы снова их создавали.

Дэл вздрогнула. Как она могла просить о таком, чтобы потом пытаться убить их всех?

– С того момента прошло очень много лет – мы увидели, как возводятся стены, как появляются ворота, как у людей появились в руках не арбалеты, а револьверы. Но с тех пор нас осталось лишь двое – тех самых колдунов с континента. Наверно, вскоре останется и одна Иванна, – Лука усмехнулся и тут же застонал от боли.

Она ничего уже не могла сделать.

– Кажется, хватит разговоров. Ты только окажи одну услугу, Дэл… – он ненадолго задумался.

Она ждала его слов и пыталась не показывать свою внутреннюю дрожь. Она должна быть сильной.

– Пожалуйста, не вини себя. Ну и не забывай, куда ты идёшь.

Она кивнула, да руку невольно положила к сердцу – почти как честь отдают. Ах да, он же не знает, что этот жест значит.

Впрочем, Лука улыбнулся ей так ярко, что на мгновение она снова увидела в нём не старого колдуна с далёкого острова, а родного и такого солнечного капрала Матфея.

И она снова расплакалась, уткнувшись ему в плечо.

========== Девятая глава. Свободная ==========

Последний выдох прозвучал несколько неожиданно.

А тишина после него была такой громкой, что всё сразу стало понятно.

Наверно, Лука не заслуживал такой смерти. Она встала, отряхнула колени, вытерла оставшиеся слёзы на щеках и аккуратно прикрыла тёмные остекленевшие глаза Луки. Она на мгновение бросила взгляд на его накидку, изрешеченную кем-то.

Дэл развязала её у шеи, да накрыла ею само тело колдуна. В лесу бывает прохладно.

Наконец она отошла от его тела, критически оглядела – и заметила, что выражение лица такое спокойное, будто он всего лишь заснул у дерева.

Дэл улыбнулась и голову опустила. Пусть к нему будет благосклонна Морра. Она про себя проговорила молитву, обращённую к богине с просьбой одарить его своим вниманием.

И наконец она пошла дальше, бросив последний взгляд на уснувшего колдуна. Она пообещала не винить себя. И как бы сердце не ныло, она не поддастся этому.

Она ведь обещала.

Дэл даже не оборачивалась назад, просто шла через лес, пока в какой-то момент не остановилась. Нужно было проверить самое главное. Она аккуратно расстегнула куртку, схватилась за конец рубашки и подняла его. На её светлой коже не было совсем ничего, словно тот самый след ладони Луки был лишь её фантазией. Она нервно сглотнула. Это произошло. Она теперь свободна.

Да только радости в душе не было.

Она торопливо заправила рубаху, да застегнула куртку, чтобы тяжело вздохнуть и побежать дальше. Со смертью Луки она и в самом деле стала свободна, он даже запретил ей на себя вину вешать. Да только, что нужно было делать с этой свободой?

Первое правило любого солдата – если потерялся в лесу, пытайся найти тропу, ибо их могут сделать только другие солдаты. Этим она и занималась почти до самого вечера, пока при закатном солнце она не нашла тонкую тропинку, да не пошла ровно по ней. Она должна вывести её хоть к какому-то городу.

Почему-то при одном только шаге на эту тропу ей стало значительно спокойней.

Первая тёмная тварь пришла быстро на её запах, оскалилась, да только не ожидала, что Дэл быстро обнажит меч и рванёт на неё, а не убежит или не начнёт стрелять издалека. И снова начались эти пляски с самой смертью – она наблюдала вывалившиеся кишки, остатки глаза на мече, под ударом её клинка ломались кости тварей. На тридцатом ударе она перестала считать взмахи мечом, и просто била.

Лишь когда на мече не осталось ни одного сухого места, даже на рукояти можно было увидеть капли крови, лишь тогда она остановилась, вонзив меч в землю, и глубоко вздохнула.

Никаких мыслей. Лишь мышцы немного ломит. И голова кругом идёт.

Бей-беги. Беги и бей.

Она улыбнулась от этой забитости в конечностях, от этого ощущения усталости. Непривычно так долго махать мечом. До этого она отдыхала значительно дольше. Она отпустила рукоять меча, да постаралась удержать равновесие. Получилось, хоть голова и кружилась немного. Нужно было идти дальше, ей нужно было вернуться обратно. Она же обещала, что вернётся.

А обещание она всегда сдерживала.

Дэл сделала буквально один шаг, прежде чем вспомнила, что в её карманах лежало слишком много тяжести. Она вздохнула и раскрыла его. Нашивки. Кажется, их было двенадцать – в том числе и одна нашивка капрала. Те самые двенадцать человек, которых она убила из-за проклятой магии колдуна, легко и просто, словно они были тёмными тварями, а не людьми.

Она нервно сглотнула. Больно. Каждый удар меча – это и удар в свою совесть.

Скольких она не спасла, скольких она своими руками убила…

Дэл вытащила все эти нашивки из кармана. За каждой из них скрывалась долгая история получения, за каждой из них был воин, который о чём-то мечтал, которого кто-то ждал домой с простого задания. Кто знает, может, им тоже сказали, что колдун ослаб и не может сражаться?

Она выложила их все на землю. Если бы она могла помешать самой себе тогда, то сделала бы это. Даже ценой своей жизни. Но она этого не сделала.

А могла ли она это сделать?

Она подняла взгляд к небу. Вспомнила это ощущение болота, в котором ты двинуться не можешь, а лишь наблюдать за самой собой, как чувство ведёт твоё тело за тебя. Быть зрителем во время смертельного боя – то ещё зрелище.

На её руках было слишком много крови, чтобы она могла себя простить. Но стоило ли себя винить в том, что она не могла изменить никак? Кто она – нервная девочка-капрал с даром махать мечом, – против древней магии, которая родом с неведомых земель?

Богиня сказала ей сражаться. Колдун тогда сказал ей сражаться.

И она это делала.

Наверняка, этим ребятам тоже сказали сражаться. Добраться до колдуна любой ценой. Каждый из них хотел её убить, иначе бы изначально не полез в бой. Каждый из них сам пришёл на ту поляну, в отличие от неё, которая никогда не хотела поднять меч на человека. Сомневались ли они вот так, если бы один из них добился успеха и убил бы её? Кто-нибудь из них закрыл бы ей глаза после убийства, или оставил бы на память её нашивку, чтобы с каждым взглядом на неё корить себя всё больше и больше?

Столько вопросов сразу возникло в голове при взгляде на эту кучу нашивок, что стало не по себе.

“Пожалуйста, не вини себя”. Она снова услышала тихий голос колдуна рядом с собой. Тяжело вздохнула. Как же это было сложно!

“Ты никогда не была виноватой в этом”. А это был уже Брайс – человек, который обидно шутил, но никогда не хотел её обидеть. Тот самый целитель, без помощи которого она бы не выжила. Брайс, который заботился о ней тогда, когда все её считали монстром.

Дэл зажмурилась. Оказалось, что простить человека достаточно легко, но самой себе дать такое же прощение – это такая мука, с которой не сравнится ни одно ранение.

Она даже не запомнила их глаз, просто носила собой как груз памяти их нашивки, честно думая, что должна отвечать за то, что не могла исправить. Они все – лишь игрушки, выполняющие волю богов. И эти ребята-воины из другого города, и она сама, и даже сам колдун Лука выполнял её волю, как бы она не была жестока. Почему она должна отвечать за чужую волю?

Она делала угодное богам. Пусть это и было жестоко. Пусть и семьи лишились кормильцев. Это даже не был её выбор, однако взвалила на себя даже это. Возможно, поэтому и было так тяжело идти, да так, что на вопрос «Куда ты идёшь?» ответить было трудно. Дэл закусила губу, да принялась руками рыть небольшую ямку. Она должна простить себя. Она устала нести эту ношу.

Наконец яма получилась достаточно глубокой, чтобы все нашивки туда вместились. Надо было сделать это сразу, а не нести их с собой столько времени. Она прикрыла глаза и повторила про себя: «Ты не была виноватой». Повторила несколько раз. И с каждым разом внутренний голос всё больше и больше напоминал Брайса. Она обещала к нему вернуться. Она должна сдержать обещание.

Она наконец встала, взглянула на свои испачканные в земле руки. Наконец-то на них не было видно крови. Всего лишь земля. Это она переживёт.

– Я постараюсь… – проговорила себе под нос она и отдала честь холмику, под которым лежали нашивки воинов. Она простит себя, как бы не было сложно.

Она шла медленно, вглядываясь себе под ноги. В лесу было слишком тихо, будто все твари закончились, и она осталась в этом тёмном лесу совершенно одна. Сколько же их было всего? И есть ли конец у этого леса? Впрочем, она никогда об этом не узнает, пока в лесу будут жить эти тёмные создания, мешающие спокойно передвигаться по лесным зарослям.

Ноги вывели её на широкую дорогу, пыльную и вытоптанную кучей ног. Судя по следам колес на ней, это была Главная дорога, которая вела в другой город. Она прикрыла глаза. Большая часть дела уже сделана. Осталось только определить север, а вслед за ним – и запад, в сторону которого нужно было и идти, чтобы вернуться обратно в родной город. Если хочешь найти север, то найди на дереве мох – всё было достаточно просто.

И наконец, спустя время, она снова вышла на дорогу и пошла в направлении запада по пыльной и пустынной дороге. Ночью никто не смел передвигаться по ней.

Шла она медленно, руку держа надёжно на рукояти меча, чтобы за пару секунд обнажить меч в нужный момент. Она ещё в Академии до автоматизма натренировала сей навык – именно он не раз спасал ей жизнь. И именно из-за отсутствия такого навыка погибла половина её выпуска.

Шла она медленно, глядя вперёд с надеждой, что вскоре она увидит вдалеке крыши домов родного города. Лишь бы пересечь ворота и увидеть знакомые лица. Она не знала совершенно, что сделает дальше, что сможет рассказать, а что придётся утаить до лучших времён. Она просто хотела наконец войти в город, снять с себя ножны и сделать лазанью.

Ночь тянулась подобно густому киселю, силы постепенно иссякали, а ноги болели от этой долгой ходьбы. Любое желание остановиться и отдохнуть Дэл тут же отвергала. Нужно было дойти как можно быстрее. Отдохнёт потом.

Несколько тварей на пути получили заслуженную сталь под ребро, и замерли навсегда. Наверно, лишь они и придавали разнообразия этому пути. Идти долго, не зная точно, туда ли она идёт – пыткам подобно. И лишь когда вдалеке она заметила наконец верхушку храма, лишь тогда боль в ногах, которые уж слишком долго носили её на себе, исчезла, сменившись смешанными чувствами. Она была близка.

Дэл слабо улыбнулась – на большее сил не было. И второе дыхание должно было дать сбой. Но с видом на шпиль храма появилось и третье. Дойти. Она обязана дойти. Какой отдых, если цель её так близка? Она сжала зубы и ускорила свой шаг. Лишь бы дойти.

Кажется, небо чуть посветлело, когда она наконец увидела в близости Ворота. Осталось совсем немного, пусть и ногами тяжело перебирать, пусть и навалилась на плечи усталость такая, что смотреть даже тяжело, не то, что идти. Ворота. Они рядом. Кажется, протяни руку – и ты их коснёшься. Она должна дойти.

Дэл подняла голову – до рассвета оставалось не так много времени, скоро вернутся воины-мечники, выполнявшие задания в тёмном лесу. В одном из окон стены она заметила знакомое лицо – нос картошкой, волосы коротко постриженные, да вечно прищуренные глаза. Она кивнула Стивену, которого столько времени не видела, и в ответ получила выстрел, прошедший прямо над её плечом. Кажется, он всегда был хорош в стрельбе, ещё в Академии. Она же так и не научилась метко стрелять из револьвера.

– Нам запрещено тебя впускать… до особого распоряжения Штаба.

Грубо её встретили. Ничего не скажешь. Она подняла руки и крикнула в ответ:

– Сообщи Штабу, что я решила все свои проблемы.

– Я не мальчик-почтальон, Дэл, – закатил глаза Стивен, но револьвера из рук не выпустил.

– Значит, найди мальчика-почтальона.

Новая пуля вонзилась в землю перед ней. У Стивена всегда было альтернативное чувство юмора. Впрочем, оно всегда устраивало его больше, чем обидный юмор Лекса или Брайса.

– Не жалко пули тратить?

– Они приходят к воротам раз в десятилетие, так что останется, – усмехнулся Стивен, – И на тебя, и на тварей…

Дэл улыбнулась в ответ. В самом деле, твари крайне редко заглядывали к самим воротам, так что стрелки обычно практиковались во время грузовых выездов в другой город, ближе к вечеру, когда твари выглядывали на дорогу. Она бы на месте стрелка бы уже с ума сошла – столько ночей проводить без дела, просто глядя на опушку леса в ожидании твари, которая, возможно, даже на расстояние выстрела не подойдёт.

Кажется, Стивен и в самом деле позвал кого-то – его лицо исчезло из окна, как и оружие. Она терпеливо ожидала, глядя из стороны в сторону, надеясь увидеть во тьме ярко-красные глаза тёмных тварей. Однако ничего не происходило, и она просто стояла, чувствуя, как ноги уже подрагивают от напряжения.

Наконец стрелок показался из окна, с оружием наперевес и проговорил:

– Я дождусь распоряжения из Штаба, так что не делай резких движений.

Дэл кивнула и всё-таки не выдержала – уселась на землю, вытянула ноги, чтобы хоть немного отдохнуть.

Всего лишь ворота отделяли её от родного города и долгожданного отдыха. Впрочем, Штаб мог и запретить просто так её вход, опасаясь обмана или хитрой уловки колдуна. У неё было всего одно доказательство того, что она не лукавит, но оно было достаточно весомым, чтобы его не приняли во внимание.

Наконец Стивен снова исчез из окна. А она сидела на траве, чуть мокрой от росы, да наблюдала за тем, как небо постепенно светлело.

– Они попросили тебя обнажить живот! – он появился резко, уже без оружия, просто высунулся из окна, да крикнул.

Дэл на это лишь пожала плечами – и принялась вставать. Больно. Ноги уже еле держат, несмотря на какой-либо отдых. Наконец она смогла удержать равновесие, да задрать рубаху вместе с курткой. Ночной холод ударил по телу, она буквально почувствовала мурашки по телу и желание тут же вернуть куртку на место, но нужно было терпеть. Она держала так куртку, пока наконец голос с ворот не проговорил:

– Всё, хватит, мы поняли…

Она с улыбкой принялась заправлять в штаны рубаху. Не засомневались даже. Хотя такую магию наверняка невозможно было скрыть, раз уж её нельзя никак отменить, кроме смерти хозяина. Со скрипом отворяемых ворот сердце подпрыгнуло в груди. Наконец! Она не показывала этого радостного чувства, преувеличенно серьёзно занимаясь застёгиванием куртки.

Дэл подняла глаза на ворота, а точнее, на пространство за ними. Город. Каждое утро она видела один и тот же вид, возвращаясь с ночного рейда в лесу. Каждый раз она видела эти маленькие дома, постепенно вырастающие к центру, тот самый шпиль храма, в который так и не сходила, да палатки военных, которые оберегали этот город. Это был её дом, из которого она постоянно сбегала в поисках приключений, толком и не зная степень своей любви к нему.

Возможно, ей стоило пережить всё это, чтобы узнать всю глубину своей любви к этой земле. Она не собиралась сдерживать улыбку – не перед кем скрывать эмоции. Она вернулась. Как и обещала. Как и желала. Как и хотела всем сердцем, идя вслед за колдуном и возвращаясь от него.

Она больше не хотела уходить из этого города.

Эта мысль – словно обухом по голове. Оглушила сильно.

Она просто расхотела убегать отсюда каждый вечер, она просто захотела… покоя, наверно. Глубокий вздох. Возможно, это просто глупые мысли после долгого отсутствия. Возможно, это пройдёт.

Дэл опустила взгляд и увидела хорошо знакомую фигуру. Рыжие волосы. Прямая осанка. Лёгкая улыбка. Гениальный тактик Штаба – Лайза, бес её подери. Та самая девушка, что угрожала ей не так давно смертью, из-за которой её выкинули из города, стояла и улыбалась ей, словно ни в чём не бывало.

Рука сама потянулась к рукояти меча.

– Я… – Лайза заметила это движение. – Чесслово, Дэлия, я…

Она рухнула на колени.

– Я бесконечно виновата перед тобой!

Дэл невольно отшатнулась.

– Ты чего…?

Лайза голову опустила, и… под рассветными лучами блеснули на секунду слёзы. Бес подери! Она в несколько шагов преодолела расстояние между ними, и попыталась поднять девушку. Это было слишком странно. Она не хотела, чтобы из-за неё плакали.

– Я во всём виновата… если бы я настояла… ничего не было бы… ты бы не ушла… это я… я…

С каждым таким всхлипом было всё больнее и больнее.

– Бес подери, Лайза! Хватит! Встань!

И она встала. Встала, чтобы обхватить её крепко-крепко и сжать в объятиях. Она положила мокрую щеку ей на плечо, ровно на то, где находилась нашивка Матфея, и проговорила громко:

– Я так беспокоилась за тебя!

Сердце у Лайзы билось бешено, и Дэл это чувствовала, и она бы сама расплакалась, да щеку закусила. Не время. Она должна быть сильной. Она неуверенно провела рукой по её спине.

Это было так странно… в последний раз она обнимала кого-то давно, да так, что вспомнить сложно. Она прикрыла глаза и вспомнила. Брайс. В последнюю их встречу. Сердце защемило от тоски. Она ещё ближе притянула к себе Лайзу, такую обычную и искреннюю девочку, которой всегда сложно давался контроль над эмоциями. Судя по её слезам, она и в самом деле долго переживала об этом. От одной мысли, как могла страдать Лайза, выполняя приказы Штаба, по спине прошёлся холодок. Горячее дыхание опалило её шею, это прерывистое дыхание сводило с ума.

И этот уверенный шепот слишком контрастно прозвучал на фоне бешено стучащего сердца:

– Я всё знаю. Но не вздумай никому об этом трепаться.

Дэл передёрнуло от этого холодного тона. Кажется, даже после возвращения её не собирались оставлять в покое.

========== Десятая глава. Обманутая ==========